Текст книги "Полвека без Ивлина Во"

Автор книги: Ивлин Во

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Первый раз в жизни читаю Пруста. Очень слабо. По-моему, он был умственно неполноценным. Помню, каким ничтожеством я себя ощущал, когда о нем велись разговоры, мне же было стыдно сказать, что я не в состоянии через него продраться. Так вот, сейчас я его прочел – по-английски, разумеется, – поскольку прочесть могу все, что не про политику. Пруст совершенно не в себе. Мне это ясно, как Божий день. Он никогда не указывает возраст своего героя. На одной странице няня ведет его в общественную уборную на Елисейских полях. А на следующей – он уже сам направляется в бордель. Бесподобная чушь. <…>

* * *

Грэму Грину

Июль (?) 1948 Клуб «Уайт»

Дорогой Грэм,

рад, что Вы правильно расценили мою рецензию[141]141
  Имеется в виду рецензия Во на роман Грэма Грина «Суть дела» (Felix Culpa? // Commonweal. 1948. July 16, p. 322–325).


[Закрыть]. Я восхищен Вашей книгой и, надеюсь, из рецензии это следует.

Меня ввел в заблуждение эпиграф из Пеги[142]142
  В рецензии Во пишет: «Думаю, мистер Грин считает Скоби святым». Эпиграф к роману взят Грином у французского писателя-католика Шарля Пеги (1873–1914): «Грешник постигает самую душу христианства… Никто так не понимает христианства, как грешник. Разве что святой».


[Закрыть], и, боюсь, – не меня одного. Я видел рецензию Реймонда Мортимера, в которой тот, в отличие от меня, без всяких колебаний заявил, что Вы считаете Скоби святым.

Думаю, что в США Вам предстоят серьезные испытания. Тамошние епископы только и ждут, как бы расправиться с загнивающим европейским католицизмом. Так, во всяком случае, мне представляется. Я только что избежал нападок, посулив всем им вечную жизнь на Небесах.

Приезжайте же, если у Вас выдастся свободный вечер (или вечера).

Всегда Ваш Ивлин.

* * *

Л. Д. Питерсу

20 августа 1948 Пирс-Корт

Увидеть киноверсию «Незабвенной» желанием не горю, но обсудить этот проект готов. Имя сценариста значения не имеет, но он должен представить подробный план сценария. Если я этот план одобрю, он может приступить к работе, однако я сохраняю за собой право вносить в текст любую правку.

И.

Сэр Лоуренс Оливье[143]143
  Лоуренс Оливье (1907–1989) – английский актер. Фильм по «Незабвенной» (режиссер Тони Ричардсон, в ролях Джон Гилгуд и Род Стейгер) вышел на экраны в 1965 г.


[Закрыть] считает, что из моей повести получится отличный фильм. Должно быть, он сошел с ума.

* * *

Лоре Во

20 ноября 1948[144]144
  И. Во приехал в США читать лекции осенью 1948 г. Лора присоединилась к мужу зимой 1949-го.


[Закрыть] Клуб «Мэриленд»

Дорогая Лора,

от тебя никаких известий. Как это понимать? Что ты пустилась в невиданный разгул или же оплакиваешь смерть нашей коровы Виктории? Хочется надеяться, что первое.

В Балтимор прибыл вчера поздно вечером. Езжу по стране, попадая из одного клуба в другой. Очень удобно. Клуб «Сомерсет» в Бостоне необычайно степенен – как наш «Будлз» в 1875-м. Еда преотвратная. Из Англии привозят «Таймс» двухдневной давности, члены клуба чаще бывают в Лондоне, чем в Нью-Йорке. Бостон прелестен. Обязательно туда съезди, когда приедешь зимой. Похож как две капли воды на Хайгейт – если представить себе, что в Хайгейте на каждом шагу церкви Рена[145]145
  Сэр Кристофер Рен (1632–1723) – английский архитектор.


[Закрыть]. В отель, где я остановился, съехались пекари. Крепко выпили. У каждого на шее булка из картона. Видимо, профессия приучила их работать по ночам. До самого утра распевали песни, и заснуть было невозможно. В моем отеле полно тараканов, они напоминают мне о доме. Ведут себя скромнее, чем пекари, но трудятся, как и они, по ночам. <…>

Худшее впечатление от Бостона – мой визит в Гарвард к отцу С. Дж. Фрини. Миссис Люс сказала, что это – святой и апостол, и встретиться с ним надо обязательно. Принимает он в так называемом Католическом центре рядом с университетским кампусом и известен тем, что виртуозно обращает людей в свою веру. Когда я справился о нем, бостонское духовенство и миряне смутились и стали говорить, что давно его не видели. Я договорился о встрече, пришел утром в Центр и обнаружил его в окружении блеющих от счастья молодых людей обоего пола; сам же Фрини совершенно безумен. Обращенные отказались от гарвардской карьеры и являются к нему за наставлением. Фрини последними словами поносит светское образование, стал кричать, что Ньюмен[146]146
  Джон Генри Ньюмен (1801–1890) – английский богослов, педагог, публицист; в 1845 г. перешел из англиканства в католичество.


