Текст книги "Спросите Сессора(СИ)"

Автор книги: Из Ниве

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Ко всему прочему, эта совершенно идиотская и безумная затея с баллотированием. Выборы Короля длятся не один день, и даже не год. Его выбирают десять лет, с двух сторон: от населения выбираются кандидаты, от текущего короля – из предложенных кандидатов, плюс выдвигаются на выбор населения Ставленники. К этой зиме были уже известны все кандидаты от всех городов, провинций и областей, был уже семь лет как обучен и предложен Ставленник – кстати, даже его характеристики заранее специально продумали, и выбрали мага воды. Осталось только увидеть, что покажут результаты собеседований с кандидатами. Каким образом Сессор собирался пробиться наверх за такое короткое время? Заработать репутацию и связи в одночасье – задача не из лёгких.

Конечно, Сессор был прав: они ничего не теряют. Мариэль всё ещё не понимал своего места в обществе, и, конечно, просто помогать дальше своему другу делать всякие странные дела он был не против, но сидеть у него в комнате и с пятью мал-мала-меньше кроить агитационные листовки (чем он занимался уже не первый месяц)? Это по крайней мере странно. Ему и без этого хватало своих кошмаров и не менее кошмарных Затмений.

Был четвертый час по полуночи, когда в прихожей небольшого дома семейства Ицио раздались приглушенные, недовольные голоса, шорохи и возня.

Однако Мариэль не успел испугаться, различив злобный шёпот Сессора и шипение Даледена, старшего из братьев после собственно Сессора.

Они спорили, вероятно, по причине сломанного голема и того, как побеги из дома влияют на здоровье их матушки. Голема Даледен сломал в результате неудачной попытки усовершенствовать, обоснованной тем, что ранее применённое заклинание работало и было испытано. А побеги у Даледена совершались регулярно, и, к счастью, в традиционный набор мест, и старшему брату не было особого труда выловить гневающегося или провинившегося пацана. В любом случае, разрешение муниципалитета на нового голема получить в этом году уже не судьба. И старшей сестре придётся бросить работу, чтобы поспевать за хозяйством и уходом за больной матерью.

Сессор грубовато пихнул брата в спину, отправляя спать, и грузно вошёл в кухню, где за чаем сидела его сестра Герден и Мариэль.

– Простите за шум. За хлопоты, – тяжело пробубнил маг, – Хочу спросить... готова ли партия листовок?

Мариэль только утомлённо кивнул на коридорчик-предбанник, весь будто в праздничных флажках, в белых аккуратных прямоугольничках.

Провидец допил чай, приготовившись подняться, чтобы проследовать за другом в его коморку, однако Сессор вместо того, чтобы снять тёплую робу и напоясные сумки, вытащил откуда-то с верхних полок огромный рюкзак, и начал набивать её домашними заготовками на зиму.

– Сессор, ты-

Мариэль не успел закончить.

– Всё очень не очень, Мари,– маг бросил многозначительный взгляд на приятеля, и, к удивлению последнего, не продолжил.

– Как это 'не очень'? – шёпотом попросил уточнить Мариэль. – Вы поссорились или что?

Сессор сначала на него очень странно посмотрел, как будто не понял, о чём это он, а потом легонько усмехнулся.

– О, Мари...Нет, мы не поссорились. Хотя всё равно всё плохо. – он вздохнул, бросил на пол рюкзак, достал из кармана ленту и стал заплетать косу, – Но, к счастью, исправимо.

Провидец устало накрыл рукой глаза, потирая их, и жестом попросил друга не тянуть.

– Я отправляюсь в Семь Дорог, – как можно тише сообщил Сессор, косясь на сестру, которая понемногу сдавалась сну.

– Зачем? – выдохнул Мариэль, не находя в себе сил для возмущения.

– Чтобы избавиться от баньши.

– Чего?

– Не волнуйся, у меня есть план.

Мариэль скептически нахмурился.

– Королём стать, я так полагаю, ты перестал хотеть?

– Нет. План по баньши как бы включён в план становления королём.

