Текст книги "Великие химики. Том 1"

Автор книги: К. Манолов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

На взрыв прибежали сотрудники из соседних лабораторий. Дэви лежал на полу, закрыв руками залитое кровью лицо. Вызвали доктора. К счастью, ранение было не опасным, мелкие осколки чаши лишь в нескольких местах поранили лицо ученого. Однако Дэви ощущал острую боль в правом глазу.

– Доктор Стюарт, видимо, в глаз попало стекло.

– Глаз не задет, мистер Дэви. Быть может, туда попал какой-то химикат? Что было в чаше?

– Только вода, – ответил Ричард.

– Нет, не только вода. Я погрузил в нее новый металл, который и явился причиной взрыва. Наверное при этом образовалось какое-то вещество.

– Несите скорее чистую воду, – всполошился врач. – Необходимо тщательно промыть глаз…

Прошло несколько месяцев. Раны на лице Дэви давно зарубцевались, однако правым глазом ученый не видел.

– Неужели так и останется на всю жизнь? – говорил удрученно Дэви. – Счастье еще, что пострадал только один глаз. Я хоть плохо, но могу видеть и, следовательно, работать.

– Эти металлы удивительно активны, – перевел разговор Ричард, желая отвлечь внимание.

– Мы уже доказали, что из соды и поташа получаются два различных металла – натрий и калий. И тот, и другой – мягкие, легче воды и так бурно реагируют с ней, что появляется, пламя.

В лабораторию вошел сэр Бернард.

– Я поздравляю вас, Дэви.

Ученый посмотрел на него вопросительно.

– Император Наполеон издал указ, согласно которому он награждает английского ученого Гемфри Дэви медалью за заслуги в области изучения электричества.

– Действительно, большая честь, – сказал Дэви.

– Награду положено получать в Париже.

– Но каким образом, мы же в состоянии войны с Францией? – вмешался Ричард.

– Все члены Королевского общества придерживаются мнения, что награду принимать не следует, – сказал Бернард. – Мы не вправе принимать ее из рук противника, однако мы гордимся тем, что даже враги признают наши успехи. Твои успехи, Дэви.

– Не могу согласиться с вами, сэр Бернард, – возразил ему Дэви. – Я работаю во имя науки, во имя всего человечества. Ученые, если и вели борьбу, то только за торжество идеи, за утверждение истины. Поэтому я твердо решил поехать во Францию.

Церемонии и в Версальском дворце, и в большом актовом зале Сорбонны были торжественно и пышно обставлены. Но они утомили ученого настолько, то он даже слег в постель. А когда поправился, с новым энтузиазмом приступил к исследованиям.

Ему казалось, что в теории Бертолле об оксимуриевой кислоте не вое было увязано. Этот желто-зеленый газ, который Бертолле называл оксимуриевой кислотой, не содержал кислорода. Дэви знал, что углерод отнимает кислород из его соединений, но отделить его от этого желто-зеленого газа он не мог. Однако зажженная свеча продолжала гореть, если ее помещали в сосуд, наполненный оксимуриевой кислотой, и в то же самое время зеленый цвет исчезал, а образовавшийся бесцветный удушливый газ поглощался водой. Все это находилось в противоречии с теорией горения, предложенной Лавуазье.

Свои исследования Дэви изложил в труде «Элементы химической философии»: «Оксимуриевая кислота не является соединением, – писал он. – Она – простое вещество и поддерживает горение подобно кислороду. Следовательно, роль кислорода в горении не следует считать исключительной, как это утверждал Лавуазье. С другой стороны, хлористоводородная кислота не содержит кислорода, что говорит о возможности существования кислот и без кислорода. Так что учение Лавуазье об обязательном присутствии кислорода в кислотах неверно»[312]312
  В 1808 г., занимаясь изучением хлора, Дэви доказал его элементарную природу. Исследуя природу галогенов, он отверг теорию Лавуазье, согласно которой каждая кислота должна содержать кислород, и разработал свою теорию кислот. Дэви также всесторонне изучал природу иода, пытался выделить фтор.


[Закрыть].

В 1812 году Дэви закончил «Основы агрохимии»[313]313
  Прочитанные Дэви лекции по агрономической химии были изданы в 1813 г. отдельной книгой «Элементы сельскохозяйственной химии». Книга выдержала четыре издания. Этот труд был переведен и на русский язык: Основания земледельческой химии, изложенные сиром Гумфри Дэви. – СПб, 1832.


