Текст книги "Мир островов. Рождение."

Автор книги: Иван Киричатый

– Когда-нибудь допинаешься, – пригрозил Тема, но встал.

Все уже были в сборе. Шаманы, вождь, командиры отрядов, Стрелка и Герасим. Судя по изможденным лицам окружающих, Артем понял, что поспать дали только ему. На мгновенье ему стало стыдно за свою мягкотелость, но это чувство как быстро пришло, так быстро и покинуло Магидова. Кто они ему такие, что он должен из-за них страдать, не спать, голодать или даже умереть. Тема даже попытался снова прилечь, но новый сильный и уже болезненный толчок развеял желание полежать. Выйдя на улицу, Магидов сжался, несмотря на теплый климат – утро было прохладным. Остатки сна медленно, но уверенно уходили. Вчера ночью он не мог рассмотреть место для предстоящей битвы. Словно наверстывая упущенное, Магидов осмотрелся. Портал, с которого начались его злоключения, находился на возвышении, ставка «главных» гоблинов разместилась прямо на нем. Само возвышение было окружено частоколом, за которым равномерно распределился лагерь зеленокожых. Словно извиняясь за метод пробуждения ото сна, шаман быстро и вкратце обрисовал сложившуюся обстановку. Люди не рискнули ночью полноценно преследовать убегающих стрелков, тем самым, дав ночь и часть утра на дополнительную подготовку обороны, а именно в предполагаемом направлении атаки – с севера, усилили защитный вал дополнительными деревянными кольями, углубили ров перед позицией частоколом, увеличили количество волчих ям и других ловушек. За первое столкновение с людьми гоблины не досчитались двух сотен бойцов, а если быть точным – практически всех легких лучников и пращников, поскольку выжившие были не в самом лучшем боевом духе. Сами же люди всего-то потеряли около двух десятков бойцов. Рассказывая о потерях, Бум-бум-тук сам терял присутствие духа, с укором посматривая на Магидова. Словно поняв мысли Артема, шаман виновато дополнил, что эти жертвы были принесены не зря, что они дали возможность лучше подготовиться к защите. Полученная информация не радовала. Магидов и без шамана понимал, что такие большие потери сильно подорвали моральный дух не только уцелевших, но и всех остальных гоблинов.

