Текст книги "Бесконечное лето: Второй шанс (СИ)"

Автор книги: К. Лопухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Шурик на это побледнел и судорожно сглотнул.

– Ну это, я пойду, пожалуй… И это… Я ничего не помню, но, говорят, я неадекват был… так что, если я что такое творил…

– Забей, – успокаиваю его я. – Со всяким может случиться.

На этом Шурик отчаливает, а я делюсь тяжкой мыслью:

– Вообще-то, за то что случилось с Команданте, придушить надо меня.

– Душить не буду, – милостиво кивает головой Два Че, – но когда мне захочется тебя поколотить, я тебе напомню.

Лена сидит поджав губы и в конце концов не выдерживает:

– Не, ну прям идеальная любящая семейка! Ещё Ульянку дочкой прописать и можно на обложку "Работницы"!

Подкол понятный, с расчётом на расхожие стереотипы. Но, где я, и где эти стереотипы? Потому и отвечаю совершенно прозрачным намёком:

– А что? Идея хорошая.

– Это можно рассматривать как официальное предложение? – нежным голосом уточняет Два Че.

Отвечаю предельно серьёзным тоном:

– Зависит от того, как ты сама к этому относишься.

Два Че смотрит на меня с прищуром и медленно и столь же серьёзно отвечает:

– Я подумаю.

– Время пока есть, – киваю я.

На это Алиса встрепенулась и явным подозрением уточняет:

– Пока?

В ответ пожимаю плечами:

– Ну… не хотелось бы ждать до 50.

– Не беспокойся, я сообщу тебе раньше, – с хитрецой в голосе отвечает Два Че.

– Главное не слишком рано, а то ценить не будет, – елейным голоском встревает нурглитка, но видно, что она едва сдерживает раздражение.

А Ульянка блуждает совершенно обалделым взглядом между нами тремя и покачав головой выдаёт:

– Не. Что-то я тут точно не понимаю…

На этой высокой ноте вожатая решает что пора и призывает всех выступать в поход. По пути, тихонько пожав мне руку, Алиса позволяет "подруге" себя утащить. Лоли тоже куда-то слиняла и к моменту подачи команды: "Построиться парами!", я оказываюсь один. Ольга Дмитриевна строго следует сценарию и назначает мне сопровождающей Женю. Я желанием общаться не пылаю, потому и храню молчание. Библиотекарша наоборот, оказывается на удивление коммуникабельной:

– Ну и что у тебя с Два Че?

– Опыт Электроника показывает, что называть её так в публичном месте – прямой путь к получению травм, мало совместимых с жизнью…

– Вроде наш Железяка пока…

– Ты не видела, в каком виде он забрёл в медпункт после вразумления.

– Но тебе-то не грозит. Говорят, сегодня ночью ты её хорошо утешал. Девушка так стонала, так стонала…

– Надо же… – удивляюсь я, – как всё можно переврать! А что ещё говорят?

– Все удивляются. Наша вожатая как кого поймает за поцелуйчиком, так сразу зверствует, а тут ты её к Пакости прогнал, стоны всю ночь, а она на вас только косо посматривает и молчок.

– Так она ещё в лесу не была… – начинаю я, но Женя меня перебивает:

– Не заговаривай зубы. Колись, что у вас там было?

– А что было? Команданте решила сыграть в героя и сама уколоть себе морфий. Хорошо я вовремя проснулся и всё сделал.

– Морфий?

А я задумался: Что-то соврать придётся, но вот что и как? Ладно, попробуем:

– На самом деле что-то покрепче. Её там в шахте так зацепило, что еле дошли до лагеря. В конце концов выяснилось, что травма не то, чтобы тяжёлая, но очень болезненная. Виола всё обработала, завтра Команданте будет уже боеспособна, но первое время пришлось колоть ей обезболивающие. И очень серьёзные. Собственно для этого я и остался.

– А что не Ульяна? Или сама вожатая? Или в медпункт вообще.

– Это Виола распорядилась, с неё и спрашивай.

– Ну-ну. Врёшь ты что-то.

– Иди, уточни в медпункте.

– Угу…

На этом, собственно, общение и закончилось. Дальше мы шли молча.

