Текст книги "Великие химики. Том 1"

Автор книги: К. Манолов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

Ломоносов не мог получить ответа на интересующие его вопросы на лекциях по химии и физике. Русский студент посещал лекции и по философии, а так как его интересовали и многие другие проблемы, он слушал лекции и по литературе, истории, географии. Его пытливый ум искал новое, практически полезное. Он слушал лекции по немецкой грамматике, литературе и поэзии, а думал о русской грамматике и поэзии. Какой несовершенной казалась родная грамматика в сравнении с грамматиками других народов! Наступило время реформ, решил Ломоносов. Силлабическое стихосложение[91]91
  Силлабическое стихосложение (от лат. syllaba – слог) – слоговое или слогочислительное стихосложение, в основе которого лежит определенное количество слогов в каждой стихотворной строке с ударением в середине и в конце строки.


[Закрыть], которым пользовались русские поэты, слишком монотонно и невыразительно. Необходимо ввести тоническое[92]92
  Тоническое стихосложение (от греч. tonos—ударение) основано на чередовании стихотворных строк с более или менее одинаковым количеством ударных слогов при переменном числе безударных слогов.


[Закрыть]. Разумеется, в доказательство потребовались примеры. И Ломоносов начал писать стихи[93]93
  Видимо, в 1738 г. Ломоносов перевел на русский язык оду Анакреонта «К лире». Тогда же в доказательство своих успехов в стихосложении он послал в Петербург перевод оды Фенелона. Таким образом, Ломоносов демонстрировал попытку перехода от старой силлабической системы стихосложения к новой силлабо-тонической (Морозов А. А., ук. соч., с. 228–229).


[Закрыть]. В то время он жил во Фрейберге, где посещал лекции Генкеля[94]94
  Иоганн-Фридрих Генкель (1679–1744) – известный немецкий ученый химик и металлург. Впервые в Европе получил металлический цинк (1725 г.).


[Закрыть] по металлургии. Здесь он закончил свою первую «Оду на взятие Хотина» и послал ее в Петербургскую Академию, снабдив пространным письмом, в котором излагал свои взгляды на русское стихосложение.

Во Фрейберге Ломоносов жил недолго – всего один год, но этот город навсегда остался в его сердце. С профессором он не поладил: лекции Генкеля были построены на уже устаревших теориях – Генкель был ревностным сторонником флогистонной теории.

Однажды, когда Ломоносов объяснял металлургические процессы, в отличие от профессора применяя более совершенные принципы механики и гидродинамики, Генкель грубо прервал его. Ломоносов, покраснев от гнева, покинул зал и решил больше не возвращаться в университет. Возбужденный, он шагал по улице; в голове теснились тысячи мыслей, глаза блестели от гнева. Вдруг, как яркий солнечный луч в непогоду, он увидел девушку – сказочно прекрасную. Она подошла к цветочнице и протянула нежную руку к великолепным гвоздикам. Забыв обо всем на свете, Ломоносов любовался красавицей. Девушка смутилась и уронила кошелек. Он тут же поднял и протянул его владелице.

– Благодарю, – робко сказал она.

– Прошу вас, назовите мне свое имя.

– Елизавета Цильх, – ответила девушка и, грациозно подобрав край юбки, поспешила удалиться.

– Елизавета Цильх, – повторил Ломоносов и, завороженный, двинулся следом за ней.

Через несколько недель молодые люди снова остановились возле цветочницы. На этот раз Елизавета была в белоснежном платье. Ломоносов нежно держал ее за руку. Его синие глаза сияли счастьем.

– Берите красные, – предложила хозяйка гвоздик. – Красный – цвет любви.

– Мне бы хотелось белые, – сказала девушка.

– Ты настоящая невеста с этим букетом, – воскликнул Ломоносов при виде белых гвоздик в руках Елизаветы.

Держась за руки, молодые люди продолжали свой путь. В тот день Елизавета действительно стала невестой. Священник венчал их тайно, и молодая пара решила уехать. Год путешествовали они по Германии: Мюнхен, Франкфурт, Кёльн, Кассель, Альтенбург, Дрезден, Берлин… Они были счастливы вместе. Высокий широкоплечий, с сияющим от радости лицом, Михаил не видел ничего вокруг себя. Сейчас для него существовала только любимая жена.

Однако шло время, таяли скромные сбережения и приходилось волей-неволей спускаться с облаков на грешную землю.

– Скоро в Россию, – мрачно заметил как-то Ломоносов.

– Разве ты не рад, что вновь увидишь свою родину?

– Не то слово. Просто мечтаю о дне, когда снова буду дышать русским воздухом, но мне жаль оставлять тебя.

Елизавета встрепенулась.

– Разве мы расстаемся?

– Конечно, нет, дорогая. Однако вспомни, как гневался твой отец, узнав о нашем браке. Боюсь, он сделает все, чтобы воспрепятствовать тебе ехать со мной[95]95
  Здесь ошибка автора: отец Елизаветы Цильх умер еще до вступления ее в брак с Ломоносовым.


