Текст книги "Свитки Серафима (СИ)"

Автор книги: Иванна Осипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

13

Поднявшись утром, Стёпка уже знал, куда ему следует идти. Костёр погас и подёрнулся пеплом. Странник ушёл, но в сердце мальчика остался маленький огонёк, согревающий и питающий стальной стержень, который держал Стёпку.

Прямая тропа к бору путала ноги травой, но мальчик уверенно шёл вперёд. Теперь даже темнота ельника не пугала. Резко падая в низину, тропа пружинила под ногами мхом. Острые, сырые запахи болотных трав ударили в нос, и Стёпка понял, что не так просто будет пройти через лес. Унимая дрожь в коленках, он прыгал с кочки на кочку, стараясь сохранять прямой путь. Тяжело и страшно было, но ни вернуться, ни остаться здесь Стёпка не мог, да и не хотел.

Он уходил всё дальше, в глубину, и словно ни конца, ни края не было этому болоту. Стёпка стал сомневаться, что выбрал верную дорогу. Он испугался, что потерял свой прямой путь и навечно оставлен блуждать среди бескрайней топи. И когда от слёз и страха он не мог двигаться дальше, сел устало на кочку, то увидел впереди, совсем близко тёмные брёвна гати. Кто-то оставил для него прямой путь или очень давно люди проложили дорогу через болото.

Остаток пути сделался более лёгким. К закату Стёпка поднимался по тропе на горку, поросшую густой травой. Лес стал светлее и ярче от желтовато-оранжевых лучей закатного солнца, а вскоре и вовсе поредел и иссяк.

Стёпка увидел большое городище. За высокими, плотно сбитыми, брёвнами прятались дома, а дальше поднимались светлые стены каменных палат. Он слушал звуки обычной жизни, вдыхал запахи зажаренного на угольях мяса, свежего хлеба, и пытался удержать рвущееся из груди сердце.

Что его ждёт здесь?

Поселение было намного больше родного городища. Ворота вот-вот должны были закрыть, и Стёпка поспешил за ограду. По торговой площади бегали мальчишки. Торговцы убирали товар и закрывались в укромных уголках, чтобы подсчитать барыш за день. Проскользнув мимо дружинников у ворот, Стёпка окунулся в жизнь городища, совершенно чужого ему.

Он уже и забыл, что жил в похожем месте, не мог и припомнить, как бегал с мальчишками по двору. Он почти забыл запах домашнего хлеба. Долгое время монастырь заменил ему всё, и непривычно вновь оказаться вне строгих стен с иным укладом. Здесь были свои правила жизни, и Стёпка пытался их вспомнить. Очень хотелось есть, хотелось заснуть в тёплой постели.

Задумавшись, он брёл по площади. Люди суетливо проходили мимо, и никому не было дела до бродяжки. Рослый бородач оказался на пути мальчика, и Стёпка остановился. Под ногами валялся кошель.

– Дяденька, это вы потеряли?

Мальчик задрал голову, чтобы разглядеть мужчину. Погладив усы, тот смерил его взглядом, рассматривая, будто блоху у земли, и не понимая, что это блоха от него хочет. Стёпка поднял кошель и протянул бородачу.

– Ваше, дяденька?

Хватившись пояса, тот пробасил грозно.

– Ах ты, крысёныш, откуда у тебя мой кошель⁈

– На земле нашёл, – испугался Стёпка, уж больно грозный вид был у здоровяка.

Мужчина выхватил мешочек из рук мальчика, пересчитал монетки, довольно хмыкнул. Рослый бородач более благосклонно поглядел на мальчишку и, дав увесистый подзатыльник, беззлобно бросил.

– Живи, бродяжка.

Широкая спина бородача почти скрылась в конце торговых рядов, когда Стёпку что-то ударило изнутри, волной прошло по телу и заставило броситься следом.

– Дяденька! Дяденька!

– Чего тебе⁈

Бородач обернулся и сделал строгое лицо, но в его глазах мальчик увидел искры смеха. Ему очень хотелось, чтобы этот человек взял его с собой.