Проплутав лесом с пол часа, мы вышли к хорошо намоленому поколениями пионеров кострищу. Вообще-то в самый первый день в Совёнке я и этот объект разведал. От командующего Икари до этого капища минут пять короткой дорогой, если сильно не спешить. С учётом особенностей перемещения строем – минут десять. Так что показанный нашей вожатой результат несомненно можно считать выдающимся.

По выходе на точку, вожатая дала команду искать дрова. Реализм, блин, зашкаливает! Вот сколько я пионерских лагерей ни посетил, везде костёр готовят заранее, большей частью из отходов ближайшей пилорамы. Как пионеры соберутся, так достаточно только бензинчику плеснуть и спичку бросить. Здесь же сами дровишки собираем. Ну и ладно, посоучаствую. По идее, если тут жгут регулярно, лес должен быть вычищен под городской парк на многие мили вокруг, однако мы натаскиваем приличную кучу дров за пять минут… Впрочем, как говорится, тут уже столько косяков, да таких, что одним больше, одним меньше… ни я не замечу, а Познающий видать, вообще забил.

Ну вот, костёр собран и вожатая разжигает его, подсунув под дрова пару кусков газеты. С учётом того, что дрова все полусырые… Ладно, забьём и мы. Главное – костёр горит и мне что-то захотелось глянуть на сие сборище энергетическим (ауральным, магическим – нужное подчеркнуть) зрением.

Ого! Это всегда так было, или только здесь, в месте под особым благословением Губительных Сил?

В поле тонких энергий Пионерский Костёр охватывал своим пламенем всю поляну и его огонь воспламенял ауры всех находящихся тут людей. Прекрасными искрами вспыхивали в аурах мечты. У некоторых мечты выстраивались в цепочки планов. У многих яркими фиолетовыми сполохами полыхала в ауре Высшая Цель. И почти у каждого в сердце разгоралось пламя Надежды. Я снова перевёл взгляд на костёр, физический костёр, и увидел там пылающее око Меняющего Пути. Не знаю где и как бывает, но здесь и сейчас Архитектор Судеб смотрел на нас с теплотой и… надеждой? Да! Он надеялся! Надеялся на то, что хоть кто-то из здесь присутствующих приложит хоть минимальные усилия, дабы воплотить свои мечты и планы в жизнь.

Я ещё раз окинул взглядом собравшихся. Дети веселились, не обращая внимание на чудо истинного ритуала, участниками которого стали Но некоторые выделялись на общем фоне.

Аура Шурика пылала чистым Светом. Он чётко знал своё предназначение и буде у него хоть малейшая возможность – он это Предназначение исполнит. Ave, Шурик! Теперь у меня есть вторая причина не выпускать Перо Судьбы из рук.

Ольга Дмитриевна… Её планы были построены в чёткую и очень жёсткую систему. Некоторые ячейки были заполнены, остальные ещё ждали своих жертв. Людям, что попадали в эти жернова, отводилась роль не исполнителей, но механизмов. Их собственные планы, мнения, стремления… для Ольги Дмитриевны всего этого просто не существовало. Как-то, в книжке по психопатологии, я прочитал о девочке, которая, одевая куклу, могла отрезать той пол стопы, если выбранный носочек оказывался слишком мал. Ольга Дмитриевна была готова отрезать живым людям головы. Сегодня она впервые получила серьёзный укорот и была вынуждена менять свои планы. И она сделала выводы: надо активнее подниматься вверх по социальной лестнице, обрастать связями и поддержкой, чтобы впредь никакая мелкая врачиха не смела оспаривать Её решение. Вот и третья причина не выпускать из рук Перо Судьбы. Мелочно? Кто знает… Вдруг удастся поправить жизнь общества так, чтобы таким как Шурик подняться наверх было чуть проще, а таким как наша вожатая – чуть сложнее?

Ещё одной точкой диссонанса, вполне ожидаемо, оказалась Лена. Она тоже создала себе жёсткую и непререкаемую структуру, в которую встраивала всех, с кем сталкивалась по жизни. Вернее встраивал её хозяин. Сейчас она отчаянно пыталась вернуть Алису в этот незыблемый и абсолютный Порядок, Два Че отчаянно отбивалась. Как же ей помочь? Я снова взглянул в пылающее око Архитектора Времени и… мне в руку упала маленькая пылающая искорка. Искра Сомнения… Но как она поможет мне именно сейчас? Я снова взглянул на ссорящихся девочек и мне в голову пришла очень интересная и совсем не очевидная мысль. Я накинул на себя маскировку, такую же, как когда экстренно эвакуировался из домика Два Че, и двинулся к отчаянно выясняющим отношения… ну, пусть будет, подругам.

