Текст книги "Молчание (ЛП)"
Автор книги: Изабель Бланко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Глава 10
Передо мной простирается лес Бэнеаса. Густой. Кажущийся бесконечным.
Ослепляющий.
Я вижу не более чем на несколько сотен ярдов в каждом направлении.
Нахмурившись, я продолжаю свой путь, перескакивая через каждые сто ярдов, преодолевая расстояние.
Ищу.
Охочусь.
Она здесь. Я знаю, что она здесь.
Рывок головы. Голос в моей голове, который звучит точно так же, как мой собственный, предупреждает меня. Нет, Обсидиан. Останови эту глупость. Не позволяй ей так контролировать тебя.
Контролировать меня? Она?
Чушь, я знаю, кого преследую через эту мутировавшую версию Бэнеасы. Под моими ногами увядшие лианы расступаются, и сквозь красный туман я различаю мертвенный оттенок травы.
Мертвая. Все мертво. Или в разной степени разложения.
Быстрее. Ты приближаешься к ней. Мое внимание снова переключается на охоту, мое тело рассекает лес в мгновение ока. Я не должен этого делать; я должен прекратить это безумие.
Но, как я мог не искать ее? Учитывая, что каждый день она разрушает новую часть моей жизни? Преследует. Мучает. Голод в ее темном взгляде находит меня повсюду.
Он преследует меня. Каждый миг бодрствования, все мои сны. Я рассеиваю свои молекулы быстрее, время от времени реформируясь, чтобы понюхать воздух в поисках ее следов.
Словно мне это нужно делать. Ее зов слишком силен, даже без добавления ее запаха.
Пейзаж вокруг меня начинает стремительно меняться по мере того, как я меняюсь. Слева от меня – воронка черного дыма. Голос шипит из темноты: "Ты знаешь, что все это значит. Ответ всегда перед тобой".
Справа от меня одинокая фигура вдалеке, облаченная в длинную красную вуаль и фамильную сверкающую корону. На секунду я почти поворачиваюсь в ту сторону, полагая, что это Каламити, но мое тело отказывается слушаться моих команд.
Еще одна вспышка, эта дальше, чем предыдущие. Когда я застываю, по всему лесу оживают вспышки крошечного света, миллионы ослепительных булавочных уколов.
Они исчезают так же быстро, и меня переполняет запах дыма.
Свечи.
За ту долю секунды, что они были зажжены, истинные масштабы гниения леса стали видны моему сверхчувствительному зрению.
Мой разум фиксирует это, даже когда я снова оказываюсь в движении.
Погасшие свечи и гниение мертвой растительности вокруг, но все, что имеет значение, это извращенная энергия, которую я чувствую, исходящая от нее…
Хочу снова впиться в ее губы. Хочу чувствовать ее клыки во мне. И самое страшное, самое кощунственное для нашей семейной связи. Хочу быть внутри нее. Заставить ее принять меня так глубоко.
Думай, Обсидиан! Что происходит?
Я не слеп к странности всего происходящего. Болезненность происходящего. Паника при виде чудовищности, в которую превратилось это место.
Неважно. Все сейчас неважно. Иди к ней. СЕЙЧАС.
Лес гуще, чем когда-либо, туман почти непроницаем, и все же ее запах достигает меня, мощный, словно голос.
Призывающий: – Иди ко мне, – шепчет он коварно, – Забудь, кем мы должны быть друг для друга, и возьми то, что принадлежит тебе.
Тепло. Так много тепла. Так много гребаного голода. Он никогда не утихнет, пока ее кровь не потечет по моему горлу. Никогда не ослабнет, пока я не почувствую, как она распадается на миллионы мелких частиц вокруг моего члена.
Я толкаю себя все сильнее и сильнее, отчаяние приобретает новую горькую грань…
Открыв глаза, я чувствую, как моя верхняя часть тела поднимается в сидячее положение.
Черное расплывается передо мной в свете. Блики компьютерных экранов.
Серебряная статуя в углу.
Моя комната.
Я пытаюсь сглотнуть и шиплю, когда мои резцы прорезают внутреннюю сторону нижней губы. Моя собственная кровь заливает рот, а сердце колотится в ответ.
Под одеялом мой член упирается в пресс, сперма стекает по кончику члена.
Ее губы. Пока я жив, я никогда не забуду ощущения этих губ.
Мне это нужно. Нужно, чтобы она вышла из моего организма. Нужно остановить это, пока это не разрушило и без того дестабилизированное королевство.
