Текст книги "Волны памяти (СИ)"
Автор книги: Изольда Рыбкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Глава 28
Всю ночь я не могла уснуть. Узнав, что я не та, которую во мне все узнали, стала думать, кем могу быть на самом деле, какая я настоящая? Но все эти мысли в один миг отступили, когда я поняла самое главное, что потеряю с обретением себя. Я потеряю своего мужа. Вернее, мужа я-то, оказывается, уже потеряла, ибо мы не женаты. Но ведь я люблю Игоря. А если Лена жива, то…
Мысли о будущем не давали покоя, и поскольку не в моих силах было что-либо изменить, то оставалось только одно – жить в этом моменте. Поэтому я лежала и смотрела на спящего Игоря. Мне хотелось прикоснуться к его носу, глазам, провести ладонью по колючим скулам, чтобы запомнить его лицо не только зрительно, но и сохранить в тактильной памяти. Боясь разбудить, я только положила ладонь на его руку. Горячая, крепкая мужская рука немного дрогнула, а после обхватила мою, словно окутав надёжной защитой. Мне подумалось: вот так и Игорь – окутал меня своей любовью, стал для меня опорой, стеной, крепким плечом… Одним словом – всем. Всем, чего мне так не хватало.
– Почему не спишь? – прозвучал над головой хриплый голос, и Игорь, открыв один глаз, легко коснулся моего виска губами.
– Не спится… – отвечаю, неотрывно глядя в его глаза, которые уже успели открыться.
– Хочешь, могу помочь заснуть… – с явным намёком шепчет мужчина и тут же его руки начинают водить лабиринты по моему телу. – Хотя, стой, – останавливает скорее себя, нежели меня. – Тебе еще рано, – он прекращает двусмысленные поглаживания и просто обнимает меня. – Давай лучше расскажу тебе сказку, хочешь?
– Ну, давай, – с лёгкой усмешкой соглашаюсь, потому что совершенно не ожидала такого предложения.
– В одном городе жила-была прекрасная принцесса. У неё всё было хорошо, но чего-то не хватало. Однажды, она встретила свою крестную-фею и рассказала ей о своей беде.
– По-моему, ты что-то путаешь, – вклиниваюсь в повествование, – фея-крестная была не у принцессы, а у Золушки.
– Это у Шарля Перро так было, а у меня совсем другая история. Так вот. Фея, узнав, что принцесса несчастлива в своём королевстве, решила ей помочь и перенесла красавицу в другое королевство.
– А с чего вдруг она решила, что в том, другом королевстве, принцессе будет лучше? – снова врываюсь со своими комментариями.
– Она же фея! – словно маленькому ребенку объясняет мне Игорь. – Она всё про всех знает. Ты будешь слушать или нет? – наигранно сердито задаёт вопрос и получив от меня в ответ «закрывание рта на молнию», продолжает. – Волшебница решила перенести принцессу в новое королевство, но взамен за свою услугу фея забрала у неё память.
– Что это за фея такая! – театрально возмущаюсь я. – В сказке она делала всё бескорыстно, она же крестная! Какая может быть «плата за услугу»!
– Ладно, она забрала память не в качестве платы, а чтобы принцесса не противилась своему счастью! Она ведь теперь не знала, о своей прошлой жизни, а в новом королевстве её приняли как свою и были ей очень рады.
«Да, уж, то ещё счастливое королевство… – подумала я, вспомнив его папеньку, Марину, Татьяну, да и много кого еще, но Игорю ничего не сказала и продолжила слушать.
– Но больше всех обрадовался появлению нашей героини принц. Он влюбился в неё с первого… Нет, со второго взгляда, и больше не представлял себе жизни без неё…
– Ой, всё – дошли до банальщины… – махнула я рукой и закатила глаза, но не смогла скрыть улыбку.
– Неужели тебе не интересно узнать, чем окончится сказка? – между тем спрашивает Игорь.
