Текст книги "Пламенное небо"

Автор книги: Иван Степаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Необъятно, как небо

Даже в мирное время личный состав воинских подразделений не бывает постоянным, а тем более не бывает такого постоянства на войне. В течение четырех лет у нас сменилось немало летчиков, инженеров, техников. Одни погибли в жестоких боях, другие ушли на повышение. Летный состав не раз обновлялся почти полностью, и командирам для поддержания высокой боевой готовности полка приходилось много и упорно работать, трудиться. Мы, ветераны, продолжали боевую работу.

В моей памяти навсегда запечатлелся образ командира корпуса генерал-майора авиации Степана Павловича Данилова, авиационного начальника – лучшего из лучших, героя воздушных боев в небе Испании и Халхин-Гола, еще до Великой Отечественной войны удостоенного высокой награды – Золотой Звезды Героя Советского Союза. Сколько часов провел в воздухе генерал-майор, сказать трудно. Но летал он много и обладал огромным опытом, которым щедро делился со всеми, кто в этом нуждался. От нас командир неукоснительно требовал думать, анализировать свои действия. Нередко созывал конференции, семинары, на которых лучшие летчики обменивались новыми, эффективными способами ведения боя. Вместе с нами, младшими и средними командирами, обсуждал предстоящие задачи, вникал во все мелочи, считая своим высшим долгом заботу о росте мастерства подчиненных. В этом он видел залог победы и гарантию сохранения жизни каждого пилота.

Характерной чертой С. П. Данилова была душевная близость с нами, рядовыми авиаторами, знание психологии людей. Непосредственное общение его с летчиками давало возможность многое заимствовать у него и у более опытных товарищей, а ему быть в курсе настроений и чаяний своих подчиненных, четко видеть уровень их подготовки, безошибочно определять подходы к решению задач более широкого масштаба. Принято так считать, что чем выше поднимается военачальник по служебной лестнице, тем больше отдаляется он от рядового солдата. Рядовой солдат в авиации – это летчик. К чести генерала Данилова надо сказать, что он, будучи командиром дивизии, а затем и корпуса, с успехом преодолевал этот «служебный барьер», всегда был прост и доступен, будто стоял с нами на одной ступени, хотя на его плечах к тому времени лежало управление большим авиационным соединением.

Генерал Данилов знал каждого летчика лично, как говорят, «в лицо». Неустанно следил за всеми – опытными асами и молодежью. Не терпел зазнайства, халатности, безответственности в любом деле. За нас переживал и волновался, как отец. Не раз напоминал о необходимости быть осмотрительным в бою. Не любил давать наставлений, а свою тревогу обычно скрывал за шуткой.

Думается, об этом я могу сказать с полным правом, поскольку не раз чувствовал на себе товарищеское внимание командира корпуса, видел его душевную заботу о рядовом составе авиаторов.

В расположении полка генерал-майор Данилов и начальник штаба корпуса полковник Бугаенко бывали довольно часто. В нашей повседневной жизни их интересовало буквально все: особенности последних боев, морально-боевые качества летчиков, их самочувствие, настроение. Это не было официальным знакомством командира и начальника штаба корпуса с командиром эскадрильи, своим подчиненным, а обычная, рядовая беседа.

Вот он подошел ко мне на стоянке самолета, поздоровался, взял под руку, и мы пошли рядом. Расспросив о последних полетах и встречах с противником и осведомившись, не было ли отказов двигателя и вооружения, генерал продолжал:

– Видно по всему, войне скоро конец. У меня горячее желание, Степаненко, чтобы в оставшееся время тебя не. сбили фашисты. Они ведь чуют свою погибель и звереют окончательно. Идут на всякие подлости. Не попадись, комэск, в ловушку, будь осторожен. Главное, не горячись…

Беседы, предупреждения, обращенные к нам, не были новостью. Но от спокойного голоса командира, от его душевности и заботы теплело на сердце. И мы удваивали, утраивали свои усилия и в бою, и в учебе.

