Текст книги "Сладкий обман (ЛП)"

Автор книги: К. Акваа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

19

– На утреннем шоу. Он был там и спросил меня, влюблялась ли я когда-нибудь до Ремо. Я знаю, что он имеет в виду, – говорю я Камари.

Не знаю почему, но у меня такое чувство, что рассказ Ремо о преследователе потребует от меня больших усилий. Если я расскажу ему, мне придется пройти по дорожке памяти и рассказать ему все, а это значит пережить и вспомнить все, что сделал со мной мой преследователь. В том числе и то, что ему удалось меня похитить. А об этом я не хочу больше никогда говорить. Тяжесть на сердце не покидает меня несколько дней, но это для моего же блага.

Но тогда, может быть, Ремо не будет таким, как папа, мама или даже Эмброуз, которые смотрели на это сквозь пальцы, не замечали, что это случилось со мной, не хотели мне помочь и использовали это, чтобы унизить меня.

О том, что произошло, я рассказала только Камари. Я упоминала немного Раулю, но больше никому. Терапия, через которую я прошла после побега, мало чем помогла.

– Придет день, когда тебе придется рассказать ему, Аврора. Почему не сейчас? Почему бы не сегодня. Если ситуация ухудшится и обострится, как мы и ожидаем, что тогда мы ему скажем?

Я откинула голову на спинку стула, устремив взгляд в чистое голубое небо.

Мы находимся на поле, где тренируется Рауль. Когда я позвонила Камари, чтобы догнать ее, она сказала, что свободна на час, а поскольку сегодня солнце, она хочет остаться на улице. Поэтому я пришла сюда.

Сборная Англии по футболу тренируется, бегает круги, потом бьет мяч в сетку, отрабатывая точность своих ударов.

– Я знаю, и я боюсь того момента, когда он узнает. Он должен знать. Я должна ему рассказать, но как я начну? Я каждую секунду своей жизни нахожусь в опасности? Я оглядываюсь через плечо каждую секунду дня? Прошло уже восемь месяцев, Камари.

От паники мой голос дрожит.

Я даже не могу описать, как я чувствую, что на меня все время смотрят. Страх сжимает мне горло. Ощущение, что я в клетке и воздух не выходит из моих легких, потому что я боюсь, что если я сделаю хотя бы маленький вдох, меня найдут, – это постоянная тяжесть на моей груди.

Осознание того, что он где-то рядом, преследует меня, одержим, так отвратительно, что меня тошнит.

Мне хочется все выблевать, потому что кто знает, чего он вообще хочет?

Жизнь в центре внимания, в СМИ, в качестве известной личности имеет свои положительные, но и отрицательные стороны. Теперь, когда Ремо рядом со мной, а я – его жена, это подвергает меня еще большему риску: каждый день на всеобщее обозрение выкладывается все больше моих фотографий.

Камари кладет руку на мою и поворачивается ко мне.

– Скажи ему. Пожалуйста. Ради твоей безопасности, пожалуйста, расскажи ему. Возможно, это даже поможет вам сблизиться. Может быть, он поймет, что должен оберегать тебя, и станет менее суровым. Я хочу быть уверена, что с тобой ничего не случится.

Подбородок Камари дрожит, и это тянет мое сердце.

Сглотнув, я сжала ее руку в ответ.

– Я сделаю это, – шепчу я, надеясь, что смогу избавиться от человека, который преследует меня. – Я сделаю это.

Камари вздыхает с облегчением и откидывается в кресле. Я еще долго сижу с ней, пока не наступает полдень и мне не приходится возвращаться в свой кабинет. Мне удается застать ее лишь иногда, но когда удается, я никогда не отказываюсь от встречи. Я вижу, как она ценит мои старания – по ее лучезарной улыбке и по тому, как она не сводит с меня глаз.

– Скоро приедут мои родители, хотя я не знаю, когда. Я пытаюсь решить, поймают ли меня на лжи или нет.

Я сижу прямо, широко раскрыв глаза, пока Камари возится со своим браслетом. – Что?

Она смотрит на меня с гримасой.

– Да, я знаю. Ложь о том, что у меня есть фальшивый парень, была плохой идеей, но откуда мне было знать, что они собираются приехать сюда, чтобы встретиться с воображаемым парнем?