Артем, наблюдая картину предстоящего боя, почему-то вспомнил героев древности. Легендарных воинов большой физической силы, духа и тела. Воинов, обучение которых начиналось с раннего возраста и никогда не заканчивалось, настоящих машин убийства древности. Воинов, подвиги которых, заставляют простых смертных, и каждого в отдельности, чувствовать себя совсем маленьким и бессильным по сравнению с ними. Обладателей дорогих и крайне редких образцов вооружения, делающих их неуязвимыми для гнущихся и ломающихся копий и мечей простых смертных, которые сделаны из такого плохого металла, что нуждаются в ремонте, чуть ли не после каждого удара. Героев, появление которых на поле боя наводило панику на рядовую массу. Сейчас каждый меченосец, стоящий в шеренге, подходил на роль такого героя. Сверкающие дорогие доспехи, прекрасное оружие, машина убийства сплоченная в единое целое. Передние шеренги прикрывают задние, а задние исключат для передних возможность отступления, физически давя на передних, давая им ценную моральную поддержку. В таком строю каждый боец как бы растворялся, но чувствовал физически и морально поддержку всей массы. Сплоченность и сомкнутость усиливались ритмичным движением в ногу под звуки боевого барабана и пением всей массы военного гимна. Эта тактическая форма представляла ту огромную выгоду, что для боя в рядах не требовалось тщательной предварительной выучки каждого отдельного бойца – достаточно было опытными винам окаймить строй, а в середине ее могли идти и молодые бойцы. Видя со своей стороны нестройные ряды гоблинов, даже усиленные некоторыми элементами защиты, Артема словно озарило, и он понял, что сейчас каждый из присутствующих гоблинов не уверен в поддержке своих соседей, что у него, при столкновении с карателями будет только одна мысль. Мысль, что если он побежит последним, то будет настигнут и убит. И эта мысль заставляет его заранее пятиться, еще даже не вступив в бой. Поражение гоблинов уже предначертано и заключается оно в отсутствии моральной сплоченности массы, как единого целого, как единого живого существа. Инстинкт самосохранения отдельных личностей поставлен превыше победы в целом. Гоблины страшны, как воины – их количеством, их воинственным криком, угрозой со стороны их оружия, но в рукопашной схватке при равных силах они стоят немного, так как они не сохраняют своих мест в шеренгах и рядах и не видят ничего постыдного в том, чтобы уклониться со своего места. Но раз каждому предоставляется на усмотрение – драться или отступать, то в мотивах уклониться от схватки не будет недостатка. Форма построения людей и главное дисциплина исключает возможность одиночному бойцу уклониться от боя. Артем понял свою ошибку. Он понял, что прямо или косвенно из-за его гордости и предубежденности «цивилизованного человека» уже потеряно триста с лишним гоблинов. И что это не последние потери. А главное он не понял то, что так упорно пытался донести ему шаман: людям при их построении и доспехах подходит равнина, а здесь, джунгли. Люди полагаются больше на крепкие латы, побеждают упорством, здесь же надо было применить проворство. Это на равнине хороши полные латы для защиты, а здесь в лесистых или болотистых теснинах легковооруженному воину легче продвигаться и потому гоблины имели бы преимущество. Выведши их на равный бой, Магидов фактически вывел их на бойню. Но зачем людям понадобилось бросать отборные войска против неприятеля, не имеющего практически никакой защиты, неприятеля, который при первом столкновении или побеждает, или обращается в бегство. Зачем бросать элитные войска, здесь было бы довольно и легкого панциря, тяжелые латы будут лишь мешать преследованию. Тысячу и еще один раз оказался шаман прав, триста меченосцев лишь охрана для мага. Все стало на свои места, карателям не нужно вести здесь войну, их цель – тяжелым железным шагом пробить дорогу к порталу. А дальше вступят в бой другие силы – легкая пехота. Мысли Артема были прерваны подготовкой карателей к атаке.

* * *

 
«Мудрые люди, узнав о Пути, идут по нему.
Простые люди, узнав о Пути, время от времени используют его.
Глупые люди, узнав о Пути, заблуждаются, и пропадают в нем.
Если б все было так просто, это не был бы Путь.»
 

Вот уже месяц, как Владимир находился в монастыре. Месяц полного безделья. Никакой физической работы, никаких принуждений, лишь постоянные нравоучения. «Чтобы достичь высокой цели, нужно прежде иметь прочную опору. Чтобы стать примером для других, нужно прежде много работать над собой», – любимые слова учителя. Что за высокая цель или зачем ему становиться примером для других, Владимир не понимал. Его кормили, поили и это пока главное. Плохо, что он страдал без общения: без надобности с ним никто не разговаривал. Парня, которого он привез, юнгу с корабля, пока не разрешали навещать. Здоровьем Валена еще вплотную занимались монахи. Мальчик, как сказали Владимиру, был внешне здоров, все рубцы зажили, синяки сошли. По крайней мере, так выглядело внешне. Как только он очнется, Владимиру обязательно сообщат. Почему юнга до сих пор не встает, мальчик так и не понимал. На этот вопрос ему объяснили, что монахи сделали для тела все что могли. Встреча с элементалем не прошла для мальчика бесследно. Не подготовленный к таким испытаниям дух пошатнулся. И только в силах самого Валена вернуться к жизни. Владимир в последнее время часто думал о юнге, ведь на данный момент у него никого ближе и роднее по духу в монастыре не было. Если бы ему разрешили, то он бы часто приходил к юнге, сидел бы у его койки, помогал монахам, чем мог. В такие минуты душевных страданий, накатывала старая боль, печальные воспоминания, он тихо плакал. Почему-то Владимир думал, что лишь Вален мог понять и разделить его боль. И когда юнга выздоровеет, а то, что он выздоровеет, Владимир ни на йоту не сомневался, они обязательно подружатся, и он будет ему единственным настоящим другом среди целой вселенной. Были моменты, когда он жалел о принятом решении остаться в монастыре. Но, вспоминая, что его ждет дома, только укреплялся духом в правильности своего выбора. Постоянные переживания, уроки учителя и потеря близкого человека привели к тому, что Владимир незаметно для себя повзрослел. Его мысли изменились, уже были не те, не те радужные и детские мысли, с которыми он последнее время жил. Он много размышлял, что было бы, если они не переехали в Крюковку. Если бы была жива мама, жив отец. Если бы не было пиратов, какой бы была его жизнь сейчас? Бегал бы он с другими детишками, рыбачил, куролесил или стал серьезным, деловитым, помогал бы отцу по хозяйству. Но все его размышления сводились к одному – обратно уже ничего не вернуть, надо научиться жить с тем, что имеешь. И вот, когда он осознал, что его судьба уже полностью предрешена, что никуда не свернуть, к нему пришел Жан Дао.

