Текст книги "Иммунитет (СИ)"

Автор книги: Jana Krasovskaya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

– А что быстрее, заклинание или пуля? – спросил однажды племянника Вернон.

– Конечно, пуля… – Гарри прикинул еще раз, вспомнив, что видел в школе и по телевизору, утвердительно кивнул.

Дурсль-старший приободрился, собрал какие-то справки, получил лицензию на огнестрельное оружие, съездил в Манчестер и вернулся с двумя коробками. В одной оказался «Стерлинг МК VII», от которого Петунья первое время даже шарахалась, в другой – пара «бульдогов». «Стерлинг» прибрал к рукам, конечно, Вернон. А Гарри, замирая от восторга, узнал, что один из «бульдогов» предназначается тете, а второй – ему! Осталось научиться не только стрелять, но и попадать, что он полагал делом довольно простым, а зря. В первый же семейный выезд в стрелковый клуб в мишень не попал никто, кроме Вернона. Он было с гордостью подкрутил ус, но повторить достижение не вышло. Так и осталось, один из тридцати.

– Ничего, в упор ты точно не промахнешься, – попытался на обратном пути успокоить он жену.

В ответ дорогая супруга высказала ему много интересного и с неожиданной для нее экспрессией подтвердила готовность стать снайпером, тренируясь хоть ежедневно. Гарри точно понял одно: тетя категорически против выстрелов в упор… Тут он согласен. Если ты близко – пистолет запросто и отобрать могут. Да и волшебники проклятиями всегда издалека кидаются. Да, тетя права, никаких «в упор», а потому – учиться, учиться и учиться!

Ездить каждый раз в стрелковый клуб соседнего города было долго и накладно. Вернон хмурился. Петунья настаивала. Гарри же поднапрягся: в том самом учебнике для четвертого курса он нашел заглушающие чары, которые выучил и предложил опробовать на свой страх и риск. Дурсли согласились: видимо, способ «работы Гарри по дому» сумел изменить их отношение к волшебству, и они приняли то, что оно может оказаться весьма полезным. Теперь Гарри заставляли бы учиться даже в том случае, если бы он сам не захотел…

Правда, сперва он проверил чары с Дадли: изображая драку, оба знатно поорали во всю глотку. Реакции со стороны не последовало – ни соседи, ни коты, ни Дурсли-старшие не обратили никакого внимания на устроенный ими шум. Можно было приступать к основной части плана. Привлечь брата оказалось просто: какой двенадцатилетний парень откажется лишний раз пострелять? Так часть заднего двора за гаражом превратилась в тир…

Они расставили мишени. Гарри в плане беспалочковой магии навострился настолько, что вызывал нужную эмоцию без того, чтобы его отрывали от очередной книги, ему хватало просто мысленно себе это представить. Оказалось, что никакой сложности тут нет, просто сил тратится много и страшно хочется есть. К счастью, кормили его теперь вполне прилично. Даже больше других. Кузен еще удивлялся, куда в него столько влезает и как ему удается оставаться таким тощим? Но вскоре сам сообразил: магия!

Гарри с тетей Петуньей закончили соревнование на меткость. Победила дружба, то есть выбили они одинаковое количество очков.

– Надо усложнить задание, – задумчиво произнесла тетя. – Как, по-твоему, будет выглядеть ситуация, если придется стрелять?

Она немного напряглась от собственного вопроса, но ей хотелось знать. Ладно, не хотелось (она уже вторую неделю рассматривала объявления и журналы о недвижимости на континенте), но было нужно. Петунья собиралась выжить, помочь в этом мужу, вырастить сына и по возможности племянника, и, желательно, внуков понянчить. А еще лучше бы внучек. И если для этого надо стрелять с перебежками, что ж, она уже в неплохой форме. Убить кого-то она не сможет, но сделать так, чтоб не убили ее… их… Она предпочитала целить по ногам.

Гарри после паузы наконец разродился:

– Во-первых, сначала лучше всего исчезнуть с того места, куда нацелена палочка. И спрятаться за чем-нибудь. Заклятия действуют только прямо. Ну, кроме щитов, кажется…

– То есть, придется стрелять навскидку? И не обязательно целиться в голову? Можно хоть куда?

