Текст книги "Мир вашему миру (СИ)"

Автор книги: Иван Катавасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 35 страниц)

Чтобы он там мне ни заливал, согласно требованиям морально-психологической и строевой подготовки, когда я с ним по душам, по масс-медиаторски в ресторане «Океаника» беседовал, смерти Кон Грид страшиться побольше нас с тобой, мой друг Нельс. В отличие от нас, он с ней близко знаком, с юности в кирасирах.

Я знаю, то есть немного представляю, как их в материале готовят, не в твоем игрушечном виртуале. Учат под страхом жить и против страха насилу рисковать.

Так вот, моя дедовская сказка не о кирасирах, а тебе, старому дураку, рассказывается…

– От кого слышу? На себя в зеркало посмотри, мальчишка. Я на пять геонских лет тебя старше.

– Не обо мне речь, о тебе, Нельс. Если попросишь политического убежища, тебе его без колебаний дадут. Повинную голову кирасирский меч не сечет. Им компьютерщики твоего класса во… как нужны, до зарезу.

Они всю Эйкумену обобрали, мозги покупая, заманивая. Остались исключительно полудурки-пацифисты вселенские, вроде тебя и меня.

Что до тебя, не дрейфь. Уверен, Геону покидать не потребуют, понимают что к чему. У них психофизики отменные. В Австразии таки останешься, строго классифицированное программное обеспечение крипперов до ума доводить…

Вижу: заинтересовал. Глазки повеселели, пальчики задрожали, как бы им поскорее до клавы добраться, потроха кирасирскому софту пощупать, взрезать…

– Тебе то с того, какой интерес еврейский, Лайв? Не думаю, будто ты горишь желанием псевдомиротворцев дальше вооружать. И не меня ты от кирасирской мести спасаешь. Известно, как они свой народ берегут. Толпой в геенну огненную на Груманте.

Ты сам позавчера в шоу подсчитывал приблизительное число погибших в экваториальном поясе. Не меньше 250 тысяч свободных рыболовов и охотников заживо сгорели. А каждый из них – человек с его бесценным даром жизни.

Кирасиры, они такие… Кто не бережет свою жизнь, тем чужой не жаль. Война никого не щадит…

– Это и есть, мой жизнелюбец Нельс, вторая причина, по какой тебе крайне желательно мобилизованно спасаться на базе кирасиров «Австра-01».

Банально, но факт: на войне как на войне – самое безопасное место в ближнем тылу действующей армии. Личный состав служб тылового обеспечения, командование по уставу положено защищать, не считаясь с боевыми потерями в живой силе и технике. Чуть что, тыловиков организованно, по приказу выводят из-под удара.

Слушать надо было меня внимательно. В последнем шоу я также рассказывал, как на Груманте всех ученых ослов из лаборатории перспективных вооружений и курсантов бронекавалерийской академии подняли на орбиту раньше, чем первый протуберанец поразил поверхность планеты…

– У нас солнышко спокойное, просто так его не возбудишь термоядерно. И расстояние до него будь здоров. Притом мы прикрыты двумя планетами и шестью лунами, днем и ночью. Я в какую-нибудь зону безопасности, где транспортники класса «орбита – поверхность» имеются в два счета подскочу. Мои хроноквантовые умнички уж давно все оптимальные варианты моего спасения обсчитали.

Да, я рассчетливый трус, Лайв, и тем доволен. Живой умный трус лучше глупого мертвого храбреца. Здесь я могу свободно писать жестокие игры, показывающие людям отвратительные ужасы войны, бороться за мир. На базе кирасиров мне этого не позволят.

– Зато жив останешься, старый дурак!

– Конечно, Лайв, останусь жив-здоров, здесь, в башне. Без поганых кирасиров, до смерти умиротворяющих Эйкумену…

– Надежды юношей питают, причем в очень преклонном возрасте. Или это старческая дементность называется?

– Обзывай, как хочешь. Никуда я отсюда не тронусь. Насчет мести кирасиров, я не испугался, Олив Локнов. Нельсон Ревеланти – глобально известная фигура. Без суда и следствия пальцем ко мне прикоснуться не посмеют. Я знаю, как и почему кирасиры спецоперации проводят. Тактический симулятор писал. Нечего их с левантийскими гангстерами смешивать.