– Наконец ты понял эту простую истину, – начал свою речь учитель, – истину, что не ты выбираешь судьбу, а судьба выбирает тебя. Ты можешь смириться, можешь покориться ей, раствориться и, в конце концов, пропасть в ней. А можешь бороться или даже менять ее. Это и есть часть Пути, на который ты бесповоротно встал. Тебе предстоит научиться идти по Пути. С сегодняшнего дня начнется твое настоящее обучение. Ты еще продолжаешь интересоваться здоровьем Валена? Боюсь огорчить тебя, никто из нас не в силах ему помочь. Вот уже прошел месяц и никаких результатов. Но ты не отчаивайся и верь. Твоя нить судьбы, по словам Элеонора, тесно переплелась с его нитью. Возможно он и прав. Иногда простой человек преуспевает там, где потерпели поражения даже мастера. Валену остается верить в богов и надеяться на твой успех.

– В древней книге, – продолжал наставник, – с которой началось наше учение, говорится: «В Пути есть и чистое, и нечистое. Есть движение, и есть покой. Как Небо чисто, так Земля нечиста. Как Небо движется, так Земля покоится, Мужское начало светлое, женское – темное. Мужское движется, женское покоится. Светлое – всегда исток темного. Темное – исток светлого. Движение – основа покоя. Если люди смогут сохранить в себе чистоту и покой, то Небо и Земля вернутся к своему естеству. Дух человека находит отдохновение в чистоте, но сознание норовит загрязнить его. Сердце человека находит отдохновение в покое, но страсти беспрестанно возмущают его. Отринь без колебания страсти – и сердце успокоится само по себе. Очисть свое сердце – и дух сам по себе станет чист. В этих словах, мальчик, заключена глубочайшая, самая настоящая и истинная правда человеческой жизни. Не смотря на сложность высказываний, они на самом деле очень просты. Их нужно понять, осознать и принять. Вот следовать им на деле уже не так-то просто. В чем же здесь трудность? Не в чем ином, как в требовании «очистить сердце, погрузиться в покой».

Вот с этих простых и таких трудноосуществимых принципов началось обучение Владимира. Первым заданием стало пройти этап «осознания заблуждений».

– Что такое «осознание заблуждений»? – озадачено спросил Владимир.

На что учитель еще не менее замысловато ответил: «речь идет не о раскаянии в совершенных прежде поступках. Смысл гораздо глубже. Человек уже в утробе матери усваивает неверные реакции, привычки и представления, не соответствующие реальности. Это и есть «заблуждения». От них и нужно освобождаться в первую очередь. Освободиться от «заблуждений» можно лишь посредством «познания себя». Люди, погрязшие в мирской суете, употребляющие все свои силы и знания для того, чтобы добиться выгоды и славы, для себя, не понимающие смысла нравственного совершенствования, даже не догадываются, сколь велики их «заблуждения». Насколько велики и далеки их представления от реальности. Поэтому, смысл «освобождения от заблуждений» заключается….» Учитель сделал глубокомысленную паузу, и, спустя минуту продолжил: «прежде всего в том, чтобы решительно стряхнуть с себя привычки и условности суетного быта, научиться смотреть на жизнь по-новому, можно сказать – заново родиться».

