Текст книги "Молчание (ЛП)"

Автор книги: Изабель Бланко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Глава 18

Я заснул.

Это первая ошибка, которую я совершил.

Вторая? Недооценил, насколько далеко зашла моя ломка. Прошло уже несколько недель с тех пор, как я наелся ею в тот первый раз. Недели с тех пор, как я пожирал ее киску. Бред нарастает с каждым днем; что нужно для того, чтобы мои сны отпустили меня?

Ничего. И как только я оказываюсь под землей, я снова теряюсь.

Меня разбудил звук множества вздохов. В ошеломляющий момент ясности взору предстают бархатные стены гарема. Вокруг меня существа разбегаются назад, отшатываясь от моего внезапного вторжения.

До тех пор, пока они не узнают, кто я.

– Обсидиан. – Стоя на коленях, обнаженная, за исключением медово-светлых волос и серебряной цепочки на талии, Альмира приближается ко мне.

Голод в ее глазах не нов, но то, как она облизывает губы, глядя на мой член, – первый намек на то, что что-то не так.

А именно, моя одежда.

Я снова заснул голым, и после очередного сна с участием Каламити неудивительно, что моя эрекция подрагивает перед всеми ними.

Еще несколько самок выдыхают желанно мое имя.

Не предлагая им ответа или объяснения, я возвращаюсь в свои покои, где совершаю третью ошибку.

Решение уже принято. Подсознательно я знаю это. Черт возьми, на переднем плане моего сознания этот голос взывает к прекрасно произнесенным словам, каждое из которых ведет к единственной цели.

Я никому не позволю забрать ее.

Я не могу позволить ей и дальше бегать по улицам во власти своих неустойчивых импульсов.

Более того, мое тело – это целый набор противоречивых симптомов, лихорадочная боль сменяется ознобом. Огонь в деснах, в горле, сильнее, чем любой другой, с которым я до сих пор боролся.

У меня есть несколько часов, если это вообще возможно, прежде чем я потеряю себя от этого. Что бы это ни было. Может, бешеная жажда крови. Может быть, это околосмертный опыт выхода из захвата суккуба. Скорее всего, это комбинация того и другого, и, если я правильно помню, Мардук в конце концов сдался, чтобы спасти себя и свою зарождающуюся цивилизацию от влияния Нинкаси.

Посмотрите на меня. Говорю о своих давно ушедших предках так, будто знаю их.

Как бы я ни напрягал мозги, я не могу вспомнить, были ли записанные симптомы Мардука, похожи ли они на мои собственные. Еще одно путешествие в катакомбы, чтобы подтвердить это – я удивлен, когда вижу, что брат не пытался спрятать доказательства от меня, – отнимает у меня еще полчаса.

Я возвращаюсь в свою комнату, борясь с бесполезностью найденного. Пытаюсь мысленно переставить кусочки пазла и предсказать несколько вариантов развития событий.

У меня на столе звонит мобильный, и я почти не замечаю этого. Увидев на экране имя Таллона, главы королевской гвардии, я чувствую, как меняется сам воздух вокруг меня. Предчувствие слишком сильное, чтобы быть ложным.

Уже догадываясь, в чем дело – ведь я просил его сообщать о каждой экскурсии принцессы – я отвечаю на звонок.

– Мой сеньор, я звоню по вашей просьбе относительно принцессы…

– Где она?

– Она пришла сюда с девятью своими друзьями и потребовала немедленного сопровождения в мир людей…

– Где. Она? – я не могу дематериализоваться в ее чертовом направлении, если не знаю, куда я, блядь, иду.

– Я… мы… она потребовала, чтобы все отправились туда без бронивиков, дематериализовавшись прямо на месте. А потом… сэр, потом она, похоже, мысленно приказала всем, включая охранников исчезнуть. Они все исчезли!

Эта чертова импульсивная природа суккуба… теперь, когда она стала генералом в нашем кибер-подразделении, за ее голову назначено по меньшей мере четыре подтвержденных награды, и ей сообщили об этом! Она знает, какой опасности она себя подвергает!

– Отследите эти проклятые мобильные телефоны!

– Мы пытались, сэр! Все четырнадцать вампиров исчезли из нашей сети слежения. – Таллон не в силах понять, как Каламити удалось сделать то, что она сделала.