– Неужели как-то нестандартно? – иронично спрашиваю «сказочника». – Может, принц поцелует принцессу, а она превратится в лягушку?
– Или к ней вернётся память, и она уедет обратно в своё королевство… – неожиданно Игорь говорит эти слова не просто серьёзно, а с тревогой и грустью. Будто ждёт от меня ответа на незаданный вопрос, и я понимаю, что не одна думаю и волнуюсь о нашем будущем.
– Не вернётся… – отвечаю отстранённо. – Принцесса, очевидно, никому не нужна в своём старом королевстве. Её ведь даже никто не искал, когда она пропала.
– Алён, – восклицает Игорь и по привычке называет меня этим именем. – А ведь и правда! Почему тебя никто не ищет? У меня полно знакомых в полиции, если бы они увидели ориентировку, наверняка бы сообщили.
– Я же говорю: никому я не нужна…
– Да подожди! Я не верю, что такое возможно. Давай завтра после посещения детского дома пойдём в местную полицию, вдруг кто-то подавал заявления о пропаже в последний месяц, а ему по каким-то причинам не дали широкую огласку.
Я согласно киваю, хотя мало верю в предположение Игоря.
– Ну, что сказка тебе сон не принесла, как вижу, – меняет он тему. – Тогда давай спою колыбельную!
И Игорь затягивает песню из «Спокойной ночи, малыши», которую я помню с детства. Поёт отвратительно, намеренно коверкая слова, и жутко фальшивит. Мне приходится прекратить эту слуховую муку и поцеловать любимого мужчину.
* * *
– Честно говоря, я ожидал от Людмилы Алексеевны чего-то поинтересней, – говорит Игорь, когда мы выходим из двора детского дома.
– Ты хотел услышать, что Татьяна – мать Елены, ну и, наверное, моя?
– Не буду лукавить, это было бы логично и многое объяснило, – рассуждает мужчина. – Стало бы понятно, почему Элен её притащила в наш дом, да и прослушка бы понятно было, зачем стояла.
– А меня зачем ей подставлять, если я её дочь? – не сходится у меня в голове картинка.
Игорь разводит руками.
– Зато мы знаем адрес, по которому проживает твоя мать.
– Скорее – проживала пятнадцать лет назад. Какова вероятность, что она не сменила место жительства за столько лет?
– Люди всю жизнь могут жить в одном доме, в этом ничего удивительного, – говорит Игорь, когда мы садимся в машину к Кириллу.
Назвав адрес, он вбивает его в навигатор, и уже через десять минут мы стоим перед домом в частном секторе.
– Ты оказалась права, – говорит Игорь, с тоской глядя на заброшенный, поросший травой участок, в глубине которого чернеет старый полуразвалившийся дом с разбитыми окнами и местами проваленной крышей. По цвету стен было понятно, что он пережил пожар, который хотя и не уничтожил дом полностью, но и лишил его пригодности для жилья.
– Что будем делать? – спрашиваю у него, тоже разглядывая это место, при этом совершенно не узнавая и не чувствую к нему какой-то привязанности. – Мне кажется, что я тут была либо очень давно, либо не была вовсе – этот район города мне совсем не знаком.
– Давай попробуем поспрашивать соседей про хозяев дома, – предлагает Игорь и подходит к калитке добротного кирпичного флигеля рядом.
Ему навстречу выскакивает злющая мелкая собачонка и заливается таким лаем, что вскоре вся округа превращается в собачий хор, исполняющий какую-то нецензурщину.
С горем пополам нам удалось докричаться до нескольких соседей, однако что-то полезное узнать так и не вышло – некоторые переехали сюда, когда дом уже был заброшен, старики, живущие напротив только назвали имя матери – Светлана, – которые мы и без них знали от Людмилы Алексеевны. По фото Татьяны никто её опознать не смог. «Вроде похожа», – прокряхтел дедуля лет восьмидесяти, а его супруга, которая была годков на пять помоложе, авторитетно опровергла его слова: «Вообще не Светка!» – и пошла в дом.