Сессор настолько слабо улыбнулся, что Мариэль на целую минуту углубился в свои сомнения касательно ментального здоровья своего приятеля. И вдруг по краям его зрения поголубело, и он приготовился увидеть видение Затмения, которое как раз весьма вовремя...

– Милостивая Луттар, – в ужасе он воззрился на единственное, что изменилось для него в комнате: лоб Сессора. И алые буквы на нём: "Скажи да". Что он тут же и сделал, что бы оно ни значило.

– Что "да"? – недоумённо спросил маг, оглядываясь.

– Езжай, – встряхнув головой, буркнул провидец, немного настороженно осознавая, что это уже третье видение не по правилам, которое он увидел с тех пор, как с него сняли Ученический Затвор.

В саду было тихо, вечер оседал на листья и травы, будто пепел. Атна Трель Зимы попивал домашнее вино, приглядывая за сидевшей в беседке парочкой. На душе у него было подозрительно спокойно.

Элизабет вполуха слушала Руфу, позволяя себя обнимать за плечи, смотря в сторону, следя за бликами факелов в ручье. На ней было пышное платье, красно-белое, не самое скромное из её гардероба. Она привыкла одеваться к Ставленнику пооткровеннее, но сегодня ей приходилось сдерживать свою руку от того, чтобы прикрыть слишком глубокое декольте или защитить голое плечо от его прикосновений.

– И ты будешь права, если скажешь, что я перебарщиваю, но мне не хотелось бы проиграть в выборах по какой-либо досадной причине.

– Скажи, – перебила Элизабет, – Ты что-то знаешь о баньши?

Руфу странно запнулся, нахмурился и потом усмехнулся:

– Элизабет, я маг воды, и о спиритуалистике знаю лишь понаслышке.

– М. Извини, что перебила, – она по рассеянности выпустила задумчивый вздох и опустила глаза.

Ставленник всмотрелся ей в лицо, но она не повернулась к нему.

– Лизи, что-то случилось? Ты какая-то грустная сегодня.

– Нет, – слишком быстро ответила девушка, – Нет, Руфу, всё хорошо, – и выдавила улыбку.

И мысленно она отбивала от себя вовсе не безобидные сравнения – как горячи были руки Сессора, и как холодны у Руфу, как Сессор смотрел на неё, и как почти что мимо смотрит Ставленник. И самые навязчивые, самые непристойные, о том, как тщательны и проворны были губы дерзкого мага огня, когда он лакал эльфийское.

Маг уже устал отбиваться усмешкой от постоянно возвращавшегося 'Не так я себе это всё представлял'. Потому что, по большому счёту, он не особенно задумывался о том, что будет делать после выпуска. В частности, с тех пор как он научился обходить Ученический Затвор. Заработка со ставок хватало на всю его семью, с учётом того, что ровно половину получал Мариэль за издержки работы. В общем, он думал и дальше продолжать просто выигрывать на Арене.

Хотя кого он обманывал, стабильная работа была всё же лучше, ведь на Арене так долго мало кто продерживался, а его младшие ещё не были готовы сами зарабатывать, случись чего.

Став королём, на следующие 40 лет он мог просто забыть о подобных невзгодах. Семья короля была неприкосновенна и часто засекречена, и даже при том, что двор содержался на пожертвования, их всегда было достаточно для безбедного существования, и порой даже с излишком.

Став королём, конечно, он сможет претендовать на сердце Элизабет... Если она, конечно, сама захочет эти претензии как-то удовлетворить. Правда, после увиденного через забор её поместья ему в это почти не верилось. И сколько он не старался абстрагироваться от этого, всё время вспоминались эти полунесуществующие сантиметры между Ставленником и Лизи, коловшие его роем свирепых пчёл по всему нутру грудной клетки.

Будучи крайне убеждённым эконом-магом, Сессор путешествовал на перекладных, вместо того, чтобы воспользоваться услугами телепортации. Шеши почти не возражал. Путь до Семи Дорог занял у них всего три дня, но к тому времени, как они прибыли, мысли мага были насквозь издырявлены разнообразными терзаниями и сомнениями.