…В конце сентября 1944 года самочувствие Николая Ивановича Миронова ухудшилось, давали о себе знать последствия осколочного ранения в живот. Подполковника срочно отправили в госпиталь. Полк принял новый командир Герой Советского Союза майор А. М. Марков. Невысокого роста, строгий и настойчивый, Александр Маркович умел и любил летать. За мужество и отвагу, проявленные в боях на Карельском перешейке, он был в апреле 1940 года удостоен звания Героя Советского Союза. Позже учился в Военно-воздушной академии командно-штурманского состава ВВС, но годы учебы прервала война, и он, боевой летчик, ушел на фронт. Командовал звеном штурмовой авиации, был ранен, снова вернулся в строй, командовал эскадрильей, учился сам и учил других. Военно-Воздушные Силы Красной Армии пополнялись более совершенной авиационной техникой, и Марков с успехом осваивал новые модели истребителей. Постоянная учеба была его жизненной потребностью.

– Боевое мастерство необъятно, как небо, – говорил Александр Маркович, – но мы обязаны объять его.

Жизнерадостный, общительный, он часто советовался с командирами эскадрилий, уважал их и ценил, как основных помощников в боевой работе.

Войска 2-го Прибалтийского, преодолевая Лубанскую низменность, болота и непроходимые топи, стремятся вперед. Сентябрь дает о себе знать – почти ежедневно льют дожди. С раскисшего грунта трудно взлетать, однако мы работаем. Недавно полк пополнился новыми самолетами и молодыми летчиками. Накапливаем силы для решительных ударов. Освобождение Прибалтики не за горами.

Как всегда, все свободное время Александр Маркович отдает учебе. И сейчас, перед тем как начать новые бои, командир полка решил лично проверить, на каком уровне поддерживается техника пилотирования.

Облака плыли высоко, дул свежий ветер. Полосатый матерчатый конус – указатель направления ветра – развевался поперек линии старта. Несмотря на неблагоприятную погоду, командиры эскадрилий поднимались в воздух и четко выполняли фигуры высшего пилотажа.

В небе майор Алексей Рязанов. За оглушительным гулом двигателя не слышно голосов молодых летчиков, но по их лицам видно – ребята в восторге от мастерства комэска.

За Рязановым взлетает Шмелев. «Борода» ничем не уступает Рязанову. Его машина вертится в небе, словно «волчок», пикирует вниз, взмывает вверх, описывает крутые виражи и вертикальные фигуры. А на финише прижимается точно к посадочному знаку «Т».

Третьим поднимаюсь я.

Когда проверочно-показательные полеты командиров эскадрилий закончились, Марков построил личный состав и сказал:

– Товарищи, завтра боевая работа. Результаты проверки готовности командиров эскадрилий удовлетворяют меня. Считаю, что летчики тоже не подведут, не отстанут от своих командиров.

– Так точно! – отозвался из строя высокий, богатырского сложения летчик – младший лейтенант Масленников.

– Выполним любое задание, товарищ командир, не сомневайтесь, – поддержали остальные.

Спать легли рано. С постели нас подняла команда адъютанта эскадрильи старшего лейтенанта Султана Агзамова. На дворе еще только серело. После завтрака и осмотра самолетов начальник штаба майор С. И. Донин построил личный состав полка.

– Товарищи, – обратился к нам Марков. – Враг на нашем направлении упорно сопротивляется. Наша задача – вместе с наземными войсками не дать фашистам закрепиться в столице Латвии, освободить ее, не допустив разрушений. Теперь мы ежедневно будем сопровождать штурмовики, осуществляющие удары по войскам противника на подступах к городу. Довожу до сведения, что гитлеровцы перебросили на это направление свежие силы истребителей из эскадры «Удэт».

Командир объявил боевой порядок полка:

– Я полечу в группе непосредственного прикрытия с эскадрильей майора Рязанова. В ударной группе – эскадрилья капитана Степаненко. Обе эскадрильи не допускают истребителей противника к нашим штурмовикам… Эскадрилья майора Шмелева находится в резерве в готовности номер один. Задача – наращивать бой и прикрывать посадку на своем аэродроме. Вылет для сопровождения по зеленой ракете.

