Текст книги "На правый бой"

Автор книги: Иван Аношин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Но велик был наступательный порыв наших частей и соединений, возглавляемых храбрыми, опытными и инициативными командирами. 30 сентября вечером мне доложили, что командир 113-й стрелковой дивизии полковник Л. Ш. Мухамедьяров перед штурмом Неготина направил в город отважных разведчиков во главе с офицером Б. М. Носовым. Те вернулись с важными сведениями и привели трех пленных. Сведения, полученные от них, оказались очень важными. Удалось вскрыть систему огня противника, установить расположение наиболее важных целей и четко поставить задачи летчикам и артиллеристам на их подавление. Это значительно облегчило штурм города.

Конечно, отличились тут не только части дивизии Мухамедьярова. Город был взят совместными усилиями соединений 68-го и 75-го стрелковых корпусов, моряков Дунайской военной флотилии и первого батальона 9-й бригады 23-й ударной дивизии НОАЮ подполковника Йовановича.

Вскоре в политуправление фронта поступили донесения о боях за Неготин. В них сообщалось о подвигах советских бойцов и командиров, о встрече наших войск с местным населением. На окраине города колонну наших бойцов окружили местные жители. Сербский партизан Святослав Манрыев преподнес командиру нашего подразделения хлеб-соль. Горячие симпатии к воинам Красной Армии выражало все население.

2 октября войска фронта соединились западнее Неготина с частями Народно-освободительной армии Югославии, наступавшими с юга. Когда я узнал об этом из доклада начальника политотдела 68-го корпуса полковника И. М. Юшкова, сразу же выехал на место. Советские и югославские воины встречались как братья. Радость, энтузиазм, охватившие их, кажется, удесятерили силы. Перед ними уже не мог устоять никакой противник. Действуя совместно, советские и югославские бойцы недалеко от Неготина окружили и разгромили крупную группировку гитлеровцев.

Освобождение многострадальной югославской земли вызывало в сердцах бойцов не только радость. Мы видели: почерк фашиста везде один – разрушенные предприятия и жилища, замученные мирные жители и военнопленные. К тому времени фашисты в своей жестокости, кажется, стали превосходить самих себя. Это уже была жестокость обреченного зверя, а не самодовольного «победителя», которому все дозволено.

Вот только один пример. 27 сентября в ходе частных боев западнее города Турно-Северин гитлеровцы захватили в плен небольшую группу советских воинов из 75-го стрелкового корпуса. Во время наступления наши части стремительным ударом выбили противника из села Мала Каменица. В одной из ям бойцы обнаружили три трупа советских офицеров, зверски замученных фашистскими извергами из 2-го полка «Бранденбург».

Передо мной документ, который нельзя читать без содрогания:

«…Гитлеровцы захватили в плен раненных на поле боя офицеров – майора Калашникова Ивана Ивановича, лейтенантов Шаталина Алексея Андреевича и Нареняна Вагаршака Ховроковича. Долго над ними издевались и зверски замучили их. Обнаружено, что тело майора Калашникова имеет на себе следы зверских пыток – все пальцы рук проткнуты штыком, на груди шесть вырванных раскаленными щипцами тяжелых ран, на шее следы веревки, которая применялась при пытке, левая щека изрезана, отрезано левое ухо, изрезан нос и рассечен правый глаз, на голове три пулевые раны и одна в правом бедре.

Тело лейтенанта Шаталина имеет шесть пулевых ран в области ног, живота и груди, правый глаз вырван, рассечены губы.

Тело лейтенанта Нареняна имеет следы тяжелых побоев (синяки на груди и спине…) и три пулевые раны, из которых одна в области переносицы»[15]15
  Белградская операция, с. 97.


[Закрыть].

Командиры и политработники в беседах с воинами рассказали об этом злодеянии фашистов, что вызвало величайший гнев у всего личного состава и усилило стремление скорее разгромить врага.

Вскоре после взятия Неготина я дал указание редакторам военных газет широко освещать вопросы, связанные с особенностями ведения боевых действий в горах. Как всегда, журналисты оперативно откликнулись: редактор фронтовой газеты подполковник Н. С. Филиппов доложил, что первая статья на эту тему уже готова, а вообще – будет напечатана целая серия.

– Постарайтесь шире показывать опыт подразделений и отдельных воинов, умеющих действовать в горах, – посоветовал я.

Вскоре публикации на данную тему появились и в других газетах. Кроме того, политотделы соединений вместе со штабами издали многочисленные листовки и памятки об особенностях ведения боевых действий на горно-лесистой местности.

Изменились также формы и методы партийно-политической работы. Если во время освободительного похода в Болгарию, на пути следования к югославской границе в ней преобладали мероприятия масштабные – митинги, собрания, то теперь центр тяжести мы перенесли в роту, батальон, передовой отряд, ибо им приходилось действовать сплошь и рядом самостоятельно, нередко длительное время не имея надежной связи со штабом полка, не соприкасаясь с соседями.

В роты и батальоны, которым предстояло действовать в отрыве от основных сил, направлялись наиболее опытные офицеры штабов и политработники. И это себя хорошо оправдало. Просачиваясь мелкими группами в расположение врага, блокируя отдельные высоты и узлы сопротивления, устраивая засады в узких долинах и проходах, наши войска парализовали сопротивление противника и уверенно продвигались вперед. Основным, как и раньше, был бой на окружение и уничтожение, но теперь более мелкими группами.

Так продолжалось до тех пор, пока 7 октября войска фронта совместно с югославскими частями не заняли города Петровац, Лесковац, Заечар, Клокочевац и другие населенные пункты. В ходе этих боев были разгромлены крупные силы врага. Преодолев Восточно-Сербские горы, соединения 57-й армии вышли в долину реки Моравы, по которой проходят основные железные и шоссейные дороги, – открылась возможность ввести в бой подвижные силы, в частности 4-й гвардейский механизированный корпус.

Пока его соединения и части совершали 520-километровый марш из района Ямбола в район южнее Видина, в них постоянно находилась большая группа работников политуправления во главе со старшим инспектором полковником Моргулем, который регулярно сообщал по телефону о проделанной работе.

После короткого отдыха в районе сосредоточения главные силы корпуса в ночь на 9 октября прошли только что освобожденный Заечар и устремились к Мораве. В тот день Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин отдал боевой приказ: к исходу 10 октября выйти в район Петровац, Таблановне, Ждрело и развить успех 57-й армии на белградском направлении[16]16
  См. Белградская операция, с. 189.


[Закрыть].

– Выезжайте к Жданову, – сказал мне за обедом Алексей Сергеевич Желтов. – Сейчас от его гвардейцев будет зависеть успех операции.

Я охотно согласился, ибо с самого начала похода не был в частях 4-го гвардейского.

4-й гвардейский механизированный корпус вместе с частями усиления представлял внушительную силу. В его составе было 17 022 человека, 160 танков, 21 самоходно-артиллерийская установка, 31 бронемашина, 366 орудий и минометов, 674 пулемета, 15 710 винтовок и автоматов, 49 мотоциклов, 1038 автомашин, 130 радиостанций[17]17
  См. там же, с. 199–200.


[Закрыть].

Сбивая заслоны и засады противника, корпус вместе с приданными ему частями усиления, во взаимодействии с 5-й дивизией 1-го Пролетарского корпуса НОАЮ, овладел рядом населенных пунктов, в том числе важным железнодорожным узлом Велики-Плана, перерезав таким образом железную дорогу и шоссе Ниш – Белград. 12 октября от гитлеровцев были очищены города Княжевац, Смедерево и свыше 60 других населенных пунктов, чем, по существу, закончился первый этап Белградской операции.

В те дни вместе с начальником политотдела корпуса полковником Подпориновым мы побывали во многих частях и в только что освобожденных городах. Местное население с огромным энтузиазмом встречало наших воинов. Всюду вспыхивали стихийные митинги, реяли красные и национальные флаги Югославии.

Но предстояли еще нелегкие бои. Поэтому мы старались долго не задерживаться в населенных пунктах: впереди была вторая, наиболее трудная часть операции по освобождению югославской столицы, к предместьям которой наши передовые части вместе с частями НОАЮ вышли туманным утром 13 октября.

Столь стремительное наступление войск фронта было обусловлено хорошей подготовкой операции во всех звеньях войскового механизма, высоким политико-моральным состоянием личного состава, братской боевой дружбой, мужеством и героизмом советских, югославских и болгарских воинов.

Партийно-политическая работа как в период подготовки, так и в ходе наступления сводилась к поддержанию в войсках наступательного порыва.

По сложившейся уже традиции накануне наступления во всех соединениях и частях, призванных участвовать во втором этапе Белградской операции, состоялись партийные собрания, а также собрания личного состава по обсуждению задач, стоящих перед войсками. С докладами на них наряду с командирами и политработниками частей выступали генералы и офицеры штаба и политического управления. Они же принимали непосредственное участие в расстановке сил коммунистов и комсомольцев по подразделениям с целью укрепления ротных партийных и комсомольских организаций. На собраниях каждый коммунист и комсомолец получал конкретное поручение на очередной бой.

Первые победы на югославской земле, братская встреча местного населения, первые совместные боевые действия с бойцами НОАЮ еще выше подняли боевой настрой воинов. Коммунисты, патриоты Югославии, развернув боевые действия против фашистов с первых дней оккупации своей страны, постоянно надеялись на то, что им поможет Красная Армия, что ока разгромит фашистские полчища, протянет руку помощи и Югославии. Поэтому население с огромной радостью встречало части Красной Армии.

Мне довелось быть свидетелем вступления наших войск в город Княжевац, вытянувшийся вдоль реки Тимок и со всех сторон окруженный горами.

Бои за Княжевац были трудными. Но командиры советских и югославских подразделений действовали дружно, согласованно. Они ночью скрытно совершили обходный маневр по горным дорогам. Причем нашим подразделениям в этом поистине героическом марше по горам, где порой крутизна подъемов доходила до 40 градусов, помогали югославские партизаны. К утру 10-го войска сосредоточились в исходном положении и после короткого артналета атаковали врага сразу с четырех сторон.

Разгорелись жестокие уличные бои. Засев в бетонных дотах и окопах, в укрепленных домах, гитлеровцы отчаянно сопротивлялись, нередко переходили в контратаки. Мне рассказали, как на одно наше орудие бросилось 15 гитлеровцев. Расчет не растерялся. В короткой схватке фашистские солдаты были уничтожены. На комбата лейтенанта Колчева, находившегося у орудия, бросился вражеский офицер. У комбата патронов в пистолете не оказалось. Он схватил валявшуюся рядом каску и раскроил ею голову гитлеровцу.

Местные жители стали свидетелями героизма своих освободителей. И, несмотря на холодный осенний дождь, они высыпали на улицы, провозглашая здравицы в честь Красной Армии, наперебой предлагая угощения – фрукты, виноград. Всюду были красные флаги и транспаранты.

Не только горожане, но и жители деревень, расположенных в радиусе 10 километров от города, несмотря на непогоду, пришли на улицы Княжеваца. Женщины и девушки были одеты в праздничные национальные костюмы, мужчины несли приветственные лозунги.

А между тем бои продолжались, и в политдонесениях сообщалось о новых подвигах советских воинов. Так, из политотдела 19-й стрелковой дивизии сообщили об умелых действиях командира зенитной батареи гвардии старшего лейтенанта Кравченко. Батарея прикрывала боевые порядки пехоты с воздуха. В тот час самолетов врага над нашими позициями не было. Комбат вдруг заметил колонну противника. Оценив обстановку, он решил выдвинуть пушки для стрельбы прямой наводкой. Застигнутые внезапным огнем, гитлеровцы стали разбегаться, бросая автотранспорт и боевую технику. Но, обнаружив зенитки, гитлеровцы открыли огонь по нашей батарее из 75-мм пушек. Тогда гвардии старший лейтенант Кравченко приказал перенести огонь на батарею противника. В этом бою, навязанном врагу зенитчиками, гитлеровцы потеряли до батальона пехоты, 10 грузовых и 4 легковых автомашины, 5 повозок, 60 лошадей и батарею 75-мм пушек.

Помнится еще и подвиг лейтенанта Григороцкого из 113-й стрелковой дивизии, о котором я попросил редактора фронтовой газеты напечатать очерк. В донесении начальника политотдела о нем сообщалось: в бою на подступах к городу Крагуевац лейтенант Григороцкий первым ворвался в расположение противника и в рукопашной схватке уничтожил пятерых гитлеровцев. Был ранен, однако не покинул поля боя. Вскоре определив, что продвижению подразделения мешает огневая точка противника, замаскированная на высоте, Григороцкий с группой бойцов зашел в тыл и уничтожил ее. После боя, перевязав раны, лейтенант собрал воинов подразделения, рассказал об итогах дня, похвалил отличившихся и поставил боевую задачу на следующий день.

Осень в горах – не лучшее время для действий авиации. Тем не менее гул наших самолетов постоянно стоял над полем боя, радуя душу солдата, придавая ему уверенность в победе.

– Летчики рвутся в бой, – рассказывал при очередной встрече заместитель командующего 17-й воздушной армией генерал-майор авиации В. Н. Толмачев. – Но туманы и высокие горы сильно затрудняют действия авиаторов, особенно штурмовиков. Приходится бомбить с большой высоты. Кроме того, на горах гитлеровцы установили и хорошо замаскировали значительное число зениток. От их огня в первые дни мы понесли потери…

Летчики довольно быстро приспособились к горному рельефу, изменили тактику. Теперь штурмовики летали не эскадрильями под прикрытием истребителей, как это было на равнине, а одиночными самолетами. И это себя вполне оправдало.

Толмачев привел несколько примеров героизма наших летчиков. Я попросил его сообщить о них во фронтовую газету. Вскоре была опубликована заметка об экипаже штурмовика, возглавляемого комсомольцем лейтенантом Василием Филипповым. Зенитным огнем его самолет был подбит, один мотор отказал. Но экипаж продолжал выполнять задачу. Лавируя меж гор, Филиппов сбросил бомбы на цель и благополучно вернулся на свой аэродром. При осмотре его самолета техники и механики обнаружили 60 осколочных пробоин.

Предметом особого внимания политического управления были примеры боевого взаимодействия наших и югославских подразделений. О каждом таком случае политработники сообщали по команде, о нем рассказывали многотиражные и фронтовая газеты. Как потом узнал, о подобных случаях широко сообщалось и в газетах, выпускавшихся в НОАЮ.

Вообще, должен сказать, без такого взаимодействия между братскими подразделениями вести успешные боевые действия в условиях горно-лесистой местности было бы невозможно. Так, на подступах к Белграду батальон майора Андреева из 93-й стрелковой дивизии, обогнув гряду высот, с тыла вышел к вражескому опорному пункту и атаковал его. Разгорелся жестокий бой. Гитлеровцы яростно сопротивлялись, и, наверное, нелегко пришлось бы нашим, если бы не подоспело одно из подразделений 23-й ударной дивизии подполковника Маладжина Йовановича. Совместными действиями советские бойцы и воины Югославии разбили врага, перешли шоссейную дорогу и устремились ко второму опорному пункту. По крутым скатам гор бойцы НОАЮ скрытно от фашистов провели батальон Андреева в тыл укрепленного пункта и сообща атаковали гитлеровцев. С другого фланга по врагу ударил батальон офицера Леонова во взаимодействии с другими подразделениями югославской армии. Гитлеровцы в беспорядке отступали.

Это был наглядный урок того, как взаимовыручка усиливает натиск на врага, меньшей кровью обеспечивает победу над ним.

Не только бойцы НОАЮ, но и мирное население принимало активное участие в освобождении своей родины. Простые люди всемерно оказывали помощь наступающим войскам. Так, западнее Неготина гитлеровцы при отступлении взорвали мост через бурную горную речку. Крестьяне по собственной инициативе вооружились топорами, лопатами, пилами и стали наводить переправу. Работая в холодной воде, они за три часа построили мост. В другом районе гитлеровцы обстреляли роту лейтенанта Клокова. Наши бойцы вынуждены были залечь. В это время группа югославских партизан подобралась к гитлеровцам с тыла и забросала их гранатами. Это дало возможность роте подняться в атаку и разгромить в рукопашном бою противника. Об этих фактах сообщило Московское радио в оперативной сводке Совинформбюро от 4 октября 1944 года. Таким образом, примеры совместной борьбы с фашистами становились известны не только на нашем фронте, но и всему народу, всему миру. Значение этого трудно переоценить.

В совместных боях за освобождение Югославии от фашистских захватчиков традиционная дружба советского и югославского народов скреплялась кровью их лучших сынов. Она особенно ярко проявилась в дни боев за столицу Югославии. Автору этих строк посчастливилось быть непосредственным участником освобождения Белграда – одной из замечательных боевых операций, проведенных войсками 3-го Украинского фронта совместно с частями 1-го и 12-го корпусов НОАЮ.

Бои за Белград носили особенно ожесточенный характер, так как противник превратил город в мощный узел обороны. На подступах к нему и на его улицах гитлеровцы соорудили множество дзотов и дотов, противотанковых и противопехотных заграждений. Весь город был разделен на отдельные узлы сопротивления, и поэтому каждую улицу, каждый дом приходилось брать с большим трудом. Сплошного фронта наступления не было. Соединения 57-й армии и 4-го гвардейского механизированного корпуса действовали на самостоятельных направлениях с большими разрывами по глубине и без тактической связи друг с другом. В этих условиях требовалось обеспечивать непосредственное политическое воздействие политработников и коммунистов на личный состав. Важную роль приобретал личный пример. По решению Военного совета фронта практически все офицеры политуправления выехали в части.

– Вы поезжайте к Подпоринову, – сказал мне генерал-полковник А. С. Желтов.

Я и сам собирался быть у полковника И. А. Подпоринова – начальника политотдела 4-го гвардейского корпуса, который к тому времени успешно форсировал реку Великая Морава и на который возлагалась основная тяжесть боев за Белград.

– Вы знаете о просьбе товарища Тито помочь воинам Народно-освободительной армии Югославии первыми войти в столицу? – напутствовал меня член Военного совета. – Мы должны выполнить просьбу. Это важное политическое дело.

Да, это было мне известно. После возвращения генерал-полковника С. С. Бирюзова из Крайова, где он встречался с верховным главнокомандующим НОАЮ маршалом Иосипом Броз Тито, Сергей Семенович докладывал на заседании Военного совета о переговорах, говорил и об этой просьбе. Но тогда больше внимания было обращено, конечно, на детали Белградской операции, организацию взаимодействия в ходе совместных боевых действий советских и югославских войск. Было решено, что бойцы НОАЮ войдут в столицу на броне танков и САУ 4-го гвардейского механизированного корпуса.

Когда дождливым утром я с группой работников политуправления разыскал в небольшом городке под Белградом командный пункт генерал-лейтенанта танковых войск В. И. Жданова, там находились и командир и начальник политотдела. Встретились, как всегда, тепло. Настроение, несмотря на хмурое утро, было бодрое.

Я сказал, что неплохо было бы взглянуть на Белград.

– Вместе посмотрим, Иван Семенович, – оторвавшись от бинокля, сказал Подпоринов, – как только фрица выбьем. Крепко засел.

– Выбьем, не впервой, – широко улыбнулся Владимир Иванович Жданов. – А пока чайку выпьем. Идемте, проголодались люди с дороги.

Мы спустились в столовую, оборудованную в каком-то подвале. В помещении было чисто, на столах – белые скатерти, у столов стояли мягкие резные кресла.

Разговорились о предстоящей операции. Я предложил подготовить обращение к бойцам и командирам.

– Да, нам есть что сказать личному составу, – согласился начальник политотдела.

– Поставим конкретные задачи, – поддержал командир корпуса.

Так родилась оперативная и действенная форма воздействия на личный состав частей и соединений, разъяснения воинам их непосредственных задач.

Позже, уже во время боевых действий в Венгрии и Австрии, мы широко использовали обращения командиров корпусов и дивизий к личному составу перед решением очередной боевой задачи. Пока же это был первый блин, и мы старались, чтобы он не вышел комом. Еще до обеда текст листовки-обращения, одобренный В. И. Ждановым, был отпечатан. Там, в частности, отмечалось, что в бой за освобождение Белграда мы идем не одни, а плечом к плечу с бойцами НОАЮ, патриотами и подлинными хозяевами столицы. Они должны иметь возможность войти в столицу страны вместе с нашими передовыми отрядами.

Это обращение командования корпуса в тот же вечер было доведено до всего личного состава на собраниях и беседах. Там, где позволяла обстановка, кроме того, были проведены партийные и комсомольские собрания с обсуждением предстоящих задач. В одной из бригад на партсобрании выступил и я, причем не мог не заметить, что гвардейцы-танкисты буквально рвутся в бой.

На КП корпуса, расположенный на лесистом склоне горы Авала, откуда в хорошую погоду мог просматриваться Белград, вернулся затемно. Подпоринова не было – убыл в одну из бригад. Доложив по телефону члену Военного совета фронта о проделанной работе, решил лечь отдохнуть: день предстоял трудный. Но выспаться не удалось. Ночью зашел ко мне генерал-лейтенант танковых войск В. И. Жданов (он в том же помещении занимал соседнюю комнату). Его крупное спокойное лицо на этот раз было не на шутку озабоченным.

– Осложнение небольшое, – сообщил он, предварительно извинившись за вторжение. – Какая-то фашистская часть вышла на наши тылы и наступает в направлении КП.

Я невольно прислушался и уловил недалекий шум боя.

– Могут сюда прорваться, – сказал комкор озабоченно. – Пойду распоряжусь.

В. И. Жданов стремительно вышел. Я поспешил за ним. Комкор пытался связаться с одним из комбригов по телефону. Охрана, все офицеры, связисты готовились занять круговую оборону. Дело в том, что здесь, в горных условиях, отрезать командный пункт от основных частей особого труда не составляло: одна-единственная дорога связывала и с передовыми частями, и с тылами. Сняться так просто и уйти в горы громоздкому хозяйству КП было невозможно.

Наконец Владимиру Ивановичу удалось дозвониться. Вскоре танки одной из бригад, наступавших на Белград, прогрохотали по дороге туда, где наши подразделения с трудом удерживали наседавшего противника.

Бой был яростный и затих только к утру. Как только рассвело, мы с В. И. Ждановым выехали на место ночного боя. Дорога на протяжении нескольких километров, склоны горы по обе ее стороны были усеяны разбитой вражеской техникой и трупами. Наши солдаты уже расчищали дорогу, прямо танками сталкивали в кювет и под уклон разбитую технику. Санитары подбирали раненых…

Вернувшись на командный пункт, я доложил обстановку члену Военного совета. Алексей Сергеевич подробно расспросил о бое и приказал мне оставаться в 4-м гвардейском механизированном корпусе во время предстоящего штурма Белграда.

– Комфронта распорядился, чтобы Неделин и Судец сюда перенесли свои командные пункты, поближе к передовой, – сообщил мне В. И. Жданов. – Значит, начнутся главные события, Иван Семенович, – радостно закончил он.

В сопровождении своих офицеров командующий артиллерией фронта генерал-полковник М. И. Неделин и командующий 17-й воздушной армией генерал-полковник авиации В. А. Судец прибыли на КП корпуса. Изучая обстановку на месте, они приняли меры для того, чтобы войска, непосредственно участвующие в освобождении Белграда, были усилены артиллерией и авиацией.

На КП 57-й армии генерал-полковники С. С. Бирюзов и М. И. Неделин, которым Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин поручил организацию взаимодействия между частями всех родов войск, а также между нашими и югославскими соединениями, провели совещание с командармом и комкором. Они уточнили план штурма Белграда и все детали взаимодействия с войсками 1-й армейской группы НОАЮ, которую возглавлял генерал-подполковник Пеко Дапчевич. Предполагалось фронтальным ударом главных сил на узком участке прорвать городской оборонительный обвод гитлеровцев, частью сил выйти в тыл противника и с ходу овладеть мостом через Саву, чтобы лишить врага возможности маневрировать резервами и отводить войска на запад. Затем несколькими ударами расчленить гарнизон противника на части и разгромить их. При выработке замысла учитывалось следующее. Гитлеровцы привыкли к тому, что города сначала окружают, а потом ведут бои по уничтожению гарнизона. А тут удар наносился на узком участке фронта с последующим развитием его по расходящимся направлениям для расчленения гарнизона.

А гарнизон Белграда немалый – в общей сложности 20 тысяч человек, 40 танков и около 170 орудий[18]18
  См. Белградская операция, с. 221.


[Закрыть]. А главное – город заранее был подготовлен к длительной обороне, вокруг него построено два оборонительных рубежа – внешний и городской – с многочисленными железобетонными сооружениями, дотами и дзотами. К обороне были приспособлены каменные дома и ограды, а канализационные галереи, каменные подвалы, между которыми имелись ходы сообщения, превращены в укрытия. Весь город был разделен на узлы сопротивления.

– Наш план штурма для фрицев опять явится сюрпризом, – резюмировал свой рассказ В. И. Жданов после возвращения с совещания на командном пункте 57-й армии.

И вот во второй половине дня 14 октября после артиллерийской подготовки начался штурм городского оборонительного обвода. Главный удар наносили 4-й гвардейский механизированный корпус, 73-я и 236-я стрелковые дивизии во взаимодействии с соединениями и частями НОАЮ.

Я с КП корпуса наблюдал, как более 300 орудий и минометов, 24 установки прославленных «катюш» в течение получаса обрабатывали передний край обороны противника и его опорные пункты, располагавшиеся вдоль южной окраины города. Находившийся тут же представитель 1-й Пролетарской дивизии НОАЮ, чьи бойцы на броне наших танков рвались в город, немолодой смуглый майор, сказал восхищенно:

– Вот это сила! Нам бы такие «катюши»…

Старый партизан радовался скорому освобождению столицы и, наверное, вспоминал трудные бои слабо вооруженных отрядов с вооруженными до зубов гитлеровскими войсками…

Еще не смолк гул канонады, а войска уже дружно пошли в атаку. Прорвав городской оборонительный рубеж, они овладели рядом опорных пунктов. Однако далеко в глубь города пробиться не удалось. Из уцелевших укреплений враг оказывал ожесточенное сопротивление. Наши войска перешли к испытанному тактическому приему: окружали опорные пункты, отрывали их от основных сил и уничтожали. И так – семь дней и ночей ни на час не затихали бои на улицах и площадях югославской столицы.

Командование фронта старалось исключить жертвы среди мирного населения и разрушение зданий. Поэтому штурм непосредственно города проводился без мощных бомбовых и артиллерийских ударов. Фашистов «выкуривали» главным образом орудиями, выделенными для стрельбы прямой наводкой, гранатами, автоматным огнем.

Медленное продвижение наших войск в городе объяснялось еще и тем, что он был сильно заминирован. Гитлеровцы подготовили к взрыву сотни жилых домов и административные здания, исторические памятники, крепость, железную дорогу, мост, водопроводную и канализационную сети, электростанцию, порт. Поэтому наряду с уничтожением противника войскам пришлось заниматься разминированием объектов. По распоряжению командующего фронтом для этих целей было выделено семь инженерных батальонов, которые шли вместе со штурмующими частями и немедленно после освобождения зданий и других объектов приступали к их разминированию.

О вкладе инженерных войск 3-го Украинского фронта в успех Белградской операции следует сказать особо. Только за 8 дней, с 3 по 10 октября, они построили три новых и восстановили 13 разрушенных мостов, проложили 6 километров новых и отремонтировали 28 километров горных дорог, расчистили множество завалов, устроенных как противником, так и частями 14-го корпуса НОАЮ с целью воспрепятствовать отходу гитлеровцев на запад. Самоотверженный труд инженерных войск позволил пропустить через Восточно-Сербские горы за эти восемь дней кроме стрелковых соединений 4-й гвардейский механизированный корпус, мотострелковую бригаду, артиллерийскую дивизию, 3 арт-бригады, 16 полков тяжелой артиллерии, часты гвардейских минометов, до 80 других боевых и тыловых частей[19]19
  См. Белградская операция, с. 170–171.


[Закрыть].

Для разминирования объектов в Белграде было выделено семь инженерных батальонов, которые работали практически круглые сутки. Всего советские саперы разминировали 845 объектов, в том числе 85 административных зданий. При этом было изъято 3179 мин, 3540 зарядов взрывчатых веществ общим весом 28 656 кг, 12 «сюрпризов», обезврежено 7 складов со взрывчатыми веществами.

Нетрудно представить, каким разрушениям подвергся бы город, каковы были бы жертвы среди населения, если бы гитлеровцам удалось осуществить свой план.

Югославы высоко ценили заботу советского командования о жителях города, о спасении его культурных памятников и жилого фонда. «Сожженные русские танки на улицах Белграда, – писал в журнале „Югославия – СССР“ в 1946 году (№ 4) видный общественный деятель Югославии Родолюб Чолакович, – свидетельствуют о геройстве танкистов, не щадивших свои жизни для того, чтобы Белград был освобожден с наименьшими разрушениями. Русские герои проливали свою кровь и за то, чтобы в борьбе при освобождении города как можно меньше погибло детей и женщин. Жители Белграда все это понимали и сердечно благодарили своих освободителей».

Высоко ценился труд саперов и в наших войсках. В дни боев за Белград бойцы фронта узнали о подвигах саперов Булыхова и Синтащева, командира разведроты лейтенанта Лапина, сорвавшего со своими подчиненными минирование гитлеровцами моста через Саву, лейтенантов Григорьева, Уродливченко и Далицкого, разминировавших крепость Калелигдам.

Однако не избежал Белград значительных разрушений. В этом «помогли» американские и английские летчики, которые еще 16 и 17 апреля, затем 18 мая подвергли его совершенно ненужным бомбардировкам. Замечу, что вскоре после освобождения Белграда, 7 ноября 1944 года, в день 27-й годовщины Великого Октября, летчики союзников нанесли удар по 6-му гвардейскому стрелковому корпусу генерал-лейтенанта Г. П. Котова, находившемуся на марше к Дунаю. Они продолжали налет, пока летчики Героя Советского Союза А. И. Колдунова и Д. Д. Сырцова не дали им отпор.