Всё то, что Сессор оставил в Зик Эрильнерне, внезапно показалось чем-то из прошлой жизни. Как только он ступил на брусчатку вокзальной площади второй столицы Адэнфа, его окутал цветочно-пряный привкус запах города, с легкостью освобождавшийся от тяжести смрада близких конюшен и побирушек. Он помнил, зачем он сюда приехал, кто ждёт его дома, чем он занимался в перегруженном, запылённом старом родном городе, но здесь – здесь его жизнь будто должна будет измениться, он чувствовал это.

Сессор стряхнул с себя оцепенение, только когда смог отвести взгляд от блистающего храма Луттар Обретённой, во всю свою резную зеркальную поверхность слепившего отражениями солнца. От его очаровывающего света нельзя было нигде скрыться: он располагался на скале, вокруг которой звездой расползался по древним семи дорогам город.

Его аудиенция со жрицей в Зик Эрильнерне была весьма прозаичной, и он даже мог бы посомневаться в значимости совета жрицы, однако она, провожая его, прикоснулась к нему – жест, близкий к табуированному для жриц её уровня, – и попросила его пообещать, что он съездит к Верховной. Распорядившись о выписке приглашения для молодого мага, она ещё раз оглядела его, задержав взгляд на глазах, и, кивнув, вернулась на предалтарный ковёр.

Конечно, жрецам полагалось сопереживать своей пастве, однако Сессор не мог отвязаться от ощущения, что это было неспроста, и жрица что-то знала или чувствовала, и всё это как-то было связано в одну, затягивавшего его и его окружение, угрожающую воронку. Видения Мариэля, баньши, битва с Шеши, спор с Атной Трель Зимы... Руфу... Об Элизабет Сессор старался не думать, он страшно боялся разочарования и ещё больше он боялся углубления своих пылких чаяний в её адрес – при возможной и безнадёжной безответности.

От всего этого у мага кружилась голова, и он в очередной раз одёрнул себя, призывая к тому, чтобы решать все проблемы по порядку.

Восхождение вдоль реки Теплых Лун к храму заняло почти два часа. Земля вокруг этого храма считалась неприкосновенной и использование магии было запрещено.

Жрица Дютт Дарованная принимала своих посетителей в Подземном саду – под храмом располагался грот, заросший фосфорицирующим вьюнком и причудливых форм грибами. В этом гроте было глубокое озеро, наполненное горячей водой, бившей из ключей. Оно клубами пара струилось мимо, чтобы вылиться в город рекой.

Шеши и Сессора встретили двое из Ослепленных – ближайшая сотня жрецов Верховной. На них были длинные темно-синие робы с дробью светящихся камней по краям рукавов и подолов. Они предложили им намоленной воды. Затем их проводили в Умывальную, где полагалось сменить одежду и принести свой дар Луттар, а затем умыться и только после этого войти в Залы Приёма. Сессор привез с собой наспех сколоченный мини-алтарь, с зеркалами, которые когда-то он нажёг из песка на семейных молитвах.

Но когда Шеши, после молитвы подошел к каменным колодцам Даров, и положил в корзину маленький розовый камень, живо переливавшийся от заточенной внутрь него души, Сессор удивленно-возмущенно воскликнул:

– Ты приносишь в Дар это?!

Шеши в замешательстве нахмурился.

– Ей здесь самое место, не находишь ли?

Но Сессора было непросто заговорить.

– Место-то место, но в Дар?! Нас же выставят!

На это Шеши усмехнулся.

– Не выставят. Я... – он будто подбирал слова, расстегивая свой кафтан, чтобы пройти для омовения в следующее отделение грота, – Я знаю, что это будет по достоинству оценено.

Сессор бросил раздеваться и схватил Шеши за ворот нижней рубашки, и припер его в угол:

– Нет, так не пойдёт. Мне хватает твоих отмалчиваний, довольно. Говори начисто.

– А то что? – усмехнулся Шеши, – Дружку нажалуешься?

Сессор взбесился и подавил желание спалить хама.

– Сдам тебя.

Шеши немного побледнел, хотя ухмылка никуда не делась.

– И за что же?

– Пожалуй, найдётся, за что, если ты решил добровольно присоединиться ко мне и со всеми шмотками скрыться у меня дома. Ты сильный, но на Арене предпочел слить мне, чтобы что?..

