Текст книги "Том 3. Записки охотника"
Автор книги: Иван Тургенев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 37 страниц)
…кто без бороды живет, тот Хорю и на́больший.– Хорь имеет в виду чиновничество, под чью зависимость он рисковал попасть, освободившись от крепостной зависимости. По указу Николая I от 2 апреля 1837 г. чиновникам запрещалось носить усы и бороду (см. примеч. к стр. 250).
«…замашки»…– грубый домотканый холст или посконная пряжа из волокон конопли.
…«Какой ты мне сын, какой семьянин! Не бьешь ты жены, не бьешь молодой…»– Слова русской народной песни. К варианту, приведенному Тургеневым, наиболее близки стихи, записанные в южных областях: «Ой, сын, ты мой сын! Что за семьянин? Жену ты не учишь, молоду не журишь!» (Соболевский,т. III, с. 474. Курск, губ., конец 1850-х гг.); «Что же ты за сын, что за семьянин! Что не бьешь жену, не учишь добру?» (там же, т. II, с. 464–465. Дон, начало 1870-х гг.).
…«Доля ты моя, доля!»– Буквального совпадения (по первой строке) с известными записями песен нет. Запись песни со сходным стихом: «Уж доля моя, доля!» сделана в Рязанской губернии (там же, т. II, с. 409).
Ермолай и мельничиха
Впервые опубликовано: Совр,1847, № 5, отд. I, с. 130–141 (ценз. разр. 30 апр.), под № II. Подпись, общая для четырех опубликованных здесь рассказов: Ив. Тургенев.
Автографы неизвестны.
В настоящем издании в текст ЗО 1880внесены следующие исправления:
, строка 39. Вместо: «верст пятьдесят в сутки» – «верст шестьдесят в сутки» (по всем другим источникам). В цензурной рукописи 1852 г. «пятьдесят», написанное рукой писца, исправлено Тургеневым на «шестьдесят».
, строка 13. Вместо: «водомойни» – «водомоины» (по Совр,ценз, рукоп., ЗО 1852, ЗО 1859и по аналогии с формой этого слова, употребленной в рассказе «Уездный лекарь» во всех источниках текста).
, строка 27. Вместо: «жестоко» – «жёстко» (по Совр, ЗО 1852, ЗО 1859).
, строки 14–15. Вместо: «огородами, окруженными ракитником и густыми садами» – «огородами, окруженными ракитником и гусиными стадами» (по Совр,ценз, рукоп., ЗО 1852).В ЗО 1859появилась опечатка «густыми стадами», видоизмененная в ЗО 1860– по-видимому, корректором – на «густыми садами».
Намерение продолжать серию охотничьих рассказов сложилось у Тургенева после неожиданного успеха «Хоря и Калиныча». Об этом, вероятно со слов Тургенева, писал Белинский в статье «Взгляд на русскую литературу 1847 года» (Белинский,т. 10, с. 345). Об этом же впоследствии рассказал сам Тургенев в «Воспоминаниях о Белинском» (наст. изд., Сочинения, т. 11), а также в письме к Анненкову от 4 (16) декабря 1880 г.
Работа над рассказом «Ермолай и мельничиха», вторым в цикле, могла быть начата не раньше середины января 1847 г. А уже 15 (27) февраля Некрасов сообщил Тургеневу, находившемуся в то время в Берлине, о получении рукописи (Некрасов,т. X, с. 61).
В «Ермолае и мельничихе» впервые появляется Ермолай, постоянный спутник и товарищ автора-охотника. По свидетельству многих мемуаристов, прототипом Ермолая является крепостной человек Афанасий Тимофеевич Алифанов, принадлежавший одному из соседей Тургенева. Писатель познакомился с ним на охоте. Впоследствии Тургенев выкупил Алифанова и отпустил на волю. «Афанасий представлял собою тип, – теперь уже, кажется, вымерший на Руси, – охотника с ног до головы, всей душой и помыслами преданного охоте» (Рында,с. 43).