– Это будет очень забавно наблюдать.

Она игриво шлепает меня по руке, отчего я разражаюсь смехом.

День идет своим чередом, и в конце его я понимаю, что даже не пообедала. Я иду к выходу из офисного здания, солнца, как утром, уже не видно. Облака стали темнее, а сильный ветер говорит о том, что ближе к вечеру может пойти дождь.

Заправив прядь волос за ухо, я иду к выходу, но останавливаюсь, заметив знакомый черный Range Rover и курящую перед ним фигуру. Меня охватывает чувство комфорта, и я не могу его объяснить.

Я должна рассказать Ремо о своем преследователе.

Подойдя к нему, я мило улыбаюсь, и только робость овладевает мной, когда его черные глаза окидывают мое тело и облако дыма вокруг его лица. Бросив сигарету на землю и наступив на нее, он отходит от машины и открывает дверцу.

– Спасибо, – пробормотала я, садясь в машину, и вздохнула, почувствовав запах его одеколона, смешанный со слабым запахом сигаретного дыма.

Я смотрю на него, когда он садится в машину. Он проводит рукой по волосам, его часы подмигивают мне, бриллианты на них выделяются в темноте, окутывающей машину.

– Как прошел день? – спрашиваю я его, как только машина начинает двигаться.

– Нормально, – ворчит он, глядя на меня сбоку, затем его взгляд падает на мои ноги.

Я тоже смотрю вниз, хмурясь, чтобы понять, в чем может быть проблема.

Ничего. Просто сегодня я надела Dior converse, потому что знала, что пойду на поле, чтобы встретиться с Раулем и Камари. На мне красное облегающее платье с широким вырезом на нескольких пуговицах, простое жемчужное ожерелье и серьги. Волосы, как обычно, уложены волнами.

– Что такое? Они не выглядят хорошо? – спрашиваю я, глядя на него.

Он качает головой. – Ничего, просто ты не часто носишь кроссовки.

Когда его слова доходят до сознания, мне кажется, что мое сердце вот-вот разорвется и истечет кровью у его ног.

– Я пошла встречать Камари и Рауля на поле, поэтому и надела их, – пробормотала я, опустив глаза на ноги и пытаясь сдержать улыбку.

Он заметил.

Он заметил, что я хожу на каблуках в офис.

– Верно, – отвечает он, и наступает минута молчания.

Оно тянется и сгущается между нами. Его слова, его признание вместе с моим, повисают в воздухе, но мы оба сидим молча. Я не знаю, что делать, только украдкой бросаю на него несколько взглядов.

В машине вдруг становится душно, и я опускаю окно, пытаясь отдышаться, но навстречу мне идет дождь, и я быстро закрываю его обратно.

Рука на шее тянет меня в сторону, и быстрый, лихорадочный поцелуй перехватывает дыхание. Все происходит быстро – зубы стиснуты, губы разбиты, а потом все заканчивается.

– Что… – Я моргаю, фокусируя взгляд на Ремо.

Он смотрит на меня из-под капюшона глазами, полными вожделения.

– Я скучал по тебе, – прошептал он, прижимаясь к моей шее, а затем провел губами по моей коже, целуя горло. Это слабое место для меня.

Сердце заколотилось внутри меня, руки вцепились в его волосы, а глаза закрылись от переполняющего меня удовольствия.

Я не могу отрицать этого. Просто не могу больше.

Мне нравится Ремо. Очень нравится, и мне больно знать, что нас ждет в будущем. Я не знаю, когда мне следует признаться в своих истинных чувствах. Те простые слова, сказанные в кафе в тот день, не были тем, на что я могу рассчитывать, что Ремо обратит внимание.

– Ремо.

Беспомощный шепот срывается с моих губ, когда он отступает.

Кажется, что напряжение, возникшее за день, исчезло с его плеч, а на губах играет маленькая, ленивая улыбка.

Мое сердце сжимается в груди от его улыбки, и моя собственная улыбка крадется по моему лицу.

Когда я выхожу из машины, охранник уже стоит, прикрывая меня зонтиком. Я киваю ему и спешу к дому. Оглянувшись, я вижу, как Ремо медленно идет к дому, разговаривая с одним из охранников.