[Закрыть] нанес Церкви непоправимый вред, а потом ополчился на «Постижение мессы» Ронни Нокса[147]147
  Рональд Нокс (1888–1957) – английский богослов, писатель, друг И. Во, написавшего про него книгу.


[Закрыть]: «Подумать только! Эту нечестивую и развратную книжонку дают читать невинным девочкам двенадцати лет!» Ужасается так, словно это не «Постижение мессы», а «Любовник леди Чаттерлей». На мой вопрос, читал ли он Нокса, последовал ответ: «Чтобы убедиться, что яйцо протухло, вовсе не обязательно его есть». Я дал волю своему раздражению. Его присные застыли от ужаса: им не верилось, что со святым человеком можно разговаривать таким тоном. В зловещей тишине я вышел из дома. <…>

* * *

А. Д. Питерсу

18 января 1949 Пирс-Корт

…Не желаю публиковаться в коммунистических странах. Пока не поздно, прекратите с ними любые переговоры. «Незабвенную» они могут использовать в качестве антиамериканской пропаганды.

И. В.

* * *

Грэму Грину

15 июля 1950 Пирс-Корт

Я слышал, что Вы согласились написать сценарий по «Брайдсхеду». Если это так, огромное спасибо. Кто бы мог подумать, что мне так повезет.

И.

* * *

Лоре Во

7 февраля 1951 Иерусалим и Королевство Иордании

Дорогая Лора,

в прошлую пятницу консул отвез нас[148]148
  И. Во побывал в Израиле и Иордании вместе со своим биографом и оксфордским другом, писателем Кристофером Сайксом (1907–1986).


[Закрыть] через ничейную землю в Иорданию. Поселили в солидном, простом арабском отеле, кормят превосходно – не то что в Израиле. Усталости как не бывало. Мы оба здоровы, энергичны и счастливы.

Как же хорошо находиться среди людей, которые почти все расхаживают в маскарадных костюмах! Городской голова очень ко мне расположился и набивает мне карманы сигарами. <…>

На вечеринке у генерального консула я разобиделся; мне показалось, что чиновник-араб отнесся ко мне без должного уважения. Городской голова заставил его передо мной извиниться и объяснил, что тот а) глух, б) пьян, в) плохо говорит по-французски, г) так натер большой палец правой ноги, что вынужден будет на следующий день купить новую пару сапог. <…>

Послал посылку с безделушками для вифлеемских детей, но придет она, подозреваю, не скоро.

Сегодня собираемся на ночную службу в Храм Гроба Господня – будет что вспомнить и чем похвастаться. <…>

По городу разъезжают огромные автомобили под флагом ООН, жители же голодают. Здесь полмиллиона совершенно беспомощных и обездоленных арабских беженцев из Израиля. Голодающий и бездомный Израиль ввозит 25 000 евреев ежемесячно из Месопотамии, Абиссинии, Йемена – отовсюду. Домов не строит ни та ни другая сторона; и та и другая методично уничтожает целые деревни, где жили их враги. Все совершенно обезумели, озверели и не говорят ни слова правды. Осточертело быть постоянным объектом нескончаемой и противоречивой пропаганды с обеих сторон.

С любовью, И.

* * *

Нэнси Митфорд

Сентябрь 1951

<…> Забавная примета английской жизни. Со свадьбы у нас в гостиной стояло пианино, на котором никто никогда не играл, и каждые три месяца из Челтенхэма приезжал на велосипеде человек его настраивать. В свой последний приезд настройщик заявил, что в недрах инструмента образовался какой-то дефект, и устранение этого дефекта обойдется мне в 50 фунтов. На это я сказал: «Дайте мне 50 фунтов и можете пианино забрать», что он и сделал. Результат? Всеобщее оцепенение. В коттедже молчат, в доме молчат. Скотник молча проходит мимо, опустив глаза. Деревенские женщины метут пол, заливаясь слезами. Грузчики, приехавшие вывезти пианино, несли его, как несут гроб. По всей вероятности, для низших классов продажа пианино – шаг крайнего отчаяния, переход от достойного существования к позорной нищете. Вам это было известно? <…>

Строчу, как безумный, свой opus magnum[149]149
  То есть трилогию «Меч почета» (1965); в русском переводе «Офицеры и джентльмены».


[Закрыть]. По-моему, получается ужасно смешно. Плохой знак.