В письме к Д. Я. Колбасину из Спасского от 14 (26) июня 1861 г. Тургенев писал, что он собирается на охоту «вместе с Фетом и Афанасьем, который сильно постарел, но всё еще бодрится». В примечании к письму Е. Я. Колбаснн (брат адресата) сообщает: «Афанасий – бывший крепостной Тургенева [113]113
Вероятно, Е. Я. Колбасин ошибается, называя Афанасия крепостным Тургенева. И. Ф. Рында дает более точные сведения, полученные от членов семьи Алифанова.
[Закрыть], выведен в „Записках охотник“ под именем Ермолая. Он фигурирует в целом рассказе „Ермолай и мельничиха“, целиком взятом из действительного происшествия < …> Как теперь помню этого высокого, стройного мужика в каком-то коротеньком зипунишке до колен, подпоясанного веревочкой и монотонно докладывающего Тургеневу о выводках коростелей, дупелей и т. п. Тургенев слушал его внимательно, не перебивая его плавной речи, вынимал деньги из кошелька и говорил: „Теперь распоряжайся мною, Афанасий, как знаешь“» (Первое собрание писем И. С. Тургенева. СПб., 1884, с. 92).
После смерти Алифанова писатель многие годы оказывал материальную помощь его семье. По свидетельству Б. В. Богданова, потомки Алифанова до сих пор живут в Спасском-Лутовинове (Орл сб, 1955,с. 288–289).
В образе чувствительной и властной госпожи Зверковой отразились некоторые черты Варвары Петровны Тургеневой, матери писателя. Воспитанница Тургеневой Варвара Николаевна Житова рассказывает, что владелица Спасского-Лутовинова запрещала своей любимой горничной А. К. Лобановой держать при себе и кормить ее грудных детей. Тургенева всякий раз приказывала отправлять их в деревню, чтобы мать «не рвалась» постоянно к детям и усерднее служила госпоже (Шитова,с. 43).
Некрасов и Белинский положительно отозвались о новом рассказе. Сообщая о получении рукописи, 15 (27) февраля 1847 г. Некрасов писал Тургеневу: «Рассказ Ваш я прочел – он очень хорош, без преувеличенья: прост и оригинален. Завтра дам его Белинскому – он верно скажет то же» (Некрасов,т. X, с. 61). Белинский высказал сходное мнение. Через три дня по получении рассказа, 19 февраля (3 марта) 1847 г., он отправляет автору письмо, где между прочим говорится: «Вот хоть бы „Ермолай и мельничиха“ – не бог знает что, безделка, а хорошо, потому что умно и дельно, с мыслию» (Белинский,т. 12, с. 336). Белинский оценил «мысль» рассказа, его идейную направленность – разоблачение дворянской морали, показного гуманизма, под прикрытием которого помещик топчет человеческое достоинство крепостного. Герцен также отметил эти качества рассказа, назвав его «превосходным» (Герцен,т. XIII, с. 177).
Чиновник Главного управления цензуры Е. Волков усмотрел в рассказе два криминальных момента: «1. Автор словами Ермолая советует не ходить к лекарю, угрожая, что будет хуже! – Подобные советы вредны и пагубны для простого народа. И без того уже невежество и суеверие, не доверяющие просвещенной опытности врачей, к несчастью, очень часто бывают причиной большой смертности в простом народе! 2. Предложение Ермолая Мельничихе погостить у него в отсутствие его жены, которую он нарочно для сего прогнать хочет из дома, в высшей степени безнравственно» (Оксман, Сб, 1959,с. 274).
…нанковом кафтане…– Кафтан из грубой бумажной ткани, буро-желтого цвета – нанки. Название происходит от г. Нанкина (Китай), где впервые начала производиться эта ткань.
…с «лешевой дудкой», с «кукушкиным перелетом»…– «Лешева дудка», «кукушкин перелет» – названия «колен» соловьиного пения. Тургенев подробно писал об этом в очерке 1854 г. «О соловьях» («Литературные и житейские воспоминания». – Наст. изд., Сочинения, т. 11).
