Текст книги "Полное собрание рассказов"
Автор книги: Ивлин Во
Жанр:
Классическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Ивлин Во
Полное собрание рассказов
РАВНОВЕСИЕ
Рассказ о добрых старых временах широких брюк и джемперов с воротником-стойкой
© Перевод. Д. Вознякевич, 2011
Вступление
– Знаете, я не смогупрочесть свою характеристику Адама. То, что я написал, недоброжелательно.
– О, Бэзил, ты должен.
– Пожалуйста, Бэзил.
Так происходило всякий раз, когда Бэзил играл в словесные игры.
– Нет, не могу, смотрите, листок весь измят.
– О, Бэзил, дорогой, прочти.
– Бэзил, пожалуйста.
– Бэзил, ты должен.
– Нет-нет. Имогена разозлится на меня.
– Нет, не разозлится. Правда, Имогена?
– Имогена, скажи ему, что не будешь злиться.
– Бэзил, прочти,пожалуйста.
– Ладно, если обещаете, что не возненавидите меня.
И он разглядел листок бумаги.
– Цветок – Кактус.
– Выпивка – Ром.
– Ткань – Байка.
– Мебель – Конь-Качалка.
– Еда – Оленина.
– Адрес – Дублин.
– И Животное – Боа-констриктор.
– О, Бэзил, просто чудесно.
– Бедняга Адам, я никогда не думал о нем как о дублинце. Разумеется, это превосходно.
– Почему Кактус?
– Совершенно фаллический, дорогая, и колючий.
– И такие вульгарные цветы.
– Боа-констриктор – это блестяще.
– Да, конечно, его пищеварение.
– И не может жалить, только стискивает.
– И гипнотизирует кроликов.
– Я должен нарисовать Адама, гипнотизирующего кролика. – Потом: – Имогена, неужели ты уходишь?
– Мне необходимо. Я ужасно хочу спать. Не напивайся и не буди меня, ладно?
– Имогена, ты злишьсяна меня.
– Дорогой, я слишком устала, чтобы на кого-то злиться. Доброй ночи.
Дверь закрывается.
– Дорогой, она вне себя.
– Я знал, что так и будет, не нужно было принуждать меня к чтению.
– По-моему, она весь вечер вела себя очень странно.
– Она сказала мне, что обедала с Адамом перед тем, как ехать сюда.
– Наверно, переела. С Адамом всегда переедаешь, ты не находишь?
– Просто либидо.
– Но, знаете, я все равно горжусь этой характеристикой. Интересно, почему никто из нас не подумал раньше о Дублине.
– Бэзил, как думаешь, могвправду быть у Имогены романс Адамом?
Обстоятельства
ПРИМЕЧАНИЕ. Гледис и Ада – кухарка и горничная из небольшого дома в Эрлз-Корте и говорят соответствующим образом.
Разговоры в фильме взяты бывалым кинозрителем из жестов актеров; только те фразы, что написаны заглавными буквами, являются настоящими «титрами».
КЛУБ «ВАСИЛИСК», ПОЛОВИНА ТРЕТЬЕГО НОЧИ ЦЕНТР НОЧНОЙ ЖИЗНИ ЛОНДОНА
«Рисованный титр» представляет собой изображение бутылки шампанского, бокалов и комической маски – или она зевает?
– О, Гледис, уже началось; так и знала, что мы опоздаем.
– Ничего, дорогая, я вижу проход. Послушай… Извините. Подумала, что это место свободно, правда.
Эротическое хихиканье и легкая борьба.
– Убери руки, дай пройти, нахальный мальчишка.
– Гледис, вот два места.
– Ну и ну – хотел посадить меня себе на колени.
– Иди сюда. Слушай, Гледис, что это за картина? Комедия?
Экран почти совсем темный, словно пленка при съемке сильно передержана. В мерцающем, но ярком освещении появляется большая толпа, люди танцуют, разговаривают, едят.
– Нет, Ада, это молния. По-моему, это буря в пустыне. Я недавно смотрела такую картину вместе с Фредом.
ВСЕ ЛЮБЯТ МОЮ ДЕВУШКУ
Крупным планом – голова девушки.
– Это его девушка. Вот увидишь.
Это довольно красивая голова, коротко остриженная, величественно сидящая на шее. Зритель едва начинает оценивать ее изящную лепку – скверная пленка не дает ясного впечатления о ней, – как голова исчезает и вместо нее появляется полный пожилой мужчина, играющий на саксофоне. Фильм становится непонятным – в духе более современных киностудий на континенте: саксофонист стал центром какого-то водоворота; лица появляются и исчезают; фрагментарные титры пропадают раньше, чем их успевают прочесть.
– Ну, это, по-моему, дурость.
