Текст книги "Мир вашему миру (СИ)"

Автор книги: Иван Катавасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 35 страниц)

ПЕРЕВЕРНУТЫМ СТИЛЕМ. ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Готовясь развернуть фронтовые операции по освобождению двух планет от трансмутантов и не успевших вымереть местных жителей, генерал Андр Сварт принял несколько существенно важных управленческих решений, затрагивающих не только вопросы разведки и оценки оперативно-тактической обстановки. Предпринять ему, его войсками предстояло многое из того, что составляет сущность современных боевых действий.

По существу процесс командования войсками состоит в последовательном принятии серии управленческих, менеджерских решений в жестких рамках объективных причин и установившихся практически неизбeжных субъективных взаимоотношений со средой жизнедеятельности. В данном смысле военный менеджмент имеет гораздо больше общих черт, чем различий с системой принятия экономически обоснованных решений гражданскими менеджерами.

Системным образом руководство армиями, группами армий, флотами, флотилиями ничем не отличается от авторитарного хозяйственного управления промышленными корпорациями и акционерными компаниями. Причем настоящая системность распространяется сверху по иерархии от руководящих органов до низовых звеньев и структурных подразделений.

Вовсе не случайно в армии можно часто услышать, как воинскую часть, полк, батальон, какое-нибудь подразделение называют хозяйством капитана А., майора Б. или хозяйством полковника В.

Также отнюдь не лингвистическая случайность, когда боевые действия именуют работой. И войска, добивающиеся поставленных целей, образно описывают как машину войны. А цели и объекты, подлежащие уничтожению, подразделяют по принципу рентабельности применения тех или иных систем вооружения.

Тем самым в языке масс-коммуникативным путем выявляется общий принцип в хозяйственном и войсковом управлении, предписывающий получение заведомо предсказуемого однозначного технологичного результата и высокорентабельной отдачи от вложенных в дело сил и средств.

На достаточно высоком цивилизационном уровне профессиональное управление военными делами есть инструментально обеспеченный технологический процесс, предусматривающий производство конечного продукта абсолютно соответствующего заданным критериальным параметрам.

Из истории военного искусства хорошо известно, что проблема управляемости войск при подготовке к боевым действиям и во время ведения таковых изначально острейшим образом встала перед древнейшими полководцами и государственными руководителями.

Первым естественно напрашивавшимся шагом на пути к технологизации войны и повышения отдачи от военного менеджмента стало введение принципа воинской, точнее, исполнительской дисциплины. Тогда, как и поныне, воинская дисциплина, исполнение приказов достигались с помощью социальных мер поощрения и наказания.

Вторым естественным социальным методом развития управления и контроля, дожившим до наших дней, явилась профессионализация армии. Принципиально необходимо, чтобы оружие находилось в руках профессионалов, а командовали ими те, кто умеет их профессионально использовать.

В глубокой древности малораспространенная профессионализация армии нашла свое социально-психологическое воплощение в конституировании профессиональной группы военных вождей, то есть офицеров-менеджеров различного ранга и появления класса военных профессионалов в лице ветеранов. Как, к примеру, дело обстояло в армии Великого Рима, социально-политически весьма далекой от профессионализма, поскольку в тeчeние веков она комплектовалась на милиционной основе.

Собственно, профессионализм бывалых воинов-триaриев и дисциплина, обеспеченная различными способами, долгими древними веками и темными средневековыми столетиями составляли два основных слагаемых успеха в сражениях и военных кампаниях прошлого.

Не вдаваясь в подробный анализ исторического развития военного искусства, нельзя не упомянуть о том, как по прошествии времени усложнялись боевые задачи родов войск применительно к вооружениям, какими они оснащались по мере развития цивилизации.

Появление и распространение метательного огнестрельного оружия, инженерных средств, фортификационных укреплений, массированное комплектование армий к началу XVIII столетия и в продолжение того самого Века Просвещения вызвало в военной науке своего рода долговременный управленческий кризис.

Тех времен просвещенные военные мыслители пытались объяснить возросшую степень неуправляемости армий и предложить пути выхода опять же за счет повышения исполнительской дисциплины. Так появилась линейная тактика, штабная организация и подробные диспозиции, как и чего следует делать, в какой последовательности наступать, обороняться, выдвигаться воинским объединениям, частям, подразделениям. Как следует поступать полководцу, куда ему смотреть и на что обращать свое пристальное внимание.