Шеши изучающее блестел на него серыми скрытными глазами и чуть ослабевшая ухмылка плавно превращалась в добрую улыбку. Сессор чуть не смутился такой реакции.

– Ты что-то таишь. Гораздо больше, чем пара запретных заклинаний. Или же это ботва твоих коней? Уничтожители... они же не пережили Перерождения?

Шеши впервые отвёл взгляд. Вздохнул, и взял Сессора за напряженные в хватке запястья и тихо сказал:

– Я буду помогать тебе. Я расскажу про камень. Сейчас давай пойдём...

– Да ты...! – маг снова его тряхнул, несмотря на разницу в размерах. Шеши не оказывал никакого сопротивления.

– Всё, не злись, маг. Не злись, хорошо? Рассказываю, по-быстрому. Баньши – это дух женщины.

– В курсе.

– Освободив его в Храме на новолуние можно взамен просить встречи с Луттар.

Сессор замер.

– Встречи?..

– Да. Если имеется явная нужда, и собрались достойные на молитву, то в обмен на облегченную и освобожденную душу несчастной женщины, можно воззвать к Двуликой.

Сессор отпустил его и продолжил нервно разоблачаться, готовясь к ритуалу Омовения.

– Я подумал, что могу предложить Жрицам в главном святилище Адэнфа... и мне показалось, они должны это оценить. Это хороший дар.

– Встреча с Луттар... ушам не верю. – бурчал Сессор, – В первый раз слышу.

Шеши взмахнул ровными бровями и поджал губы:

– Надеюсь, местные жрицы – не в первый.

Магу снова похолодело, но он обнадежено заметил, что это может указывать на то, что Шеши не врет насчет использования камня.

После Омовения их проводили в центральный грот. Посреди голубого и зеленого сумрака озера солнцем горел огромный зеркальный алтарь с множеством зажженных свечей. Перед Алтарём, одетая в небесно-голубые многослойные робы с бисерными узорами и мелкими зеркалами по окантовке, сидела Верховная Жрица. Её волос не было видно под пологом из полупрозрачной воздушной ткани.

Как только они вошли, она тут же нарушила свою молитву и взволнованно встала и подошла по дорожке из больших фосфорицирующих камней к своим гостям. Её движения не были легки, но не было и ничего старческого. Сессор прикинул, что Дютт Дарованной может быть не больше сорока.

– Уничтожитель? – звонко, немного хрипнув на первом полузвуке, спросила жрица на весь зал, – Ты принёс... камень с баньши?

– Да, госпожа, – Шеши почтительно присел на одно колено, – Простите, что тревожу Вашу обитель своим приходом. Я здесь по просьбе друга.

Дютт выслушала его и посмотрела на мага. Некоторое время она будто выжидательно молчала, и Сессор начал сомневаться, вдруг ему тоже надо было присесть на колени? Он ходил в храм только на общую молитву, о частным визитах к жрецам он знал только то, что они есть.

Но Дютт задумчиво вздохнула и тихо предложила им присесть на ковер для молитвы.

– Если позволите, я не буду сейчас использовать ваш Дар, – скромно, будто смущаясь, промолвила жрица, заходя на Алтарь.

Она промолилась до вечера. У Шеши и Сессора с непривычки всё болело, хотя иного дискомфорта они не ощущали.

С глубоким вздохом Дютт наконец поднялась, чуть качнулась, заставив помощников вынырнуть из мрака за Алтарём. Она уверила их, что всё в порядке и попросила их покинуть Зал на время.

– Маг. Ты опутан крайне сложными проклятиями. Твоё пребывание в Храме недопустимо, но я... знаю, что так нужно. Приходи завтра утром. Это важно. И... убедись, что не оставил долгов.

Сессора как громом оглушило.

Из уст жреца это значило лишь одно.

Всю дорогу до таверны, в которой они остановились, Сессор тщетно пытался объять идею скорой смерти.

Казалось бы, он сталкивался с подобной перспективой каждый раз на Арене. Но почему его это не пугало? Почему испугало сейчас?

Мариэль.