– Дяденька, возьмите меня домой, – сдерживая слёзы, попросил Стёпка.

– Ух ты, какой шустрый! – мужчина удивлённо поглаживал бороду. – А зачем ты мне сдался?

– Я всё умею, – заулыбался Стёпка. – Я в монастыре жил и по хозяйству помогал, и в огороде.

– А коль нет у меня огорода? – бородач захохотал.

– Я читать-писать обучен. Немного… – не унимался Стёпка. – Возьмите, дяденька, не пожалеете.

– Цифры складывать умеешь?

Он наклонился к мальчишке, прищурил серый глаз с искрой.

– Могу, – кивнул Стёпка.

– Ну, пошли, коль так. Как звать-то тебя?

– Степаном.

– А меня будешь звать дядя Василий…

Торговец жил в большом, просторном доме, каких Стёпка прежде не видал. Его лавка с тканями стояла на рыночной площади и приносила хороший постоянный доход. Дядька Василий держал в доме кухарку, дворового парня Егора и рыжего помощника в лавке Тимоху. Приживалка тётка Агафья присматривала за малой дочкой Василия.

Дома хозяин, немедленно собрав всех, строго наказал не обижать мальчишку, что будет с ними жить. Стёпка, скрывая страх, смотрел на домочадцев торговца. Белобрысая девчонка Василиса косилась голубым глазом, теребила косу тонкими пальчиками. Затем смешливо фыркнула и, показав чужаку язык, убежала.

Переданный на руки Агафье, приёмыш получил порцию стенаний по поводу своего неприличного вида, был отмыт, переодет и подстрижен. Рассматривая себя в отражении медного таза, Стёпка не узнавал собственного лица. Только серьёзные глаза, смотрящие из-под аккуратной русой чёлки, были его, прежние.

Тут же его отправили на кухню, где накормили густыми щами и рыбным пирогом. Сытый, пронизанный довольством и истомой, он не верил, что происходящее с ним не сон. Девчонка Василиса пряталась по углам, а когда Стёпка ловил взгляд круглых глаз, стыдливо закрывалась рукавом и убегала.

После всех невзгод Стёпка почувствовал себя счастливым. Он не знал, что будет с ним завтра, но сейчас, в минуту сытости и покоя, хотел, чтобы так было всегда. Дорога стала далёкой неправдой. Словно не с ним происходило страшное и болезненное, а с другим мальчиком, возможно, с его медным отражением.

Совсем к ночи дядька Василий посадил Стёпку за стол и заставил читать, а затем складывать цифири. Старательно мальчонка шевелил губами, вспоминая уроки Луки Богомаза.

– Гляди-ка, не обманул. – Торговец был доволен. – В деле так же шустр, как и в словах.

Василиса проскользнула в комнату, забралась на лавку, болтала ногам, таращась на мальчишку. Бородатый хозяин заулыбался, усадил дочку на колени.

– Смотри, Василинка, какого молодца я нашёл! Если будет в лавке хорошо работать, далеко пойдёт.

Голубоглазая Василинка, отворачивалась, дичилась и прятала лицо на отцовской груди. Стёпка улыбался. Смешная была девчонка эта Василиса.

14

Алексей ожидал, что его будет качать, закружит до тошноты, из-за чего и шагу не ступит. Подозревал хозяина в обмане. Иначе, как объяснить странное состояние, навалившееся неожиданно, почти подкосившее на мгновение? Опоил или отравил? Или это только нехорошее предчувствие надвигающейся беды?

Накатившая волна паники внезапно отступила. По лестнице он спустился твёрдой походкой, с ясной головой. Почему Борисыч прогнал гостя? Буквально выставил за дверь. Разве что не послал по матери после того, как сам позвал в дом. И ничего не рассказал толком. Сомнений, что бывший милиционер знает многое, не было.

Продышавшись, Алексей понял, что морок на время лишивший сил прошёл. Скорее, игра воображения или следствие нервного напряжения, а не злой умысел Борисыча. Один разговор с Воробышевым прилично потрепал.