Дрожа, я потянулся к черной резной тумбочке, чтобы достать сигареты. Один из немногих смертных пороков, который также может причинить нам вред.
Но не так, как людям. В то время как они рискуют заболеть раком, высоким кровяным давлением и другими респираторными заболеваниями, токсичные химикаты, содержащиеся в этих вещах, со временем накапливаются в наших системах.
Они накапливаются достаточно долго, и начинается общесистемное отключение клеток. Как человек, которого медленно травят до смерти.
К черту. Они вызывают привыкание и у нас.
Я прикуриваю и делаю большую затяжку, молясь, чтобы это ослабило возбуждение, пульсирующее под моей кожей. Каждый вдох – это ядовитая волна, способная навредить даже такому бессмертному, как я.
И этого все еще недостаточно, чтобы заглушить ее присутствие в моих клетках. Чтобы заглушить страдания от желания того, что я не могу получить.
Сукин сын. Как она звала меня в том сне.
"Приди ко мне. Забудь о том, кем мы должны быть друг для друга, и возьми то, что принадлежит тебе".
Это не так просто! Почему она не может принять это? Почему она должна так мучить меня? Она не понимает. Речь больше не идет о сохранении королевства в целости…
Я не знаю, как контролировать этого нового демона, которого она пробудила во мне.
Боль в моем члене просто зверская. Я докуриваю сигарету и тут же тянусь за другой. Поддаться этому прямо сейчас не принесет мне никакой пользы. Совсем.
Если я отправлюсь в гаремы, чтобы трахать всех желающих, ее образ все равно, блядь, будет там.
Вторая сигарета кончилась, а я уже тянусь за третьей. Дымные нити поднимаются перед моим лицом и исчезают, не успев оказать сильного влияния. Мои покои слишком обширны, чтобы заполнить пространство, потребовалось бы, по крайней мере, шесть человек, постоянно курящих.
С другой стороны, сигареты ничего не делают, чтобы уменьшить черную дыру внутри меня. Обжигающий, сухой голод подкатывает к моему горлу. Липкая влага покрывает мой живот, продолжая вытекать из моего члена.
Ничто не облегчает ее. Ничто и никогда не поможет, пока я не найду способ вывести ее из организма, или пока я не проиграю эту битву и не сдамся.
Не могу. Последствия не только семейные. Мы – гребаная королевская семья, ради темных богов.
К пятой сигарете мое практически бессмертное сердце колотится не только под химическим натиском, но и от фрустрированного возбуждения, которое не проявляет никаких признаков ослабления. Достаточно закрыть глаза на несколько секунд, и я теряюсь.
Я потерялся в этом желании.
Заблудился в порочных фантазиях, которые оно вызывает.
Внезапно я переношусь из своих покоев, уже не лежа в своей черной кровати в викторианском стиле. Я нахожусь в огромном, похожем на собор тронном зале, стоя перед королевским троном.
И Каламити там, на ее голове корона королевы. Она стоит передо мной на коленях, обнаженная, если не считать короны и красной вуали, похожей на марлю. Я никогда не видел ее обнаженной, но мое сознание без труда представило изгиб ее груди.
Стройные, твердые плоскости ее живота и талии, сужающиеся к округлым бедрам.
В моих фантазиях ее киска голая, блестящая.
Готовая для моего языка.
К легкому уколу моих клыков.
Я смутно осознаю, что снова потерял себя, что в реальном мире я откинулся назад к своим черным шелковым покрывалам и слегка провожу пальцами по нижней части своей эрекции. В моей фантазии, однако, Каламити подползает ближе, и это ее язык дразнит меня легкими прикосновениями, которые заставляют меня вскрикнуть.
В этом видении она – королева. Правительница всего этого королевства. И я хватаю ее за корону, ту, что сейчас сидит на голове ее матери. Я тащу ее вперед, заставляя ползти на коленях.
С поколениями моей линии, изображенными на витражах вокруг нас, я вставляю свой член в нее, наблюдая, как ее губы напрягаются, чтобы принять мой член.
Точно так же, как ее киска.
Ее задница.
Удовольствие что-то мутирует во мне, навсегда меняя, но именно образ того, как я беру ее во все дырки, по-настоящему меня заводит. В своих фантазиях я трахаю ее рот.
Смотрю, как эти глаза заливает голод, полностью черные. Ее клыки вырастают до такой степени, что я не могу больше их избежать, проникая в меня с каждым толчком, и я рычу в потолок от этих ощущений.