С любовью, И.

* * *

Нэнси Митфорд

15 февраля 1952 Пирс-Корт

Дорогая Нэнси,

последнее время настроение у меня преотвратное. Мучаюсь чем-то вроде ревматизма вдобавок к обыкновенной простуде. Никак не могу избавиться от прислуги. На прошлой неделе три служанки было уволились, однако одна уже вернулась, заявив, что я обязан ее нанять, поскольку мать не пустит ее идти работать на фабрику, она же должна оставаться в этих краях – у нее, видишь ли, здесь любовь. Говорю ей: «Я не могу себе позволить вас держать». А она мне на это: «Готова работать бесплатно». – «Расходы на ваше содержание гораздо больше, чем ваша зарплата», – говорю. Но она все равно вернулась: притащила свой сундук и корзину с маслом и сметаной. Тем временем две деревенские женщины, которые раньше «оказывали нам услуги по дому» от случая к случаю, теперь устроились к нам на постоянную работу за гораздо большие деньги. Таким образом, моя «компания по экономии средств» с треском провалилась. <…>

Известно ли Вам, нашим соотечественникам, живущим за границей, что умер король Георг VI? Мистер Черчилль выступил по радио с жуткой речью. Банальности вперемежку с грубыми ошибками. Худшее, что он сказал, касалось патриотизма покойного короля: «Во время войны я старался держать его в курсе дела. Он понимал с полуслова все, что ему говорилось. Я даже раскрывал ему военные секреты». Его самая неуместная историческая параллель – сравнение нашей нынешней королевы с Елизаветой Тюдор: «Ни та ни другая не росли в ожидании короны». Елизавету Тюдор Генрих VIII объявил незаконнорожденной и не имеющей права на трон. Жива она осталась только благодаря высоким моральным принципам Марии Тюдор; в любой другой королевской семье ее бы казнили. На трон Елизавету посадила банда заговорщиков, и они же отрубили голову законной наследнице Марии Стюарт. Все газеты превозносят Елизавету Тюдор, подлейшую из представительниц слабого пола.

Думаю, что правление Георга VI войдет в историю моей несчастной отчизны как самое пагубное со времен Матильды и Стефана[150]150
  После смерти сына Вильгельма Завоевателя Генриха I Англию и Нормандию сотрясала гражданская война между наследниками: дочерью короля Матильдой (1102–1167) и его племянником Стефаном Блуаским (1092/96–1154; коронован в 1135 г.).


[Закрыть]. Любопытная деталь. Король скончался в ту самую минуту (быть может, минутой позже), когда принцесса Елизавета впервые в жизни надела слаксы. Герцог Виндзорский лишился трона не столько из-за супружеской неверности, сколько из-за своего берета. <…>

* * *

Нэнси Митфорд

День труда, 1 мая 1952 Клуб «Уайт»

«Мир хижинам – война дворцам»

Дорогая Нэнси,

дом в Ирландии найти не удалось – и это первое, за что я должен благодарить Господа в Его бесконечной ко мне милости. Желание жить в этой стране может возникнуть либо у лишившегося рассудка, либо у любителя лисьей охоты. Дома, за исключением полудюжины исторических зданий, построены из рук вон плохо, к тому же ни в одном из них нет комнаты для прислуги: в то время, когда они строились, ирландские слуги спали на кухонном полу. Местные крестьяне недоброжелательны. Их улыбки фальшивы, как у дьявола. Их священнослужители годятся им, но не иностранцам. Угля нет. Никто ничего не умеет и не хочет делать. Нет ни одного местного жителя, который смог бы сделать простейшую работу. Школ для детей нет. Жить за пределами своей страны имеет смысл только в том случае, если есть уверенность, что когда-нибудь пустишь корни и будешь доживать свой век за границей. Но тогда почему не на Ямайке? Почему не на Сицилии? Не в Калифорнии? Всю жизнь находиться в пути, как евреи. <…>

* * *

Нэнси Митфорд

27 июля 1952 Пирс-Корт

Дражайшая Нэнси,

в настоящее время мои поклонники досаждают мне не слишком. В среднем одно письмо в день, не больше. Не будет, однако, преувеличением сказать, что они мне осточертели. Разделяю их письма на следующие категории.

(а) Робкое выражение восхищения. Пишу в ответ открытку следующего содержания: «Я счастлив, что Вам понравилась моя книга. И. Во».

(б) Наглая критика. На письмо не отвечаю.

(в) Зануды, которые порываются рассказать о себе. Пишу: «Спасибо за интересное письмо».

(г) «Техническая критика», скажем: «Почему Ваш герой едет в Сейлсбери с Паддингтона?» Отвечаю: «Огромное спасибо за Ваше ценное замечание».