– Поедем лучше в полицию, – в отчаянии махнув рукой, скомандовал Игорь.
* * *
Полицейский участок в Рыбинках был полным антиподом тому, в котором я была в Москве. Здесь не покидало ощущение, что ты не в казенном заведении, а в коммунальной квартире. Вокруг ходят какие-то люди с дымящимися кружками, из которых свисают на ниточках ярлычки от чайных пакетиков. Пахнет лапшой быстрого приготовления и грязными носками. Хотя, не исключено, что последний запах относится к тому же «блюду».
– Нам нужно поговорить с дежурным или участковым, – говорит Игорь жующему багет полицейскому на проходной. Тот стряхивает часть крошек с живота и звонит кому-то по внутреннему телефону. Нас направляют к начальнику участка.
Молодой мужчина, примерно возраста Игоря, оказывается главным здесь, так как, судя по всему, единственный имеет отдельный кабинет. Мы представляемся, а когда дело доходит до цели обращения в участок, служитель порядка вдруг выдаёт:
– Ну, точно! Неделю назад приходила женщина и показывала мне Вашу фотку! Говорила, что дочь её на телефон уже три недели почти не отвечает.
– Так почему же вы в розыск не подали?! – возмущенно восклицает Игорь.
– Так подали, – оправдывается полицейский. – Вчера всё передали в область.
– Как вчера?! – не унимается мой немуж. – Почему только вчера!? Человек пропал…
– Да интернета у нас не было на выходных, – нелепо врёт горе-начальник. – А сотрудники вообще, знаете какие? Они пока нормально протокол составят – человек и сам найдётся. Вот, кстати, видите – Вы же нашлись!
– Дайте нам координаты заявителя, – отчеканивает Игорь, не желая тратить время на споры с полицейским. – Как зовут женщину, которая подала заявление?
– Сейчас, сейчас… Вот: Светлова Анастасия Павловна. А ищет она… Так, так. Ага! Светлову Ольгу Андреевну, тысяча девятьсот девяносто шестого года рождения.
Глава 29
Мы выходим из участка. У меня в руках бумажка с заветным адресом. Деревня Ивановка находится в двух километрах от Рыбинок. Там мой дом. Я нервничаю и тереблю сложенный вдвое тетрадный листок.
Ладошка вспотела, как в детстве, когда рассказывала стишок Деду Морозу, а в кулачке держала фантик от только что съеденной ириски – моей любимой конфеты. Да, это воспоминание из детства всплыло само собой, и воспринялось так естественно, будто я никогда и не забывала этого. Пытаюсь напрячь память и вспомнить, как выглядит моя мама, но всё безуспешно.
– Светлова Анастасия Павловна… – задумчиво повторяет Игорь, сидя рядом со мной, когда Кирилл везёт нас за город. – А мать Елены – Светлана Васильевна Бережная… Наша бывшая экономка – Татьяна Владимировна Ротмистрова. Что объединяет этих женщин?
– Хотелось бы мне тоже знать ответ на этот вопрос…
Мы въезжаем в село, и моё сердце готово выпрыгнуть из груди.
– Игорь, я всё это помню! Я еду домой, Игорь!
Я невольно плачу от счастья. Наконец-то! Я увижу маму и всё вспомню!
– Церковь! – вскрикиваю я. – Мы должны сюда зайти!
– Любимая, – Игорь пока не называет меня моим именем, – может, потом? Давай сначала познакомимся с твоей семьёй…
– Нет! Это нужно… Это обязательно нужно!
Я не могла объяснить, зачем это нужно, но внутренне чувствовала, что так правильно. Игорь не стал спорить и кивнул Кириллу, чтобы тот припарковался на асфальтированной площадке у небольшого деревянного храма. Моё состояние сейчас трудно было бы описать – это и восторг, и трепет, и какое-то легкое помешательство…
Едва машина остановилась, я тут же выскочила из неё и едва ли не бегом кинулась в церковные ворота.