Она задыхается, впиваясь в меня пальцами. Влажные струйки слюны выходят из ее рта потоками, омывая и мой член, и мои яйца, и я с рычанием сжимаю в кулак ее вуаль, ее волосы, срывая эту гребанную корону с ее головы.
Я трахаю этот сладкий рот глубже, грубее, теряя себя в пустоте.
Полностью осознавая, что после этого пути назад уже не будет. Я уже представил себе это. Почти почувствовал. Теперь моя душа никогда не отпустит эту идею.
Моя женщина. Моя королева, несмотря ни на что. Моя, чтобы трахать вот так. Чтобы осквернить.
Оргазм врывается в меня из ниоткуда, его сила выбивает меня из фантазий.
Грудь сворачивается внутрь, я кричу в пустоту своих покоев, мой член пульсирует сильнее, чем когда-либо прежде. Струи спермы вырываются из меня мощными рывками и приземляются на мою грудь.
Несколько даже попадают на бороду.
Я крепко сжимаю свой член, борясь с желанием снова задвигать бедрами. Чтобы не дать себе еще больше погрузиться в этот болезненный оргазм. Другой рукой я рву покрывало, разрывая шелк…
Это продолжается боги знают сколько времени, пока я практически не превратился в истощенную, развращенную шелуху мужчины на этой кровати.
Развращенный. Какой подходящий термин для обозначения этих чертовых изменений во мне.
Я ненавижу себя, как только возвращается разум. Черт, думаю, я ненавидел себя на протяжении всей фантазии. Но больше, чем я ненавижу себя за то, что я обычный вампир – и мужчины, и женщины так легко попадают под ее власть – я ненавижу обреченность, которую нам не избежать.
То самое чувство, что я не смогу победить это. Что я, мужчина, призванный защищать это королевство всю свою жизнь, нанесу этому обществу самый большой удар за тысячелетия.
Если только я не смогу найти ответ на вопрос, почему она такая, какая есть, и положить этому конец. Сейчас, более чем когда-либо, я убежден, что это нечто противоестественное для нашего рода.
Что бы это ни было, это скрыто в ее медицинской карте.
В тех самых записях, которые мой брат до сих пор не предоставил мне.
И не предоставит, как я, полагаю.
Глава 11
Сандор подбегает ко мне, выражение лица прищуренное. Его темная кожа блестит в лунном свете, половина черт лица почти теряется в тени.
– Она появилась несколько минут назад, сэр, и отказывается признавать нас, когда мы пытаемся с ней поговорить.
Я прохожу мимо него, мой висок пульсирует. Какого черта она здесь делает? Абсурдный вопрос. Независимо от ее рассуждений, она делает то, что умеет лучше всего: вызывает хаос, нарушая порядок вещей.
Подвергая себя ненужной опасности.
Мы находимся на человеческой стороне леса, возле северо-восточной окраины, ближайшей к Тунари. Цекле совершил ночную атаку на наш аванпост здесь. В сообщениях говорилось о легкой победе. Опасность, в основном, устранена, но мой разум бушует при мысли о том, что наследница этого королевства находится так близко к врагу.
Женщина, на которой я не могу перестать зацикливаться, находится на расстоянии вытянутой руки от существ, которые охотно пытали бы ее во имя мести.
Они будут опустошать ее, портить, пока ни один мужчина в этой империи не сочтет целесообразным иметь ее в качестве жены.
И это только в том случае, если она переживет их самых древних, самых сильных самцов, принуждающих себя к ней подобным образом.
Я перешагиваю через упавшую ветку и вижу ее на краю узкого обрыва, смотрящую в долину внизу.
Ту самую долину, откуда продолжают доноситься звуки предсмертной битвы. Независимо от пола, большинство существ издают одинаковые предсмертные стоны. Над шумом раздаются команды: наша сторона приказывает убрать все тела.
Они будут преданы огню. Не только для обеспечения смерти, но и для того, чтобы стереть все следы, прежде чем люди наткнутся на останки. Вся эта часть леса также должна быть временно подожжена, чтобы разрушить реки крови вампиров.
Однако все, что действительно важно для меня, – это непокорная, непослушная девушка, к которой я приближаюсь.
– Что ты здесь делаешь, Каламити?
Мужчины в моей команде сообщили о ее пренебрежении к ним; единственное, что она дала мне, это изогнутая бровь.