– Хоть куда, Дад, главное – попасть. С ранением не очень-то поколдуешь. Наверное. Дядя ведь говорил, что раненые так шустро бегают только в кино?

– Подожди-и… палочкой они должны что-то как будто рисовать, да? Это долго?

– Смотря какое заклинание… о… тетя! Можно же прямо руку с палочкой выцелить! Тогда вообще... Вы гений!

Вернон удивленно смотрел, как довольная Петунья в измазанном пылью старом спортивном костюме делает прыжок в сторону, приседает, вскидывает руку…

– Ура! Тетя, точно в цель!

– А это намного труднее, – заметил Дадли по окончании тренировки. Его жирок уже начал спадать, но дышал он пока тяжело. Парень мечтал еще научиться ездить верхом и кидать лассо…

– Оружие носить вам нельзя, – добавил Вернон. – Иначе меня посадят. А скоро в школу…

– Ну, вряд ли вам всем что-то будет грозить без меня, – Гарри покраснел. – Я понял бы вас, если бы вы оставили меня и уехали. Даже легче бы было. Вы слишком хорошо ко мне теперь относитесь.

Дадли же молча озадачился… Ответила ему тетя.

– Мы уже обсуждали этот вопрос, Гарри. И решили, что или на тебя, или на нас наложили, как там у вас, то ли сглаз, то ли чары. Правда, непонятно, почему они спали, но, хоть я раньше не говорила тебе… То, как мы вели себя тогда, нам теперь кажется совершенно ненормальным. Мы должны… сейчас, когда ты в трудной ситуации, мы обязаны помочь тебе.

Гарри растерянно посмотрел на дядю. Тот кивнул.

– Может, ты что-то знаешь или можешь предположить?

Он только пожал плечами. Откуда? Он уже понял, что до обидного мало знал о мире, в котором провел почти два года. И винить в этом вроде некого, кроме себя самого.

Гарри понимал, что он и учился-то до сих пор непонятно как, а если что и откладывалось в голове, то в основном благодаря Гермионе. Кстати, о Гермионе! Он поделился наконец с тетей своими мыслями о подруге, рассказал о волшебной одежде и тут же получил подсказку: залезть в справочник и поискать номер телефона. Так просто! Вскоре задачка была решена, но Грейнджеров, к сожалению, не оказалось дома – только тогда он вспомнил, что они должны были уехать во Францию. Ладно, он отложит это до своего дня рождения. Ой, и тупит же он иногда…

Поиск причин того, что чары спали, не дал никаких результатов. Да и откуда было знать магглам, как действует на живых существ коктейль из слез Феникса, яда Василиска и… остатков ими же растворенного крестража последнего сильнейшего Темного мага Британии?.. Кстати, еще со школьной скамьи – прекрасного оратора и рассказчика, великолепно умеющего убеждать…

Гарри точно так же неоткуда было почерпнуть подобных познаний. Мальчик вообще ничего по этому поводу не предполагал, но то, как изменилась его жизнь, ему нравилось. И то, как она продолжала меняться, его уже не столько напрягало, сколько радовало, несмотря на определенную, или, скорее, неопределенную опасность. Этим он и поделился с Дурслями.

– Кому я нужен? Зачем? Ну, убился об меня этот Волдеморт, так я-то ничего не делал…

– Гарри, я думаю, дело не в этом, – качнулся в кресле дядя. – Или не только в этом. Ты же у нас оказался богатым наследником, так?

– Ну… кажется, да, – Гарри до сих пор не знал подробностей насчет своих богатств, но кучи золота в сейфе видел собственными глазами.

– Богатый сирота… Странно, что никто из ваших не прибрал тебя к рукам. Очень странно!

Гарри вздохнул и поделился своими планами по поводу посещения Гринготтса. Дядя одобрительно кивнул.

– Пока что ты действительно не готов. Но кое-что я могу тебе подкинуть, – он протянул ему свою тетрадь. – Тут выписки из ваших законов по поводу магглов. Попробуй сделать так же относительно наследования вкладов.