[Закрыть].

Ломоносов не ошибся. Прошло целых три года, прежде чем Елизавета получила разрешение вюртембергского курфюрста на выезд.

А Ломоносов в то время работал в Петербурге. Он был назначен адъюнктом физики. В январе 1742 года атмосфера в Петербургской Академии была чрезвычайно напряженной. Вражда и раздоры между учеными всерьез мешали исследовательской работе. Академия разделилась на два лагеря: «иностранцев», которых поддерживал директор Шумахер, и «русских» – их было совсем немного. В академии сильно ощущалось влияние иностранцев, в основном это были немцы, которые всеми силами стремились удержать господствующее положение и не признавали русских ученых. Поначалу Ломоносов не портил ни с кем отношений, но когда понял, что иностранцев в большинстве своем привлекает в России только щедрое жалованье и всевозможные привилегии, стал непримиримым врагом немцев, возглавив русскую группу ученых. Науку, в которой нуждалась страна, могли развивать только русские умы. Ломоносов был твердо убежден в этом. Но как развивать научные исследования, если Шумахер всеми силами тормозит работу?

Уже вышли в свет «Элементы математической химии»[96]96
  Сочинение Ломоносова «Элементы математической химии» было составлено в 1741 г. и легло в основу будущих физико-химических исследований ученого. (Полное собрание сочинений М. В. Ломоносова (ПСС): В 10-ти томах. – М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950–1959. – Т. 1, 1959, с. 65–83, 545–546).


[Закрыть]Ломоносова, а проводить исследования по металлургии, делать анализы руд, минералов и солей, которые привозили в академию многочисленные экспедиции, он не мог – не было лаборатории. Создать лабораторию – значило бороться с Шумахером и его окружением. Порой заседания академии превращались в настоящее поле сражения. Ученые немцы всегда отвергали любое предложение Ломоносова. Русские спешили подвергнуть испепеляющей критике научные сообщения последних.

И все же Ломоносов продолжал заниматься многочисленными проблемами, в том числе и вопросами языкознания. В 1743 году он составил «Краткое руководство по риторике»[97]97
  Полное название этого сочинения Ломоносова: «Краткое руководство к риторике, на пользу любителей сладкоречия сочиненное»; датируется предположительно 1743 г. Вопросы стилистики давно привлекали внимание Ломоносова, и он был хорошо подготовлен к занятиям ими, так как слушал специальные курсы в Славяно-греко-латинской академии и на философском факультете Марбургского университета (ПСС, т. 7. 1977, с. 20–79, 790–800).


[Закрыть]. Его оды, написанные чистым литературным русским языком, были прекрасным примером нового стихосложения.

Ломоносов все еще жил в одиночестве. Елизавета писала ему, что надеется вскоре получить разрешение на выезд и в ближайшее время приехать в Петербург. Он ждал ее с нетерпением. В начале лета 1744 года белый корабль бросил якорь в петербургском порту. На трапе появилась Елизавета и Катенька, дочь Ломоносова, родившаяся в Германии после его отъезда.

– Ты сильно изменился, любимый. Скажи мне, что случилось?

– Просто скучал без вас. А ты ничуть не изменилась, Лизхен. По-прежнему красива. Ну, рассказывайте, как жилось вам там без меня?

– Не будем вспоминать о прошлом. Сейчас-то ведь мы счастливы, не так ли?

– Конечно, дорогая.

Карета быстро катилась вдоль набережной. Катенька держалась за руку матери, изредка поглядывая на Ломоносова. Она никак не могла привыкнуть к мысли, что этот большой «дядя» – ее отец.

– Удивительно красива Нева! – сказала Елизавета. Карета остановилась у двухэтажного здания.

– Приехали.

– Так быстро? – удивилась Елизавета. – А я бы хотела ехать с тобой без конца, – добавила она, улыбнувшись.

– Пойдем, Лизхен. Покажу тебе наш сад. Видишь в глубине белую постройку? Это летний дом. Рядом с ним флигель для прислуги.

Они поднялись по лестнице. Осматривали комнаты в доме и говорили без умолку. Елизавета устало опустилась на кушетку.

– На сегодня хватит. Завтра сама все увижу. А теперь расскажи мне о себе, о своей работе.

– Оставим это, дорогая. Хочу сказать только, что русской науке нелегко пробивать себе дорогу. У нее много противников. И нужны силы, чтобы бороться с ними. Но я не из тех, кто сдается. Вот и сегодня…

– Сегодня? – она посмотрела на него с удивлением.

– Да. Я скоро должен уйти. Буду докладывать в академии.

Ломоносов вошел в зал – он был почти полон. До начала заседания оставалось несколько минут.

– Опаздываете, господин Ломоносов, – не без ехидства заметил Шумахер.

