Текст книги "Это война, детка (ЛП)"
Автор книги: К. Уэбстер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Глава 10
Бейли
Меня купил безумец.
Сумасшедший чертов психопат.
И все по вине Гейба.
Огонь, только начавший мерцать во мне, вспыхнул пламенем. После побега я бы заставила Гейба поплатиться. Если бы пришлось, привлекла бы ФБР и уничтожила каждую сволочь, связанную с торговлей рабами. В том числе и Вара.
Я давно перестала плакать, но он так и не открыл глаза. Я уж было подумала, что Вар заснул, пока не услышала, как он бормотал себе под нос слова, может, считал. Злодей, решивший держать меня взаперти в какой-то башне.
Пока что…
От приступа тошноты у меня сжался желудок. В сравнении с остальными Вар не казался таким уж злодеем. Гейб и Эдгар – вот они были монстрами. Но Вар вел себя так, словно сам воздух, которым мы дышали, был вредным и ядовитым. В школе мы немного изучали психологию, и я знала достаточно, чтобы сходу заметить его серьезный недуг.
Вар болел. Что-то было не так с его красивой головой.
Я назвала ее красивой, хотя еще даже не рассмотрела его лица. По тому, сколько места Вар занимал на длинном сидении, я могла назвать его высоким и коренастым. Бицепсы так сильно натягивали рукава костюма, что при наклоне он мог разойтись по швам. Посмотрев на брюки Вара, я сразу восхитилась тем, как они облегали рельефные ноги, подчеркивая спортивную форму.
Очевидно, Вар боялся микробов. Куда уж яснее. Была ли связана его фобия с состоянием здоровья или психическими отклонениями, мне еще предстояло выяснить.
Тем не менее, было что-то еще. Я видела. В темных синих глазах Вара кипел шторм, бушевавший внутри. С каждым произнесенным словом еще тысяча рвались наружу. Но ни одно из них не вылетало изо рта, и все они присоединялись к вихрю безумия, с которым Вару приходилось иметь дело каждую минуту. Что было очень печально. Для него.
И ужасно для меня.
Значит, его было невозможно вразумить.
Когда мы заехали на кольцевую подъездную дорожку, Вар так и не поднял головы и продолжил бормотать себе под нос. На улице было темно, поэтому я, конечно, ничего не видела, но стоило Эдисону открыть двери, как чуть не зарыдала от радости.
Океан.
Волны разбивались о берег, и мои легкие наполнил запах соленой воды. Раз уж я превратилась в пленницу, вполне могла пожить рядом с пляжем. Я посмотрела наВара, снова сверлившего меня взглядом. В его глазах читалось отчаяние, ослабившее мою решимость свергнуть его вместе со всеми прочими участниками работорговли. Жалость опять отогнала мой гнев.
– Милый, мы дома, – вздохнула я.
– Точно, – рассмеялся Вар, и выражение его глаз смягчилось.
Меня согрел его тихий, хриплый, глубокий смех. В нем не было обмана. Вар был искренен. В отличие от Гейба, у которого было несколько типов смеха. Жестокий. Маниакальный. Издевательский. И еще один, казавшийся настоящим, который я ненавидела больше прочих, как самый обманчивый. В то время как смех Вара напоминал мне о Брэндоне.
При мысли о моем парне у меня перехватило горло. Казалось, минула целая вечность с тех пор, как я сидела у него на коленях и флиртовала с ним, не зная забот. Прошло несколько недель, и моя жизнь резко изменилась. Я все еще пыталась понять, куда она меня завела.
– Надень. В доме сможешь поменять их на чистые, – Вар передал мне синие бахилы, какие я видела в больницах и лабораториях. В стерильных условиях.
Я хотела сказать, что лучше пойду босиком, но напряжение в глазах Вара убедило меня подчиниться. Надев на ноги нелепые пакеты, я выбралась из машины. Дом был небольшим, даже скромным – учитывая, сколько Вар за меня заплатил – и все же потрясающим. Архитектура – четкие линии, современная облицовка. Он притягивал глаз, и я захотела посмотреть на него днем, когда за ним будет видно океан.
Выбравшись из машины, Вар возвышался над Эдисоном и мной. Должно быть, он был на несколько сантиметров выше Гейба и источал силу.