Машинально переставляя ноги, он оказался в конце улицы и присел на скамью. Алексей был придавлен запутанными событиями и беспорядком в мыслях. Перелистал блокнот, перечитывая записи, которые сделал в библиотеке.

Возможно, Смуровы считают икону личной собственностью, если она была частью коллекции их предка. Заниматься поисками Сакрального дара Алексей, конечно же, не собирался, но взглянуть на образ, внезапно понадобившийся всем, был не прочь.

С дверью в библиотеку сделалось понятнее, если Борисыч не обманул. Замысловатая надпись для входной двери, нечего сказать. Вечером нужно поговорить с бабой Варей и поразмыслить над символами. Бывший милиционер утверждал, что Алексей сам способен разгадать шифровку и, может быть, пойти дальше…

Куда дальше?

Подмёрзнув на осеннем изменчивом ветру, молодой историк решил пройтись по городу. Алексей всегда поступал подобным образом. Неторопливо осматривая дома, он с недовольством признал, что ничего особенного или уникального это место предложить не могло. Провинциальный город мало отличался от миллиона других подобных мест.

Редкие прохожие были так же медлительны, как и само течение времени среди дряхлеющих стен. Серыми тенями они скользили по разбитой мостовой, теряясь на фоне распадающегося пространства. Пожалуй, библиотека оставалась единственным интересным и действительно необычным явлением.

Озираясь, на одной из улочек Алексей взглядом выцепил знакомый образ. Сашка, недавний попутчик, стоял возле узкого прохода в проулок вместе с незнакомым молодым мужчиной. Невольно Алексею захотелось развернуться и выбрать другую дорогу. От прежнего знакомства осталось чувство недосказанности и сомнений. Так и не разгадал он улыбчивого и вроде бы открытого парня.

Сашка говорил, активно размахивая руками, а собеседник будто и не слушал, стоял, склонив светло-русую голову. Друг или коллега, для которого и было забронировано второе место в номере, – так решил Алексей. Чуть отогнув рукав, парень рассматривал вещь, закреплённую на кисти. Со стороны казалось, что он пытается узнать время, а часы не вовремя сломались.

Любопытство взяло верх, и Алексей, отступив ближе к углу другого дома, продолжил наблюдение. Вероятно, дело не ладилось, потому что приятель Сашки резко и досадливо дёрнул рукав выше.

– Не часы, – пробормотал Алексей.

Расстояние не позволило точно определить, что это за вещь. Широкий, тёмный браслет заинтересовал и Сашку. Наклонившись, он возился с ним несколько мгновений, добившись короткого писклявого звука. Его товарищ немедленно огляделся и плавным движением скрылся в проулке. Второй последовал туда же.

– Как же это всё… – договаривать Алексей не стал, но его копилка странностей трещала по швам. – Булгаковщина какая-то!

Исследование города завершилось внезапным, но довольно приятным образом. Он собирался поворачивать в сторону дома бабы Вари. Мысленно поругивал разбитую дорогу, желая сделать завершающий круг по городку.

Алексей знал, что продолжает бродить лишь по малой его части, самой старой. По другую сторону от железной дороги располагался район с относительно новыми многоэтажками, но и не видя их, Алексей догадывался о настроении распада и там. Дряхлость словно пронизывала сам воздух.

Алексей не мог избавиться от непонятной тоски, заронённой Борисычем. Тот будто нёс её в себе, заразив и случайного знакомого. Пыльные витрины магазинов, такие же непривлекательные вывески усугубляли настроение. Одна из них гласила «Кафе-бар „Часики“». Выполненная в стиле начала века, вывеска, как никогда лучше, напоминала о возрасте городка.

Подивившись странному названию, Алексей увидел Ксану, которая топталась у распахнутой настежь двери. Сосредоточенно роясь в сумочке, она не сразу заметила старого друга, а когда подняла глаза, вздрогнула с усталой тревогой.

– Наши случайные встречи становятся закономерностью, – губы её силились сложиться в улыбку, но выходило плохо.