– Ваше замечание неуместно, господин Шумахер, – резко бросил на ходу Ломоносов, направляясь к кафедре.

– Прежде чем перейти к сущности вопроса, я хочу напомнить вам некоторые положения, изложенные мною в работе «Элементы математической химии». Итак, тела состоят из корпускул, которые в свою очередь содержат известное число элементов. Корпускулы однородны, если они состоят из одинакового числа одних и тех же элементов, связанных между собой одним и тем же способом. Корпускулы разнородны, если их элементы неодинаковы и связаны между собой различным способом или в различном числе. От этого зависит и бесконечное разнообразие тел. Тела бывают простыми, когда они составлены из однородных корпускул, и смешанными, если состоят из нескольких разнородных корпускул. Свойства тел не случайны, они зависят от свойств составляющих их корпускул. Рассмотрим первое – тепло. Что представляет оно собой? Невесомая жидкость, которая может переливаться из одного тела в другое? Нет. Еще Галилей считал, что корпускулы находятся в движении. По-моему, это первое и основное свойство корпускул. Но движение создает тепло. Каждый знает, что при вращении колеса его ось нагревается. Корпускулы тела движутся, вращаются вокруг собственной оси, трутся между собой и создают тепло…

Долго говорил Ломоносов. Он пояснял свойства газов и растворов особенностями движения корпускул. Наконец он закончил и стал собирать разбросанные по кафедре листы своего доклада. Немцы оживились. Первым встал Тауберт[98]98
  Иоганн-Каспар (Иван Иванович) Тауберт (1717–1771) – адъюнкт, историк, библиотекарь Академии наук, советник Академической канцелярии, родственник И. Д. Шумахера (1690–1761) – первоначально библиотекаря Петербургской Академии наук, а с 1724 г. – советника Академической канцелярии (Морозов А. А., ук. соч., с. 524–525).


[Закрыть].

^{Макет Химической лаборатории М. В. Ломоносова (Музей М. В. Ломоносова, Ленинград)} 

– Идеи господина Ломоносова интересны, но все они базируются на каких-то абстрактных корпускулах. До тех пор пока современная теория флогистона находится в полном противоречии с этими домыслами, я считаю, что все это нельзя принять за серьезное достижение.

Не успел он закончить, как Шумахер, бросив на Ломоносова полный ненависти взгляд, крикнул с места:

– Почему вы, господин Ломоносов, не займетесь более серьезной работой?

– И более полезной, – послышался голос из зала. Ломоносов больше не мог сдержать себя, вскочил с места

и возбужденно заговорил:

– Мне жаль вас, господин Шумахер. В силу своей ограниченности вы не можете понять мои идеи и несете всякую чушь.

– Жалкий человек, – завопил Шумахер. – Вы спекулируете на своих гипотезах, но я не позволю вам вводить пас в заблуждение.

– А что вы предлагаете? Соглашаться с бессмыслицей, которую вы проповедуете? – ответил Ломоносов.

Резкий ответ Ломоносова поверх немцев в ужас. Дерзость русского была неслыханна. Однако, хотя ненависть их была велика, никто не нашелся что-либо возразить русскому гению – доводы Ломоносова были неоспоримы.

Несмотря на интриги, в августе 1745 года Ломоносов был избран в число академиков, а это означало, что он стал и профессором химии в университете. Ломоносов вынужден был вести бесконечные переговоры о строительстве химической лаборатории. Он сам подготовил подробные чертежи и в конце концов добился своего: были выделены необходимые средства, и строительство началось.

К этому времени Ломоносов закончил перевод «Вольфианской экспериментальной физики»[99]99
  Перевод «Вольфианской экспериментальной физики» был сделан М. В. Ломоносовым в 1744 г. По-видимому, не рассчитывая на поддержку своего предложения об издании перевода этой книги, М. В. Ломоносов, обойдя Академию наук, передал рукопись графу М. И. Воронцову, который показал ее в Сенате. Сенат представил перевод на утверждение в Академию наук. Получив положительный отзыв Академии наук, Сенат 17 октября 1745 г. принял решение напечатать рукопись Ломоносова, и в марте 1746 г. книга вышла в свет (ПСС, т. 1, 1959, с. 421–530, 577–592).


[Закрыть], и уже в следующем году он читал свои лекции на русском языке. Ломоносов в совершенстве владел латинским и был признан одним из лучших латинистов Европы, но студентам нужны были знания; они могли получить их и лучше усвоить лишь на родном языке. Это смелое нововведение русского ученого послужило поводом для новых ожесточенных нападок со стороны немецких ученых.