Когда на вооружении не имелось надежных средств связи, наблюдения, бесперебойной разведки, отсутствовал транспорт повышенной проходимости, не существовало системы непрерывного обмена достоверной информацией между боевыми элементами – управление сражением, внесение коррективов в ход боя представлялось делом далеким от реальности. Отсюда в армиях множества государств распространилась прусская методология, стремившаяся придать боевым действиям механистический, следовательно, и предсказуемый планомерный характер с запрограммированным технологичным результатом.

Никого не нужно убеждать, что в те малоразвитые времена о нынешних и будущих боевых технологиях не могло быть и речи. Тогда больше предугадывали, рассчитывали заранее, планировали, не имея возможности ежеминутно вносить текущие поправки в развитие событий, всецело распоряжаясь силами и средствами.

Тогдашнего полководца, сидящего с подзорной трубой на барабане на вершине холма, пытающегося что-то разглядеть в пороховом дыму, вполне можно с обывательской и дилетантской точки зрения уподобить тренеру нынешней футбольной команды.

Сидит он у нас на скамеечке запасных, нервничает, подпрыгивает, руками размахивает, капитану команды рожи корчит. И повлиять-то на происходящее на поле наш тренер способен лишь косвенным образом, сделав две-три замены полевых игроков, бегающих, гоняющих мячик по зеленому газону. А они плевать хотели на тренерскую диспозицию…

Кому-нибудь футбольный матч в целом весьма напоминает баталию XVIII–XIX веков. Оно так, да не так, дамы и господа хорошие!

Если бы не было преднамеренного управления, не составлялись подробные многословные диспозиции, не отправлялись десятки офицеров с приказаниями в войска, ведущие сражение, ни император Наполеон Бонапарт, ни фельдмаршал Михаил Кутузов, ни принц Евгений Савойский – не смогли бы выиграть ни одной баталии или военной кампании, руководя действиями десятков тысяч, сотен тысяч солдат и офицеров.

Мнимая хаотичность вооруженного противоборства огромных людских масс, противоречиво стремящихся к взаимно противоположным целям, в старые времена частенько подводила военных мыслителей к идее о сверхъестественной малопредсказуемости и спонтанности боевых действий.

Чем дальше эти мыслители находились от тех, кто принимает военные решения, тем меньше они были способны понять и объяснить системный характер и структурную планомерность войны, остающиеся таковыми по наше время.

Например, генерал-майор Карл Клаузевиц в бытность свою директором военного училища в Берлине теоретически додумался до асимптотического эпифеноменального утверждения, будто война является продолжением политики.

Звучит вроде бы весомо и солидно. В прусском духе по Клаузевицу военный порядок проистекает из политического хаоса. Тут тебе в совокуплении античная мифология и философия. Вы только подумайте!

Потому-то сей философский трюизм в неприличном экстазе восторженно воспринимают дилетанты, ни бельмеса не желающие понимать, насколько системно и структурно боевые действия и политическая жизнедеятельность различаются между собой.

Лев Толстой отличился в военном мышлении не меньше, чем Карл Клаузевиц. Сочиняя понемногу исторический роман, поручик в отставке Толстой сообразил применить к объяснению войны политэкономическую классику физиократов.

Если у политэконома Адама Смита невидимая рука рынка спонтанно определяет спрос и предложение, то у беллетриста Льва Толстого, вероятно, иная, неразличимая его глазу либертарианская длань вольно руководит полками и военачальниками.

Бог его знает, отчего они поступают так, а не этак в суматохе, сутолоке, сумятице и неразберихе сражений. А в этих тупоумных диспозициях, что пишет и пишет всякая немчура, простому русскому человеку от сохи и косы, нет, братцы, никоих резонов разбираться.

Будь он ополченец, иль главнокомандующий, у обоих победа и поражение образуются сами по себе. Коль войско по своей воле отступает, то следом за ним в обозе тащится полководец. Как-нибудь получиться, побьем, братцы, супротивные двунадесять языков Бонапартия. А его самого, мордой и в говно…

По этому беллетристическому поводу накануне первой мировой войны среди русских офицеров генштабистов бытовала довольно остроумная шутка.

– Это какой-такой Толстой?

– Граф Лев Николаевич, сочинитель.

– Как же! В кадетах читали-с. Роман «Война и мир». История о том, как армия командует полководцем.