Провидец не дал бы ему сглупить. Он бы ничего не сказал, но помешал бы. Он бы знал. Он бы подсказал.

Сессор хотел бы написать ему – но времени на это не было. К тому моменту, как Мариэль получит его вопрос, а может быть просто просьбу приехать, Сессора, вероятно, уже не будет в живых.

Всю ночь он вертелся и то и дело вставал, вспоминал, кого обидел, молился и снова ложился вертеться в кровати.

На заре его растолкал Шеши, подавая ему чашку с чем-то ароматным.

– Что это? – спросонья маг не мог сообразить, стоит ли пить, или всё подозрение в отношении своего недавнего спасителя и противника ему просто приснилось.

– Я купил на улице. Поутру у местных традиция варить вот такой вот – морс не морс, компот не компот, но один из компонентов точно яйца. Попробуй. Вкусно. Оно испортится через два часа. Пей.

Сессор сел в кровати, поёживаясь в спальной рубашке. За ночь похолодало. Шеши выглядел ещё более невыспавшимся. По его округловатым и массивным щекам серела грубая щетиа.

Маг изучил чашку и подумал, что, в общем-то, всё равно рано или поздно умрёт. Станет королём – его убьют обиженные конкуренты. Останется на Арене – найдётся ему достойный противник. Была не была.

– Доверяй мне, маг, – тихо сказал Шеши, когда Сессор всё же принял его угощение, – Я выбрал тебя неспроста. Уничтожители – это ведомые, мы не можем без... без направляющего.

Сессор ненадолго задумался, пытаясь угадать, что хочет, но, очевидно, не может сказать Шеши и в итоге ответил:

– Но я не хочу никого Уничтожать.

Шеши улыбнулся.

– Именно это и есть причина, по которой я должен идти за тобой.

Мелкая крупа вилась позёмкой по ступеням, ведущим в гроты Храма. Сессор думал о самом страшном.

О том, что он оставляет семью. О том, что так и не увидел от Лизи явного согласия стать его женой.

О том, что Мариэль в этот тяжелый час не рядом.

Он будто в последний раз взглянул на хмурое небо и попросил Шеши известить его семью и Мариэля, если с ним что-то случится.

Самое жуткое было даже не знать, что может с ним произойти.

Что за ритуал на уме у Жрицы? Каким образом избавляют от проклятия Миссионерш?

Дютт Дарованная встретила его уже в другом облачении – полностью белое длинное платье, с накидкой из исшитой мантии, на голове была длинная вуаль с драгоценными камнями, вышитыми в виде созвездий. И теперь в Главном зале было собрано по крайней мере двадцать других жрецов, иных рангов, в робах разных оттенков синего. Младшие жрецы обступили его, начиная петь вступительные молитвы.

Они медленно двигались вокруг и, поддерживая дистанцию, постепенно уводили его за Алтарь. Сессор немного испугался: там, за Алтарем, молились только духовные лица и только в крайних случаях. Заалтарные ритуалы были, в основном, посвящены Руиндолу, и были связаны с огнем и жертвоприношением.

Конечно, в религиозной традиции Двуликой не было человеческих или животных жертвоприношений... официально не существовало таких требований.

Существовало однако требование – быть готовым принести в жертву нечто эквивалентное тому, о чем просили. И если вдруг ты не готов – Двуликая сама возьмёт эквивалент, и зачастую её понятие о справедливом обмене могло казаться слишком извращенным.

Сессор хоть и был человеком риска, всё же он будто бы никогда не осознавал, что в какой-то определенный момент может лишиться всего, что ему дорого. Поэтому, поняв, где он находится, он взмок от паники: ему предстояло принести в жертву нечто, чтобы избавиться от неведомого проклятия.

Перед внутренним взором мага полетели олицетворения вариантов: дружба с Мариэлем, здоровье матери, мнение младших братьев, титул чемпиона Арены, Элизабет...