И войны всех против всех на Геоне не предвидится, если отмороженые боевики-спортсмены в охотничьих парках друг в дружку шмаляют…

– Угу, пальцем клубные бойцы в небо тычут, гнездо земной кобылы в траве ищут. Разуй глаза, уши прочисти, убогий. О готовящемся военном перевороте только ядозубы не слыхали. По тупорылости животной…

– Вздор и абракадабра! Когда о тайном заговоре знает много народу, но никого не судят, мозги не полощут, значит, мнимый комплот есть ваша любимая масс-медийная утка недожареная.

– Если о заговоре известно очень многим, Нельс, его ждут, к нему готовятся, то он не заговор, а социальная революция и неизбежная за ней гражданская война.

Я в этом, к моему величайшему сожалению, николько не сомневаюсь. Мы живем на вулкане. Со дня на день начнется выворотка с белого на черное.

Твой старый друг Лайв Локин, лауреат премии Тернера, член правления Метагалактической гильдии профессиональных масс-медиаторов за 30 стандартных лет творческой жизни разгреб три Эвереста политической грязи и накопал Монблан компрометирующих сведений на власть имущих.

В душе, я уверен, ты вряд ли сомневаешься в моей компетенции, Нельс. Боишься, потому как понимаешь: я знаю о чем говорю. Неопровержимые доказательства, свидетельства и аргументы у меня всегда найдутся. Ceйчac у меня не туманные предчувствия, а твердая уверенность в неизбежности глобальной гражданской войны.

Малев нацелился на третий срок президентской синекуры. С него все и началось. Чтобы поднять рейтинг, он задумал оккупацию двойной Террелы. Спейсмобильная армия воевать и гибнуть за переизбрание маршала Малева не желает. Недовольные офицеры объединились вокруг фигуры начальника конфедеративного штаба генерал-полковника Кэпса.

Мы же с тобой, Нельс, можем таки их остановить, пустив в оборот не слухи, которые не подшить к делу, а полноценный стратегический симулятор в реальном времени. Сценарий сетевой игры со всеми действительными политическими раскладами и фигурами документально и факсимильно подтвержден в текстовой преамбуле стратегии. Фамилии, звания, должности действующих лиц и исполнителей не случайны и полностью совпадают с их носителями по жизни. Задача команды игроков предотвратить гражданскую войну.

Тактические сюжеты, боевые эпизоды я набросал фрагментарно. Можешь творить антивоенные ужасы и давать волю твоей фантазии, программер Нельс Ревел.

Открывай коммуникацию и перекачивай к себе файл «Квириты». Ознакомься вкратце, пока я буду просматривать последние новости и отслеживать изменения обстановки…

Через несколько секунд над низким столиком с ликерами и фруктами замерцал трехмерный сферический экран. С диаметрально противоположных углов зрения, каждому свое полушарие, Нельсон Ревеланти и Олайв Локин визави углубились в изучение текстовых и графических материалов.

Спустя полчаса Ревел помертвевшим взглядом долго смотрел на дверь, на окно, словно прикидывая, в какую сторону бежать, спасаться. Потом, видимо, решив, что деваться некуда или же бегство можно отложить на время, спросил:

– Как думаешь, Лайв, они могут завернуть эту подлость прямо сейчас?

– Вряд ли, зимой у нас на Геоне не воюют. Каникулы, отпуска, праздники… Если только фельдмаршал Деснец вдруг не прикажет дестабилизировать обстановку и не поддержит план полковника Пельча. Это маловероятно. Иначе не было смысла предъявлять ультиматум Терреле-Б.

– В расклад я покуда полностью не въехал, но тебе, масс-медиатор Локин, изволь, таки верю.

– Валяй, доверяй-таки и дальше. До начала месяца арьеса-барана ты должен унести ноги на антарктические юга в Австразию. Там как раз в это время золотая осень климатически приходит.