Командиры эскадрилий доводят поставленную задачу летному составу. Уточняем, как держаться в боевом порядке, как лучше выполнять маневр, перестраиваться, кто первый атакует, кто прикрывает атаку. От того, как все мы осознали свою роль и способы ее выполнения, зависит очень многое. Однако это лишь примерная схема действий, основное будет решаться там, в небе. На земле всего не предусмотришь.

Предстартовые минуты… До предела напряженные, решающие. Летчик, в высокой степени сознающий свою личную ответственность перед народом и Родиной, обычно в такие минуты тревожится прежде всего за исход боя. Доминируют оптимизм, вера в свои силы, все же где-то глубоко в душе временами возникает страх. Он дает о себе знать до взлета. Когда летчик начал работу, ему уже некогда думать о чем-то другом. Вступают в силу иные чувства, стремление встретить врага во всеоружии.

Как солдат, многократно смотревший смерти в лицо, могу с полным основанием сказать: страх – естественное чувство, но усилием воли человек может одержать над ним верх и сознательно, по зову долга выполнить любой приказ Родины, каким бы трудным тот ни оказался. Постепенно чувство страха все больше сменяется уверенностью в своих силах. А это уже прочная предпосылка к тому, чтобы выдержать огромные психологические нагрузки и не дрогнуть в бою.

Все мы, авиаторы, хорошо знаем: человек, способный снять с себя чрезмерное нервное напряжение, умеющий не терять самообладания при самых опасных обстоятельствах, всегда будет уверенно вести бой.

…В воздух взвилась зеленая ракета. Первой взлетает пара комполка, затем идет на взлет эскадрилья Рязанова.

Звенья ведут Валерий Шман и Виктор Куницын. За ними выруливаю и я с ведомым младшим лейтенантом Александром Куликовым. Второе и третье звенья ведут лейтенанты Николай Лысенко и Андрей Никонов. Ведомые – молодые летчики младшие лейтенанты Николай Андреев, Борис Телегин, Петр Масленников, Николай Зяблинцев, Петр Поночевный, Виктор Богомолов.

На горизонте показались восьмерки наших штурмовиков. Пристраиваемся к ним. Моя эскадрилья в верхнем ряду.

Внизу видна Даугава, река делит Ригу на две части. Отблески утреннего солнца играют на волнах. Вдали, на западе, гряда темно-серых облаков. Черные дымы встают над линией фронта, застилают передний край. Там идет бой, видны танки и мотопехота.

Линия фронта встречает нас тысячами разрывов зенитных снарядов. Штурмовики маневрируют, командир их основной группы приказывает:

– Увеличить скорость! Цель перед нами. Атака!

«Илы» сначала бьют по артиллерии и танкам «эрэсами», потом строятся в круг и накрывают их бомбами.

В это время с востока на нас набрасывается группа «фоккеров». Командир полка командует:

– Отразить атаку «фоккеров», не допускать их к «илам»!

Затем круто разворачивается на атакующих и дает длинную очередь. Один фашистский самолет, охваченный пламенем, падает. Мы вышли из-под удара разворотом на сто восемьдесят градусов и оказались над противником. Видим, как ФВ-190 проскочили вниз под «илы». Выполняем разворот всей группой и на выходе из атаки перехватываем самолеты противника. Мне хорошо виден крайний «фоккер». Он потерял скорость и растет, увеличиваясь, в моем прицеле. Мелькают кресты, пауки свастики. Посылаю длинную очередь. Фашистский самолет разваливается в воздухе, часть его крыла проносится прямо передо мной.

Звенья Никонова и Лысенко наваливаются на фашистские машины, ушедшие вниз, преследуют их. Приходится вернуть ребят в строй. «Илы» тем временем образуют защитный круг и продолжают «обработку» цели. Сверху, построив над «илами» купол, «яки» под командованием Рязанова отбивают атаки ФВ-190.

