Текст книги "Официальное заявление (ЛП)"
Автор книги: К. А. Линд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)
– Он купил тебе медальоны для моего ожерелья?
– Он не знал, что оно было от тебя, он просто видел, что я раньше всегда его носила. Он подумал, что мне хотелось его обновить, чтобы снова начать носить, ― тихо ответила она.
– И?
– Что? ― в замешательстве спросила она.
– Ты их носила? Ты ходила со мной, когда они болтались у тебя на груди? ― спросил он, теребя подвеску с медальонами. ― Вместе с медальонами от другого мужчины?
– Нет, ― ответила она ему, пытаясь оставаться спокойной.
Она знала, что ему бы не понравилось то, что Хайден их ей подарил.
– Я никогда их не надевала.
– Тогда, думаю, они тебе не нужны, правда? ― спросил он, бросая их в мусорное ведро, выходя из спальни.
Лиз стояла там, приходя в себя от нрава Брейди. У нее слегка дрожали руки, пока она смотрела на медальоны на дне пустого мусорного ведра. У нее не было эмоциональной привязанности к украшениям, которые подарил ей Хайден, но это все равно было ее право решать: выбросить их или нет.
– Эй, ― позвала она, вбегая в гостиную. ― Ты не должен был этого делать.
– Ты хочешь их сохранить?
Его руки были скрещены на груди, и он выглядел так, словно его ревность взяла над ним верх.
– Не особо, но это мне решать. Не тебе. И тебе не нужно из-за этого на меня злиться.
– Я не должен злиться из-за того, что твой бывший подарил тебе украшения на мое ожерелье? ― спросил он.
– Они для меня ничего не значат, и я никогда их не носила. Какое вообще это имеет значение?
Брейди посмотрел на нее с подозрением.
– Мне не нравятся напоминания о том, что ты была с ним.
– Я точно не думаю о Хайдене в этом смысле. Я всегда хотела тебя. Теперь, когда ты у меня есть, я ни за что никому тебя не отдам.
– И все-таки ты не поверишь, что это он подставил тебя ради этих снимков, ― отметил он.
У Лиз отвисла челюсть.
– Что? Как ты…―
– Я тебя знаю. ― Он со вздохом опустил руки. ― У тебя это было на лице написано, когда Хизер сказала об этом. Почему ты не веришь, что он мог это сделать после всей боли, которую он тебе причинил?
– Это просто не похоже на Хайдена. Он не вел себя подозрительно, когда я с ним виделась. Он пришел, чтобы извиниться.
Брейди покачал головой.
– Догадок не достаточно, Лиз. Я не могу в это поверить, учитывая его поведение в прошлом.
– Ну, тогда давай с ним поговорим, ― выпалила она.
Брейди одарил ее колким взглядом.
– Я спрошу у него про снимки, и увижу, был ли он в курсе про них. Я его знаю. Я пойму, если он лжет.
– Нет.
– Брейди, серьезно.
– Я не хочу, чтобы ты с ним разговаривала. Мы уже это проходили, ― сказал он.
– Что плохого может случится? ― спросила она.
– Ты спугнешь и его, и Каллей, и поэтому она станет более осторожно вести себя с теми, кому продает информацию, ― прорычал он.
Лиз вздохнула.
– А если я не буду упоминать о Каллей?
Брейди сжал ее лицо своими сильными руками и притянул ее ближе.
– Если ты должна поговорить с ним, тогда ладно. Мне это не нравится. И никогда не будет нравиться, и я не хочу, чтобы это стало привычным делом. Я не хочу, снова об этом спорить.
– Я тоже не хочу, чтобы это становилось привычным делом. Мне просто хочется узнать правду, ― сказала она.
Ее глаза были пойманы взглядом его карих глаз, и она подумала, что утонет в этом взгляде.
– Я тебе доверяю, ― сказал он, жестко целуя ее в губы. ― Я собираюсь об этом рассказать Хизер. Поэтому, пожалуйста, сообщи, как только закончишь свой разговор.
– Сообщу.
Он начал идти к двери, но она потянулась к нему.
– Извини, что это происходит вот так.