Служба недавно закончилась, и люди не спеша выходили из храма. Кто-то переговаривался, кто-то уже звонил по телефону, но я поспешила вперёд, ко входу.
Тут почти никого не осталось, одна старушка начинала мыть пол, регент* Екатерина Алексеевна собирала ноты, алтарник Ваня растягивал дорожку на солее…
И только в самом углу храма, перед алтарём, на коленях стояла женщина и тихо плакала, крестятсь и кладя поклоны.
– МАМА! – крикнула я, и пустое помещение наполнилось этим возгласом. Все, находившиеся здесь замерли на секунду, а потом вместе с женщиной, обернулись на меня и раздался другой, не такой пронзительный, а тихий и проникновенный, словно вздох благодарности, отклик: «Оля!»
Через полминуты из алтаря выбежал священник. Он кинулся к нам и, не сдерживая слёз, стал обнимать нас обеих.
– Папочка, – целовала я его руки и гладила морщинистое лицо с длинной густой бородой. – Как я скучала по Вас…
Родители не могли произнести ни слова – на их лицах отражалась вся та скорбь, которую они пережили за время нашей разлуки.
Нас обступили люди и, счастливо улыбаясь, ждали момента, когда можно будет поздравить нашу семью с воссоединением.
– Олечка, как же мы за тебя волновались, – говорит Екатерина Алексеевна, обнимая меня.
– Слава Богу, что ты вернулась к нам, девочка наша любимая, – причитала старушка со шваброй – баба Зоя.
– Сестра, – кинулась ко мне Аринка, моя младшенькая, четырнадцатилетняя чернявая пигалица.
– Козюля моя, – обнимаю я её, а та недовольно фыркает от этого прозвища, но тут же продолжает сжимать мою шею изо всех сил. – Задушишь, – смеюсь и, выпутавшись из объятий, вдруг замечаю вдали Игоря.
Он стоит в дверях, тихо наблюдая за нами. На его лице улыбка, но глаза очень грустные…
– Мама, папа, – обращаюсь я к своим родителям, которых поздравляют прихожане. – Я хочу Вас кое с кем познакомить… – смотрю на Игоря приглашающим взглядом, и он подходит. – Это Игорь, мой… – я осекаюсь, – мой друг. Он помог мне найти вас.
Я понимаю, что сказала не то, что должна была. Лицо Игоря вмиг переменилось, стоило мне произнести слово друг. Чувствуя, что обидела его, я решила, что наедине объясню Игорю, почему не могла представить его иначе.
– Игорь, мы так Вам благодарны, – обнимает его мама.
– Пойдёмте домой дети, там тоже Оленьку заждались все, – говорит отец, и мы собираемся ехать в наш большой дом.
– Мам, я с Игорем в машине поеду, ладно? – говорю, обнимая своего самого родного человека. – Мы всё тебе расскажем… – мама смотрит на меня испуганно, и я спешу её успокоить. – Не думай обо мне плохо, пожалуйста, я всё объясню.
Мама осеняет меня крестным знамением, и садится в машину к отцу. Мы с Игорем едем следом за ними с Кириллом.
– Игорь, я всё вспомнила! – радостно сообщаю ему. – Мы когда в Ивановку въехали, я так заволновалась… Потом стала узнавать людей, а когда увидела маму – моя память полностью вернулась!
– Я очень рад, – говорит мужчина, при этом грустно улыбаясь.
– Ты обиделся, что я представила тебя как друга? – я беру его за руку и пытаюсь поймать его взгляд, который Игорь усиленно прячет от меня. – Пойми, они не знали, где я, что со мной… Ну как я им скажу, что у меня появился муж!?
– Тем более, что я вовсе и не муж, а так… непонятно кто, – всё-таки обиженно высказывает он.