Мировая война 14-го года грянула спустя неполное столетие после окончания наполеоновских войн и Венского мира. И началась она с теми же самыми проблемами управления войсками. Но возведенными в степень нового цивилизационного бытия.

Во многом стремление достичь управляемости ходом боевых действий предопределило позиционный характер первой мировой войны. Поскольку в силу оперативно-тактических и военно-технических причин в очередной раз усложнился характер боевых действий.

Здесь и тогда в немалой мере созданию сплошной линии фронта способствовали возможность и желательность обеспечить стационарную проводную связь между передним краем и штабами различного уровня.

Зачем гнать под артобстрел вестового, если можно ловко обругать разгильдяев по телефону? А ну, в атаку!..

У войны множество аспектов и факторов. Каждый из них по-своему структурируется, способствуя укреплению или разрушению, стремящихся к абсолюту системности и таксономичности управленческих командных решений.

К слову сказать о войне и мире в 1812 году. Тогда русская армия в стратегическом отступлении от Немана за Москву среди прочего решала две непростые задачи – отладить боевое управление и научить воевать офицерский корпус, в основном – младшее и среднее командные звенья.

Во многих частях и соединениях рядовой и унтер-офицерский состав был укомплектован военными профессионалами из рекрутских наборов предыдущих лет. В то время как на действительную воинскую службу призывали огромное количество молодых офицеров-дилетантов.

В те времена текучесть кадров на должностях командиров взводов, эскадронов, батарей была несравнимо выше нежели среди рядовых ветеранов и старослужащих сержантов. Офицеры благородные дворяне все-таки имели привилегию легко увольняться от воинской службы.

Аналогичным образом несколько позднее поручик Лев Толстой не поднялся выше тактического уровня командира батареи, чтобы со своего лейтенантского кругозора оперативно-тактически написать рассказы о Крымской войне и стратегический роман о наполеоновском нашествии.

Если не считать легион чисто штатских штафирок, шпаков, бумагомарателей, органически не способных отличить начальника от командира, спусковой крючок от ружейного курка, тангенту[73]73
  Тангента (спец.) – клавиша активации переговорного устройства на танковом шлемофоне образца XX–XXI веков.


[Закрыть] от тангенса, револьвер от пистолета, танкетку от авиетки, а ствол от дульного среза, – больше всех о войне пишут отставники в генеральских чинах. Им виднее в гражданском статусе. Есть время на пенсионе подумать о войне и мире, о том, кто все это разумно и неразумно устраивает, затевает, начинает, заканчивает…

У многих из-под пера аксиомой вытекает: войны начинают господа хорошие гражданские политики. Или же господа военные, тем или иным способом принимающие на себя гражданские правящие функции. Ведут же войны генералы, функционально командуя сражениями и тем личным составом, боевыми средствами, которыми власть имущие политики дозволили им командовать.

Зачастую генералы вынуждены терпеть и принимать к исполнению некомпетентные и бездарные решения гражданских властей. Либо наоборот, – бывает оно значительно реже, – руководители воюющего государства заставляют военных придерживаться оптимального политического курса и выигрышных стратегических сценариев на различных театрах военных действий.

Бесспорно, гражданским политикам принадлежит решающее слово в военных конфликтах и глобальных войнах. Вот поэтому политиков, государственное руководство справедливо обвиняют в том, что они проиграли войну. И по справедливости воздают проигравшим по заслугам.

Выигрывают же войны вооруженные нации, где все – от высшего политического руководства до заштатного новобранца с обозной клячей – с честью исполнили воинский долг. Тогда военное поражение с течением времени может обернуться политической победой. Или же истинные победители останутся в победителях в веках и тысячелетиях.

ГЛАВА 29 РАЧИТЕЛЬНО РАСПОРЯДИТЬСЯ ИМУЩЕСТВОМ И ХОЗЯЙСТВОМ

Командир отдельного разведэскадрона, помощник начальника штаба бригады «Стилет» по разведывательно-диверсионным операциям капитан Никитор Саничев оценивал как удовлетворительную боевую деятельность его подразделения за 14 дней со времени «Д» по настоящий момент. Ни больше и не меньше.

Совершено 4 рейда на оперативную глубину до 180 километров. Вдобавок кое-что по мелочам навроде участия в разделке на металлолом амфидредноута в первом по счету укрепрайоне.