Здесь же, если теплой весной начнутся боевые действия, в башнях-гетто никому не удастся спокойно переждать смуту. Вы, разоруженцы, – всеобщий символ капитуляции. Для всех без исключения противоборствующих сторон. Само ваше существование беспредельно раздразнит воюющих. Любую сразу не уничтоженную башню они воспримут как призыв сдаваться, как если бы вас враг специально пощадил, чтобы подрывать моральный дух неприятеля.

В детстве, Нельс, мне дед Локнов рассказывал мифы и легенды о Великой Отечественной войне, какую вели на нашей общей с тобой, Нельс, прародительской Земле мои славяно-иудейские пращуры против арабских фашистов. По его словам, арабы-исламисты едва не уничтожили всех иудеев и славян как якобы неполноценные человеческие расы.

– Теперь арабский фашист президентский помощник Али Дагор разработал планы геноцида, предусматривающие истребление террелианцев.

Забудь о Терреле, о себе думай, Нельс. К вам, лишенцам, большинство геонцев относятся хуже, чем праисторические арабы к тогдашним евреям. Вам и достанется больше всех в гражданской войне.

Меня от воинской службы в резерве не освободили как тебя по состоянию здоровья. Взятки докторам дед Мозес Локнов запретил раздавать. В отместку я школьником разоблачил его мифы об иудейских войнах. Узнал, что та война на самом деле называлась второй мировой, а евреи государства Израиль громили арабов уже после нее. Хотя тевтоны, руководствовавшиеся идеологией фашизма, действительно истребляли мирных иудеев и славян.

Объединившись, славянские и англосаксонские нации ожесточенно воевали с тевтонским фашизмом и его приспешниками. Сражались долго: во всем мире 6 стандартных лет до победного конца и безоговорочной капитуляции противника.

Естественно, наиболее ненавистным и в глубине души наиболее желанным в ту войну был призыв сдаваться, складывать оружие.

К примеру, на позициях Восточного фронта появлялись громкоговорящие установки, и фашисты заводили на ломаном русском языке: «Рус, сдавайсь. У нас карош. Мы дать тебе фуражка, гармошка и красный рубашка. Пейте кока-кола. Миру-мир-дружба-фройндшафт».

В ответ по пропагандистам, подрывавшим боевой дух, задевавшим самое больное – стремление к миру, бойцы Красной Армии, дико уставшие от долгой войны, не дожидаясь команды от комиссаров, били изо всех стволов и орудий. Только бы заглушить свои страх и ненависть.

То же самое происходило на других фронтах, на множестве языков той глобальной межэтнической войны.

Вы, разоруженцы, те же фашисты-пропагандисты и предатели. Вам первая пуля. Потому как вы нагло и беспардонно сложили оружие в обмен на красные рубашки и гармошки.

Я, между прочим, с огромным трудом выяснил: гармошка – архаичный музыкальный инструмент с мерзостным гнусавым звучанием. Хуже электронной ментомузыки. И плясали под нее сопливые деревенские кретины.

Покамест вашу мирную деревеньку, Нельс, не подожгли с четырех концов и не раздолбали кучно из всех плазменных и мезонных стволов, беги отсюда без оглядки. Кончилось твое мирное житие.

– А твое житье-бытье, Лайв?

– И мое туда же, в пожар войны катиться. Если раньше не угрохают. Вычислить, кто писал сценарий, дал первооснову, финансировал – больших хлопот не составит.

Зато я громко хрястну дверью, уходя из «Информы» накануне грандиозного вселенского траха. Сам понимаешь, Нельс. Наша игра таки чудом не позволит политикам развязать гражданскую войну. Их слишком много против нас двоих.

Вон, директорат моего портала в полном составе играет на стороне сэра Джайме Малеваниса и шейха Али Мустафы Дагорана.

Мне с ними не по пути, Нельс. Меня вещательные директора держат за перестарка и пережиток. Мол, отпугиваю молодых зрителей, пренебрегаю молодежными нравами, жаргоном. Старым же напоминаю о бренности их существования, о том, что пора им на кладбище.

Сам осознаю: не сидят в моем шоу «Миры и народы» деды, отцы и дети рядом у одного экрана. Они меняются, взрослеют, стареют, умирают. А я остаюсь самим собой. Все тот же вечно юный Лайв Локин.

