Текст книги "Роковой рейс"

Автор книги: Иван Черных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Отослав Брилева в лабораторию, Гайвороненко попросил отвезти его на аэродром. В первый день он и его помощники здесь кое-что тоже недосмотрели. Да и понятно, всё сразу не охватишь, хорошая мысля, как говорится, приходит опосля. Вот и генерал бессонной ночью подумал о том, что часовой, охранявший в ту ночь самолётную стоянку, мог где-то укрыться от непогоды, а диверсант воспользоваться этим и незаметно подобраться к самолёту…

Вызвав начальника караула, немолодого долговязого прапорщика Рыбина, предупрежденного начальником штаба о цели визита генерала, Гайвороненко вместе с ним отправился на самолётную стоянку к двум оставшимся на левом фланге «Русланам».

Оба великана были зачехлены, хотя на других самолётах техники и механики работали. К «Ан-124» генерал отдал распоряжение никому не подходить.

Осмотр начали с того «Руслана», который три дня назад стоял рядом с разбившимся. К счастью, вчерашний дневной и ночной снегопады были безветренными, и под крыльями и фюзеляжем оставались голые места. Но увидеть следы на бетонке после оттепели и дождя со снегом генерал и не рассчитывал. Да и не эти следы интересовали его. Он подошел к носовому шасси, пристально осмотрел резину колес, заглянул в нишу. Ни на резине, ни на стойках, ни на подкосах, кроме легкой наледи, похожей на полиэтиленовую пленку, никаких следов не было. Потом так же внимательно осмотрел и основные шасси.

Брил ев уже догадался, что ищет генерал, и стал помогать ему, сосредоточив внимание на топливозаправочных горловинах. Но и там ничего найти не удалось.

– Сколько часовых охраняют стоянку? – спросил генерал у прапорщика.

Рыбин ответил не сразу.

– Видите ли… Солдат не хватает. По положению здесь должно быть три поста. Но мы выставляем двух часовых. Одного около «Русланов», второй охраняет остальные.

– Иногда они сходятся вместе, чтобы покурить, побалагурить? – высказал предположение генерал.

– По уставу не положено, и мы строго наказываем за это.

– Значит, такое все-таки бывает?

Прапорщик снова тяжело вздохнул:

– Бывает, к сожалению. В роту охраны нам хороших солдат не дают.

– Ну да, – понятливо кивнул генерал и, придерживая носовой платок у рта и носа, повел своих спутников ко второму «Руслану». Там началась та же процедура. У одного колеса основного шасси Гайвороненко увидел отпечаток двух пар сапог, удовлетворённо присвистнул. – Вот и то, что требовалось доказать. Сапожки-то разного размера. – Пошарил взглядом вокруг и невдалеке нашёл окурок. Показал его прапорщику.

– Это сволота Халмурадов! – выпалил начальник караула. – Он в ту ночь охранял «Русланы». А на соседнем посту дружок его стоял, Бескоровайный. Урки проклятые… От дождя и снега тут прятались…

– По отпечаткам сапог, пальцев и слюны на окурке мы установим, кто здесь прятался. – Генерал сменил мокрый носовой платок на сухой и направился к машине.

Глава 3

1

Утро следующего дня потрясло членов комиссии по расследованию летного происшествия новым ошеломляющим известием: убит прапорщик Рыбин, вчерашний начальник караула, которого сменили вечером специально для допроса. Вертлявый и трусливый прапорщик после долгих и невнятных объяснений о трудностях несения караульной службы, нехватки людей и плохой экипировки наконец вынужден был пролить свет на происходившие на самолетной стоянке события в канун катастрофы «Руслана».

В третьем часу Рыбин, взяв с собой караульного рядового Клюева, пошел проверять посты. Погода была отвратительная – сильный ветер хлестал в лицо мокрым снегом, мешая при свете карманного фонарика разглядеть протоптанную тропинку от караульного помещения на аэродром. С трудом они добрались до деревянной будки, в которой техник хранил запчасти и инструмент, а в дни работы на аэродроме здесь в перерыве коротали время и летчики, балагуря и рассказывая последние анекдоты.