Здание лаборатории было почти готово, но оставалось еще много недоделок. Ломоносов приобрел для работы все необходимое. Не за горами время, когда каждый сосуд, каждая склянка с химикатами будут вынуты из ящиков, громоздящихся во дворе, и поставлены на отведенное им место в лаборатории. В кожаных мешках и пакетах ждали анализа сотни проб различных руд и минералов. Ежедневно Ломоносов сам контролировал ход работ. Помогал ему в строительстве Рихман[100]100
  Георг-Вильгельм Рпхман (1711–1753)—русский физик, академик с 1741 г. Ему принадлежат работы по электричеству и теории теплоты. В 1744 г. вывел формулу для определения температуры смеси однородных жидкостей, в 1745 г. изобрел первый электроизмерительный прибор– -«электрический указатель», открыл явление электростатической индукции (1748–1751 гг.). Погиб во время изучения атмосферного электричества 26 июля 1753 г. О Рихмане см.: Биографический словарь деятелей естествознания и техники: В 2-х томах. – М.: Сов. энцикл., 1958–1959. Т. 2, с. 176–177; Елисеев А. А., Мурзин А. М. Изв. АН СССР, Отд. техн. наук, № 8, 1953, (приведена библиография трудов Рихмана и литературы о нем); Елисеев А. А. Г.-В. Рихман. – М.: Просвещение, 1975; Цверава Г. К. Георг-Вильгельм Рихман. – Л.: Наука, 1977; Выдающиеся физики мира, ук. соч., с. 108–113.


[Закрыть] – близкий друг ученого.

– Здесь разместим «очаг»[101]101
  Устройство в виде большого свода с трубой, укрепленное на четырех столбах, необходимое, как писал Ломоносов, «чтобы обеспечить легкий выход дыму и вредным испарениям»; «очаг» был прототипом современной тяги, под ним устанавливались во время работы печи. Мюрсепп П. В. Биографии выдающихся математиков XVII и XVIII веков. – Таллин: Валгус, 1975; Замечательные ученые. – М.: Наука, 1980, с. 54–65. – (Квант); Яковлев А. Я. Леонард Эйлер. – М.: Просвещение, 1983. – (Люди науки).


[Закрыть], когда понадобится работать с ядовитыми и вредными веществами; с его помощью они не будут загрязнять воздух лаборатории. В этом месте установим печи, а там – приборы для изучения физических изменений веществ, – прикидывал Ломоносов, обходя помещения лаборатории.

– А где мы будем проводить электрические измерения? – спросил Рихман.

– Пока нигде. То, что мы делаем в твоем физическом кабинете, на первых порах достаточно.

– Какая огромная сила заключена в электричестве! Если нам удастся покорить ее, мы совершим чудо.

– Чтобы покорить, надо знать, а мы пока знаем очень мало…

Они вышли из лаборатории и, увлеченные беседой, не заметили, как оказались у дома Рихмана. Здесь, в лаборатории, загроможденной сложными аппаратами, Ломоносов и Рихман пытались разгадать тайну электричества.

Спустя несколько месяцев, осенью 1748 года, химическая лаборатория была наконец готова. Ломоносов чувствовал себя безмерно счастливым. По этому случаю он написал хвалебную оду, в которой воспел величие природы и значение науки для успешного развития промышленного производства.

^{Академик Г.-В. Рихман (гравюра И. Штенглина и Е. Федосеева, Государственный Эрмитаж, Ленинград)}

О большой своей победе – окончании строительства лаборатории – он рассказал в письме Эйлеру[102]102
  Леонард Эйлер (1707–1783) – великий математик, физик и астроном, действительный член Петербургской Академии наук. Родился в Швейцарии, в 1727–1741 и 1766–1783 гг. работал в России. Эйлер – автор многочисленных работ по математическому анализу, дифференциальной геометрии, теории чисел, приближенным вычислениям, небесной механике, математической физике, оптике, баллистике, кораблестроению, теории музыки и др. Об Эйлере см.: Биографический словарь деятелей естествознания и техники. Т. 2, ук. соч., с. 400–404 (в статье приведена библиография основных трудов Эйлера и литературы о нем); Леонард Эйлер: Сб. статей в связи с 250-летием со дня рождения, представленных АН СССР. – М.: Изд-во АН СССР, 1959; История Академии наук СССР. Т. 1. – М.: Изд-во АН СССР, 1958, с. 71–91; Мюрсепп П. В. Биографии выдающихся математиков XVII и XVIII веков. – Таллин: Валгус, 1975; Замечательные ученые. – М.: Наука, 1980, с. 54–65. – (Квант); Яковлев А. Я. Леонард Эйлер. – М.: Просвещение, 1983. – (Люди науки). Эйлер высоко ценил исследования Ломоносова. В своем письме к Эйлеру от 16 февраля 1748 г. Ломоносов писал: «Письмо Ваше… где Вы соблаговолили отозваться наилучшим образом о моих работах, доставило мне величайшую радость…» (ПСС, т. 10, с. 137).


