Текст книги "Кто помогал Гитлеру. Из воспоминаний советского посла"

Автор книги: Иван Майский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Ниже нуля

28 мая 1937 г. премьер Болдуин ушел на покой и вместо него главой правительства стал Невиль Чемберлен. Узнав об этой новости, я невольно подумал «Черчилль ошибся в своем прогнозе – не он, а Чемберлен оказался у руля. Теперь впереди сговор Чемберлена с Гитлером, а дальше?..».

Невиль Чемберлен был, несомненно, самой зловещей фигурой на тогдашнем политическом горизонте Англии. Зловещей по глубоко органической реакционности своих воззрений, зловещей по тому влиянию, которым он пользовался в консервативной партии. Тот факт, что Невиль Чемберлен был человеком ограниченных взглядов и малых способностей, что его политический кругозор, по выражению Ллойд Джорджа, не возвышался над кругозором «провинциального фабриканта железных кроватей», только усугублял опасность от его пребывания у власти. Отец Невиля знаменитый Джозеф Чемберлен считал этого своего сына (в отличие от другого сына, Остина) непригодным для политики и с молодости готовил его к торговой деятельности. Однако и на коммерческом поприще Невиль не стяжал особых лавров. Тогда его двинули по «муниципальной линии». Здесь, пройдя ряд промежуточных ступеней, он стал в конце концов мэром Бирмингема. В 1917 году, как консерватор знатного происхождения. Невиль Чемберлен получил пост министра рекрутирования армии в коалиционном кабинете Ллойд Джорджа, но позорно провалился и был изгнан премьером из правительства. И вот теперь этот самый Невиль Чемберлен стал главой британского кабинета, да еще в такой сложной и трудной мировой обстановке! Поневоле в голову приходила мысль «Вот до какого глубокого разложения докатился английский господствующий класс!».

Для меня как посла Советского Союза приход к власти Невиля Чемберлена имел совсем особенное значение. Я не забыл своего разговора с ним, происходившего в ноябре 1932 года (о нем я упоминал выше). Последующие пять лет полностью подтвердили на многочисленных фактах и примерах, что Невиль Чемберлен является последовательным врагом нашей страны. Такой премьер мог только обострить англо-советские отношения. Такой премьер именно из-за своей вражды к Советскому государству мог только усилить политику «умиротворения» агрессоров. Ничего хорошего нам от него ждать не приходилось!

Как ни мрачны были мои чувства, я решил все-таки повидаться с новым премьером и прощупать его настроения. Он принял меня в своем парламентском кабинете 29 июля. На этот раз Чемберлен был спокойнее и сдержаннее, чем во время нашей первой встречи, пять лет назад. Я спросил его об общих линиях той политики, которую намеревалось проводить британское правительство в области международных отношений Чемберлен долго и старательно объяснял мне, что основной проблемой момента, по его мнению, является Германия. Надо прежде всего урегулировать этот вопрос, а тогда все остальное уже не представит особых трудностей. Но как урегулировать германскую проблему? Премьеру это казалось вполне возможным, если применить правильный метод урегулирования.

– Если бы мы могли, – говорил он, – сесть с немцами за один стол и с карандашом в руках пройтись по всем их жалобам и претензиям, то это сильно бы прояснило отношения.

Итак, все дело было лишь в том, чтобы сесть за один стол с карандашом в руках Как просто! Мне невольно вспомнились слова Ллойд Джорджа – «провинциальный фабрикант железных кроватей». Действительно, Гитлера и себя он, видимо, представлял как двух купцов, которые поспорят, пошумят, поторгуются и затем в конце концов ударят по рукам. Вот как примитивны были политические понятия премьера!

Из всего, что Чемберлен сказал мне 29 июля, с несомненностью вытекало, что целью его стремлений является пакт четырех, a путь к нему – всемерное «умиротворение» Гитлера и Муссолини.