На более дорогих местах голос с кембриджским акцентом произносит:
– Экспрессионизмус.
Гледис толкает локтем Аду и говорит:
– Иностранец.
После нескольких смен перспективы фокус неожиданно становится стереоскопически четким. Девушка сидит за столом, подавшись к молодому человеку, который подносит огонек к ее сигарете. Трое или четверо других подходят и садятся за стол. Все они в вечерних платьях.
– Нет, Ада, это не комедия, это светская жизнь.
– Светская жизнь тоже иногда бывает комичной. Вот увидишь.
Девушка говорит, что ей нужно уйти.
– Адам, я должна. Мама думает, я пошла в театр с тобой и с твоей матерью. Не представляю, что произойдет, если она обнаружит, что меня нет дома.
Все оплачивают счета и расходятся.
– Слушай, Гледис, по-моему, он слегка перебрал, так ведь?
Герой с героиней уезжают в такси.
На середине Понт-стрит героиня останавливает машину.
– Адам, ближе подъезжать не надо. Леди Р. услышит.
– Доброй ночи, дорогая Имогена.
– Доброй ночи, Адам.
Она колеблется несколько секунд, потом целует его.
Адам уезжает в такси.
Крупным планом – Адам. Это молодой человек лет двадцати двух, чисто выбритый, с густыми черными волосами. Он выглядит таким печальным, что даже Ада расстраивается.
Может это быть смешным?
– Бестер Китон [1]1
Американский комик немого кино.
[Закрыть] иногда выглядит печальным – разве нет?
Ада успокаивается.
Бестер Китон выглядит печальным; Бестер Китон смешон. Адам выглядит печальным; Адам смешон. Что может быть яснее?
Такси останавливается, Адам расплачивается с водителем. Водитель желает ему доброй ночи, уезжает и скрывается в темноте. Адам отпирает парадную дверь.
По пути к лестнице он берет со стола в вестибюле письма – это два счета и приглашение на танцы.
Адам входит в свою комнату, раздевается, садится и с жалким видом смотрится в зеркало. Потом ложится в постель. Боится выключить свет, так как знает, что тогда комната завертится вокруг него; должно быть, думает об Имогене, пока не трезвеет.
Экран становится темнее. Комната начинает кружиться, потом останавливается. Темнеет все больше. Оркестр негромко играет первые такты песенки «Все любят мою девушку». Становится совсем темно.
Крупным планом героиня.
Крупным планом спящий герой.
Изображение исчезает.
СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО, 8.30
Герой все еще спит. Электрический свет по-прежнему не погашен.
Входит неприятного вида служанка, выключает свет, поднимает шторы.
Адам просыпается.
– Доброе утро, Парсонс.
– Доброе утро, сэр.
– Ванная свободна?
– Кажется, мисс Джейн только что пошла туда.
Служанка поднимает с пола вечернюю одежду Адама.
Адам снова ложится и размышляет над вопросом, не умываться или не занять хорошего места в студии.
Мисс Джейн в ванной.
Адам решает встать.
Утомленный, но не желающий спать Адам одевается. Спускается к завтраку.
– Гледис, это не может быть светской жизнью, они не едят грейпфруты.
– И дом очень маленький.
– И дворецкого нет.
– Смотри, вот его маленькая старая матушка. В конце она исправит его. Вот увидишь.
– Да и одежда совсем не модная, вот что я скажу.
– Ну, если это не комедия, и не убийство, и не светская жизнь, то что?
– Может, еще будет убийство.
– По-моему, это дурость, вот что я скажу.
– Смотри-смотри, он получил приглашение на танцы от графини.
– Не понимаю я этой картины.
Приглашение от графини.
– Ада, там даже корона пэров.
Маленькая старая матушка наливает Адаму чаю и говорит, что прочла в утреннем выпуске «Таймс» о смерти его друга; когда он попил чаю и поел рыбы, выпроваживает его из дома.
Адам подходит к перекрестку и садится в автобус. Видно, что это окрестности Риджентс-парка.
ЦЕНТР ЛАТИНСКОГО КВАРТАЛА ЛОНДОНА. ШКОЛА ИСКУССТВ МОЛТБИ
Продюсерам стоило немалых трудов создать нужную атмосферу. Когда Адам входит в студию на верхнем этаже, она уже заполнена студентами. Работа еще не началась, но идут оживленные приготовления. Молодая женщина в халате – больше похожая на хористку, чем на художницу, – сильно пачкается, очищая палитру; другая неподалеку устанавливает мольберт; третья чинит карандаш; четвертая курит сигарету в длинном мундштуке. Молодой человек, тоже в халате, держит рисунок на расстоянии вытянутой руки и хвалит его, чуть склонив набок голову; другой, со взъерошенными волосами, не соглашается с ним. Старый мистер Молтби, вдохновенный человек в старом шелковом халате, говорит плачущей студентке, что, если она пропустит еще одно занятие по композиции, он попросит ее оставить школу. Мисс Филбрик, секретарша, прерывает спор двух молодых людей, напоминает им, что оба не внесли плату за месяц обучения. Девушка, которая устанавливала мольберт, пытается одолжить немного фиксатива; девушка с длинным мундштуком идет ей навстречу. Мистер Молтби жалуется на твердость нынешнего древесного угля. Ну чем не Латинский квартал?