[Закрыть]. Это письмо он составлял на протяжении нескольких недель. Как всегда, Ломоносов не удовлетворился несколькими строками, а подробно развил свои взгляды на корпускулярное строение веществ. В нем же коснулся вопроса и об изменениях в природе: «Но все встречающиеся в природе изменения происходят так, что если к чему-либо нечто прибавилось, то это отнимается у чего-то другого. Так, сколько материи прибавляется к какому-либо телу, столько же теряется у другого, сколько часов я затрачиваю на сон, столько же отнимаю у бодрствования, и т. д. Так как это всеобщий закон природы, то он распространяется и па правила движения: тело, которое своим толчком возбуждает другое к движению, столько же теряет от своего движения, сколько сообщает другому, им двинутому…» – мысли, которых никто до Ломоносова не высказывал. Это знаменовало переворот в науке, начало новой эры; теперь наука могла объяснить изменения веществ – один из основных вопросов, занимавших в то время умы ученых.

Ломоносов избрал себе в помощники несколько лучших студентов и в новой лаборатории читал им специальный курс лекций: «Введение в истинную физическую химию»[103]103
  Лекции по новому составленному им курсу физической химий Ломоносов начал читать весной 1752 г. Его слушателями были студенты М. Софронов, И. Н. Федоровский и В. И. Клементьев. Лекции читались до мая 1753 г. Сохранился конспект лекций Ломоносова «Введение в истинную физическую химию», составленный его слушателем В. И. Клементьевым (Раскин Н. М., Химическая лаборатория М. В. Ломоносова: Химия в Петербургской Академии наук во 2-й половине XVIII века. – М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1962, с. 132–137.


[Закрыть]. Нередко по окончании лекции студенты оставались помочь Ломоносову проводить опыты.

Ломоносов снова вернулся к изучению процессов горения. Он был убежден, что объяснения этого явления предшествующими учеными были несостоятельны. Он полностью отверг теорию флогистона. Ведь Шталь создал свой «флогистон», пренебрегая фактом, установленным еще великим Бойлем. Как известно, Бойль прокаливал металлы в запаянных стеклянных сосудах. Он получал металлическую золу, а затем взвешивал ее. Вес этой золы был всегда больше веса взятого металла., Бойль предполагал, что увеличение веса золы объясняется переходом теплорода от огня к металлу. Век спустя профессор. Вольф тоже был убежден, что существуют невесомые жидкости, которые переливаются из одного тела в другое. Такой жидкостью, как он утверждал, был «теплород». А «теплороду», или флогистону, по мнению сторонников Шталя, был присущ, отрицательный вес.

Кто же прав, где истина?

Уже несколько лет эти мысли не давали покоя Ломоносову. Чтобы получить правильный ответ, одних философских рассуждений не достаточно. Но опыт, верил он, поможет разобраться, и в этом.

Почему Бойль открывал сосуды после нагревания? В таком, случае могло что-то улетучиться из сосудов и мог измениться, их вес. Надо повторить опыты, но все наблюдения и измерения вести в закрытом сосуде. В нем же есть воздух.

Ломоносов подготовил специальный сосуд, насыпал в него свинцовые опилки, затем мехами раздул огонь и нагревал горло сосуда до тех пор, пока стекло не размягчилось. С помощью зажима он запаял стекло и тут же поместил сосуд на огонь. Теперь он был полностью уверен в том, что в сосуд, ничего не попадет и ничего из него не улетучится. Мехи раздулись в последний раз, и вот уже синие язычки пламени исчезли в раскаленной горке угля. Ломоносов осторожно поставил сосуд, на стол и принялся готовить следующий. Опыт надо было повторить много раз, прокаливая не только свинец, но и другие металлы: железо, медь…

Ломоносов взвесил остывшие сосуды, установил их на угли, в большой печи и стал раздувать огонь. Сначала мехи работали медленно, но постепенно струя воздуха усиливалась, а с ней появились синеватые язычки пламени. Стенки сосуда покраснели, и свинцовые опилки расплавились. Сверкающие серебристо-белые капли быстро покрылись серовато-желтым налетом. Красные опилки меди превратились в черно-коричневый порошок. Железные опилки почернели.

Интересно, вошел ли «теплород» в сосуды? Соединился ли он с металлами? Если да, то вес сосуда должен увеличиться. Но весы показали, что вес всех сосудов оставался неизменным!

Ломоносов задумался.

А что же с золой металлов? Надо сравнить ее вес с весом металла. На следующий день исследователь повторил опыты.

Он взвесил металлические опилки до запаивания сосуда. После прокаливания он снова взвесил сосуды, потом открыл их и взвесил полученную металлическую золу. Зола была тяжелее ранее взятого металла!

– Эти опыты опровергают мнение Роберта Бойля. Металлы не соединяются с «теплородом»: ведь вес сосуда не изменяется. Это бесспорно. И все же зола тяжелее. – Ломоносов снова задумался. Однако в сосуде было некоторое количество воздуха… Быть может, металлы соединяются с корпускулами воздуха? Раз металлическая зола в сосуде стала тяжелее, значит, воздух, находившийся в сосуде, уменьшился в весе на столько же. Без поступления внешнего воздуха вес металла останется неизменным!