Этот пессимистический прогноз становился еще более вероятным благодаря тому, что как раз к этому времени в Лондоне окончательно сложилась так называемая «кливденская клика», сыгравшая столь зловещую роль в годы, предшествовавшие второй мировой войне. Леди Ненси Астор, та самая леди Ненси Астор, которая в 1932–1933 годах кокетничала своей «дружбой» с Советской страной, в течение последующих лет обнаружила свое настоящее лицо и в конце концов стала «хозяйкой» политического салона, в котором собирались самые махровые представители консервативной партии. Обычно на «week end' ах»[14]14
  «Конец недели», то есть суббота с часу дня и воскресенье.


[Закрыть] в ее роскошном имении Кливден, под Лондоном, где она пыталась иммитировать Версаль, встречались такие люди, как Невиль Чемберлен, лорд Галифакс, Самуэль Хор, Кингсли Вуд и др. Здесь они пили, ели, развлекались, обменивались мнениями и намекали планы ближайших действий. Нередко между двумя партиями гольфа решались важнейшие государственные вопросы. Чем ближе надвигалась война, тем активнее становился Кливден. Салон леди Астор превратился в главную цитадель врагов Советского Союза и друзей англо-германского сближения. Отсюда шла наиболее энергичная пропаганда концепции «западной безопасности»; здесь с особым сладострастием смаковались картины советско-германского взаимоистребления, на осуществление которого поставили ставку завсегдатаи Кливдена. Салон леди Астор имел сильнейшее влияние на назначение министров, на формирование правительств и на определение политической линии этих правительств. Приход к власти Невиля Чемберлена знаменовал собой такое всемогущество «кливденской клики», которое могло родить в руководящих кругах Советского Союза лишь самые тревожные опасения. Впрочем, ждать пришлось недолго.

Основной целью Чемберлена являлось «умиротворение» фашистских диктаторов в расчете на установление «западной безопасности». Это был, конечно, как выражался Черчилль, идиотизм, но классовая ненависть к государству социализма была в Чемберлене (да и не только в Чемберлене) столь велика, что она совершенно помрачала в нем нормальный рассудок. Черчилль в своих военных мемуарах, говоря о Чемберлене и его отношении к Гитлеру, иронически замечает: «Он вдохновлялся надеждой умиротворить и реформировать его, а потом привести к полному смирению»1. Здесь Черчилль соблюдает приличные литературные манеры. В частных разговорах он выражался гораздо крепче. Помню, однажды он мне сказал:

– Невиль – дурак… Он думает, что можно ехать верхом на тигре.

К сожалению, Чемберлен именно так и думал и потому стал последовательным апостолом политики «умиротворения» агрессоров. Чтобы проводить такую политику на практике, ему нужен был созвучный этой идее состав правительства, и прежде всего «подходящий» министр иностранных дел. Иден для данной цели не годился, тем более что он был крайне непопулярен в Риме и в Берлине. Избранником Чемберлена на этот ключевой пост стал лорд Галифакс, однако, учитывая тогдашние общественные настроения в Англии, премьер не решился сразу расстаться с Иденом. Надо было предварительно подготовить почву, а лучше всего заставить Идена самого подать в отставку. Поэтому Чемберлен «пока» назначил лорда Галифакса на почетный, но чисто декоративный пост заместителя премьера, то есть министра без портфеля, которому время от времени даются специальные поручения. И, как увидим ниже, самое важное, специальное поручение, которое получил Галифакс, носило внешнеполитический характер.

Первым ярким шагом Чемберлена в области «умиротворения» диктаторов была посылка дружественного письма Муссолини, на которое Муссолини, конечно, не замедлил ответить таким же дружественным письмом. Затем Чемберлен энергично повел с ним переговоры, добиваясь заключения широкого договора о дружбе и сотрудничестве между Англией и Италией. Иден и некоторые другие видные политические деятели были в оппозиции к этим переговорам. Совсем не потому, что они сочувствовали Испанской республике, – нет! нет! Ни Иден, ни большинство его единомышленников не питали к Испанской республике никаких симпатий. Однако они знали о вероломстве фашистских диктаторов, плохо верили в их обещания, а потому требовали, чтобы в качестве доказательства серьезности своих намерений Муссолини предварительно вывел из Испании свои войска, сражавшиеся на стороне Франко. Однако Чемберлен не хотел ничего слушать и упрямо вел свою линию на скорейшее подписание англо-итальянского договора. На этой почве между Чемберленом и Иденом произошел конфликт (возможно, искусственно раздувавшийся премьером), в результате которого 20 февраля 1938 г Иден вышел в отставку. Вместе с Иденом вышел в отставку его парламентский заместитель лорд Кренборн, в те годы также сторонник сближения с СССР. Незадолго перед этим, 1 января 1938 г., Ванситарт был отстранен от активного участия в делах министерства иностранных дел и назначен на почетную, но мало оперативную должность «главного дипломатического советника британского правительства». Сообщая мне о своем новом звании, Ванситарт с невеселой усмешкой заметил:

– Главный дипломатический советник… Но ведь с ним можно и не советоваться… Все зависит от желания премьера…

Ванситарт хорошо предвосхитил свое будущее: Чемберлен действительно не обращался к нему за советами.

Теперь в качестве подлинного и все более могущественного советника премьера по внешнеполитическим делам стал быстро выдвигаться сэр Хорас Вилсон. Я хорошо его знал по временам торговых переговоров с Англией. Тогда Хорас Вилсон, в звании «главного индустриального советника британского правительства», являлся основной фигурой с английской стороны при подготовке временного торгового соглашения 1934 года. Это был хитрый ловкач, циник до мозга костей, считавший, что мир состоит из дураков и негодяев. Вилсон был хорошо подкован во всех делах торговли и промышленности, но его внешнеполитический горизонт не возвышался над уровнем среднего обывателя. И вот теперь Чемберлен привлек такого человека в качестве своего наиболее доверенного эксперта к решению важнейших международных проблем! Это было похоже на безумие… Но разве вся внешняя политика Чемберлена не являлась сплошным безумием, выросшим на дрожжах классовой ненависти, глупости и невежества?

Очистив ведомство иностранных дел от неудобных для него людей, Чемберлен назначил теперь министром иностранных дел лорда Галифакса. Это был родовитый английский аристократ, прошедший длинную политическую и административную карьеру вплоть до поста вице-короля Индии. Высокий, худощавый, медлительный, с черной перчаткой на поврежденной левой руке, он говорил спокойно, глуховатым голосом, все время сохраняя приятную улыбку на лице. Внешне он располагал к себе и производил впечатление глубокого человека или во всяком случае человека, интересующегося большими проблемами. Склад ума у Галифакса был философский но философия, которая была близка его духу, была религиозно-мистической философией. Он принадлежал к так называемой «высокой церкви», то есть тому течению англиканства, которое мало чем отличается от католицизма, и любил вести разговоры на морально-религиозные темы. Рассказывали, что, когда Галифакс был вице-королем Индии, позади его служебного кабинета находилась небольшая часовня. Перед какими-либо серьезными встречами или обсуждениями он на несколько минут удалялся туда и просил бога просветить его разум. Галифакс, несомненно, обладал широким образованием, что, однако, не мешало ему (примеры этого мы увидим) часто обнаруживать полное непонимание современной эпохи и ее движущих сил. Но тут уж сказывалась ограниченность его классового мировоззрения.

В качестве члена правительства Чемберлена Гали факс всецело поддерживал политику «умиротворения» и являлся одним из столпов «кливденской клики». По характеру Галифакс был покладистый человек и легко мирился с тем, что премьер (вкупе с Хорасом Вилсоном) узурпировал в своих руках внешнюю политику Великобритании и низвел министерство иностранных дел до положения простой дипломатической канцелярии при своей особе. Во избежание каких-либо осложнений важный пост постоянного товарища министра иностранных дел после Ванситарта был отдан Александру Кадогану, от которого нельзя было ожидать каких-либо неожиданных сюрпризов.

Обеспечив себе, таким образом, скромный и послушный аппарат, Чемберлен теперь приступил к последовательному осуществлению своей «собственной» внешней политики.