После такого напутствия, его заперли в комнате. Он остался один. Если раньше он мог выйти прогуляться или просто подышать на воздух, понаблюдать за медитациями монахов, то сейчас все это стало недоступным. Просто сидеть и тем более думать о мудреных словах, осознавая, что ты заперт в маленькой комнатке было трудно, очень трудно. Мысли путались. Виделись разные видения. Мерещилась всякая ерунда. Он засыпал и просыпался, но ничего не происходило, он также оставался заперт один в комнате. Временами казалось, что некие глаза смотрят на него из угла, казалось, что будто кто-то притрагивается к нему. В замешательстве и в страхе он сильнее жался к стене, свернувшись клубочком. Оказалось, что простые слова имели огромную силу. Если раньше он даже не задумывался, один ли он в келье – и не было проблем. Если раньше он изнывал от скуки, то сейчас трясся от страха. Организм брал своё, и он периодически засыпал, но также внезапно просыпался. Однажды в темноте больно стукнулся о стену. С тех пор он резко не вставал. Сколько он так просидел, Владимир не знал. Мальчик потерял чувство реальности. Под дверь изредка подсовывали еду и питье. Если вначале он подобно голодному зверю накидывался на еду, то по истечении определенного времени даже чувство голода он научился контролировать. Но это не стало причиной, чтобы отказываться от еды. Не для этого он стал учеником, чтобы умереть в одиночестве от жажды или голода. Самым неприятным моментом было то, что и справлять нужду ему приходилось здесь же. Хорошо, что он предварительно выбрал дальний угол от ложи. Чтобы как-то себя отвлечь, Владимир пытался вспоминать детство, свои поступки, поступки других людей. Когда это надоедало, он просто тихо пел или занимался упражнениями, которые ему когда-то показал отец. Потом он пытался подражать медитациям, подсмотренным у монахов. Такое подражание ни к чему не приводило, только под свой бубнящий голос он быстрее засыпал. Просыпался уже с отекшими мышцами. Сидение в темной комнате, без определенного занятия, начало приносить первые плоды. Его «дикая природа» мало-помалу начала рассеиваться. Его перестало волновать, где он и сколько времени провел. Сердце его было спокойно, как «зеркало недвижных вод». Теперь он мог безмятежно и сосредоточенно осознавать, что с ним происходит. Появилось чувство, что время течет как большая полноводная река. А он как маленькая лодочка плывет в ее водах. Он представлял эту картину с разных сторон. В те минуты Владимир вспоминал слова Учителя: «Достигай предела пустоты, ревностно храни покой. Вся тьма вещей возникает единовременно. Созерцай отдельные образы и жди их возвращения. Когда покой достигает предела, рождается движение. В сознании рождаются образы, явления. Это может быть пейзаж, человек или какое-нибудь событие. Нужно уметь позволить появившемуся образу непроизвольно развиваться, пока это развитие не придет к своему «завершению». Такое «завершение» способно указать на глубинную природу сознания». Со временем он научился не только развивать пришедшие образы, а и представлять другие, свой дом, море. Представлять, как он с отцом тренируется. Увлекшись созданием образов, он стал забывать, что сидит один в темной комнате. Он в мгновенье мысли мог перенестись в любой уголок ранее виденных мест. Начало приходить осознание того, что хоть тело не может отсюда уйти, зато дух не знает преград, он может проникать всюду. Это было похоже на интересную и увлекательную игру. Он придумывал начало образа, а потом все само шло своим чередом. Однажды мальчик решил посмотреть, что делает учитель. Представив его сидящим в своем храме, он мгновенно туда мысленно перенесся. Жан Дао сидел, как всегда в своей старой одежде. Он медитировал. Вокруг него горели свечи. Владимир как бы нечаянно сконцентрировался на внешнем образе старика. И тут его поразило. Тот смотрел прямо на него как настоящий, живой и потом, потом учитель улыбнулся. Взгляд пронзил его до самых кончиков пальцев, как в знойный день холодный ветерок. Все происходило, как на самом деле, как будто мальчик физически находился в храме. Свои ощущения и причину случившегося Владимир не мог понять, более того, он растерялся. Учитель успокоил и сказал ему, что Владимир превзошел самые смелые его, учителя, ожидания, что мальчик выше всяких похвал, что он уже самостоятельно начал новый этап. Неконтролируемо и поспешно. Этап работы с сознанием – «осознание». Завтра утром учитель пообещал зайти к нему и они приступят к изучению этого этапа. А пока пусть оставит его. Владимир мгновенно пришел в себя, он по-прежнему пребывал в своей комнате. В храме все казалось таким реальным. Для верности, что он не спит, Владимир ущипнул себя, было больно.