– Ты у меня навсегда? ― спросил он, его слова прозвучали так легко и непринужденно.
Эти слова поймали ее врасплох. Они никогда не говорили, что это будет навсегда. Они на самом деле никогда ничего не обсуждали до тех пор, пока он не попросил ее к нему переехать.
– Да, ― пробормотала она.
– Тогда, оно того стоит.
Он снова ее поцеловал, после чего ушел. Она приходила в себя от легкой эйфории после его поцелуя, и тихого обещания о том, что они были навсегда вместе.
Вздохнув, Лиз нашла свой телефон и нерешительно набрала номер Хайдена.
– Алло? ― ответил он.
Его голос звучал так шокировано и неуверенно, словно он не знал, почему она бы стала ему звонить.
– Привет, Хайден.
– Что-то…случилось?
– Нет. Ну, не совсем, ― тихо сказала она.
Между ними повисла тишина, пропитанная разрушениями их неудавшихся отношений. Она знала, что ей что-то нужно сказать, но у нее было такое ощущение, будто ее язык прилип к небу.
– Хоть мне и очень нравится услышать тебя, но мне интересно по какому поводу, ты звонишь, ― сказал Хайден. ― Полагаю, у тебя есть какая-то причина?
– Это ты подставил меня? ― выдохнула Лиз. ― Со снимками.
– Что? ― спросил он. ― О чем ты?
– Я спрашиваю: это ты навел фотографа, чтобы получить снимки для газеты?
– Ты шутишь? ― выпалил Хайден.
– Тебе нужно быть честным со мной. Если все это правда, тогда у нас серьезные проблемы. Не знаю, какие у тебя мотивы, но это не сработает. Мне просто нужно, чтобы ты сказал мне правду.
– Я раньше никогда тебе не врал, Лиз, ― сказал он. ― Я бы никогда не стал наводить фотографа. Я был там, чтобы извиниться, не для того, чтобы разрушить твои отношения. Думаю, мои старания пошли прахом.
– Я серьезно, Хайден!
– Я тоже! Я не знаю, кто сделал те снимки. Мне жаль, что они попали в газету, но у меня абсолютно нет ничего общего с этим. Почему ты вообще теперь об этом спрашиваешь? Это было две недели назад, ― потребовал ответа он. ― Подожди…ты знаешь, кто сделал снимки? Вот почему ты обвиняешь меня?
Черт! Он слишком хорошо ее знал.
– Мне вообще стоит угадывать, раз уж ты позвонила мне, чтобы спросить? ― сухо сказал Хайден. ― Я тогда об этом не подумал, но кто может хотеть личной мести и кто знал, что я буду в Чапел-Хилл?
Лиз затаила дыхание. На его благо, он был слишком умным. В данный момент это никак не вредило. Он не знал, что Каллей была в это вовлечена. Это было понятно по его голосу. Предельно ясно. И теперь, он в самом деле звучал обозленным.
– Каллей, да? ― угадал он.
– Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть этого…
– О, не включай со мной журналиста сейчас, Лиз. Я научил тебя всему, что ты знаешь.
– Не всему, ― выплюнула она.
– Хорошо. Не всему, ― неловко произнес он.
– Каллей преследовала меня, когда узнала, что я виделся с тобой. Мне бы очень хотелось узнать, что она замышляет.
– Нам тоже.
– Тогда, наверное, это хорошо, что я работаю с первоисточником, да?
– Что ты имеешь в виду?
Она не знала, почему продолжала этот разговор, но в Хайдене что-то изменилось, когда для него все стало на свои места. Он был больше похож на привычного себя – инициативный, амбициозный, нацеленный разузнать правду. Она уже давно не видела этого человека.
– Она это близко восприняла, потому что я выбрал тебя, Лиз, ― нежно произнес он. ― Я просто… думаю, что, возможно, я мог бы присмотреть за ней.
– И зачем тебе это делать?
Ей хотелось услышать его намерения четко и ясно.
– Отчасти потому, что она портит жизнь людям, которые мне не без различны, и отчасти потому, что она преследует меня, и отчасти потому…потому, что она получила свое повышение благодаря мне.