– Передохнём малость, – остановился Рыбин, выключая фонарик. – В такую погоду хороший хозяин скотину со двора не выпускает, а нам сам чёрт не брат – служба! Уверен, эти ханурики Халмурадов и Бескоровайный отсиживаются где-то в укромном местечке. Не раз я засекал их вместе и давно собираюсь врубить им на всю защёлку…

Только проговорил, как в снежной круговерти мелькнула человеческая фигура.

– Стой, кто идёт! – рявкнул прапорщик, срывая с шеи автомат и передергивая затвор. Но человек метнулся в сторону и растворился в непроглядной мгле.

– Стреляй! Стреляй! – запальчиво поторопил его Клюев. – Только я никого не вижу.

– Теперь и я не вижу. А видел, – опустил автомат Рыбин. – Это кто-то из наших, керосинчику пришел раздобыть. Слыхал, наверное, – наши автомобилисты-умельцы научились бензин из него делать. Раньше приезжали на своих машинах на аэродром и в открытую заливали канистры, а теперь командир строго наказал, чтоб на личных машинах близко к стоянке не приближались. Вот летуны и договариваются заранее с такими, как Халмурадов, Бескоровайный. Те родную маму за копейку продадут. – И заторопился к самолётной стоянке.

Как он и предполагал, часового на месте не оказалось, нашли его в нише шасси третьего от края «Руслана» вместе с Бескоровайным, часовым соседнего поста. Проверяющих они увидели тогда, когда Рыбин крикнул:

– Руки за головы, сучьи дети! Вылезай по одному!

Первым из-за колеса вышел Халмурадов.

– Не шуми, прапор, – сказал спокойно и твёрдо. – Мы ж не спим. На минутку от непогоды забрались: перекурить, согреться.

– А на посту положено курить?

– На посту много чего не положено, – всё так же спокойно и примирительно ответил Халмурадов. – К примеру, нести службу по нескольку дней подряд. А мы несём.

Высунулся и Бескоровайный, решил незаметно улизнуть на свой пост.

– Стоять! – рявкнул прапорщик. – Мало того, что пост бросили, керосином еще вздумали торговать. Кому продали?

– Да ты что, прапор? – удивился Халмурадов. – Кто в такую погоду в третьем часу ночи пойдёт за керосином?

– Не прикидывайся невинной овечкой. Только что мы встретили вашего покупателя. И сколько он вам отвалил?

– Не бери на понт, прапор, – рассердился Халмурадов. – Сошлись на посту – да, курили твоя правда, а чтобы керосином торговать… Не считай нас дешёвками.

– Скажи, Клюев, вру я? – повернулся прапорщик к солдату.

– Никак нет, товарищ прапорщик… Там следы…

– Чего ты мелешь? – угрожающе шагнул к солдату Халмурадов, и тот отступил назад, на всякий случай беря автомат на изготовку. – Какие следы, если мы тут стояли?

– Пойдём, сам увидишь, – предложил прапорщик. – А ты шагай на свой пост! – прикрикнул Рыбин на Бескоровайного, и тот, облегченно вздохнув, торопливо засеменил к своему объекту.

У «Руслана», стоявшего на левом фланге, они в свете карманного фонарика разглядели еще не занесенные снегом следы от обуви с ребристой подошвой.

– Видишь, – ткнул перчаткой прапорщик. – От кроссовок, а не от твоих солдатских говноступов.

– Но я-то был у того самолёта, – возразил Халмурадов.

– В том-то и беда, что у того, – вздохнул Рыбин и повернул к самолёту. Осветил шасси, затем лючки под крылом. Все было закрыто, опломбировано; и никаких следов воровства керосина заметно не было.

«Наверное, спугнули», – подумал Рыбин, но, чтобы приструнить этого наглого и вызывающе ведущего себя бывшего зэка, спросил начальнически:

– И что теперь будем делать?

– Молчать будем, – твердо сказал Халмурадов, – если не хочешь приключений на свою задницу.

– А я при чём? Ты бросил пост, а я виноват?

– Виноват министр обороны – не одел нас как следует, не обеспечил согласно уставу несение караульной службы. А если ты на меня будешь катить бочку, то я тебе такую веселую жизнь устрою, что ты и на том свете помнить будешь.