Пока он разговаривает и идет к дому, он поворачивает голову, и его глаза встречаются с моими. Я замираю. Не знаю почему, но я замерла. Сердце подпрыгивает, нервы сдают, а кровь, перекачиваемая вокруг меня, громко бьет в ухо.

Ремо кивком головы оставляет охранника снаружи и заходит внутрь, прямо передо мной. Покачав головой, он проводит рукой по волосам и направляется наверх.

Я не знаю, что это было, но я зову Изабеллу, но вспоминаю, что она сегодня не в духе. Я не знаю, что это такое – все вдруг заболели. Может быть, это из-за смены погоды.

Вместо того чтобы идти на кухню, я поднимаюсь наверх, чтобы переодеться и приготовить что-нибудь поесть. Ремо может легко нанять дополнительный персонал, но я не чувствую себя в безопасности, когда случайные люди приходят и уходят из нашего дома. Пока, по крайней мере, нет. Я доверяю Изабелле, так что она для меня не проблема. Я могу сама выполнять некоторые работы по дому, как делала, когда жила одна.

Когда я добираюсь до нашей комнаты, я слышу, как работает душ. Иду к шкафу, переодеваюсь во что-то более удобное, надеваю носки, так как становится прохладнее, и спускаюсь на кухню.

– Что бы сегодня приготовить? – Я выглядываю в окно кухни и вижу, что дождь стал сильнее.

Долго смотрела в телефон, наконец, остановилась на турецком блюде – фаршированном перце и свернутых листьях – и приступила к работе. Сначала отвариваю рис, затем режу перцы и приступаю к приготовлению пасты, которая будет находиться внутри листьев.

Когда я сливаю воду с отваренного риса, слышу тихие шаги внизу. Я быстро заканчиваю и закрываю крышкой большое блюдо.

Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть Ремо, входящего в кухню. Он идет к холодильнику, берет свежий апельсиновый сок и наливает себе стакан.

Я стою и смотрю на него. Я жду, когда он поднимет на меня глаза, но он допивает свой стакан и ставит вещи на место. Пожевав губу, я молчу.

Мне сейчас одиноко и страшно. Скажет ли он мне уйти, если я попрошу его остаться? Составить мне компанию?

Внутри меня что-то щемит, что-то болезненное, но я подавляю это.

Я не имею права так себя чувствовать. Не имею права. Не тогда, когда я ничего ему не сказала.

Сглотнув, я поворачиваюсь и достаю муку, чтобы приготовить булочки с корицей. Может быть, я позвоню Камари, если она свободна, но нет никакой гарантии, что она будет свободна.

Скорее всего, она будет спать, а я не хочу нарушать те несколько часов сна, которые ей удается поспать, только потому, что мне одиноко.

Просто спроси его.

Может быть, я слишком много думаю, и он будет счастлив. Он никогда не работает, когда находится дома. Он также не трудоголик, так что, возможно, он не будет возражать против того, чтобы составить мне компанию.

Просто спроси, Аврора.

Я достаю остальные ингредиенты для приготовления булочек с корицей, затем добавляю сухие ингредиенты в миску. Я делаю глубокий вдох, взбивая смесь, и мое сердце почти бушует от того, как сильно оно стучит внутри меня.

Я открываю рот, чтобы наконец спросить, но он говорит раньше меня. – Я съем все, что ты приготовишь.

Я вскидываю голову от звука голоса.

Ремо стоит в дверях кухни, его руки засунуты в карманы черных тренировочных штанов. Черная футболка облегает его, обнажая мускулы.

– Что?

Я не уверена, правильно ли я его расслышала.

Он отходит от дверного косяка и садится на табурет прямо передо мной у кухонного острова. Затем он скрещивает руки и упирается ими в поверхность, наблюдая за мной, в его глазах интрига и очарование.

У меня замирает сердце. Ремо здесь. Сидит у кухонного острова и составляет мне компанию. Мне приходится отвернуться, чтобы он не увидел слез в моих глазах.

Они счастливые, говорю я себе. Счастливые слезы.

Он старается. По-своему старается.

– Не надо сидеть здесь и мешать мне, – шучу я, мой голос слегка напряжен.

Вытерев одинокую слезинку, я встаю прямо и поворачиваюсь, чтобы увидеть ухмылку на лице Ремо, который продолжает наклонять голову, и на его лице промелькнуло веселье.