– Продвижение за то, что она раскрыла, что Сэнди Кармайкл это я? Боже, вот это сучка!
Хайден рассмеялся.
– Безусловно, иногда на нее находит.
– Всегда, ― проворчала она. ― Ну, мне, наверное, уже пора. Я просто… Думаю, я рада, что тебе позвонила.
– Всегда готов помочь. Если я замечу что-нибудь странное, я просто скину тебе сообщение.
Он вздохнул, словно размышляя о том, что бы что-нибудь добавить, но потом передумал.
– Спасибо, Хайден, ― прошептала она, и после этого попрощалась, прежде чем отключиться.
Узнав о том, что Хайден не имел отношения к зловещим проделкам Каллей, Лиз почувствовала себя так, будто с ее плеч спал груз. На самом деле их разговор казался нормальным – или настолько нормальным, насколько это могло быть в ситуации с Хайденом.
Глава 20
Начало
За несколько дней до того, как началась агитационная компания Брейди, они с Лиз бездельничали в их квартире в Вашингтоне. Она начала называть ее «их», после того как Брейди снова и снова ей напоминал о том, что теперь они жили вместе и теперь она принадлежала не только ему. Если она там жила, тогда они была их общей. Остальное не имело значения.
На следующее утро они вылетали в Роли. Лиз нервничала из-за ее первого официального мероприятия, на котором она появится вместе с Брейди. Как репортер она посетила десятки политических мероприятий. Она присутствовала на парочке из них в Вашингтоне, вместе с Брейди, но мероприятие, которое относилось к предвыборной кампании – это была совершенно другая история.
Она беспокоилась о том, какой будет ее жизнь, когда Брейди будет заниматься подготовкой к выборам. Недавно она получила письмо о ее зачислении на первый семестр в Университет Мэрилэнда, от чего она была в восторге, ведь это был ее самый желаемый выбор. Не говоря уже о том, что это было недалеко от Вашингтонской ветки метро, что позволяло находиться поблизости к Брейди, пока она была сосредоточена на учебе. Ей понравилось, что так они могли быть ближе, но если он уедет после выборов в ноябре, ей все равно придется очень по нему скучать.
К тому же, ее беспокоило то, как она будет успевать с написанием статей. Она только недавно начала самостоятельно работать для интернет изданий, и получив похвалы от Джастина, она начала больше публиковать статей в его блоге.
На самом деле, она начала проводить много времени сидя за компьютером, общаясь с людьми, которые теперь следили за ее постами в блоге. Даже если речь шла о рейтингах видео с YouTube, или о других смежных темах современного искусства, она была той, кто писал статьи, и ей нравилось общаться с людьми, которым нравились ее работы. Это был другой уровень ее личной деятельности, которая совершенно не была похожа на то, что у нее когда-либо было в ее карьере журналиста.
Она просматривала комментарии на сайте, пока Брейди писал свою речь на завтра. Она слышала, как он пересказывает ее самому себе перед зеркалом последние пару дней. На самом деле, наверное, теперь она уже смогла бы сама повторить некоторые части его речи.
– Что ты думаешь про эту строку? ― внезапно спросил Брейди.
– Хмм? ― Лиз оторвала взгляд с монитора. ― Какую именно?
– Вот эту, ― сказал он. ― Лично я считаю, что работа ради народа в Конгрессе – это была самая запоминающаяся часть моей жизни. ― Он опустил листок на стол. ― Думаешь, это звучит как из выступления школьника, который оканчивает школу?
Лиз рассмеялась.
– Нет. Думаю, это звучит хорошо до тех пор, пока ты произносишь это со своей привычной харизмой. Но если ты спрашиваешь моего мнения, думаю, что часть про Криса, и про то, что ты остаешься работать в Северной Каролине – это уже повторение, особенно после предыдущей предвыборной кампании.
– Да? Я думал, что с последовательностью у меня все хорошо.
