Текст книги "Это война, детка (ЛП)"

Автор книги: К. Уэбстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глаза Вара метались туда-сюда, словно он пытался услышать все голоса в своей голове одновременно. Запустив пальцы в свои мокрые волосы, он вздрогнул и встретил мой взгляд.

– Разреши мне помыть тебя. Мне нужно избавить тебя ото всех этих бактерий. Если у тебя начнется инфекция мочевыводящих путей или вагинальная инфекция, я буду чувствовать себя ужасно.

Когда Вар упал передо мной на колени, я округлила глаза и приложила ладони к холодной плитке за своей спиной, чтобы собраться с силами. Намылив губку, Вар начал чрезвычайно тщательно обтирать внутреннюю сторону моих бедер, половых губ и даже ануса. Но ничем не похоже на то, как меня обтирал Гейб. Вар очищал меня исключительно из одержимости моим здоровьем и благополучием. Вместо того чтобы оскорбиться, я погладила Вара по волосам и помассировала кожу его головы.

Как только моя кожа была начищена до скрипа и безупречной чистоты, он поднялся на ноги.

– Моя очередь, – с улыбкой заявила я.

Я могла сказать, что Вар хотел сам избавиться ото всех микробов на своем теле, но стиснул челюсти и уступил, протянув мне губку. Я энергично ее намылила и опустилась на колени, в точности как Вар минуту назад.

Не спеша я протерла его член и мошонку так же, как он очищал меня. Погладив меня по мокрым волосам, Вар застонал. Обмякший член в моих руках твердел с каждой секундой.

– Возможно, не стоило тебе меня мыть.

– Или наоборот, – усмехнулась я, подняв на него взгляд. – Тут с какой стороны посмотреть.

Вар поднял меня на ноги и затем прижал к стене.

– Я чистый, но хочу снова заняться с тобой любовью, – прошептал он мне в губы, – прежде чем все вернется на круги своя. Я чувствую, как здравомыслие ускользает от меня, Бэй.

Ухватившись за его шею, я позволила ему поднять меня. Секунду спустя Вар был уже глубоко во мне. Блаженство от того, как он меня растягивал, затмило жжение после его одержимого трения губкой.

Очень скоро мы упали в забвение, после чего снова тщательно вымылись и вышли из душевой. Я не спешила пускать обратно демонов Вара, которые хотели украсть его у меня, поэтому мылась с ним целых восемнадцать минут. Я знала, потому что он рассчитал время.

По окончанию я боялась, что Вар оттолкнет меня и захочет спать один. Однако он ничего не предпринял, чтобы прогнать меня. Стоя у кровати, я смотрела, как перекатывались его рельефные мышцы, пока он одно за другим убирал полотенца. Вар бросил их в корзину для грязного белья и забрался в постель.

– Мне нужно тебя почувствовать, – прошептал он, откинув одеяло и указав на место рядом с собой.

С широкой улыбкой я забралась на матрас и прижалась к горячему телу Вара. Перебирая мои волосы, он посмотрел на меня с эмоцией, от которой я чуть не расплакалась. Иногда через его глаза я могла заглядывать ему в душу. И в тот момент у меня был к ней полный доступ.

– Ты знала, что у тебя на голове от ста двадцати тысяч до ста пятидесяти тысяч волос? – спросил Вар, намотав на палец мокрую прядь моих волос.

– Ты упоминал пару раз, – улыбнулась я ему.

Продолжая играть с моими волосами, он продолжал просвещать меня, несмотря на то, что все это уже рассказывал мне прежде. Хоть я и слышала все это раньше, ему было интересно и важно поделиться информацией со мной.

– В редких случаях до сотни в день, – закончила я, вспомнив наш предыдущий разговор. – Это много.

– Можешь не рассказывать, – застонал Вар, но все же улыбнулся мне. – Если я не прогоню эти мысли, сойду с ума, задаваясь вопросом, сколько волос у тебя выпало с тех пор, как ты оказалась здесь, – по заметавшемуся взгляду я поняла, что он считал.

