Текст книги "Мак"

Автор книги: Иван Гринюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– А как ты относишься к моему побегу от проблем?

Гоб помедлил с ответом.

– Ну, а ты сам не считаешь эскапизм и дауншифтинг трусостью?

– Считаю, – кивнул я. – Но и храбреца из себя не строю. Храбрецам специально обученные люди доходчиво разъясняют с помощью дубинок,что смелость – не всегда достоинство. И, если честно, среди моих знакомых нет никаких смельчаков. Все ходят по магазинам, сидят в Интернете, потребляют продукты, общаются, развлекаются – короче говоря, живут, делая вид, будто всё в порядке. Трусят и ничего не предпринимают. А я трус, который всё-таки что-то предпринимает, пусть даже только для себя.

– Тролль, тебе вредно много читать и смотреть депрессивные сериалы, – подвёл итог Дэн. – Чем тебе твоя жизнь не нравится? Помимо бедности, отсутствия секса, бесперспективного будущего, безработности, подорванного здоровья...

– А, ну, если исключить всё это, то я самый счастливый человек.

– Ты, кстати, курить бросил?

– Когда у тебя нет денег на сигареты, это очень легко сделать.

– А на наркоту у тебя деньги, значит, есть?

– Это была второстепенная заначка... Так, одну минуту! Откуда ты знаешь?!

– Волчица наша за неимением пустоголовых подружек, звонит поболтать мне. Пока ты шёл, она все уши мне прожужжала. Ты, кстати, цитирую: "Эгоистичная свинья, не заботящаяся о том, что друзья о тебе волнуются"

– Великолепно. Получается, ты знал?

– Знал.

– А кому она ещё могла позвонить?

– Вампу, Эльфу, двоюродной сестре, двум однокурсницам, тёте Фариде, Роминой девушке, своему бывшему парню, Роминой бывшей девушке, маме, мачехе, отцу, отчиму, сестре Ромы по линии его отца...

– Ты сейчас серьёзно или издеваешься?

– Я сейчас серьёзно издеваюсь.

От досады пальцы сами собой вцепились в волосы и стали выдёргивать и без того редкую растительность. Взгляд метнулся на циферблат электронных часов, стоящих на полке книжного шкафа.

– Ладно, пойду говорить с мамой. Спасибо за то, что впустил. И за совет.

– Не за что, – сказал Гоб, уставившись в экран со своим проектом.

Так и не удостоившись проявлений гостеприимства, а также любой реакции, демонстрирующей участие и небезразличие, я поспешил домой.

...Мама встретила меня очень бурно.

– Максик, родимый, я извелась тебя ждать! – кинулась она в прихожую, услышав, как хлопнула входная дверь. В следующую секунду я оказался на грани асфиксии из-за крепких объятий.

– Мам, – вырвался хрип из моего горла, – не дави так. Спасибо. Извини, что заставил волноваться. Давай я тебе чай заварю.

Чашка чая может ненадолго решить все проблемы. Я убедился, что за время моего отсутствия в квартире ничего не изменилось (например, мою комнату не сдали в аренду) и отправился на кухню. Пока грелась вода в чайнике, мама заболтала меня так, что мысли о Кирееве полностью вылетели из головы. Всё-таки я так и не понял, отчего он такой богатый и важный. Политик, скорее всего.

– Мам, я уезжаю, – объявил я, разлив чай по нашим любимым кружкам. Остальные 134 штуки были вымыты и стояли в специально отведённом шкафу.

– Что ты натворил, Максик? – с укоризной посмотрела на меня мама, а когда я признался, что долбанул по затылку незнакомого человека, она лишь покачала головой.

– Слушай, ма. Я хочу продать эти чашки. Сфоткаю, выложу на "Авито" и поставлю низкую цену. По дешёвке разберут, – поделился я своим бизнес-планом. – Вамп... то есть Сашка тебе подсобит, если я к тому времени уеду. Только сначала не мешало бы их хорошенько отмыть.

В маминых глазах загорелись радостные огоньки. Ещё бы. Эта посуда занимает столько жилплощади, что с неё впору брать плату за проживание.

– Они уже отмыты, Максик! Тебя пока не было, я всё перемыла!

– Вот и замечательно.

– А куда ты уезжаешь-то?

– Не знаю. Ещё не выбрал.

– Ты только предупреди, хорошо? Боже, уезжает. Что за легкомысленность!

– Хочешь со мной?

– Да что ты! – всплеснула мама руками. – Куда мне в дорогу-то? В моём возрасте надо дома сидеть. Да и ты уже не маленький: чего я за тобой буду ходить, как курица за цыплёнком.