(д) Скромные потуги будущих писателей. Если письмо мне понравилось, в ответном письме стараюсь лишить автора уверенности в себе. Если не понравилось, отвечаю вежливой открыткой.

(е) Просьба прочесть лекцию в университетском клубе. Отказ, напечатанный на машинке.

(ж) Просьба прочесть лекцию в католическом клубе. Согласие.

(з) Американские студенты с литературного факультета, которые пишут обо мне диссертацию и хотят, чтобы я написал ее за них. Отказ, напечатанный на машинке.

(и) Туристы, которые напрашиваются в гости. Отказ, напечатанный на машинке.

(к) Рукопись, предваряемая просьбой дать совет. Отсылаю обратно без комментариев.

(л) Открытки с приклеенными на них моими фотографиями. Пересылаю их монашкам.

(м) В случае получения дерзких писем от замужних женщин пишу письмо мужу, в котором предупреждаю, что его супруга пытается вступить в переписку с незнакомыми мужчинами.

Да, и, конечно же,

(н) Собиратели автографов. Оставляю без ответа.

(о) Индусы и немцы: просят прислать экземпляры моих книг. Бесплатно. Оставляю без ответа.

(п) Очень богатые американцы. Отвечаю вежливым письмом: они ведь могут себе позволить купить 100 экземпляров на рождественские подарки.

Вот Вам мои корреспонденты.

С любовью, И.

* * *

Нэнси Митфорд

25 августа 1952

Дражайшая Нэнси,

к вопросу о том, как тяжело французы переживают утрату близких. Мадемуазель Караваджо недавно рассказала мне, что ее отец скончался после долгой и тяжелой болезни в возрасте 91 года. «Шок» был столь велик, что она упала на улице и расшибла голову.

…Вот Вам мой сюжет. У некоего мужчины (это может быть и женщина) довольно необычное имя – скажем, Грегори Пек. Человек он ничем не примечательный, хотя и с некоторым положением, ну, скажем, библиотекарь в Палате лордов или крупный колониальный чиновник. Он из тех, чье имя появляется в газете всего раз в жизни – когда публикуется объявление о его браке. В один прекрасный день жена ему говорит: «Как забавно, дорогой, появился новый киноактер с твоим именем». Актер становится знаменит. Поначалу друзья и коллеги лишь подсмеиваются над моим героем. Но потом его жизнь становится сущим адом. Он уходит в отпуск, снимает отель в Скарборо, и весь город сбегается его приветствовать. Когда же выясняется, что он не актер, в отеле приходят в бешенство. И т. д., и т. д. Его имя в списках претендентов на рыцарское звание, но его вычеркивают, поскольку награда будет выглядеть нелепо, и т. д. Затем его жена увлекается актером-однофамильцем и к мужу охладевает. Первые три четверти книги – его полный крах. В последней же четверти он берет реванш. Думаю, он должен стать столь же знаменитым, ради чего торгует наркотиками, вступает в коммунистическую партию, предается противоестественным порокам и пр. и тем самым наносит тягчайший удар карьере своего тезки. В конце романа они могут встретиться, оба бедствуют, оба поменяли имя, они становятся друзьями, не понимая, что их роднит. Что скажете? Не хотите воспользоваться?

* * *

Энн Флеминг[151]151
  Энн Флеминг (1913—?) – жена писателя Иена Флеминга (1908–1964), автора романов о Джеймсе Бонде; приятельница И. Во.


[Закрыть]

1 сентября 1952 Пирс-Корт

Дорогая Энн,

завтра еду в Лондон подписывать экземпляры романа «Люди при оружии»[152]152
  Первый роман (1952) трилогии «Меч почета».


[Закрыть]. Вы уже книгу мельком видели, но экземпляр я вам пошлю все равно. Разумеется, не трудитесь благодарить. Еще успеете, ведь это лишь первый номер в мюзик-холле, цель которого лишь подготовить зрителей, пока они занимают места. Если я когда-нибудь допишу эту вещь и если кто-нибудь прочтет следующие два тома, мною задуманные, – вот тогда будет, о чем говорить. Я был бы не против финансового успеха, но ждать его не приходится – в Америке, во всяком случае. Конкуренции здесь у меня нет, за исключением Энгуса Уилсона, чей роман «Цикута и после»[153]153
  «Цикута и после» (1952) – роман прозаика и критика Энгуса Уилсона (1913–1991), считавшегося своего рода преемником И. Во.


[Закрыть] я прочел трижды, считаю его исключительно умным и рецензирую в «Месяце».