Он не знает, что вампирша с активной ДНК суккуба ходит среди нас. Каждый вампир и каждая вампирша в той группе были восприимчивы к ней. Возбуждались ею. Отсюда ее способность так легко подчинять их своей воле.

А я? Я еще слабее, чем они. Длительное воздействие даст ей беспрецедентную власть надо мной.

– Пусть киберкоманды ищут любые вредоносные программы и получат эти гребаные координаты! – Каламити взломала наши серверы. Это единственное логическое объяснение. Она заблокировала нашу возможность отследить ее – гребаную принцессу. – Я отправляюсь в Бухарест на ее поиски. – Я вешаю трубку, прежде чем он успевает ответить, молекулы рассеиваются.

Бухарест, Румыния.

Бьющий ритм – почти племенной, мигающие огни – композиция цветов, призванная возбудить чувства. Если люди, заполнившие зал до отказа, теряются в примитивном зове отвлечения, представьте себе таких, как я, с чувствами, усиленными в десять раз по сравнению с их собственными.

Это оглушительно, это раскаленный стержень, бьющий по всем базовым инстинктам, которыми я обладаю. Для таких, как я, смятение равносильно агрессии, и эта бомбардировка моих чувств едва ли не больше, чем я могу выдержать.

Не обращая внимания на широко раскрытые, благодарные взгляды человеческих самок, которые следуют за мной – бедные, потерянные создания, жаждущие собственной гибели, – я откидываю голову назад и вдыхаю еще раз. Просеивание сотен противоречивых запахов подпитывает нарастающую смертоносность.

Я за пределами жажды крови. Возможно, я нахожусь в мрачной, квази-версии абстиненции. Все, что я знаю, это то, что я чувствую, как пот струится по моему лбу; мои клыки настолько велики, что только моя борода и мигающие огни могут быть причиной того, что люди не замечают их.

Скоро я снова буду весь в крови, глаза заливает совершенно черная от голода кровь, а причины всего этого нигде не видно.

Я найду ее. И помоги ей Господь.

С трудом сохраняя смертельно опасную скорость, я пробираюсь к одной из двух VIP-зон. На круглой сцене в центре клуба вокруг шеста вращается одетая в кожу и драгоценности женщина. По обе стороны от нее, среди чистого белого кружева кружатся акробаты, их стройные тела сияют благодаря прожекторам.

Чувствительные кончики моих клыков задевают нижние клыки, и я чувствую, как они удлиняются.

Если я в ближайшее время не найду ту единственную самку, от которой умираю, то под угрозой окажется каждый смертный в этом месте. Последний рывок всегда мгновенный, когда мы переходим от бешеного голода к инстинктивному режиму нападения, в результате которого ближайшая жертва окажется в серьезной опасности.

Возможно, не одна жертва.

В этот момент остановить себя, прежде чем высасывать из них жизнь, будет невозможно.

Поднимаясь по короткой лестнице на второй уровень, я делаю паузу, чтобы в последний раз принюхаться к запахам, прекрасно понимая, что каждая секунда драгоценна. Благодаря суккубной стороне Каламити, ее влияние на меня стало чисто демоническим.

Я могу питаться всеми, кто здесь есть, и это все равно не остановит мой спуск в безумие.

Слабый след ее запаха достигает меня, и мое тело дергается, голова поворачивается в ее сторону. Края моего зрения туннелируются, оставляя мне только один вид: Каламити в конце узкого коридора, человеческий мужчина, прижатый к стене ее хваткой за горло.

Человеческий самец, к которому она прислонилась, обнажив клыки, готовая нанести удар.

Позади и над ней мигающий красный огонек камеры наблюдения – маяк среди теней.

Кто знает, может быть, в этот момент за ней наблюдают смертные, которые видят, как женщина весом в пятьдесят семь килограмм удерживает за горло мужчину весом в девяносто килограмм.

Они собираются смотреть, как она питается.

Мое зрение отключается.

Туннель расширяется, охватывая все мои чувства. Звуки проникают как бы издалека, почти заглушенные давлением.

– Что… Обсидиан! Отпусти. Меня. Прекрати!

Мое окружение снова сфокусировалось, как только мои уши уловили звук каблуков, скрипящих по бетону.

Сердце гулко стучит в ушах, я пытаюсь отдышаться, оглядываясь по сторонам.