– Ну, Игорь, – я понимаю его чувства, но не знаю, что сказать, чтобы разрешить ситуацию… – Понимаешь, мои родители… Ну ты ведь сам видел, кто они. В общем, они не поймут… Ну, вернее поймут, конечно… Но… у нас не принято так, понимаешь?
– Не понимаю, – отрезает Игорь. – У Вас не принято любить? Не принято говорить правду?
– Зачем ты переворачиваешь?! – теперь уже я обижаюсь на его слова. – Я же не про любовь сейчас говорю…
– Даже так?! – саркастически удивляется. – Действительно, откуда взяться любви!? Это был просто секс. И теперь ты будешь его скрывать от своего папеньки, чтобы он не наложил на тебя эпитафию.
– Епитимью, – машинально поправляю его. – Нет, что ты такое вообще говоришь!? Ты же знаешь о моих чувствах!?
– Нет, не знаю! – зло смотрит на меня Игорь. – Я знаю только то, что ты была со мной, когда тебе это было выгодно, когда тебе нужна была защита и помощь. А как только всё это перестало быть тебе нужным, ты тут же вспомнила, что дочка попа, и раскаялась в прелюбодействии.
– В прелюбодеянии, – снова вырывается у меня.
– Какая разница! – восклицает Игорь. – Вы все лицемеры! Попы говорят о любви, а сами и знать наверняка не знают, что это такое!
– Игорь, прекрати! – кричу на него со злостью и обидой. – Ты ничего не знаешь о моей семье! Да твоя семейка в подмётки не годится моим родным! Я не хочу больше с тобой разговаривать! Кирилл, останови машину!
– Давай, иди к своему святому семейству, – саркастически выплёвывает слова Игорь, когда я выхожу посреди дороги. – Я так и знал, что этим всё и закончится.
– Ах, знал?! – оборачиваюсь на него, и Игорь выходит ко мне на дорожку. – Тогда зачем спал со мной? Обвиняешь меня в лицемерии, а сам-то? Напел песни про любовь ради единственной цели – затащить в постель!
– Ты дура! – выкрикивает Игорь, и пытается схватить меня за руку, чтобы притянуть к себе, но ему преграждают путь.
– Что вам нужно от неё??? – я слышу знакомый голос и понимаю, кто вступился за меня. – Немедленно отстаньте и извинитесь!
– Ты кто еще? – спрашивает Игорь.
– Я Фёдор, жених Оли.
*регент – руководитель церковного хора
*солея – возвышенное место в храме, откуда священник читает проповедь во время службы
*алтарь – часть храма, вход куда разрешен только священникам и их помощникам (алтарникам)
*епитимья – наказание, которое может дать священник на исповеди за особо тяжкие грехи
Глава 30
Я выросла в большой священнической семье. У меня восемь братьев и сестёр, я считалась четвертой, а брат-двойняшка – пятым. В нашей семье никогда не было упоминаний о том, что кто-то из детей может быть неродным. Да, мы с братом совершенно не похожи, копией кого-то из родителей я тоже не была, но ни разу за двадцать восемь лет мне и в голову не пришло подумать, что я могу быть приёмной.
После окончания школы с серебряной медалью я поступила на бюджет в Волгоградский медуниверситет на психотерапевта, окончив его, работала в частной клинике. Приезжая к родителям на выходные, часто бывала в Рыбинках, отсюда и узнавание улиц, домов и людей. В этом городке также жил мой жених – Федя.
– Оленька, почему ты одна? Где Игорь? – нельзя сказать, что с большим сожалением, скорее – с удивлением, спрашивает мама, когда я добираюсь до кухни, расцеловав по пути всю свою большую семью.
– Мам, я всё вам объясню… Это такая долгая история…
Я задумываюсь на секунду и понимаю, что за последний месяц в моей жизни произошло столько событий, сколько не было за все годы от самого рождения.