И спокойное, отстраненное объяснение.
– Цекле начали свою собственную кибератаку против нас одновременно с этой атакой.
Я это уже знаю. Меня проинформировали об этом ранее.
– Это все еще не объясняет, почему ты здесь. Ты хоть понимаешь, насколько это опасно? Тебе двадцать один. Двадцать. Один. Цекле не набирают членов в свою армию, пока им не исполнится по крайней мере столетие. Неважно, насколько ты одарена, любой из них может легко одолеть…
– Цекле использовали те же самые виды атак на наши базы данных, что и Влакин.
Этого я не знал. К несчастью для нее – и для меня самого, если это удушающее чувство беспокойства не является поводом для беспокойства, – мне сейчас на это наплевать.
– Ты чертовски импульсивна и избалована. Ты хоть представляешь, что любой из этих мужчин сделает с тобой, если ты попадешь к ним в руки?
Кровь, кажется, отливает от ее лица, пока ее светящаяся кожа не становится почти бумажно-белой. Она смотрит на меня сверху вниз, почти презрительным, но определенно королевским взглядом.
– Ты имеешь в виду то же самое, что ты умереть как хочешь сделать со мной, но слишком напуган?
Нет, она…
Каламити вихрем отлетает от меня, покачивая бедрами в этих черных армейских штанах. Вместо того, чтобы дематериализоваться, она топает прочь, пиная все растения на своем пути. Она что-то бормочет про себя, сердитые, задыхающиеся слова, но я не могу ее расслышать из-за рева крови в моих ушах.
В чем проблема этой маленькой девочки?
Я бросаюсь за ней, пытаюсь дотянуться до ее руки.
Она ускользает от меня, даже не оглянувшись.
– Они нашли воина-влакинца среди Цекле, – толстая, низко висящая ветка появилась прямо на ее пути…
Она сорвана прямо с дерева и летит, как ракета, по лесу. Удар, проникающий сквозь другое дерево в сотне ярдов, является тяжелым последствием. Животные реагируют повсюду, разбегаясь по укрытиям и выпуская предупреждающие крики для других в своем роде.
Твою мать. Даже молодые вампиры невероятно сильны, но им обычно требуется больше столетия, чтобы это сделать.
– Каламити…
– Они нашли его, потому что, очевидно, теперь они работают сообща. Я подслушала их. Они держат Влакина в плену, чтобы вернуть его в темницу для допроса. Все это ты бы знал, не перестав соображать, в тщетной попытке управлять мной!!
– Ничто из этого не объясняет, почему ты рискуешь своей жизнью, находясь здесь! – рычу я ей в спину, отправляя оставшиеся формы жизни вокруг нас в очередной раунд хаоса.
Странный, эротически звучащий рык выходит из нее, за несколько секунд до того, как она оказывается передо мной, глаза становятся совершенно черными. Обнажив маленькие клыки, она толкает меня изо всех сил.
Я реагирую так же, как и мои конечности, мои ноги слишком быстро отрываются от земли, чтобы я мог понять, что происходит. Я моргаю, и следующее, что осознаю, моя спина врезается в скалу, сила моего древнего тела заставляет его опасно дрожать от удара.
Большой кусок приземляется мне на голову, а перед глазами вспыхивают маленькие вспышки света.
Каламити снова передо мной, зубы перегрызли ее обнаженное запястье, потекла кровь.
– Ты хочешь контролировать меня и поддерживаешь себя красивой ложью. Это все ради империи. Законы. Почитание брата, которому ты служишь и который так меня любит.
Я уже вдыхаю запах ее крови, широко раскрытые глаза смотрят на ужасную рану, которую она нанесла себе сама. Ослепленный мерцающим, густым красным пульсом жизни, когда она подошла еще ближе, запястье поднялось.
Клянусь, я вижу, как бьется ее гребаное сердце. В каплях, которые падают, не отведанные, не тронутые, чтобы окрасить лесной настил ее сущностью.
– Но ты недостаточно храбр, чтобы признать, что это на самом деле такое, дядя.
Как потерянное существо я схожу с ума и шиплю на нее, мои клыки похожи на собачьи, и чудовищны по сравнению с ее крошечными и элегантными.
– Каламити, уйди, остановись…
– Ты все портишь, – шепчет она, глаза печально мерцают, – Разрушаешь, потому что не можешь отпустить свои старые убеждения. Ломаешь то, что могло бы получиться, своим несокрушимым упрямством.