Вар любил детали. Казалось, у него появлялись силы контролировать себя, когда он объяснял все мне. Также Вар изложил, что у меня снизился ритм дыхания, сердцебиения и моргания в минуту. Но больше всего мне понравился рассказ о моих улыбках.

– Иногда твои улыбки сливаются воедино, – задумчиво сообщил Вар, погладив меня большим пальцем по нижней губе. – Хоть я и умею считать, но их сосчитать сложно. Во время игры в шахматы ты улыбаешься один раз. Но он растягивается на всю партию. Я живу ради твоих долгих драгоценных улыбок.

Вспомнив слова Вара, я снова улыбнулась и посмотрела на своего красивого спящего мужчину. Навязчивые идеи и правила Вара могли ужасать людей, включая его самого. Но мне нравилось узнавать о них, поскольку они были составляющими его личности. Как бег был частью моей жизни, причуды были частью его жизни.

– Мама, – пробормотал Вар во сне. – Мама, нет.

Нахмурившись, я всмотрелась в его черты. Сон беспокоил его. Отчасти мне хотелось разбудить Вара. Но эгоистичная сторона меня боялась, что по пробуждению он вернется к своей прежней одержимости. Боялась, что у него начнется припадок, и он вышвырнет меня из своей спальни, где я могла дотрагиваться до него, чувствовать его запах. Где могла при желании осыпать поцелуями лицо Вара.

Протянув руку между нами, я сжала вялый член, пытаясь вывести Вара из дурных снов в приятную реальность. С каждым моим движением член твердел, и вскоре Вар начал приподнимать бедра навстречу моей руке.

– Тсс, – прошептала я, перекатив его на спину. – Я о тебе позабочусь.

Вар приоткрыл глаза и тут же широко их распахнул. Я узнала в них страх – боязнь микробов, несчастных случаев, прикосновений и меня. Но я не позволила Вару отстраниться. Оседлав его, я опустилась на член.

С губ Вара сорвался стон, и он ухватился за мои бедра. Он закрыл глаза, и я улыбнулась, понимая, что хоть и ненадолго, но победила его разум. С Варом я впервые была сверху, поэтому сначала не знала, что делать. Казалось, его устаивало уже то, что я просто была с ним. Но вскоре он крепче сжал пальцы на моих бедрах, побуждая меня двигаться. У меня ушла минута, чтобы привыкнуть к его размеру, но, в конце концов, я начала размашисто скакать на нем.

В новой позе он проникал в меня еще глубже и дотягивался до мест, прикосновения к которым сводили меня с ума. У меня подпрыгивали груди, и от шлепков плоти о плоть я лишь сильнее намокала для Вара. Скользнув руками вверх, он начал мять мою грудь. Когда Вар ущипнул меня за соски, у меня от удовольствия потемнело перед глазами, и я упала в оргазм.

– Боже! – вскрикнула я, содрогаясь на члене.

Похоже, мой оргазм стал последней каплей, и Вар с шипением начал пульсировать во мне.

– Моя Бейли. Моя милая, милая Бейли.

Я не слезла с него и, упав ему на грудь, уткнулась лицом ему в шею. Он же гладил меня обеими руками по спине. Вар не просил меня отстраниться. Я же была расслаблена и удовлетворена.

Уоррен стал всем моим миром.

И я думала, что это взаимно.

На данный момент.

Глава 23

– Когда мы поженимся, я хочу переехать в Нью-Йорк, – вслух размышляла Лайла, затянувшись от косяка. Она предложила и мне, но я отмахнулся. Мы так не договаривались, но я не заставлял Лайлу бросить, несмотря на ее многочисленные попытки уговорить меня попробовать.

– Наши семьи здесь, в Сан-Диего, – нахмурился я. – Мама беременна. Я не могу просто по прихоти бросить свою младшую сестру или брата, чтобы переехать в Нью-Йорк, Ли.

– Уоррен, – надула она губы, и я сразу почувствовал себя виноватым, – я терпеть не могу свою семью. Ты же знаешь. Если мы поженимся и переедем, мой возраст будет неважен. Мы сможем целыми днями заниматься любовью и делать все, что захотим.