…на берегу Исты.– Приток Оки, р. Иста протекает в б. Белевском уезде Тульской губ.
Как к любезной я ходил…– Слова русской народной песни, по-видимому, плясовой. В печатных источниках не удалось найти записи, близкой к приводимому тексту.
Малиновая вода
Впервые опубликовано: Совр,1848, № 2, отд. I, с.148–157 (ценз. разр. 31 янв.), под № VIII. Подпись, общая для шести опубликованных здесь рассказов: Ив. Тургенев.
Сохранился автограф рассказа (ГПБ,ф. 795, ед. хр. 7, 2 л.). В автографе первоначальное заглавие «Туман» с последующей припиской «и Степушка» зачеркнуто; сверху же написано: «Малиновая вода». Подпись: Ив. Тургенев.
В настоящем издании в текст ЗО 1880внесены поправки:
, строка 27. Вместо «Степка» – «Степа» (по черновому автографу, Совр,ценз, рукоп., ЗО 1852, ЗО 1859).
, строки 26–27. Вместо «высоко» – «высоко, высоко» (по Совр,ценз, рукоп. и всем изданиям до ЗО 1874).
Рассказ «Малиновая вода» возник из замысла двух очерков – «Туман» и «Степушка». Названия их впервые встречаются в Программе V,датируемой концом августа – концом сентября ст. ст. 1847 г. Мысль о слиянии двух замыслов появилась у Тургенева в процессе работы над первым рассказом «Туман», что явствует из последовательности изменения названий в черновом автографе.
Тургенев писал рассказ в Париже (отчасти, возможно, в Куртавнеле) в середине сентября-октябре ст. ст. 1847 г. Из письма его к Белинскому от 5 (17) сентября 1847 г. устанавливается, что в начале сентября писатель был занят доработкой рассказов «Бурмистр» и «Контора». А в Программе VII,относящейся к ноябрю 1847 г., очерк «Малиновая вода» обозначен уже как завершенный.
В журнальной публикации были сделаны значительные цензурные изъятия и замены: смягчен рассказ Тумана о самоуправстве любовницы графа над крепостными, опущен диалог охотника и Тумана о строгости графа, изменена реплика Власа о своей голодающей жене, наконец, выпущены все цифры и рассуждения Тумана о непосильном оброке, наложенном наследниками графа на крестьян (см.: Т, ПСС и П, Сочинения,т. IV, с. 397–398).
При подготовке издания ЗО 1852Тургенев в цензурной рукописи восстановил все купюры и вынужденные замены цензурного характера. Таким образом, последующие прижизненные издания «Записок охотника» воспроизводили первоначальный исправный текст.
Рассказы из «Записок охотника», напечатанные в 1848 г. во второй книжке «Современника», вызвали разноречивые мнения в кругу редакции журнала. Белинский сдержанно отозвался о комментируемом рассказе. «„Малиновая вода“ мне не очень понравилась, – писал он Анненкову 15 (27) февраля 1848 г., – потому что я решительно не понял Степушки» ( Белинский,т. 12, с. 466). Не понравился Белинскому также «Уездный лекарь»; критические замечания высказал он и по поводу «Лебедяни» (см. комментарии к этим рассказам). Боткин же через два дня после письма Белинского, 17 (29) февраля 1848 г., писал Анненкову: «„Записки охотника“ Тургенева доставили мне истинное наслаждение, и в этом отношении я совершенно расхожусь с мнением Белинского. Каждый из рассказов прекрасен по-своему, и я в затруднении, которому из них отдать преимущество» (Анненков и его друзья,с. 554–555).