Пока Гарри сидел за этой нудной, но необходимой работой, его брат (да, он все чаще стал так называть про себя кузена) потихоньку приканчивал «Оцеолу»* и испытывал разнообразные хитроумные ловушки на странных и наглых котах миссис Фигг. Индейцы в этом деле толк знали, он это быстро оценил. Вот только взять в руки яростно шипящую животину так и не удалось, – приходилось выпускать. Но хозяйка теперь частенько по полдня не могла дозваться кого-то из своих питомцев.

Коты умнели постепенно, но весьма быстро, а Дадли незаметно для самого себя становился все изощреннее… и кое-что начал изобретать сам. Миссис Фигг уже дважды уезжала куда-то вместе с котами, но всякий раз возвращалась. И ей это было явно не по нутру. Дадли едва не поспорил с Гарри, когда противная старуха сломается: уедет и не вернется, но… Пусть этот секрет пока остается его собственным. Вот когда у него все наконец получится, тогда, может быть… Если брат уговорит отца присмотреть ему еще одного «бульдога»…

Стоп. Он же не может ходить с оружием. Но как бы он мог защититься без него? Лук и стрелы? Исключено. Долго. Трудно. И очень даже заметно: все равно, что натыкать в волосы перьев и пройти по Литтл Уингингу. А вот рогатка или праща… Да и лассо – ведь это просто длинный тонкий ремень или веревка, правда?..

Решено, если кто-то попробует на них охотиться, то Дадли Дурсль выйдет на тропу войны! И плевать, волшебники там или кто. Камень летит определенно медленнее пули, но уж точно быстрей заклинания!

Вот бы Гарри нашел чары прицеливания, чтобы из рогатки всегда попадать! Для Большого Дэ это все еще оставалось увлекательной игрой…

“Оцеола, вождь семинолов”. Майн Рид.

Комментарий к 4. Семейный подряд Небольшое предупреждение:

Следующая часть будет своеобразным “вбоквелом” к основному повествованию, но без нее невозможно раскрыть некоторые уже возникшие вопросы... приготовьтесь к тому, что тех героев, которые действовали тут, в новой главе не будет и она перенесет нас на десять лет назад. Но тоже в Ховартс.

====== 5. Десять лет назад ======

Комментарий к 5. Десять лет назад Почти вбоквел о совсем других героях, но тоже “нашего романа”. Впоследствии почти главных.

К окончанию учебного года Северус был выжат, как лимон. Подставил его Слагхорн своим совершенно неожиданным уходом, сильно подставил. Ничего не хотелось – разве только перестать дышать. Конечно, можно было выбрать одну из десятка склянок, стоявших в его сейфе на отдельной полке, употребить – и не откачали бы даже в Мунго, но… Не мог он себе позволить эту роскошь: обет удерживал. Он должен прожить еще как минимум семнадцать лет. Пока мальчишка не встанет на ноги. Проклятое рабство у находящегося неизвестно где младенца… Мерзкое чувство, что сам себе не принадлежишь. Пальцы сжались в кулак от ненависти. Нет, не к ребенку, он-то тут при чем, – к ситуации, к себе. Двойной агент? Двойной предатель… Вот зачем он выжил?

Хотя он и так не считал себя особо живым. Может, именно поэтому слизеринцы все-таки приняли его, как своего декана? Он слышал краем уха, как кто-то, кажется, Пьюси… – или это был Бёрк? – посочувствовал его утрате, и готов был в тот же миг разнести всю зеленую гостиную вместе с ее обитателями, но за мгновение до этого понял, что, по мнению ученика, он утратил: своего Лорда.

Он тогда расхохотался им в лицо, хрипло, жестко, впервые за эти годы. Детишки (хотя какие они детишки, на пару-тройку лет младше него!) побледнели и отшатнулись. А он всей шкурой многажды битого полукровки ощутил, что терять ему больше нечего. Ему было плевать на мнение этих аристократишек и всех их предков, оптом и в розницу, ему было плевать, кто и что о нем подумает или скажет, ему было плевать на опасность и плевать бы на смерть… Да вот только как плевать на ту, с кем только и жаждешь встретиться, чтобы сказать одно-единственное: «Наконец-то».