Я же хотел получить диплом в сфере компьютерной инженерии и заняться бизнесом с папой, о чем мы уже много раз говорили. У него был бизнес-план и все прилагающееся. Оставалось дождаться, когда я освою больше, и можно было бы начинать. И в плане четко говорилось, в каком направлении должна развиваться компания. Мне нужно было следовать плану. Плану, не включавшему в себя бегство с Лайлой в Нью-Йорк.

– Весь день заниматься любовью можно и здесь, – не особо уверенно сказал я.

Лайла прищурилась, понимая мое колебание, и соскользнула с кровати на пол передо мной. Не отводя от меня глаз, она расстегнула мои джинсы и вытащила член. Вот в чем Лайла была хорошо. Она могла бы сосать целый день, если бы взамен добилась своего.

Как только Лайла взяла член в рот, я от наслаждения закрыл глаза. Мне было ненавистно, как легко она умела контролировать меня своим ртом. Пока она двигала головой, беря меня глубоко в горло, я уже гадал, согласится ли папа на нас отъезд. Для такого важного шага мне требовалась его поддержка и…

Мой телефон запищал от кучи входящих сообщений. Их было столько, что я не мог от них отмахнуться, как бы отчаянно мне ни хотелось кончить. Пока я открывал сообщения, Лайла не останавливалась.

Папа: СЕЙЧАС ЖЕ БЕГИ ДОМОЙ! МАМА ПОТЕРЯЛА РЕБЕНКА! Я С НЕЙ НА СВЯЗИ И НЕ МОГУ РАЗГОВАРИВАТЬ!

Оттолкнув Лайлу от своего члена, я на ходу натягивал штаны, спеша к двери и печатая папе, что уже в пути.

– Вар, какого хрена?!

Не обращая на нее внимания, я застегнул молнию и выхватил из кармана ключи.

– Мне пора. Люблю тебя, – выпалил я, выскочив за дверь.

Лайла ругалась мне вслед, называя меня трусом. Оскорбления ранили, но у меня не было времени на объяснения. Мне нужно было добраться до дома. Поездка прошла как в тумане, и чувствовал я лишь липкую слюну, высыхавшую на моем члене. Будь у меня время, я бы смыл ее с себя. Лайла к черты спятила. Я никак не мог бросить маму и папу. Особенно сейчас. Лайла пережила бы, что мы остаемся в Сан-Диего.

Припарковавшись на подъездной дорожке, я вбежал в дом. Из родительской спальни наверху доносился вой, поэтому я помчался, перескакивая по две ступеньки, чтобы скорее добраться туда.

– Мама!

Она сидела ко мне спиной, но сосредоточиться я мог только на крови. Лужи чертовой жижи. И сама мама сидела посреди темной расползавшейся лужи.

– Я люблю тебя, Уоррен, – всхлипнула она. – Пожалуйста, прости меня.

Я посмотрел поверх ее плеча, и у меня отвисла челюсть. На руках у мамы лежал крошечный ребенок. Окровавленный. Невинный. Бездыханный. Мое сердце подскочило к самому горлу, и у меня закружилась голова, стоило мне увидеть, как мама поднесла пистолет к своему рту. У меня не было времени остановить ее, и в ванной прогремел выстрел.

Время будто остановилось. Я зажмурился. Грохот снова и снова отзывался эхом в моей голове, пока я набирался смелость открыть глаза. Лишь когда я почувствовал, как что-то стекало по моему носу к губам, мне удалось столкнуться со своими страхами.

Открыв глаза, я в ужасе уставился на сцену передо мной. Повсюду была кровь. Она же залила все переднюю сторону моего тела. К горлу и щеке прилипли куски плоти. Я быстро их соскреб. С некоторых из них свисали темные волосы, и меня чуть не вывернуло.

Это была моя мама.

Это была моя мама.

Черт возьми, я должен был отвезти ее в больницу!

Без колебаний я начал собирать крупные куски ее черепа и мозга, складывая их в полотенце. Я мог поклясться, что отец звал меня, но у меня наверняка были галлюцинации. Он был в Лос-Анджелесе. В его отсутствие в доме хозяином был я, и моей обязанностью было все исправить. Спасти мать. Подойдя забрать ребенка с ее колен, я понял, что у меня родилась сестра. Их с мамой все еще соединяла пуповина. По телевизору я видел, что иногда врачам удавалось спасти ребенка, если пуповину не перерезать.