Утром, когда Владимир проснулся, учитель, как и обещал, зашел к нему. Он критично осмотрел комнату и мальчика. Потом велел идти за ним. Как только мальчик вышел на воздух, ему в глаза резко ударил солнечный свет. Свет был очень ярким и резким, как будто сейчас было не утро, а яркий солнечный день и он смотрел прямо на солнце. Владимир зажмурился, глаза слезились. И здесь ему помогло «учебное заточение». Он собрался с духом и открыл понемногу глаза, давая им привыкнуть к солнечному свету. Мир был прекрасен. Раньше он этого не замечал. Радовало все. И солнечное ясное утро. И небольшие воздушные тучки. И нежный, словно руки матери, ветерок. Как он раньше этого не замечал? Действительно, он как будто заново родился, и ему предстояло изучать мир заново.

Жан Дао дал ему свыкнуться с новыми чувствами. Потом повел Владимира на экскурсию по монастырю. Оказывается, монахи называли монастырь Обителью Луидинна. В честь наставника учителя Владимира. Но это новое непонятное слово не понравилось Владимиру. Он решил про себя продолжать называть «обитель» по старому – монастырем. Так более привычно. Учитель продолжил экскурсию рассказом о своей жизни. Где он родился. Как воспитывался. Свои первые месяцы обучения. Как пришло откровение и посвящение. Как он встретился с другими сподвижниками. Историю сознания и трудности при постройке монастыря. Принятые правила поведения. Владимир все впитывал, как губка. Старцы называли себя «просвещенными» или мастерами. Это была высшая ступень иерархии в монастыре. Каждый мастер имел свой храм, где он совершенствовался и медитировал. Сам Владимир находился на самой низкой ступени – «заблуждающийся». После нее он станет «осознающим».

«Просвещенных» в монастыре было пятеро. К упомянутым раньше учителям Мин Дао и Фрол Дао добавились Элеонор и Хасид. Приставка Дао к имени монаха означала, что он уже обучил или в текущее время обучает ученика. Сколько «просвещенных» – столько храмов. Но храмов было заметно больше мастеров. Получалось, что некоторые здания пустовали. «Наверное, – подумал Владимир, – они строились на перспективу или их хозяева в данный момент отсутствуют. Почему храмов больше чем мастеров Жан Дао умолчал. Каждый из «просвещенных» был специалистом только в своем направлении. Главной стихией учителя являлась стихия огня. Жан Дао также был «мастером по возмущениям эфира и мыслеформ». Такие заумные слова Владимир слышал впервые. Но обратиться за пояснением не решился, боясь прервать монолог учителя. Мин Дао мастер военного дела и архитектор, его стихия – дерево. Именно он спроектировал данный монастырь. Смотря на внушительные крепостные стены, Владимир невольно восхитился умением мастера. Все без исключения «просвещенные» владели даром исцеления. При чем больше всех в целительстве преуспел Элеонор. Его стихией была вода, и он несомненно был мастером лечения. По этой причине Валена и определили к нему в храм. Фрол Дао владел даром давать познавать суть вещей, а при необходимости давать им новые имена. Попросту говоря, он умел создавать из простых вещей артефакты. Он владел стихией земли. Хасид был мастером изготовления. Он мог создать что угодно, от просто гвоздя до сложного механизма, мог сотворить любую немагическую вещь, любое оружие: мечи, кольчуги, вилы или топоры. Что угодно, лишь бы был для этого подходящий материал. Да и его храм больше походил на кузницу, чем на храм. Но от такого разнообразия компонентов, заготовок и других непонятных или неизвестных Владимиру вещей – десять деревенских кузниц просто обзавидовались бы. Здесь стихия была очевидна даже Владимиру – метал.