Такие люди не ищут внимания, но часто становятся его центром. Такие люди мало говорят, но их почему-то внимательно слушают. Очень внимательно. Всегда.

Популярно объяснив, как и почему глупцам в их рядах не выжить, и сгладив под конец жесткую тираду тем, что попавший в Слизерин по определению глупцом являться не может, он потребовал от факультета безоговорочного выполнения его закона. А тот был прост: всегда стой за своих и ничего не оставляй без последствий. Выводы дети сделали сами, нерешительно поглядывая на своего декана.

– При конфликтах с другими правы – свои? – юношеский басок Майка Рэйнолдса был первой ласточкой.

Снейп утвердительно кивнул.

– Все проблемы между собой решать только внутри факультета?

– Браво, мисс Таттл.

– Можно… все, только не попадаться? А если вы?..

– В том числе и мне, мистер Даркер, – ответил он, упреждая готовый сорваться вопрос. – Рэйнолдс, Таттл, Даркер с этого дня – старосты. Как вы поделите обязанности, мне все равно. Если вам нужны помощники, назначьте их сами. Вопросы? Нет? Все по спальням.

Факультет… воспрял. Аристократы, дети пожирателей, почти заклейменные этим родством, дети проигравших, третируемые детьми победителей, отчаянно нуждались в чем-то подобном. Он очень хорошо знал, каково это – быть все время преследуемым, не имея поддержки, и поэтому он ее дал. И этим победил всю их спесь – единственное, что их держало на плаву до этого. До него. Теперь они все держали друг друга. Вот только один вопрос он задал себе однажды: зачем он это сделал?

Следить за поведением он обязал старост, им же вверив наказания и поощрения; правда, и спрашивать с них стал по полной, за что, к его удивлению, уважение к его персоне только возросло. Выход из гостиной он попросту зачаровал таким образом, что ночью, не зная ключа, никто бы не смог ни войти, ни выйти. А ключевое слово знали только он и старосты. С тех пор деканство перестало причинять ему лишние хлопоты. А факультетские баллы неуклонно поползли вверх.

Родной теперь Слизерин стал и для него опорой, небольшим островком – нет, не спокойствия (какое спокойствие с детьми от одиннадцати до семнадцати, я вас умоляю…) – просто «своим местом». Тем, где работают его правила. Где живут его люди.

«Личная» лаборатория же стала домом… Он отказался занимать апартаменты, освобожденные Слагхорном: слишком далеко от подземелий, от его студентов и от лаборатории, конечно. Ее оснащение стало тем, что в какой-то мере примирило его с действительностью. Поэтому новый профессор зельеварения обзавелся крошечной аскетичной спальней, прилегавшей к просторному кабинету с приличной рабочей библиотекой, собранной, по всей видимости, не только стариной Слагги. Книжное богатство, перекочевавшее к нему от нескольких поколений предшественников, было вторым плюсом Хогвартса…

Коллеги… К большинству он относился нейтрально, ведь чаще всего каждый из них просто занимался своим делом, не вмешиваясь ни во что иное. Да и пересекаться особо не приходилось ни с кем из них, кроме МакГонагалл. Декана Гриффиндора за этот год он успел возненавидеть. И дело было вовсе не в том, что она пыталась всячески усомниться в его компетенции – тут ему хватало кивка на Дамблдора: мол, кто принял на работу, к тому и вопросы, ее же мнение ему было глубоко фиолетово. А вот ее совершенно попустительское отношение к своему факультету и пристрастность в конфликтах Слизерин-Гриффиндор – этого он ей никогда не сможет простить.

С остальными деканами ему удавалось общаться довольно спокойно. Раздражали вздохи мадам Стебль, исторгаемые ею всякий раз, как она его видела, и бросаемые на него странные взгляды. Выяснять, что ей не так, ему не хотелось, а потому – просто держал дистанцию. Декан Когтеврана был сколь мал, столь и незаметен, к тому же совершенно адекватен при решении любых вопросов, которых, впрочем, практически и не возникало. С другими он не контактировал и вовсе: поводов не было. Его студенты, к счастью, прекрасно начали справляться сами, вытягивая своих отстающих однокурсников на приемлемый уровень во время общих часов подготовки, введенных старостами в режим факультета.