Тем не менее, я уже знала его слабость.
– Что будет, если я сбегу? – осмелев, выпалила я. – Ты пойдешь за мной? Вытащишь на дрогу и скрутишь?
Вар напрягся, и я сразу же почувствовала себя стервой, используя против него болезнь.
– Пожалуйста, – напряженно начал он, – не сбегай.
Не требование. Просьба. Осознав ее, я замялась.
Гейб сломил мой пылкий дух. Я должна была сейчас драться, кричать и бежать. Может, искать телефон, чтобы позвонить папе и позвать на помощь. Но вместе с тем пришли и мысли о маме.
О ее страданиях.
О ее болезни.
О ее близившейся смерти.
Мне нужно было сбежать отсюда и вернуться к ней. Наверное, она болела еще сильнее из-за беспокойства обо мне, словно ее собственная болезнь была недостаточным поводом для волнений.
Но вдруг сразу после побега меня бы схватил Гейб, исполнив обещание вернуться за мной? Тогда я бы точно не увидела ни маму, ни папу, ни Брэндона. Меня бы насильно вернули в кошмарную лесную лачугу. Итак, что было хуже – дом ужасов с психопатом или поместье на пляже с чудаком? Мысленно я вернулась в лес и вспомнила, как Гейб насиловал меня в задницу. Я плакала и умоляла его остановиться, но он все равно взял меня. А потом засунул в меня овощ. Гейб унижал и брал меня способами, о существовании которых я не подозревала прежде.
В то время как Вар просил не прикасаться к нему. Пребывание с ним начало казаться мне всего лишь пляжным отдыхом со странностями.
– Раз уж ты, кажется, разбрасываешься деньгами, у меня предложение, – осторожно начала я, обдумывая слова. – Я пообещаю не сбегать. Но моя мама…больна.
При упоминании маминой болезни Вар нахмурился и скрестил руки на своей широкой груди. В сияющем лунном свете его каштановые волосы жутковато блестели. Но Вар не казался мне страшным. Скорее, красивым, даже неземным.
– Чем? У нее инфекционное заболевание? Ты тоже болеешь? Оно заразно?
– Нет, у нее отказывает печень, – расстроено покачала я головой. – Она в списке на пересадку, но на данный момент прогнозы неутешительные.
Подняв глаза к небу, Вар вздохнул. Казалось, история моей матери его огорчила. Резко понурив плечи, он отстраненно и печально посмотрел на океан. Конечно же, здесь крылась своя история. Я решила позже расспросить Вара о его собственной матери.
– И чего ты хочешь?
– Ну, у тебя есть деньги…много, – учитывая внезапную смену его настроения, теперь мне было страшно даже спрашивать. – Вдруг ты мог бы… – заикнулась я, чувствуя себя нелепо. Мне было ненавистно скатываться к попрошайничеству. – Может, ты дашь мне немного в обмен на мое послушание, чтобы я подкупила врача или семью донора. Мы с тобой оба знаем, что я никогда не увижу денег, которые ты заплатил за меня, – сказала я. Также у Вара были средства и возможности защитить меня от Гейба. А еще он мог помочь моей маме. Я могла постараться, пока не получу все необходимое для ее спасения. И затем сбежать.
– По рукам. Условия обсудим утром за завтраком. Пожалуйста, не считай себя в моем доме пленницей. Он итак уже стал для меня тюрьмой. Я не позволю ему держать в своих железных тисках еще и тебя.
– Ты о чем? – округлила я глаза, не поняв его загадки.
– Пойдем, – грубовато велел Вар, проигнорировав мой вопрос и поставив точку в переговорах. – Мне нужно правильно дышать.
Я покорно следовала за ним, пока он открывал дверь и набирал несколько цифр, отключая сигнализацию. Я пыталась подсмотреть код, но Вар слишком быстро жал на кнопки, наполовину заслонив клавиатуру собой.