Декорации тоже добросовестно спланированы. Стены увешаны горшками, мисками и картинами – последние представляют собой главным образом серию обнаженных, полноватых женщин, которую юный мистер Молтби не смог продать. В дальнем конце над помостом висит очень темный скелет.
– Слушай, Гледис, мы увидим его натурщиц?
– Ну, Ада, ты даешь.
Адам входит и идет к доске, на которой висит план размещения мольбертов; девушка, которая одалживала фиксатив, подходит к нему, продолжая курить.
– ДАУЭР, РЯДОМ СО МНОЙ ЕСТЬ СВОБОДНОЕ МЕСТО, ПОШЛИ ТУДА.
Девушка крупным планом.
– Она влюблена в него.
Адам крупным планом.
– А он в нее нет. Так ведь, Ада?
Место, на которое указывает девушка, превосходное, во втором ряду; другое находится рядом с печью. Напротив этого места Адам пишет свои инициалы.
– ИЗВИНИ, СВЕТ С ТВОЕГО МЕСТА БЕСПОКОИТ МЕНЯ. ОЧЕНЬ МАЛО ТЕНЕЙ – ТЫ НЕ НАХОДИШЬ?
Девушка не обескуражена; она закуривает новую сигарету.
– Я ВИДЕЛА ТЕБЯ ВЧЕРА ВЕЧЕРОМ В «ВАСИЛИСКЕ» – ТОЛЬКО ТЫ НЕ ВИДЕЛ МЕНЯ.
– В «ВАСИЛИСКЕ», ВЧЕРА ВЕЧЕРОМ? АХ ДА… КАКАЯ ЖАЛОСТЬ!
– ЧТО ЗА ЛЮДИ ТАМ БЫЛИ С ТОБОЙ?
– А, НЕ ЗНАЮ, КТО ОНИ.
Адам делает движение, словно собираясь уйти.
– ЧТО ТАМ БЫЛА ЗА ДЕВУШКА, С КОТОРОЙ ТЫ МНОГО ТАНЦЕВАЛ, – ХОРОШЕНЬКАЯ, БЕЛОКУРАЯ, В ЧЕРНОМ?
– О, ТЫ ЕЕ НЕ ЗНАЕШЬ? ТЕБЕ НУЖНО КАК-НИБУДЬ С НЕЙ ПОЗНАКОМИТЬСЯ. ПОСЛУШАЙ, Я ОЧЕНЬ ИЗВИНЯЮСЬ, НО МНЕ НУЖНО СПУСТИТЬСЯ, ВЗЯТЬ БУМАГИ У МИСС ФИЛБРИК.
– МОГУ ОДОЛЖИТЬ ТЕБЕ.
Но Адам уже ушел.
Ада говорит:
– В этой картине слишком много разговоров, а, Гледис?
Голос с кембриджским акцентом что-то произносит об «удалении титров».
ОДНА ИЗ НЕУДАЧНИЦ В ЖИЗНИ
Входит молодая женщина в наброшенном халате, впереди нее идет юный мистер Молтби.
– Натурщица – вот увидишь.
Она слегка простужена и сморкается в крохотный носовой платочек, который комкает в руке; поднимается на помост и неуклюже садится. Юный мистер Молтби приветливо кивает тем ученикам, кто привлекает его внимание; его привлекает девушка, которая разговаривала с Адамом; он улыбается.
– Он влюблен в нее.
Она отвечает теплой улыбкой.
Юный мистер Молтби шурует в печи, слегка открывает верхний световой люк, потом поворачивается к натурщице; та сбрасывает халат и вешает его на спинку стула.
– Ада, смотри!
– Ну и ну.
Молодой человек из Кембриджа без конца говорит о Матиссе, словно хорошо знаком с этой темой. Он очень заинтригован.
Женщина обнажила вялое розовое тело с коротковатыми ногами и красными локтями; как у большинства профессиональных натурщиц, пальцы ногу нее шишковатые, уродливые. Юный мистер Молтби ставит ее на стул и придает ей установленную для школы искусств позу. Класс принимается за работу.
Адам возвращается с несколькими листами бумаги и приспосабливает их на мольберте. Потом стоит и смотрит на натурщицу, не проводя ни единой линии.