Но минус, единственный, что перебивал все хорошее, его мучение и кара – ученики на зельеварении. Это был ежедневный кошмар, сумасшедшая феерия косорукости, тугоухости и тупоумия. Они плевали на все инструкции, они слушали… нет, слушанием это назвать было нельзя: они вели себя так, словно ничего не слышали. Каждый день что-то взрывалось, и он благодарил Мерлина, если взрыв был один. А перевод пусть не особо ценных ингредиентов, но в таком количестве?! Нет, он слишком любил зельеварение, чтобы его преподавать…

И потому написал сегодня прошение о переводе на должность преподавателя ЗОТИ. Там он смог бы дать этим полудуркам, что зовутся студентами Хогвартса, программу так, что, с большой долей вероятности, до конца года все они останутся целы, здоровы и относительно невредимы. Почему Дамблдор его отклонил, Северус до сих пор не мог понять. То, что он справится (с его-то знанием Темных Искусств!), сомнению не подлежало, но что тогда? Ему не под силу было распутать директорское многословие, которое уже не первый раз раздражало. Зачем он вообще согласился на эту работу? Пошел бы да сдох, куда бы проще было. Или сидел бы… Но врожденное упрямство шептало: «Простые пути для слабаков… А ты же не слаб. Простые пути не для тебя». И возразить, вроде как, было нечего.

Патовая ситуация… На Альбуса Дамблдора у него рука даже не поднимется, на себя – не опустится из-за долга старому директору. Единственное грело – возможность провести все лето в лаборатории. Туда он и направлялся, не желая больше слушать непонятно-убаюкивающие речи директора и видеть злорадное лицо МакКошки. Он бы точно ей что-нибудь сказал… Зря директор за столом усадил их почти рядом. А может, он специально? Северус не раз замечал, с каким довольным блеском в глазах тот после их стычек принимался воспитывать их у себя в кабинете за чаем. Хотя на попытку примирить это почему-то не тянуло, несмотря ни на Эрл Грей, ни на сладости…

В голове продолжало крутиться воспоминание об итоговом собрании деканов: он все пытался вычленить из речей директора рациональное зерно (может, зря?), понять, почему же получил отказ… Хотелось напиться и забыться. Хоть временно отойти от всех этих дурацких, но от того не менее болезненных вопросов. Вот только нечем. Хотя можно просто послать заказ в Хогсмид. Точно! Он так сейчас и сделает, благо, детей в школе не осталось. Вот только… возле двери в лабораторию маячила маленькая фигурка самого неконфликтного из коллег. И это было весьма необычно…

Филиус Флитвик наблюдал за молодым коллегой, своим еще недавним учеником, весь год. Наблюдал и… сочувствовал. Мальчик был еще совсем молод, а на него свалилось такое проблемное деканство плюс преподавание самого, пожалуй, сложного и опасного предмета в школе. И главную сложность составляло то, с чем бороться невозможно: почти полное неумение волшебников работать руками. Кажется, коллега это еще не осознал в полной мере…

Пока он раздумывал, как бы поделикатнее предложить свою помощь, Снейп на удивление быстро справился с собственным факультетом. Просто чудом каким-то. Интересно, каким? Единственное, чем декан Когтеврана еще мог помочь коллеге – пресечь ростки неприятия слизеринцев на своем факультете. Ну, тут особо и трудиться не пришлось: интересы его студентов лежали, как правило, совершенно в иной сфере. А вот Гриффиндор…

Нет, ему никогда не понять Минерву! А ведь сколько лет они были, можно сказать, друзьями – с тех пор, как рассказали друг другу о том, куда их прочила Шляпа. Подумать только, они могли бы быть один на месте другого! Теперь же он не хотел иметь с ало-золотым факультетом ничего общего.