Включилось освещение, и как только мы вошли внутрь, он сразу же запер двери. Раздалось два звуковых сигнала, и мы оказались заперты в доме. К слову о том, чтобы не чувствовать себя пленницей…
Вздохнув, я осмотрела свою тюрьму. Стены были белыми. Без картин. Минимум мебели. Насколько я видела, нигде не было ни декора, ни книг. В конце короткого коридора виднелась кухня открытой планировки с белыми столешницами, плиточной облицовкой, соответствующими шкафчиками и приборами из нержавеющей стали. Гостиная была обставлена скудно – простой белый диван, софа, кресло и стол. В стену над камином был встроен плоский телевизор.
Все абсолютно белое.
Стерильное.
И голое.
Словно здесь жили лишь призраки.
– Ого, – выдохнула я, – твой дом невероятный, – и я не соврала. Он был невероятно странным.
– Мне очень жаль, но прежде чем ты сможешь устроиться удобнее, Эдисон тщательно тебя помоет. Встретимся в гостиной через час. Я приготовлю тебе что-нибудь поесть.
Вар ушел, не оборачиваясь, оставив меня с Эдисоном.
– Пойдем, ангелочек, покажу тебе твою комнату, – позвал старик, пойдя в противоположную сторону. – Уоррен неплохой парень, если узнать его поближе. Но, пожалуйста, соблюдай его правила. Он итак едва держится. Ты можешь сломить его, а я слишком о нем забочусь, чтобы это допустить.
– Хорошо, – добавить было нечего, и я последовала за Эдисоном в еще одну стерильную комнату. Однако в ней все-таки был некоторый декор. Словно Вар действительно позаботился, чтобы оказать своей пленнице теплый прием.
– Вар хочет, чтобы я помыл тебя. Надеется, что я тебя обеззаражу, Бейли, – нахмурившись, старик стянул с себя маску. – Но мы с тобой оба знаем, что все микробы только у него в голове. Я посижу на кровати и подожду, пока ты не помоешься сама. Если Вар спросит, я вымыл тебя от макушки до пят, вытер досуха. На тумбочке тебя ждет свернутый халат. Вар хотел бы, чтобы также ты подвязала волосы. И убедись, что хорошенько их вытерла. Он сойдет с ума, если по всему дому с них будет капать вода.
Я поспешила в ванную. Пускай дом был аккуратным, новым и роскошным, но являл собой причудливую версию ада. Могла ли я остаться здесь?
Из зеркала на меня смотрели мамины голубые глаза. Чем старше я становилась, тем больше напоминала ее. Но в то время как мои глаза блестели и сияли, мамины тускнели с каждой минутой. Сняв респиратор, я осмотрела свои губы. Они немного пересохли, и я понадеялась, что Вар даст мне бальзам.
Я могла остаться здесь. Была обязана ради мамы. Вар показался мне человеком слова. Я должна была поверить, что он вышлет моим родителям деньги.
Сорок восемь минут спустя я выключила найденный в ванной фен и собрала волосы в аккуратный хвост, как меня и просили. С зачесанными волосами и без туши на ресницах я выглядела моложе и невиннее своих почти восемнадцати лет. В моих широко распахнутых глазах блестели страх, решимость и воспаленная ненависть к Гейбу, текшая по самим венам.
Он был во всем виноват.
Из размышлений меня вырвал тихий, но настойчивый стук в дверь.
– Вар сойдет с ума, если ты вскоре не появишься. К нему лучше приходить минута в минуту. Не слишком рано, но и, конечно, не опаздывать, – пояснил мне Эдисон через дверь.
Накинув белый плюшевый халат, я подвязала его поясом. Он был мягким, теплым и окутывал меня притягательным облаком. Приятные перемены после того, как последние две недели я проходила голой.
Повернув ручку, я открыла дверь и вышла к Эдисону. Для него забота о Варе была больше, чем просто работой. По непонятной причине старик, кажется, любил его.
– Покажите мне дорогу.
Я босиком прошла за ним в столовую. Перед стеклянным столом стоял Вар, склонившись над двумя тарелками. Я не могла отвести глаз от прекрасного мужчины. Без маски я смогла оценить каждую угловатость его лица и плавную черту. Темные брови, соответствовавшие небольшой щетине на щеках. Полные розовые губы шевелились и подрагивали, пока Вар говорил сам с собой. У него был волевой нос и челюсть, но, несмотря на костную структуру, его лицо не казалось злым.
Доброта.
Неподкупность.
Бесхитростность.
Оторванность от жизни.