[Закрыть]. В том же году он был удостоен самой высокой награды Англии. 8 апреля 1812 года вереницы карет заполнили площадь у Вестминстерского аббатства – в тот памятный день весь цвет лондонского высшего общества собрался под сводами величественного собора, чтобы присутствовать при посвящении в дворянское звание Гемфри Дэви. Звучал торжественно орган… Потом музыка смолкла и со стороны главного алтаря в окружении священнослужителей появился принц английской короны. Он величаво прошествовал к коленопреклоненному Дэви и, коснувшись его плеча позолоченным мечом, произнес:

– Твои заслуги в развитии науки сделали тебя достойным звания лорда. С сегодняшнего дня сэр Гемфри Дэви – рыцарь английского престола[314]314
  В 1803 г. Дэви стал членом Лондонского королевского общества, секретарем был с 1807 по 1812 г., президентом – с 1820 по 1827 г. Он был награжден медалями Коплея (1805 г.), Румфорда (1816 г.) и Королевской (1828 г.).


[Закрыть]!

Началось торжественное богослужение.

Спустя два дня после того, как он был удостоен звания лорда, Дэви обвенчался с богатой вдовой Джейн Эйприс[315]315
  Жена Дэви была дальней родственницей выдающегося английского писателя-романиста Вальтера Скотта.


[Закрыть], и через несколько месяцев они отправились в свадебное путешествие. Дэви захватил с собой специальную переносную лабораторию и решил, что в поездке он вполне обойдется одним помощником. Выбор пал на Майкла Фарадея.

Целых 18 месяцев длилось путешествие четы Дэви по Евроле. Когда они вернулись на родину, до них дошли известия о катастрофе в каменноугольных копях – в течение нескольких месяцев происходили страшные взрывы в шахтах Ньюкасла и Кардиффа, и в результате погибли тысячи шахтеров. В Англии был объявлен национальный траур.

Общество по обеспечению безопасности работы в шахтах объявило специальную награду за изобретение безопасной лампы для работы на рудниках. Делегация общества во главе с его председателем просила Дэви помочь им в решении этой сложной проблемы. И Дэви дал свое согласие. Ему прислали большие сосуды с опасным газом, который шахтеры называли «рудничным»[316]316
  Взрывчатая смесь, состоящая из метана и кислорода (СН₄+2O₂). – Прим. ред.


[Закрыть]. Дэви и Фарадей занялись тщательным изучением его свойств и условий, при которых он воспламеняется, производя разрушительные взрывы.

– Единственная возможность – это вводить воздух, необходимый для поддержания горения лампы, по узким трубочкам и отводить газ через такие же узкие трубочки. Надо изучить, как движется в них пламя, и установить, при каком диаметре трубок пламя будет гаснуть.

– Я понял вашу мысль, – сказал Фарадей. – Если в узких трубочках пламя погаснет, тогда даже и при наличии «гремучего» газа в шахте он не сможет взорваться от пламени лампы.

– Совершенно верно. Сейчас нам надо раздобыть различные по диаметру трубки и начать систематическое проведение опытов.

Почти целый год они проводили исследования, и наконец в начале 1816 года им удалось сконструировать лампу. Дэви заменил ламповое стекло шахтерского фонаря очень мелкой металлической сеткой. Газы свободно проходили через мелкие отверстия сетки, но пламя не могло выйти наружу и воспламенить опасный газ. Лампа оказалась очень эффективной и вскоре нашла самое широкое применение на каменноугольных разработках. Шахтеры навсегда были избавлены от грозной опасности[317]317
  Подробно об истории изобретения лампы Дэви см.: Страдынь Я. П. Тр. Ин-та истории естествознания и техники, 39, 66 (1962).


[Закрыть]. За эту заслугу Дэви наградили орденом Румфорда, а в 1820 году он был избран президентом Королевского общества[318]318
  20 декабря 1826 г. Дэви был избран почетным членом Петербургской Академии наук


[Закрыть].

Исследования, которые проводил Дэви, были очень разнообразны, но на протяжении всей жизни он не терял интерес к электричеству. И не только потому, что добился больших успехов в этой области. Явлениям, связанным с электричеством, в существовавших тогда теориях все еще не было дано полного объяснения, да и сущность самого электричества пока оставалась неясной. Необходимы были все новые и новые эксперименты. Усилия Эрстеда[319]319
  Ханс Кристиан Эрстед (1777–1851) – известный датский физик, почетный иностранный член Петербургской Академии наук. Начав с химии и философии, он, вдохновленный работами итальянского физика А. Вольта, перешел к изучению электричества. Разработал методы получения хлористого и металлического алюминия, изобрел пьезометр, изучал сжимаемость жидкостей, положил начало систематическим исследованиям электромагнетизма. Об Эрстеде см.: Нильсен И. Р. Физика в школе, № 4, 11 (1939); Храмов Ю. А., ук. соч., с. 312; Научное открытие и его восприятие/Под ред. С. Р. Микулинского, М. Г. Ярошевского. – М.: Наука, 1971, с. 156–167; Замечательные ученые, ук. соч., с. 92–100; Выдающиеся физики мира, ук. соч., с. 159–163.