Анненков высказал свое мнение в обзорной статье 1849 г. «Заметки о русской литературе прошлого года»: «Новые рассказы Тургенева (Малиновая вода, Уездный лекарь, Бирюк, Лебедянь, Татьяна Борисовна, Смерть) сохраняют все качества предшествовавших им: разнообразие, верность картин и особенно какое-то уважение ко всем своим лицам. Гуманность эта, доказыающая, между прочим, уже окрепшую мысль в авторе, да сильное чувство красоты природы составляют, как и прежде, их настоящий колорит и вполне объясняют успех их» (Совр,1849, № 1, отд. III, с. 19).
Малиновая вода.– Описанный Тургеневым ключ и теперь носит название Малиновая вода; он впадает в р. Исту в Арсеньевском районе Тульской обл. (Богдановы,с. 11).
…грунтовыми – сараями…– Сараи, в которых прямо в грунте выращиваются плодовые деревья и другие растения, боящиеся морозов.
…барочным тесом…– Доски от барки, сплавного грузового судна, построенного без гвоздей. Такие барки шли с грузом лишь один раз в весеннюю путину, а затем разбирались. Доски использовались как дешевый строительный материал.
…ктитора Герасима…– Ктитор – церковный староста; в применении к крепостному человеку слово употреблено, по-видимому, в значении: церковный сторож.
…песик – фурлянский…– Курляндский: некогда знаменитая порода охотничьих собак.
…лакосез-матрадура…– Произвольное название, составленное из названий двух танцев; экосез – бальный танец («шотландский»); матрадура (или матрадур) – устаревшая пляска.
…матресок держал.– От франц. la maitresse – любовница.
Уездный лекарь
Впервые опубликовано: Совр,1848, № 2, отд. I, с. 157–165 (ценз. разр. 31 янв.), под № IX. Подпись, общая для шести рассказов: Ив. Тургенев.
Сохранился черновой автограф рассказа (ГПБ,ф. 795, ед. хр. 6, 2 л.). На полях л. 1 рукою Тургенева набросаны три программы «Записок охотника» (см. Программы V, VIи VII).
В настоящем издании в текст ЗО 1880внесены следующие исправления:
, строка 33. Вместо «в самую ростопель» – «в самую ростепель» (по черн. автогр., Совр,ценз. рукоп. и всем изданиям до ЗО 1874).
, строка 2. Вместо «человек вас спрашивает» – «человек ваш вас спрашивает» (по черн. автогр. и Совр).
, строки 31–32. Вместо «знать, ждут. Навстречу мне старушка» – «знать, ждут. Вхожу. Навстречу мне старушка» (по Соври ценз. рукоп.).
, строки 1–2. Вместо «микстуру прописал» – «микстурку прописал» (по Совр,ценз. рукоп. и всем изданиям до ЗО 1874).
, строка 21. Вместо «тебе не доверяет» – «тебе больше не доверяет» (по черн. автогр. и Совр).В ценз. рукоп. – пропуск писца.
, строки 19–20. Вместо «нет, вы не такой» – «нет, вы не такой, вы не такой» (по черн. автогр., Совр, ценз. рукоп. и всем изданиям до ЗО 1874).
, строка 12. Вместо «Но не выпускает» – «Ну не выпускает» (по списку опечаток, приложенному Тургеневым к т. I изд. Т, Соч, 1880).
Замысел рассказа оформился, по-видимому, в начале апреля 1847 г. Название его первоначально было другим. В Программе Iпод № 7 записано «Бед<ное> сем<ейство>». (Расшифровка принадлежит Б. М. Эйхенбауму. См.: Т, Сочинения,т. I, с. 356.) Предназначался рассказ поначалу для 8-го номера «Современника». В Программе III,датируемой концом июля – началом августа, под № 7 рядом с буквами «Б. С.» стоят «У. Л.», т. е. возникает новое название – «Уездный лекарь». Работу над рассказом М. К. Клеман относит к концу августа – началу октября. По его мнению, в числе рассказов, отосланных Тургеневым в редакцию «Современника» в начале октября, был и «Уездный лекарь» (Клеман, Программы,с. 106–107). Однако окончание работы над рассказом М. К. Клеман основывает на письме Тургенева к Полине Виардо, ошибочно датированном им 7 (19) октября1847 года. В действительности же, исходя из содержания письма, его следует отнести к 8 (20) ноября1847 г. (см.: Т, ПСС и П, Письма,т. I, с. 262, 442 и 567).