Звук, который я только что услышал, был непристойным стуком каблуков Каламити. Либо я инстинктивно отбросил ее, либо она сама вырвалась из моей хватки. В ярде от нас в конце переулка – мы каким-то образом оказались между двумя невысокими зданиями где-то в Бухаресте – она присела перед глубокими трещинами, которые она же и оставила в бетоне, кончики ее черных ногтей впились в землю под ней.

Совершенно черные глаза устремлены на меня, а ее вишнево-красные губы раздвигаются с шипением.

На другом конце переулка горит свет города, основанного почти две тысячи лет назад. Здесь ходят смертные горожане, и, скорее всего, бессмертные тоже. Наши враги прочесывают эти улицы.

И самка, за которой я пришел, самка, которой нужно питаться, прежде чем я закончу превращаться в свою самую низкую форму, находится в ловушке собственной жажды крови, ярость в ее взгляде абсолютна.

Она приседает, длинные черные волосы скользят по кроваво-красной коже ее платья. Огромный черный бриллиант, прикрепленный к ее браслету, сверкает, а ее грудь поднимается и опускается под прозрачным кружевным воротником, прикрепленным к лифу платья.

– Как ты смеешь отнимать у меня мою добычу?

Это даже не Каламити. Это чисто животное желание, все рациональные мысли отброшены.

Задыхаясь, я рву воротник рубашки, отрывая значительную часть, чтобы обнажить шею. Стянув с себя кожаную куртку, я наклоняю голову и протягиваю ей.

– С этого момента ты будешь питаться мной", – прорычал я сквозь клыки. – Только мной. Есть только я.

Между ее бровями появляется морщинка, глаза перебегают на мою шею. Я чувствую, как она фиксируется на артерии, как жажда поднимается в воздух. И все же она дергает головой, отводя взгляд, и готовится к атаке.

– Нет. Я хочу того, прежнего.

Человеческий мужчина, которого я не должен был оставлять в живых.

Я подхожу ближе, готовясь вбить в нее здравый смысл, когда она выныривает из своего приседания, устремляясь мимо меня в устье переулка.

Ругаясь, кожа горит от желания обладать ею, я пытаюсь заблокировать ее, моя рука уже выброшена, чтобы схватить любую ее часть, которую я могу.

Глава 19

Мои пальцы обхватывают горячую, мягкую плоть. Мы движемся слишком быстро, чтобы я мог хоть что-то разглядеть, но как только я понимаю, что она в моей хватке, я отбрасываю нас в сторону. Каламити врезается в одно из зданий, и фасад сотрясается от удара.

Никогда не привлекайте к себе внимания людей. Если вы это сделали, покиньте место происшествия как можно быстрее. Сотрите все свидетельства того, что вы там были. Правила, по которым мы, вампиры, живем, чтобы избежать обнаружения смертными.

Правила, которые я сейчас игнорирую.

Каламити издает еще одно шипение, отпрыгивая от здания.

Преграждая ей путь, я прижимаюсь к ней всем телом, от нашего общего веса вековые кирпичи трескаются.

Она извивается в моих руках, толкает меня в грудь.

– Уйди с дороги, черт тебя побери. Я голодна.

Обхватив ее затылок, я поворачиваю голову и приближаю ее к открытой стороне моей шеи.

– Питайся. Мной. Сейчас же.

Ее борьба усиливается, сбивая меня с толку. Ее голод по мне покрывает обе наши кожи, его запах разжигает инферно в этом переулке.

– Не ты. Слезь с меня.

– Да, именно я, – выдавливаю я из себя, мой разум снова зацикливается на этом человеке. Едкая ревность бьется в моей крови.

Каламити впивается ногтями мне в грудь, ее тело плавно скользит по моему, пытаясь вырваться.

– Я не переношу тебя!

Я смотрю на нее сверху вниз.

– Месяцами ты преследовала меня, доводя до отчаянного состояния, а теперь ты значит, не переносишь меня?

Неправильный вопрос. Ее лицо искажается от ярости, резцы становятся острее, и она бросает все свое усилие на то, чтобы оттолкнуть меня.

– Иди и попроси одну из своих маленьких шлюх в гареме покормить тебя. – Она исчезает в мгновение ока, проносясь мимо меня вместо того, чтобы дематериализоваться.

Я преследую ее в течение нескольких секунд, которые потребовались мне, чтобы понять смысл сказанного ею: весть о моем посещении гарема во сне, должно быть, дошла до нее. Она считает, что я снова переспал с другой вместо того, чтобы быть с ней.