[Закрыть], Фарадея и других ученых уже дали замечательные результаты, но это было только началом.

^{Пневматические эксперименты в Королевском институте (карикатура Дж. Гиллрея, Британский музей)}

Дэви имел специальную лабораторию, предназначенную для изучения электрических явлений. Кроме батареи и электрической машины, здесь были собраны самые разнообразные измерительные приборы, специальной формы сосуды для измерения электропроводности веществ и другая научная аппаратура.

– Сопротивление, которое оказывают проводники электрическому току, специфично, и оно может служить дополнительной характеристикой веществу, из которого они сделаны, – подвел итоги длительной работы Дэви.

– Несомненно, разница в сопротивлении существует, но закономерности я пока не вижу, – возразил Фарадей, готовивший стеклянную трубку к следующему опыту.

– Действительно, для различных веществ обобщение сделать очень сложно, но для одного вещества проблема решается значительно проще. И у нас уже есть на этот счет некоторые данные.

Фарадей подошел к столу. Цифры, заполнявшие несколько страниц, убедительно свидетельствовали о том, что сопротивление изучаемого ими вещества зависит от длины и поперечного сечения проводника. С повышением температуры оно увеличивается.

Работа в лаборатории, заседания в Королевском обществе… Дэви трудился с неисчерпаемой энергией, но перенапряжение и старая болезнь давали себя чувствовать все чаще. Несколько раз он ездил лечиться в Италию, потом в Швейцарию, но поездки эти мало что изменили. В 1828 году Дэви снова заболел. Он жил в то время на загородной вилле близ красивого озера недалеко от Женевы. Леди Дэви никогда не сопровождала его в этих поездках. Она предпочитала держаться подальше от больного мужа и развлекаться в светском обществе Лондона. В середине мая, однако, она приехала в Женеву, туда же прибыл и брат Дэви Джон[320]320
  Джон Дэви (1790–1868) открыл фосген (1811 г.), опубликовал мемуары о брате Г. Дэви. О Дж. Дэви см.: Джуа М., ук. соч., с. 205, 225.


[Закрыть].

– Джейн, мне суждено умереть счастливым, ведь рядом со мной мои близкие, – чуть слышно промолвил Дэви.

– Не надо говорить, дорогой, – сказала леди Дэви, – это может повредить тебе. Мы здесь, и ты скоро поправишься.

Гэмфри Дэви лежал неподвижно с полузакрытыми глазами. Он дышал едва заметно, силы постепенно покидали его. 29 мая 1829 года он умер.

МАЙКЛ ФАРАДЕЙ

(1791–1867)

Воздух в переплетной мастерской был пропитан запахом столярного клея. Расположившись среди груды книг, рабочие весело переговаривались и усердно сшивали печатные листы. Майкл[321]321
  М. Фарадей родился в Ньюнгтон-Баттс (ныне Большой Лондон) 22 сентября 1791 г.


[Закрыть] клеил толстый том Британской энциклопедии. Он мечтал прочитать ее всю – от корки до корки, узнать все, что накопило человечество за долгие годы своего существования. Но читать он мог только во время обеденного перерыва, когда его товарищи выходили из цеха подышать свежим воздухом. В это время он усаживался и открывал раздел «Электричество». Сколько непознанного таит в себе эта сила! Если человек овладеет ею, она принесет ему большую пользу. Эти мысли не покидали Майкла.

– Майкл, я начинаю сшивать «Беседы по химии»[322]322
  Популярная книга жены лондонского врача Марсита «Беседы по химии» сыграла большую роль в жизни Фарадея. Эта книга пробудила в нем интерес к экспериментальной науке (Кудрявцев П. С. Фарадей. – М.: Просвещение, 1969, с. 8).


[Закрыть]. Если эта книга тебя интересует, я могу отложить ее, – сказал ему товарищ по мастерской.

– Спасибо, отложи. После работы я просмотрю ее.

За окном сгущались сумерки. Из мастерской уже все разошлись. Майкл сел у окна и раскрыл книгу, об авторе которой, миссис Марсит, он никогда прежде не слыхал. Бегло пролистав несколько страниц, Майкл углубился в чтение. И как это до сих пор не приходило в голову, что возможности химии ничуть не меньше, чем электричества? Ведь и в ней еще много неразгаданного.

Кто-то легонько постучал в окно, нарушив ход его мыслей. Майкл поднял голову.

– В чем дело, мама? Зачем ты здесь?

Госпожа Фарадей сквозь стекло молча смотрела на сына. «Как тянет его к науке. Если бы были средства, чтобы дать возможность учиться. А что может дать кузница его отца, которому суждено кормить еще четыре рта?»