Первая атака «фоккерам» не удалась, именно поэтому они не проявляли особой активности и носились по внешнему обводу, ожидая случайной добычи: а вдруг кто-нибудь зазевается, на какой-то миг потеряет скорость или осмотрительность.

Четверка ФВ-190 проскочила мимо машины Маркова. Предупреждаю его: «Сзади «фоккеры»!» Подполковник круто бросает «як» на врага, но поздно: еще одна четверка «фоккеров» свалилась откуда-то сверху, ударила по нему и исчезла. Очередь пришлась по левому крылу и кабине. Мы бросились на гитлеровцев, но те уже скрылись.

Оглядываюсь на своих ведомых. Крайний слева – самолет младшего лейтенанта Артемьева – клонится на крыло, дымит, теряет скорость и падает.

– Прыгай, чего медлишь! Да прыгай же! – повторяю приказ.

Для меня совершенно ясно: машина уже неуправляема. Самолет идет к земле и взрывается.

«Илы» выполнили задачу и на бреющем возвращаются домой. Избитые, израненные зенитным огнем, они еле двигаются на фоне зеркальной глади Даугавы. Мы отбиваем одну за другой упорные атаки врага. Горючее уже на исходе, и без помощи с аэродрома нам не обойтись.

На подлете к месту базирования встречаем, наконец, смену – эскадрилью майора Шмелева. Противник получает мощный отпор и ретируется на запад.

«Як» командира полка садится на фюзеляж, шасси не выходит. Очевидно, повреждена воздушная система. Я приземляюсь рядом с ним. Вижу царапины и ссадины на лице Александра Марковича. Сосредоточенный, он спешит на командный пункт.

На разборе А. М. Марков подвел итог боевого вылета:

– Сегодня задача по прикрытию группы штурмовиков выполнена. Но не обошлось без потерь. Погиб замечательный молодой летчик Георгий Артемьев. Досталось и мне… – Подполковник обвел нас внимательным взглядом. – Причина одна: мы ослабили осмотрительность в групповом бою. За промахи и расплатились. Враг использовал наши ошибки. Учиться осмотрительности следует не от случая к случаю, а постоянно и серьезно. Мы обязаны видеть противника не тогда, когда он уже атакует, а на далеких подступах, чтобы успеть сманеврировать, изготовиться к бою. Командирам эскадрилий приказываю организовать занятия по обучению осмотрительности. Я тоже буду принимать в них участие.

Да, боевое мастерство поистине необъятно. Кажется, многому уже научился, есть у тебя и опыт, и победы. А завтра, в следующей схватке, словно снег на голову – опять какой-то изъян, ошибка, неудача. Значит, воюй и учись! В этом залог твоих успехов, удачи твоего подразделения, части, гарантия жизни твоей и подчиненных. В воздухе требования к летному мастерству одинаково высоки, но командир обязан быть на голову выше своих подчиненных.

Это как никто понимал и к этому стремился Герой Советского Союза А. М. Марков.

Под нами – Рига

Первый осенний месяц 1944 года был ознаменован выходом Финляндии из войны. 19 сентября представители Финляндии подписали в Москве соглашение о перемирии. Это была большая победа на одном из ответственнейших направлений. Но в руках у гитлеровцев еще находилась значительная часть территории, прилегающей к Балтийскому морю. За нее противник держался, как говорят, зубами.

Гитлер не случайно отдал приказ удерживать столицу Латвии во что бы то ни стало. Рига была не только крупным морским портом и железнодорожным узлом, она символизировала целостность и независимость Латвийской Советской Социалистической Республики, незадолго до войны вошедшей в состав СССР.

В первые дни наступления на Ригу войскам 2-го Прибалтийского фронта пришлось довольно туго. Только мощные удары артиллерии и авиации на участке прорыва между Эргли и Плявиняс дали возможность 17 сентября 22-й и 3-й ударной армиям, действующим совместно с 5-м танковым корпусом, прорвать передний край и продвинуться в глубь обороны противника. Войска фронта при поддержке авиации протаранили оборонительный рубеж «Цесис» На пути к Риге.