Пообщаться со Снейпом накоротке, встретившись якобы случайно, никак не получалось. Когтевранская башня располагалась слишком далеко от подземелий. И он продолжал наблюдать. И постепенно находить все больше общего между коротышкой-полугоблином, вынужденным заядлым дуэлянтом и Мастером Чар, и высоким черно-белым слизеринцем, самым молодым Мастером в Англии. А отменный ум, прекрасная память и неординарные аналитические способности позволили за все это время прийти к определенным заключениям. Очень важным. Но вот сегодня… Сегодня он, наконец, сделал один простой вывод, на который не решался раньше. Он понял, что хочет спасти мальчика.

– Приветствую вас, Северус. Надеюсь, вы простите своего профессора… У вас не найдется виски, скотча, коньяка?

Северус растерянно помотал головой.

– Ну, тогда… – полугоблин словно из воздуха вытащил здоровенную бутыль Гленморанжи. – …надеюсь, пригласите?

Снейп на пару секунд остолбенел. Такого от своего бывшего профессора он уж никак не ожидал, но приличия… Сняв защиту, он сделал приглашающий жест, внезапно понимая, что давно не испытывал таких ярких чувств: удивление, любопытство и… предвкушение? Словно вдруг стал живым, неожиданно ощутив, что ему еще всего лишь двадцать два…

Они присели за небольшой столик, трансфигурированный Флитвиком из какой-то подставки, одновременно призвав кресла. Северус разжился-таки сразу четырьмя, плюс парой диванов, как только понял, что беседовать со старостами и старшими учениками так гораздо удобнее, благо размер кабинета позволял.

– Юноша, у вас все насколько плохо, на два пальца или на три? – Флитвик уже приготовил бокалы-снифтеры. Мастер, что сказать…

Северус, встрепенувшийся на слове «плохо», представил всю бутыль… нет, озерцо, в котором можно было бы утопиться… Но быстро оценил гениальность полугоблина.

– На один, пожалуй. Вы же вроде пообщаться хотели, а не левитировать мою мертвецки пьяную тушку в Мунго?

– Ну, раз вы против того, чтобы я освежил навыки целителя, откачивая бывшего ученика от отравления алкоголем…

Бутылка чуть звякнула о край, и Северус понял, что бывший учитель все-таки волнуется. Странным образом его это успокоило.

– Кто я такой, чтобы возражать? Лейте больше…

Флитвик грустно улыбнулся.

– Увы, если следовать пропорции, на двоих не хватит…

И поймал удивленный взгляд Снейпа.

Некоторое время они в полном молчании просто пили.

Снейпу хотелось опрокинуть в себя разом все, но голова, увы, слишком хорошо работала, а потому он сдерживался. И все-таки было любопытно, зачем полугоблин хочет с ним... сблизиться?

Маленький профессор улыбнулся, словно отвечая на его мысли.

– Любопытство – ваша сильная черта, Северус. Любопытство и ум. За них!

Бутыль в очередной раз коротко булькнула. Дважды.

– Раздумываете, что я хочу от вас узнать? Не напрягайтесь, юноша. Я не буду расспрашивать. Я сам вам кое-что расскажу. Потому что мне и так ясно, что мы с вами одного поля ягоды.

Услышав это, Снейп едва не поперхнулся.

А маленький профессор продолжал, и в голосе его сквозила такая настоящая, такая близкая Северусу горечь…

– Вы, как и я, оказались меж двух огней. И одновременно – слугой двух господ. Как и я, двойным шпионом меж двух непримиримых...

– Откуда?..

– Неужели вы думаете, что при всей ксенофобии людей-волшебников кто-то вот так просто позволит полугоблину учить детей? – печально усмехнулся Флитвик. – Много вы таких, как я, видели?

Северус почувствовал, что… прозревает. А коллега продолжал.

– Да, я двойной шпион уже более семидесяти лет. И думаю, вам пригодится мой… скажем так, опыт. А то ведете вы себя, я вам скажу… Эх.

Он махнул рукой, снова плеснул в бокал немного янтарной жидкости и с удовольствием понюхал.

– Что, все так плохо?