– Как еще я могу составить компанию своей жене? Та, которая явно хотела заставить меня ревновать.

Он поднимает бровь.

Я вздыхаю. – Я не заставляла тебя ревновать. Я просто догоняла Сэма. Не волнуйся, я не буду целоваться с другими мужчинами.

Когда я оборачиваюсь, я подпрыгиваю. Ремо стоит передо мной, его глаза сузились, в них закипает гнев.

– Не смей даже думать о том, чтобы поцеловать другого мужчину, Аврора.

Я вызывающе подняла подбородок. – Или что? Ты убьешь его? Похоронишь заживо? Почему тебя это должно волновать?

Ремо берет меня за подбородок, проводит пальцем по шее, а потом хватает и притягивает к себе.

Его глаза держат меня в заложниках, не давая отвести взгляд.

– Потому что…, – он захватывает мою верхнюю губу в сладком, эротическом порыве.

–.. ты моя, Аврора. Я выбрал тебя. Я хотел тебя. Ты становишься единственным человеком, которого я постоянно хочу видеть в своем присутствии. Ты – растущее наваждение, от которого нет лекарства.

Он опускает свои губы, пока они не оказываются прямо на моих.

– Твое собственничество проявляется, муж, но не надо устраивать серию убийств только потому, что я несколько раз обедала с ними. – Я похлопываю его по груди. – Обещаю, я поцелую тебя, чтобы загладить свою вину.

Я хихикаю, но смех перерастает в хохот, когда Ремо зарывается лицом в мою шею и целует меня, одновременно обхватывая руками мою талию, прижимая меня к себе и крепко обнимая, как будто боится меня отпустить.

Что-то срочное, похожее на страх, охватывает меня, когда он крепко прижимает меня к себе. Интуиция захлестывает меня, требуя спросить Ремо, не случилось ли чего, но сердце расцветает от счастья, и я отгоняю ее в сторону.

Я не обращаю на это внимания, пока смеюсь, а он улыбается мне, как будто его сердце переполнено счастьем, которое он не хочет принимать. Я не обращаю на это внимания, когда он сидит на острове все время, пока я пеку булочки с корицей.

Я не обращаю на это внимания и сосредотачиваюсь на том, что мое сердце счастливо как никогда.

Я надеюсь, что он останется рядом со мной. Я надеюсь, что он будет рядом, когда он будет нужен мне больше всего, когда я скажу ему свою правду завтра.

20

– Я сегодня задержусь. Ты иди. – Я машу рукой, продолжая идти к кровати, и медленно забираюсь под одеяло.

Подтянув колени к груди, я закрываю глаза, чувствуя, как мои внутренности сжимаются в невыносимых судорогах.

Прищурив глаза, я пытаюсь дышать через нос.

Внезапно я чувствую пульсацию в голове. Начинается головная боль. Я не могу сейчас терпеть лишнюю боль. Последние несколько месяцев все было хорошо. Я вообще ничего не чувствовала, а теперь, когда мне действительно нужно участвовать в совещаниях и у меня плотный график, боль возвращается.

Мое дыхание становится учащенным, а боль усиливается до предела. Я стону в агонии.

Я держусь за живот, но это ничего не дает.

Мне нужна грелка и ибупрофен.

Медленно открыв глаза, я оглядываюсь по сторонам и вижу, что Ремо здесь нет. Я вздыхаю.

Может, позвонить Изабелле?

Ее здесь нет. Она больна.

Кого мне позвать? Охранника снаружи? Но как?

Глаза тяжелеют, но мне нужно в офис. Мне нужно идти на встречи. Как это будет выглядеть, если я пропущу встречи? Люди подумают, что я просто трачу их время и принимаю их как должное. Но это так больно.

– А-а-а…

Я не могу сдержать стон боли, который вырывается наружу, когда спазмы усиливаются.

Медленно сняв одеяло, я беру с тумбочки телефон и набираю номер Клаудии.

Она мгновенно берет трубку.

– Аврора?

Я закрываю глаза, пока говорю.

– Клаудия? Все встречи, которые ты можешь перенести, пожалуйста, сделай это. Оставшиеся, если можно, перенеси на вторую половину дня. Эти месячные спазмы просто убивают меня.