– Не так уж их было много, – Алексей же искренне был рад видеть Оксану, мигом позабыл о дурном.

Он не стал упоминать библиотеку. Незачем было Оксане знать, что Алексей видел их с заказчиком. Недолгие годы разлуки отдалили сильнее, чем он думал, но сейчас всколыхнулось, потянув к бывшей возлюбленной.

Он и не помнил подробностей отношений. Так, осколки и отдельные моменты. И трудно сказать, правдива ли память, подкидывающая образы из прошлого, но приятно загорелось в сердце волнением. Снова отметив, как Ксана похорошела, он с улыбкой кивнул на вход в кафе-бар.

– Приглашаю. Ты же туда собиралась?

– Я забыла кошелёк в номере…

– Думаешь, я не способен напоить девушку чашечкой кофе?

– Честно сказать, я бы перекусила что-нибудь лёгкое, – она смутилась. – С утра носимся по городу. Меня отпустили на полчаса.

– Что же твой работодатель не кормит ценного сотрудника? – Алексей не мог прекратить улыбаться, глядя на спутницу.

Искусственное освещение в кафе-баре удивительным образом выбивалось из общего стиля заведения. Вначале, Алексею показалось, что они попали в трактир начала века. Деревянный пол, неплохо натёртый, но в несмываемых пятнах от пролитого алкоголя, скрипел под ногами. Длинная стойка, отполированная сотнями локтей и рук, блистала. Рассыхающиеся круглые столики на витых снопах ножек и подобные им стулья по двое—трое стояли ближе к окнам.

Высокие напольные часы с тяжёлыми гирями за витражным стеклом и резным корпусом стояли у дальней стены. Судя по замершим стрелкам, они давно не шли. Алексей не верил глазам, что где-то могло сохраниться подобное, продолжая полностью исполнять предназначение.

Людей было немного. Двое одиночек расположились за стойкой. Один столик занимала занятная троица: солидный мужчина в добротном костюме, похожий на чиновника, милиционер явно высокого ранга и печальный пожилой товарищ с трагичным выражением лица. Все трое одновременно повернулись в сторону Оксаны и Алексея.

Усаживая подругу за столик, он не мог не заметить, как горожане принялись тихо переговариваться, недовольно переглядываясь и пожимая плечами. Никто из них и не мог знать молодого историка, присутствие чужака, похоже, не сильно нравилось. Официантов здесь не было, поэтому Алексей сам принёс две чашки кофе, сомнительного вида пышки и скромный салат для Ксаны. Глядя на еду, он испытал ностальгию по пирожкам бабы Вари.

– Сильно донимает? – Алексей прервал молчание, заставив себя оторваться от созерцания миловидного личика подруги.

Настойчивые образы прошлых совместных радостей всё больше захватывали его. Недолго вернуться к прежним чувствам. Он не понимал, желает ли снова окунуться в ту болезненную, но искрящуюся жизнь не просто «рядом», но и «вместе».

Нужно ли это ему? И что думает Оксана?

Она почему-то старалась не смотреть в глаза. Сидела, опустив голову, ковыряла вилкой вялые листики зелени и ничего не говорила. Кофе остывал. Словно и неважно было, что кто-то находится рядом. Вопрос Алексея подтолкнул оторваться от тарелки.

– Кто⁈ – глаза Ксаны испуганно расширились.

– Работодатель? Фирмач этот? – кофе невероятно горчил, и Алексей отставил чашку.

– А-а, обычное дело, – она, наконец, взялась за кофе, поморщилась.

– И что? Впрочем, – спохватился он, – Ничего не говори. Не хочу выпытывать коммерческие тайны. Меня достопримечательности больше интересуют. История места.

– Всегда историк, – она повела плечами, напомнив о старых спорах, задумалась. – Неподалёку от городка есть развалины Троицкой церкви. В твоём вкусе.

– Я читал о монастыре и церкви N-ского уезда. Оно?

– Моя версия, что именно о Троицкой речь.

– Фирму твою она интересует?