Девочки самозабвенно лаялись, обсуждая по кругу одну и ту же тему. И, похоже, далеко не по первому. На внешнем, экзотерическом уровне, "подруги" яростно делили шкуру недобитого Семёна, ну а по сути, агентесса Гниющего Сада пыталась вернуть ту же самую Алису под свой контроль, встречая по ходу всё более и более жёсткое сопротивление. Они уже давно забыли своё первоначальное намерение изображать дружелюбность и отчаянно грызлись. И перевес, на мой скромный взгляд, был явно на стороне Алисы. Она стояла ощерившись, в стойке адской гончей на пороге логова, и яростно защищала своё простое женское щастье. Лена с тявканьем крутилась вокруг, регулярно бросаясь на "подругу" в попытке укусить по больнее, получала жёсткий отлуп и с визгом отскакивала. Причём, судя по тому, что я видел, юную нурглитку больше всего удивлял и досадовал сам факт оказанного сопротивления. В этой сваре мои симпатии были однозначно на стороне Алисы. Во-первых, потому что Два Че. А во-вторых, именно она додумалась учесть и опереться на мнение самого Семёна. Я подошёл поближе, чтобы слышать разговор.

– …конкретно говорила? – с ехидцей и насмешкой вопрошала Алиса.

– А кто за ним бегает, все последние дни?

– А тебе-то какое дело? И вообще, ты что? Завидуешь?

– Я твоя лучшая подруга! И я должна…

– Да-да-да! Я уже слышала. Открыть глаза и всё такое. Только я и сама вижу…

– Да ничего ты не видишь! Втюрилась как последняя дура! А он такой же как и все и…

– Это я тоже уже слышала. Только ответь мне, подруга, – последнее слово было произнесено с явной долей сарказма, – почему ты что-то там должна? Откуда ты знаешь что-то про него, если ни разу с ним даже не разговаривала? Что и как ты собираешься мне показать?

Этот момент показался мне самым подходящим для задуманного. Я быстро подошёл к девочкам, обнял их обеих за плечи и весело спросил:

– Что за шум, а драки нету?

При этом моя рука, в которой я держал Искру Сомнения оказалась внутри ауры нашей нурглитки, а все её защиты были сконцентрированы в сторону пионерского костра и подруги, с которой она отчаянно ругалась. Защита, дарованная Добрым Дедушкой, просто не заметила моей маленькой диверсии и я, лёгким усилием воли, протолкнул дар Меняющего Пути Лене прямо в сердце. В конструктах Доброго Дедушки нет вариантов, нет свободы, нет возможностей. Нет игры и азарта. Только жёсткое следование предписанным планам и процедурам, жёсткое соответствие догмам, за пределами которых нет ничего. Искра Сомнения высвечивает ту самую Тьму Внешнюю, в которой лежит всё, что не попало в эти самые планы, догмы и предписания. Показывает возможности и тем самым порождает сомнения. И этот мощный удар был нанесён по конструктам Доброго Дедушки изнутри, из самого сердца его верной последовательницы. А снаружи давило пламя Пионерского Костра. Такого напора конструкты Хозяина Гниющего Сада не выдержали и рухнули. И Лена, которая собиралась дать гневную отповедь на глупые вопросы своей подруги, вдруг запнулась. Те абсолютно и единственно верные ответы и решения, которые она собиралась провозгласить, вдруг оказались всего лишь вариантом, одним из многих, возможным выбором, который ещё следовало обосновать. А без подпитки со стороны конструктов Гниющего Сада, все привычные обоснования вдруг стали не столь очевидными, а то и вообще – о ужас! – сомнительными.

Два Че заметила резкое изменение в настроениях оппонентки и совершенно справедливо связала их со мной. Вот только выводы сделала неправильные. Она нехорошо прищурившись посмотрела в мою сторону и заявила:

– Да вот, требует чтобы я немедленно организовала для тебя свидание с ней тет-а-тет в очень приватной обстановке.

