Текст книги "Льгота"
Автор книги: Иван Лепин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
18
Вечером они искупались в ванне, сытно поужинали, затем смотрели телефильм.
Довольнее всех была Оленька. Она игралась на коленях у бабушки, а Илья Трофимович позволил ей в буквальном смысле сесть себе на шею. Кате даже прикрикнуть пришлось:
– Оля, имей совесть, не думай, что твоя акробатика приятна другим.
Легли спать около двенадцати.
Илье Трофимовичу и Вере Игнатьевне была выделена большая комната, где, кроме стола, двух кресел, телевизора, стоял и раскладной диван.
Легли, и Вера Игнатьевна быстро уснула. Она и раньше, приезжая к сыну в гости, не раз ночевала у него, спала вот на этом самом диване и тоже быстро засыпала. Даже быстрее и крепче, чем дома.
Заснуть-то заснула Вера Игнатьевна и теперь, да только через полчаса, может, вдруг вздрогнула и открыла глаза. Ей почудился какой-то неприятный хруст. «Мыши грызут», – пронеслась в голове догадка.
Притаилась, прислушалась. Хруста не было. «Неужели это сон? – подумала. – Пожалуй, сон. Откуда тут мыши?.. Кстати, Илья так и не сделал вырез в двери и в крыше – для кошки. Сейчас она осталась на улице, не умрет, конечно, Дарья ее догадается приютить. Но оставь мы для нее лаз, она бы в хату время от времени заходила, мышей пугала. А так могут что хочешь погрызть: и перину, и стулья, и книги… Ладно, бог с ними, с мышами, все не съедят. Надо спать».
С правого бока перевернулась на левый. Так, однако, дышать было тяжелее, и она легла на спину.
Сон не шел. Чуть только задремлет – начинал слышаться мышиный хруст.
«Нужно Илью послать как-нибудь в село, пусть выпилит квадратик в двери для кошки. – И приказывала себе: – А теперь спать. – И внушала: – Я засыпаю, засыпаю… А ведь Илья, по-моему, тоже не спит. Он только делает вид, будто уснул крепко-крепко. Но я по его дыханию чувствую, что это не так. За тридцать с лишним лет нашей жизни уже изучила, как он дышит, когда спит».
19
Илья Трофимович действительно не спал. И даже не засыпал. Лежал тихо, боясь потревожить Веру Игнатьевну. Сначала она мерно запосапывала. Но вот стала ворочаться, вздыхать. Ай снится ей что-то? Не исключено: испереживалась за минувший день.
Уснуть Илья Трофимович не мог по другой причине. Ему казалось, что в хате он запер кошку. Обходя в последний раз комнаты, он вроде бы слышал какое-то ворошение в подпечке. И даже мелькнула мысль: «Не кошка ли?» Но торопился. Игорь с улицы тоже поторапливал, и он в подпечек не заглянул.
На улице он кошки не заметил. Сейчас, зимой, она обычно далеко от дома не отходила. Выбежит на несколько минут – и снова просится в хату. Неуютно ей в эту пору на дворе. А в хате – теплынь и сытно.
Да, кошка осталась запертой. Кормиться ей нечем, воды нет. Даже если и поймает случайную мышь, она не спасет от голода.
Ах, как мерзко все получилось! Говорила ведь Вера: «Сделай для нее дырку в двери и в крыше». Не послушался. Не захотел дверь портить. Да еще и запер кошку. Обрек на смерть. Всю жизнь лечил животных, а покинул село – о своем живом существе не подумал. Живодер несчастный!
Может, написать Дарье письмо, чтоб выпустила кошку? Идея!.. Только ведь письмо к нам в село идет из города три дня. Да почтальон, старик Ермолаич, письма разносит нерегулярно: то запьет, то заболеет. Вот и получится, что пока письмо дойдет, кошка околеет.
Нет, надо завтра-послезавтра ехать в Варваровку самому.
А может, наплевать на кошку? Подумаешь – ценность! Тут большего лишился – родного угла на этой земле. Итак, спать, спать, спать…
20
Утром Вера Игнатьевна встала раньше всех. На дворе было еще темно – да и поздно в декабре рассветает, – но по сельской привычке вставать рано резво подхватилась с постели. К тому же она вчера вызвалась напечь к завтраку блинов и, умывшись, закрылась в кухне, начала взбивать тесто.
Вскоре послышалось шипение сковородки.
«Вера уже готовит, а я лежу», – укорил себя Илья Трофимович и сдернул одеяло.
Было тепло – не то что по утрам в селе. Там хата за ночь выстывала, и вот так, в одной майке и трусах, по комнате не походишь.
Илья Трофимович надел пижаму, которую в селе никогда не надевал, и прошел в кухню.
– Печешь? – кивнул на сковородку.
– Пеку… Только почему-то Игорь с Катей не встают. Да и Оленька…
– Нынче ж воскресенье. Пускай отсыпаются.
– Фу, а я про воскресенье и не вспомнила. Для чего ж я тогда пеку? Блины ведь остынут.
– Остынут.
Она расстроенно опустила руки.
– У тебя блин горит! – чуть не крикнул Илья Трофимович, заметив дым над сковородкой.
Вера Игнатьевна вздрогнула, будто на нее плеснули холодную воду, резко подняла сковородку.
– Замечталась я… Ладно, пока не буду, пока не нужны мои блины.
Она вернулась в комнату, свернула в несколько раз простыню, одеяло, убрала их вместе с подушкой в шкаф.
Приподняла диван, села, положив на колени руки.
Пришел из ванной умывшийся Илья Трофимович и сел рядом.
Делать Чевычеловым было нечего.