Может, Вару и было двадцать восемь, но с моего ракурса он выглядел почти шестнадцатилетним.
Я уже собиралась его поприветствовать, когда Эдисон положил руку мне на плечо и остановил меня. Потом он руку убрал, но я осталась на месте и просто наблюдала.
Сведя брови, Вар взял щипцы и, осторожно подцепив лист салата из одной тарелки, переложил в другую. Потом снова. Пару минут он рассматривал их и оценивал. Наблюдая за ним, я не осмеливалась издать и звука. Мне было интересно узнать, как Вар поступит дальше.
Что он вообще делал?
Осторожно зажав еще один лист, он и его переложил в другую тарелку. После чего опять внимательно изучил обе, выискивая, с чем еще поколдовать.
Отвлекшись от тарелок, я оценила внешность Вара. На нем была простая серая футболка, облегавшая точеный торс, который – как я и подметила – ранее в машине был скрыт костюмом. Пока Вар выравнивал содержимое двух тарелок, его бицепсы бугрились от малейшего движения. Кожа его рук была чистой и гладкой. Джинсы, подобранные идеально по размеру, облегали бедра, стопы были босыми.
Решив, что с меня хватит приготовлений, я решила объявить о своем присутствии.
– Привет.
– Бэй, – Вар вскинул на меня взгляд, и на миг его темно-синие глаза блеснули счастьем. Он произнес мое имя своим низким голосом с таким благоговением, что по моей спине пробежали мурашки, и я улыбнулась.
– Вар.
Эдисон позади меня прочистил горло.
– Если вам больше ничего не нужно, я поеду домой, – сообщил он и, шаркая, пошел прочь. – Ты же знаешь, Дороти волнуется, если я задерживаюсь.
Глядя старику вслед, Вар повернул голову, отчего стало видно грубый шрам от его виска до подбородка. Широкий и выпуклый. Должно быть, получить его было болезненно. Как только Эдисон ушел, Вар включил сигнализацию через клавиатуру возле французских дверей у кухонного стола, из которых открывался вид на океан.
Тут же снова сосредоточившись на мне, он вернулся к тарелкам.
– Присаживайся. Я приготовил нам салат.
Я шагнула к столу, но при виде нарезанного огурца по моему горлу поднялась желчь. На меня нахлынули воспоминания о Гейбе.
У меня перехватило дыхание, едва я вспомнила, как я оцепенела от ужаса, когда внутри меня застрял ледяной овощ. Как мне пришлось его выталкивать из себя. Ужас и унижение от того, что Гейб сидел у меня между ног и вытаскивал эту гадость. Вздрогнув, я попыталась отогнать тошнотворное воспоминание.
– Нет, – задыхаясь, отказалась я. – Я не могу это есть, – крепко зажмурившись, я оперлась руками на спинку стула.
– Тебе не нравится салат?
– Я…то есть, нет. Дело не в нем, – покачала я головой, закусив нижнюю губу и подняв слезящиеся глаза. – Гейб. Он делал со мной омерзительные вещи огурцом.
– Но это же еда, – побледнел Вар, и у него дико затряслись руки. – Ты не…как можно…я не понимаю, – но тогда его глаза округлились от ужаса. – Он не мог.
– Мог, – кивнула я, сглотнув.
Сердито фыркнув, Вар схватил обе тарелки и промчался мимо меня. Вместо того чтобы выбросить содержимое, он выкинул их в мусорное ведро прямо с вилками. Затем Вар направился к раковине, на краю которой стояло три бутылки. Зачарованная, я бесстыдно наблюдала, как Вар добрых пять минут тер руки всеми тремя мылами. Воспользовавшись полотенцем, он лишь тогда повернулся ко мне. Кожа его кистей была ярко-красной. Вар на миг впился в меня взглядом, после чего крепко зажмурился.
– Я больше никогда не смогу есть огурцы.
– Это у нас общее, – горько рассмеялась я.
– Гм, – Вар снова открыл глаза, – есть ли еще какие-то продукты… он…
– Нет, – перебила я его, качая головой. – Может, вместо салата закажем пиццу или типа того?
– Ты хоть представляешь, как отвратительны рестораны? – поежился Вар от моих слов. – Сотрудники не моют руки. Нельзя быть уверенным, что они обрабатывают еду при нужной температуре. Они добавляют мясо!