В его эскадронном хозяйстве люди живы-здоровы. Ни одной машины он не потерял. Повреждения – пустяки. Так себе, мелкий текущий ремонт с заменой чешуек-пластин активной брони, пары-другой пропульсаторов, метателей инженерных расходников и тому подобная мелочевка. Хлопоты по хозяйству, не более.

К 12 трехсегментным разведывательно-дозорным «мамбам» 1-му разведэскадрону и Нику Саничу добавили взвод двухсегментных крипперов. Командирских забот эскадронному прибавилось. Кого куда посадить, как ввести пополнение в спаянное огнем подразделение.

6 новыми «мамбами» он не очень-то восхищался. Ни в коей мере подчиненные благоглупостей от него не слыхали. Обычные прибаутки эскадронного командира, не более.

«На фига тут сантименты разводить? Криппер как криппер. Спецуха, она и есть спецуха, други-подруги. Смотри вполглаза, слушай вполуха. Ешь ее вприглядку, пляшешь вкруг нее вприсядку. Чего тут такого?»

С машиной для спецопераций он познакомился на Геоне. Там и тогда решил пересесть на нее при первой подходящей возможности, если кибертехи смогут сделать ее командно-штабной.

Получилось. Перетащили задницы со вторым пилотом сержантом Зигом Фильке на новые ложементы. И покатили в горку и под горку.

Действия и передвижения в горном рельефе – самые сложные. Командир всю дорогу учится сам, учит подчиненных. Как говориться, грустно в ученье – весело в бою.

Вопреки дежурным шуткам и прибауткам в бою Ник Санич чаще всего не веселился. Лишь изредка он позволял себе отдаться боевой эйфории и упоению сражением.

На «раз» упоительные чувства победителя всего и вся не очень-то позволительны командиру подразделения, у кого в подчинении 54 человека личного состава и 18 крипперов.

На счет «два» Саничу до слез жалко несчастных террелианцев. Его эскадрон тем и прославился в бригаде, потому как однажды вывез на броне из зоны боевых действий две дюжины серо-зеленых языков, чтобы доставить их для допроса к майору Крэнсу и полковнику Мерсу.

Другие Вольные кирасиры либо не обращали на серо-зеленых никакого внимания. Либо жгли, давили всех подряд. За ледовитый Грумант мстили. По приказу и без приказа.

Сам же Ник Санич, как положено разведчику, лживой пропаганде не доверял. Тому же и личный состав учил, поскольку в разведке как нигде суть важны системный подход, логика и целесообразность.

– Террелианцам не под силу устроить столь технологичную акцию. Это им не фигли-мигли. Уровень человеческого развития не позволяет им такое учудить. Звездное оружие не для примитивов, желающих жить поближе к природе.

Что ни на есть – вранье и пропаганда о кознях серо-зеленых, какие где-то там с экстратерранскими пришельцами стакнулись и вась-вась развели. Дурнее дури, будто пришельцы поссорились с террелианцами и угостили их астероидной бомбардировкой, я в жизни не слыхал.

Охмурять можно кого угодно, но не тех, кто занимается разведывательной деятельностью, други-подруги. Нам по штату и по уставу положено приказы обсуждать, на шпунтики-винтики их разбирать и собирать снова в обратном порядке…

Во время продолжающегося сейчас глубокого рейда командир первого разведэскадрона бригадной разведки придерживается тех же правил в рамках приказов и наставлений:

– Лейтенант Батепе, сэр! Прошу вас заново отработать особенности маршрута и методику перемещения по горно-лесистой местности. Движение через пещеры я считаю слишком медленным и опасным ввиду вероятного присутствия средних бронекостюмов и малых технозавров.

Боюсь, эти богомерзкие твари нам там заткнут ходы-выходы…

Если обычных террелианцев Санич по-солдатски жалел, как ни за что ни про что крупно пострадавших мирных жителей, то трансмутантов он занес в черный список тварной гуманистической мерзости. Как верующему ортодоксально по-московитски, бесчеловечное существование трансмутантов представлялось ему богохульством и кощунством.

На графическом виртуальном дисплее в правом верхнем углу у Ника Санича висела маленькая иконка угодника Николая. Саккадически кликнув на нее глазом, набожный капитан разведчиков мог развернуть целый иконостас древнерусских святых на разные житейские и военные случаи. С Богом и, усердно помолившись какому-нибудь подходящему святому, он частенько отправлялся воевать.