– Мне кажется, это туманный и завуалированный намёк за то, что мне пора бы вылететь из гнезда, – предположил я, отхлебнул чай и обжёгся. – Ну, да ладно. Если понадобится сходить в магаз, запряги Сашку.

– Да что я, совсем старуха, что ли?! – возмутилась мама. – Пройти два шага, думаешь, не смогу?

– Но ты только что говорила о твоём-то возрасте. Тогда это точно был намёк.

Мама хотела что-то сказать, но вдруг прямо возле моего уха зазвонил стационарный телефон. Я поспешил снять трубку, чтобы предотваратить разрыв своих барабанных перепонок.

– Фигасе, – говорю я вместо "Алло".

– Да, – подтверждает мои подозрения Вадим. Кто же ещё мог позвонить на этот телефон, как не он?

– Меня очень тронуло, что ты делаешь первый шаг в наших отношениях.

– Я никогда не думал, что буду звонить и жаловаться на судьбу тебе! – сразу приступил к делу несчастный журналист. – Я опубликовал свою книгу через издательскую платформу. Это не потребовало много времени, потому что обложку, аннотацию и прочие детали я давно придумал сам. И как ты думаешь, какая реакция была у читателей?

– Фу-у-у, отстой! – изобразил я реакцию читателей.

– Хуже! Никакой! НИ-КА-КОЙ! Эти диванные критики сочли мою книгу скучной! После первого шока я позвонил знакомому редактору из издательства и попросил хотя бы краем глаза пробежаться по тексту и объяснить, почему это скучно. К вечеру редактор заявил, что всё отлично. "Тогда какого чёрта эти необразованные лбы говорят?!", – спрашиваю. А редактор и ответил: "Просто в твоей повести слишком большая смысловая нагрузка. Читателю тяжело анализировать и воспринимать текст и во время прочтения приходится чересчур много думать". Ты меня слышишь, Мак?! Моя книга оказалась невостребованной потому, что у современных читателей вместо мозгов розовый кисель! Им лень думать! Их не пугает атрофия мозга, потому что они даже не знают, что означает слово "атрофия"!

– Дашь мне её почитать... – утешил я его.

– Спасибо, Мак. Хоть ты и выглядишь быдлом, но единственный из моих знакомых читаешь серьёзные книги, а не гейско-эльфийское порно. Ты понимаешь абсурдность ситуации?! Я не популярен, ибо не имею связей в крутом издательстве и денег на пиар! Не популярен, потому что пишу о серьёзных вещах!

– Но потом, – закончил я свою мысль. – Я скоро уезжаю. Не думаю, что найду время для книг.

Вадим на секунду осёкся.

– Куда уезжаешь? К бабушке на дачу?

– Добавь чуток юмора в свою книгу, а то ты даже в жизни не смешно шутишь... Я решил подауншифтить. Может, сгину где-нибудь в далёкой стране, и никто не сможет опознать моё тело.

Мама ойкнула и навострила уши.

– Хм. Неплохая идея. Точно, Мак, ты гений! Надо уехать заграницу. Возможно, иностранцы оценят мои произведения по заслугам? Или я и вправду полнейшее дно?

Повисла пауза. Я не мог даже предположить, как иностранцы отреагируют на книги русскоязычного автора. Надеюсь, у Вадима хватит ума не ехать в США.

– Не расстраивайся из-за читателей. Не все же посчитали твою книгу скучной. А вообще, писатель должен искать удовлетворение только в самой работе над произведением. И в том, что выплеснул мысли и чувства на бумагу или на ноутбук – не знаю, на чём ты пишешь. Оставайся равнодушным ко всему остальному, к мнимой славе, к народному признанию. Тебе ли не насрать, что какие-то эльфодрочеры думают о твоей работе, которая, по сути, состоит из твоего субъективного мнения? Ты что, будешь сомневаться в своём мнении из-за них? Вряд ли. Так что забей. Я посоветовал тебе рискнуть, потому что в одном уверен точно: любая книга может найти своего читателя.

Вадим надолго замолчал. Зажав трубку между плечом и ухом, я успел допить чай. Потом он в конце концов сказал:

– Мак, ты иногда такое пизданёшь, что охренеть можно.

– А то. А знаешь, как я добиваюсь такой реакции? Секрет в ярком контрасте между внутренним и внешним содержанием. Это как ванильная, гламурная блондинка, чья успеваемость по матанализу выше всех в классе или группе.

– Понятно. Эй, да я подумаю над твоими словами. И возьму отпуск... Ненавижу эту Лару Миткевич! Знаешь, кто её читает? Сороколетние бабы, чьи мужья уже докатились до импотенции!