Решающую роль в освобождении столицы Латвии играл 3-й Прибалтийский фронт, задача которого состояла в том, чтобы нанести удар главными силами из района Сангасте в направлении Валмиера – Рига.

Одновременно он должен был развернуть наступление навстречу войскам 2-го Прибалтийского фронта, действующего во взаимодействии с другими Прибалтийскими фронтами севернее реки Даугава. По южному берегу наступал 1-й Прибалтийский, нацеленный на юго-западный район столицы.

24 сентября Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение о перемещении главного удара на мемельское направление. Командующий 2-м Прибалтийским фронтом получил приказ: не приостанавливая продвижения севернее Даугавы, к 3 октября перевести 3-ю ударную армию генерала М. Н. Герасимова и 22-ю армию генерала Г. П. Короткова на южный берег реки. Осуществлять удар на этом фланге помогает 130-й Латвийский стрелковый корпус, входящий в состав 22-й армии. Корпус должен действовать в обход Риги с юга, перерезать дорогу Елгава – Рига и выйти с юго-запада в тыл фашистам. Летчики 15-й воздушной, армии поддерживают войска фронта, прикрывая их от ударов авиации, и ведут воздушную разведку.

Мы готовились к взаимодействию с наземными частями, сопровождению штурмовиков и проведению разведки. Изучив план столицы Латвии по карте, старались как можно подробнее уяснить ее вид с воздуха, запомнить характерные ориентиры: планировку кварталов, площадей, парков.

Нашли на карте Рижскую ратушу. Неплохой ориентир. Затем подобрали и проиграли различные варианты взаимодействия со штурмовиками, между собой, с наземными войсками. Беспокоило одно: как различать своих в городе.

– Бои пока идут на подступах, – сказал командир полка. – Как только наши войдут в предместье, они должны обозначить себя белыми полотнищами и сигнальными ракетами зеленого цвета.

– Не запоздали бы… – заметил Куницын.

– Думаю, все будет в порядке, – успокоил нас Марков. – Все, кому положено, оповещены.

Перед наступлением состоялось партийное собрание. На повестке дня – задачи коммунистов в боях за освобождение Риги. Доклад сделал заместитель командира по политической части майор Егорьичев. С предложениями, как лучше организовать взаимодействие с наземными войсками и подробнее изучить незнакомые районы города и Рижского залива, выступили коммунисты.

Первым попросил слова майор Шмелев. Он кашлянул, затем машинально погладил бороду и повернулся к молодым летчикам. Видно было, что его слова адресованы прежде всего им.

– Вот что я думаю, ребята, – начал он не спеша. – После Сталинграда мы ведь, по сути, и не воевали над большими городами. Хочу, чтобы меня правильно поняли. Город-то какой красивый! Сталинград фашисты в щебень превратили, а этот – не успели. Уберечь бы нам Ригу… Вношу предложение: избегать обстрела жилых зданий.

Его поддержали в своих выступлениях майор Рязанов, капитан Погорелов, другие летчики и командиры эскадрилий.

Решение партийного собрания гласило: коммунисты должны показывать в каждом бою личный пример, проявлять храбрость, мастерство, вести за собой комсомольцев и беспартийных. Участвовать в доведении задач личному составу полка, разъяснять военное и политическое значение освобождения столицы Латвии от фашистских захватчиков. Формулировки привычные, но они напоминали коммунистам многое из уставных и служебных обязанностей: быть в авангарде, храбро сражаться с противником, не давать ему передышки ни днем, ни ночью.

Утром 10 октября бегу к командиру полка по вызову.

– Полетите на разведку Риги. Осмотрите дороги, мосты, залив, побережье. Учтите: всюду усиленная противовоздушная оборона… Данные следует передать как можно быстрее.

– Задачу понял. Разрешите выполнять?

– Желаю успеха.