И что его постоянно выносило в разговоре на дурацкую фирму! Алексей пожалел о сказанном, увидев, как плечи подруги опустились, улыбка погасла.

– Что мы всё о работе⁈ – Она встрепенулась. – Лучше о себе расскажи. Что на кафедре? Как дед?

– Куда денется эта кафедра, – рассмеялся он. – Вот, приехал за материалами, но пока очень всё смутно.

– А дед? – напомнила Ксана. – Он у тебя такой…настоящий, – она всё-таки подняла взгляд, улыбнулась краешками губ.

Но Алексея это не обмануло. Глаза Оксаны по-прежнему оставались серьёзными. Что-то тяготило её.

– Нормально дед, – он кивнул, следом за чашкой кофе отставил и тарелку с пышками. – Лучше не пробуй. Они отвратительны и сделаны в прошлом веке. Дед… Немного сердце стало барахлить. Оно и понятно, возраст и расстройство, – лавируя между темами, продолжил историк. – Лекарства пьёт, но держится, вида не показывает. Ты его знаешь!

– Да, он у тебя сильный, – охотно согласилась Оксана, посмотрела в окно, где за пыльными разводами и города не увидишь. – Что-нибудь произошло? Ты сказал, что дед расстроился.

Тонкая рука, протянутая через столик, мягко легла на руку Алексея. Тёплая, нежная, она напомнила о прошлом ярче и настойчивей, чем всё прочее. Он внутренне вздрогнул, но оставил как есть. Их взгляды встретились. Медленно текли секунды.

– Квартиру деда несколько раз пытались ограбить, – пробормотал Алексей. – С первого взгляда ничего не взяли, но все вещи перерыли. Наверное, поэтому…

15

Сильный, внезапный бой часов ударил по ушам, почти выбил на мгновенье дух из лёгких. Все, кто был в кафе, застыли на местах, уставились на высокий резной корпус, где безвольно замерли стрелки. Воздух будто сгустился до осязаемости, колебался вместе с образами старой забегаловки. И непонятно, с чего вдруг мёртвые часы позволили себе такой странный, предсмертный хрип умирающего времени.

Вокруг снова задвигалось, зажило настоящее. С хрустом лопнул стакан в руках работника. Бармен за стойкой осторожно собрал осколки и стоял нахохлившись, вжав голову в плечи, не сводя испуганных глаз с компании посетителей. Он как будто ожидал от них чего-то.

Человек в форме выдохнул и поднялся из-за соседнего столика, подошёл к часам, хмуро разглядывая циферблат, но руками не касался. Алексею даже показалось, что милицейскому чину очень хочется потрогать, открыть дверку в средней части, потянуть за цепочки подвесов, но он сдержался. Вместо решительных действий мужчина потирал широкой ладонью крутую шею. А ещё… здесь историк не ручался за правдивость того, что видел, но чудилось – стрелки часов сменили положение.

– Ты недоговорил, – досадливо промокнув салфеткой стол, сказала Оксана.

Когда ударили часы, она опрокинула чашку с остатками кофе. У неё и сейчас дрожали пальцы. Алексей поймал изящную руку, осторожно сжал удерживая.

– Испугалась?

– Вовсе нет! – Высвободившись, Ксана отбросила испорченные салфетки. – Мне пора. Спасибо. Я верну долг при случае. Где ты остановился?

– У родственницы… Подожди! Какой долг? Глупости!

Получилось, что говорил Алексей уже в спину убегающей подруге. Исчезла она так же быстро, как и в прошлую встречу. Он записал в блокнот:

«Троицкая церковь/монастырь»

Подумав, добавил:

«Кафе-бар „Часики“»

Перебрал весь перечень. Вопросов оставалось много. С шифровкой на двери библиотеки он разберётся сегодня вечером, сидя за столом в уютной, пахнущей пирогами комнате у бабы Вари.

Под тяжёлыми взглядами местных Алексей вышел на улицу. Но и там он продолжал чувствовать, с каким подозрением смотрит на него эта троица за соседним столиком. Да, и взгляд бармена сверлил спину. Наверняка и в окно наблюдают. Неприятно и мерзко. Или надумал себе сложностей там, где их нет и не было?