– Хорошо… – уставилась я на него. – Что ты предлагаешь?
Он начал вышагивать. Пять шагов до раковины – четких и размеренных – потом столько же до меня и стола. Еще пять. Четких и размеренных. У меня чесались руки потянуться и остановить его. Но, хоть я и знала Вара всего пару часов, подозревала, что вмешательством лишь доведу его до срыва.
Бормоча себе под нос, он вцепился в свои волосы. С каждым движением мышцы его спины напрягались и подрагивали.
– Я могу приготовить спагетти с тыквой и красным соусом… – прошептал Вар, но тут же выругался. – Черт! Нет, тыква слишком похожа на огурец. Никаких баклажанов. Никакой моркови. Никакой тыквы. Никаких цуккини. Черт возьми!
– Я съем все, что ты предложишь, – рассмеялась я, чтобы прервать его срыв. – Если хочешь, давай поедим салат без огурцов. Все остальное меня устроит. Честное слово. Пожалуйста, я не ела с самого утра.
– Хорошо, садись, – на лице Вара появилась решимость. – Я приготовлю тебе что-нибудь вкусное и безобидное, – казалось, его тревожность испарилась. Кем, черт возьми, был этот парень?
Проигнорировав его указания, я не стала садиться и, прислонившись к стойке, наблюдала, как этот сложный человек возился, готовя нам ужин. Помидоры он нарезал на идеальные дольки одинаковой толщины. Прежде чем опустить нож, Вар отмерял каждую. Все время он что-то бормотал себе под нос. В тишине дома я наконец-то поняла, что делал Вар. Он считал. Все.
Листья салата.
Кусочки помидора.
Кольца лука.
Горсти гренок.
Прошедшие секунды.
Наши вдохи.
Я хотела вмешаться и сказать, что такому великану нужна порция побольше, но промолчала. Я понимала, что ему было необходимо все выровнять. Он нуждался в ритуалах, чтобы мыслить здраво.
Закончив нарезать салат – уже без огурцов – Вар взял мерный стаканчик и налил нам на тарелки одинаковое количество домашнего соуса. Потом он приступил к мытью посуды, использованной при приготовлении. Еще десять минут Вар мыл и вытирал ножи. Я умирала от голода, но не осмеливалась прерывать процесс, казалось, отточенный до автоматизма.
Интересно, давно ли Вар стал таким?
И еще интереснее, почему?
Я не могла не гадать, что он сказал бы о погребе, куда меня бросили после похищения. И о том, что Гейб изнасиловал меня в лесу.
Было бы Вару дело?
Захотел бы он защитить меня?
Я знала, что не останусь с ним навечно, но определенно могла пробыть здесь достаточно, чтобы достать денег для мамы. Несмотря на странные привычки Вара, в его доме мне было гораздо безопаснее, чем с Гейбом. По крайней мере, теперь меня не принуждали к развращенным актам, от которых я только что сбежала.
– Прости, что так долго, – фыркнул Вар, вырвав меня из раздумий. – У меня есть некоторые проблемы.
Когда мы заняли свои места, я улыбнулась ему. Салаты были идеальными…даже слишком.
– Выглядит потрясающе. Спасибо.
Кивнув, Вар принялся нарезать овощи на маленькие кусочки. Я же проголодалась, и мне не хватило терпения на манеры. Поэтому я просто набросилась на пищу. Желание лизнуть тарелку после трапезы было сильным, но судорожный вздох отвлек меня от оставшихся кусочков.
Черты красивого мужского лица исказились от предельного отвращения.
– Ты ешь, как голодная собака, – прошипел Вар, едва сдержав рвотный позыв. – Плохое сравнение.
– Похоже, о том, чтобы облизать тарелку, не может быть и речи, – ухмыльнулась я, закатив глаза.
Еще никогда в жизни я не видела, чтобы человек так быстро бегал.
Глава 11
Вар
Ровно три минуты каждый день.
Вот сколько времени мне требовалось, чтобы принять душ.
Ни на двенадцать секунд меньше, ни на сорок пять секунд дольше.
Всегда три минуты.