Свои религиозные взгляды Никитор Саничев никому не навязывал. Молился он про себя и для себя. Хотя счастливый кусочек земного дерева на всякий случай в кабине «мамбы» держал. Вдруг да пригодится постучать по дереву?..

Никуда не годный маршрут выдвижения разведэскадрона, предложенный штабом бригады, капитан Санич профессионально забраковал. Но бесплодно препираться с удаленным начальством не стал.

Штаб далеко, а он на месте видит, как и где лучше его разведэскадрону соединиться с основными силами ударно-штурмовой маневренной группы под командованием майора Деснец. С принцессой он без посредников сумеет договориться о взаимодействии.

Действовать в интересах 1-го дивизиона капитану Саничу не привыкать стать. Пусть он отказался возглавить ее дивизионную разведсекцию, принцесса Деснец на него не в обиде. Понимает-таки, каково ему уходить с подполковничьей должности на капитанскую.

Согласитесь, леди и джентльмены, понижение не есть повышение.

Согласно общей диспозиции азимутальной разведки боем на локальном ТВД «Мараньон», эскадрону капитана Санича предстояло ускоренным марш-маневром пройти 125–130 километров по горам и ущельям. Свое решение пересечь горный хребет поверху командир эскадрона полагал оптимальным и оправданным обстановкой.

Тем самым в точке рандеву на озерной равнине он окажется раньше, чем дивизион майора Деснец с приданными и поддерживающими средствами. При этом организовать соответствующее взаимодействие с орбитальными силами капитан Санич как командир отдельного разведэскадрона тоже в своем праве.

В соответствии правомерным прикидкам Санича, в районе выдвижения и марш-маневра его разведэскадрона не должно быть живой силы террелианцев, способных грамотно обеспечить разведку с воздуха, устроить атаку летающих паровозов или выбросить на его пути десант.

– Полагаю: там сплошь копошится нежить полумеханическая, други-подруги. Людей нет, одна нечисть без примесей…

Трансмутантов, пилотирующих бронекостюмы и технозавров, Санич к живым существам не причислял. Нелюдь, которую срастили с машинами в единое нейромеханическое целое, не заслуживала в его глазах человеческого звания.

Некоторые недавно изученные образцы захваченной эскадроном боевой техники противной стороны к тому же заставили его неприятно сомневаться относительно принадлежности к роду людскому тех, кто их придумал и продолжает выпускать. Тем больше у капитана Санича нынче имеется оснований найти и уничтожить фабрику, продолжающую, по предположениям разведуправления орбитальной ставки главнокомандования, призводить трансмутантов и определять их внутрь технозавров и бронекостюмов.

– Действуем тщательно и планомерно, кирасиры. Покатили на фиг! В горку и под горку. С Богом, други-подруги.

В определенном отношении эскадрон Санича предпринял рискованный маневр в том, что касается передвижения в горно-лесистой местности в трудных погодных условиях. Горные склоны и ущелья всплошную завалены переломанными стволами деревьев. Ветер с дождем до 50 метров в секунду. Вздувшиеся горные потоки, с ревом несущиеся вниз. Скользкие каменистые осыпи, постоянная угроза массивных камнепадов и обвалов. Оптическая видимость ниже нуля.

Глаза б не видели этакого безобразия!

С другой стороны посмотреть – ничего сложного. «Мамбы» более-менее безопасно передвигаются в горах на экранируемых воздушных подушках. Противника в легком весе приговорим и успокоим. Таким образом об энергосбережении в целях силовой защиты и экстренного применения тяжелого энергетического оружия не след беспокоиться.

С мелкими целями следует расправляться с ходу. Тогда как о скоплениях тяжелой техники неприятеля заблаговременно предупредит масс-гравиметрия двух поддерживающих фрегатов, находящихся на высоте 80 километров. Чуть что орбитальная поддержка может прикрыть зональным огнем с должным целеуказанием, осуществляемым с поверхности.

Контркомуникативное противодействие можно не учитывать. Регулярные подразделения террелианской армии, способные на проявление тому подобной технологичности в данном планетографическом регионе отсутствуют. Они либо разгромлены, либо сдались в плен Вольным кирасирам в надежде на оказание медицинской и биологической помощи.