– Он влюблен в нее. – Однако на сей раз объяснение Ады ошибочно.
Потом начинает набрасывать основные контуры позы.
Он работает пять-шесть минут, жар от печи становится просто-таки невыносимым. К нему подходит сзади, выдыхая дым, старый мистер Молтби.
– Скомпоновал рисунок? Где у тебя центр? Где будет ступня? Где верхняя часть головы?
Адам не скомпоновал, поэтому раздраженно все стирает и начинает заново.
Тем временем между юным мистером Молтби и влюбленной в Адама девушкой идет оживленный флирт. Он наклоняется и указывает ей ошибки; его рука лежит на ее плече; на ней джемпер с глубоким вырезом; он водит большим пальцем по ее шее; она признательно изгибается. Он берет у нее уголь и начинает рисовать в углу ее листа; ее волосы касаются его щеки; оба не обращают никакого внимания на то, что он рисует.
– Эти богемцы не занимаются делом, а, Гледис?
Адам за полчаса трижды стирает свой рисунок. Всякий раз, когда он начинает интересоваться какой-то конкретной комбинацией форм, натурщица подносит к носу платочек и после каждого сморкания слегка меняет позу. Антрацитовая печь пышет жаром; он работает еще полчаса.
ОДИННАДЦАТЬ ЧАСОВ. ПЕРЕРЫВ
Большинство девушек закуривают сигареты; мужчины, число которых увеличилось из-за пришедших с опозданием, начинают собираться отдельно от них в углу. Один из них читает журнал «Студио». Адам закуривает трубку и, отойдя назад, с отвращением смотрит на свой рисунок.
Крупный план – рисунок Адама. Он очень неплох. В сущности, гораздо лучше всех остальных; один будет лучше в конце недели, но пока что он представляет собой измерения и геометрические фигуры. Автор его не имеет понятия, что натурщица отдыхает, – занят вычислением в уголке листа средней части ее тела.
Адам выходит к лестнице, на которой стоят женщины из нижней студии и едят принесенные в пакетах булочки. Возвращается обратно в студию.
Девушка, которой юный мистер Молтби давал указания, подходит к нему и смотрит на его рисунок.
– Как будто сделан с похмелья.
Именно эти слова юный мистер Молтби сказал о ее рисунке.
Натурщица вновь принимает свою позу с небольшими отличиями; бумажные пакеты убраны, трубки выколочены; многообещающий студент вычисляет площадь прямоугольника.
Сцена меняется.
ПОНТ-СТРИТ, 158. ЛОНДОНСКИЙ ДОМ МИСТЕРА ЧАРЛЗА И ЛЕДИ РОЗМАРИ КВЕСТ
Открывается интерьер, в котором продюсеры наконец-то сделали попытку удовлетворить социальные ожидания Гледис и Ады. Правда, там очень мало мрамора, нет лакеев в пудреных париках и бриджах, но все же есть несомненное великолепие в высоких комнатах, мебели Луиса Сейза, и здесь естьлакей. Молодой человек из Кембриджа оценивает доход этой семьи в шесть тысяч в год, догадка обоснованная, хотя и несколько щедрая. В глубине видна коллекция лиможского фарфора леди Розмари.
Наверху в своей спальне Имогена Квест звонит по телефону.
– Ада, какое замечательное кимоно.
Мисс Филбрик входит в верхнюю студию, где Адам наконец начинает проявлять какой-то интерес к своему рисунку.
– МИСТЕР ДАУЭР, МИСС КВЕСТ ХОЧЕТ ПОГОВОРИТЬ С ВАМИ ПО ТЕЛЕФОНУ. Я сказала ей, что по правилам студентам запрещается пользоваться телефоном за исключением обеденного часа. – Мисс Филбрик и старый мистер Молтби вечно ведут жалкую игру, делая вид, будто существует какой-то свод правил, который все обязаны соблюдать. – Но она говорит, это очень важно. Будьте добры, попросите своих друзей не звонить вам в утренние часы.
Адам кладет уголь и идет за ней в контору.
Над телефонным аппаратом висит уведомление, написанное печатными буквами, выводить которые бедная мисс Филбрик научилась в вечерней школе на Саутгемптон-роу:
«В рабочие часы студентам запрещается пользоваться телефоном».
– Доброе утро, Имогена.
…Да, вполне благополучно – только очень устал.
…Имогена, не могу – прежде всего у меня нет денег.
…Нет, и ты не можешь себе позволить. Да и все равно сегодня я ужинаю с леди Р. Тогда и можешь сказать мне, верно?
…Кто живет там?
…Не этот отвратительный Бэзил Хай?
…Да, пожалуй, он такой.