– Давай, дочка, рассказывай, мы готовы тебя слушать, – говорит отец, который сидит во главе длинного стола.
Здесь собрались не все дети: старшие два брата – священники, они живут и служат в других городах, сестра в Рыбинках, обещала приехать вечером, а пока дожидается мужа с работы; мой «двойняшка» в Питере, учится в духовной академии, семью не создал, и мы думаем, что он вскоре станет монахом. По итогу получается, что сегодня из детей только я и трое младших – двадцатитрёхлетняя Ирина, которая работает учительницей в местной школе, двадцатилетний Никита, студент Рыбинского строительного колледжа, и четырнадцатилетняя Аринка, наша всеобщая любимица и егоза.
– Меня нашла моя сестра, – решаю я начать с этого, не придумав, ничего получше.
После этих слов все замолкли, а родители в ужасе посмотрели друг на друга.
Лена пришла в клинику, где я работаю, и записалась на приём. Когда я увидела её, то очень удивилась нашему сходству, и она практически с порога выложила мне свою «правду». То, что она мне наговорила в тот раз, я сейчас даже вспоминать не хочу. Узнав, каким человеком была моя сестра и как умело у неё получалось врать, я сильно сомневаюсь, что там было хоть сколько-то правды. Мне стыдно перед родителями, что я поверила в ту ложь, и ничего им не сказав, отправилась на встречу со своей биологической матерью. Поняв, что меня использовала, и скорее всего, хотела убить, собственная сестра, я теперь могу доверять только тем, кто всю мою жизнь был для меня настоящей семьёй.
– Мам, папа, – обращаюсь я со всей искренностью, – пожалуйста, расскажите мне всю правду.
– Доченька… – мамины глаза застилает влага, готовая пролиться целым потоком. – Мы скрывали от тебя это… Это враньё… Это такой грех… Это я виновата, я, как Ева, заставила и вашего папу жить с этим грехом двадцать восемь лет…
Мама плачет, а отец, с чувством глубокой боли, обнимает её за плечо, пытаясь утешить, но видно, что ему самому очень трудно держаться.
– Оля, – всё же начинает он, видя, что у матери говорить в ближайшее время не получится. – Господь подарил нам тебя неожиданно. В тот день, когда Настя родила Олега, к ней в палату привезли Светлану, которая разрешилась двумя девочками-близняшками. Молоденькая роженица сразу объявила своей соседке по палате, что будет писать отказ от детей. Она была не замужем, отец детей не хотел и слышать ни о ней, ни о своем потомстве, жила она на тот момент со старенькой бабкой, которая воспитывала её после смерти родителей, попавших в аварию, будучи в нетрезвом состоянии. В общем, девушка была из неблагополучной семьи и не хотела становиться матерью. Тогда Настя предложила ей забрать её детей, чтобы они не попали в детский дом, а росли в семье.
Девушка сначала согласилась, но, узнав, что при отказе от детей ей в любом случае придётся выплачивать им пенсию, задумалась. Работы у неё не было, а тут одна из медсестер сказала, что как мать-одиночка она будет получать выплаты на ребенка, если он будет жить с ней. Но забирать двоих малышей Светлана побоялась. Одной ей было не справиться, и вот тогда они решили пойти на то, чтобы всем было хорошо. Договорившись с медсестрой и доктором, который принимал роды, одну из девочек записали на Настю, а одну на Светлану. Ч и т а й на К н и г о е д. н е т
– И что же, Светлана не пыталась за эти годы с Вами связаться, увидеть меня? – спрашиваю не ради того, чтобы узнать, нужна я была родной матери или нет, мне интересно узнать совсем другое.
– Всего однажды она вышла на нас и приехала в Ивановку, – отвечает отец. – Когда тебе было семь, Светлана начала угрожать, что расскажет тебе, что ты неродная, и требовала деньги.
– И что же вы?