Это было поистине великое отнятие, благодаря которому удалось сформулировать и основной закон химической науки[104]104
  Имеется в виду закон постоянства массы.


[Закрыть]. Ломоносов ликовал. Он хотел, чтобы мир поскорее узнал об этом важном его открытии. Надо, пожалуй, написать оду! Как на крыльях летел он домой. Теперь будет время и для этюдов.

Маленькое здание в глубине сада Ломоносов давно превратил в художественную мастерскую. Там он застал за работой своих верных учеников – Васильева и Мельникова[105]105
  В работе по созданию мозаичных картин «Полтавской баталии» Ломоносову помогали семь мастеров. Самым талантливым из них был Матвей Васильев, выполнявший ответственнейшие части картин (Морозов А. А., ук. соч., с. 564).


[Закрыть]. Склонившись над ящиком, Васильев выбирал нужное ему стекло, а Мельников, у рамы, выкладывал последними кусочками стекла великолепный мозаичный портрет.

– Браво! Ты, как видно, все закончил! – воскликнул Ломоносов.

– Остается совсем немного.

– Теперь и я поработаю над «Петром Великим». Ломоносов заглянул в ящик, отобрал несколько стеклышек

и начал искусно выкладывать ими доску. Мозаика переливалась на свету всеми цветами радуги. Ломоносов работал вдохновенно.

– Знаете, друзья, я задумал нечто грандиозное. Сделаем двенадцать огромных мозаик для украшения стен Петропавловского собора. В них увековечим события эпохи Петра. К первой из них я уже сделал наброски.

Помощники приостановили работу и подошли к Ломоносову. Ученый вытащил картон:

– Вот так будет выглядеть «Полтавская баталия». Петр Великий – верхом на белом коне. С этой стороны расположим русские войска и полководцев, а с этой – шведов. По-моему, выглядит внушительно.

– Но работа потребует много стекла. Того, что мы готовим в лаборатории, недостаточно, – сказал Васильев.

– Я и это предусмотрел. Мы построим стекольную фабрику в Усть-Рудице, и тогда в нашем распоряжении будет много стекла.

С наступлением весны 1753 года Ломоносов нанял рабочих, и в Усть-Рудице закипела работа. Мастера строили печь, каменщики воздвигали здание. Ломоносов надеялся что до наступления зимы строительство будет закончено и фабрика начнет работать. По дороге из Усть-Рудицы он часто наведывался к Рихману. Друзья оборудовали лабораторию в маленьком загородном домике, расположенном на красивой поляне и утопавшем в пышной зелени ветвистых деревьев.

Как-то в разгар лета Ломоносов решил навестить приятеля» а заодно и передохнуть от утомительной дороги. Разомлев от солнца и жары, он вошел в лабораторию и тяжело опустился на стул. Рихман возился с большим аппаратом, установленным на столе.

– Из Усть-Рудицы?

– Да. А ты, как я вижу, сделал новый электрический указатель?[106]106
  Ломоносов и Рихман проводили последовательное изучение атмосферного электричества.


[Закрыть]

– Да. Тот, над которым мы работали вместе, оказался маловат. Я полагаю, что для измерения электричества молний нам необходимо иметь большой. Как ты считаешь?

С потолка доносилось какое-то гудение. Ломоносов взглянул на стену и воскликнул:

– Ого! Посмотри на стрелку анемометра, как усилился ветер!

– Да. Значит, бури не миновать.

Анемометр, сконструированный Ломоносовым два года назад, работал точно и безотказно. Сейчас его стрелка поднялась до последних делений шкалы. Ветер стал еще сильнее. Засверкала молния, и послышались первые раскаты грома.

– Ты как раз вовремя, – сказал Рихман. – Сейчас поможешь мне провести интересные опыты. Когда наконец мы победим эту силу?

Стоя у большого электрического указателя, Рихман повернул выключатель. Раздался оглушительный грохот, ослепительно блеснул сине-зеленый свет и тут же все погрузилось во мрак. Ломоносов рухнул, потеряв сознание. Когда он открыл глаза, увидел среди обломков установки неподвижное тело погибшего Рихмана[107]107
  Картина смерти Рихмана – художественный вымысел. Известно, что Рихман погиб во время изучения атмосферного электричества в своем доме 26 июля 1753 г. Ломоносов в это время проводил такие же на-блюдения в своем доме. О смерти Рихмана Ломоносов рассказал в письме к своему влиятельному покровителю, почетному члену Академии наук, государственному деятелю Ивану Ивановичу Шувалову (1727–1797) в тот же день. При этом он отмечал героизм Рихмана, его приверженность науке и просил о назначении пенсии семье погибшего друга; он также писал: «Между тем, чтобы сей случай не был протолкован противу приращения наук, всепокорнейше прошу миловать науки» (ПСС, т. 10, с. 484–485, 816–817).