Я знал, потому что считал. Каждую секунду. Каждую минуту. Каждый вдох. Среднестатистический взрослый человек делает от двенадцати до восемнадцати вдохов в минуту. Я же делал двадцать два. Всегда. Никаких изменений. Итак, за одно купание я вдыхал шестьдесят шесть раз.
Натягивая брюки, я гадал, сколько вдохов делала Бейли в душе. Невозможно было подвести их под статистику – от расстройства или страха она дышала учащенно, но в минуты покоя ничем не отличалась от меня. И подсчитать ее выдохи за одной купание было огромной неразрешимой проблемой. Вдруг она мылась десять минут? Или сорок?
Я уже собрался рассмотреть несколько различных вариантов, но остановился и просто представил Бейли в душе. Один лишь образ того, как капли стекали по ее гладкому бледному лбу и намачивали темные ресницы, уже завораживал. Светлые волосы потемнели от влаги и плавно струились по спине. Улыбка, благодаря которой становились видны белоснежные зубы и душевная доброта.
Улыбаясь, Бейли дышала медленней. Возможно, тринадцать или четырнадцать вдохов в минуту. Но переменная, все еще вызывавшая у меня сомнения – продолжительность купания. Я решил попросить Бейли засечь время.
Посмотрев на себя в настенное ростовое зеркало, я нахмурился. Прошло больше десяти лет с тех пор, как я стал человеком, которого и сам не знал. С тех пор как…ну, теперь я был им.
Но я ненавидел даже дышать с ним одним проклятым воздухом.
Все двадцать два вдоха в минуту.
Сегодня я надел строгие брюки цвета угля, черные классические туфли и светло-голубую классическую рубашку, цветом практически идеально сочетавшуюся с глазами Бейли. Я постарался и заказал в интернете три рубашки схожих оттенков, чтобы потом выбрать идеальное совпадение. Если бы не подошла ни одна из них, я планировал позвонить производителю и сделать индивидуальный заказ.
Обычно дома я носил галстук, покорно завязывая его, как научил папа, когда мне было десять. Иногда мне хотелось, чтобы узел превратился в петлю и задушил меня. Я гадал, сколько вдохов успею сделать, прежде чем прекратится подача кислорода. Три? Четыре? Двадцать? Я не знал ответа, но не мог выбросить вопрос из головы.
Наряду с миллионом других безудержных мыслей, управлявших моей проклятой жизнью.
– К черту, – с вызовом отрезал я. Таков уж был я, пытавшийся выжить в битве с самим собой. Время от времени мое истинное «я» побеждало, пускай даже на мгновение.
Бросив черный галстук на кровать, я вышел из комнаты. Только я добрался до двери, как попятился и вернулся к нему. Аккуратно свернув галстук – и лишь со второй попытки добившись удовлетворительного результата – я положил его обратно в ящик, где ему было самое место. Мое дыхание немного участилось, и я расстегнул пару верхних пуговиц, чтобы стало легче дышать.
На протяжении многих лет каждый мой день начинался с утреннего ритуала. Душ. Одевание. Завтрак. Работа. Но сегодня, помимо отказа от галстука, мне хотелось вырваться из обыденности и посмотреть, где спала Бейли. Прошлой ночью она ела, как свинка, и я по-детски сбежал в раздражении. Человечная сторона моей личности сожалела, что Бейли оголодала и была вынуждена буквально заглатывать пищу. Но монстр, контролировавший каждую мою мысль, испытал отвращение. Не испугайся я того, что желудочная кислота сделает с моими зубами, спрятался бы в своей уборной, засунул палец себе в горло и опорожнил пищевод.
Также я понятия не имел, чем занималась Бейли после моего ухода.
Трогала все поверхности в доме? Я мысленно сделал заметку попросить свою горничную Грету стерилизовать все помещения. Она ненавидела, когда я перегибал палку, но быстро успокоилась, стило мне в такие дни начать утраивать ей зарплату. Мой разум требовал каталогизировать предметы, к которым могла прикасаться Бейли, однако я отринул навязчивые мысли и вышел в коридор. Меня шокировало обнаружить ее устроившейся на диване и протягивавшей мне чашку кофе.
– Диван белый! – прошипел я вместо приветствия, мгновенно возненавидев себя за свои слова.