– Ты никогда не задерживался так долго, Майкл, вот я и забеспокоилась. На дворе темно уже. Будет тебе читать. Глаза испортишь.

– Знаешь, мама, сегодня я открыл для себя еще одну чудесную науку – химию. Я обязательно проникну в ее тайны. Если б ты знала, как хочется мне стать образованным человеком.

Госпожа Фарадей едва сдерживала слезы:

– Да благослови тебя бог, сынок. Трудись, но помни, что человеку нужен когда-то и отдых.

Мать и сын медленно шли домой. Тяжелая работа в переплетной мастерской и чтение в перерывах, конечно, утомляли Майкла, но крепкий, здоровый сон возвращал ему силы и ранним утром он снова бодро шагал по Тийл-стрит на работу.

На Тийл-стрит обычно все прохожие обращали внимание на большую вывеску: «Книжный магазин и переплетная мастерская Джорджа Рибо».

Джордж Рибо был владельцем самых известных книжных магазинов в Лондоне. Он давно обратил внимание на любовь Майкла к книгам, на его тягу к науке и потому всегда поручал ему переплетать только научную литературу. Майкл работал здесь уже семь лет, хорошо знал свое дело, и хозяин был вполне им доволен.

Как-то Майкл, взяв стопку толстых, богато оформленных томов, направился в книжный магазин. Владелец магазина разговаривал с каким-то незнакомым господином. Майкл учтиво поздоровался и положил книги на прилавок.

– Я принес «Труды Королевского общества»[323]323
  Первый том «Трудов Королевского общества» («Философских записок») вышел 6 марта 1665 г. Затем номера журнала выходили ежемесячно. Со смертью секретаря общества Г. Ольденбурга издание прекратилось на пять лет, но с 1683 г. возобновилось и продолжается до наших дней. 300-летие выхода в свет своего журнала Лондонское королевское общество торжественно отмечало в 1965 г. (Копелевич Ю. X. Возникновение научных академий. – Л.: Наука, 1974, с. 69).


[Закрыть]. Правда, с небольшим опозданием: хотел познакомиться с некоторыми статьями, – тихо сказал Фарадей.

– Не беспокойтесь. Рано или поздно эти прекрасные книги займут свое место в любой частной библиотеке.

– Чем мне заняться теперь?

– Простите за бестактность, перебиваю ваш разговор, – обратился к Фарадею молодой высокий мужчина, стоявший прежде молча у полки с книгами. – Не вас ли я видел вчера вечером на собрании Философского общества?

– Возможно. Я действительно был там, – ответил Фарадей.

– Ваше выступление было чрезвычайно интересным. Никак не мог подумать, что вы работаете в магазине.

– Приходится зарабатывать на жизнь, мистер…

– Дийн Дэне, – назвал себя незнакомец.

– Майкл Фарадей, – представился Майкл и вежливо поклонился. – Вот уже год как я состою членом этого общества.

– Я был бы рад видеть вас у себя в доме. Там мы могли бы спокойно обсудить некоторые интересующие нас обоих проблемы.

– Благодарю вас, сэр. Обязательно воспользуюсь вашим любезным приглашением.

Дэне, довольно образованный по тем временам молодой человек, сразу почувствовал симпатию к Фарадею. Они стали друзьями – оба увлекались наукой, и это их связывало, но если для Дэнса наука была просто увлечением, то для Фарадея она представлялась чем-то возвышенным, всемогущим, дарующим бесконечное счастье тому, кто постигает ее тайны.

Кончился семилетний срок пребывания Майкла Фарадея в качестве ученика у Рибо, и ему присвоили звание мастера. Теперь он работал в переплетной мастерской де ля Роша. По натуре своей Майкл был трудолюбивым, добрым и скромным человеком, но сварливый хозяин француз всякий раз находил повод бранить его. Де ля Рош выжимал из рабочих последние соки, был желчным и бессердечным, и это угнетало Майкла. Он замкнулся в себе и стал еще более молчаливым. Теперь он не мог, как прежде, читать во время перерывов – де ля Рош никогда не допускал таких вольностей.

Однажды в конце мая 1812 года в мастерскую зашел Дэнс.

– Что господину угодно, – с деланной улыбкой на губах обратился к нему де ля Рош.

– Хотел бы поговорить с Майклом Фарадеем.

Улыбки на лице француза как не бывало: – Это невозможно, сейчас рабочее время, – холодно ответил де ля Рош.

– Но мне надо сообщить ему кое-что, чрезвычайно важное.

– Важное? Кому? Моему мастеру? Прошу вас, сэр, не нарушайте порядок в моей мастерской!

Майкл, услышав их разговор, направился к Дэнсу.

– Выйдем на улицу, Дийн.