Мне отроду 51 стандартный год, Нельс. Из-за того, что много перемещался по Вселенной на релятивистских скоростях, мой относительный биологический возраст – 35 лет. Сказывается пресловутый галактический эффект «разноскоростных близнецов». Физически в материале я выгляжу на 25 лет.

Кое-кто в директорате завидует моей молодости и ненавидит меня. Хорошие люди советует уйти за кадр, в редактуру, кабы мне гусей не дразнить.

А я не хочу за кадр! Потому и решил уходить в «Минитмен Груманта». Стандартная гравитация меня не беспокоит. Привык и приспособился. В МГ меня рады принять таким как есть.

– Оказывается, ты, Лайв, предатель почище меня, безмозглого ренегата. Представляю рекламные заголовки в небе: «Фамильяр в двадцатом колене отца-основателя Авеля Локнова навсегда покинул Геону», «Популярный Лайв Локин на службе в официозе миротворцев Груманта», «Последний из носителей двойных фамилий». Рио Зерн шляпу собственную из натуральной соломки сожрет от злобы. Я-то могу вернуться в башню, когда все угомонится. А ты?

– Возможно, вернусь пораньше, чем тебе выстроят новую тюрягу, Нельс. Кирасиры иногда формируют миротворческий вспомогательный корпус из местных жителей. Могу им пригодиться. Я подполковник резерва, по возможности прохожу ежегодно военную переподготовку, по специальности – стратегический разведчик.

Признаюсь как на духу. Многие мои путевые заметки, докладные записки в сенатский комитет по обороне частично вошли в учебно-методические пособия по вооруженным силам Эйкумены, изучаются в наших штабах и академиях.

– Ага! Сейчас мне твой еврейский гешефт понятен, Лайв. Ты меня окончательно убедил этим чистосердечным признанием.

Я в игре! Я им такие военные ужасы покажу, ублюдкам… Милитаристы содрогнуться. Блевать они у меня будут в материале и виртуале, как миленькие. За месяц игру состряпаем на загляденье, если народ в башне подключу…

– Твой народ, надеюсь, втемную будет трудиться?

– Никак иначе, сэр. Негры по-другому не работают, босс. Если, конечно, им благие мысли, время и труды благотворительно компенсируют. Уповаю на щедрый аванс.

– Без проблем. Получи и распишись. Трансферт через Теллузию. На тебя, мой драгоценный… Тут и на твою шайку хватит.

– Вот за это я тебя люблю, Лайв. Как говорится, у простого жида душа и кошелек нараспашку.

Давай нашу встречу и сотрудничество русской водкой отполируем. За мир на всей Геоне и во Вселенной, люди доброй воли!

– Тост принят и поддержан. Вздрогнули!

Подпрыгивающей походкой Лайв Локин шел к глайдеру в приподнятом настроении вовсе не по причине двухсот грамм «Столичной», бултыхавшейся в желудке. Направо-налево, на пейзаж и антураж, на пеших жамдармов он излучал самодовольство и отныне наплевательски издевательское отношение.

Он, Лайв Авель Локин-Локнов, сделал труднейшее дело – завербовал Нельсона Ревеланти. Нет, не по приказу, Боже упаси, а по нижайшей просьбе благородного шевалье полковника Анри-Антуана де Мерсера.

«Адью, моя милая Геона. Честь имею откланяться…»

Спустя стандартный час Лайв Локин вступил на борт астрорейдера Вольных кирасиров Груманта, следовавший курсом на Теремнон.

ГЛАВА 12 КОРОЛЯ ДЕЛАЕТ СВИТА. QUALIS GREX, TALIS REX[61]61
  Qualis rex, talis grex. (лат.) – Каков царь, такова и толпа.


[Закрыть]

На церемонии прощания с невинно убиенными обитателями ледовитого Груманта княжна Дениза Деснецова пребывала в чувствах возвышенных и вдохновенных. Ей представлялось, еще чуть-чуть, она приподнимется и метеором взлетит к солнцу Центрального парка, как будто на реактивных двигателях боевого пояса спейсмобильного десантника.