Но пуще всего молодой Сессор Ицио любил жизнь. Свою, со всеми опасностями, передрягами, долгами и невзгодами. Он любил побеждать их, как прилежный ученик – решать задачи. Он любил принимать вызовы – и доказывать себе, что он стоящий человек. Он любил разные мелочи – дым Недели Доверия, и мурлыкание кота на коленях, он любил цветы и снег, он любил помогать людям, любил выпивку и поспать, любил свои длинные волосы, помогавшие ему быстрее восстанавливать магические силы, и брюзжание Мариэля.

Может быть, поэтому жрецы, оценив его состояние, расступились перед ним и кто-то подошёл, чтобы раздеть его, кто-то принес кувшины с маслом, кто-то – кувшины с водой, и они все взяли гусли и тамтамы, сели вкруг и принялись выводить какую-то бойкую мелодию.

– Сессор, – обратилась к нему Верховная жрица, – Это, к сожалению, всё, что мы можем сделать для тебя. Твоё проклятие подвластно снять только хорошему спиритуалисту, коих уже очень давно не бывало на свете. Чтобы избавиться от него, тебе придется танцевать Саламандру.

На мгновение в ушах у мага зашумело, а в голове суматошно заносилась мысль – а что такое Саламандра, какой это танец, а верны ли слухи, а может быть он всё же перепутал что-то и это не тот пиро-маньяческий ритуал сожжения во имя чести и чего-чего там ещё?

– Сессор, – вырвал его из ступора голос Верховной, – Ты отдал свои долги?

– Отдал, – не то соврал, не то лишился памяти со страху маг. Ему было важно знать, есть ли возможность отказаться, сбежать, ну и бес с этим проклятьем, не такие уж они и страшные, эти баньши...

– Маг, обратившись в Храм о снятии проклятия, ты не можешь покинуть Храм проклятым. Проклятые – заслужили своё бремя, так говорит Богиня. А теперь, преклони колени, чтобы я могла благословить тебя на испытание Танцем Саламандрой.

Сессор глубоко вдохнул и присел перед жрицей на колени. Она начала читать молитвы, кто-то из Жрецов заиграл на гуслях, и тамтамы подхватили его мелодию, влившуюся в распевную молитву Дютт.

Если чист сердцем и уготован для чего-то ещё – будешь жив, и сух, и свеж, и чище прежнего, с благословлением Луттар уйдёшь с Саламандры. Вероятнее всего, ещё и станешь героем легенд, потому как добровольно Саламандру, кроме непосредственно определенной касты храмовых жрецов, никто не танцует, а принудительно... только повинные.

И повинные сгорают заживо.

Сессора облили маслом, густым и терпким, не оставлявшим ни клочка на нём без своего присутствия. Его коса отяжелела, ресницы слиплись, и на секунду он даже вдохнул пленкообразную смесь носом. Его затрясло от ужаса, когда ноги сами подняли его и он, точно марионетка, принял первую позу для Саламандры.

– Не сопротивляйся, Сессор, – громким шепотом сказала Дютт, и прошло несколько секунд, прежде чем маг понял, что Дютт и вовсе ушла к лицевой части Алтаря, и... это сказала не она.

Он ещё раз проиграл слова в голове, и с каким-то облегчением стал медленно двигаться так, как ему – внезапно стало – казаться правильным.

– Если уступишь страху, предашь мои надежды, – пронесся шепот, и теперь этот шепот вызвал рой морозных мурашек по всему телу у Сессора. Он хотел поблагодарить Её. Хотел спросить. Хотел попросить прощения.

Но всё было примято неистово вспыхнувшим стремлением перестать трусить. И ровно вслед за этим вспыхнули и его пятки. Но он смог встретить огонь с должным спокойствием. Он смог отбросить ожидание боли. Сессор собрался и ещё раз глубоко вдохнул, завершая первый этап Саламандры, позволяя огню охватить всё его тело, лоскуток за лоскутком, волосок за волоском. Он вовремя поймал и притушил надежду на хороший исход. Он просто дарил себя Богине, заново подтверждая, что хочет быть в её власти, что верит в то, что всё, что ниспослано ею – всё к лучшему, и что впредь желает идти в согласии с нею и гармонии с мирозданием.

Сессор прогорел два часа. И все два часа Дютт не покидала лицевую часть Алтаря.

Шеши пробыл в мучительном неведении почти сутки, в течение которых он успел получить за вероятно покойного Сессора целую пачку разных писем.