В Программе VТургеневым сделана пометка, согласно которой «Уездный лекарь» предназначался для первого номера «Современника» за 1848 год. В Программе VIэто вновь подтверждается и указывается крайний срок отсылки рассказа в Петербург: «в 1-й <номер> д<олжно> б<ыть> отпр<авлено> отсюда 5-го декабря» (или 23 ноября ст. ст.). Это намерение в 20-х числах ноября было выполнено. Все четыре рассказа для 1-го номера «Современника» («Бирюк», «Малиновая вода», «Уездный лекарь» и «Лебедянь») к 7 декабря ст. ст. 1847 г. уже находились у Некрасова (см. письмо Некрасова к Тургеневу от 11 (23) декабря 1847 г. – Некрасов,т. X, с. 93. См. также обоснование датировок рассказов «Бирюк» и «Лебедянь»).
В рассказе «Уездный лекарь» Тургенев обратился к сюжетной ситуации (любовь молодой девушки к своему врачу и ее последующая смерть), уже разрабатывавшейся в русских повестях. См., например, повесть «Не тронь меня», напечатанную в № 24 «Литературных прибавлений к „Русскому инвалиду“ на 1839 год» за подписью: А. Городок. Возможно, однако, что эта сюжетная ситуация была подсказана Тургеневу конкретными жизненными событиями, связанными с кончиной Любови Александровны Бакуниной. За месяц до смерти она, будучи в безнадежном состоянии, горячо и искренне полюбила своего врача П. П. Клюшникова. О последних днях Л. А. Бакуниной Клюшников рассказывал Белинскому, от которого эту историю узнал Н. В. Станкевич. В свою очередь, Станкевич мог рассказать ее Тургеневу, с которым был близок в 1840 г. Воспоминания о Л. А. Бакуниной Тургенев слышал также от ее сестер и братьев, с которыми был очень дружен. Но писатель, если данное предположение справедливо, далеко отошел от прототипов. Его уездный лекарь как тип ничем не напоминает П. П. Клюшникова, умного и талантливого врача, близкого к кружку Бакунина (см.: СерманИ. К истории создания «Уездного лекаря». – Орл сб, 1960).
Белинский отозвался о рассказе отрицательно: «В „Уездном лекаре“, – писал он Анненкову 15 февраля 1848 г., – я не понял ни единого слова, а потому ничего не скажу о нем; а вот моя жена так в восторге от него – бабье дело…» (Белинский,т. 12, с. 466). Оценка Белинского вызвана, вероятно, «психологизмом» рассказа в духе последних произведений Достоевскокого, повестей «Двойник» и «Хозяйка», в которых критик заметил тенденции отхода от общественно значимой проблематики к проблематике чисто психологической и даже патологической. О влиянии творческого метода Достоевского на стилевую манеру рассказа «Уездный лекарь» см. в статье: ВиноградовВ. В. Тургенев и школа молодого Достоевского. – Русская литература, 1959, № 2; см. также: ВиноградовВ. В. О языке художественной литературы. М., 1959, с. 493–506.
…депозитки…– Просторечное – бумажные денежные знаки, ассигнации; здесь, вероятно, в значении: ассигнации десятирублевого достоинства. В первом слое черновой рукописи было: «смело бей на двадцать». Слова «две депозитки» появились вместо зачеркнутого «двадцать».
Мой сосед Радилов
Впервые опубликовано: Совр,1847, № 5, отд. I, с. 141–148 (ценз. разр. 30 апр.), под № III. Подпись, общая для четырех рассказов: Ив. Тургенев.
Автографы неизвестны.
В настоящем издании в текст ЗО 1880внесены следующие исправления:
строки 1–2. Вместо «вот проживает» – «и вот проживает» (по Совр,ценз. рукоп., ЗО 1852).