– Не слишком гостеприимно, – пробормотал он вслух, чтобы успокоиться.

Разговор с Оксаной оставил осадок из смутной тоски, сомнений и тревоги, ничуть не отличающийся от того, что заронил в Алексее бывший мент Борисыч. Обоим удалось растравить в историке меланхолию, свойственную провинциальному городу, пустынным окраинам и умирающей природе.

Алексей помнил Ксану весёлой, импульсивной девушкой. Каждая её легковесная мысль тут же слетала с языка. От прежней подруги не осталось и тени, как будто что-то постоянно давило на неё. Таинственный бизнес и суровый спутник настолько стеснили Оксану в действиях, что она позабыла о прежней свободе. Только это приходило в голову молодому историку, вместе с желанием защитить, забрать из рук мучителя. И снова он отогнал назойливые мысли, сочтя их преувеличением.

– Пара дней в дрянном городке, и вот, ты уже рефлексирующий невротик с воспалённым воображением.

Продолжая беседовать с самим собой, Алексей решил больше не искушать судьбу, а вернуться в квартиру бабы Вари. Особо не глядя по сторонам, он быстро добрался до зелёной двери и открыл своим ключом, выданным хозяйкой в личное пользование.

Чемодан так и стоял в уголке под вешалкой. Родственница и не заглянула в него, чему Алексей весьма подивился. Неужели не любопытно, что там прислал дед? Зря, что ли, столько сил потратил, пока вёз? Его самого иногда настигал жгучий интерес, но вещь была чужая, и на поводу у эмоций он не шёл.

В недрах квартиры гремело посудой, соблазняло ароматами.

– Как раз вовремя!

Баба Варя улыбнулась, вошедшему на маленькую кухоньку, Алексею. Показалось, с облегчением и радостью. С крышкой от кастрюли в одной руке, поварёшкой в другой она являла собой символ уюта и домашнего очага. Всё тягостные мысли на время унесло прочь.

– Борщ готов. Садись, Алёшенька, за стол. Весь день пропадал.

– Я в кафе перекусил, – ему сделалось неудобно, он привык сам заботиться о себе. – Вы меня балуете.

– В «Часиках» что ли? Отрава одна! Не ходи в кафе. И никаких «вы»! Баба Варя и всё, – она ловко расставляла тарелки, раскладывала свежий хлеб.

И Алексей сдался, но для приличия продолжал делать вид, что сопротивляется.

– Незаслуженно хорошо вы обо мне заботитесь. Напишите потом список продуктов, я закуплю.

– Я на тебе проверяю, не исчезли ли со временем мои кулинарные способности, – Варвара ласково потрепала Алексея по волосам и занесла руку с черпаком над фаянсовой тарелкой. – Руки вымыл?

– Воспитательные способности тоже проверяете? – ёрничал он, лукаво прищурив один глаз.

– Я могу и боевые навыки обновить, если придётся. Ну-ка, марш в ванную! – Баба Варя нахмурила брови, пытаясь придать лицу грозное выражение, но долго не выдержала и звонко рассмеялась. – По дороге как раз захватишь в прихожей конверт. Тебе просил передать молодой человек.

Сердце Алексея нервно и тревожно бухнулось о рёбра. Кому могло прийти в голову писать письма или записки чужаку, не так давно сошедшему с поезда.

– Мне?

– Да, сказал, что это важно.

– Не местный? Представился?

– Нет. Наших я всех знаю. Приходил, где-то час назад. Весёлый такой парнишка. Выспрашивал, где ты. Я про библиотеку сказала, но он решил письмо сразу отдать. Оставил конверт и умчался. Шустрый, точно ветер.

– Весёлый и шустрый, – Алексей присел за стол, понимая, что образ начинает вырисовываться. – Невысокий, подтянутый…

– Глаза красивые, – соглашаясь, мечтательно добавила баба Варя.

– Карие?