Нерадующие глаз сложные метеоусловия с ураганным ветром и дождем также должны помочь разведэскадрону. Бронекостюмам с трансмутантами-наездниками едва ли возможно удержаться на двух ногах. Притом они в основном полагаются на средства ультразвукового и оптического наблюдения, едва ли пригодные в настоящих условиях…

Выдвигался эскадрон капитана Санича тремя эшелонами с боковыми дозорами и передовым охранением. Труднее всего приходилось 6 крипперам на флангах, двигавшимся по горным высотам вверх-вниз со склонов к вершинам, пересекая опасные гребни и скользкие перевалы. Кроме того, их могли поджидать в горных гнездах в засаде бронекостюмы «Мека-4».

Так и случилось. Первую парочку меков поджарили на пятом километре маршрута по апробированной методике. Сначала накрытие цели кинетическими бризантным ударом сублимационными зарядами. Затем сосредоточенный огонь из корпускулярно-волнового оружия.

На каждую цель 2–3 минуты перекрестного огня. Случалось разделаться с меками и побыстрее, когда боковое охранение могли поддержать точным огнем основные силы, передвигавшиеся по низу в дефиле.

Иногда помогали топографические целеуказания фрегатов, сверху ориентирующихся на электромагнитную импульсную трассировку, осуществляемую с поверхности. С орбиты также порой давали огоньку прикурить нечисти.

В этом отношении наилучшим образом объединенная боевая компьютерная сеть показала себя, когда потребовалось ликвидировать группировку технозавров, частью сил оседлавшую перевал, перекрывая прямой маршрут выдвижения. Другие же твари попытались закрыться от флангового обхода по дну ущелья.

Естественно, врага били по частям. Решительно и расчетливо.

Препятствовавших фланговому обходу кирасиров два десятка двуногих технозавров различной степени тяжести – от «Чео-8» до «3ив-15» – хорошо обработали с орбиты и с поверхности. Трансмутанты имели глупость закупорить сaмoбытными металлическими тушами удобный 60-метровый проход по руслу горной реки.

Они скоро в том раскаялись, когда фрегаты сосредоточенным орбитальным ударом завалили камнепадом горную реку выше по течению. В то время как продвижение технозавров вперед в узости закупорили отсекающим огнем из барионных орудий 8 крипперов.

Когда сверху на ходячих металлических болванов обрушился водяной вал, ему навстречу рванула ударная волна сублимационных трехмерных зарядов, разгоняясь по резонансной частоте в узком дефиле. То немногое, что уцелело между гидравлическим молотом и огненной наковальней, крипперы расстреляли с обоих речных берегов, как только туши с переломанными конечностями понесло водой вниз по течению.

8 крипперов разведэскадрона под командованием лейтенанта Нга Батепе тотчас пошли вверх по реке и с тыла приблизились к перевалу. Там 10 боевых машин капитана Санича сковали с фронта и с флангов беспокоящим огнем 28 технозавров, занявших позиции на седловине и господствующих высотах.

Тем трансмутантам, кто имел дурость залезть повыше, крупно не повезло. Подсвеченные целеуказаниями вершинки и высотки фрегаты славно накрыли плотным ракетно-артиллерийским огнем с орбиты. Затем артподготовка сосредоточилась непосредственно на седловине, где засели основные силы технозавров.

По ее окончании кирасиры лейтенанта Батепе взяли на себя двух недобитых «Мяо-32». За то им честь и хвала командира. Ибо есть за что.

Восьмилапые 600-тонные туши 14 метров высоту с командой из 9-11 трансмутантов. Многовато-таки на них тяжелого оружия и ракетно-артиллерийских систем. По энерговооруженности такие технозавры сравнимы с краулером «аллигатор».

Крушить «Мяо-32» надо осторожно и аккуратно. Параколлапсирующими зарядами по навесной траектории. Единовременно не забывая надежно отбиваться от управляемых снарядов с ядерными боеголовками.

– С отключенной на микросекунду силовой защитой прямое попадание мощного электромагнитного импульса в момент выхода из канала пропульсатора гравизаряда чревато чреватостями, други-подруги. А именно: неуправляемой реакцией и подрывом всего гравитонного боекомплекта.

«Именно так противнику подфартило уничтожить два-три десятка краулеров, вошедших в списки боевых потерь драгунов и уланов, чрезмерно понадеявшихся на несокрушимость активной брони своих тяжелых машин. Теперь они проклинают новое гравитонное оружие и пользуются им с опаской.