…Я иногда встречался с ним в Оксфорде.
…ЛАДНО, ЕСЛИ ТЫ УВЕРЕНА, ЧТО СМОЖЕШЬ РАСПЛАТИТЬСЯ, Я ПОЙДУ С ТОБОЙ НА ОБЕД.
…ПОЧЕМУ ТУДА? ТАМ УЖАСНО ДОРОГО.
…БИФШТЕКС ПО-ТАТАРСКИ – ЭТО ЧТО?
Голос с кембриджским акцентом объясняет:
– Это сырой фарш с оливками, каперсами и прочим.
…Дорогая, ты превратишься в оборотня.
…Мне бы понравилось.
…Да, кажется, становлюсь болезненно впечатлительным.
…Эгоистка. Пожалуйста, не опаздывай – у меня есть всего сорок пять минут.
…До свиданья, Имогена.
Мисс Филбрик слышит эту часть запретного разговора.
Адам возвращается в студию и проводит несколько жирных, невпечатляющих линий.
Он стирает их, но они грязно виднеются в порах бумаги. Разрывает рисунок; старый мистер Молтби протестует; юный мистер Молтби объясняет девушке строение ступни, не поднимая взгляда.
Адам принимается задругой рисунок.
Крупным планом рисунок Адама.
– Он думает о ней. – Непогрешимая Ада!
– Эти картины были бы намного убедительнее, если б брали хороших рисовальщиков делать рисунки за героя, тебе не кажется?
Браво, культурная буржуазия!
ДВЕНАДЦАТЬ ЧАСОВ
Повторение того же, что было в одиннадцать.
Многообещающий студент вычисляет соотношение двух кубов. Девушка, которая изучала строение ступни, подходит к нему и смотрит через его плечо; он сильно вздрагивает и сбивается со счета.
Адам берет шляпу, трость и выходит. Адам в автобусе.
Адам разглядывает Пуссена в Национальной галерее.
Крупным планом Адам, разглядывающий Пуссена.
– Он думает о ней.
Часы церкви Святого Мартина В Полях бьют час. Адам выходит из Национальной галереи.
ДЕСЯТЬ МИНУТ ВТОРОГО. ОБЕДЕННЫЙ ЗАЛ РЕСТОРАНА «DE LA TOUR DE FORCE»
Входит Адам, осматривается, но Имогена, как он и ожидал, еще не появилась. Садится за столик, накрытый на двоих, и ждет.
Хотя «Tour de Force» находится не в Сохо, публика там наполовину многонациональная, наполовину театральная, что Ада именует одним словом «богемцы». Столики расположены далеко друг от друга, вина превосходные, хотя и очень дорогие.
Адам заказывает шерри и ждет, поглядывая то на дверь, в которую войдет Имогена, то на известного адвоката по политическим делам, который за соседним столиком старается развлечь скучающего, изысканно-красивого молодого человека восемнадцати лет.
БЕЗ ЧЕТВЕРТИ ДВА
Входит Имогена.
Люди за другими столиками говорят:
– Смотрите, вот Имогена Квест. Не могу понять, что люди находят в ней, а вы?
Или же:
– Интересно, кто это. Привлекательная, правда?
– Дорогой, я очень опоздала. Извини. Я провела совершенноужасное утро – ходила по магазинам с леди Р.
Она садится за столик.
– Тебе не нужно спешить обратно в школу, правда? Дело в том, что я больше с тобой не увижусь. Случилось самое ужасное… Закажи обед, Адам. Я очень проголодалась. Хочу съесть бифштекс по-татарски, пить ничего не буду.
Адам заказывает обед.
– ЛЕДИ Р. ГОВОРИТ – Я ОЧЕНЬ ЧАСТО С ТОБОЙ ВИЖУСЬ. УЖАСНО, ПРАВДА?
Гледис наконец довольна. Ясно, о чем фильм: любви молодых противятся богатые родители.
Имогена отмахивается от тележки с закусками.
– У нас была жуткая сцена. Мать вошла в мою комнату, пока я еще лежала в постели, и стала выпытывать все о вчерашнем вечере. Очевидно, слышала, как я вошла. Адам, я не могу передать, какие ужасные вещи она о тебе говорила. Дорогой, до чегостранный обед – ты заказал все, что я терпеть не могу.
Адам пьет бульон.
– ВОТ ПОЧЕМУ ОНА ОТПРАВИЛА МЕНЯ ДНЕМ ЗА ПОКУПКАМИ. И леди Р. собирается серьезно поговорить с тобой сегодня вечером. Отправит Мэри и Эндрю, чтобы остаться наедине с тобой.Адам, неужели думаешь, что я буду все это есть? И ты не заказал себе ничего выпить.