– Не грози, – огрызнулся было Рыбин, но тут же сник: Халмурадова в роте охраны боялись все. Хотя он отсидел до призыва в армию всего один год, но бандитских замашек нахватался сполна и здесь, в роте охраны, создал вокруг себя группу отъявленных хулиганов, держащих всех в страхе. Не один солдат уже пострадал от них. Особенно они издевались над первогодками, заставляя их стирать на себя обмундирование, чистить обувь, мыть полы в казарме. Если же кто-то пытался роптать или жаловаться командиру, ему устраивали темную…

Прапорщик походил еще под самолетом, повздыхал и сказал примирительно:

– Ладно, шум поднимать не будем, иначе всем достанется. Но если какой-то гад сунется сюда ещё, положи его на снег и не отпускай, пока мы не прибудем.

– Сделаю. Так проучу, детям своим будет рассказывать…

На том и расстались.

Обратной дорогой Рыбин повел Клюева по следу неизвестного, подсвечивая фонариком ребристые отпечатки на снегу, быстро заносимые поземкой. Недалеко от того места, где прапорщик увидел и окрикнул охотника за керосином, чуть ли не споткнулись о валявшуюся канистру.

– Вот видишь, – обрадованно воскликнул начальник караула, – я не ошибся – наш воришка. Народ совсем озверел – за канистру керосина пулю не боится схлопотать. – Поднял канистру. Она была пуста. – Не успел, бедолага, – усмехнулся прапорщик и забрал её с собой. – В хозяйстве пригодится…

На следующий день, когда Рыбин узнал о катастрофе «Руслана», он перепугался насмерть: если узнают о происшествии на посту, им всем тюрьма. Ему, начальнику караула, достанется больше всех.

Полдня он ходил сам не свой, пока Халмурадов не подошел к нему и не бросил насмешливо:

– Не бзди, прапор, прорвемся. Клюева и Бескоровайного я предупредил, а нам сам бог велел молчать. Да ещё и неизвестно, от чего кувыркнулись летуны…

Они и молчали бы, если бы Гайвороненко не припёр Бескоровайного следами его обуви и отпечатками пальцев на окурке. Солдат чистосердечно признался во всем. Правда, с Халмурадовым и Рыбиным пришлось повозиться. Они отрицали всё. Но когда Клюев рассказал о канистре, которую Рыбин успел отнести домой, и генерал предупредил, что вынуждены будут произвести обыск на квартире прапорщика, Рыбин не стал далее отпираться. Принес канистру и все рассказал. Все ли? И так ли все было?.. Провели экспертизу с канистрой – оказалась из-под того самого реактива, что обнаружили в дренажном трубопроводе…

И вот прапорщика нет. За что его убили? Не знали, что он уже во всем признался?.. Вряд ли. Похоже, Рыбин сказал не все, и тот, кто приходил якобы за керосином, был ему известен. А то, что диверсант из этой части, Гайвороненко почти не сомневался. Своим мнением он поделился с Возницким.

– Вот и я об этом думаю, – согласился с доводами полковник. – И снова все факты упираются во второго пилота: у него «Жигули», с Рыбиным живет по соседству. Не полетел. Давайте-ка ещё раз попытаемся раскрутить его.

Генерал поколебался.

– Сомнительно. Но чем чёрт не шутит… Вызывай.

Полковник позвонил в гостиницу.

– А он ещё ночью ушел с друзьями, – ответила дежурная.

– С какими друзьями? – Полковник наливался гневом. – Я ему запретил… – И тут же осёкся – незачем посвящать во все дежурную.

– Я их не знаю. Вначале они звонили ему, Геннадий отказался, сказал, что устал и ложится спать. Потом, уже после двенадцати – я тоже прилегла, – заявились двое, и он ушёл с ними. Кажись, на машине были, уехали.

– Что за друзья, вы их видели раньше? – уточнил Возницкий.

– Нет, не видела. Они в гостинице не проживают.

Полковник положил трубку. Сбежал или силой увели? – мелькнула тревожная мысль.

– Плохи наши дела, – констатировал генерал. – Похоже, и второго свидетеля мы лишились. Но почему?.. Прапорщика понятно: он кого-то видел, забрал канистру. А при чем тут второй пилот?

– Простите, Иван Дмитриевич, но я остаюсь при своем мнении: главный виновник – капитан Кленов. И на девяносто процентов уверен, что убийство Рыбина – дело его рук. Вот и сбежал с сообщниками.