Что она… Не имеет значения.
Убирайся от нее. ПОКА ТЫ НЕ СОЖРАЛ ЕЕ.
Отвратительный крик покидает мое горло, мой последний момент паники проявляется как словесное предупреждение для нее.
Она не права. Я не тот, кто все разрушает. Это она. И если она подойдет на один сантиметр ближе…
Слишком поздно. Я уже тянусь к ней, к этому сочному, кровоточащему запястью, в тот момент, когда она преодолевает последнее расстояние между нами.
Все происходит слишком быстро, чтобы я успел понять смысл происходящего. В один момент мы оба придвигаемся ближе, а в следующий она прижимается к моим губам, покрытая кровью плоть к моему рту.
Безумие. Это просто гребаное безумие.
Я теряю всякое чувство разума. Времени. Как будто меня отбросило на два с половиной тысячелетия назад, в мою юность. Мне восемнадцать, и я впервые пробую кровь заново, только эта кровь в миллион раз мощнее, чем моя первая инициация.
Все притязания на контроль, на цивилизованность вырываются из меня безжалостными, варварскими волнами. Я упираюсь в скалу у себя за спиной, бедра стремятся к ней, язык впитывает каждую каплю. Губы приникли к ее идеальной на вкус коже и высасывают все больше, больше…
Ее тихие стоны достигают моих ушей, и я не могу ничего сделать, кроме как вгрызаться в нее, смакуя ее маленькое, тонкое запястье. В моем паху происходит движение, движение пальцев.
До меня едва доходит, что она просунула пальцы за мой пояс, разрывая ткань. Обе мои руки прижимают ее запястье к моему рту, мой разум разбухает, расширяется, рассыпается с каждым новым глотком.
Каламити мяукает мое имя, запах ее возбуждения еще одна атака на мои чувства. Ее нежная, теплая рука обхватывает твердую длину моего члена, сжимая его со всей силой.
Осколок боли рикошетом прокатывается по моей эрекции и проникает в яйца. Затем она исчезает, сменяясь жгучим удовольствием, когда она вытаскивает мой член из штанов, грубо лаская, сжимая кулак. Большим пальцем она ласкает золотистый пирсинг на кончике моего члена при каждом подъеме руки.
И это она. Она. Эта восхитительная, дикая самка, которая была специально создана для меня: ее запястье кормит меня, а ее рука работает с моим членом.
Я едва успеваю открыть глаза, сперма пульсирует по всей длине.
Лишь один ее вид: пухлая нижняя губа захвачена появившимися клыками, ее черные как ночь глаза, слегка прикрыты от страсти, ее маленькая рука, пытающаяся удовлетворить меня, – это меня убивает.
Не отрывая от нее глаз, я кричу в ее запястье, спина прогибается в такт моему освобождению.
И этому нет конца, одна волна за другой. Ее большой палец скользит по моей головке, размазывая еще одну струю спермы по золотому кольцу, даже когда большая ее часть падает на землю, соединяясь с каплями ее крови, которые она оставила там.
Я ненавижу это. Я люблю это. Я никогда не смогу жить без этого снова, без нашего слияния. Это смешение наших сущностей самым сексуальным, первобытным способом.
Я хочу это на ее гребаной коже: мое семя и ее кровь.
Отрывая ее запястье от своего рта, я падаю обратно на камень, тяжело дыша. Поднимаюсь. Бормочу безумные оправдания, которые оседают на оба наших смертных уха. Я упоминаю королевство, законы. Уже назревающие скандалы среди нашей цивилизации. Рост войн против нас.
Вся логика, почему она и я никогда не сможем быть вместе.
Каламити просто облизывает свою ладонь, ясно демонстрируя мне, как ее сексуальный язык слизывает мою сперму, затем она облизывает след от укуса, который я оставил на ее коже, на том месте, где только что был мой рот.
Мое тело продолжает дрожать, застыв, когда она засовывает мой все еще твердый член в мои испорченные штаны и спокойно дарит мне прощальный выстрел:
– Продолжай. Наслаждайся, трахая своих маленьких curveles, – говорит она, используя румынское слово для шлюх. – Попробуй потеряться в них с воспоминаниями о моей руке на твоем члене, и с моей кровью в тебе. Ну же, попробуй.
На этот раз она действительно дематериализуется, за несколько секунд до того, как мои ноги перестают слушаться. Я ничего не могу сделать, только сползаю по скале на землю, мой разум просто в клочья.