, строки 33–34. Вместо «сильно ударив рукою по столу» – «внезапно и сильно ударив рукою по столу» (по ценз. рукоп.; слова «внезапно и» вписаны Тургеневым).
, строка 7. Вместо «чрез неделю» – «через неделю» (по всем источникам до ЗО 1874).
На полях автографа незаконченной драмы «Искушение святого Антония», над которой Тургенев работал весной 1842 г., имеется запись фамилии героя рассказа (см.: наст. изд., Сочинения, т. 2, с. 689). Является ли это просто записью имени реально существовавшего человека или перед нами название тогда уже возникшего замысла рассказа – сказать трудно.
О намерении писать рассказ и, возможно, о начале работы над ним Тургенев сообщил Некрасову в письме из Берлина в начале февраля ст. ст. 1847 г. Отвечая на это – не дошедшее до нас – письмо, Некрасов 15 (27) февраля 1847 г. писал Тургеневу: «Радилова я буду ждать с нетерпением; мне эти ваши рассказы по сердцу пришлись» (Некрасов,т. X, с. 62).
Работа над рассказом была завершена в начале марта, так как уже к середине этого месяца он был у Белинского; 17 марта Белинский сообщил Боткину о получении третьего «отрывка» из «Записок охотника» (Белинский,т. 12, с. 352–353).
В рассказе «Мой сосед Радилов» Тургенев продолжает обличение этических норм господствующего класса. По церковным установлениям, Радилов не может жениться на Ольге, так как она сестра его первой жены. Ложная мораль разрушает счастье двух хороших людей, делает их любовь «незаконной».
Основная идея рассказа близка мыслям Герцена, изложенным в его статье «Новые вариации на старые темы», появившейся в третьей (мартовской) книжке «Современника» за 1847 год. Герцен восстает здесь против нравственного рабства, предрассудков и условностей, связывающих современного человека, против «дощатого балагана нашей морали» (Герцен,т. II, с. 98).
Белинский сочувственно отозвался о рассказе. В упомянутом выше письме к Боткину от 17 марта 1847 г. критик заметил: «Он <Тургенев> прислал рассказец (3-й отрывок из „Записок охотника“) – недурен…»
В рапорте Е. Волкова рассказу «Мой сосед Радилов» дана следующая оценка: «…рассказ этот противен мудрым постановлениям нашей церкви, следовательно, противен и нравственности» (Оксман, Сб, 1959,с. 275).
…о «прежде почивших отцах и братиях».– Слова из ектеньи об умерших.
Возле небольшой са́жалки…– Сажалка – колдобина, наполненная водой, или небольшой искусственный прудик.
«Гром победы, раздавайся!»– популярный в свое время полонез для оркестра и хора композитора И. А. Козловского (1757–1831) на слова Г. Р. Державина. Полонез, получивший значение национального гимна, известен и под названием «Славься сим, Екатерина» – по начальным строкам припева.
…всё к лучшему в здешнем мире, как сказал, кажется, Во̀лтер…– Изречение одного из героев повести Вольте́ра «Кандид, или Оптимизм» (1759) – философа Панглоса, которое повторяется и варьируется на протяжении всей повести.
Я, помнится, в Турции лежал в госпитале, полумертвый…– Радилов рассказывает о своем участии в русско-турецкой войне 1828–1829 годов. Русская армия несла в этой кампании большие потери от эпидемических заболеваний.
…щеголеватой, особенной поступью, какою выступает известная «коза» около ручного медведя…– «Козой» наряжали обычно мальчика, который ходил с поводырем ручного медведя. Исследователь устной народной драмы в России В. Д. Кузьмина пишет: «Медвежья „потеха“ в виде пляски дрессированного медведя и козы под прибаутки поводыря была известна в XVIII веке от царского дворца до деревень» ( КузьминаВ. Д. Русский демократический театр XVIII века. М., 1958, с. 46).
«Как у наших у ворот…»– Популярная плясовая песня, известная с конца XVIII века.