Мой ведомый – летчик Куликов. Средняя облачность нам способствует. Идем под нижней кромкой, маскируемся облаками. На севере в междуречье Даугавы и Гауи нас обстреливают с земли «эрликоны». Быстро обходим одну опасную зону, вторую, третью. Впереди их еще немало. По нам бьет крупнокалиберная зенитная артиллерия. Маневрируем среди разрывов. Внизу показался Рижский речной порт. Выглянувшее из-за облаков солнце щедро золотит синюю речную гладь. В порту теснятся большие корабли.

Огибаем Ригу с юго-запада. На дороге в Тукумс масса танков, автомобилей. С южной стороны города видны леса. Надо бы снизиться, определить с близкого расстояния, что в них. Но терять высоту рискованно. Каждую секунду враг может воспользоваться любой нашей оплошностью. Левее патрулирует четверка ФВ-190 Вспоминаю предупреждение командира: в бой с противником не вступать. Маскируемся в нижней кромке облаков.

Под нами дорога Рига – Огре. Автомобили, тягачи, танки движутся то очень медленно, то вдруг обгоняют друг друга. Летим на восток. Сплетение дорог здесь гуще. В разных направлениях тянутся повозки, автомашины, видны и люди – местные крестьяне. Кое-кто, завидев красные звезды на крыльях машин, останавливается, машет нам руками.

На бреющем осматриваем подступы к городу с востока: обычная «предоборонная» обстановка. Все в предельной готовности, напряжении. Инженерные сооружения, боевая техника одеты в свежую маскировку. Противник укрепляет свою оборону паутиной колючей проволоки, минными полями, траншеями и ходами сообщения. Видны солдаты, роющие окопы и щели. Рядом с ними – серые холмики свежего грунта.

Наконец позади остался прощальный «салют» зенитных снарядов. Под нами виден передний край советских войск. Готовится решающий штурм по врагу. Во всем видны спокойная уверенность наземных частей и чувство превосходства над неприятелем Об этом свидетельствует даже небрежность в маскировке: техника стоит открытая, очень мало укрытий и для людей.

На юге войска 1-го Прибалтийского фронта уже вышли к Рижскому заливу. Танки генерала Баграмяна оттеснили врага от Тукумса, расширяют прорыв, приближаются к городу с юга.

После посадки докладываю командиру полка о результатах. Он скрупулезно записывает все в блокнот для доклада командиру 185-й истребительной авиадивизии полковнику Зайцеву.

На следующий день прикрываем наших товарищей – штурмовиков, которые наносят удар по скоплению противника на дороге Рига – Тукумс, обеспечивая продвижение своих частей. Группа, ведомая старшим лейтенантом Иваном Лапшиным, наносит сокрушительные удары по колонне «тигров». Крыло в крыло с нами истребители 148-го полка. Их возглавляет капитан Владимир Щербина, замечательный, человек, смелый летчик.

Дорога Кемери – Тукумс заполнена фашистами. Штурмовики разворачиваются вправо и бьют «эрэсами», затем бомбят. Внизу возникает паника: фашисты в поисках спасения мечутся по обочинам, прыгают в канавы, рвы, воронки. Из-за облаков выскакивает пятерка «фоккеров», но проходит стороной, не заметив нас под нижней кромкой. В наушниках слышен голос генерала Данилова:

– Степаненко, внимание! Левее «фоккеры»!

– Вас понял.

Разворачиваю нашу четверку Степаненко – Куликов, Погорелов – Масленников. Идем влево, наперерез атакующим. Штурмовики Лапшина строятся в круг, готовятся к отпору, бьют из турельных установок. Мы помогаем атакой с ходу.

Скорость на пикировании неумолимо возрастает. Создается впечатление, будто не мы идем на сближение с противником, а он с нами. Не проскочить бы! Главное – прицеливание. Вижу в перекрестии прицела – «фоккер». Земля быстро набегает на меня. Пора!.. Прицельная очередь приходится на фюзеляж стервятника.

Вывожу машину над лесом, позади меня встает столб черного дыма.

На выходе из пикирования Погорелов и Масленников поджигают второй самолет противника.