– Я буду стараться изо всех сил. Отдыхай, пока есть возможность. Я знаю, насколько сильными могут быть твои боли.

Вскоре она кладет трубку, и телефон падает у меня из рук, звонко ударяясь о деревянный пол.

Мне действительно нужно встать. Хотя бы для того, чтобы что-нибудь съесть и принять лекарство.

Медленно встав с кровати, я сползаю по ней и упираюсь в нее спиной, вытянув перед собой ноги.

Зрение затуманивается, мне становится то жарко, то холодно. Тошнота подталкивает меня к животу, и желудок вздымается.

Я не могу этого сделать. Я прижимаюсь лицом к прохладному дереву пола и закрываю глаза. Только на мгновение. Потом я поползу…

Большая теплая рука мягко убирает мои волосы с лица. Я медленно прихожу в себя и, моргнув, вижу перед собой сгорбленную фигуру.

– Ремо? – прохрипела я.

Он наклоняет голову, в его глазах мелькает беспокойство. – Что случилось? Что ты делаешь на полу?

Я пытаюсь ответить, но ничего не получается. Почему-то все силы покинули мое тело.

– У меня…

Невероятно острая судорога пронзает низ живота.

Я сгорбилась, обняла живот, пытаясь уменьшить боль. Я хнычу.

– Нужно. Боль…, – задыхаюсь я, указывая головой в направлении ванной комнаты.

Ремо придвигается ближе ко мне, пытаясь услышать, что я говорю, но я плотно закрываю глаза, пульсация такая сильная, такая резкая, что я не могу ни двигаться, ни говорить, ни даже нормально дышать.

– Обезболивающие, – прохрипела я, втягивая воздух сквозь зубы.

Моргнув, я открываю глаза и вижу перед собой таблетку на ладони и стакан с водой. Приподнявшись, я беру таблетку и кладу ее в рот, запивая водой. На шее выступает пот, волосы прилипают к лицу. Боль такая сильная, мучительная.

Почему так больно?

Может, лучше не приходить в тот день, когда я занята?

– Все в порядке.

Голос Ремо глубокий и успокаивающий. Он нежно убирает мои волосы с потного лица.

Если бы мне не было так мучительно больно, я бы улыбнулась, рассмеялась и сказала ему, что он заботится обо мне, может быть, даже обняла бы его за то, что он беспокоится обо мне, но я не могу.

Рука Ремо начинает медленно водить по моей спине. Вверх и вниз, медленно кружа по моей спине. Тепло его ладони помогает мне медленно расслабиться. Рука проскальзывает под моими коленями и за плечи. Он поднимает меня и мягко кладет на кровать.

Приподняв одеяло, его рука покидает меня. Я открываю глаза и хватаю Ремо за запястье.

– Только пять минут. Дай мне пять минут, и я встану. Пожалуйста, продолжай растирать мне спину, – прошу я тихим, болезненным шепотом.

Ремо смотрит на меня, колеблясь, его глаза неуверенно оглядывают мою сгорбленную фигуру.

– Период. У меня начались месячные, – поясняю я, понимая, что не сказала ему, в чем дело.

На его лице появляется понимание, и хмурый взгляд немного разглаживается.

Он все еще одет в коричневый костюм, его белая рубашка чистая и отглаженная, галстук прямой, без единой морщинки, облегающий его крупное тело. Очертания его лица, темная щетина и свет, падающий снаружи на его лицо, делают его похожим на мужчину моей мечты, но как мне заставить его быть со мной?

Почему ты не хочешь сделать меня своей навсегда, Ремо? Он медленно начинает снимать пиджак, заставляя меня улыбнуться.

– Раздеваешься для меня, муж?

– шучу я.

Он только качает головой и вздыхает, на его лице появляется намек на улыбку. Это не совсем так, но я чувствую это. Я просто знаю это.

Раздвинув мои ноги, он забирается ко мне под одеяло, притягивая меня ближе к себе, положив руку мне на поясницу. Его рука проникает под мою ночную рубашку и начинает медленно растирать теплой ладонью мягкие, успокаивающие круги. Небольшое сокращение желудка и прилив бабочек заставляют меня влюбиться в него еще больше.

Я не могу остановить это. Я пыталась, но не могу остановить эту потребность быть с ним.