– А на… в смысле, зачем?

– Как зачем? Чтобы скормить тебе несколько грязных намёков. Если ты поведёшься, она выбежит с воплями: "Насилуют!", а если нет – заявит что ты ни на что не годный слюнтяй!

Значит, Два Че меня ещё не списала?! Подозревает, что я сорвался, опасается, но готова выслушать объяснения! Ура! Она мне верит! А вот Лену уже несло:

– Не всем же быть такими давалками, как ты!

Это даже не гол в свои ворота. Это забить себя мяч и тут же расшибить лоб о штангу, для верности. Объяснить такое я могу только тем, что конструкты Гниющего Сада в её ауре оказались разорваны в клочья и она выдавала теперь не полноценные логические конструкции, а куски алгоритмов, те, что первыми попались ей в образовавшемся хаосе. Реакция Алисы оказалась предсказуемой:

– Знаешь, подруга, ты как нибудь сама попробуй делать всё то, что ты мне советовала. Если, конечно, кто-то обратит на тебя внимание. Без моей помощи.

Сказав это, Два Че резко развернулась и, схватив меня за руку, утащила в лес, в сторонку от общего веселья. Там, едва мы отошли за деревья, она схватила меня загрудки, резко приложила к сосновому стволу и яростно глядя в глаза спросила:

– Ну? Ты обещал!

– И я держу слово! – ответил я максимально серьёзно.

– Тогда что это было?

– Мне помогли.

– Кто? И хватит юлить и тянуть! Рассказывай всё! Сейчас!

– Хорошо. Это похоже на бред…

– Всё твоё колдовство это бред. Но оно работает. Рассказывай!

– Я уже говорил, что Лена не самостоятельна…

– Да. Какие-то там силы…

– В общем, сила, которая управляет ей не приемлет сомнений. Только догмы, правила всякие…

– Точно! Как будто ты её всю жизнь знал. Ну и при чём это?

– Есть же и другие силы. Сила враждебная этой, дала мне… Ну… некоторый конструкт… Не материальный. И я вбросил это ей в ауру. В результате она стала сомневаться.

– В чём?

– Вообще, в принципе. Ты ей задала вопрос и она вдруг увидела, что кроме её догм есть ещё что-то. Если бы не это, она бы не ляпнула то, что ляпнула.

– А в общем-то и к лучшему, – уже спокойным голосом сказала Два Че, ослабив свою хватку. – Знаешь, она никогда не была настоящей подругой. Всегда делала что-то исподтишка. Ссорила меня со всеми, какие-то подставы выдумывала. Пусть теперь катится сама, куда хочет.

Смешно. Потому что вот именно сейчас Лена сама нуждалась в помощи. И без этой помощи она вполне могла отправиться прямой дорожкой к своему хозяину. А я этого не хотел. Не знаю что будет позже, но если удастся сегодня вырвать ещё одну душу из лап Доброго Дедушки, это будет большая победа! Поэтому я и сказал Алисе:

– Ещё ничего не кончено. Надо проследить, чтобы она не удавилась или не утопилась.

– А тебе-то какое дело? – спросила Два Че с нотками ревности в голосе.

– А что ты будешь чувствовать, если её завтра достанут из-под дебаркадера на лодочной станции?

– Ты серьёзно?

– Абсолютно. Мне она неприятна, но её смерти я не хочу. Особенно такой, в таком состоянии.

– Тогда пошли! – решительно заявила Два Че.

У костра Лены уже нет. Быстро выясняю, что её любимое место – Ближний остров, который мерах в двухстах от берега и куда девочки сегодня плавали за земляникой. Лена регулярно таскается туда, чтобы побыть одной. Бежим к лодочной станции. Все лодки на месте. И тут я замечаю фигуру на дебаркадере. Лена развязывает свой пионерский галстук и не глядя отпускает его по ветру. И тут же начинает сама падать. Неестественно прямая, про такое говорят: "Словно жердь проглотила.". Всплеска я уже не слышу, потому что сам с разбега лечу в воду.