Первое письмо пришло от Мариэля. Он сообщил, что кампания по баллотированию идёт на удивление успешно: тот купец, Вайлин Три Леса, действительно прислал своих людей, и они весьма тщательно допытались до всех свойств предложенной системы учёта, а также Мариэлю удалось получить в управление целый штат распространителей свитков, вводящих в действие эту систему. Хорошо, что Мариэль присутствовал при разработке этой штуки, иначе бы ничего не получилось.

В конце письма провидец извинялся и писал про какой-то долг, и что велика вероятность того, что они более не увидятся. Однако он уведомлял, что направился на юг, в крепость Синих Песков.

Второе письмо и вовсе ужаснуло Шеши. Это было недлинное послание от Элизабет, адресованное им обоим, но его пришлось немедленно сжечь. Оно было основательно проклято, на этот раз что-то очень конкретное, и ко всему прочему, ещё и замаскированное. Кто бы ни имел зуб на Сессора – он уже явный уголовник.

Как же не хватало спиритуалиста. Хоть какого-нибудь. Он бы помог, по крайней мере, начать расследование всех этих покушений.

Третье письмо было от Герден, сестры Сессора, и она не сообщала, хвала Двуликой, ничего особенного. Четвертое – от самого Вайлина Три Леса. Очень официальное, скорее всего под копирку, извещавшее о том, что в благодарность за систему учёта и её почти что бесплатное тестирование, весь семейный и торговый собор Три Леса будет выдвигать Сессора в короли. А это значило, что как минимум одна провинция точно будет за него.

План Сессора был что надо. Шеши не сомневался в причинах нападения баньши ни секундой более ровно после того мига, когда этот безнадёжный пироман-оптимист объявил, что собирается баллотироваться. Было крайне странно наблюдать метания и терзания провидца, странно – и одновременно страшно.

Из-за того, что Сессор, по каким-то причинам, явно имел большие шансы стать Королем, его изо всех сил пытались устранить. Первое подозрение падало на Руфу, который был, собственно, ставленником, и ему также было вдвойне невыгодна конкуренция, ещё и на личном фронте.

Однако, баньши впервые напала тогда, когда Сессор и думать не гадал заниматься всем этим, и едва ли Руфу мог что-то знать об этом, чтобы подстроить нападение. К тому же, зачем Руфу атаковать Элизабет? Сколько времени Шеши жил, спонсируемый и вдохновляемый Лизи, он видел, что, выйдя замуж за Ставленника, его муза будет в надежных руках. Руфу не был влюблен в неё, но он уважал её, слушал и проявлял всякого рода здоровую, заинтересованную заботу о ней. Спроси его вначале, кого выбрать – легкомысленного, сумасшедшего, вечно на мели мага огня, втюрившегося в неё чуть ли не с первого взгляда, или уравновешенного и состоятельного мага воды – Шеши бы непредвзятейше выбрал бы Руфу. Однако, пожив чуть более месяца в обстановке подготовки к выборам, он достаточно увидел Сессора, чтобы изменить своё мнение. Его способности к организации дел, ответственность и внимательность к ближним, многозадачность и смелость в принятии решений, возможно, были даже спасительными в его ситуации. Он несомненно был бы хорошим мужем для Элизабет.

И Шеши в очередной раз возвращался мыслями к вопросу об амулетах. Амулеты пели. Шеши смутно подозревал, что эти амулеты были наследными, и скорее всего имели за собой какое-то определенное правило наследования, поскольку Камни Песни, тихие для магов, звонкие для Уничтожителей и всякой нечисти, делались с крайне определенными целями, и пели они, собственно, вполне определенные песни. И совершенно неспроста идентичные на вид и на песни амулеты оказались у двух абсолютно незнакомых людей.

Кто-то – кто-то очень и очень давно, – знал, что Сессору будут угрожать. Иначе зачем бы именно он из всех сыновей был удостоен чести носить Камень Песни?..