Закрыв глаза, я впитываю его тепло. Боль медленно растворяется. Он продолжает растирать, и я чувствую, что погружаюсь в дремоту, что мое тело наконец-то расслабляется. Темнота окутывает меня, и я наконец-то обретаю покой.

Когда я просыпаюсь, комната погружена в темноту. Шторы задернуты, и никого нет. Медленно встав, я проверяю время и вижу, что Клаудия прислала мне сообщение о том, что одну встречу она не может перенести, и мне нужно ехать в офис, если я хочу успеть.

Это было два часа назад.

Я вскакиваю с кровати и спешу к шкафу. На полпути я останавливаюсь, когда дверь в спальню открывается и входит большая фигура с миской в одной руке и коробкой в другой. Я прищуриваюсь, чтобы лучше видеть, и замечаю, что из миски идет пар, а коробка – рука исчезает за спиной, прежде чем я успеваю разглядеть, что это за коробка.

Он прочищает горло, и я моргаю, глядя ему в лицо.

– Что ты делаешь? – спрашивает Ремо.

И тут я понимаю, что собиралась сделать.

– Кажется, я пропустила важную встречу. Мне нужно пойти в офис и попросить, чтобы меня снова приняли. Мне нужно идти, Ремо.

Я поворачиваюсь, чтобы направиться к шкафу, но тут меня останавливает рука на моей руке.

Ремо смотрит на меня с недоумением.

– Зачем тебе идти, если ты едва можешь встать с кровати из-за боли?

Я хмуро смотрю на него. Он хмурится еще сильнее.

– Что ты имеешь в виду? Я не могу просто не пойти. Я же говорил

а тебе, я только недавно составила свой график. Люди будут думать, что я недостаточно много работаю, потом скажут, что я просто использую твое имя, чтобы добиться успеха, а я клянусь, что это не так. Я просто пользуюсь теми привилегиями, которые у меня есть, будучи замужем за тобой.

Я собираюсь уйти, но меня тянет назад. Я падаю на твердую грудь Ремо.

Его глаза становятся грозовыми. Он выглядит так, будто готов затащить меня обратно в постель и сделать так, чтобы я больше не вырвалась.

– Ты никуда не уйдешь. Ты что, не видела, как сегодня утром упала на пол? Едва в состоянии говорить? – процедил он, каждое слово пронзает меня насквозь из-за того, с какой силой он говорит.

Он волнуется.

Я чувствую, как расслабляюсь в его объятиях, и его хватка на моей руке ослабевает. Я опираюсь на него всем весом, но он, кажется, не возражает.

– Ремо, мне двадцать девять лет. Я знаю, как это работает, и я обещаю, что справлюсь с этим. У меня есть опыт.

Я смеюсь, но он, похоже, не находит это забавным.

Ладно.

– Ремо, пожалуйста, отпусти меня. Мне нужно идти. Это всего лишь одна встреча. Если отец пронюхает об этой информации, он заберет ее и будет хранить ее вечно. Я не могу этого допустить, Ремо.

Я качаю головой, уже представляя, какие гадости он может сделать.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что твой отец заберет ее? Твое имя стоит в документах на

«Blushing, Аврора». Это твоя компания.

Я смотрю на него, все еще находясь в его объятиях.

Он все еще держит меня за руку, но это жжет меня насквозь. Мне хочется, чтобы он обхватил меня руками, как несколько часов назад, и успокоил мои страдания.

Пока что я могу довольствоваться тем, что он беспокоится обо мне. Ему не все равно, и это видно сквозь потрескавшуюся маску, которую он сохранял все это время.

Я смотрю в его угольно-черные глаза, в те глубины, из которых я хочу вытащить каждый его секрет. Я хочу войти туда, чтобы наполнить его светом, который я ношу с собой, превратить эти горькие мысли и слова в сладкие, даже если это во имя отношений, основанных на обмане.

Даже если весь этот брак – лишь прикрытие.

Каждому человеку нужен кто-то в этом мире. Никто не хочет быть одиноким по своей воле.

У Ремо пока есть я. Он может пользоваться моей компанией, и я не против.

Но мне нужен он.

– Ты не знаешь моего отца, Ремо. Он держит надо мной мой бизнес. Это не единственная вещь, и я не думаю, что это когда-либо будет так.