– Вы совершенно не умеете расслабляться, коллега. В таком режиме долго не протянуть. Жизнь у нас, посмею сказать банальность, одна, и она не закончена, пока есть некоторые обязательства. Я верно понимаю?

Северус угрюмо кивнул.

– Строить мрачную мину, как вы выбрали, можно, и даже стоит, это отличная маска и неплохое прикрытие, но вот чего точно делать не следует – это позволить ей прирасти к вашему лицу.

Он пригубил коньяк и продолжил.

– Мы с вами фигуры на доске, но какая фигура получится из вас, еще неясно. Вы же не хотите быть пешкой, я прав? Чтобы от нее отличаться, вы прежде всего должны жить. Это ваш долг – проживать каждый момент, потому что для нас с вами в любой миг все может оборваться. Самым неприятным образом, да…

Снейп почувствовал себя мальчишкой-первокурсником на своем первом уроке Чар… Семьдесят лет! Семьдесят, и все они – между гоблинами и волшебниками. И вот он живет, улыбается, умеет шутить и смаковать элитное спиртное. А ведь Флитвику, скорее всего, с самого рождения пришлось потруднее, чем ему. И что такое семнадцать лет против семидесяти?.. И он еще на что-то жалуется?

– Я почту за честь быть вашим учеником, – вырвалось у него, хотя предложения и не было. Да его и не могло быть – это же не магическое Ученичество.

Но довольно улыбающийся профессор произнес всю формулу – так, как она должна была звучать – взяв на себя, пусть частично, еще и его груз. И не дал ему возразить, одним жестом наложив Силенцио.

– Профессор Флитвик, – школьное обращение показалось самым уместным, когда он снова смог заговорить. – Я должен сказать…

Северус замолчал. Он был должен, обязан все рассказать, но не был готов к откровениям прямо сейчас.

– Буду рад слышать из твоих уст свое имя, Северус, – Учитель мягко, но уверенно показывал возможные границы. И одной этой фразой обозначал их права. Равные. – Не готов исповедаться сейчас – не надо. А может быть, не надо и вовсе. По крайней мере, не обо всем. Мы завтра выберем то, что действительно важно, а личное… на то и личное, чтобы оставаться при себе.

Северус утвердительно и благодарно кивнул. Внутри слегка отпустило. Жизнь… должна продолжаться.

– И никогда, слышите, юноша, никогда не опускайте рук и не давайте загнать себя в угол, – услышал он словно издалека.

Лето было впереди. Оно было достаточно длинным…

Они успеют многое.

====== 6. О, сколько нам открытий чудных... ======

Комментарий к 6. О, сколько нам открытий чудных... Ожидающим логики и продуманности в ремонте лужайки напоминаю, что пацанам всего двенадцать. То же самое – о вскрытии чулана. И да, Гарри пока не в курсе, чем отличается психолог от психотерапевта, узнает позже. А потому называет и будет называть как попало.Править НЕ НАДО. Автор в курсе.

Озадаченный братцем Гарри долго не мог уснуть. Военизированные Дурсли вызывали у него странные скачки сознания. Проявлялись они ярче всего во снах, и он всякий раз просыпался то с воплем ужаса, то с хохотом. Последнее случалось чаще, так что Большой Дэ реагировать вскоре перестал и больше не стучал ему в стенку. Знал, что утром за завтраком тоже посмеется вдоволь, и даже не обижался на внезапные побудки. Сны у кузена были фееричными, рассказывать он умел, а воображение у Дадли после того, как он начал сперва слушать, а затем и читать истории, стало удивительно живым и ярким.

Но нынешний случай оказался особым. На плечах Гарри лежала ответственность: брат верил, что ему по зубам такая задачка, как чары прицеливания, и его надежды почему-то очень хотелось оправдать. Вот и приснилась ему нынче громадная рогатка. А может, это все-таки была катапульта?.. И стрелял из нее дядя Вернон. Шарами-снарядами в виде голов Квиррелла. Каждый следующий Квиррелл морщился, когда дядина рука проезжалась по его уху или носу, и ругался на Гарри нехорошими словами за то, что опять пролетит мимо цели.