Через минуту мы все трое сидим на дебаркадере и тяжело дышим. А Лена ещё и откашливается, рыдает и сквозь рыдания вопрошает: "Зачем! Ведь я никому не нужна!". И я начинаю звучать. Я говорю что она нужна своим родителям, что они её любят и без неё им жизни уже не будет. Что у неё есть подруга, которой она, Лена, дорога просто потому, что она есть. Что по земле где-то ходит человек, для которого она дороже самой жизни и они обязательно встретятся! Нельзя же бросать этого человека здесь одного! Я ещё много чего говорил и от моих слов в сердце бывшей нурглитки из Искры Сомнения стала разгораться Звезда Надежды. Я бы и ещё говорил, ибо Семёна несло, но меня прервал строгий голос вожатой:

– Ну и что тут происходит?

Ответ дала неизвестно откуда взявшаяся тут же Виола. Она ехидным голосом прокомментировала:

– Ничего страшного. Всего-то попытка суицида.

Дождавшись пока вожатая осознает и побледнеет, она, всё тем же ехидным голосом продолжила:

– Да ты, Оль, не нервничай. Ребята на полном самообеспечении. Сами доводят, сами вытаскивают, сами психотерапию проводят. Так что когда доведут тебя…

– Ладно, хватит уже! – рыкнула вожатая. – Что с ними делать-то?

– Утопить всех троих и забыть как страшный сон?

– Виола!

– Не хочешь, как хочешь… Тогда просто разогнать по норам, пусть отсыпаются. По крайней мере, есть надежда, что они до утра ничего нового не учудят.

Хотел я добавить, что, мол, надежда это лживый дар Коварного бога, но чувство самосохранения взяло верх и смолчал. Дальше мы, цепляясь друг за друга переползли в вертикальное положение и побрели по домам. Сначала мы с Алисой проводили Лену до её домика, где сдали на руки Мико, а Виола скормила ей какую-то таблетку ("Иначе сегодня не уснёшь."). Когда дверь за Леной закрылась, Виола меня подначила:

– Ну вот, а ещё говорил, что всё что мог уже накосячил… Но я в тебя верю и…

– Это был не косяк. Так надо было, – прервал я поток ехидства.

– Да? И зачем?

– Иначе было бы хуже.

Виола смерила меня критическим взглядом, но спорить не стала и со словами: "Ты у нас пророк, тебе виднее.", бесшумно растворилась в ночи.

– При чём тут пророк? – спросил я в темноту. – Тут и так было ясно, к чему всё идёт…

– В общем, да, – неожиданно легко согласилась Алиса. – Теперь-то я это понимаю.

Дальше мы с Алисой шли молча, держась за руки. А на пороге их домика нас уже ждала Ульяна. Я поцеловал Два Че и пошёл к себе. Вожатая ещё попыталась устроить мне выговор, но я её уже не слышал. На последних силах стащил с себя мокрую пионерскую форму, залез под одеяло и куда-то поплыл…

–

Примечания и пояснения

[1]…характерные покраснения на висках… – электрические ожоги после электрошока.

[2] дефибриллятор – медицинский прибор для запуска остановившегося сердца мощным электрическим импульсом. Вообще-то, для электрошока не очень подходит, там напряжение раз в двадцать выше, но в руках гомунуклы…

[3] доктор Менгеле – Йозеф Менгеле, нацистский преступник, врач, прославившийся бесчеловечными опытами над заключёнными концлагерей.

[4] паутина – глобальная (на всю Галактику, а может и не только) сеть внепространственных (в смысле, сквозь варп) тоннелей, связывающих планеты и прочие интересные объекты. Построены расой эльдар в незапамятные времена, сейчас там тусуются все кому не лень: сами эльдар, демоны, люди, всякая мелкая нечисть.

День 6

Я стоял в библиотеке Совёнка и передо мной было шесть дверей. В руках у меня был ключ и этим ключом я мог открыть любую из них. Но открывая любую дверь, я блокировал для себя все остальные. Вообще-то, можно было открыть сразу несколько, а то и вообще все, но я сделал что-то, что делало это невозможным. Или, это я такой, что для меня это невозможно?

Первой привлекла моё внимание добротная такая дверь, выходящая на ухоженную лестничную площадку. Прямо так и хотелось сказать: "Дом сталинской постройки". По бокам от двери были нарисованы гитара и завязанный пионерский галстук. Что, то этот стиль мне напоминает… Уж не моей ли рукой намалёвано?