Подкрепив свою решимость, я взял на руки маму, сестру и полотенце с кусочками, которые понадобились бы врачам. Я поскользнулся в крови, но мне удалось удержать равновесие. Воспоминания о том, как я спускался по лестнице и выходил из дома, позже слились в единое черное пятно. Я не помнил, как добрался до машины, пока не добрался до нее и не пристегнул маму, чтобы она была в безопасности.

Прыгнув на водительское сидение, я газанул с подъездной дорожки. Километр за километром я гнал на полной скорости, чтобы успеть в больницу. Я мог спасти их. Спасти маму и свою сестру. История ее спасения стала бы одной из той, о которых говорит весь мир. Чудесное исцеление. И я бы был ее героем. Ей не нужно было извиняться передо мной. Все было бы хорошо.

– Мама, – выдохнул я, – держись. Пожалуйста. Ты нужна мне. Нужна ребенку.

Она молчала и не отвечала. Тогда я рискнул посмотреть на нее, и мой мир разлетелся на части.

Чертов кошмар.

Как повтор какого-то фильма ужасов из тех, кто я смотрел в детстве.

Ошметки плоти не были настоящими.

Кровь бутафорская.

И я бы скоро проснулся.

У меня перекрутился желудок, стоило мне понять, что наполовину снесенный череп был головой моей мамы. Не маленькая рана. Полвины головы просто не стало. После такого выстрела никто бы не выжил. Мама была мертва. Как и моя сестренка.

Какого черта!

Моя кожа начала гореть и чесаться в том месте, где на нее попали мамина кровь и мозг. Я в панике попытался стереть их с себя.

– Уберите их от меня! – закричал я и на миг отпустил руль, чтобы поцарапать свою плоть.

В считанные секунды колесо налетело на кочку. Машина вильнула. Я попытался ухватиться за руль. Но во второй раз за вечер опоздал. Машину уже занесло в воздух. В следующий миг мы уже капотом вперед разбились об обочину.

Машина перевернулась один раз, два, три, четыре, пять, шесть.

Или двадцать.

Или один.

У меня жутко кружилась голова, и все вокруг слилось в одно болезненное пятно.

Когда машина, наконец, остановилась, в салоне было слышно лишь шипение двигателя и мое прерывистое дыхание. Начав терять сознание, я принялся считать вдохи.

Один.

Два.

Три…

– Вар!

Поморгав, я прояснил видение и посмотрел в самые красивые голубые глаза на свете. Я молился, чтобы мне удалось остаться здесь. С ней. С ангелом.

Но я должен был избавиться от этой мерзости.

– Отстань от меня! – взревел я. – Я должен это смыть!

Оттолкнув ангела, я соскочил с постели и помчался в душ. Трясущимися руками я открыл кран и пустил воду такую горячую, какую только мог. Мне нужно было мыло, вода и губка. Мне нужно было смыть эту отраву со своей кожи.

Боже.

Она была и у меня во рту?

Я царапал язык ногтями, пока не начал захлебываться. Слыша за своей спиной рыдания, я не мог сказать наверняка, кто плакал – я сам, моя сестра или ангел.

– Вода…вода слишком горячая, Вар!

Рядом потянулась тонкая рука, чтобы убавить температуру. Я рефлекторно ее оттолкнул.

– Не прикасайся!

Шагая под обжигающие струи, я слышал лишь крики, сменившиеся рыданиями. Мне нужно было смыть это с себя. Нужно было, чтобы кровь стекла в канализацию подальше от отверстий на моем теле.

– Уоррен, пожалуйста!

Кто-то схватил меня за плечо, и я обезумел от черной ярости. Повернувшись лицом к нападающему, я толкнул его изо всех сил, пока он не вылетел из ванной. Тогда я дрожавшими руками захлопнул дверь и запер замки.

Жара была моим спасением.

Я должен был выжечь кровь.