– Так это твой знакомый?

– Попутчик, – упавшим голосом пробубнил Алексей, теряя радостный настрой.

Он покрутил белый прямоугольник в руках, отложил, возвращаясь взглядом. Хотелось немедленно вскрыть письмо, но непонятная неуверенность останавливала.

Зачем Сашке было писать ему? Два посторонних человека. Случайные знакомые.

Рассеянно ковыряясь в тарелке, он размышлял, перескочив на очередную мысль, цепко ухватился за неё.

– Интересная у вас библиотека. Видно, что здание старое. Найти бы кто проектировал и когда.

– Да, что там интересного, – сложив сухие руки на коленях, старушка присела отдохнуть. – Я маленькая была: здание стояло. При бабушке моей стояло. Говорят, и при её бабушке на месте было. Перестраивали его, ремонтировали, добавляли что-то. Вот такое и вышло, а концов не найдёшь.

– Я бы поискал, – Алексей коснулся конверта на столе, чувствуя, как любопытство буквально жжёт пальцы.

– Не надо, Алёшенька, – рассеянно сказала Варвара. – Как бы ни вышло чего.

– Конкретизируйте, баба Варя, – хмурясь, он внимательно изучал румяное, морщинистое лицо родственницы.

Именно благодаря маленьким складочкам на стареющей коже ей удавалось скрывать эмоции от собеседника.

– Отец Мишкин, деда твоего, стало быть, отец, до чего непоседливый был человек. Везде нос сунет. Историей интересовался. Троицкий монастырь вдоль и поперёк изучил. С монахами больше общался, чем с роднёй.

– Где такой? – мысленно историк возликовал, спрашивать не придётся, сама баба Варя расскажет.

– За городом. Теперь одни развалины там. Не поделили они что-то с Казимиром… – Она замолчала, подумала, словно сама испугалась неизвестно чего. – Там же, в монастыре, схлестнулись первый раз. Из Смуровых он.

Алексей вытянул шею впитывая каждое слово. Мысленно отметил знакомое имя.

– И?

– Убили прадеда, – она с силой сжала губы. – Жена увезла детей в большой город, чтобы только подальше от местных. С той поры мы с Мишей и не виделись.

– Погоди, я видел Казимира возле библиотеки, ему тогда не больше лет было, чем деду Мише, мальчишка. И откуда столько подробностей?

– Смуровы все Казимиры, – вздохнув, старушка подскочила, засуетилась, переставляя кастрюльки. – Один Казимир, другой Казимир. Бог их там разберёт. Насчёт подробностей… Городок маленький. Ничего не скроешь.

– Казимиры или Викторы, – улыбнулся он странному заявлению родственницы.

– Шалопай, – веско заметила баба Варя. – Всё дела тайные. Мать его жалко. Тихая, хорошая женщина. У нас в библиотеке работает. Но ты лучше не лезь к ним.

– Из-за прадеда?

– Лукашовы и Смуровы всегда друг другу поперёк встают.

Она так посмотрела на Алексея, что историк тут же сменил тему.

– Чемодан так и не открыла, баба Варя, – он кивнул в сторону прихожей.

– Ключ не нашла. Более полувека не нужен был. Может и потерялся совсем.

– Вдруг там важное⁈ – Алексей пытался разжечь любопытство в Варваре, но та не поддавалась.

– Семейное старьё, – она лишь махнула рукой. – Позже разберёмся.

– Как же без ключа?

– Сломаешь замок, да и ладно, – похоже, что старушке совсем было не жаль фамильного чемодана.

Такой вариант Алексея устраивал. Возможно, он бы сразу занялся тайной посылки от деда, но записка от Сашки мозолила глаза. Увиливать от чтения письма поводов больше не нашлось.

Цапнув белый прямоугольник со стола, он увидел, что конверт не заклеен и лишь создаёт иллюзию секретного послания. Сердце сжало от смутной тревоги. Спроси сейчас кто-нибудь Алексея, что не так, не ответил бы. Он привык доверять интуиции и настроился на самые неприятные новости.