– Я отдал ей деньги, которые собирал на новую машину. Там было не так много, всё равно не вышло бы купить чего-то путного. Светлана, поняв, что больше ей с нас взять нечего, быстренько умотала, даже не дождавшись тебя из школы.
– Доченька, она тогда приехала вся опухшая, грязная… С каким-то сомнительным типом. Я нисколько не пожалела, что забрала тебя у неё, – добавляет мама.
– Примерно в это время моя сестра и попала в детский дом. Светлану лишили родительских прав, – говорю уже то, что узнала от директора Людмилы Алексеевны.
– Так ты всё это время была у сестры? – спрашивает Ирина.
– Нет, Елена меня обманула. Она оговорила вас, сказала, что вы меня отобрали у матери и запрещали нам с сестрой видеться. Лена пригласила меня к себе в гости, уговорила остричь и покрасить волосы на тон темнее, чтобы мы с ней были максимально похожи, якобы для того, чтобы сделать маме сюрприз. Меня привезли в Таиланд, поселили в гостинице, а в условленный день доставили на яхту. Елена сказала, чтобы я не поворачивалась до условного сигнала – на противоположном берегу должен был загореться прожектор, когда мама войдёт на борт – дабы не испортить сюрприз. На самом деле меня просто отвлекали таким образом, чтобы столкнуть в воду, – я умалчиваю о том, что меня пытались убить, так как за столом Аринка, которой совсем ни к чему слышать такие страсти. – Я ударилась головой о борт и потеряла память.
– Бедная моя девочка, сколько же всего ты пережила! – восклицает мама и обнимает меня. – Мы все молились… Я три раза приходила в полицию, чтобы найти тебя! Первый раз даже слушать не стали – говорят, приходите, когда три дня пройдёт, раньше заявление не примем. Потом отец ходил к нашему участковому, тот только рукой махнул, мол, взрослая уже, может, любовь встретила и забыла родителям позвонить. Потом на квартиру к тебе поехали, открыли нашим ключом, а там половины вещей нет и чемодана…
– Я же не знала, куда еду, мне и про Таиланд не сразу сказали… – отвечаю я.
– И где же ты была всё время? – спрашивает Никита.
– Я всё это время жила жизнью моей сестры. Игорь, кстати, её муж…
Не знаю, как сказать, что я влюбилась в него, меня не поймут. А если узнают, что я еще и переспала с ним до брака, то, скорее всего и не простят…
– А где же сама Лена была??? – спрашивают чуть не хором.
– Лена исчезла. Скорее всего, она так и планировала – меня подставить, а самой скрыться.
– И что же, никто из её семьи не понял, что ты – не она? – удивляется мама.
– Думаю, что один человек всё же понял… – я вспоминаю Татьяну, то, как она пропала, как пыталась меня подставить. – Кстати, может, вы узнаете одного человека? – я достаю телефон и ищу в нём фото экономки, которое Игорь мне скинул, чтобы показать в детском доме. – Вы, случайно, никогда не видели эту женщину?
Родители смотрят на экран и опять молча переглядываются.
– Это она, Светлана, – говорит мама, а отец утвердительно закрывает веки. – Ты всё-таки виделась с ней?
– Она не призналась, что моя мать… – задумчиво отвечаю, вспоминая те неприязненные чувства, которые она вызвала. – Мама, папа, я хочу, чтобы вы знали – вы моя семья! И так будет всегда. Я безмерно благодарна вам, что приняли меня как родную дочь, благодарна вам за то, что вложили в меня! Вы сказали, что Господь подарил вам меня, а я могу то же самое сказать о вас. Я посмотрела на то, как живут богатые. Мне выдалась редкая возможность пожить чужой жизнью, наверное, для того, чтобы понять, насколько я должна быть благодарна, что моя сложилась иначе.
– Мир Вашему дому, – слышится из прихожей. Это приветствие – традиция, двери нашего дома всегда открыты для всех, кто приходит с миром. Спустя несколько секунд в кухне появляется Федя.