В превосходном расположении духа принцесса сверху оглядела свою свиту: кавалергардов, офицеров ее дивизиона, кузенов и кузин, прочих родственников, молодых политиков, бюрократов, порученцев, гвардейских флигель-адьютантов. Как по волшебству за несколько дней на Теремноне организовался маленький двор принцессы Ден Деснец.

Само собой, рукотворное чудо произошло не без административно-финансового участия дорогого дядюшки премьер-канцлера Зака Бобона. Князь-батюшка Деснец тоже определил к дочернему двору нескольких человек вроде Лайва Локина, приставленного к ней свитским медиа-секретарем на время пребывания в столичном Теремноне.

Свита наследной принцессы Ди-Ди подобающим образом скорбно склонила головы, опустила вниз глаза. Кроме кавалергардов настороже, никто больше не глазел по сторонам. Молитвенно скрестив руки на груди, свитский круг принцессы официально и печально как один взирал на дисплеи наручных коммуникаторов, где шел прямой многоплановый репортаж о траурной церемонии на Марсовом поле, расположенном неподалеку от третьего фасада.

Собравшиеся в безмолвии внимали глубоким звукам величественного реквиема. Проникновенная старинная музыка, казалось, заполняла собой весь необозримый объем уходившей за облака пирамиды Центрального парка.

Как быстро подсчитали компьютеры множества масс-медиа, аккредитованных на скорбном мероприятии, на Марсовом поле собрались 18 443 человека в модных траурных одеяниях от кутюр и в обычных парадных мундирах, украшенных орденами, медалями и черными креповыми повязками на правом рукаве. Под прицелом десятков камер масс-медиаторов никто этикет не нарушал и думать не думал покидать облюбованные зрительские места до окончания церемонии.

Те же, кто подобно княжне Деснец и ее кавалергардам технологически вооружен, сверху следили за присутствующими группами зрителей и участников церемонии с помощью собственных микродатчиков сопровождения целей, выбирая выгодные ракурсы трансфокации интересующих их объектов наблюдения.

Опустив пару камер чуть ниже, Ден Деснец стала с интересом изучать траурный наряд ныне вдовствующей княжны Лин Бобон. Простенькое черное платьице жатого шелка «шанель» ей показалось так себе, с высокой талией, подчеркивающей плоскую грудь и нивелирующей широкие ягодицы. И две нитки слишком крупного черного теклирского жемчуга, на вкус принцессы Ди-Ди, смотрелись вульгарно.

А чего еще можно ожидать от финансово-страховой бизнес-леди?

Смотрите, леди и джентльмены, мадам Лин Бобон прилюдно оплакивает участь супруга, с кем она развелась тысячу лет назад. В черно-серебристую вуальку плачется. Платочек беленький уронила. Некому его поднять. Не торопятся скорбящие вокруг нее джентльмены. Кому ты теперь нужна, моя дорогая кузина? Без покойного мужа-философа…

У Ден Деснец злорадно мелькнула хулиганская мыслишка. Перехватить бы управление камерами медийщиков, запузырить их в небеса в стремительном головокружительном полете, чтоб поплохело зрителям, у кого кишка слаба.

Но решиться на такое радостное безобразие особо важной персоне в общественном статусе наследной принцессы Вольных кирасиров неуместнo и непристойно. Так же, как и садануть праздничным салютом из барионных пушек по ближнему фасаду Статс-канцелярии. Так, чтоб пластхрусталь и аллюмотитановые оконные переплеты сверкающим водопадом вниз посыпались…

Дура набитая, – примерно так нелестно одернула себя принцесса. Она отбросила прочь (точнее, «в задницу») нелепые идеи и принялась рассматривать членов дипломатических делегаций из доброй сотни миров.

Вон новый вице-премьер Теллуса головой в разные стороны крутит, явно ошеломленный размерами Марсова поля, шириной и длиной плац-парадной площади и всего основания полой пирамиды, уходящей к солнцу тремя дальними голубыми фасадами: Конституционно-законодательного конгресса, Статс-канцелярии и Главного штаба Вольных кирасиров.