[Закрыть].

Ломоносов брел убитый горем домой. Хлестал в лицо дождь,, ветер рвал одежду, но ученый будто не замечал этого…

После трагического случая с Рихманом «отцы» церкви яростно ополчились на Ломоносова, называя его богохульником и еретиком. Но ученый, казалось, не замечал их нападок.

Ломоносов написал уже немало книг: «О слоях земных»[108]108
  Труд «О слоях земных» был «вторым прибавлением» к сочинению Ломоносова «Первые основания металлургии или рудных дел», которое увидело свет в 1763 г., хотя было подготовлено еще в 1742 г. Трактат «О слоях земных» имел исключительное значение для истории пауки. Академик В. И. Вернадский (1863–1945) писал о нем: «Он является во всей литературе XVIII в., русской и иностранной, первым блестящим очерком геологической науки» (Вернадский В. И. В сб.: Труды Ломоносова в области естественно-исторических наук. – СПб.: Изд. Академии наук, 1911, с. 27; этот труд Ломоносова приведен в ПСС, т. 5, с. 530–631, 693–694).


[Закрыть],«Рассуждение о причинах теплоты и холода»[109]109
  «Рассуждение о причинах теплоты и холода» впервые опубликовано в 1750 г. При подготовке издания ПСС Ломоносова в 1950 г. было обнаружено и другое сочинение – «О причине теплоты и холода». Ломоносов считал этот труд одной из важнейших своих работ, поскольку последний содержал цельную и последовательно развитую молекулярно– кинетическую теорию теплоты (ПСС, т. 2, с. 7–55, 647–652).


[Закрыть], «Слово о пользе химии»[110]110
  Полное название этой работы: «Слово о пользе химии, в публичном собрании императорской Академии наук сентября 6 дня 1751 года говоренное Михаилом Ломоносовым». В «Слове» Ломоносов привел развернутое изложение своих взглядов на задачи и значение химии для развития промышленного производства и на пути ее развития в России (ПСС, т. 2, с. 344–369, 678–680; Крицман В. А., ук. соч., ч. I, с. 72–92).


[Закрыть], «Письмо о пользе стекла»[111]111
  Полное название: «Письмо о пользе стекла к высокопревосходительному господину генералу, порутчику, действительному ея императорского величества камергеру, Московского университета куратору Ивану Ивановичу Шувалову, писанное 1752 году». В «Письме», написанном в форме стихотворного послания, Ломоносов в поэтических образах передал свои новые прогрессивные технические и естественнонаучные идеи. Это одно из самых вдохновенных поэтических произведений Ломоносова (ПСС, т. 8, с. 508–522, 1003–1008; Крицман В. А., ук. соч., ч. 2, с. 144–149).


[Закрыть], «Риторика»[112]112
  См. примечание 15 на с. 90.


[Закрыть]. На его столе лежали материалы к «Русской грамматике»[113]113
  «Российская грамматика» написана Ломоносовым в 1754–1755 гг., впервые опубликована в 1757 г. (ПСС, т. 7, с. 389–578. 844–888).


[Закрыть] … Однако он приостановил эту работу, чтобы продолжить исследования, успешно начатые совместно с Рихманом. Он не отказался от изучения электричества и принялся за новую книгу: «Слово о явлениях воздушных, от электрической силы происходящих»[114]114
  «Слово о явлениях воздушных, от электрической силы происходящих, предложенное от Михаила Ломоносова» было впервые опубликовано в конце 1753 г., а написано в мае – октябре 1753 г. В этой работе были использованы данные, полученные Ломоносовым во время опытов, о которых он писал в своем отчете за 1752 г.: «Чинил электрические воздушные наблюдения с немалой опасностью». Эти опыты дали возможность подтвердить полное тождество природы молнии и электрической искры (ПСС, т. 3, с. 15–99, 512–522).


[Закрыть]. В ней он впервые объяснял многие явления, пытаясь найти причину их проявления в природном электричестве. Он считал, что корпускулы воздуха, вращаясь, трутся друг о друга и электризуются. Так же электризуются при своем движении огромные массы воздуха. Это электричество порождает молнии, полярные сияния. Он предполагал, что и кометы сверкают в результате тех же электрических сил. Это было совершенно новое объяснение природных явлений – первый шаг к разгадке их реальной сущности. Однако Ломоносова волновала еще одна идея, которая заставила его опять вступить в спор с членами академии. Россия нуждалась в ученых. Одного Петербургского университета для их подготовки было недостаточно. В своих выступлениях Ломоносов не раз доказывал необходимость открытия нового университета. Он подготовил и программы обучения, из которых впервые было исключено богословие. «Оно никому не нужно, и никакой пользы от него получить нельзя».