Она закрыла свой ноутбук и взяла листок с речью со стола. Она просмотрела абзац, о котором она говорила, после чего продолжила:
– Ладно. Понимаю о чем ты – здесь действительно есть последовательность – но завтра будут люди, которые тебя знают, и, наверное, уже слышали твою речь два года назад. Они поддержат тебя, не смотря ни на что, но тебе же захочется их мотивировать с новой силой, правильно?
На лице Брейди появилась улыбка, когда она посмотрела на него снизу вверх.
– Правильно.
– Что? ― спросила она.
– Просто продолжай, ― призвал он.
– Поэтому, я думаю, что тебе нужно это пропустить. Ты говоришь о том, почему ты решил работать здесь, и почему наш штат для тебя очень важен, и для убеждения ты использовал личный пример. Это разумный ход, чтобы заставить людей тебе сопереживать.
– Я не понимал, что ты до такой степень разложишь мою речь по полочкам.
Брейди обошел стол и занял место рядом с ней. Он скрестил ноги и завел руку за спину. Ему удавалось выглядеть совершенно поглощенным тем, что она говорила и полностью непринужденным. Она могла поклясться, что политиков этому обучали.
– Я видела все твои выступления. Когда я изучала тебя два года назад, я посмотрела одну из твоих гонок в Сенат штата. В основном формулу изобрел твой отец. Она работает. Очень эффективно. Но я думаю, здесь ты кое-что упускаешь. Ты не призываешь этих людей голосовать за тебя. Они и так это сделают. Ты в основном призываешь их работать заодно с тобой, не смотря на время и деньги.
– Хорошо. Я понимаю, о чем ты. Что бы ты предложила? ― спросил он, наклоняясь вперед, и убирая выпавшую прядь волос с ее лица.
Он провел рукой по ее подбородку и смотрел на нее так пристально, что ей стало трудно сделать следующий комментарий.
Она на самом деле помогала ему с речью. Речью, над которой работал его профессиональный спичрайтер. Тот, кто знал его и работал на него годами. О, ну, теперь она не могла отступить.
– Я бы сосредоточилась на том, чтобы начать с того, что поддерживает в людях мотивацию, а не на том, что мотивировало тебя заняться этим. Что поддерживает твою мотивацию? Твоя работа в Комитете Образования, твои обязанности по отношению к Исследовательскому Треугольнику, сбор средств на поддерживание образования. Я бы сосредоточилась на этом, начиная с выполнения этих аспектов, а не на существующих проблемах, и затем подтвердила бы это личным примером… может, политическим коллоквиумом, на котором ты был во время своей службы.
Она тихо рассмеялась, хотя подумала, что это была хорошая идея, ведь коллоквиум был способом показать его преданность народу и студенческой программе, которая, была так важна для его округа.
– Есть другие примеры, которые ты мог бы использовать. Это было просто как вариант.
– Ты же знаешь, что ты гений, детка.
Он накрыл ее губы своими, и она забыла обо всем, о чем они говорили. Они двигались в унисон, его руки запутались в ее волосах, их языки сплелись. В этот момент все замедлилось, и она наслаждалась ощущением ее красивого, успешного парня, который считал ее гениальной.
* * *
Они на машине подъехали к входу места, где проходило собрание. Мероприятие совершенно не походило размахом на то, что проходило на День Независимости, где она была два года назад, но, тем не менее, здесь была относительно большая сцена, с толпой журналистов. Лиз видела вспышки папарацци, которые с нетерпением хотели получить кадр с Брейди… может даже с ней.
Их отношения не были секретом, но у них было не писаное правило всеми силами избегать прессы. В ходе предвыборной кампании, этого было не избежать. Их отношения уже прошли самые тяжелые беды, но у них по-прежнему была история, особенно теперь, когда Брейди баллотировался на второй срок. Округ Колумбия был Голливудом для политиков, а Брейди был новоиспеченной молодой звездой.
Недавно Лиз уже видела статьи о том, что они теперь живут вместе. Они не делали из этого секрета, но все равно, было странно увидеть это в интернете. Ей захотелось выцарапать себе глаза, когда она прочла комментарии. Шлюха, проститутка, золотоискательница, и разлучница, были самыми хорошими из всего, что про нее написали. По-видимому, у них была такая спешка, потому что она была в положении, и через несколько недель они с Брейди собирались по-быстрому пожениться, чтобы это скрыть. Не говоря уже о том, что Брейди было не по себе из-за нее, и он использовал их отношения, чтобы утаить свои другие вопиющие делишки. Интернет на самом деле был очень милым местечком.