Адам ест омлет. Имогена крошит хлеб и говорит ему:
– Но, мой дорогой, ты не должен ничего говорить против Бэзила, потому что я его просто обожаю, и у него очень красивая, очень вульгарная мать – ты прямо-таки полюбишь ее.
Подвозят бифштекс по-татарски и готовят на их глазах.
Крупный план: блюдо кровавого фарша; руки кладут туда неумеренное количество специй.
– Знаешь, Адам, кажется, я все-таки не хочу этого бифштекса. Он мне очень напоминает о Генри.
ПОЛОВИНА ТРЕТЬЕГО
Адам закончил обед.
– ТАК ЧТО ВИДИШЬ, ДОРОГОЙ, МЫ БОЛЬШЕ НИКОГДА, НИКОГДА, НИКОГДА НЕ ВСТРЕТИМСЯ – Я ИМЕЮ В ВИДУ, ПОДОБАЮЩИМ ОБРАЗОМ. Я говорю прямо-таки как леди Эр.
Имогена протягивает руку через стол и касается ладони Адама.
Крупный план: рука Адама, на мизинце кольцо с печаткой, на внутренней стороне большого пальца мазок краски. Рука Имогены – очень белая, с маникюром – движется по экрану и касается ее.
Гледис слегка всхлипывает.
– ТЫ НЕ ОЧЕНЬ ПРОТИВ-ПРАВДА, АДАМ?
Адам против – и очень. Он съел достаточно, чтобы стать совершенно сентиментальным.
Ресторан «De la Tour de Force» почти пуст. Адвокат по политическим делам ушел своим грешным путем; официанты стоят в беспокойстве.
Имогена оплачивает счет, они поднимаются, собираясь уходить.
– Адам, ты должен поехать на Юстонский вокзал проводить меня. Мы не можем расстаться так навсегда, правда? Ходжес встретит меня там с багажом.
Они садятся в такси.
Имогена берет Адама за руку, и они сидят так молча несколько минут.
Потом Адам наклоняется к ней, и они целуются.
Крупный план: Имогена и Адам целуются. В глазу у Адама слеза (находящая быстрый отклик у Ады и Гледис, они неудержимо всхлипывают).
Губы Имогены чуть приоткрыты.
– Как у «Венеры» Брондзино.
– ИМОГЕНА, ТЫ НИКОГДА ПО-НАСТОЯЩЕМУ НЕ ЛЮБИЛА МЕНЯ, ТАК ВЕДЬ? ИНАЧЕ НЕ УЕЗЖАЛА БЫ ТАК…
– РАЗВЕ Я НЕ ДАЛА ДОКАЗАТЕЛЬСТВА? Адам, дорогой, почему ты всегда задаешь такие нелепые вопросы? Разве не видишь, как все это невозможно? У нас всего минут пять езды до вокзала.
Они целуются снова.
Адам произносит:
– Чертова леди Эр.
Они приехали на вокзал.
Ходжес ждет их. Она позаботилась о багаже, о билетах, даже купила журналы; делать больше нечего.
Адам стоит рядом с Имогеной, ждет отправления поезда; она глядит в еженедельную газету.
– Взгляни на эту фотографию Сибил. Странная, правда? Интересно, где сделан снимок.
Поезд вот-вот тронется. Имогена входит в вагон и протягивает руку.
– До свиданья, дорогой. Ты придешь на танцы у матери в июне, правда? Я буду чувствовать себя несчастной, если не появишься. Может быть, встретимся еще до того. До свиданья.
Поезд отходит от станции.
Крупный план: Имогена в вагоне разглядывает странную фотографию Сибил.
Адам на платформе смотрит вслед поезду.
Затемнение.
– Ну, Ада, что скажешь об этом?
– Замечательно.
– Странно, что они никак не могут заставить героев и героинь разговаривать как леди и джентльмены – особенно в минуты волнения.
ЧЕТВЕРТЬ ЧАСА СПУСТЯ
Адам все еще на вокзале, бесцельно глядит на книжный киоск. На экране перед ним возникают разные виды.
Школа Молтби. Топящаяся антрацитом печь, натурщица, влюбчивая студентка («обольстительница»), студент-математик, собственный рисунок.
Ужин дома. Его отец, его мать, Парсонс, его сестра с глупым прыщавым лицом и тупой завистью ко всему, что Имогена делала, говорила и носила.
Ужин на Понт-стрит, рядом с леди Розмари.
Ужин в одиночестве в каком-то очень дешевом ресторанчике в Сохо. И в конце каждого вида одиночество и мысль об Имогене.
Крупный план: отчаяние Адама постепенно переходит в решимость.
Адам едет на автобусе к Ганноверским воротам.
Идет к своему дому.