«Вау! Голубые горы увидал! Сол Рэмрод говорил: он из тамошней аграрной партии. Пентюх деревенский!»

Хихикать про себя, глядя на разноликих политиканов, странно и безвкусно одетых леди в составе инопланетных депутаций, принцессе скоро наскучило. Она снова прошлась видом сверху по раскиданных там и сям на лужайках Марсова поля кучкам приглашенных на немаловажное, но, увы, скорбное событие в большой метагалактической политике.

Ближе к воинским захоронениям и колумбариям у специально выстроенной многометровой Стены скорби с урнами, хранившими прах погибших поселений и покинутых городов на планете Грумант, толпились группы священнослужителей в разноцветных литургических одеждах. Клирики между собой не смешивались, и Ден Деснец без помех поочередно оглядела экстравагантные головные уборы, золотые парчовые ризы ортодоксального византийского духовенства московитов, красные одеяния римско-католических кардиналов, черно-белые монашеские рясы христиан и веселые оранжевые тоги буддистских монахов.

Далекая от внешней церковной религиозности княжна вспомнила, как с подачи буддистов-пацифистов и по настоянию католиков прах светлой памяти блаженного Ола Деснеца был помещен в отдельную урну.

Вернее, туда сунули пыль и кусочки шлака, собранные на том месте, где на необитаемом острове затворничал покойный братец-философ, любезно прекративший загораживать ей дорогу к трону.

Наверное, священники почтили его память как некоронованного правителя планеты. «Надо сказать, усопший братик привнес кое-какую цивилизацию в дикое существование жителей экваториального пояса, в летние месяцы освобождавшегося от снега и льда».

До него Вольные кирасиры не больно-то жаловали сектаторов «Предвечного Апокалипсиса», отказавшихся переселяться на Сирин и дезертиров из охранной дивизии, не пожелавших становиться наемниками.

Можно было бы, конечно, зачистить планету от сомнительных элементов, все же генерал-майор Кир Бобон решил их не трогать. Пусть живут, как сумеют, лишь бы под руку и на глаза не попадались.

С тех пор по традиции официально и юридически не признавалось существование на планете гражданского населения, пока там не появился Ол Деснец…

«Теперь уж там нет никого…»

Принцесса ни с того ни с сего неудержимо и шемяще пожалела погибшего брата. Из-под короткой вуали на дисплей закапали крупные слезы, тут же привлекшие внимание подлетевших к ней поближе нескольких медийных камер.

Безутешно горевала она недолго, потому как ее мониторинг, поддержанный кластерами Центрального парка, перевел в текстовый режим команду какого-то режиссера: «Плачущую принцессу монтировать крупным планом на фоне Стены скорби».

«Зародыши переношенные! Ненавижу! Кирасиры дезертиров не оплакивают…»

Командору кавалергардов майору Вайк не надо объяснять ситуацию. По ее команде стоявшие ближе к всех к патронессе рекрут-капрал Зирк и рекрут-капитан Рамбек немедленно закрыли объект охраны от обзора камер. Здоровущий капрал-геоник словно бы еще больше вырос и неимоверно раздался в плечах.

Видимо, угрожающе выдвинутая вперед тяжелая челюсть молодого капрала пришлась режиссеру не по душе, чтобы попасть в кадр. Чрезмерно бесцеремонные камеры на форсаже ушли вверх в поисках новых жертв, представляющих общественно-политический интерес для четвертой интергалактической власти.

Спрятавшись за спину необъятного капрала Зирка и утерев непрошенные слезы, принцесса Деснец рассудила: было б не худо иметь в запасе для широты политического имиджа нечто душещипательное и человечное. Не откладывая на потом важного дела, она отдала текстовое распоряжение менеджерам ее избирательной кампании отыскать кадры с принцессой, льющей слезу по погибшему сводному брату Олу Деснецу, полковнику Вольных кирасиров.

Политкорректность побоку, когда говорят родственные чувства. Бывает в политике и наоборот.

Вот и фельдмаршал Деснец принял жесткосердное решение не появляться на траурной церемонии прощания с сыном и родной планетой. Скрепя сердце канцлер Бобон тоже согласился не присутствовать на похоронах зятя и на параде памяти.