Как Вы думаете, мне продолжать писать? А почему бы и нет? Делать мне больше нечего, да и сочинительство, когда выздоравливаешь, доставляет удовольствие. <…>

Хуже нет, когда все дети дома. Вы, впрочем, не из тех, кому следует жаловаться на детей. Страсть, которую я испытываю к своей десятилетней дочери, становится маниакальной. Интересно, испытаете ли Вы нечто подобное в отношении Вашего сына? Рук от нее оторвать не могу. Учится она хуже некуда, и каждый день ей задают упражнения по письму. В данный момент она уткнулась носом в тетрадку и выводит: «Пикассо – омерзительная тварь. А Сартр – просто осел».

Кстати, я слышал на днях по радио Люсьена Фрейда[154]154
  Люсьен Фрейд (1922–2011) – английский художник немецко-еврейского происхождения, внук Зигмунда Фрейда.


[Закрыть], и, по-моему, он тоже осел.

Да, вышла еще одна хорошая книга, перевод переписки Клоделя и Жида. Впрочем, Вы, наверно, читали ее по-французски.

На днях ездил в Кембридж – чудесный городок. И почему о нем ничего не слышно? Он куда симпатичнее современного Оксфорда. Поехал из-за печальных изменений, происходящих вокруг нас в середине жизни. Сапожник, который шил мне обувь на заказ на протяжении двадцати семи лет, разорился и бросил работу. Мне порекомендовали некоего мистера Трасселла – судя по всему, он действительно сапожник экстракласса. Когда я сидел у него и он измерял мне ногу, в мастерскую ворвалась босоногая миссис Уолстон, подруга Грэма Грина. Пронеслась по комнате, заглядывая в коробки, и извлекла оттуда округлый ботинок, похожий на те, что надевали лошадям на копыта, чтобы косить траву. «Никогда не видела ничего более шикарного!» Мистер Трасселл: «Это, мэм, моя собственная обувь, к сожалению, у меня деформированная нога». Миссис Уолстон: «Вы просто обязаны сделать мне точно такую же пару». Каково? Разве дед Вашего Фрейда ничего не писал по этому поводу?

Отправился к ней домой, где она живет с мистером Уолстоном (в котором я замечаю неутешительное сходство с собой). Дом – полная чаша, и не самая аппетитная. После обеда он достал коробку гигантских сигар, из тех, которые не тянутся и которым отдают предпочтение люди вроде Корда́[155]155
  Александр Корда (1893–1956) – английский кинорежиссер.


[Закрыть], и сказал: «Я вам эту сигару не предлагаю, просто подумал, что вы захотите на них взглянуть».

* * *

Лоре Во

21 декабря 1952 Отель «Мандори», Гоа [156]156
  И. Во ездил на Гоа на празднование 400-летней годовщины смерти миссионера святого Фрэнсиса Ксавьера.


[Закрыть]

Дорогая моя Лора,

прошла неделя, с тех пор как мы расстались. Мне же кажется, что гораздо больше. Жаль, что тебя здесь нет, – ведь у тебя сейчас середина зимы. А здесь жарко, правда, не так, как летом в Италии. Почти все время дует прохладный ветерок. Красота необыкновенная: острова, широкие реки, океан, горы. Все или зеленое, или красное. Под моей верандой протекает река, по ней плывут арабские парусники с Персидского залива. Люди здесь мягкие и дружелюбные. Правительственные чиновники так же тупы, как большинство чиновников в большинстве стран. Ходил на коктейль, а верней на виски к генерал-губернатору. Дамы сидели полукругом в центре гостиной. Каждая вновь прибывшая обменивалась рукопожатием с каждой из присутствующих, после чего присоединялась к мужчинам на веранде. Точно как в Голливуде – вот только пить здешним дамам было нечего. Повсюду сотни барочных церквей – похоже на Мексику с той лишь разницей, что скульптуры здесь не со свирепыми лицами, а с кроткими и радушными.

…Повстречал паломников из Читтагонга, рассказал им, что там похоронен мой дед. Обещали, что разыщут его могилу и помолятся за упокой его души.

Индусы необычайно радушны. В первый же день утром, когда я брился, появился местный чиновник со словами: «Все жители Гоа спрашивают, как вы спали». Плохо только одно: дьявольский шум в гостинице, которая еще достраивается. Шум такой, что даже читать невозможно. Я, впрочем, почти весь день отсутствую.

Как же мне тебя жаль – сидишь в своем ледяном доме.

Индусы почитают коров ничуть не меньше, чем ты.

С любовью, Ивлин.

* * *

Лоре Во

5 января 1953 Мисор

Дорогая моя Лора,

Индия похожа на Стинкерс. По садам, поедая цветы, бродят коровы. Низшие классы называют меня «master»[157]157
  «Хозяин» (англ.).