Исходя из своей детской непосредственности, мальчик тот час же придумал каждому мастеру новое имя. Первоисточником стали их характеристики и принадлежности к выбранным стихиям. Жан Дао Владимир назвал наставником и красным мастером. Мин Дао – воином и зеленым мастером. Фрол Дао – заклинателем и жёлтым мастером. Элеонор – целителем и синим мастером. Хасид – оружейником и серым мастером. Экскурсия затянулась до вечера. За весь день Жан Дао так ни разу и не упомянул об обучении, успехах или неудачах Владимира. Как будто ничего не было, не было длительного заточения. Не было сказанных учителем слов о новом этапе. В конце концов, Владимир решил, что наставник после длительного заточения просто решил развеять его, укрепить дух и поднять настроение. Почему-то от этой мысли настроение мальчика только ухудшилось, возможно потому, что Владимир так надеялся на быстрый конец заточения и немедленное начало нового этапа. Плохое расположение духа своего ученика Учитель так и не заметил или не подал виду, в конце экскурсии молчал, ведя его обратно в келью. Но, несмотря на его пессимистическое настроение, Владимира ожидал сюрприз. Были убраны следы его долгого пребывания. Везде было чисто и вымыто. Даже запах был другой. Владимир отметил про себя, что новый запах заметно приятней прежнего. Тот, который стоял раньше, был запахом остатков его жизнедеятельности. Новый запах был иным. Пахло цветами и свежестью. Кто-то, пока они гуляли, основательно поработал. Перемены говорили о том, что он действительно перешел на новый уровень, а учитель намеренно упустил или попросту забыл упомянуть об этом. Это радовало. Значит что недавние слова Жан Дао ему не приснились. Владимир сел на ложе, собрался с духом и попытался осознать происшедшее с ним. Понимание «осознания» неожиданно оказалось очень полезным. Сидя взаперти в темном помещении, он открыл для себя, что может быть кем угодно в этом мире, что он сам вмещает в себя целый мир. Его воображение, свободно скитавшееся в необъятных просторах, не знало условностей пространства и времени. Все, что он видел – люди, события, предметы – представало перед ним необыкновенно отчетливо и правдиво, точно наяву. Перед ним развертывалась вселенная, наполненная жизнью, в этой вселенной он не чувствовал себя одиноким, и над ним не было властно время. Он мог делать все, что хотел.

Следующим утром учитель снова зашел к нему. Отвел к себе в храм. Внутри храма Владимир был впервые, не считая видения. Но к удивлению юноши, внутренняя обстановка полностью совпадала с ранее увиденной в его воображении. Попытки найти несоответствия ни к чему не привели, все до мелочи было идентичным. Все как в видении: центральная комната небольшого размера, в центре лежал ковер, по бокам стояли курильницы. Все предметы, похоже, были подобраны и расставлены таким образом, чтобы создавать дополнительный уют. Жан Дао зажег свечи. Такое небольшое новшество положительно отразилось на состоянии Владимира. Стало как-то спокойно и легко. Учитель сел на ковер посреди зала и указал на место рядом с ним.

– Надеюсь, что ты закончил с «осознанием заблуждений» – больше утвердил, чем спросил он – пора приступить к следующему этапу.

– Да, учитель, – ответил Владимир, – Вы уже говорили мне об этом.