С тем же эффектом электромагнитный удар по незащищенным в момент активации мезонным и барионным стволам тоже сулит пилотам и канонирам «аллигатора» мало чего хорошего. Медленно поджариться или свариться в собственном соку экипажу машины боевой ничуть не более приятно, чем в доли секунды превратиться в органическую труху и мелкодисперсную пыль вкупе с металлами и композитными материалами броневого корпуса».

О трудностях и неурядицах с крокодильской бронетехникой капитан Санич был немало наслышан. Помощнику начальника штаба по разведывательно-диверсионным операциям много чего такого положено знать. Не меньше, чем офицеры штаба бригады, организующие взаимодействие с соседними драгунскими дивизиями на локальном ТВД «Мараньон», он по возможности следил за тем, как идут дела с умиротворением континентальной поверхности.

За оперативно-тактическими рассуждениями, проходившими как бы на втором плане, Ник Санич не прекращал следить за боем и руководить действиями разведчиков. И то, и другое, и третье ему вполне удавалось. По завершении полуторачасового сражения на перевале эскадрон капитана Санича протокольно и достоверно записал на свой счет 49 технозавров.

«В среднем «мамбы» огребли до 7 процентов повреждений. Не более, леди и джентльмены! Катим под горку…»

Перевалив за центральный хребет горного массива, маршрут выдвижения принял почти благообразный облик. Мелкие двуногие «Мека-2» встречались эпизодически. Лесоповала стало поменьше. Погода улучшилась – ветер стих до умеренных 15–20 метров в секунду, порывами до 30.

Всего-то навсего каких-то полсотни крупных двуногих и технозверья с большим числом подпорок выставили трансмутанты на пути эскадрона, в боевом порядке по-хозяйски пресекавшем попытки воспрепятствовать его продвижению. Как и предполагалось, здесь их немного нашлось.

Пока еще неоформившиеся предположения капитана Санича начали находить подтверждение. По его мнению, трансмутанты на Мараньоне рано или поздно сообразят уйти с поверхности, зарыться вглубь. Или же нечто, о чьем наличии можно по идее догадываться, распространит такую команду. Базы-то у них должны быть поглубже.

«Ясна идея, неспроста у кого-то занозой глубоко засела в мозгах отвратительная идея создать биомеханическую карикатуру на человека, извратить его облик и подобие, гипертрофировать его тело и фигуру до головокружительных и тошнотворных размеров.

Так оно вроде как задумано в материале. Зато в виртуале боевого интерфейса под прицелом высокотехнологичного оружия антропоморфная гигантомания превращается в игрушечный идиотизм конструкторов-извращенцев, – размышлял Ник Санич.

В горах мекандрам и технозаврам приходится туго. Быть может, оттого их тут мало…

Прыгать на реактивных двигателях опасно – ноги-лапы на осыпях в разные стороны разъезжаются. Вроде как тот «Мека-8», когда он кувырком с горушки покатился и на полкилометра вниз ухнул грудой металлолома.

На равнине, в степи, в пустыне бродячая техномерзость тоже неповоротлива. В болотной трясине тонет. Плывет с черепашьей скоростью. По твердому дну еле ходит.

Туда-сюда с переменным успехом шагоходы могут действовать на среднепересеченной местности, пряча уязвимую ходовую часть в складках рельефа. Да, пожалуй, и в густом лесу, хоронясь за толстыми стволами высоких деревьев, чего на ТВД-Б почти не осталось. Везде лесоповалы и буреломы, где бродячим монстрам делать нечего, как ноги-руки ломать…»

Ускоренное продвижение разведэскадрона капитана Санича замедлилось, когда в одном из ущелий разведчики столкнулись с четырьмя «кайманами». Краулеры, ясна идея, обнаружило передовое охранение издали, с высоты прощупывая широкополосными радарными дистдатчиками впереди лежащую местность.

Боевые машины брошены террелианскими экипажами и взорваны. Возможно, ухмыльнулся про себя Санич, на каком-нибудь из этих краулеров в прошлом году на Мараньон доставили его старую «мамбу», на прошлой неделе переданную с рук на руки молодому сержанту Сердич.

Получила она машинку командира исключительно за успехи в боевой и психофизической подготовке в бригадном расположении в Кампе. Во время физкультуры Нику Саничу приглянулась волнующая форма груди сержанта. Без намека на биопластику обе ее круглые прелести со вздернутыми вверх сосками сужались к основанию и расширялись в середине.