Парсонс открывает дверь. Миссис Дауэр нет дома; мисс Джейн нет дома; нет, Адам не хочет чаю.
Комната Адама. Можно сказать, очаровательная: на верхнем этаже; за окнами деревья; в полнолуние слышно животных из зоопарка. Адам входит и запирает дверь.
Гледис уже догадывается.
– Ада, самоубийство.
– Да, но она появится вовремя, чтобы остановить его. Вот увидишь.
– Не будь так уверена. Странная это картина.
Адам подходит к письменному столу и достает из ящика для бумаг маленький синий флакончик.
– Что я тебе говорила? Яд.
– С какой легкостью люди в фильмах находят средства для самоубийства…
Адам ставит флакончик, достает лист бумаги, пишет.
– Последнее послание ей. Дает ей время прийти и спасти его. Вот увидишь.
Изящно написано.
Адам складывает лист, кладет в конверт, надписывает адрес.
Потом в неуверенности медлит.
Появляется видение.
Дверь комнаты Адама. Переодетая к ужину миссис Дауэр подходит к двери и стучит; стучит раз за разом и в испуге зовет мужа. Профессор Дауэр дергает дверь, потом трясет. Появляются Парсонс и Джейн. Спустя некоторое время дверь подается. Пока мистер Дауэр сражается с ней, волнение миссис Дауэр усиливается. Джейн тщетно пытается ее успокоить. Наконец все врываются в комнату. Сцена неописуемой вульгарности со слезами, истерикой, телефоном, полицией.
Крупный план: Адам выражает отвращение.
Другое видение.
Деревушка туземцев в Африке на кромке джунглей; из одной низкой тростниковой хижины выползает человек, голый и смертельно больной, позади него причитают жены. Ползет в джунгли, чтобы умереть в одиночестве.
– Господи, Гледис. Наставление.
Еще одно видение.
Рим времен Петрония. [3]3
Петроний Гай (?—66 н. э.) – римский писатель, автор романа «Сатирикон».
[Закрыть]Молодой патриций полулежит среди своих гостей. Продюсеры не пожалели усилий, чтобы создать атмосферу изысканной роскоши. Мраморные стены зала ярко освещены кострами сжигаемых христиан. Справа и слева мальчики-рабы несут жареных павлинов. В центре зала девушка-рабыня танцует перед кугуаром. Несколько гостей выходят в вомиториум. За павлинами следуют нерожденные поросята, тушенные в меду и начиненные трюфелями и соловьиными языками. Кугуар, охваченный внезапной страстью, бросается на девушку, валит на пол и придавливает лапой. Из-под когтей выступают капли крови. Она лежит на мраморе, глаза ее устремлены на хозяина в жуткой мольбе, но он играет с одним из рабов-мальчиков и не замечает ее. Еще несколько гостей выходят в вомиториум. Кугуар пожирает девушку. Наконец, когда пиршество в разгаре, вносят чашу из зеленого мрамора. Туда наливают исходящую паром ароматизированную воду. Хозяин опускает в нее руку, и негритянка, сидевшая на протяжении всего пира у его ложа на корточках, словно ангел смерти, выхватывает из набедренной повязки нож и глубоко вонзает ему в запястье. Вода в зеленом мраморе становится красной. Гости поднимаются и уходят; хозяин со сдержанной любезностью, хотя и не вставая с ложа, прощается с ними. Мальчики-рабы теснятся в углах, соприкасаясь голыми плечами. Движимая диким желанием, негритянка внезапно начинает целовать и кусать мертвеющую руку. Он вялым жестом прогоняет ее. Костры мучеников догорают, в конце концов в огромном зале остается лишь слабое мерцание. Запах стряпни выходит на террасу и исчезает в ночном воздухе. Кугуара можно обнаружить только по звуку – он вылизывает в темноте лапы.
Адам закуривает трубку и беспокойно постукивает уголком конверта о письменный стол. Положив флакончик в карман и отперев дверь, он подходит к книжным полкам и оглядывает их. Книжные полки Адама – это прямо-таки замечательная библиотека для человека его возраста и средств. Большинство книг представляет собой раритеты, многие искусно переплетены; есть также древние книги немалой ценности, которые время от времени дарил ему отец.
Адам складывает на пол самые лучшие.
КНИЖНЫЙ МАГАЗИН МИСТЕРА МАКАССОРА
Книжный магазин мистера Макассора напоминает личную библиотеку престарелого неметодичного ученого. Книги повсюду: на стенных полках, на полу, на мебели, – словно он их выложил, потом его отвлекли и он тут же забыл о них. Первые издания, ранние иллюстрированные книги спрятаны среди проповедей и календарей высшего общества, и серьезному авантюристу их не найти. Мистер Макассор старательно прячет свои сокровища.