Подув на кружку, Бейли посмотрела на меня, выгнув идеальную бровь.
– Знаю, что я подросток и все такое, – саркастично пробормотала она, – но не малыш. Я не пролью кофе. И с добрым утром, между прочим.
И снова Бейли бросила мне в лицо свой возраст, заставив почувствовать себя еще большим ублюдком, чем я уже был.
– И тебе доброе, – ответил я грубо, но уже менее сердито. – Хорошо спала?
– Честно говоря, лучше, чем за последние две недели, – вздохнула она, нахмурившись. – С Гейбом мне не удавалось отдохнуть.
Я провел рукой по волосам. Прошлой ночью я ворочался, размышляя о том, что этот мужчина сделал с Бейли. При упоминании огурца мне стало противно. И не потому, что мы говорили об овоще, а потому, что Бейли причинили боль. Я мог быть больным на голову, но не девственником и знал о женской анатомии. До того как на меня рухнул мир, я любил заниматься сексом.
Если говорить по-настоящему честно и не заострять внимание на грязных аспектах, я, мать вашу, по нему скучал.
Но затем мою голову заражали образы обмена телесными жидкостями, которыми один человек пачкал другого, и так далее, тому подобное. Я даже не мог посмотреть порно, чтобы не закричать.
– Что он делал? – я не хотел знать подробностей, но ведь поэтому и купил Бейли. Чтобы занимала мое время. Составляла мне компанию. Говорила со мной.
Поставив кружку на журнальный столик, Бейли встала ко мне спиной, глядя из окна на океан. На миг я забеспокоился, останется ли на деревянной столешнице мокрый кружок от дна кружки. Но когда Бейли потянулась, закинув руки за голову, мои мысли потускнели.
Белый халат на ней задрался, вознаградив меня видом бедер чуть ниже ее ягодиц. Она опустила руки, и он снова покрыл почти все ее тело. У меня чесались пальцы приподнять его и открыть для себя идеальную кожу.
Я хотел прикоснуться к ней.
И эта мысль тревожила.
Я не хотел никого трогать. Больше никогда в жизни.
– А чего он не делал? – пробормотала Бейли, потянувшись к стеклу. Я перепугался, что она дотронется до него кончиками пальцев и испачкает кристально чистую поверхность. Я стиснул зубы, но прикусил язык. Меня отвлекло отчаяние в голосе Бейли, и мне не терпелось узнать о ней больше. – После похищения Гейб отвез меня в какую-то отдаленную хижину. На несколько дней запер меня в своем подвале. Заставил выбраться самой, только чтобы ударить и привязать к кровати.
От рыданий у нее перехватило горло, и она понурила плечи. Я сделал к ней один, два, три, четыре шага. Запоздало заметив, что уже потянулся утешить Бейли, я отдернул руку.
– Что было дальше?
– Что было дальше, сбивает с толку. В том смысле, что у меня есть парень, и я его очень люблю, – прошептала Бейли, скрестив руки на груди. Она так и не повернулась, и я гадал, уж не трудно ли ей было рассказывать такое мне в лицо. – Но Гейб был нашим соседом. Я годами ему доверяла. На самом деле, в детстве я была даже в него влюблена.
– Он причинил тебе боль?
Повернувшись, Бейли посмотрела на меня, словно я задал ей самый нелепый вопрос, особенно после ее вчерашнего признания об огурце. От напряжения у меня натянулись жилы на горле, и я ждал, когда она уже испортит мое незапятнанное стекло. Но Бейли лишь опустила руку, оставив кристально чистое совершенство нетронутым.
– Гейб доводил меня до оргазмов. До многих. Я не хотела их, Вар, но удовольствие получала. Я не управляла своим телом, за что себя ненавижу.
Я сделал еще шаг к ней. Сладкий аромат Бейли не отравлял. Он настолько меня пьянил, что моя голова шла кругом. Мне нравился этот запах. Нравилось, как он наполнял мои легкие и очищал меня.
– Ты не виновата.
– Потом он лишил меня девственности, – всхлипнула Бейли. – Было очень больно, но затем…
– Тебе понравилось?