Началось с Германии. Еще в конце ноября 1937 года Галифакс получил от Чемберлена поручение совершить паломничество в Берлин и вступить в переговоры с Гитлером об общем урегулировании англо-германских отношений. Тогда мы еще не знали всех подробностей этих переговоров, но общий смысл их был для нас ясен, а сверх того кое-что из происходившего в Берлине успело просочиться в политические круги Англии и стало нам известно. В результате недоверие советской стороны к правительству Чемберлена сильно возросло. Сейчас из материалов германского министерства иностранных дел, захваченных Советской Армией в Берлине, видно, что для нашего недоверия были более чем достаточные основания.

В самом деле, из записи беседы Гитлера и Галифакса 17 ноября 1937 г., опубликованной МИД СССР в 1948 году, совершенно ясно, что Галифакс от имени британского правительства предлагал Гитлеру своего рода альянс на базе «пакта четырех» и предоставления ему «свободы рук» в Центральной и Восточной Европе. В частности, Галифакс заявил, что «не должна исключаться никакая возможность изменения существующего положения» в Европе, и далее уточнил, что «к этим вопросам относятся Данциг, Австрия и Чехословакия». Конечно, указывая Гитлеру направления агрессии, которые встретили бы наименьшее сопротивление со стороны правительства Чемберлена, Галифакс счел необходимым сделать благочестивую оговорку:

«Англия заинтересована лишь в том, чтобы эти измерения были произведены путем мирной эволюции и чтобы можно было избежать методов, которые могут причинить дальнейшие потрясения, которых не желали бы ни фюрер, ни другие страны»[15]15
  «Документы и материалы кануна второй мировой войны», т. I, Госполитиздат, 1948, стр. 17, 23, 36–36.


[Закрыть].

Однако Гитлер хорошо понимал цену этой оговорки и потому мог рассматривать свою беседу с Галифаксом как благословение Лондона на насильственный захват «жизненного пространства» в указанных районах. А когда Иден вышел в отставку и британским министром иностранных дел стал Галифакс, Гитлер не без основания решил, что настал момент для реализации программы агрессии, намеченной во время беседы между ними в ноябре 1937 года. Он не стал терять времени, и 12 марта 1938 г., через 12 дней после назначения Галифакса министром иностранных дел, сделал первый крупный «прыжок» – молниеносным ударом захватил Австрию. Точно издеваясь над лондонскими «умиротворителями», «фюрер» приурочил свой захват как раз к тому дню, когда Чемберлен торжественно принимал у себя приехавшего в Англию германского министра иностранных дел Риббентропа. И что же? Англия и Франция реагировали на столь вопиющий акт агрессии лишь словесными протестами, которые ни они сами, ни тем более Гитлер не принимали всерьез.

Как ни велико и ни законно было после всего происшедшего недоверие Советского правительства к правительству Чемберлена, все-таки в этот критический момент руководители СССР сделали попытку апеллировать к здравому смыслу руководителей Великобритании, 17 марта 1938 г., через пять дней после захвата Австрии, нарком иностранных дел М. М. Литвинов от имени Советского правительства дал в Москве интервью представителям печати, в котором он, между прочим, сказал:

«Если случаи агрессии раньше имели место на более или менее отдаленных от Европы материках, или на окраине Европы…то на этот раз насилие совершено в центре Европы, создав несомненную опасность не только для отныне граничащих с агрессором 11-ти стран, но и для всех европейских государств, и не только европейских.

В первую очередь возникает угроза Чехословакии.

Нынешнее международное положение ставит перед всеми миролюбивыми государствами и в особенности великими державами вопрос об их ответственности за дальнейшие судьбы народов Европы, и не только Европы. В сознании советским правительством его доли этой ответственности, в сознании им также обязательств, вытекающих для него из устава Лиги, из пакта Бриана – Келлога и из договоров о взаимной помощи, заключенных им с Францией и Чехословакией, я могу от его имени заявить, что оно со своей стороны по-прежнему готово участвовать в коллективных действиях, которые были бы решены совместно с ним и которые имели бы целью приостановить дальнейшее развитие агрессии и устранение усилившейся опасности новой мировой бойни. Оно согласно приступить немедленно к обсуждению с другими державами в Лиге наций или вне ее практических мер, диктуемых обстоятельствами» [16]16
  «Известия», 18 марта 1938 г.