Жан Дао как-то странно посмотрел на него. Как будто попытался прочитать невысказанные, но уже сформированные мысли непосредственно из головы Владимира. От этого предположения ему стало как-то не по себе. Но наставник все дальше и дальше продолжал так странно на него смотреть. Владимир занервничал. Любому человеку это неприятно, при малейшей мысли о том, что кто-то может без спросу копаться твой голове. Кроме этого неприятного чувства ничего существенного больше не происходило. Неожиданно появилась тошнота. Ее и головокружение Владимир списал на дым от свечей и постарался реже дышать. Наставник не говоря ни слова, закрыл глаза и начал медитировать, игнорируя молчаливые вопросы мальчика. Владимиру пришла в голову мысль, что учитель не выполнить задуманное, и он решил сменить тактику. И до этого мальчик считал Жан Дао более чем странным. Его поступки или действия невозможно было предугадать. Сплошная ходячая загадка древности. Мальчик внимательно посмотрел на него. Жан Дао, как будто забыл о его присутствии и продолжал заниматься своим любимым делом. Владимиру стало обидно, учитель привел его учиться, а сам забыл о нем. Владимир еще немного посидел, мимолетом подсматривая за Жан Дао. Но ничего не происходило. Просто так сидеть не интересно, нужно что-то делать, как-то себя занять. Владимир стал подражать учителю. Принял такую же позу. Стал дышать, как наставник, приспосабливаясь к его ритму дыхания. Поначалу у него ничего не получалось. Но незаметно для себя он вошел в транс. Возможно, Жан Дао помог ему в этом. У Владимира, как будто открылся третий глаз. Причем он в отличии других двоих, смотрел одновременно во все стороны. И тут его поразило. Рядом с ним было два наставника. Один сидел там, где и раньше, а второй полупрозрачный Жан Дао пристально смотрел прямо на него и откровенно улыбался. От этого взгляда у Владимира мурашки пробежали по коже. Все происходило, так же как и вчера. Разве что, Жан Дао был один. Но, может вчера в видении учитель был не один, а Владимир в спешке не заметил копию наставника. После экскурсии мальчик думал, что его больше ничем не удивить. Как он ошибался. Ранее увиденное и сказанное во сне нашло продолжение в реальности. Те же слова, те же движения. Тем же нравоучительным тоном наставник сказал ему, что Владимир превзошел самые смелые ожидания, что мальчик выше всяких похвал, что он уже самостоятельно начал новый этап. Неконтролируемо и поспешно. Этап работы с сознанием – «осознание». Завтра утром он к нему зайдет, и они приступят к его изучению. А пока пусть оставит его. Владимир мгновенно пришел в себя. Как будто упал в холодную воду. Получалось, что все слова учителя он предвидел, предсказал. Из этого получалось, что Владимир обладает даром предсказателя, а может быть и пророка. Получалось, что он способен предвидеть будущее. От этой мысли Владимира кинуло в пот. Так ли есть это все на самом деле, или, может, ему показалось. Может, длительное пребывание в келье пагубно повлияло на психику. Все казалось таким нереальным, вымышленным. Он спешно покинул храм Учителя. Голову Владимира переполняли мысли, словно там завелся улей пчел. Голова гудела от этих «пчел», ни на одну из них он так и не мог ответить. Все из-за того, что как только он начинал обдумывать одну мысль, сразу налетала другая. Вторую мысль сбивала и перебивала третья. Владимир совершено запутался. Все ранее приобретенные знания, оказались мифом, выдумкой. Два мира: реальный и вымышленный, – слились в один мир. Спасением стала мысль о Валене. И он принял решение немедленно его навестить, не смотря на все запреты. Давно уже пора, с момента заточения он юнгу так ни разу и не видел.

* * *

Мысли Артема были прерваны подготовкой карателей к атаке – из лагеря людей прерывисто затрубил гоб [22]22
  Гоб – воинская духовая труба.