Она призналась об этом Брейди, когда в один из дней увидел, что она расстроена комментариями.
– Ты не можешь позволять людям влиять на свои чувства. Что-нибудь из этого правда? ― спросил он.
– Нет, ― прошептала она.
– Тогда не забивай себе голову. Ты должна научиться определенному разграничению. Когда ты в центре внимания, ты должна активно игнорировать и избегать таких вещей. Ничего хорошего это не принесет.
Вот так она перестала просматривать комментарии. Она не думала, что она была достаточно сильна, чтобы полностью этому сопротивляться, но это было начало. Из-за своего журналистского естества она была любопытной, и в данной ситуации это не шло ей на пользу.
Их машина остановилась, и Брейди вышел первым. Она вышла за ним, в море репортеров. Он протянул руку и провел ее через толпу, только благодаря этому она удержалась на ногах. Она не прятала голову, чтобы скрыться от камер, как это было четыре месяца назад, но это по-прежнему ее нервировало.
Когда они дошли до огражденной территории, где они с Брейди будут находиться с большей частью его сотрудников, Лиз с облегчением выдохнула. Это было по-прежнему странно, что из-за журналистов ей становилось так неловко, ведь она всегда хотела быть одной из них. Она попыталась избежать столкновения, и сосредоточиться на том, что происходило вокруг.
На другой стороне огражденной части, Хизер быстро обратилась к журналистам. Лиз видела эти обращения и раньше, обычно она говорила про интервью, предупреждала об освещении, и возможности задать вопросы после выступления. Элиот с кем-то оживленно разговаривал по телефону. Алекс, менеджер предвыборной кампании Брейди, сидел за соседним столиком, погрузившись полностью в свой компьютер. Он занимался стратегиями и планированием, и, как правило, не появлялся на таких мероприятиях.
И затем Брейди, ее Брейди, обговаривал со спичрайтером детали своей речи перед выступлением. Лиз кое-что написала для Брейди, чтобы ему было понятнее о чем, она говорила. На удивление он показал это своему спичрайтеру, и они согласились, чтобы включить ее слова в выступление. Ее собственные слова в одном из выступлений Брейди! Она почувствовала, как по ее телу прошла дрожь, подумав о том, что он использует ее слова, чтобы завладеть вниманием аудитории.
Она ощущала, как поблизости прокатился возбужденный шум. Это была высшая лига. Вот из-за чего был вся эта шумиха. Начало всего, над чем работал Брейди. Она посмотрела на толпу, и увидела, что тент, который поставили для мероприятия, был полон людей.
Затем она услышала это: «Макс-велл. Макс-велл. Макс-велл».
У нее перехватило дыхание, когда выкрики сначала звучали тихо, а затем становились все громче и громче, когда все больше людей присоединялось к возгласам. Вскоре выкрики имени Брейди стали оглушительными, занимая все пространство собрания.
Она взглянула на него, а он лучезарно улыбался. Она поняла, почему он это делал. Он жил этим. Он был рожден для того, чтобы стать великолепным человеком, желать всеобщего внимания, и ради людей, которые прославляли его имя, ради того, чтобы сформировать страну для этих людей. И он был ее.
– Хорошо, ― отрезала Хизер, подходя обратно к ним. ― Ты готов?
– Всегда готов, ― уверенно произнес Брейди.
– Ну конечно. Теперь пускай они успокоятся, и выходи на сцену. Потом я организовала несколько интервью, после этого ты по-быстрому встретишься кое с кем из спонсоров, и ужин с Челси на счет той гидравлической штуки, которую она тебе навязывает.
– Челси, серьезно? ― спросил он. ― Это не может подождать?
– Они посылают нам кучу денег пытаясь склонить твой голос в их пользу в этом вопросе. Тебе нужно с ней встретиться.
– Кто такая Челси? ― прервала Лиз.