– Мне…мне…понравилось, – раздался ее всхлип. – Я предала своего парня, получив удовольствие от того, как Гейб со мной настоял на своем. Он изначально собирался продать меня. После постоянного секса я почему-то надеялась, что Гейб оставит меня себе. Что мы не уедем из его хижины, и все обойдется, – Бейли глубоко выдохнула, и окно перед ней затуманилось. С ужасом и восхищением я наблюдал, как она нарисовала сердце и в нем букву «Б».
Мои расстройства рвались наружу, но их пересилило странное желание, чтобы Бейли продолжила. По мере того как запотевшее стекло прояснялось, символы на нем становились едва различимы. Они добавляли тепла в мое до нелепости холодное жилое пространство. С тревогой я обнаружил, что мне понравилось.
– Что было потом? – призвал я Бейли, стараясь не зацикливаться на ее рисунках.
– Однажды…Гейб приказал мне бежать, и когда я послушалась, поймал меня. Той ночью в холодном лесу он меня изнасиловал. Лишил еще одной девственности.
Раздавшийся рык испугал нас обоих, и Бейли повернулась ко мне. Сразу стало ясно, что защитное рычание исходило от меня. Вот дерьмо. В иное время я бы слетел с катушек от разговоров об анальном сексе, как бы сильно ни интересовался им в подростковом возрасте, но сейчас мог думать лишь о том, чтобы выбить дерьмо из Гейба.
Посмотрев на меня с печалью, Бейли сделала шажок ко мне, но не прикасалась. Нас разделял всего шестьдесят один сантиметр. Я не был ни с кем так близок по своей доброй воле с тех пор, как расстался со своей школьной пассией. На несколько кратких мгновений в присутствии разбитой девушки я почувствовал себя сильным. Почувствовал себя нормальным.
– А огурец… – горько прошептала Бейли, и я поежился. – Гейб засунул его мне во влагалище, пока сам брал сзади. Иногда мужчины захотят использовать тебя вместе, ты должна быть готова, как сказал он.
Я испугался, что моя голова вот-вот взорвется от ярости. Одна-единственная прядь светлых волос выпала из хвоста Бейли, и у меня чесались пальцы ее откинуть. Не потому, что она была там не к месту. Просто я хотел лучше видеть лицо Бейли. Хотел ее утешить.
Но я, чтоб меня, не мог.
– Я никогда не причиню тебе подобной боли, – прорычал я свое обещание, сжав руку в кулак. – Бэй, Гейб кажется мне невменяемым.
На ее глаза навернулись слезы, и я подался к ней. Я хотел прочувствовать ее присутствие. Пускай мы не соприкасались, но я физически реагировал на ее близость. У меня по коже пробежали мурашки. Волоски на руках встали дыбом, словно через Бейли проходил какой-то магнитный ток, притягивавший мое тело.
Семнадцать.
Сглотнув, я поверх ее головы посмотрел на океан. Он был красив – редкое явление, к которому я не допускал свою одержимость и не начинал размышлять о множестве населявших его существ и организмов.
Вместо них я думал о ней.
О своей матери.
О том, как ее темные локоны развевались на ветру, когда я гонялся за волнами. Время от времени она заставляла меня выходить из воды и, взъерошив мои волосы, целовала в лоб. Иногда мама давала мне песочное печенье, чтобы поддержать мои силы для дальнейших игр.
Я не позволял своему психическому недугу разрушить воспоминания о ней. Они остались нетронутыми, несмотря на непрерывно бушевавший во мне шторм ненависти и отчаяния. Он всегда угрожал навредить. Но каким бы испорченным ни был мой разум, я всегда мог мысленно вернуться к маме и к нашим дням на пляже.
Один из немногих способов успокоиться.
И теперь…
Я нашел еще один.
На меня смотрели великолепные голубые глаза, блестевшие от слез. Бейли был так красива, что на миг я чуть не забыл обо всем и не поцеловал ее.
Чуть не забыл о микробах.
О числах.
О вероятностях.
О крови.
Чуть не утонул в исключительном отвлечении.
На этот раз вместо моих страданий меня сдержала реальность, и я вытолкнул изо рта слова, сожалея, что у меня не хватило мужества сказать правду.
– Ты еще ребенок. В отличие от Гейба, я не причиню тебе вреда. Клянусь могилой своей матери.