– Фарадей, вы пожалеете о своем поступке! Безобразие! Без моего разрешения!

Друзья покинули мастерскую.

– Майкл, он же уволит тебя! Зачем ты это сделал?

– Я все равно решил уйти от него, не могу больше терпеть этого изверга, да и работа здесь мне не по душе. Поищу что-нибудь другое.

– Ты знаешь, зачем я пришел?

– Нет, не догадываюсь.

– Через час начинается лекция Дэви. В этом году свои последние четыре лекции он будет читать в большом зале Королевского института[324]324
  Королевский институт основан 5 марта 1799 г. Б. Томсоном (графом Румфордом). Первоначально это учреждение предназначалось для распространения знаний и «обучения приложению науки к решению повседневных жизненных проблем», в дальнейшем его преобразовали в научный институт, где проводились исследования и читались лекции по естествознанию (Мак-Дональд Д., ук. соч., с. 14–18).


[Закрыть]. Хочешь послушать?

И вот они уже в зале. Фарадей внимательно слушал и записывал лекцию знаменитого Дэви. В течение двух недель Майкл жил лишь одной мыслью – попасть на его лекции. Дома он старательно переписал все, что услышал, и сделал много чертежей для пояснения текста. Ему казалось, что и он может стать ученым. А что если написать президенту Королевского общества сэру Джозефу Бэнксу, приложить записки и чертежи и попросить принять его на работу помощником в какую-нибудь лабораторию? Майкл тщательно продумал письмо и отнес его на почту. Но ответа на получил. Однако в двадцать один год молодой человек редко падает духом надолго и легко находит в себе силы преодолеть неудачи.

Майкл решил написать Дэви. На этот раз ему повезло: он крепко держал в руках короткое послание, которое было для него самым ценным подарком на свете.

«Зайдите в среду в лабораторию на Кенингстаун-стрит.

14.8.1812. С уважением Дэви».

В указанный день Майкл вошел в лабораторию профессора.

– Так это вы прислали письмо, молодой человек? – сказал, знакомясь с ним, Дэви. – Чем вы занимаетесь в настоящий момент?

– Я переплетчик. Через мои руки проходят сотни книг. Многие из них я читаю.

– Что вас больше всего интересует?

– Химия и физика. Хочу стать химиком. Мечтаю посвятить свою жизнь науке.

– Вот что, дорогой Фарадей, наука требует не только преданности, но и знаний. Вам уже много лет, а подготовки почти никакой. Сейчас начинать поздно. Возвращайтесь-ка лучше в переплетную мастерскую и продолжайте читать интересные книжки. Ваши планы мне кажутся наивными.

Угнетенный словами Дэви, Фарадей направился к выходу, но вдруг остановился и убежденно произнес:

– Прошу извинить за беспокойство, которое я вам доставил. И все-таки, прошу вас, возьмите меня хотя бы подсобным рабочим в лабораторию. Я буду самым преданным служителем.

Спустя несколько дней Майкл вновь получил записку от Дэви. Всю ночь он не мог сомкнуть глаз. Что-то принесет ему завтрашний день? Теперь для него начиналась новая жизнь.

Фарадей был зачислен помощником в лабораторию к Дэви. Двадцать пять шиллингов в неделю и отведенные ему две комнаты были предостаточным вознаграждением для влюбленного в науку и непритязательного Фарадея. В обязанности Майкла входила не только уборка помещения. Он, конечно, мыл посуду и переносил химикаты, но иногда помогал Дэви при проведении опытов. После взрыва в лаборатории, когда зрение ученого серьезно пострадало, Дэви постоянно нуждался в помощнике, который обязан был следить за ходом работы, регистрировать показания аппаратов, записывать данные. Фарадей выполнял все безотказно и удивительно точно. Работал он в лаборатории с раннего утра до поздней ночи. Наведя везде безукоризненный порядок, он открывал книги и упорно учился. Очень много надо было узнать, чтобы стать настоящим помощником великого Дэви.

Прошел год. Дэви был доволен Фарадеем: такой преданности делу он еще не встречал.

– Майкл, через две недели мы с женой уезжаем в длительное путешествие по Европе. Я приказал подготовить небольшую походную лабораторию. Все необходимое будет помещаться в двух сундуках. Где бы мы ни были, я смогу работать, но мне нужен помощник. Не согласны ли вы поехать с нами?

– Вы же знаете, что значит для меня наука, мистер Дэви. Я буду бесконечно счастлив, если вы удостоите меня этой чести.

– Кроме вас, должны поехать и слуги. Один из них будет заботиться о багаже, другой – исполнять обязанности нашего камердинера.