Враги должны помнить: им не устрашить и не разжалобить владетельного князя метагалактического Груманта, командующего миротворческими силами.

«Нас никому во Вселенной не дано запугать. Пусть и единой мысли, ни сном ни духом, неприятель не допускает о том, чтобы безнаказанно нападать на Вольных кирасиров Груманта, протекторов мирной Эйкумены».

В унисон с решимостью княжны Деснец защитить мир и воздать врагу по заслугам во внезапно наступившей тишине на присутствующих тяжело обрушился удар колокола памяти. Под его низкий медленно затихавший гул на трибуну плац-парадной площади в одиночестве взошел начальник Главного штаба генерал-лейтенант Андр Сварт. В полном молчании без оркестра ему предстояло принимать парад памяти.

Парад открывал взвод кадетов-барабанщиков. Некоторые мальчики не смогли сдержать слез. Другие крепились изо всех сил.

Приглушенно звучала барабанная дробь. Угрюмо, резко чеканя шаг, прошли рота почетного караула Вольных кирасиров, побатальонно кавалергарды князя и премьер-канцлера. За ними на площадь вступил сводный полк ветеранов Груманта. Их тяжелая поступь, внушительный звон орденов и медалей несокрушимых воителей Вселенной были слышны каждому, кто в тот час присутствовал на Марсовом поле или наблюдал за парадом памяти с холмов Центрального парка.

В тот момент молчаливыми участниками грозной траурной церемонии стали все без исключения присутствующие. Даже комментаторы масс-медиа прекратили свою скороговорку, пораженные безмолвным маршем молодых и старых ветеранов Груманта.

Завершили парад ничем не заглушаемые, скорее, подчеркнутые звукоусилением, лязг и грохот дивизиона суперстратных крипперов «кобра». Крипперы двигались в парадном прохождении, встав на дыбы и взяв положение «на караул». За ними во всю мультигусеничную мощь из плац-парадной брусчатки высекал искры батальон краулеров «аллигатор-ВК».

Когда генерал Сварт, молча отдававший честь проходившим войскам, сошел с трибуны, вторично раздались громоносный удар колокола памяти и низкий гул, далеким эхом отозвавшиеся от фасадных стен. Долг памяти погибшей родительской планете отдан.

Громких пустопорожних речей кирасиры не произносили. За них все сказали репортажи и комментарии масс-мультимедиа. Масс-медиаторы говорили и показывали происходящее всей доступной Эйкумене.

Впоследствии кое-какие инопланетные гости анонимно жаловались в масс-медиа, что не успели воочию понаблюдать, как со вторым ударом колокола спикер конституционной палаты конгресса Ив Томпач установил в Стене скорби урну с прахом двоюродного племянника Ола Деснеца.

– Что ж, таков был их выбор. Знать, не судьба, – ответила Ден Деснец, когда ее спросили об организации церемонии прощания и панихиды.

От плац-парадной площади до мемориального кладбища все-таки далековато двигаться туда пешком или бегом. И обычные полеты легких авиеток над Центральным парком во время траурной церемонии оказались под запретом.

Полеты запретили якобы по соображениям безопасности. Так задумано устроителями церемонии, как и то, что не были пущены транспортные ленты, не устанавливались гостевые амфитеатры. Пусть каждый заранее на Марсовом поле выберет себе место, согласно своим представлениям, как и где следует прощаться с умершей планетой и ее жителями.

Ден Деснец, законодатели, члены правительства и прочие много ли мало власть имущие республики Вольных кирасиров Груманта в своем большинстве присутствовали на военном параде. Они не разошлись сразу. Наоборот, встали теснее, плечом к плечу, пока десятки урн с планетным прахом размещали и замуровали в Cтене скорби.

Снова над Центральным парком зазвучали органные трубы. На сей раз значительно тише, не оглушая. Траур на столичном планетоиде Теремнон объявлен на целый день, ставший нерабочим временем скорби и поминовения.