Хизер едва взглянула на нее.
– После этого ты свободен, но завтра утром у нас фотосессия с мэром.
– Хорошо, Хизер, ― произнес он пренебрежительным тоном.
Хизер одарила его колким взглядом, после чего ушла к Элиоту. Брейди повернулся, чтобы посмотреть на Лиз.
– Челси работает в экологической лоббистской компании, которая пытается добиться, чтобы я выступил с заявлением на счет гидравлического разрыва пластов в горах Северной Каролины. Они очень поддерживают нас, поэтому я не могу их игнорировать. Так что на ужин у нас есть планы.
– У нас? ― удивленно переспросила Лиз.
– Конечно. Ты – часть моей жизни. Ты будешь принимать участие вместе со мной.
Он сгреб ее в охапку и быстро поцеловал в губы.
– Теперь я должен так же сильно очаровать толпу, как и тебя.
– Надеюсь, ты будешь использовать другую тактику, ― с придыханием ответила она.
Он оставил еще один поцелуй на ее губах и ухмыльнулся. Его предвыборная маска легко вернулась на свое место, все его обаяние и харизма, основанные на высокомерии, которого никто не мог игнорировать, и просто капелька чего-то, что по свое природе привлекало к нему людей. У Брейди все это было.
– Удачи тебе, ― прошептала она.
– Мне она не нужна, детка. У меня есть ты.
С этими словами Брейди развернулся и неторопливо поднялся по небольшой лестнице на сцену, с таким видом, будто она принадлежала ему. Скандирование превратилось в шумные аплодисменты , когда его сторонники отметили его появление. Она подошла на ту сторону сцены, где стояла Хизер, чтобы наблюдать, как он произносит свою речь, над которой он работал всю неделю.
Хизер стояла, скрестив руки, и сжав губы в прямую линию. Лиз стало интересно, как это было для нее – всегда переживать за каждую минуту и каждую деталь, относящихся к Брейди и предвыборной кампании, и никогда не иметь времени, чтобы по-настоящему этим насладиться. У них с Хизер были плохие взаимоотношения, но это не означало, что Лиз не понимала, почему Хизер так себя вела, особенно после того, как Брейди рассказал ей о том, как они начинали вместе работать.
Лиз задрожала от таких мыслей, пока ровный голос Брейди заполнил акустические системы.
– Добро пожаловать! ― поприветствовал он.
Толпа сошла с ума, начав кричать, хлопать, и подкидывая баннеры Максвелла в воздух.
– Приятно вернуться домой, Роли. Приятно вернуться к хорошим людям Северной Каролины, и каждому из моих сторонников здесь!
Лиз почувствовала, как расслабляется от его речи. Она слышала ее уже десятки раз на этой неделе, и практически знала ее наизусть. Она бы никогда не чувствовала себя достаточно комфортно, чтобы самой произнести речь перед десятками людей, но для Брейди это было естественно. Он управлял вниманием. Каждый раз, когда он взглядом окидывал толпу, было такое ощущение, что он обращался непосредственно отдельно к каждому человеку из зрителей.
Она даже увидела, как Хизер кивала в знак одобрения тому, что говорил Брейди. Было мило узнать, что у нее не было иммунитета к его сценическому поведению. Хотя это не должно было ее удивлять. Хизер была профессионалом, но она верила в Брейди и в то, за что он выступал. Она хотела, благодаря нему, продвинуться в своей собственной карьере, но она ему доверяла.
Лиз тоже ему доверяла. Слушая, как он говорит о своей любви к людям и о своем желании продолжить вносить изменения, ей в очередной раз напомнило о том, почему она влюбилась в него, и как он завоевал ее голос. У нее были мысли, что он жаждал только славы и денег. Обогащая свои карманы недобрыми намерениями, в то время, пока обманывал всех своим красивым лицом и хорошей родословной. Он доказал, что она как никогда ошибалась.
Она затаила дыхание, когда он добрался до следующей части своей речи, той, с которой она ему помогала. Когда он начал, зрители были очарованы.