Осенью 1813 года карета Дэви покинула Лондон. Знакомые с капризами избалованной леди Дэви, слуги не поехали с ними и получили расчет. Теперь все их обязанности легли на плечи одного слуги – Майкла Фарадея. Он погружал и разгружал багаж, чистил платья, бегал по парижским магазинам, чтобы сделать покупки для миссис Дэви, подавал обед и только после вечернего кофе исчезал в лаборатории. Там его ждали книги. Майкл ни на что не жаловался, он был счастлив, что может работать в лаборатории, учиться у своего хозяина – мастера эксперимента – профессора Дэви.

Из Парижа они выехали в Монпелье, потом во Флоренцию, Рим, и, наконец, в Неаполь.

Леди Джейн Дэви вое быстро наскучило, ей не хотелось осматривать красоты города, и она пожелала отдохнуть одна в гостинице. Дэви и Фарадей вдвоем отправились к Везувию.

– Вот еще одна великая загадка, перед которой мы бессильны в настоящее время.

– Да, мы действительно беспомощны перед этими великими силами природы.

– Майкл, вы захватили с собой мешок? Мы наверняка найдем на склонах вулкана интересные минералы. Давайте поднимемся к кратеру. Не исключено, что какой-нибудь из этих минералов содержит новые, еще не открытые до сих пор элементы.

К огромному багажу Дэви теперь прибавился еще мешок с минералами. А ведь в неподъемных чемоданах уже лежала тосканская земля, собранная Майклом во время поездки по окрестностям Флоренции. Но что там трудности с перевозкой багажа, если ты удостоен великой чести находиться рядом с самыми образованными людьми!

Майкл всегда будет помнить часы, проведенные в замке тосканского герцога. Дэви, несмотря на все его красноречие, не удалось убедить герцога в том, что алмаз состоит из чистого углерода. Герцог снял алмазный перстень с руки и протянул его Дэви.

– Вы утверждаете, что этот прекрасный алмаз состоит из углерода. Сожгите его! Тогда я вам поверю.

– Какое безумие! Ваш алмаз – это целое состояние.

– Не беспокойтесь. У герцога Тосканы достаточно драгоценностей.

– Фарадей, – обратился Дэви к скромно стоявшему за его креслом Майклу, – принесите большую лупу. Приготовьте аппаратуру для обжигания. Попытаемся убедить герцога.

Вскоре все было готово. Майкл собрал прибор, как всегда, быстро и точно. Он поместил алмаз в маленькую камеру, нагреваемую сильным пламенем, и направил на сверкающий драгоценный камень мощный пучок солнечных лучей, собранных линзой. Через некоторое время перстень расплавился, но сам алмаз все еще оставался прежним. Герцог самодовольно наблюдал за происходящим. Но это длилось недолго. Когда температура стала достаточно высокой, алмаз стал на глазах уменьшаться и в конце концов вовсе исчез. Герцог был поражен:

– Удивительно! Мой алмаз испарился! – промолвил он.

– Не испарился, он сгорел, – поправил герцога Дэви…

А разве можно забыть встречу с великим Вольта? Для Фарадея Милан был связан не с оперой. Для него это город, где жил и работал Вольта. Фарадей запомнил почти дословно беседу между самыми большими знатоками электричества – Дэви и Вольта. Воспроизвести молнию в собственной лаборатории – слыханное ли дело! Вот что такое ученый Вольта.

Поездка по Европе длилась целых полтора года, но Майкл и не заметил этого. По возвращении в Лондон, его снова зачислили на службу в Королевский институт, но уже ассистентом, ответственным за аппаратуру.

Вместе с Дэви он стал проводить детальное изучение горения газов. Надо было понять причину взрывов в каменноугольных шахтах.

– Мне сообщили, что сегодня доставят новый комплект стеклянных трубок, которые мы заказали на фабрике Блэксмита, – сказал Дэви.

– Хватит ли нам трубок малого диаметра? – спросил Майкл.

– Надеюсь. Установите в приборе трубки среднего диаметра, и будем постепенно их заменять.

– Хорошо. Завтра все будет готово.

– Фарадей, не хотите ли вы самостоятельно провести какое-нибудь исследование?

– Это моя заветная мечта, – сказал Майкл сдавленным от волнения голосом.

– Попробуйте провести анализы тосканской земли. Вам надо привыкать к самостоятельной работе.

Теперь для Майкла не существовало понятия времени. Он знал только, что есть лаборатория и настоящая работа. Спустя несколько месяцев Фарадей написал свой первый научный труд: «Сэр Гемфри Дэви предложил мне провести этот анализ в качестве первого опыта в области химии. В то время моя боязнь была больше уверенности, а уверенность – меньше моих знаний. Я никогда не учился, как следует писать оригинальные научные статьи, но точное описание работы поможет разобраться в ее сути», – писал Фарадей, предлагая свой труд на суд читателей.