Возобновились полеты над парком. Улетели инопланетные гости, разбрелись кто куда зеваки на холмах. Смолкла органная музыка. Клирики, их немногочисленные прихожане у длинной Стены скорби по очереди затеяли богослужения.

Сол Рэмрод и Ден Деснец, смешав ряды охраны, слушали заупокойные песнопения ортодоксальных московитов, принадлежащих церкви, которую по старинке продолжают называть греко-русской.

Принцесса и конгрессмен крестными знамениями себя не осеняли. В окружении гардов под силовым куполом, создававшим ложное оптическое изображение, они вели приватный деловой разговор тет-а-тет.

В это же время посторонние хорошо видели, как Рэмрод и Деснец с повлажневшими глазами умиленно крестятся в положенных местах службы, с неизбывной печалью рассматривая барельефные изображения городов и ландшафтов, когда-то находившихся на умерщвленной планете.

Сегодня же Ден Деснец предстоит отправиться назад на планету Геона. Причем как можно скорее. Об этом она с очаровательной улыбкой на устах сообщила своим геонским кавалергардам.

Рекрут-капрал Зирк заметно приуныл. Рекрут-капитан Рамбек приободрилась, подтянулась.

«Видимо, они по-разному воспринимают возвращение к повышенной геонской гравитации. Либо не пришли в себя после ускоренной эвакуации полевого учебного центра с Груманта, где из них только-только начали делать настоящих кирасиров.

Как видно, не ошиблась в Рамбек. Растет девочка, комплекс служебной недооцененности изживает».

С таким гендерным карьеризмом и чувством соперничества с мужчинами Мамочка Ди-Ди раньше не сталкивалась. У кирасиров, как бы их ни рассматривать, отношения между полами и внутри полов попроще, други-подруги.

Коль можешь, соображаешь, что к чему, то служи и воюй. Особо не глядя, как там между ног у тебя, у нее, у него…

То, что болтается, – сверху у женщин, снизу у мужчин, – подвязать, подтянуть можно. Так же как и психофизическую подготовку обоих рекрутов – Ига Зирка и Паулы Рамбек.

Предварительно полковник Мерсер не отметил у них каких-либо специфических ограничителей, затрудняющих социализацию и закрепление лояльности. Разве что леди капитана Рамбек пришлось подвергнуть легкой ментокоррекции.

– ….Не пугайтесь, это временно, моя дорогая принцесса, пока рекрут-капитан Рамбек не зарекомендует себя достойным образом в боевых действиях. Грубоватый, на мой вкус, демисекс по-геонски, верите ли… на нее повлиял не лучшим образом. Лишние гормоны метаболически мы, безусловно, выведем…

Я бы сказал… небольшой комплекс андромахии у леди капитана заставляет усомниться в ее лояльности и беспрекословному подчинению командирам-мужчинам в экстремальных обстоятельствах на поле боя. Я условно говорю…

«Что ж, благодарю, месье Мерсер. В полевых условиях ими обоими Мамочка Ди-Ди с удовольствием займется по индивидуальному творческому плану. Как мать и женщина. Демисекс геонский и половые различия из мальчика с девочкой вышибать…

Мальчик явно и пылко влюблен в свою принцессу-командира. А умненькая девочка, похоже, неравнодушна к глупенькому мальчику.

К безраздельной присяге по-любому надо их готовить», – решила Ден Деснец в астрорейдере на третьем нуль-перегоне по дороге на Геону.

«Дорожки-то у нас кривые, извилистые, окольные, дети мои. Хрен тертый! По-генеральски… Опять субрелятивистское ускорение…»

С некоторой поры Ден Деснец стала довольно неоднозначно относиться к дальним и кружным космическим дорогам. С одного конца, ее по-прежнему радовало то, как перемещение и разгон на релятивистских скоростях помогают ей сохранять молодость в сравнении со сверстницами. На другой же стороне медали лежит нелицеприятная социально-психологическая дилемма «старого и молодого близнецов».

Авель и Каин их называет Сол Рэмрод. По его словам, бездна, разверзающаяся между оседлым планетарным Авелем и Каином, кочующим по Вселенной на релятивистских скоростях, намного ужаснее, чем заурядный временной разрыв между поколениями отцов и детей…