Я зашел в душевую и вздрогнул, когда горячая вода опалила мою плоть. Взвыв, я начал бить кулаками кафель. Боль разрывала мои костяшки, и я в ужасе наблюдал, как из них потекла кровь.

Ее кровь.

Ее кровь.

Ее чертова кровь!

Схватив губку, я принялся тереть костяшки. Мне нужно было смыть со своего тела все следы. Кожу начало щипать, и кровь лишь потекла сильнее.

Я скреб и скреб и скреб.

Пока не…

Внезапно меня поразил грохот.

– Уоррен, – раздался глубокий голос.

Поморгав, я задрожал. Каким-то образом кипяток превратился в лед. Я был сбит с толку и дезориентирован. Я мог поклясться, что только что здесь было жарко.

– Пора выбираться отсюда, сынок.

Мой отец.

Повернувшись на голос, я вздрогнул. У меня болело все тело, в сердце была пустота. Словно не хватало куска. Я уже начал царапать грудь, чтобы собрать его по частям, когда папа схватил меня за челюсть. Едва я успел осознать, что он прикоснулся ко мне, и начать отбиваться, как мне что-то затолкали в глотку.

– П-папа, – выдохнул я, давясь от едкого вкуса таблетки, – что со мной происходит?

– Просто паническая атака. Я дал тебе кое-что, чтобы успокоиться. Вернись в постель и поспи, – он говорил тихо, успокаивая мое дико колотящееся сердце и набрасывая полотенце мне на плечи.

Но боль в груди…

Была невыносима.

– Папа, мне больно, – у меня в горле застряло рыдание. – Что-то пропало.

– Бейли в безопасности, – кивнул он, посмотрев мне в глаза. – Иди спать, и я попрошу ее проведать тебя, когда тебе станет лучше.

Бейли. Голубые глаза. Светлые волосы. Ослепительная улыбка. Ангел.

Кивнув, я доковылял до кровати и забрался под одеяло. Оно было теплым и ароматным. Как и Бейли. Как недостающий кусочек моего сердца.

Папа сказал, что она в безопасности.

Вздохнув от облегчения, я понадеялся также выдохнуть и свое замешательство. Спустя три долгих вдоха я провалился в темноту.

***

У меня раскалывалась голова. И падавшие на меня лучи солнца практически слепили. Прищурившись, я попытался вспомнить прошлую ночь.

Какого черта я чувствовал себя так, словно побывал в аду?

Почему у меня ломило мышцы, словно я пробежал проклятый марафон?

И, черт возьми, почему я чувствовал себя так, словно мог проспать всю неделю?

Я сел и осмотрелся. Дверь в ванную была распахнута настежь, свет включен. Между ней и кроватью на полу лежало полотенце. Издалека доносились голоса.

Глубокий, низкий, любящий.

И нежный, тихий, мелодичный.

Я обожал эти голоса и хотел слышать их как можно больше. Словно по команде, раздались тяжелые грохочущие шаги, и они звучали все ближе. Вскоре они стихли, и я увидел на пороге папу. Сегодня он носил обычную одежду – джинсы и футболку. Волосы его были растрепаны, под глазами темнели круги.

– Привет, пап. Что ты здесь делаешь?

Прежде чем подойти к кровати, он нахмурился и бросил взгляд через плечо.

– У тебя был очередной приступ бредового расстройства. Я остался убедиться, что ты не навредишь себе и…

Я уставился на него, не понимая намека.

– Бейли. Я также не хочу, чтобы ты причинил боль Бейли.

– Мне нужно ее увидеть, – мое сердце ожило и рвалось поскакать из спальни по коридору. Я уже выбрался из постели и голышом пошел к шкафу.

– Уоррен, ты много помнишь о прошлой ночи? – папа начал заправлять постель, зная, что я не выйду из комнаты, пока она не будет прибрана.

Я помнил ужин. Помнил платье. Прекрасное тело Бейли. Помнил, как занимался с ней любовью и крепко обнимал. Это был рай.

– Мы занимались любовью, – признался я, одеваясь.

Папа молчал, пока я не вышел из гардеробной. Застегивая рубашку, я посмотрел на него, выгнув бровь.