[Закрыть]. Следуя звуковому сигналу, меченосцы стали выстраиваться тремя живыми железными прямоугольниками – катантами [23]23
  Катанта – нечто среднее между греческой фалангой и римской манипулой.


[Закрыть].

По приказу Кхелт'е, гоблины тоже пришли в движение, концентрируясь плотной массой по другую сторону укреплений. Своих бойцов вождь выстроил в две оборонительные линии. Первую линию Кхелт'е составил, подражая людям, из мечников со щитами. Построение гоблинов по ширине равнялось двум катантам, но с глубиной строя заметно меньше. Копейщиков вождь разделил на два отряда и поставил по обе стороны мечников, таким образом, чтобы в сумме ширина обороны заметно превосходила ширину атаки людей. Вторую линию защиты было составлено исключительно из тяжелых лучников, их разместили непосредственно за спинами мечников, на возвышении. Выживших после первого боя легких лучников и пращников разместили по бокам тяжелых лучников. Со своей стороны Бум-бум-тук разместил своих подопечных шаманов равномерно за спинами лучников. Магидова пока никто не трогал, лишь Герасим да Стрелка с надеждой изредка посматривали на него. Магидов залюбовался быстрым и слаженным построением людей. Единственное, что вначале удивило и было непонятно Магидову, так это то, что каратели выстраивали свои порядки с западной стороны портала, причем для этого они специально переместились туда с северной стороны укреплений. Зачем?! Разве они не понимают, что вскоре восходящее солнце будет слепить им глаза, тем самым давая дополнительное преимущество защитникам. Неужели они не понимают этой простой истины!? Еще вчера он поверил бы в это, но не сегодня, сегодня нет. Первый проигранный бой поставил многие вещи на свои места. Здесь кроется какая-то хитрость. С этой мыслью Артем оставался до самого восхода солнца. Первые лучи солнца развеяли все сомнения. Отраженный свет от вычищенных и натертых щитов и доспехов сотнями солнечных зайчиков резанул по глазам гоблинов. Зеленное воинство недовольно загудело. Каково сейчас гоблинам Артем даже представить не мог, но ему, жителю каменных джунглей современности, такое маленькое новшество принесло массу неудобств – свет слепил и раздражал. Зазвучал гоб, на этой раз продолжительно и одним сигналом. После гоба забили боевые барабаны. Бум – пауза – бум. Вторя ударам барабана каратели, словно желая воспользоваться трудами своей затеи, незамедлительно пришли в движение. Стоя за защитой частокола многие гоблины еще до начала боя интуитивно подались назад. Это движение было тот час же замечено Артемом, не доставало, чтобы гоблины разбежались, еще даже не вступив в бой. Магидов встретился взглядом с Кхелт'е, словно прочитав мысли Артема о возможном бегстве, вождь прокричал команду – барабаны. Гоблины тут же заколотили в барабаны, наполняя воздух диким грохотом. Эта какофония звуков резала по ушам Артема, похоже, гоблины были другого мнения о мелодичности своей музыки.

Железный строй людей беспощадно надвигался, грозя задавить, сплющить все, что стоит на его пути. Если вначале барабаны еще как-то поднимали боевой дух гоблинов, то сейчас даже барабанщики, похоже, стали бить в барабаны заметно реже и тише. Не дожидаясь дальнейшего непредсказуемого продолжения событий, шаман выкрикнул преждевременную команду – атака лучниками. Зеленокожее воинство взвело луки, и раздались хлопки. Сотни стрел взвились в воздух. Большинство из них даже не долетели до строя людей, а те, что долетали – попросту сгорали синим пламенем сталкиваясь с магическим щитом. Лишь единицам стрел удалось преодолеть защитный щит и долететь до строя, но и они бесполезно разбились о щиты людей. Ситуация стала напоминать первый бой в джунглях. Подобного мнения был и маг людей, – знакомое Магидову чувство присутствия силового поля, – пропало. Маг людей решил не тратить попросту силы на бесполезную защиту и решил преступить к более активным действиям – стал создавать новое заклинание. Его решение еще дорого людям обойдется, – решил Артем.