Я не питался другой женщиной с тех пор, как ее киска была у меня во рту.

Мы проносимся мимо уличного рынка, заполненного людьми. Люди не видят нас на той скорости, с которой мы мчимся, но, когда Каламити проносится мимо прилавка с шарфами, вся конструкция сотрясается, как от сильного ветра.

Люди отпрыгивают назад, оглядываясь через плечо в поисках источника этого ветра.

Ругаясь себе под нос, я сильнее отталкиваюсь ногами. Она мчится достаточно быстро, чтобы стать размытой даже для моих органов чувств, и я едва могу различить ее очертания.

Волосы развеваются за спиной, она смотрит через плечо и видит, что я приближаюсь. Ее тело меняет положение, когда она пытается отпрыгнуть в сторону, но концентрация, необходимая для выполнения этой задачи, превышает ее возможности.

Она должна понять, что, либо мы найдем место, где сможем уединиться друг с другом, либо эти люди станут нашими жертвами.

Два вампира рвутся на улицы Бухареста, питаясь всем подряд.

Наследница нашего королевства и его самый высокопоставленный командир.

– Каламити! – кричу я, чувствуя, как меня преследуют последствия потери контроля.

– Держись от меня подальше! – кричит она в ответ, ускоряясь.

Мы приближаемся к окраине города, в нескольких кварталах от того места, где начинается лес Бэнеаса. Мое облегчение от того, что она направляется домой, недолговечно; никто из нас не может ступить ногой в королевство в таком виде.

Ее запах витает вокруг меня, а мой – вокруг нее.

Наши черты лица изменились от жажды крови.

Любой, кто увидит нас в нескольких метрах друг от друга, поймет, что мы вызвали друг в друге это чувство.

И когда мы оставляем позади оживленный центр города, небо над нашими головами начинает светлеть до серого оттенка.

Приближается рассвет.

Я резко вдыхаю воздух, мое сердце колотится в панике за нее. Красная сторона леса, наше тайное владение, – единственное безопасное место, где ее можно поймать.

С этой мыслью я отклоняюсь влево, бегу по дуге вокруг нее, используя все тысячелетия, которые у меня есть на нее. Как бы сильна она ни была благодаря объединенной ДНК, как бы быстра она ни была, я все равно сильнее ее. Через несколько секунд она прорывается сквозь строй деревьев, где растительность становится красной и темно-серой, ее мощные ноги полны силы, каблуки едва касаются земли, когда она бежит.

Ее спина – изящная дуга, изгиб ее задницы чертовски идеален в этом кожаном платье.

Я останавливаюсь прямо на ее пути, наблюдая, как восходящее солнце пронзает защитный купол, привлекая внимание к масштабам ее вампирской природы.

Бледная кожа. Эти полностью черные глаза. Вены, выделенные последовательностью черных и темно-красных линий. Безумная, больная потребность искажает прекрасные очертания ее лица.

Сжимая пальцы, я провожу ногтями по шее, шипя, когда горячая кровь течет по шее.

Это расчетливая уловка. Если ее кровь способна заставить меня упасть на колени одним своим запахом, я могу только предположить, что моя делает то же самое с ней.

И она еще не питалась мной.

Но она, черт возьми, будет.

Каламити с визгом останавливается в десяти ярдах от меня, бешеные глаза уже устремлены на мою шею.

Я не даю ей времени сомневаться или пытаться снова броситься в бегство. В последней вспышке скорости я поднимаю ее на руки.

Она мгновенно отбивается от меня, и нас отбрасывает к одному из деревьев. Я принимаю удар на себя, не обращая внимания на то, что дерево вырывается с корнями и рушится на другое, стоящее рядом. Дернув ее за волосы, я прижимаю ее рот к кровоточащим ранам на моей шее.

– О боги. Я не могу… – ее маленькие клыки вонзаются в меня, и крик вырывается из глубины моей груди.

Через секунду мир растворяется в волнах пульсирующего наслаждения. Каламити обвивается вокруг меня, подтягивая ноги и руки. От ее следующего порыва у меня слабеют колени. Я не могу ничего сделать, кроме как вцепиться в нее, пытаясь восстановить равновесие, мой член пульсирует от желания кончить.