Фашистские истребители забирают резко вверх. Небо, как море: ни конца ему, ни края. Над нами облака. Это плохо, так как противник может использовать их для внезапной атаки. Пара старшего лейтенанта Валерия Шмана атакует «фоккеры». Один из них, воспламенившись, падает.

В небе снова спокойно, если не принимать во внимание густые разрывы снарядов «эрликонов».

Группа штурмовиков под командованием Ивана Лапшина поворачивает домой. Сопровождаем их и идем на свой аэродром. Волнение спадает, но окончательно оно исчезнет, лишь когда поставим самолеты в капониры.

Поддерживая войска 2-го Прибалтийского фронта, авиация 15-й воздушной армии наносит удары по фашистской обороне на участках прорыва 5-го танкового, 15-го и 19-го гвардейских стрелковых корпусов. Одну за другой противник сдает позиции и отступает. Самолеты непрерывно бомбят и обстреливают колонны войск и техники врага, нескончаемой серой лентой потянувшиеся на северо-запад.

«На колесах» в эти дни находится и КП командира 14-го смешанного авиационного корпуса генерала Данилова. Для лучшего взаимодействия с наземными частями на наблюдательные пункты командующих 10-й и 22-й гвардейских и 3-й ударной армий выделены представители от штурмовых и бомбардировочных соединений. Командиры стрелковых и танковых корпусов уже познакомились со «своими» ведущими групп штурмовиков, истребителей и бомбардировщиков, действующих соответственно в их полосе наступления.

Помню, в эти дни во фронтовой газете «На страже Родины» было напечатано письмо пехотинцев, адресованное нам, авиаторам. Приведу его полностью.

«Я хочу, – писал от имени своих товарищей ефрейтор Павлюченко, – чтобы мое письмо прочитали летчики. Пусть знают, что о них говорит пехота, которая отвоевывает с жестокими боями захваченную врагом советскую землю.

Проходил у нас последний бой. Фашисты закрепились. Их надо было вышибить с каждой высотки, из каждого леса. Артиллерии и минометов у фашиста очень много. Нам следует прорвать оборону и двигаться дальше, вперед. Утром слышим – моторы гудят, летят наши самолеты. Считаем: десять, двадцать… Идут и идут. На сердце радостно стало, хоть «ура» кричи. Гитлеровцы начали бить из зениток, но разве советских летчиков остановишь?!

Дали они жару фрицам! Тут у нас такое настроение стало. Скорее бы вперед. И всегда так: как наши самолеты появляются, они нам будто силы прибавляют…

Летчики, конечно, не всегда видят свою «работу». А мы проходим и все замечаем. Мы видим и орудия подбитые, и врагов мертвых. Вот это работа! Вот это летчики – молодцы!.. Идешь и знаешь, что тебя поддержат, что летчики с воздуха обязательно помогут…»

В той же газете был напечатан и наш ответ боевым побратимам.

«…Похвалу считаем для себя высшей наградой. На войне благодарность друга превыше всего.

Вчера истребители под командованием лейтенанта Куницына вели групповой бой с ФВ-190, истребителями врага, которые пытались напасть на «илы» и сорвать штурмовку огневых позиций гитлеровцев. В этом бою только один летчик Калинин сбил двух ФВ-190, третьего вогнал в землю лейтенант Куницын.

Пусть друзья пехотинцы знают, что штурмуют врага на переднем крае летчики гвардии майора Сафонова, гвардии капитана Кожухова, гвардии капитана Поющева, Героя Советского Союза капитана Башарина, старшего лейтенанта Курыжева, капитанов Соколова, Самохвалова…

Пусть смелее идет в бой родная пехота. Наша сила – в единстве действий на поле боя. Совместными ударами с земли и с воздуха мы скоро очистим всю Советскую Прибалтику от фашистской нечисти…

Герой Советского Союза майор Илья Шмелев, Герой Советского Союза майор Алексей Рязанов, Герой Советского Союза капитан Иван Степаненко (боевой счет каждого – 25–26 самолетов противника), гвардии старший лейтенант Александр Полунин (85 успешных самолето-вылетов), лейтенант Константин Снегирев (56 успешных самолето-вылетов)».