Шеши глубоко вздохнул, завернул амулет в чехол и стал открывать последнее письмо. Оно было датировано буквально парой часов назад. Автором письма значилась сама Верховная Жрица. Шеши приготовился к официальному письму-шаблону, желая убедить себя, что ему, в общем-то, всё равно, если маг не прошел ритуал. Они знакомы меньше, чем полгода. Хотя и тот первый бой, и последовавший за ним мягкий союз взаимопомощи – делали все попытки Шеши убедить себя в хладнокровности насчет этого вопроса абсолютно безуспешными. Сессор сразу показался ему хорошим, надежным Проводником. Для Уничтожителей, по природе их обращения с физикой вещей, был необъодим человек, который бы управлял ими и служил бы гарантом перед Луттар. Ему ещё только предстояло предложить кому бы то ни было стать его Проводником... А Шеши всегда был очень избирателен с ними.

Однако письмо, которое он открыл, было написано магическими чернилами.

"Уважаемый Шеши,

Спутник Сессора Ицио, прибывший вместе с ним на 20 день по Раннему Кругу – года,

Во-первых, это письмо будет уничтожено по прочтению, поэтому будьте осторожны и внимательны.

Во-вторых, отвечаю кратко и быстро на главный вопрос, Вас, вероятно, сейчас волнующий больше всего: Сессор жив. Проклятие снято."

Здесь Шеши перевёл дух, позволяя себе расслабиться.

"В-третьих, никому и ни за что не говорите о баньши. Таково веление Луттар. Славу Сессора, как прошедшего ритуал Саламандры, остановить не удастся, сколько бы она ни была в его положении опасна. Убедительно прошу, не обсуждайте и не потакайте распространению информации о том, по какой причине Сессор решился на танец Саламандры. Придумайте что-нибудь.

На сём я желаю вам добрых путей, и от лица всего жречества Адэнфа заявляю, что мы будем ходатайствовать о том, чтобы Сессора Ицио рассматривали на пост нового короля, ибо иметь Благословленного на троне – огромная честь и мечта любого добропослушного гражданина.

Спаси вас Двуликая,

Дютт."

Шеши только успел удивиться, как жрица скромно подписалась, как письмо рассыпалось в серебристый прах.

Ещё одно письмо было из Храма, и вот оно-то и было шаблонным, там были благодарности, и извещение о том, что ритуал совершен успешно, и упомянутый маг огня сейчас в паломнических покоях Храма, цел и невредим.

Оставался только один камень на душе, среди прочих, самый тяжёлый, который Шеши предстояло поделить с Сессором.

Где эта крепость Синих Песков, куда направился Мариэль? Решит ли пойти за ним Сессор? И зачем туда нужно провидцу – на беспокойный и неустроенный юг?

Естественно, маг немедленно объявил, что он отправляется вслед за другом. По каким причинам объяснять отказался.

Шеши ожидал увидеть шокированного своим опытом Саламандры юношу. Хотя бы парочку седых волос, хотя, да что там, хоть бы подпалинки где. Может быть, грусть от встречи с потусторонним. Или новые морщинки, или особо ссутуленные плечи... Что-нибудь, что говорило бы о том, что это он, именно он прошел впервые за многие столетия ритуал самопожертвования во имя искупления грехов и выжил..?

Но если что и изменилось в неугомонном Сессоре, так это самоуверенность и невозмутимость. Они будто окрепчали, придав ему легкий налет серьезности, но не забрав ни капли его шутовства и молодой придурковатости.

Шеши мало-помалу понимал, что его новая жизнь оказывается в разы острее и опаснее, чем была старая.

Крепость синих песков, судя по картам, раздобытым на базаре у торговцев-южан, находилась немного глубже на юг от границы Звонкого Межгорья. От тех же южан Шеши и Сессор получили одно наставление идти строго по трактам и не поддаваться соблазну срезать путь, пойдя через смежные районы.

Все ответы на вопрос "почему" Сессор счел недостаточными для следования доброжелательным советам торговцев и, наколдовав извозчика и карету, способную разместить их и на ночлег, взяв с собой припасов, написав на все письма ответы, маг срочно поручил выезжать. Шеши верным псом следовал за ним. Ему был нужен такой человек. Только подобный вечный двигатель и мог в итоге стать Проводником.