Слева меня встречала весьма обшарпанная дверь в состарившемся советском доме. Такие в 90-е – 2000-е годы можно повсеместно встретить в старых панельках. Однако, здесь недавно произошли кое-какие изменения: дверь была обита новым дерматином и вокруг нового глазка была нарисована Звезда Хаоса. Синим фломастером. Хм… Похоже, вчерашние события принесли таки какую-то пользу.

Справа же на меня смотрел люк, как на космической станции, только почему-то не круглый, а в форме пятиугольника. И на нём было написано "СССР". Это мне только показалось, или и в самом деле, рядом с этим люком я стал как-то легче?

А следом за люком я увидел дверь деревянную, в бревенчатой стене. Над дверью висела подкова, а к наличнику прикреплён холщовый мешочек с пучком высушенных трав. И видно было, что эти травы недавно обновляли. Подойдя ближе, я заметил тщательно и очень красиво вырезанную на верхней части двери цепочку букв. Сначала я принял их за странную помесь старинной кириллицы и рун, но пригляделся внимательнее… Ба! Да это же велесовица[1]!

На этом ряд дверей закончился и я пошёл в другую сторону. Там, следом за обшарпанной дверью постсовкового образца, притаилась ещё одна дверь. От неё веяло светом и ухоженностью. Она была чистой, без единой пылинки. Чистенький, словно только что постиранный, коврик у порога и стилизованная ветка бамбука на декоративной панели двери.

И завершался выбор с этой стороны дверью в мою старую московскую квартиру. Из-за неё на меня пахнуло привычной когда-то, но уже изрядно подзабытой здесь тоской беспросветности. Я отшатнулся от этого выбора.

Конечно, было некоторое любопытство, подсмотреть: Что там, за этими дверями? Но… даже заглянуть одним глазком, даже серьёзно подумать, означало сделать выбор. Интересно, как? Ведь свой выбор я уже сделал. Был, конечно, ещё вариант "остаться на перекрёстке"[2], но это означало спровоцировать девичью свару по дележу шкуры недобитого Семёна. А оно мне надо? Подставлять под совершенно ненужный удар Два Че. У нас тут и без этого весело. Так что я решительно протянул руку к двери с гитарой и галстуком и… в этот момент меня вышвырнуло из сна.

"Вот значит как, – подумал я, открывая глаза. – Значит, ещё ничего не кончено. Значит мне ещё предстоит побороться за свой выбор.".

Ну что же, как говорится, новый день встаёт… и нам туда же. Одевание, утренняя пробежка, умывание… И вот я, образцовый пионер, уже собрался на линейку у подножия бронзового Икари. Заметьте, без напоминаний и одним из первых. Раньше меня пришла только Славяна, даже Ольга Дмитриевна подтянулась позже. Когда появляется Два Че, демонстративно обнимаю её и целую в щёчку. Алиса розовеет, но не отстраняется. Вожатая недовольно сопит, но помалкивает.

Но вот все построены и начинается речь и… А и в самом деле: Упсь или наконец-то? Ведь на первой моей линейке здесь ни о чём таком не говорилось:

– Итак, наша смена завершается. Сегодня у нас последний день в лагере, а завтра, сразу после завтрака, мы отправляемся домой. По традиции сегодня мы отчитываемся о проделанной работе. В первую половину дня готовитесь, а во вторую представляете результаты…

– Я ракету сделала! – тут же влезает Ульяна. – Можем запустить! Вот прям здесь!

Ольга Дмитриевна начинает надуваться как жаба, но прежде чем она успевает каркнуть, влезает Шурик:

– А что? Я посмотрю, если всё нормально, и запустим!

– Хорошо! Под твою ответственность! – с явным облегчением заявляет вожатая и продолжает перекличку: – Ну, Славяна у нас и так…

– Я гербарий собрала! Местных лекарственных трав! – гордо и с обидой перебивает её наша штатная яга. – Может я это в медпункте покажу?

И когда только успела? Вот это работоспособность! Вожатая тоже пребывает некоторое время в полном ауте, но быстренько берёт себя в руки:

– Давай лучше в библиотеке. Мико?

– Мы с Алисой хотели концерт устроить…

– Куда меня сейчас с моей лапой? – Два Че высовывает из-под рубашки свои, всё ещё синеватые, пальчики.