Рыча, посасывая, она впивается ногтями в мою футболку, кожаную куртку. Материал содран с моего тела. Она ослабляет свои укусы достаточно долго, чтобы приспособиться, затем снова наносит еще более глубокий удар.

Упав на колени, я впиваюсь ногтями в ее одежду, едва способный видеть от ощущения ее укуса. Цвета леса сливаются, расплываются, когда Каламити толкает меня обратно на лесную подстилку, ее сладкий язык впивается в мою кровь.

В течение нескольких секунд она разрывает мои джинсы.

У меня мгновение ясности, ее намерение прорывается сквозь нее, а затем она лежит на мне, продолжая сосать, и поднимает платье на бедра.

Под ним нет трусиков. Только эта влажная, блестящая плоть, расступающаяся передо мной, ищущая мой член.

Я выкрикиваю ее имя, теряя сознание, кончик моего члена блестит от спермы. Мои онемевшие пальцы впиваются в ее бедра. Зарычав, она заглатывает меня еще и тянется между ног, чтобы схватить меня.

Мгновение – это все, что она дает мне, прежде чем направить меня к своему входу. Она откидывается назад, смотрит на меня бездонными черными глазами, на ее коже цвета слоновой кости проступают красные и черные вены, и опускается на меня.

По одному влажному, тугому дюйму за раз.

Спина прогибается, бедра отрываются от земли, я кричу вверх к солнцу, голова падает обратно на землю.

Поворот ее бедер, моя длина всасывается самой восхитительной, шелковистой киской, в которой я когда-либо был, и я остаюсь дергающимся беспорядком, кончающим против своей воли.

– Святое дерьмо, Каламити! – вскрикнув, она наносит новый удар, на этот раз по другой стороне моей шеи. – Черт!

Моя самка питается мной.

Мой член наполняет ее семенем.

Наши сердца бьются в такт, пульсация почти разрывает мою грудь.

Ногти впиваются в мои грудные мышцы. Ее бедра сгибаются по обе стороны от меня. Затем она скачет на мне со всей своей сверхъестественной скоростью, попка подпрыгивает в моих руках, сливая один оргазм с другим, приближающимся, более сильным.

Я еще не до конца осознал, что нахожусь внутри нее, что ее шелковистые стенки доят меня, а она уже держит меня на грани взрыва. Наслаждение нарастает в моем паху, мои собственные бедра сгибаются от напряжения. Дрожащими руками я откидываю назад ее волосы, срываю с нее удавку. Как пуля, он пролетает сквозь стволы нескольких деревьев, большой черный бриллиант служит снарядом.

Плевать. Я либо найду его для нее позже, либо куплю другой.

Застонав, я откидываю ее волосы, обнажая сочную артерию. Она пульсирует в такт с ее киской, умоляя меня укусить ее.

Взять ее в себя еще раз и укрепить ее нечестивую власть надо мной.

Губы расходятся, и я наношу ей свой удар, впиваясь своими чудовищными зубами в ее тонкую, хрупкую на вид шею. Все кружится от моего первого вкуса, мир снова расплывается в совершенном хаосе. Мы питаемся друг другом. Встречая каждый толчок ее бедер своими толчками. Чувствую, как она капает на меня своими соками и моей спермой.

Руки царапают ее, впиваются в пухлые половинки ее задницы. Бешеные движения, порывы страсти, я беру в ладонь одну грудь, играя с ее тугим соском.

– О, черт, – задыхается она, отпуская укус, каждый дюйм ее дрожит.

Всасывая в себя еще одну густую, восхитительную волну ее крови, я поднимаюсь с земли. От удара ее спины о землю все вокруг сотрясается, образуется небольшой кратер в форме ее тела.

Мои татуированные пальцы срывают последнюю часть платья, поднимают одну ногу и закидывают на плечо. Я все еще внутри нее, только проколотый кончик, и у меня есть секунда, чтобы принять это зрелище.

Мое. Моя женщина. Опасные мысли.

Непреодолимые мысли.

Ее кровь стекает по бокам моей бороды, я отрываю ее бедра от земли.

– Держись за меня, малышка. Немедленно.

Ее ногти надежно держат меня, ее полностью черные глаза наливаются красным цветом. Достаточно, чтобы я мог видеть сквозь их темноту, видеть ее расширенный зрачок. Черные и красные вены, проступающие сквозь ее кожу, делают ее словно высеченной из мрамора.