Утром у Гарри, как ни странно, наконец появилась идея.

– Если в Карпе Ретрактум начальную точку перевести с мага на камень и направить на цель… Надо попробовать!

Первым результатом стали фингал и изрядно заплывший зеленый глаз, а также улетевшие в траву очки, не разбившиеся только чудом. За свою неосторожность Гарри получил немного воспитательных люлей от дяди Вернона, а от тети Петуньи – холодную примочку и бутерброд с мясом и огурчиком. Заглотив его в три приема (последнее время он ел, как не в себя), Гарри старательно прикинулся паинькой и сделал вид, что по совету тети пойдет полежать. Он и правда прилег в гостиной, но стоило ей отойти, тут же смылся на улицу, в кусты возле гаража, где его поджидал кузен с двумя крепкими свежевыструганными рогатками.

Вторым результатом стали сломанные рогатки. Обе. Одна – безнадежно: в труху. Зато на другой (что в щепочки) Гарри рискнул продемонстрировать свой навык Репаро, восхитив этим братца и удивив самого себя, так что решено было продолжить…

Третьим результатом стала снова сломанная и уже не реагирующая ни на какое Репаро рогатка, плюс, увы, солидный шишак у Дадли. Благо под волосами его почти не было видно, и они поначалу понадеялись скрыть это от миссис Дурсль, но затем Гарри подумал-подумал, да и решил заняться братом сам. Особенно когда перед глазами встала картина, как дядя ласково треплет по голове любимого сыночка… И реакция последнего. Хорошо хоть Дадли было совершенно без разницы, каким способом у него уберут шишку – маггловским или магическим.

Но, что делать, Поттер толком не знал: о заживляющих чарах он, естественно, читал, но палочку брать нельзя – надзор, а представлять, как обычно, что у него забирают книгу… Дадли жалко. Все-таки, хоть у него и недурно стало получаться беспалочковое колдовство – он еще слишком плохо его контролировал. Особенно силу.

При чистке дома и поливе лужайки большого значения это не имело, но Дадли… Сидит, сопит, глаза… ага, уже не в кучку – это хорошо. Как же это, прямо на нем-то… Не-е. Он же живой! Надо как-то иначе. А если идти в дом за примочкой, тетя же моментально прибежит!

Гарри вспомнил ощущения от примочки, вздохнул и представил холод на своих ладонях. Вроде получилось. Он осторожно приложил их к голове братца. Тот довольно выдохнул. «Ага, работает!» Подержав руки еще немного, Гарри почувствовал, что его пальцы вдруг задвигались сами по себе. Они как-то хитро поглаживали шишку и голову возле нее, бугорок, такой большой и болезненный поначалу, постепенно уменьшался, и пациент расслабленно вздохнул.

– Не больно?

– Не-е, ни капельки. Как это ты? Ого, – изумился Дадли, осторожно ощупывая место травмы и не находя ничего. – А тебе не поплохеет? А у тебя фингал уменьшился!

Гарри медленно встал.

– Ну, вроде… все нормально. Голова не кружится.

– Есть охота, наверное? – ухмыльнулся брат. – Я щас! Только без меня чтоб ничего!

И тут же рванул на кухню. Любимое место в доме, чего уж там.

А Гарри прикрыл глаза: хотелось сосредоточиться, что-то понять – неясно что, но, кажется, важное… И снова возник в голове знакомый голос:

«Соберись, сосредоточься, Гарри. Распрями пальцы, раскрой ладони. Вот так. Представь их прохладу. Представь их среди зимнего неба, между ними туча, и ты хочешь, чтобы из нее пошел снег. Он сделает землю белой и красивой. Давай…»

Он присел в полной растерянности, держа две пригоршни настоящего снега, которые почти сразу начали таять. Июль, жарища под тридцать… И снег, ага. Он умыл остатками лицо. Кайф! Интересно, а тепло он тоже может? Если представить, что жарко…

Упс…

С ладоней с тихим шипением сорвалась пара огненных мячиков, и через секунду Гарри вскочил, ошалело затаптывая обгорелый кусок газона, представляющий собой довольно аккуратную восьмерку.