– А если его затем и похитили, чтобы убедить нас в его виновности? Я не уверен, что Кленов симулировал отстранение от полета. Вряд ли он знал о повышенном кровяном давлении. Да и врачиха на такой недуг могла не обратить внимания. Тут симулянт придумал бы что-то пооригинальнее. – Генерал откашлялся. Почесал в раздумье затылок. – Да, задали нам задачки. Хочешь не хочешь, а без ФСБ и военной прокуратуры нам их не решить…

Через час в кабинете командира эскадрильи собрались генерал Гайвороненко, полковник Возницкий и прибывшие из города следователи ФСБ и военной прокуратуры, сам военный прокурор и начальник отделения городского уголовного розыска.

Председатель комиссии по расследованию летного происшествия Гайвороненко ввёл их в курс дела. После недолгого совещания приняли решение – работать в трёх направлениях: группа Гайвороненко продолжает заниматься расследованием катастрофы самолёта, группа из ФСБ, военная прокуратура и уголовный розыск – поиском капитана Кленова и его сообщников.

– А не дать ли нам в средствах массовой информации сообщение, что разыскиваются опасные преступники? – предложил Гайвороненко. И пояснил: – Если капитан Кленов ещё не убит, это может спасти ему жизнь: то, что он был под подозрением, похитители, вероятнее всего, знали; и то, что мы приняли похищение его за побег, играет им на руку – настоящий преступник остается вне подозрений.

– В этом что-то есть, – согласился начальник уголовного розыска. – Надо только поглубже и поподробнее разработать эту версию. Но прежде опросить всех жителей близлежащих домов, кто мог видеть и Рыбина, когда он утром выходил из подъезда, и капитана Кленова, когда он уезжал с сообщниками или похитителями на машине.

2

В тот же вечер в кабинете генерального директора акционерного общества «Росэксимпорт» за круглым столом с кофе и печеньем сидели трое: сам гендиректор Лебединский, его помощники – коммерческий директор Скорохватов и начальник службы безопасности Дубосеков. Первым о положении дел на главном предприятии, приборостроительном заводе, докладывал коммерческий директор:

– …Заказы на автопилоты упали на тридцать два процента, и за поставленные нами недоплачено около пятисот миллионов. На гиромагнитные компасы – на двадцать восемь процентов. Недополучено более ста миллионов. Ещё хуже обстоят дела с прицелами как с радиолокационными, так и электронными, с контрольно-пилотажными и навигационными приборами…

– Я уже знаком с этими данными. Ты скажи мне: что делаешь, чтобы увеличить заказы и выбить долги из заказчиков? И что надо нам сделать, чтобы заказчики не уходили от нас на Петровский завод? Мне доложили, что воронежцы уже переметнулись к ним. И самарцы ведут переговоры о поставке им автопилотов.

– Надо, Семен Семенович, либо снижать цены, либо переходить на более современную продукцию. А лучше всего, как мы и планировали ранее, прибрать к рукам Петровский завод.

– Купил бы вола, да задница гола, – ухмыльнулся Лебединский и отхлебнул из миниатюрной фарфоровой чашечки с золотым ободком кофе. – Мы тоже сейчас в долгу как в шелку: за металл надо платить, за переоборудование цехов. А тут ещё эти налоги… Как дела с заказом на «Су-тридцать седьмые»?

Скорохватов оживился.

– Тут полный порядок, Семен Семенович. Заказ, можно сказать, у нас в кармане. Веду переговоры с авиаторами. «Русланов» у нас раз-два и обчёлся. А последняя катастрофа и вовсе напугала заказчиков. Боюсь, как бы они не стали искать другой путь, морской.

– Не станут, – уверенно заявил Лебединский. – Я уже разговаривал с Ядзуки. Его хозяин торопит и готов дать предоплату. Договаривайся с нашими авиаторами, они теперь не будут гнаться за длинным долларом… И вообще, думай о том, как прибрать к рукам все, что производится в нашем регионе, покупается и продается. В первую очередь ликероводочную и фармацевтическую продукцию. Учись у Хорькова…

Дубосеков, отпивая кофе мелкими глотками, внимательно слушал босса и главного финансиста акционерного общества, мысленно усмехался над сетованиями гендиректора – он-то был отлично осведомлен о его финансовом положении. Недооценивал Лебединский своего начальника службы безопасности. А Дубосекова интересовала не только охранная служба предприятий и их хозяев, но и их дела, зачастую рискованные и откровенно противозаконные, от которых Дубосеков не только не оберегал предпринимателей, но и становился их соучастником, отчисляя на свои счета немалую долю…

Начальник службы безопасности терпеливо ждал, когда закончит Скорохватов и босс потребует доклада от него. Хотя коммерческий директор, можно сказать, сам вне закона и многое знает, о последних делах службы безопасности говорить при нем Дубосеков не хотел.