– Когда я был избран в Конгресс от Четвертого округа Северной Каролины, вы дали мне свою поддержку и свое доверие. Вы поверили в меня, когда я сказал, что собираюсь донести ваши убеждения и ваши идеи в Вашингтон и выступать в вашу пользу, ― сказал Брейди, меряя сцену шагами. ― За прошедшие два года, именно это я и сделал. Проводя свое время в Комитете по Образованию, пытаясь принять лучшее законодательство для наших будущих лидеров, помогая получить больше бюджетных ассигнований для научного сообщества, в которое мы вложились, или просто проводя бесчисленные дни, работая среди вас, прислушиваясь к вам, и принимая во внимание ваши переживания.
– В этом году в Чапел-Хилл я посетил специальный политический коллоквиум, организованный в университете. На этом мероприятии, я вместе с некоторыми из моих коллег, обсуждал будущее нашей страны. Мы обратились к студентам, преподавателям, а также к другим жителям, которые решили принять участие. Нам хотелось послушать вас, и чтобы вы услышали нас. Мы здесь ради вас. Не важно, откуда вы родом, или чем вы занимаетесь сейчас, это ваша страна.
Лиз улыбнулась, когда услышала свои слова, озвученные толпе. Это было чудесно, почти сказочно, слышать как кто-то настолько неотразимый, передает твои слова. От этого у нее появилось практически такое же удивительное чувство, как тогда, когда она видела свои слова опубликованными, и когда их читали другие люди. Но в этот раз, это был Брейди, и он наполнил всю аудиторию ими.
Следующая часть состояла из того, что добавил Брейди, из-за чего она каждый раз краснела.
– На этом коллоквиуме выступала очень непогодам развитая молодая женщина, она говорила о вопросе политики в области образования. Я задал ей вопрос: «Какой самый важный фактор из своего исследования она могла выделить в отношении образования, чтобы я мог озвучить это Вашингтоне?» Ее ответ я помню по сей день. Она сказала, что к студентам нужно относиться как к личностям, а не как цифрам на бумаге. И я как никогда с этим согласен. Мне никогда не хотелось относиться ни к одному из вас как цифрам, нежели как отдельным личностям. И единственный способ, как я могу это сделать, это попасть на очередной срок в Конгресс.
Толпа оглушительно зааплодировала при упоминании еще одного срока в Конгрессе. Брейди подождал, пока толпа затихнет, после чего закончил оставшуюся часть речь, которую составил спичрайтер. Он получил внимание толпы, и просто слыша их восклицания и видя их восхищенные лица, она знала, что они полностью были на его стороне.
Брейди спустился вниз по лестнице, и подхватил Лиз вверх. Она чмокнула его в губы, после чего он ее отпустил.
– Ты был потрясающим, ― сказала она ему.
– Им понравились твои слова, детка.
– Им нравишься ты!
– Мы команда, ― прошептал он.
Она вздрогнула от того, как он это сказал, и она не смогла удержаться, чтобы не запрыгать от радости. Это было не что иное, как то, чего ей хотелось с Брейди.
– Это было фантастически, ― сказала ему Хизер. ― Теперь давайте перейдем к интервью, и скоро ты отправишься на ужин.
Остальная часть дня прошла быстро. Брейди ответил на вопросы на счет приложенных усилий для переизбрания. Он улыбнулся и поднялся, чтобы сделать фото. Иногда она даже стояла с ним, когда журналисты спрашивали их, не могли бы они сфотографировать их вместе. Хизер хмурилась каждый раз, когда это происходило, но ей едва удавалось это предотвратить, когда Брейди сам охотно соглашался, чтобы она стояла вместе с ним.
Ради написания следующей статьи, Лиз отказалась пойти на встречу со спонсорами, на которой должен был присутствовать Брейди. Поскольку ее предыдущая публикация пользовалась популярностью, редактор предложил ей написать еще одну статью. Он по-прежнему пытался уговорить ее использовать ее настоящее имя, но после того, как она объяснила, что у нее не было ни малейшего желания это делать, он перестал ее беспокоить. Он, шутя, начал называть ее колонку «Дорогой Конгресс», по типу известной колонки советов «Дорогая Эбби», и это название так и прилипло.