Дэви помог Фарадею опубликовать статью в химическом журнале Королевского института. Было это в 1816 году. На следующий год Фарадей опубликовал еще шесть научных работ. Теперь молодой ученый чувствовал себя более уверенно. Он сам ставил перед собой задачи и находил пути их решения, хотя часто ему не хватало знаний. Так, Фарадей подробно исследовал прохождение газов через капиллярные трубочки и установил, что чем легче газ, тем быстрее он проходит через капилляр. Это было предпосылкой к открытию закона газовой диффузии, но Фарадей, к сожалению, не знал математики и потому не увидел закономерностей, которые так ясно бросались в глаза из его результатов. Это сделал позднее Томас Грэм.

Летом 1819 года в лабораторию, где работал Фарадей, вошел незнакомец. Волосы его были тронуты серебром, хотя держался он очень бодро. Фарадей вопросительно посмотрел на гостя.

– Мое имя Джемс Стодарт, владелец фабрики режущих инструментов. А вы, если не ошибаюсь, Майкл Фарадей?

– Да. Чем могу служить?

– Я беседовал с мистером Уолластоном[325]325
  Уильям Хайд Уолластон (Волластон) (1766–1828) – выдающийся английский химик, врач и физик, один из первых защитников основ атомистической теории; открыл родий (1803 г.) и палладий (1805 г.). Об Уолластоне см.: Джуа М., ук. соч., с. 175–177 и сл.; Красовицкая Т. И., Плоткин С. Я. Вопросы истории естествознания и техники, вып. 4 (45), 41 (1973); Становление химии как науки, ук. соч., с. 194 и др.


[Закрыть], членом Королевского общества, он рекомендовал вас мне. Дело вот в чем. Наши ножи, пилы, лезвия и другие изделия изготовляются из очень прочной и острой стали, но у них большой недостаток – они ржавеют. Мне нужна помощь специалиста, который найдет нержавеющий сплав.

– Понимаю, вам нужна нержавеющая сталь.

– Не хотите ли заняться этой проблемой? Вы получите полную мою поддержку. Кроме того, у меня деловые связи с мистером Грином и корпорацией Пиксли из Шеффилда. На их металлургическом заводе вы найдете все, что вам необходимо для исследовательской работы.

– Увлекательная, но и ответственная задача. Откровенно говоря, я бы не рискнул принять это предложение.

– Оставьте сомнения, сэр. Скажите только, есть ли у вас желание заняться этой работой? Все остальное я беру на себя.

– Я согласен.

– Тогда не будем попусту терять время. Я уже занимался изысканиями и могу сообщить вам некоторые сведения. Из Индии нам доставили тигельную сталь, которая ржавеет, но очень медленно. В Британском музее хранится несколько метеоритов, они состоят из железа, но, представьте себе, не ржавеют. Думаю, что сначала их нужно подвергнуть анализу. Очевидно, в их состав входят элементы, которые сообщают им способность не ржаветь. Может быть, имеет смысл начать с анализа?

– Давайте попробуем. Вы доставите образцы?

– Они у меня с собой. Вот здесь два осколка метеорита» который упал в Кенте пять лет назад. Вот вам и опилки индийской стали.

Майкл сразу приступил к работе. Он отнес кусочек метеорита в мастерскую, чтобы превратить его в мелкие опилки.

^{Лаборатория Фарадея в Королевском институте (A. Tilden, Famous Chemists, 1921)}

Часть опилок Фарадей поместил в стакан, залил их серной кислотой и стал нагревать. Опилки постепенно растворились, и в стакане образовался бледно-зеленый раствор. Можно было приступать к анализу. В лабораторной тетради Майкл записал: анализ метеорита показал содержание железа и никеля.

Спустя несколько дней он снова беседовал с фабрикантом Стодартом.

– Теперь мне нужны железная руда, никелевая руда и много других вещей. Возьмите список, я все указал в нем.

– Где будет установлена печь?

– В подвале Королевского института достаточно места. Мы уже приступили к работе. Построим небольшую печь, чтобы можно было получать самые различные сплавы железа. Кроме сплава с никелем, будем изучать сплавы с платиной, палладием, родием, серебром, золотом, хромом, оловом, титаном, осмием, и иридием.

– Надеюсь, что платиновые металлы мы сможем получить у мистера Уолластона. Он готовит их в довольно больших количествах.

После того как опыты с хромовой и никелевой сталью прошли успешно, Фарадей и Стодарт уехали в Шеффилд, где организовали в больших масштабах производство таких сплавов. Для этой цели Грин предоставил им одну из своих малых печей. К сожалению, этой работой Фарадея никто, кроме Стодарта, не интересовался. И когда в 1823 году Стодарт неожиданно умер, Фарадей собрал сотни образцов стали и запер их в большой сундук, стоявший в подвале института. Больше он не возвращался к этим исследованиям, так как увлекся другими, не менее интересными проблемами.