– Но ты полюбому, подходи в клуб. Там посмотрим! – ободряет её Мико.

Дальше вожатая снова берёт вожжи в свои руки:

– Ладно, с этим разобрались. теперь… Семён! А ты что можешь предъявить?

Последнее было сказано с изрядной долей ехидства. Ну что предъявить-то? Живого Шурика, например. Чем не достижение? Однако, не хочу я издеваться над Шуриком, даже чтобы потроллить вожатую, хороший он человек. Ну а если так:

– Ну… Мы, в ходе спасательной операции, обнаружили под Старым лагерем противоатомный бункер времён… – чуть не ляпнул "холодной войны", блин! – карибского кризиса. Могу провести экскурсию.

О как вожатую-то перекосило! Аж загляденье. Алиса хихикает в кулачок, Лоли подпрыгивает от радости, даже Лена улыбается. Наконец Ольга Дмитриевна справляется с моральным кризисом и сдавленным голосом сообщает:

– Как-нибудь в другой раз. А что-нибудь ещё у тебя есть?

– Ну… я тут рисовал немного. Есть несколько работ. Можно устроить что-то типа выставки. Да вот в том же музыкальном кружке! Соберём там все искусства. И Славя пусть там свой гербарий покажет.

Ольга Дмитриевна бросает хмурый взгляд на Два Че и заявляет:

– Не будем валить всё в одну кучу. Семён и Славяна представляют свои работы в библиотеке, а музыка пусть сама по себе. Так, кто у нас ещё?

Упс… А она не только педагог никакой, но и организатор хреновый. Так бы собрались все в одном месте и надували бы щёки друг перед другом. А если разогнать всех по углам, то и будем сидеть каждый над своим, как хомяки над крупой.

Пока я размышлял, вожатая о чём-то договорилась с электрониками и мы все отправились завтракать.

За столиком мы опять осели вчетвером: я, Алиса, Ульяна и Лена, выглядевшая смущённой и потерянной. Алиса наоборот, была собрана и решительна. Но разговор начала всё-таки Лена:

– Спасибо что вчера меня… вытащили… – сказала она, мрачно глядя в тарелку.

Алиса подняла на неё взгляд и в этом взгляде вдруг протаяли теплота и забота.

– Для того и друзья, – сказала она и в голосе тоже звучали тепло и забота.

– А я вела себя как свинья… – вздохнула Лена.

– Что было, то прошло. Только давай договоримся: Хочешь посоветовать, советуй. Я тебя выслушаю, но решать буду сама.

– Договорились, – кивнула Лена и девочки пожали над столом руки.

Дальше мы завтракали молча, а я думал и сопоставлял. Несомненно, что все девчонки тут были собраны для меня. И, похоже, от того, которую я выберу, зависело, какими путями я поведу судьбы этого мира. Ведь, как ни крути, а мне придётся подстраивать этот мир под свой выбор. Чтобы обеспечить себе максимальный комфорт. Да и подругу я не собираюсь держать в стороне от своей работы. Вместе будем писать судьбы мира сего. Так веселее. Пришла шальная мысль, смоделировать что было бы, если бы я выбрал… но я отложил эти размышлизмы на потом. Не то, чтобы я опасался передумать в отношении Два Че, но здесь слишком сильны энергетические токи, слишком легко измысленное может стать явленным. Особенно в моих руках. Я решил не рисковать. И, наверное в первый раз в жизни, это моё "не рисковать" пошло на пользу. Тем более, что на долго задумываться мне не дали, из размышлений меня вывел голос Два Че:

– Опять белочка?

– Нет, просто задумался, – с облегчением ответил я. А вот Лена встрепенулась:

– Что за белочка?

Алиса отмахнулась:

– Это так, личное, не заморачивайся.

Лена кивнула, но вдруг снова оживилась:

– Слушайте! А вам никогда не казалось что с нашим лагерем что-то не так? Я не знаю что и почему, но мне иногда кажется, что здесь что-то неправильно!

– П-ф-ф! Это тебя после вчерашнего плющит. Отдохнёшь, искупаешься и всё пройдёт! – радостно влезла Пакость. А Алиса возмущённо заявила:

– Ещё бы здесь было так! Тут колдуны внаглую колдуют, прям на площади, инопланетяне здесь работают. Официально, с трудовой книжкой. А ещё и тайные общества здесь свои дела обтяпывают, тоже внаглую, никого не стесняясь!