Лебединский будто прочитал его мысли, и когда коммерческий директор замолчал и тоже взялся за чашечку с кофе, генеральный заключил:

– Значит, так, Иван Антонович, связывайтесь с авиастроителями, два «Су-тридцать седьмых» мы у них берём. Я думаю, запрет на «Русланы» долго не продержится, и мы сразу займемся доставкой.

– Понял, Семен Семенович. – Скорохватов допил кофе и поднялся.

Как только за ним закрылась дверь, Лебединский повернулся к Дубосекову:

– Ну и что ты скажешь о катастрофе, Гавриил Прокопьевич?

Дубосеков глубоко вздохнул.

– А что я могу сказать… Слухи всякие ходят. Одни грешат на чеченцев, другие считают, что сам Бен Ладен решил наказать россиян за содружество с американцами. Но, что это была диверсия, сомнения не вызывает, иначе зачем было убивать начальника караула и убегать второму пилоту.

– О лётчике я слыхал. Говорят, он залил в топливные баки какой-то реактив, от чего и произошла катастрофа.

– Говорят, – кивнул Дубосеков. – Но я сомневаюсь, что это так. Техник самолета проверял перед вылетом качество топлива и обнаружил бы примесь. Правда, могло сказаться то, что реактива было слишком мало. Но это все мои личные соображения, а почему упал самолет, одному богу известно.

Лебединский пытливо глянул в глаза своему помощнику.

– Как думаешь, не начнут копать под нами? Заказ у нас перехватили, могли в отместку…

– Могут. Пусть копают. Нам бояться нечего.

В глазах Лебединского мелькнуло недоверие. Хотел что-то сказать, но передумал.

– Ну-ну, – только и промычал себе по нос. Но когда начальник службы безопасности поднялся из-за стола, вдруг спросил: – Ты ничего от меня не таишь?

– Да вы что, Семен Семенович? – обидчиво вскинул густые брови Дубосеков. – Если не верите, я подаю в отставку.

– Не горячись, Гавриил Прокопьевич. Дело не в доверии. Верю я тебе, верю! Но в нашем деле всякое случается. Просто хочу разобраться. Ядзуки тебя больше ни о чём не просил?

– С японцем мы вместе с вами вели разговор. Больше я с ним не встречался.

– С кем ещё встречался Ядзуки?

– С мэром города. Собирался и в Петровск к Курдюмову, но его отговорили, объяснив, что завод на ладан дышит. С кем в Москве будет встречаться, мне должны сообщить.

– За ним, разумеется, не только твои люди следили?..

– Само собой.

– Значит, визитёров из ФСБ нам следует ожидать, – пришел к заключению Лебединский и протянул помощнику руку.

Дубосеков неторопливо надевал куртку, все еще надеясь, что шеф остановит и предложит рюмку коньяка – после дневной нервотрепки так хотелось выпить и расслабиться; но шеф не остановил и не предложил. Держит дистанцию: каждый сверчок знай свой шесток. Будто не одно дело делают. И если бы не Дубосеков, черта лысого с ним стали бы вести разговор о новом заказе на «Су-37»… Правда, еще неизвестно, чем закончится дело о катастрофе.

С невеселыми мыслями вышел от шефа Дубосеков, сел в «Вольво» с заждавшимся шофёром, бегло глянул на часы – восемь вечера. По его служебным делам – время детское. Дома ждала жена, двое детей. Но ехать домой не хотелось. Даже к молодой восемнадцатилетней любовнице не тянуло.

Шофёр запустил мотор.

– Домой? – глянул на сосредоточенного начальника.

– На дачу, – неожиданно для себя принял решение Дубосеков. И пояснил: – К Сысойкину.