[Закрыть], что для меня вполне привычно. Все воскресенье проскучал в Бангалоре. За обедом угостил кьянти двух итальянских иезуитов. Пришли в неописуемый восторг. Один из них сказал: «Когда я сегодня утром ходил к мессе, мог ли я думать, что за обедом буду пить кьянти!» И то сказать, не об этом надо было думать.

В баре повстречал англичанина. Сказал ему, что приехал посмотреть на храмы. «Индуистская религия, – говорит, – сплошной секс. И обратите внимание, для них секс вовсе не отвратителен, не то что для нас с вами. Они считают его прекрасным».

Сегодня ездил в Серингапатам – о нем ты можешь узнать, если изучишь историю Албемарл-хаус. Дворец султанов Типу как две капли воды похож на «Павильон» в Брайтоне; посмотрел – и меня потянуло домой.

Завтра поеду бог весть куда смотреть скульптуру. Очень утомительно и дорого. Потом планирую податься еще дальше на юг в Мадуру, а оттуда – в Бомбей и домой.

Престарелый индус сбрил мне усы. А также состриг почти все волосы, потом стиснул мой лысый череп обеими руками и постарался его раздавить, после чего сделал попытку сломать мне шею и больно сдавил руки. По всей вероятности, все это входит в процесс, именуемый «стрижка» в этой экзотической стране.

Все здешние женщины очаровательно одеты, они столь женственны, что всем европейкам впору стать лесбиянками. У мужчин же вид, как правило, пренелепый. Единственно достойные люди – здешняя прислуга.

Боюсь, что в Бангалоре я повел себя невежливо: местный чиновник пришел меня приветствовать и отвел в похожий на дворец гостевой дом для почетных гостей, но дом показался мне неуютным, и я съехал. <…>

Индийские отели по-своему роскошны. Одноместный – по нашим понятиям – номер состоит из трех комнат и ванной. Кормят отменно. Выпивка стоит так дорого, что впору ввести Сухой закон.

С любовью, И.

* * *

Нэнси Митфорд

17 сентября 1953 Пирс-Корт

Дорогая Нэнси,

какая же Вы странная девушка! Ваш magnum opus завершен, и Вы не радуетесь. Мне бы так. И Вы не нуждаетесь в деньгах? А вот мои дети голодают, одежда моя в лохмотьях и сваливается с моего исхудавшего тела. Вам бы на улице танцевать, а не греться на солнышке. Солнце – опаснейший враг рода человеческого. В цивилизованные времена все от него прятались. О да, я знаю, Вы мне на это скажете, что Людовик XIV лежал нагишом на крыше Версальского дворца в окружении обнаженных кардиналов и герцогинь, – но я Вам не поверю. <…>

Что Вам известно про Бельгию? Собираюсь взять Лору с собой, дабы лишить ее удовольствия собирать традиционный осенний урожай. Бельгийцы по-прежнему к нам расположены, я правильно понимаю? В мире осталось немного мест, где англичан не побивают каменьями. Что, бельгийцы и в самом деле позорно повели себя со своим королем? Мне про них мало что известно. У них, кажется, имеются недурные картины, не правда ли?

Читаю толстенную биографию Диккенса, автор, конечно же, американский профессор[158]158
  Эдгар Джонсон «Чарльз Диккенс» (1953).


[Закрыть]. Подробнейшим образом описывает каждую котлетку, которую классик съел, каждую речь, которую он произнес на всех без исключения банкетах. Вы знали, что это был совершенно непереносимый человек?

Школьные каникулы были мучительны, но, по счастью, они близятся к завершению.

С тех пор как Вы видели меня последний раз, я сильно похудел. И, пожалуй, похорошел.

С любовью, И.

* * *

Редактору «Дейли мейл»

Вторник, 24 ноября 1953 Клуб «Сент-Джеймс»

П. Г. Вудхауз

Мистер Иддон задает вопрос: «Помните Вудхауза?» («Дейли мейл», 11 ноября). Ответ от истинных любителей художественной литературы: «Да. Каждую его книгу мы ждем с нетерпением и постоянно перечитываем его великолепные произведения».

Далее мистер Иддон пишет: «В моем архиве имеется его „объяснительное письмо“». Насколько я понимаю, речь идет об абсолютно удовлетворительном ответе мистера Вудхауза на нападки, которые затрагивают его честь и касаются его поведения во время войны[159]159
  Во время войны П. Г. Вудхауз, будучи интернирован в Германию, выступал по берлинскому радио. Подробнее об этом см.: Литературный гид: Дело Вудхауза // Иностранная литература. 2012. № 12. С. 4–137.


[Закрыть]. Мистер Иддон ставит словосочетание «объяснительное письмо» в кавычки и этим дает понять, что объяснения мистера Вудхауза подозрительны. Но поскольку это письмо стало сейчас общественным достоянием и более в архиве мистера Иддона не скрывается, эти издевательские кавычки (если мистер Иддон имел в виду издевательство) лишены всякого смысла.