Наряду с изучением стали Фарадей проводил исследования иного характера. Так, он установил, что в результате действия хлора или паров иода на голландскую жидкость[326]326
  Этиленхлорид.


[Закрыть] образуется кристаллическое вещество[327]327
  Гексахлорэтан. – Прим. ред.


[Закрыть]. При действии хлора на различные органические вещества Фарадей получил еще несколько подобных соединений. Он проанализировал их и установил состав. Одно из них мы сегодня называем тетрахлорэтиленом. В то время органическая химия как наука еще не существовала; полученные соединения Фарадей называл хлористыми углеродами[328]328
  Фарадей вел широкую исследовательскую работу в области органической химии. Изучая конденсированные остатки осветительного газа (из каменного угля), он получил в 1825 г. два неизвестных углеводорода, подробно изучил их физические и химические свойства и доложил об этом Королевскому обществу 16 июня 1825 г. Позже Либих предложил назвать одно из веществ бензолом (Фарадей правильно предсказал формулу бензола). Второй углеводород назван бутиленом. Фарадей первым изучил состав натурального каучука (1826 г.) и указал его приблизительную формулу – на 5 атомов углерода примерно 8 атомов водорода; он первым пытался осуществить химический синтез аммиака из азота и водорода (1825 г.); в 1828 г. получил этилсерную кислоту (Мусабеков Ю. С, Черняк А. Я., ук. соч., с. 118).


[Закрыть].

1821 год был знаменательным в жизни ученого. Оценив способности и труд Фарадея, члены Королевского общества избрали его главным руководителем лабораторий Института. В том же году он женился на дочери лондонского ювелира – Саре Барнар.

Молодожены поселились в собственном доме – он занимал тогда несколько комнат в пристройке Королевского института. Жили они очень скромно. Жена умела создать Фарадею атмосферу, в которой можно было спокойно работать. Он продолжал работать в тесном контакте с Дэви. Теперь их занимала проблема сжижения газов. Значительно увеличив давление, Фарадею удалось получить жидкий хлор – желтовато-зеленую жидкость. Работу затрудняло то обстоятельство, что во многих случаях давление оказывалось недостаточным для снижения газов: ведь насосы были далеки от совершенства.

– Чтобы создать достаточно высокое давление, надо, видимо, действовать как-то иначе, – задумчиво сказал Дэви.

– По-моему, насос – лучшее средство для этой цели, – ответил Фарадей.

– Нет, у меня другая идея. Думаю, что если подобрать вещества, при смешении которых выделяется газ, и быстро запаять сосуд, то образовавшийся газ создаст очень высокое давление.

– Но для этого нужны прочные металлические сосуды, а тогда мы не сможем вести наблюдение за процессами.

– Попробуем провести опыты с толстостенными стеклянными трубками. Запаяв трубку с обоих концов и изогнув ее в форме лука, мы получим очень удобный сосуд для работы. В одно колено поместим химикаты, которые образуют газ, другое колено погрузим в охлаждающую смесь, чтобы собрать там сжиженный газ.

– Опыт чрезвычайно опасен, но идея остроумная и ее стоит проверить на практике.

Фарадей приготовил стеклянную трубку. Один ее конец запаяли и.после того, как трубка остыла, ученые поместили в нее поваренную соль и серную кислоту. Тяжелые, удушливые пары начали выходить из трубки, но исследователи тут же запаяли второй ее конец. Дэви поместил пустое колено трубки в ледяную баню, а другое, в котором находилась смесь соли и кислоты, стал слегка нагревать. Вскоре в охлаждаемом колене трубки появилась бесцветная прозрачная жидкость – сжиженный хлористый водород. Этот успех приободрил Дэви и Фарадея, и они начали усиленную работу по сжижению газов. Однако очень часто изогнутые стеклянные трубки, даже из очень толстого стекла, не выдерживали высокого давления и взрывались. Несмотря на большую опасность, Фарадею удалось сжижить сернистый газ, сероводород, углекислый газ, аммиак, окись азота, а также некоторые другие газы. Ученые попробовали получить жидкий кислород, азот и тетрафторид кремния, но все их попытки оставались пока безуспешными. Трубки взрывались со страшной силой, смелые исследователи рисковали жизнью. Эти опыты Фарадей и Дэви проводили в то время, когда о свойствах газов было очень мало известно. Тогда еще не знали, что каждый газ имеет критическую температуру, выше которой его невозможно сжижить ни при каких условиях. Газы, которые Фарадею не удалось сжижить, имели критическую температуру намного ниже 0°С. Такие температуры он не мог получить путем обычного охлаждения сосудов, и в результате все его усилия оказывались безуспешными.