Пожилой человек рассматривает груду пыльных томов, а мистер Макассор жадно склоняется над столом, поглощенный трактатом по алхимии. Авантюрист внезапно распрямляет спину; его поиски вознаграждены, и он выходит на свет с потрепанным, однако несомненно подлинным экземпляром первого издания «Гидротафии». Спрашивает мистера Макассора о цене. Мистер Макассор поправляет очки, стряхивает с жилета крошки нюхательного табака, подходит к двери с книгой и разглядывает ее так, словно видит впервые.
– А, да, замечательное произведение. Да-да, превосходный стиль. – И любовно листает страницы. – «Последние пристанища мертвых» – какая прекрасная фраза. – Смотрит на переплет, вытирает его рукавом. – Надо же, я совершенно забыл, что у меня есть этот экземпляр. Раньше он принадлежал Хоресу Уолполу, [4]4
Хорес Уолпол (1717–1797) – английский писатель, автор первого в английской литературе готического романа «Замок Отранто».
[Закрыть]только какой-то негодник украл экслибрис. Правда, это был лишь оксфордский – геральдический. Ну что ж, сэр, поскольку вы нашли эту книгу, думаю, вы вправе приобрести ее. Цена ей пять гиней. Но мне очень жаль расставаться с этой книгой.
Покупатель весьма проницателен. Если б видел, как скудно описана эта книга в каталоге, то не заплатил бы за нее в нынешнем состоянии и половины этой цены, но азарт поиска и гордость находкой исказили его представление о ценности. С мистером Макассором невозможно спорить о цене как с каким-то мелким торговцем на Чаринг-Кросс-роуд. Покупатель расплачивается и торжествующе уходит. Вот так сын мистера Макассора, студент колледжа Святой Магдалины Кембриджского университета, получает возможность заполнять свою квартиру цветами и охотиться в сезон два дня в неделю.
Входит приехавший на такси Адам с книгами. Мистер Макассор предлагает ему понюшку из черепаховой табакерки.
– ПЕЧАЛЬНО, КОГДА ВЫНУЖДЕН ПРОДАВАТЬ КНИГИ, МИСТЕР ДАУЭР. Очень печально. Я помню, словно это было вчера, мистер Стивенсон пришел ко мне продать свои книги, и поверьте, мистер Дауэр, когда дошло до дела, после того как мы обо всем договорились, у него стало плохо с сердцем и он забрал их обратно. Мистер Стивенсон большой любитель книг.
Мистер Макассор поправляет очки и осматривает книги – небрежно, но, будто какой-то любитель патологии, злорадно цепляясь к каждому недостатку.
– Ну и сколько вы хотите за них?
Адам отваживается сказать:
– Семнадцать фунтов, – но мистер Макассор печально качает головой.
Через пять минут Адам выходит с десятью фунтами и садится в такси.
ПАДДИНГТОНСКИЙ ВОКЗАЛ
Адам в оксфордском поезде, курит, руки глубоко засунуты в карманы пальто.
– Он думает о ней.
ОКСФОРД
– ЗНАЕШЬ, НИКТО НЕ МОЖЕТ ОБЪЯСНИТЬ ЗНАЧЕНИЕ ЭТОГО СИМВОЛА: КНИГА И ТРОЙНАЯ КОРОНА.
На символе изображены книга, тройная корона, а также бык, шагающий по воде. [5]5
«Оксфорд» значит «Бычий брод».
[Закрыть]Общая перспектива Оксфорда из поезда: резервуар, газовый завод, часть тюрьмы. Идет дождь.
Вокзал; двое студентов-индусов потеряли свой багаж. Отвергнув искушение нескольких романтичных кучеров двухколесных экипажей – в том числе одного в сером котелке, – Адам садится в фордовское такси. Куин-стрит, Сарфакс, Хай-стрит, Библиотека Радклиффа в отдалении.
– Ада, смотри, собор Святого Павла.
Кинг-Эдуард-стрит. Такси останавливается, Адам вылезает.
КВАРТИРА ЛОРДА БЭЗИНГСТОКА КИНГ-ЭДУАРД-СТРИТ
Интерьер квартиры. На каминной полке фотографии матери лорда Бэзингстока и двух его друзей с той бессмысленной, беззаботной улыбкой, которую можно увидеть на последнем году учебы в Итоне и потом только на фотографиях. Несколько массивных стеклянных пресс-папье и пригласительные карточки.
На стенах большие цветные карикатуры на Бэзила Хая, которые он сам нарисовал в Итоне; гравюра начала девятнадцатого века с изображением дома лорда Бэзингстока; два незаконченных рисунка Эрнеста Вогена – похищение сабинянок; вязаное изображение двух собак и кошки.