При первом же моем толчке ее груди непристойно покачиваются, доказывая, что она совсем другая. Мягкая.

Моя голова откидывается назад, прорывается резкий смех. Сколько раз я уже кончил? Дважды? Три раза? Неважно. Этот новый ракурс, то, как глубоко она берет меня, то, как она смотрит, когда я кормлю ее своим членом, уже заставили меня снова быть на грани.

Я поднимаю ее другую ногу на плечо, сгибая ее пополам, мои кулаки упираются в землю по обе стороны от нее.

– Ты хотела меня? Сейчас ты меня, блядь, получишь сполна.

– О боги. – В ее взгляде есть намек на невинность, даже когда ее киска продолжает трепетать.

Полусуккуб, полувампирша, боящаяся того, что я собираюсь ей дать.

Теперь нет пути назад.

Я раздвигаю ее киску под этим новым углом, растягивая ее до предела. Вращая бедрами, я снова стону в небо, давая ей мгновение, чтобы собраться с силами.

Она делает это, впиваясь в меня еще глубже, прикусывая губу, пока я не чувствую только запах ее киски и ее крови. Я чувствую, как воспоминания впиваются в мое сознание, даже когда я дергаюсь назад, мышцы напрягаются.

Эта сладкая щель плотно обхватила мой член, и я снова вошел в нее со всей силой, которую мне позволили почти три тысячи лет сражений.

– Боги, малыш, вот так! – кричит она, выгибаясь в моей хватке, требуя большего. – Т-твой член. Никогда не чувствовала ничего… такого…

– И никогда не почувствуешь, – рычу я, толкаясь быстрее. – Ты не почувствуешь ничего, кроме этого члена, до конца своей бессмертной жизни, девочка. – Самое опасное заявление, обещание, которое я не должен давать, но остановить себя невозможно.

– Глубже. Больше, – требует моя полукровка, несмотря на то, что я уже много раз давал ей.

– Ты собираешься осушить меня, не так ли? – кровавый пот заливает мне лоб, я наклоняюсь ближе к ней, бедра двигаются в такт. – Трахай меня и проливай кровь, пока от меня ничего не останется.

– Ты, блядь, даже не представляешь, – кричит она, наклоняясь, чтобы слизать кровавый пот с моей щеки.

– Ах, блядь. Ты сводишь меня с ума. – Я прижимаюсь к ее губам, всасывая ее кровь, свою собственную, вкус нашего совместного возбуждения и пота. Я вхожу в нее так глубоко, как только могу, вбиваюсь в нее так сильно, что земля под нами превращается в пыль, и все равно этого недостаточно.

Она во мне. Вокруг меня. На моей коже. Скользит по моей душе, как темная, симбиотическая инфекция, которую я чувствую, мутируя, убивая меня.

Заставляет меня желать этой смерти, несмотря на все мои здравые мысли.

Каламити вздрагивает, задыхается, ноги подтягиваются к моим плечам.

Вот-вот кончит.

Я схожу с ума от этого, желая почувствовать ее, желая увидеть ее, услышать ее, дать ей все, чего желает ее суккубная сторона.

– Твою мать, Обсидиан, я не могу…

– Нет, блядь, можешь. Ты была создана для этого – для меня. Возьми то, о чем ты просила. Все.

В ее глазах мелькает то восторженное благоговение, то боль, за несколько секунд до того, как ее шея откидывается назад, а рот разевается в крике.

Я не могу дышать, весь дрожу. Ее оргазм затягивает меня под себя против моей воли. Я трахаю ее как зверь, в которого она превратила меня, утопая в этой прекрасной женщине. Это сырое, пьянящее блаженство почти поглощает меня, превращаясь в совершенно новый приступ жажды крови, которого я никогда не испытывал раньше.

Потерявшись в наслаждении, потеряв дар речи, я вновь укусил ее за шею. Ее кровь вливается в меня, как будто только и ждала этого, густые, пульсирующие волны темного, мощного вина, которое заканчивает разрушать все, что от меня осталось.

Без устали двигая бедрами, я трахаю ее, питаюсь ею, ее хриплые, сексуальные крики подпитывают сознание. В какой-то момент я понимаю, что пытаюсь практически заползти в нее, ее ноги обвиваются вокруг меня, ее бедра в моих руках. Я толкаюсь словно безумец, лижу ее шею, как потерянное, бездумное животное.