[Закрыть].

Одновременно я получил из Москвы указание передать текст интервью М. М. Литвинова британскому правительству с сопроводительной нотой о том, что данное интервью является официальным выражением точки зрения Советского правительства. Я это сделал. То же самое и по инструкции из Москвы сделали советские послы в Париже и Вашингтоне. Таким образом СССР открыто заявил о своей готовности принять энергичные меры против агрессии и призвал к тому же Англию, Францию и США. Советский Союз исполнил свой долг… Ну, а его партнеры?

24 марта английское министерство иностранных дел прислало советскому посольству длинную ноту, подписанную Галифаксом. В ней говорилось, что британское правительство «тепло приветствовало бы созыв международной конференции в составе всех европейских держав, (т. е. агрессоров и неагрессоров. —И. М.)», но возражает против созыва «конференции, на которой присутствовали бы только некоторые европейские державы и которая имела бы задачей… организовать объединенную акцию против агрессии», ибо, по мнению британского правительства, подобная конференция не способствовала бы делу европейского мира [17]17
  См. «Documents on British Foreign Policy (1919–1939)», Third Series, vol I, L, 1949, p. 101 (В дальнейшем: «DBFP»)


[Закрыть].

Итак, вместо борьбы с агрессорами бесцельные разговоры с агрессорами Еще один «комитет по невмешательству», но уже не по испанским, а по общеевропейским делам! Иными словами, успокоительные пилюли для широких масс, с тем чтобы дать агрессорам время подготовиться к новым «прыжкам». Вот чего хотело британское правительство! Вот как оно на практике расшифровывало слова Галифакса о желательности изменений в европейском положении «путем мирной эволюции»!

Отклик на советское обращение в Париже и Вашингтоне был не лучше, чем в Лондоне.

Казалось бы, захват Австрии должен был хоть немного образумить Чемберлена и сделать его более осторожным в сношениях с фашистскими диктаторами, – куда там! Ослепленный ненавистью к Советскому Союзу, Чемберлен ничего не хотел видеть. Он упрямо продолжал свою гибельную (гибельную для самой Англии) политику и 16 апреля подписал столь страстно взыскуемый им договор о дружбе и сотрудничестве с Италией. Этот договор, между прочим, включал признание британским правительством захвата Италией Эфиопии Желая, однако, несколько успокоить демократические массы Англии, считавшие заключение англо-итальянского договора в такой момент предательством Испанской республики, Чемберлен сделал одну важную оговорку: он обязался ратифицировать договор только после того, как Италия эвакуирует из Испании свои войска в соответствии с планом, который тогда вырабатывался «комитетом по невмешательству в дела Испании». Ниже я расскажу, как Чемберлен выполнил это обязательство.

Помню, весной 1938 года я как-то встретил на одном дипломатическом приеме леди Ванситарт. Она находилась в состоянии большой депрессии. Отстранение ее мужа от активного участия в осуществлении английской внешней политики, назначение Галифакса министром иностранных дел, засилье «кливденцев» в правительстве и многое другое настраивало леди Ванситарт крайне пессимистически.

– Ван убежден, – говорила она, – что война очень близка, вот-вот, за углом… Какое несчастье, что в такое трудное время у нас такой неудачный премьер!

Потом леди Ванситарт стала расспрашивать меня о состоянии англо-советских отношений. Я вполне откровенно рассказал ей, как обстоят дела. Она горестно всплеснула руками и воскликнула:

– А, помните, как четыре года назад Вану удалось привести к смягчению отношений между нашими двумя странами?.. Но теперь все это испорчено!

Я ответил:

– Да, в 1934–1935 годах, при содействии вашего мужа, в англо-советских отношениях наступила оттепель, а сейчас…

– Что сейчас? – нетерпеливо перебила леди Ванситарт.

– Сейчас, – закончил я, – в англо-советских отношениях температура ниже нуля.

Леди Ванситарт еще раз всплеснула руками и с глубоким чувством прибавила:

– Во всяком случае Ван сделал все, что мог