– В чем дело? Ты просил подождать, пока ей не исполнится восемнадцать. И ей исполнилось. И, – продолжил я почти застенчиво, – мне кажется, что я ее люблю.

– Ты помнишь, как ударил ее? – он потупил взгляд и стиснул зубы.

– Что? – изумился я.

– Прошлой ночью, – принялся пояснять папа, – у тебя начался приступ паранойи и бреда. Ты ударил Бейли, Уоррен. А потом оттолкнул.

– Н-нет, – от моего лица отхлынула кровь, и у меня закружилась голова. – Ты ошибаешься. Я бы никогда не причинил ей боль.

– Сынок, у нее синяк на руке, – нахмурился папа, подойдя ко мне. – И она прихрамывает при ходьбе. Бейли пытается сделать вид, что ничего не случилось, но ей больно. Что бы ты с ней ни сделал, причинил ей боль.

Я ударил свою Бейли.

Женщину, с которой занимался любовью не один раз, а три.

Этого просто не могло быть.

– Мне нужно ее увидеть, – рявкнул я и босиком помчался по коридору. Когда я ворвался в гостиную, Бейли сидела, поджав ноги, на диване и пила кофе. Глаза ее были красными, и она, похоже, плакала. Опустошение, с которым Бейли посмотрела на меня, разрывало мне душу.

– Бейли, – я пошел к ней, но остановился. Мне хотелось схватить в свои руки, обнять и поцеловать. Но стоило мне протянуть руку, как я понял, что не смогу. – Прости меня. Что я сделал?

– Ты проголодался? – ее глаза блестели от слез, и она смотрела мимо меня на моего отца.

Меня нервировала ее вялая попытка сменить тему. Конечно, я не проголодался. Меня беспокоило, что я обидел единственную женщину, которая меня исцеляла.

– Нет. Господи, Бэй. Что случилось? Что бы я ни наделал, прости меня.

– Я знаю, – кивнула Бейли, и по ее щекам потекли слезы. – Я не обижаюсь на тебя, Вар. На самом деле это был не ты.

Проведя пальцами по волосам, я чуть не завопил от ярости.

– Ты боишься меня? – если да, я бы сей же час собрал ее вещи и отправил ее домой, под защиту родителей.

– Я боюсь за тебя, – покачала Бейли головой, продолжая плакать. – Все было идеально, а потом… – она замолкла и тяжело вздохнула, – тебя не стало.

Крепко зажмурившись, я попытался вспомнить, что произошло.

Как мне снились мама и Констанс.

Как я залез в обжигающий душ.

Как Бейли пыталась мне помочь. Я ее ударил. Оттолкнул от себя. Я был уже Гейба. Гнилая мерзость земли. Я был болен и не заслуживал такого совершенства как Бейли.

Всего-то требовалась одна пуля.

Такая же, как та, что забрала маму.

Никакой боли от выкидыша. Никакой депрессии и горя из-за потери ребенка. Ничего.

Щелк и бум.

Покончив с жизнью, мама стала всего лишь липкой кровью, расписавшей мою рубашку алым цветом.

Меня передернуло. Мог ли я снова провести отца через подобное? Забрызгать мозгами стены и вынудить его их оттирать. Что почувствовала бы Бейли? Почему-то мне казалась, что мое самоубийство ее не осчастливит. На самом деле, она, скорее всего, была бы раздавлена и разбита. У меня перехватило дыхание от страха ее сломить.

Идеальную, чистую, душистую гардению.

И все, что я делал – давил ее кулаком.

– Уоррен, я хочу есть.

Бейли вырвала меня из моих мрачных мыслей, и я посмотрел на нее. Она уже встала, и лившиеся из окон солнечные лучи окружали ее своим светом, создавая ей ангельскую ауру. Прекрасное видение.

– Я хочу пиццу, – твердо заявила Бейли. – Либо ты можешь приготовить мне свою вегетарианскую фигню, либо я позвоню в пиццерию. Раз уж у меня день рождения, думаю, ты мне должен, – она нежно улыбнулась, и я не мог не ответить ей тем же.

Разумеется, я бы что-нибудь приготовил.

Я бы дал ей все, чего бы она ни пожелала.