В глазах водителя мелькнуло удивление, но задавать лишние вопросы Дубосеков отучил его с первых дней службы. Водитель включил передачу и нажал на педаль газа. Машина помчалась по обезлюдевшим вечерним улицам неспокойного в последние годы города.

3

Подполковник Семиженов, старший оперуполномоченный уголовного розыска, подключенный к делу о «Руслане», не сомневался, что убийство прапорщика Рыбина и похищение капитана Кленова – дело одних рук. Версию о том, что пилот причастен к диверсии и совершил побег, он отмёл сразу. Это подтверждали и факты: Кленова увезли после двенадцати ночи, Рыбина убили в начале седьмого утра – время ещё не столь позднее и не столь раннее, чтобы кто-то что-то не видел, не слышал. Значит, надо опросить всех жителей гостиницы и соседних домов. Работа кропотливая, дотошная. И подполковник, поручив двум своим помощникам заняться опросом, вместе с экспертом стал изучать оставленные на обочине дороги следы от протектора легковой машины, увезшей второго пилота, – другие машины, по утверждению дежурной, ночью и утром к гостинице не подъезжали.

Протекторы широкие, от иномарки, судя по рисунку, немецкого производства. Таких машин в гарнизоне ни у кого не было. Значит, залетные. А ещё в снегу нашли четыре гильзы от пистолета Макарова. Выходит, стреляли. Но выстрелов ни дежурная, ни жильцы гостиницы не слышали. Вероятно, пистолет или пистолеты были с глушителем. Однако крови, как сыщик и эксперт ни старались, отыскать не смогли. Оставалось загадкой, в кого стреляли и зачем. Если в Кленова, на него хватило бы одной пули…

Поиск машины вели и следователи военной прокуратуры, и сотрудники городской ГИБДД, но Семиженов мало надеялся на положительный результат: диверсанты (а что убийцы и похитители из одной компании, подполковник не сомневался) – профессионалы высокого класса и после теракта, несомненно, сменят колёса.

К 18.00 расследование пополнилось новыми сведениями. Проживающий в доме напротив гостиницы лейтенант Таранов Юрий пригнал вечером с завода новенькие «Жигули» – свадебный подарок отца-коммерсанта. Поскольку гаража еще не было, поставил машину под окном квартиры, чтоб было видно и слышно в случае попытки угона. И хотя за дорогу сильно устал, уснуть не мог – боялся за машину.

За ужином обмыли с женой покупку – распили бутылку «Столичной», помечтали вместе, как летом отправятся к друзьям в Ростов, а оттуда – на Черноморское побережье, в Геленджик – там тоже друзья, наверстают несостоявшееся в этом году свадебное путешествие. Легли в постель уже в двенадцатом часу. И тут вдруг услышали шум мотора подъехавшей к дому машины. Юрий встал и выглянул в окно. Почти вплотную к его «Жигулям» припарковалась иномарка. Длинная, чёрная. Похоже, «Вольво». «Какой-то „новый русский“, пожаловал к кому-то в гости», – подумал Юрий, продолжая наблюдать за машиной. Но из нее почему-то никто не выходил. И это еще больше встревожило лейтенанта. Видимо, прибывшие кого-то поджидали. А что в машине было несколько человек, Юрий определил по вспыхивающим в кабинах огонькам – курили; потом из форточки салона был выброшен на снег окурок.

Незнакомцы сидели в машине минут двадцать, пока к гостинице не подъехала вторая легковушка, похоже, «Волга». Она остановилась за деревом, и, выходил из нее кто или нет, Юрий не видел. А вот из салона «Вольво» вылезли двое и направились к гостинице. Вернулись они минут через пятнадцать, уже втроем. Сели и уехали. Следом за ними умчалась и вторая машина.

Выходит, стреляли не в Кленова. И Таранов подтвердил: среди тех, кто уехал в «Вольво», один был в летной куртке и фуражке, очень похожий на капитана Кленова.

С опросом соседей Рыбина оказалось сложнее: никто ничего не видел – ни убийц, ни машины. На тело прапорщика наткнулся рано утром старший лейтенант Рожков, живущий этажом выше, когда выводил на прогулку собаку. Правда, за углом другого дома удалось обнаружить следы от тех же протекторов, что остались у гостиницы. Значит, за капитаном и прапорщиком охотились одни и те же.