Теперь, когда мистер Вудхауз опубликовал, наконец, истинные факты своего дела, Би-би-си следовало бы пригласить инициатора нападок на Вудхауза, чтобы тот принес свои извинения одному из самых блестящих из ныне здравствующих английских стилистов.

Ивлин Во.

* * *

Лоре Во

3 февраля 1954 Мыс Святого Викентия

Дорогая, как жаль, что тебя со мной нет. Когда доберусь до Кенди, приеду быстро. Ревматизм мой гораздо лучше. Сегодня 3 февраля, а мы еще не вошли в Средиземное море. Голова прояснилась, но еще слаба. Теперь совершенно ясно, что я уже полгода травлюсь хлоралом, и мое безделье, возможно, продлится и после того, как кончится недомогание. Вернусь домой и какое-то время буду вести полубезумное существование. Россетти из-за хлорала в пятьдесят лет предпринял попытку самоубийства, приведшую к частичному параличу и слепоте. Мы всего этого избежим. Даже в таком письме мне трудно соединять слова в предложения. Снотворное я не принимаю уже третью ночь, отчего сплю урывками и часто просыпаюсь. Поэтому хорошо, что я нахожусь в одиночестве, – ты не в счет, разумеется. Когда просыпаюсь – а происходит это раз двадцать-тридцать за ночь, – смотрю на соседнюю кровать и огорчаюсь, что тебя нет рядом. Что удивительно, ведь спим мы в разных комнатах.

Пароход комфортабельным не назовешь, да и кормить могли бы сытнее – хорошо, что аппетита нет. Пассажиров немного, люди в основном приятные. Хуже всего – шум в моей каюте. Такое впечатление, что через нее проходят все трубы и вентиляционные решетки. Из соседней каюты до меня доносятся передачи третьей радиопрограммы, и двое едва слышно называют мое имя, отчего у меня развивается мп [мания преследования], и тогда начинает казаться, что обо мне шепчутся и другие пассажиры[160]160
  Во время путешествия на Цейлон у писателя, страдавшего бессонницей, из-за неумеренных доз барбитуратов и злоупотребления алкоголем возникали проблемы с психикой (ему мерещились голоса, ведущие с ним непрерывные разговоры, полные угроз и оскорблений). Избавиться от наваждения помогла литература: пережитое послужило сюжетной основой романа «Испытание Гилберта Пинфолда» (1957).


[Закрыть]. Если привычная сельская жизнь на свежем воздухе не сотворит чуда, пойду к психиатру. Но сейчас мне хочется только одного – поскорей вернуться к тебе.

Ивлин.

* * *

Лоре Во

8 февраля 1954 Отель «Континенталь-Савой», Каир

Дорогая Лора,

вчера в Порт-Саиде получил от тебя два письма. Радости моей не было предела. Мне каждый день тебя ужасно не хватает, и я решил, что больше без тебя никогда никуда не поеду. Твои молитвы очень помогли мне в трудное время. Как видно, я отравился гораздо сильнее, чем думал. Потом, когда начал приходить в себя, обнаружил, что стал жертвой телепатического эксперимента и почувствовал, что схожу с ума. Когда вернусь, все тебе расскажу. После всего случившегося начинаю верить в черный ящик Дианы Олдридж.

Сейчас жду самолета в Коломбо. Там за работу не сяду. Главное сейчас – поправиться. В деньгах у нас недостатка нет, и забивать себе голову работой пока не буду. Здоровье – прежде всего.

Шарж Уильяма Хьюисона

Бедная, у тебя ведь жуткий холод. Скоро будем мерзнуть вместе. Не помню, что я писал тебе на пароходе и писал ли вообще. Большую часть времени я пребывал в полубреду, а потому, что бы я там тебе ни писал, не придавай этому значения – кроме нежной любви. Сейчас спать стал, пожалуй, лучше и крепче. И есть тоже стал понемногу, на пароходе же кусок в рот не лез. Рука больше не трясется, проклятая телепатия прервалась – как знать, может, еще вернется. Пожалуйста, не волнуйся из-за слова «телепатия». Я знаю, выглядит это, как острая мп, но видения меня преследуют, уверяю тебя. Полумесмеризм, который изобрели экзистенциалисты, тревожнее всего, когда он является больному без всякого предупреждения и объяснения.

Шлю тебе, дорогая Лора, уверения в нежной любови. Напишу из Коломбо. Объясни детям, что я им не писал, так как был нездоров.

Прилечу, как только дома будет летная погода.

И.