Рука на моей руке медленно поднимается все выше, а Ремо ни разу не отводит взгляд. Он продолжает наблюдать за мной, и это заставляет меня волноваться. Его ладонь оставляет покалывания, проходя по моей руке, пока не оседает на шее.

– Тебе

нужно перестать скрывать от меня, Аврора. Это ни к чему не приведет.

Я закатываю глаза.

– То же самое касается и тебя, но ты не видишь, чтобы я жаловалась, – пробормотала я.

Мои глаза расширяются, когда он притягивает меня ближе к своему лицу.

Его губы нависают над моими.

Его взгляд останавливается на моих губах, затем снова поднимается к глазам.

– Как только мои секреты станут известны, ты сбежишь, Аврора. Так что лучше пусть они останутся в тайне.

И даже это предложение вызывает у меня еще большее любопытство, чем раньше.

Что ты наделал, Ремо?

Тишина вокруг нас тяжела от вопросов без ответов. Мы дышим друг напротив друга, моя грудь трется о его грудь. Это слишком, он прижимается к моей шее, его глаза смотрят на меня с такой силой. Это безумие.

Я чувствую, что начинаю учащенно дышать, когда Ремо не сводит с меня глаз. Его рука притягивает меня ближе, и мои глаза становятся все тяжелее, потребность в нем сжигает меня изнутри.

Все, о чем я могу думать, – это Ремо.

Ремо. Ремо. Ремо.

Он. Он. Он.

Кровь внутри меня качается быстрее, в ушах начинает звенеть, когда наши губы оказываются всего в одном дыхании.

– Ремо.

Беспомощный, задыхающийся шепот срывается с моих губ.

Гормоны месячных.

Определенно.

Вот почему вчера я была эмоциональна и хотела, чтобы он остался со мной.

Наблюдала за ним издалека, хотела, чтобы он просто поцеловал меня, обнял, имел меня. Все эти моменты, когда я пыталась ему понравиться, давала ему столько шансов. Мы поцеловались, и это привело к большему. Этого никогда не будет достаточно, потому что я влюбилась в своего мужа.

Все сводится к этому, и мое сердце чувствует силу этого момента.

Его прикосновение обжигает меня. Оно оставляет на мне отпечаток, и я чувствую его несколько дней. То, как он смотрит на меня. Этот обжигающе горячий взгляд, который заставляет меня поверить, что он может просто ненавидеть меня, но его желание ко мне еще горячее. Оно обжигает еще жарче.

Он держит меня так, словно я ему дорога. Он смотрит на мои губы, словно отчаянно желает их.

– Пожалуйста, – хнычу я.

Его вторая рука обвивается вокруг моей талии, притягивая меня невероятно близко, и мое сердце подскакивает внутри меня.

Затем его губы медленно касаются моих, мягко, прижимаясь к моим, и я почти стону от предвкушения.

Я хочу углубить поцелуй, но он отстраняется.

– Если хочешь, чтобы я тебя поцеловал, оставайся сегодня дома.

К черту все это.

Я вполне могу получить поцелуй, раз уж мы и так потеряли столько времени. Кто сказал, что я не буду использовать его имя, чтобы внушать людям страх и добиваться своего? Если он, как он говорит, творил всякие гадости и его репутация идет впереди него, то я точно могу быть женой этого человека.

Так что я оставляю все как есть.

И прежде чем Ремо успевает отступить, я поднимаю руку к его затылку и притягиваю его губы к своим.

Целую его.

Наконец-то целую его, потому что он достаточно меня помучил.

Ремо замирает на секунду, прежде чем рука, лежащая на моей шее, прижимает мое лицо к себе. Его большой палец проводит по моей челюсти взад-вперед, и он целует меня сильнее. Я глотаю его стоны. Он лишает меня сладких, греховных вздохов, и я притягиваю его все ближе и ближе, пытаясь сделать нас единым целым.

Ремо заставляет меня приоткрыть губы, уговаривая их, и я позволяю ему это сделать, чувствуя, как обжигающий поцелуй клеймит меня. Мой живот опускается, горячая потребность зарождается во мне, когда язык Ремо проникает в мой рот. Он проводит им по моему языку, целуя меня глубже. Я стону ему в рот.