В 1755 году по инициативе Ломоносова и при его непосредственном участии в Москве впервые открылись двери университетских аудиторий. Порядки в Московском университете в ту пору были более демократичными по сравнению с Петербургским, но врагов у Ломоносова после открытия университета стало еще больше. Им не давала покоя слава ученого, и они всячески старались помешать его работе. Иногда это им удавалось. Так, спустя два года после открытия Московского университета Ломоносову предложили передать кафедру химии, которую он возглавлял в Академии, другому. Его ждал еще один удар: несмотря на то что Ломоносова назначили советником в Академии, ему запретили пользоваться лабораторией, что вынудило его оборудовать собственную у себя в доме. Реконструкция помещения прошла очень быстро, и уже через год ученый мог приступить к работе в новой лаборатории. В ней наряду с исследованиями по химии он занимался конструированием оптических приборов.

В Академии Ломоносова избрали руководителем Географического департамента. Это заставляло ученого уделять немало времени трудам по географии. Особенно большой интерес он проявлял к северным областям, к Северному Ледовитому океану. Его интересовало происхождение полярных льдов, занимался он также и классификацией льдов[115]115
  Ломоносов послал в 1760 г. в Шведскую Академию наук свое сочинение «Рассуждение о происхождении ледяных гор в Северных морях». Оно было опубликовано в «Записках Шведской Академии наук» в 1763 г. Составлена работа в мае – июле 1760 г. (ПСС, т. 3, с. 447–459, 577–579).


[Закрыть].

Как-то, работая в своем кабинете, Ломоносов наносил на огромную карту данные, которые он получил во время большой сибирской экспедиции. Увлеченный делом, он не заметил, как к столу подошла Елизавета и остановилась возле него. Лицо ее светилось радостью. Почувствовав, что в комнате еще кто-то,кроме него, Ломоносов резко обернулся.

– Лизхен, в чем дело?

– Хорошая весть, любимый.

– Почему же ты вошла так тихо?

– Хотелось полюбоваться на тебя, дорогой доктор гонорис кауза Михайло Ломоносов! – мягко ответила она.

– Не понял, – какой еще доктор гонорис кауза?

– Как, какой? Шведской Академии наук! Только что принесли сообщение из Стокгольма. Тебя избрали почетным членом![116]116
  30 апреля 1760 г. Шведская Академия наук избрала Ломоносова своим почетным членом. Диплом об избрании был подписан непременным секретарем Шведской Академии наук П. Вергентином 7 мая 1760 г. Уже в мае диплом был вручен Ломоносову. В дипломе отмечалось: «Санкт– петербургской имп. Академии наук господин советник и химии профессор Михаил Ломоносов давно уже преименитыми в ученом свете по зна-ниям заслугами славное приобрел имя, и ныне науки, паче же всех физические, с таким рачением и успехами поправляет и изъясняет, что королевская Шведская Академия наук к чести и к пользе своей рассудила с сим отменным мужем вступить в теснейшее сообщество…» В знак своего уважения к Шведской Академии наук Ломоносов послал ей свое исследование (см. примечание 32) (Модзалевский Л. Б. Ломоносов – член Шведской Академии наук. – В сб.: Ломоносов. – М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1946, с. 277–279).


[Закрыть]

Ломоносов опустился в кресло. Наконец-то пришло признание! Потом он вскочил и стал шагать взад-вперед по комнате:

– Признают мои заслуги! Признают! Но ведь не наши, а шведы! – В его голосе жена уловила нотки обиды. – До каких пор в России будут думать, что мы, русские, люди более низкой культуры? До каких пор иностранцы, устроившиеся в Петербурге, как у себя дома, будут смотреть на нас свысока?

– Успокойся, прошу тебя. О тебе-то они думают иначе. Ты честно служишь науке во славу России.

– Не обо мне речь. Дело в русских ученых, в русской науке. Как много великих умов дал миру русский народ! Он должен иметь и своих ученых. Гений России ничем не уступает гению Европы. И это должны понять в первую очередь здесь, у нас, наши государственные деятели.

Через три года его избрали почетным членом Петербургской Академии художеств, а еще через год пришло сообщение из Италии: Ломоносов – доктор гонорис кауза Академии наук в Болонье[117]117
  Ломоносов был избран членом Болонской Академии наук (Италия) в апреле 1764 г.


[Закрыть].

Однако признание пришло к нему поздно. Непрерывная работа в тяжелых условиях, постоянное напряжение сил подорвали здоровье ученого. Спустя несколько месяцев, 4 апреля 1765 года, Ломоносов умер.

Смерть Ломоносова была невосполнимой утратой для русской науки. Гений его смело вторгался во все области человеческого знания: он был литератором, поэтом, языковедом, историком, географом, геологом, металлургом, физиком, химиком, художником.

Живший в эпоху, когда химия только зарождалась как наука, Ломоносов смог наперекор неверным представлениям флогистонной теории дойти до таких обобщений, которые и сегодня лежат в основе физической и химической науки. Он первый сформулировал закон сохранения вещества и энергии, первый указал путь, по которому пошли многие ученые.