Пальцы в моих волосах, она отрывает меня от своей шеи, губы находят мои собственные. Она прижимается к моему лбу, обмениваясь со мной дыханием.

Солнце уже высоко в небе, когда я могу заставить себя двигаться. Прижимая ее к себе, я падаю на спину, и ее вес накрывает меня. Наше дыхание вырывается из груди, громкое в тишине между нами.

Крепко обнимая, я притягиваю ее ближе, наслаждаясь тем, как ее влажная киска скользит по моему бедру. Она прижимается ко мне, почти мурлыча, и в моей груди что-то щемит.

– Ну что… мы снова будем делать вид, что этого не происходит? – наконец спрашивает она, нарушая тишину, и я впервые слышу в ее голосе эту нотку.

Неуверенный. Почти детский.

Боязливый.

Я сделал это, думаю я, прижимая ее ближе. Я ранил ее чувства, отказав нам. Последствия того, что мы будем вместе, – громкий гонг в моем сознании, предупреждение, к которому я просто не хочу сейчас прислушиваться.

Позже. Мы разберемся со всем позже.

– Я больше не позволю никому и никогда заполучить тебя, Каламити, – торжественно клянусь я, осознавая, что подразумевает это заявление. Обещание, стоящее за ним. Что мне придется сделать и чем рискнуть, чтобы это произошло.

Каламити поднимает голову и смотрит на меня, ее глаза нормальные, волосы в беспорядке, у нас обоих, ее шея изъедена моими укусами.

– А ты? Ты ждешь, что я поделюсь тобой? Потому что я скажу тебе прямо сейчас, Обсидиан, – ее глаза сверкают угрозой, слишком старой, слишком глубокой, чтобы принадлежать телу двадцати одного года – Я убью тебя и каждую из этих самок. Особенно Альмиру. Меня не будут волновать последствия, на которых ты так зациклен.

Я смеюсь над ее угрозой, над тем фактом, что я могу сказать, что она действительно, действительно это имеет в виду. Свидетельство того, насколько я в полной заднице у этой самки.

– Я верю тебе, суккуб.

Она напрягается в моих руках.

– Подожди, ты знаешь…

– Да. Я знаю. И вместо того, чтобы подвергать меня неделям абстиненции и безумным снам, которые приходят вместе с ней, ты должна была сказать мне об этом сразу, – мягко наставляю я. – Ты – наследница этого трона. В восемнадцать лет я поклялся быть его верным защитником. Я знаю, что твоя природа – борьба, и это осложняет тебе жизнь, но мы должны работать вместе, чтобы справиться с последствиями.

Задыхаясь, она смотрит на меня, и все, чего я хочу, это притянуть ее обратно к себе и поцеловать до бесчувствия.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Я убью любого мужчину или женщину, которые приблизятся к тебе. Так что поверь мне, когда говорю тебе, что я прекрасно понимаю, о чем ты говоришь. – Это все, что я могу сказать ей в этот момент, когда моя грудь разрывается от страха и слишком сильного, всепоглощающего чувства, которое требует, чтобы я владел этой женщиной так, как ни одной женщиной до этого.

Выражение ее лица смягчается, превращаясь в нечто, что усиливает бунт в моей груди.

– Так ты говоришь, что ты мой, а я твоя?

Обхватив ее челюсть, я пристально смотрю ей в глаза.

– Ты сделала это, женщина. Мне надоело бороться с тобой. Ты хотела меня поработить? Ты получила это. Надеюсь, мы оба сможем справиться с тем, что за этим последует.

Ее губы расплываются в блестящей, довольной улыбке, от которой у меня перехватывает дыхание.

– Просто приблизься ко мне и поцелуй меня, самка. Напомни мне, почему я собираюсь рискнуть гневом моего брата, чтобы заполучить тебя.

Хихикая, она наклоняется, губы сладко встречаются с моими, и она делает именно то, о чем я ее просил.

Она напоминает мне, почему бороться с этим нелепо.

Эта женщина должна была стать моей.

Да, блядь, так и было. И я уничтожу любого, кто вздумает отнять ее у меня, даже если это означает стать изгоем в той самой цивилизации, которую я поклялся защищать.

Ничего не встанет на нашем пути.

Конец истории.

Notes

[

←1

]

Лес на севере Бухареста, Румыния.

[

←2

]

В переводе с английского имя означает бедствие, катастрофа.