Я бы мог внести свои 5 копеек про демонеток на кухне, но решил не травмировать лишний раз Лену. Ей и без того досталось, да и стабилизировать её лишний раз после того как её вырвали из лап Гниющего Сада, будет полезно:

– Не заморачивайся. Просто помни, всё будет хорошо.

– Ну да. А вдруг мы уедем отсюда и просто пропадём? Вдруг…

– Ты не пропадёшь, – успокоил я и вдруг понял: да, это в моей власти. А Алиса посмотрела на меня с подозрением. Ну и правильно.

На этом мы, собственно, дозавтракали и был поднят вопрос: а дальше-то что?

– Я веду Команданте к врачу…

– Веду? – Алиса нехорошо прищурилась и постучала ложкой по столу.

– Пардон, обшибся! Разрешите исправиться? Не веду, а сопровождаю!

– Так-то лучше! – усмехнулась Алиса и я продолжил:

– А после на пляж.

– А картины развешивать? – удивилась Лена.

– А что там развешивать? У меня всего пяток этюдов. Вот сразу после обеда и разберусь.

– А я тогда…

– К Шурику, готовить ракету к старту, – поддержал я Ульяну.

На том мы и разошлись.

Для Алисы лечение прошло на удивление легко. Виола сняла с руки шину, сделала какой-то укольчик, потом я помогал согнуть и разогнуть руку в локте, плечо, кисть. Уже через пять минут, Два Че уже бодренько так сама шевелила рукой. Но как выглядела эта рука! Всё предплечье и кисть были синие, огромный синяк расплывался и вокруг плечевого сустава, переходя на тело и доходя до середины груди.

– А играть на гитаре мне можно? – уточнила Алиса.

– Попробуй, – после минутного размышления ответила гомунукла, – но если почувствуешь перенапряжение – минимальное! – сразу прекращай!

А ещё она прописала Два Че прогревание горячим песком. Естественно, я направил наше движение как было запланировано, на пляж, но тут возникло неожиданное препятствие: Два Че упёрлась:

– Не пойду… Что я там буду синей лапой сверкать…

– Ты всё равно самая красивая. А руку, между прочим, надо прогреть горячим песочком. Где ещё это сделаешь?

– А что все подумают? Скажут, что ты со мной из жалости.

– Нет! Все поймут, что ты такая красивая, что даже с этими синяками всех красивей.

Так, под эти препирательства мы дошли да её домика, где она таки соизволила переодеться в купальник и мы пошли на пляж. И… Мне только показалось, или Два Че и в самом деле понравилось, как я её уговариваю?

Для начала мы искупались, потом принялись выполнять медицинские указания: я прикопал Два Че в тёплый песочек. Не целиком, только руку. Ну и зонтик подвинул, от перегрева. Лежим балдеем…

– Семён! Ты что тут делаешь?

Я аж подпрыгнул. Вот как лежал, так и подпрыгнул, единой слитной конвульсией. А потом плашмя об песок. Между прочим, больно.

– Ольга Дмитриевна! Нельзя же так пугать! Ведь мало ли что! Может у меня…

– Ладно, ладно! Хватит зубы заговаривать! Ты что сейчас должен делать?

– Вот сейчас я провожу физиотерапевтическую процедуру. Согласно медицинским указаниям.

– И что же тебе Виола прописала на сегодня?

– Не мне, Алисе. Прогревать травмированную руку горячим песком.

К этому моменту Два Че выкопалась таки из песка, села и принялась отряхиваться. Вожатая соблаговолила взглянуть на неё и икнула. Зычно так, на весь пляж. Так-то, Ольга Дмитриевна! Одно дело вот так, абстрактно подозревать всех вокруг в симуляции и безделье и совсем другое – зримо увидеть, чем человек болеет. Глядя на этот ужас, вожатая пробормотала:

– Досталось же тебе там…

Два Че на это буркнула:

– Сама дура. Сказано было не лезть вперёд, а я полезла.

А я добавил:

– А вы думали, про ампутацию Виола говорила для красного словца?

Долго Ольга Дмитриевна переваривала увиденное, а когда наконец переварила, тихонько так сказала: