Текст книги "На правый бой"

Автор книги: Иван Аношин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Успехи войск фронта были отмечены благодарственным приказом Верховного Главнокомандующего, что вызвало новый подъем боевой активности.

Приказ Верховного Главнокомандующего, а также передовая статья «Правды» за 30 ноября 1944 года, озаглавленная «Новый прорыв немецкой обороны», по моему совету перепечатанная фронтовой газетой, были доведены до каждого солдата.

Венгрия была уже четвертой страной, на территорию которой ступили войска 3-го Украинского фронта, выполняя освободительную миссию. Опыт подсказывал: наиболее эффективное средство разъяснения личному составу целей и задач – памятка-обращение. Написанная простым, понятным каждому языком, такая памятка была незаменимым, универсальным пособием. Ее мог почитать каждый самостоятельно, ее успешно использовали командиры и политработники, агитаторы и пропагандисты в политико-воспитательной работе.

К тому времени выработалась и соответствующая форма памятки-обращения. Так, вначале давалась краткая характеристика побед Красной Армии в целом. Обязательно подчеркивалось, что в этих успехах заслуга принадлежит и тому, кому адресована памятка: «Это ты уничтожил группировку немцев на юге нашей Родины, разгромил их ныне на территории Венгрии. Только 2–3 последних месяца ты прошел трудный, но славный, победный полуторатысячекилометровый путь от Днестра до озера Балатон».

Значительная часть памятки отводилась разъяснению стоящих перед войсками фронта задач. «Ты вступил на венгерскую землю не с целью захвата территории или изменения существующего в Венгрии общественного строя, – подчеркивалось в ней. – Твое вступление вызвано исключительно военной необходимостью и продолжающимся сопротивлением войск противника». В поддержании высокого наступательного духа войск эта памятка-обращение сыграла не последнюю роль.

Бои не прекращались ни на один день. Все попытки противника задержаться в опорных пунктах терпели неудачу. Бойцы фронта, действуя в трудных условиях распутицы и бездорожья, показывали замечательные примеры мужества и героизма. Гвардии сержант Рубин первым ворвался во вражескую траншею и уничтожил группу немецких солдат. Гвардии сержант Кулибаба штыком, огнем и прикладом истребил 8 гитлеровцев. Рядовой Дудников уничтожил 6 фашистских солдат, а трех взял в плен. Рядовые Маляренко и Ульянов пленили 12 немцев. Гвардии рядовые Пилинчук и Солобой, уничтожив вражеский пулеметный расчет, открыли огонь из трофейного пулемета и нанесли противнику большой урон.

В течение последующих четырех дней наступления войска фронта заняли свыше 400 населенных пунктов, среди которых такие важные города, как Сексард, Капошвар, Пакш, Боньхад, Домбовар, Дунафельдвар, являющиеся также крупными узлами коммуникаций, взяли в плен свыше 3000 немецких и венгерских солдат и офицеров.

5 декабря войска фронта вышли к озеру Балатон и овладели городом и железнодорожным узлом Сигетвар, а также заняли более 120 других населенных пунктов.

После выхода наших войск к озеру Балатон гитлеровцы с лихорадочной поспешностью стали перебрасывать в этот район свежие силы – две пехотные дивизии из Италии, одну с Западного фронта и ряд частей из самой Германии.

Однако остановить наше наступление они были не в состоянии. 6 декабря войска фронта, наступая между озером Балатон и рекой Дунай, заняли более 50 населенных пунктов, а части, действующие между озером Балатон и рекой Драва, освободили свыше 40 населенных пунктов. 7 декабря на этих же направлениях было взято еще свыше 100 городов и сел.

8 декабря наши войска вплотную подошли к заранее подготовленному рубежу обороны противника – к линии Маргариты. В те же дни 46-я армия 2-го Украинского фронта форсировала Дунай южнее Будапешта и, прорвав оборону противника на западном берегу, соединилась у озера Веленце с войсками 3-го Украинского фронта и перешла в наше подчинение.

Однако попытки 9 декабря с ходу прорвать оборонительный рубеж противника результатов не дали. Тогда командующий фронтом отдал приказ перейти к обороне, произвести перегруппировку и накапливать силы для дальнейшего натиска на врага.

Между тем наша 37-я армия оставалась в Болгарии. Вскоре после Белградской операции Сергей Семенович Бирюзов, назначенный заместителем председателя Союзной Контрольной Комиссии в Болгарии, убыл к новому месту службы. На его место прибыл новый начальник штаба фронта генерал-лейтенант С. П. Иванов. Это был молодой, но уже опытный военачальник, участник советско-финляндской войны. В годы Великой Отечественной возглавлял штабы 38-й, 1-й танковой и 1-й гвардейской армий, штаб нашего фронта, когда он назывался еще Юго-Западным. Затем он был начальником штабов Воронежского, 1-го Украинского и Закавказского фронтов.

До этого мы с Семеном Павловичем не были знакомы. Он произвел на меня весьма благоприятное впечатление. Несмотря на предельную загруженность оперативными делами, генерал С. П. Иванов принимал активное участие в партийно-политической работе.

Новому начальнику штаба пришлось с ходу включиться в подготовку Будапештской операции. 12 декабря Семен Павлович доложил командующему фронтом полученную директиву Ставки Верховного Главнокомандования о совместных действиях 2-го и 3-го Украинских фронтов по окружению и разгрому будапештской группировки гитлеровцев.

Замысел операции заключался в следующем. 2-й Украинский фронт наносил удар из района Шаги на Солдины с целью выхода на левый берег Дуная в районе Эстергом, Неслиб и одновременно частью сил наступал на Будапешт. Нашему фронту предписывалось наступать из района Веленце, чтобы выйти на правый берег Дуная на участке Эстергом, Неслиб и отрезать пути отхода гитлеровцев на запад. Частью сил мы должны были наступать на Будапешт, чтобы во взаимодействии с войсками 2-го Украинского фронта овладеть городом. Той же директивой нам передавалась 46-я армия, усиленная артиллерией РГК, механизированными и кавалерийскими частями. Эта армия хорошо показала себя во время Ясско-Кишиневской операции. Тогда она действовала в составе нашего фронта.

На планирование и подготовку операции времени было в обрез. Ф. И. Толбухин решил заслушать начальников управлений, отделов и родов войск вместе с генералом С. П. Ивановым, чтобы сэкономить время и дать возможность новому начальнику штаба быстрее познакомиться с руководящим составом фронтового управления. На этом совещании я выступил с докладом о политико-моральном состоянии личного состава и задачах по его подготовке к предстоящим боям. Выступая, попросил учесть, что готовить предстоящую операцию придется в ходе напряженных боевых действий, когда противник сам пытается переходить в наступление значительными силами.

В связи с тем что войска уже длительное время вели наступательные боевые действия, от оборонительных действий мы отвыкли. Да и настроение основной массы личного состава было идти вперед, не засиживаться в окопах. Все это в условиях, когда противник имеет заблаговременно подготовленные укрепленные рубежи обороны, могло нам стоить большой крови. Нужно, чтобы каждое подразделение, каждый солдат, заняв определенный рубеж, закрепился на нем основательно, был готов не только наступать, но и измотать врага обороной.

Особое внимание собравшихся я обратил на усиление заботы о быте воинов. Дело в том, что декабрь в Венгрии самый промозглый месяц. Нередко дождь идет со снегом, как в конце октября в средней полосе России… И тут очень важно позаботиться о горячей пище, о возможности обсушиться, обогреться. Но главное – своевременно обеспечить части боеприпасами и горючим. А это в условиях распутицы – дело не простое.

Затем выступил командующий фронтом. Федор Иванович подвел итоги обсуждения и объявил свое решение на проведение Будапештской операции. Он поддержал мою мысль о том, что забота о быте – дело не только тыловиков и политработников, но и всех офицеров.

После этого совещания генерал-полковник А. С. Желтов предложил собрать аппарат политуправления и заместителей командующих родами войск по политчасти. В своем кратком выступлении Алексей Сергеевич поставил перед политработниками конкретные задачи. После этого мой заместитель полковник С. И. Катугин объявил, кто из работников политуправления куда выедет для оказания помощи в проведении партийно-политической работы по подготовке к Будапештской операции.

Несмотря на напряженную обстановку, нам удалось почти повсеместно провести партийные и комсомольские собрания, а там, где этого нельзя было сделать, – короткие совещания коммунистов и комсомольского актива с обсуждением задач предстоящего наступления.

…19 декабря подготовка удара по прорыву оборонительного рубежа противника была закончена. 20-го с рассветом наши артиллеристы и минометчики в течение часа обрабатывали линию Маргариты. Несмотря на неблагоприятную погоду, летчики 17-й воздушной армии подвергли ожесточенной бомбардировке вражеские позиции. Затем двинулись в атаку танки и пехота…

Вскоре наши войска штурмом овладели городами Секешфехервар и Бичке – крупными узлами коммуникаций и опорными пунктами обороны противника – и отрезали основные пути отхода на запад будапештской группировке немецко-венгерских войск.

В этих боях особенно хорошо показала себя 49-я гвардейская стрелковая дивизия, которой командовал Герой Советского Союза полковник Василий Филиппович Маргелов. В то время с ним я не был знаком лично, хотя слышал о комдиве много добрых отзывов. Василий Филиппович был храбр, решителен, организован. Встретились мы с ним много позже, на Дальнем Востоке, где Маргелов, уже генерал, командовал соединением. В последующие годы он, как известно, возглавил Воздушно-десантные войска и неизмеримо много сделал для их развития и совершенствования.

…Враг был достаточно сильным, он бросал в бой все новые и новые резервы. Юго-западнее Будапешта на одном из участков гитлеровцы применили свои новые тяжелые танки – «королевские тигры». Нужно было как можно скорее показать, что их можно бить так же успешно, как и всю остальную вражескую технику. Поэтому, когда ко мне прибыл с очередным докладом редактор фронтовой газеты подполковник Н. С. Филиппов, я сказал ему:

– Очень хорошо, что ваши подчиненные находятся в боевых порядках наступающих воинов и ежедневно оперативно сообщают о подвигах героев…

Я похвалил за оперативность капитанов И. Андреева и М. Голышева, майоров В. Кононенко и Д. Гребенщикова, которые почти ежедневно публиковали свои репортажи с места боев. 27 декабря 1944 года в газете появилась большая редакционная статья «Бей „королевских тигров“!» под рубрикой «Что собой представляет новый тяжелый немецкий танк и как с ним бороться». В статье не только содержались тактико-технические данные «тигра», но и подчеркивалось: «Особо уязвимое место у танка – переднее ведущее колесо. Стреляй бронебойным и осколочно-фугасным снарядом, бросай противотанковую гранату в переднее ведущее колесо, в заднее колесо-ленивец, в гусеницу – и танк остановится. Стреляй из пушек по нижнему бортовому месту, в бензобаки – и танк загорится…»

Для убедительности статья была иллюстрирована. В ней говорилось, что один такой танк уже подбила наша самоходная пушка, которой командует гвардии младший лейтенант Байков.

В этом же номере газета опубликовала и репортаж «Встречные танковые бои» с подзаголовком: «Советские танкисты подбили и сожгли 6 немецких танков и самоходных орудий и две машины захватили исправными». В нем рассказывается об умелых действиях экипажа младшего лейтенанта Галкина в бою с «тиграми» и «пантерами». Что еще ценно, репортаж подписан: «Район боев, 26 декабря» – и указано, что передано по телеграфу.

Одним из основных требований, которые предъявляло политуправление к журналистам, была оперативность. Особую важность она приобретала в условиях боев в Венгрии. Зачастую вся агитационно-массовая работа ведь сводилась лишь к коротким беседам в редкие минуты затишья. Нередко газета с боевыми репортажами из района боев с указанием даты передачи в редакцию служила и поводом, и предметом бесед с солдатами на передовой. Я сам неоднократно бывал свидетелем того, как не только бойцы и командиры на передовой, но генералы и офицеры на КП и НП с жадностью читали нашу фронтовую газету.

Статья «Бей „королевских тигров“!» была перепечатана во всех газетах фронта, выходивших на языках народов СССР, и сослужила хорошую службу. Тему борьбы с вражескими танками газета держала в поле зрения постоянно.

Бои были тяжелыми. Вот только несколько примеров за три последних дня 1944 года. Взвод гвардии младшего лейтенанта Кисличенко в ожесточенной рукопашной схватке истребил 40 гитлеровцев и захватил 30 пленных. Красноармейцы Соломко, Соболь, Лысый и Мартынов ворвались в траншею противника, уничтожили 13 и взяли в плен 15 гитлеровцев. Бронебойщики гвардии младший сержант Скоморохов и гвардии рядовой Петрин, отражая контратаку, сожгли 4 вражеских танка. Командир орудия старшина Комович уничтожил два танка противника. Пулеметчик Макаренко метким огнем истребил группу гитлеровцев. Когда кончились патроны, отважный боец пустил в ход гранаты и уничтожил еще 10 гитлеровцев. Летчик старший лейтенант Смирнов за один день подбил два вражеских самолета.

В результате наступательных действий войск 3-го Украинского фронта с 20 по 31 декабря была разгромлена крупная немецко-венгерская группировка, оборонявшаяся юго-западнее Будапешта. Противник потерял только убитыми и пленными более 61 000 солдат и офицеров, а также 900 танков, самоходных орудий и бронетранспортеров, 600 орудий разного калибра, 182 самолета и много другой военной техники. В столице Венгрии Будапеште совместными действиями войск 3-го и 2-го Украинских фронтов плотным кольцом было окружено около 200 000 солдат и офицеров вражеской группировки[24]24
  См. Освобождение Венгрии от фашизма, с. 46.


[Закрыть].

Закончился первый этап боевых действий войск 3-го Украинского фронта на территории Венгрии.

Глава седьмая
ЕСЛИ ВРАГ НЕ СДАЕТСЯ…

В те дни на память часто приходили слова Алексея Максимовича Горького: «Если враг не сдается, его уничтожают». Они стали крылатыми. Их часто повторяли на фронте, потому что они были актуальны… Хотя для любого думающего человека стало ясно: положение окруженной в Будапеште вражеской группировки безнадежно. Два мощных Украинских фронта взяли ее в железное кольцо. Штабы уже планировали новые боевые операции по освобождению Австрии. Вражеские войска терпели поражение за поражением и на других фронтах. Но враг не сдавался. А потому его надо было уничтожить.

Московское радио, центральные газеты наряду с победными сообщениями с фронтов все чаще печатали материалы о трудовых успехах советских людей. Полевая почта ежедневно приносила в части письма родных и близких, в которых было все больше радостных вестей и звучали пожелания добить фашиста и скорее вернуться домой живыми… Заждались матери сыновей, жены мужей, дети отцов, пахарей и рабочих поля и заводские станки. Надо было восстанавливать разрушенное врагом, возвращать к жизни заводы, фабрики, пашни.

Несмотря на то что теперь практически в каждом бою значительно меньше, чем противник, теряли убитыми и ранеными, переживали, кажется, тяжелее, нежели тогда, когда освобождали родную землю.

По война есть волна, и она требует жертв. А первейшая забота любого командира – не только выиграть бой, но выиграть с наименьшими потерями. И ведь каких людей приходилось оставлять в братских могилах в далекой от Родины земле! Героев Сталинграда, форсирования Днепра, героев Ясско-Кишиневского сражения… И совсем молодых, тех, кто уже подрос в военное лихолетье, чье отрочество оборвалось в 1941-м, а теперь обрывались жизни безусых, совсем еще юношей.

Старались беречь жизнь людей. И потому Ставка Верховного Главнокомандования посоветовала командующим 2-м и 3-м Украинскими фронтами направить в окруженную вражескую группировку парламентеров; еще теплилась надежда: вдруг обойдется без кровопролития? Сколько наших солдат, мирных жителей можно было бы сохранить! Хотелось спасти Будапешт – одну из самых красивых европейских столиц.

Незадолго до Нового, 1945 года окруженным вражеским войскам был направлен ультиматум за подписью Маршалов Советского Союза Ф. И. Толбухина и Р. Я. Малиновского. В редактировании текста вместе с членом Военного совета А. С. Желтовым довелось принять участие и мне. Согласовали мы его и с руководством 2-го Украинского фронта.

Ультиматум предупреждал о том, что, если предложение сложить оружие будет отклонено, войска Красной Армии начнут действия по уничтожению окруженных войск и вся ответственность за их уничтожение, а также за все разрушения в Будапеште и гибель его жителей будет возложена на командование группировки.

Опыт свидетельствовал, что содержание ультиматума важно довести не только до командования, но и до личного состава войск противника. Поэтому всю ночь на 29 декабря наши мощные звуковещательные станции, выдвинувшись к передовой, непрерывно передавали войскам противника, окруженным в районе Будапешта, текст ультиматума и сообщение на немецком и венгерском языках о предстоящей посылке советских парламентеров. Указывалось время и маршрут следования парламентеров. На этих участках наши части полностью прекратили огонь.

29 декабря в 11 часов по московскому времени парламентеры обоих Украинских фронтов с большими белыми флагами направились со своих участков в расположение противника. Но гитлеровцы показали еще раз свое звериное лицо. Парламентера 2-го Украинского фронта они даже не пустили через передний край. Советский офицер, венгр по национальности, капитан Миклош Штейнмец был встречен сильным ружейно-пулеметным и артиллерийским огнем и убит…

Подготовку парламентера от нашего фронта Военный совет поручил командующему 46-й армией генерал-лейтенанту И. Т. Шлемину и мне. Ночь на 29-е декабря и весь этот день я провел на командном пункте армии. Пойти в стан врага с белым флагом вызвался капитан И. Л. Остапенко. Это был боевой офицер, за свои подвиги отмеченный орденами и медалями. Спокойный, рассудительный. Коммунист, готовый ради спасения жизни товарищей отдать свою. В помощь к нему попросились старший лейтенант П. Ф. Орлов и старшина Е. Т. Горбатюк.

Накануне я с ними беседовал довольно долго, расспросил о родных и близких. Все трое служили в 46-й армии еще с тех дней, когда в составе нашего фронта она освобождала Украину.

– Как думаете, примут гитлеровцы наш ультиматум? – спросил я.

Ответил Остапенко:

– Вероятности мало, товарищ генерал.

– Что же это вы, не будучи уверенным в успехе миссии, вызвались идти с ультиматумом? – нарочно спросил я.

Он посмотрел на меня задумчивыми глазами и ответил спокойно:

– Надо попробовать. Жалко Будапешта, жалко мирных жителей… Красивый город! Я читал о нем, видел открытки, а на днях на рекогносцировке наблюдал в бинокль. Надо, чтобы совесть наша была чиста. И мы горды, что командование доверило нам эту задачу. И выполним ее!

Утром 29-го мы с генералом Шлеминым еще раз проинструктировали группу капитана Остапенко.

Когда инструктаж уже шел к концу, полевая почта доставила свежий номер фронтовой газеты. Мы все невольно потянулись за ней. Каждая строчка дышала напряжением боя, пахла, что называется, порохом. Газета звала: «Вести бои на истребление сопротивляющегося противника, на захват в плен его солдат и офицеров, на уничтожение всех, кто не складывает оружия!» А заголовком передовой статьи газета выбрала слова Максима Горького: «Если враг не сдается – его уничтожают». Они еще трижды повторялись в статье, написанной взволнованно, созвучно думам и чувствам участников боев.

«Если враг не сдается – его уничтожают! – говорилось в передовой. – Так было в Сталинграде, когда, несмотря на ультиматум советского командования, гитлеровцы продолжали сопротивляться, так было под Корсунь-Шевченковским…»

– Так будет и теперь, – сказал Шлемин, – только разгром станет еще более решительным и полным. Сейчас не сорок второй, а сорок четвертый…

– Да и фашист уже далеко не тот, что был в сорок втором, – заметил я. – Смотрите, вот заметка, – и прочитал: – «От врага очищено сто двадцать кварталов Будапешта… В районе Пилишентенеса захвачена группа офицеров и солдат в количестве шестисот человек, среди которых один генерал, восемь полковников и восемнадцать других офицеров…»

– Давайте сохраним этот номер газеты на память, – предложил командующий.

– Да, интересно будет вспомнить, – согласился я.

И вот теперь на моем письменном столе лежит тот пожелтевший уже газетный листок.

Еще раньше я дал указание редактору напечатать крупным планом схему города. Это задание было выполнено: на третьей странице газета поместила подробную схему города с названием улиц, мостов и прочих местных предметов, а также краткую справку. Сверху в рамке было указано: «В помощь командирам и бойцам, ведущим бои на улицах Будапешта».

У меня сохранился и этот номер газеты. Он сыграл но только прикладную роль, как схема-путеводитель, но и большую вдохновляющую, мобилизующую. Ведь солдату карта не положена. Он видит вокруг себя, насколько позволяет глаз и обстановка. А тут – вот он, Будапешт, за который бьемся уже сколько времени, вот он, как на ладони. И до центра его, до Королевского замка на высоком берегу Дуная, – рукой подать… Думаю, сохранился он и у других участников боев за Будапешт.

А тогда и Шлемин и я, аккуратно сложив газеты, спрятали их в свои полевые сумки. По понятным причинам парламентерам сказали, чтобы с собой газету на задание не брали.

– Ну, желаем удачи, – сказал командарм и крепко, по-отцовски обнял Остапенко и его товарищей.

Я посмотрел на их решительные молодые лица, на которых не отражалось ни тени сомнения и тревоги, и тоже пожелал успешно выполнить высокую миссию, вернуться живыми.

– Своим поступком вы сохраните тысячи и тысячи жизней.

Ровно в 11 часов московского времени группа с текстом ультиматума и большим белым флагом, который нес капитан И. А. Остапенко, направилась в расположение противника. В хмуром небе низко висели облака, но горизонтальная видимость была неплохой. С наблюдательного пункта, расположенного на господствующей высоте, было хорошо видно, как тройка наших бойцов во весь рост, уверенно и спокойно, пересекает нейтральную полосу. Они, конечно, знали: и наши, и вражеские солдаты с напряженным вниманием следят за каждым их шагом.

Непривычная для фронтовых условий тишина резала слух.

Сердце гулко стучало, глаза слезились от напряжения. С секунды на секунду можно было ждать предательского выстрела. Но парламентеры шли и шли. Вот уже совсем близко до первой вражеской траншеи…

Наконец парламентеры, встреченные гитлеровцами, скрылись из виду. Я позвонил Алексею Сергеевичу Желтову и доложил, что гитлеровцы встретили наших парламентеров и увели. Член Военного совета сообщил мне, что на 2-м Украинском фронте парламентера гитлеровцы не пустили – расстреляли…

Это еще больше обострило тревогу за судьбу наших посланцев, но теплилась надежда: вдруг на участке 2-го Украинского действовали фанатики-фашисты, а нашим повезет? Каждому ясно: убив парламентера, противника не ослабишь.

Ждать пришлось мучительно долго. Все то и дело поглядывали на часы. Наконец наблюдатель у стереотрубы радостно воскликнул:

– Идут! Идут!

Все на НП оживились, лица посветлели, каждый схватился за бинокль.

Они шли тем же порядком: в середине Остапенко с высоко поднятой головой, по бокам – его товарищи. Когда дошли до середины нейтральной полосы, с вражеской стороны застрочило сразу несколько пулеметов. Остапенко покачнулся и упал, выронив белый флаг…

– Сволочи, в спину стреляют! – выругался командарм. Его голос потонул в грохоте выстрелов. Наши солдаты ответили яростным огнем.

По счастливой случайности старший лейтенант Орлов и старшина Горбатюк, сопровождавшие парламентера, остались живы.

Весть о вероломном, подлом убийство парламентеров с быстротой молнии облетела войска. В канун Нового, 1945 года об этом узнала вся страна, вся сражающаяся армия, весь мир из специального сообщения Советского Информбюро, опубликованного 31 декабря. В нем говорилось: «С помощью подлой провокации и вероломных убийств гитлеровцы хотят продлить свое существование. Однако, отклонив ультиматум советского командования и совершив чудовищное убийство советских парламентеров, фашистские изверги не надолго сохранят свою шкуру. Красная Армия разгромит и раздавит врага, какое бы сопротивление он ни оказывал»[25]25
  Сборник сообщений Совинформбюро, М., 1945, т. 7, с. 313.


[Закрыть].

По этому сообщению Совинформбюро в войсках прошли митинги и собрания – где это возможно, а на переднем крае, непосредственно в траншеях и блиндажах, состоялись групповые беседы и громкие читки. Гнев и возмущение охватили личный состав. Все от солдата до генерала остро переживали гибель парламентеров. На митингах и собраниях, в беседах солдаты и офицеры клялись, что не пожалеют ни сил ни крови, не посчитаются ни с какими трудностями, чтобы отомстить фашистам за их злодеяния.

Отклоняя ультиматум советского командования, гитлеровцы, окруженные в Будапеште, надеялись, конечно, на помощь, которую им обещал Гитлер.

Вечером 29 декабря начальник разведки фронта доложил командующему, что в районе Комарома (венгерский город на правом берегу Дуная) и Комарно (словацкий город на противоположном берегу) противник сосредоточивает свежие части.

Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин распорядился установить наблюдение и захватить контрольных пленных.

На следующий день эти сведения подтвердились. Кроме того, в 20 километрах севернее Комарно на левом берегу Дуная разведка обнаружила сосредоточение переправочных средств. Можно было не сомневаться, что фашисты готовят удар по правому флангу 4-й гвардейской армии, которая после десятидневного наступления приступила к перегруппировке своих сил.

В моем присутствии командующий фронтом позвонил генералу армии Г. Ф. Захарову, спросил, что нового у него на правом фланге.

Правый фланг у командарма не вызывал беспокойства. Он доложил, что 31-й гвардейский стрелковый корпус генерала С. А. Бобрука перешел к обороне, зарывается в землю.

– Зарывается – это хорошо, – побарабанив пальцами по столу, заметил командующий. – Но разведку, разведку надо вести усиленно!

Я догадался, что мысли Ф. И. Толбухина были заняты разгадкой очередного хода врага и раздумьями, что противопоставить его действиям.

В первый день нового года с утра шел сильный снег. Воспользовавшись непогодой, наши разведчики на правом фланге 4-й гвардейской армии захватили пленных из танковых дивизий СС «Викинг» и «Мертвая голова», которые до этого действовали на территории Польши.

Намерение фашистов прояснилось окончательно: деблокировать окруженную в Будапеште группировку. Командующий фронтом решил усилить плохо прикрытый стык со 2-м Украинским фронтом, выдвинув из района Эстергома 12-ю истребительную противотанковую бригаду и два полка 86-й стрелковой дивизии. Но мы тогда, к сожалению, не представляли всей опасности, которая нависла над правым флангом 4-й гвардейской армии. Гитлеровскому командованию для нанесения контрудара из района Комарно на Будапешт удалось скрытно сосредоточить 4-й танковый корпус СС в составе 5 танковых и 3 пехотных дивизий. На узком участке фронта, где оборонялся наш 31-й гвардейский стрелковый корпус генерала С. А. Бобрука, противник сосредоточил 1400 орудий и минометов, 530 танков и превосходил наши войска в личном составе в 5 раз, в артиллерии – в 4,5 и танках – в 17 раз[26]26
  См. Кузнецов П. Маршал Толбухин. М., 1966, с. 209–210.


[Закрыть].

Однако я забежал несколько вперед. В канун Нового, 1945 года мы еще очень многого не знали.

Был по-фронтовому скромный ужин в столовой, украшенной настоящей елкой. Федор Иванович Толбухин и Алексей Сергеевич Желтов поздравили с наступающим Новым годом, пожелали новых боевых успехов, полного разгрома гитлеровской Германии. Потом состоялся небольшой концерт самодеятельности. Мы знали, что Ф. И. Толбухин любит выступления самодеятельных артистов больше профессионалов, и постарались составить хорошую программу. Но обстановка была тревожной, поэтому очень скоро все разошлись по рабочим местам.

– Все части получили обращение Военного совета? – спросил у меня Алексей Сергеевич.

Я ответил утвердительно и заверил, что обращение будет доведено до каждого солдата.

Имелось в виду новогоднее обращение Военного совета фронта. Военный совет, в частности генерал Желтов, такой форме работы с личным составом придавал особое значение. Прежде чем подписать подготовленный текст, он работал над ним, вносил поправки. И требовал, чтобы слово Военного совета доходило до каждого воина.

Писать этот документ было радостно. По мы не забывали и о том, что предстоят еще серьезные испытания. В обращении отмечалось, что впереди еще ждут новые бои, о чем необходимо помнить постоянно, чтобы одержать победу. Обращение Военного совета было зачитано командирами и политработниками во всех соединениях и частях фронта и вызвало в войсках новый подъем боевой активности.

Мы понимали: взять Будапешт, разгромить окруженную в нем группировку противника будет трудно. Бои начались практически с убийства парламентеров и не утихали ни днем ни ночью.

О напряженности их в тот период говорят следующие факты. В течение января 1945 года гитлеровцы предприняли три последовательных крупных контрудара: первый в ночь на 2 января из района юго-восточнее Комарно в направлении на Бичке, второй – 7 января из района севернее Секешфехервара на Замоль и третий – 18 января из района южнее Секешфехервара на Адонь.

Гитлеровцы не считались с потерями. Несмотря на критическое положение, создавшееся к тому времени для них в Восточной Пруссии и Польше, немецкое командование не только не сняло с будапештского участка ни одного солдата, а, наоборот, перебросило сюда отборные эсэсовские дивизии, объединенные в 4-й танковый корпус СС.

…После обеда 1 января начался сильный снегопад. Видимость резко ухудшилась, поэтому не только авиация, но и артиллерия практически прекратила боевые действия. Со всех участков фронта на КП поступали доклады о прекращении наступления, предпринятого утром 1 января с целью улучшения обороны.

– Сильно растянулся фронт, – задумчиво сказал А. С. Желтов, нанося обстановку на карту. – Начинаю уже привыкать к мадьярским названиям, – усмехнулся он. Карта была из трофейных, на венгерском языке. – Кто у нас у Бобрука? – спросил он, не поднимая головы от карты.

– Степан Иванович Катугин с группой офицеров, – ответил я и уточнил: – С позавчерашнего дня там.

– Хорошо, что его послали. Опыт Степана Ивановича пригодится. Сдается мне, враг предпримет контратаку именно на участке тридцать первого гвардейского стрелкового корпуса. Тут наиболее уязвимое место. И командующий так полагает.