* * *

Нэнси Митфорд

5 мая 1954 Пирс-Корт

Дорогая Нэнси,

у меня хорошие, нет, великолепные новости: все мои дети наконец-то разъехались по своим школам и колледжам. Моя противоестественная страсть ко второй дочери поубавилась, и теперь все мои дети антипатичны мне одинаково. С детьми, как с зачатием: удовольствие мимолетно, поза смехотворна, расходы непомерны. <…>

Сомневаюсь, чтобы Москва показалась Вам похожей на Нью-Йорк. Наглые выходки местных жителей Вам, во всяком случае, не грозят. В Москве нет телефонов, приглашений, философских рассуждений таксистов и лифтеров, интервью, собирателей автографов и т. д. – всего того, чем отвратителен Нью-Йорк. В Москву Вас приглашают, исключительно чтобы скрасить одиночество дипломатов и рассказывать им сплетни о свободном, ха-ха, мире. <…>

Хочется надеяться, в Москву Вы поедете не одна. С тех пор как по дороге на Цейлон я лишился рассудка, я принял решение никогда никуда не ездить без сопровождения. <…>

* * *

П. Г. Вудхаузу

29 декабря 1954 Пирс-Корт

Дорогой доктор Вудхауз[161]161
  В 1939 г. Вудхауз стал почетным доктором литературы Оксфордского университета.


[Закрыть],

четверть века назад случилось непоправимое: Эдит Ситуэлл спустилась ко мне с небес, подобно благостному орлу, и сказала: «Мистер Во, Вы можете называть меня Эдит». После чего я пять лет не смел к ней обращаться. Вот и к Вам, мой дорогой и почитаемый мастер, я не могу обратиться «Дорогой Плам», но Ваша открытка необычайно меня порадовала.

Надеюсь, Рождество у Вас было более веселое, чем у нас. В нашем доме свирепствовал грипп, не очень тяжелый, но обременительный, и мрак рассеивался лишь тогда, когда «Дживз и феодальный дух» переходил от одного больного к другому.

В этом году в Америку приеду вряд ли. Эту страну имеет смысл посещать, когда тебе сопутствует успех, моя же книга, которую я только что дописал[162]162
  Трилогия «Меч почета».


[Закрыть], рассчитана исключительно на внутреннее – островное – пользование. Есть ли надежда увидеть Вас в Англии?

Глубоко уважающий Вас Ивлин Во.

* * *

Грэму Грину

5 декабря 1955 Пирс-Корт

Дорогой Грэм,

огромное спасибо за «Тихого американца». Я уже с восхищением роман прочитал и даже его отрецензировал[163]163
  Рецензия на «Тихого американца» была напечатана в газете «Санди Таймс» (Sunday Times. 1955. December 4, р. 4).


[Закрыть]; скоро Ваш архив пополнится еще одной журнальной вырезкой. Боюсь, мне не удалось скрыть отвращение к Фаулеру. Какой же он все-таки негодяй! Надеюсь, однако, что я дал понять: Ваша книга первоклассна. <…>

* * *

Маргарет Во

Март 1957 Кум-Флори-Хаус[164]164
  С 1956 г. и до конца жизни И. Во живет в доме Кум-Флори, в графстве Сомерсет, в 20 милях от Пикстона, дома родителей Лоры.


[Закрыть].

Грустная история

Жила-была одна прескверная маленькая девочка. У нее было плоскостопие, круглые плечи, и она грызла ногти. Многие принимали ее за свинку. Но добрый папочка очень любил ее, и вот однажды, когда он радовался жизни в клубе «Уайт», от нее пришло письмо, в котором она просила его вернуться домой. Так он и поступил. Но когда он приехал, в доме толпились рабочие, и было очень неуютно, и тогда похожая на свинку дочка сказала, что жить будет со своими тетками, и бабушкой, и двоюродными братьями и сестрами, а не со своим бескорыстным папочкой. Он ужасно обиделся, но любил ее по-прежнему.

И вот настало время, когда у этой прескверной девчонки не осталось ни теток, ни бабушки, ни двоюродной сестры, и ей пришлось играть с такими же девочками-свинками, как она сама. И тогда она написала красивое стихотворение, в котором просила отца навестить ее. Стихотворение отцу очень понравилось, ему очень хотелось повидать дочь, да вот беда: он познакомился с бедным, больным, совсем одиноким священником и обещал, что отвезет этого святого человека на море далеко-далеко отсюда. И вот в Пепельную среду он едет туда и останавливается в Торки, в отеле «Империал», за много миль от Аскота, где бы он с куда большим удовольствием проводил время со своими любимыми дочерьми.

Мораль. Лови момент, пока твой папа куда-нибудь не уехал. Другие люди, у кого не осталось в живых ни теток, ни бабушек, ни двоюродных братьев и сестер, нуждаются в его обществе больше, чем свинки.