Это была ее первая статья, где проявлялась идея, к которой она пришла с их разговора с Брейди. Это пришло ей в голову, когда она помогала ему написать его речь, которую он только что озвучил, где делался акцент на личности человека, вместо широких масс. Она надеялась, что это не слишком сильно соприкасалось с его речью, и, наверное, ей нужно было дать ему взглянуть на это, чтобы не сомневаться. Но пока ей просто нужно было что-нибудь написать. Она не могла исправлять пустую страницу.
– Тук-Тук, ― произнес Брейди, появившись в дверях.
– Привет, ― с улыбкой произнесла она.
– Ты готова идти?
– На ужин?
Он кивнул.
– Мне жаль, что мы не можем отправиться сразу домой.
– В постель? ― Она закрыла ноутбук и поднялась.
– Именно.
– У нас есть время, чтобы я переоделась?
Она целый день была в синем хлопковом платье-рубашке, и она бы не возражала переодеться, прежде чем они встретятся с лоббистом.
– Немного.
Лиз прислонилась боком к нему и обняла его за талию.
– Я быстро.
Он наклонился и прошептал ей на ухо:
– Только, когда мы в переполненном театре.
– Не провоцируй, ― промурлыкала она.
– Нет, если бы я провоцировал, ― произнес он, поворачиваясь и прижимая ее спиной к стене.
Он рукой скользнул вверх по ее ноге и обернул ее вокруг своего бедра.
– Я бы сказал тебе, как сильно я хочу вот так тебя трахнуть.
С ее губ вырвался стон и все, чего ей хотелось, это прижать его ближе.
– Но я не провоцирую, ― сказал он, после чего сделал шаг назад от нее.
Лиз опустила ногу и надула губы.
– Ты плохой.
– Давай, детка. Если ты хочешь перед ужином сменить платье, то нам нужно сейчас выходить.
Она потрепала его за галстук и притянула его ближе.
– В эту игру могут играть двое, Конгрессмен Максвелл.
– С нетерпением этого жду, мисс Доугерти.
Они взяли «Линкольн», чтобы отправиться к нему домой, чтобы Лиз могла переодеться. Она вцепилась в его руку, когда они подъехали к дому.
– Пойдешь со мной? ― прошептала она.
Он испытующе посмотрел на нее.
– У нас нет времени.
– Пожалуйста, ― попросила она.
– Ты меня просишь, ― прорычал он.
Она любила пользоваться его слабостями.
Брейди вышел за ней из машины, и быстро что-то сказал водителю, после чего последовал за ней в дом и поднялся наверх. Она выхватила из гардеробной зеленое платье без бретелек и пару бежевых лодочек.
– Тебе нужно мое присутствие? ― спросил он, подходя к ней.
– Стань там и не двигайся.
Должно быть, она прозвучала достаточно убедительно, потому что Брейди остановился, и сделал, как она сказала.
– Трогать нельзя, только смотреть.
Он нахмурился, но демонстративно засунул руки в карманы. Если он мог прижать ее к стене и завести, то она могла поступить с ним точно также.
Очень медленно, Лиз начала поворачиваться по кругу так, чтобы он мог осмотреть ее тело. Ее руки опустились к кнопкам на ее платье, и она расстегнула каждую из них. К тому времени, когда она дошла до последней, Брейди сделал два шага по направлению к ней. В его лице она видела желание.
Она повернулась к нему спиной, встряхивая своими светлыми локонами, после чего спустила платье со своих плеч. Оно упало к ее ногам, оставляя ее практически обнаженной, не считая нежно-розового бюстгальтера и такого же цвета стринги. Она слышала, как Брейди громко вдохнул у нее за спиной, и она не смогла удержаться от ухмылки.
Она завела руки за спину и расстегнула крючки, которые освободили ее грудь от бюстгальтера. Она сбросила его на пол позади себя к ногам Брейди, а затем медленно снова повернулась к нему лицом. Он подошел вперед еще на несколько шагов. В этот раз на его лице отражалось не только желание, еще было чувство потребности. Он выглядел готовым наброситься на нее, но она подняла руку.