…12 октября вылетаем на поддержку наших войск, атакующих Ригу. Вначале держим путь на север, потом доворачиваем на запад. За два дня линия фронта значительно продвинулась к городу. В тылу наших наступающих частей – разрушенные долговременные укрепления. Еще вчера утром мы видели, как наши полки вгрызались в систему траншей, дотов и дзотов первой полосы городской обороны, сегодня этой полосы не существует. Пехота И танки продолжают бой в восточной части Риги. Видно, как солдаты перебегают улицы, переулки, стальные коробки танков рвутся вперед. Из нескольких домов валит дым. У самой Даугавы – площадь со сквером и приметное здание с башней. Это и есть городская ратуша. Проносимся над ней. Там тихо. Город будто присмирел, сжался, придавленный гнетом оккупации.

На севере – голубое окно озера. По нашим данным, оно в тылу противника. Но почему там, где вода подступает к городскому парку, взблескивают огоньки автоматных очередей, видны взрывы гранат? Неужели наши? Так и есть. На берег выползают продолговатые коробки амфибий. Нам ничего не известно об этой группе. Но поскольку она не просит помощи, мы пролетаем мимо. Даже сверху видно, как оборона города распадается на части, слабеет, хотя противник, безусловно, оказывает сопротивление, не сдается, до последней возможности цепляется за каждый квартал, каждое здание.

Докладываем командиру, что задание выполнили.

– В районе городского парка на берегу озера Киш, – показываю на карте, – отмечен наземный бой. Похоже, наши просочились в тыл к фашистам.

– Точно, – подтверждает подполковник Марков. – Недавно сообщили: там высадился наш десант на амфибиях. Бой идет в районе городского парка.

– Жаль, не смогли им помочь. Никаких опознавательных знаков с переднего края.

– Может, не заметили?

– Вряд ли…

– Раз нам заблаговременно не сообщили – выходит, так надо. Когда готовится важная операция, о ней ставится в известность ограниченный круг людей. Понятно?

– Так точно.

– Значит, зря упрекаем пехоту. Показывайте, где еще видели наши войска…

Обвожу карандашом улицы, площади, скверы, отдельные группы домов, рисую на карте передний край.

Подполковник Марков внимательно смотрит, лицо его светлеет.

– Неужто скоро салют?! – улыбается он.

Утром 13 октября правобережная часть Риги, где размещены основные объекты города, полностью освобождена от противника.

Можно считать, что столица Латвии в наших руках. У фашистов остается только юго-западное предместье. Там наступают войска 2-го Прибалтийского. Штурмовики группа за группой вылетают им на подмогу. Мы барражируем вверху.

Лента дороги Рига – Елгава, соединяющая многие населенные пункты, пролегает через леса. Это единственная коммуникация, остающаяся в руках противника на подступах к Риге. Фашисты сосредоточили для ее удержания немало сил. Но мы уже с воздуха видим, что в нескольких местах путь отступающим частям противника перерезан нашими танками и пехотой. Припоминаю: здесь должны действовать части 130-го Латвийского стрелкового корпуса. Это он подходит с разных направлений, расширяет плацдарм на север, обтекает села и лесные массивы.

Противник нехотя отступает к морю, оказывая при этом упорное сопротивление и огрызаясь орудийным и пулеметным огнем. «Илы» снижаются и расчищают нашим войскам путь. После удачной штурмовки «эрэсами» и метких пушечных ударов по колонне танков и автомашин пламя и дым поднимаются над местом, где фашисты наскоро готовили укрепления, пытаясь задержать продвижение наших войск.

14 октября полностью освобожден и юго-западный пригород столицы Латвии. Вечером Москва салютовала войскам, освободившим Ригу от немецко-фашистских захватчиков. В приказе Верховного Главнокомандующего в числе других 82 соединений и частей упоминался и наш 14-й смешанный авиационный корпус. Теперь все они получили наименование Рижских.