Моя рука, лежащая на его затылке, захватывает его волосы и сильно тянет.

Из его рта вырывается глубокий, гортанный стон.

Горячий, лихорадочный, долгожданный. Музыка желания льется через меня.

Я словно парю. Сладость этого поцелуя смешивается с темными тенями Ремо, которые заставляют меня бежать за ним.

Мы целуемся и целуемся, и все равно кажется, что нам нужно больше друг друга.

Я чувствую, как спиной ударяюсь о прохладную стену, и с моих губ срывается шипение.

Ремо откидывается назад, но подходит ко мне все ближе, и между нами не остается ни сантиметра пространства. Мы оба дышим так тяжело, что можно подумать, будто мы изголодались друг по другу. Я чувствую, как моя грудь поднимается и опускается с такой скоростью, что боюсь, мне не хватит кислорода.

Губы Ремо проходят по моей челюсти, спускаются вниз по шее, пока не оказываются прямо там, в изгибе моей шеи, и тогда он начинает сосать. Мои пальцы на ногах подгибаются, и моя потребность в нем становится все сильнее и сильнее. Он сосет сильно, заставляя меня громко стонать.

Я опускаю глаза, когда его язык проводит по тому месту, где, как мне кажется, он оставил засос, и вдруг понимаю, что не хочу его скрывать. Я не буду скрывать, но в то же время я хочу, чтобы мне казалось, что у нас есть общий секрет.

Ремо медленно останавливается, прижимаясь легкими, перьевыми поцелуями, затем упирается головой мне в шею.

Внезапно его рука оказывается на моей шее, а хмурое лицо превращается в оскал. Мой рот открывается, чтобы задать вопрос, но какой?

– Мне недостаточно одного поцелуя. Не заставляй меня удерживать тебя вечно, Аврора.

Я делаю глубокий вдох и понимаю, что происходит. Он испытывает смешанные чувства и не знает, нужна я ему или нет. Поцеловать ли меня снова или отпустить.

Поэтому я принимаю решение за него.

Я остаюсь на месте, превращая взгляд в горячий, когда его глаза мерцают желанием и собственничеством. Я прикусываю губу. Я возбуждаюсь от того, как он проявляет свои эмоции. Он такой грубый и такой ясный на лице.

– Уйди от меня, Аврора, пожалуйста, – умоляет он, его глаза полны отчаяния. Под его словами скрывается нечто большее.

– Я не создан для тебя, – пытается он снова.

– И я тоже? Ты не хочешь меня? – Я поднимаю бровь.

Он качает головой.

– Да. Черт. Ты – лучшая часть моей жизни до сих пор.

Он шепчет это, как секрет между влюбленными, которым они обмениваются под звездной ночью.

– Вот и мой ответ, – шепчу я в ответ, касаясь губами его губ, прежде чем откинуться назад.

Я поцеловала его и повернулась, чтобы спуститься вниз, когда заметила что-то на тумбочке. Это коробка булочек с корицей. Они кажутся свежеиспеченными из пекарни, и я вижу липкую глазурь через прозрачную крышку.

Сердце замирает, и я улыбаюсь.

– Похоже, теперь ты слишком заботишься об этом, – пробормотала я про себя, взяла коробку и направилась вниз, на кухню.

Я нахожусь в гостиной, укрывшись пледом, передо мной на столе лежит пустая коробка из-под булочек с корицей и идет фильм. Я все время думаю о поцелуе, прикасаюсь к губам, чтобы проверить, был ли он настоящим. Когда я чувствую их покалывание, чувствую, что они все еще слегка припухшие, это заставляет меня улыбаться еще шире. Первый поцелуй в машине заставил меня думать о нем несколько дней, надеясь, что Ремо испытывает ко мне такие же сильные чувства, как и я к нему.

Я ему не только не безразлична, я ему нравлюсь, он меня желает, и теперь это стало намного понятнее.

Я иду в туалет под лестницей, чтобы переодеться, и, выходя, замечаю Ремо. Он все еще в костюме, рукава засучены до локтей, он проходит мимо гостиной. Он останавливается, чтобы нахмуриться на мое импровизированное место, но когда видит, что меня там нет, идет на кухню. Там он меня тоже не обнаруживает, и хмурится еще сильнее.

А он говорит, что ему все равно.