– Ты даже не хочешь воспринимать Лару Миткевич и себя как одну и ту же цельную личность? – ухмыльнулся я.

– Это не личность! – взревел Вадим. – Это тупая, неудовлетворённая пизда! Да простят меня за нелитературную речь!

– Прощаю. Выпустил пар?

– Немного. Ты седьмой по счёту, кому я звоню. Никто не сказал ничего адекватного. Некоторые толком и не выслушали.

– Обращайся. До звонка.

Вадим угукнул и первый положил трубку. Мама странно смотрела на меня.

– Хочешь ещё чаю? – предложил я. – Нет? Тогда пойду в свою комнату.

В моей холостяцкой келье было на удивление чисто и прибранно. Теперь я не мог найти, где лежат жизненно необходимые вещи типа барабанных палочек или наушников. Зато мобильный телефон скромно и неприметно расположился между клавиатурой и компьютерной мышью. Наверное, мама положила его туда, думая, что к компьютеру я подхожу чаще всего. На самом деле, это действительно так.

По моему внешнему виду не скажешь, что я могу поехать заграницу. По моему внешнему виду не скажешь, что у меня в принципе есть хоть какие-то деньги. И, в конце концов, по моему внешнему виду не скажешь, что я питаюсь чем-то кроме Доширака. Производимое мною впечатление играет мне на руку, потому как, чем оно хуже, тем меньше шансов, что меня могут ограбить. А грабить, вообще-то, есть что. Нужно только хорошо поискать.

Во время уборки мама никогда не трогает мои книги. Эти бездушные бумажные кирпичи внушают ей страх не только своим видом, но и чудны́ми названиями, которые она трактует слишком буквально. Поэтому я убрал подальше литературные творения на подобии "Дерьма" от Ирвина Уэлша или "Вспоминая моих грустных шлюх" Маркеса. Мама полностью солидарна с моим отцом, считающим чтение пустой тратой времени. С его точки зрения, учиться нужно на своих ошибках, а не на мыслеизлияниях всяких фантазёров. Духовной пищей родителей является телевизор, что не может меня не огорчать. Раньше мне казалось, будто мультики, которые любит смотреть мама, не способны существенно влиять на зрелого человека. Они же для маленьких, безмозглых детей с несформировавшимся мировоззрением! Но как я же был шокирован, когда оказалось, что эти ядовитые мультипликационные отходы промывают мозги не менее качественно, чем отупляющие телешоу и вульгарные сериалы.

Моя заначка, которую я с трудом собирал с самого совершеннолетия, была запрятана по трём книгам Шеридана Ле Фаню. Автора готической прозы я выбрал на роль домашнего банка потому, что он являлся самым редко перечитываемым в моей коллекции. Вампиров и привидений я почему-то не взлюбил.

Следующие пять минут я скрупулёзно перетряхивал эти книги, наблюдая, как на пол пикируют радующие глаз купюры. Цель моего накапливания сбережений, думаю, звучит не совсем по-деловому: "Просто так". Иными словами, у меня нет желания приобрести автомобиль или положить деньги в банк под проценты. Они лежат между страницами книг и ждут, когда их потратят, но мне все эти годы не удавалось найти им достойного применения. Даже мама не осведомлена о той крупной сумме, которая притаилась в томе про вампиршу-лесбиянку. Наркотики, бухло, проститутки – всё это тривиально и бесполезно для человека, у которого, по сути, нет вообще ничего. Автомобиль и новая квартира – дорогие объекты для удовлетворния экзистенциальных потребностей, требующие гораздо большей суммы, каковую мне надо ещё копить и копить. Потому эти деньги лежали на чёрный день.

Кажется, чёрный день настал.

Из недр старого шифоньера я извлёк мой школьный рюкзак, бездонный и сохранивший пристойный вид. Помимо учебников я мог таскать в нём недельный запас продуктов, сменную одежду и свою необъятную лень. Именно он был моим неизменным спутников во время неоднократных побегов из дома в пубертатную пору. Будучи подростком, я при желании мог поместиться в него целиком. С каждой генеральной уборкой мама всё упорнее настаивает на избавлении от этого пылесборника.

За полчаса я запихнул в него следующие вещи: два сменных комплекта одежды, немногочисленные предметы личной гигиены, мобильный, спальник (к которому следовало обращаться на "вы" в виду почтенного возраста), тёплую кофту, зажигалку, анальгин и активированный уголь. Документы были уложены в боковое отделение. Мама с волнением наблюдала, как я бегаю по квартире. Мне пришло в голову засунуть в рюкзак пару упаковок долгохранящихся продуктов – немного места ещё оставалось. Но пришлось отказаться от этой затеи за неимением у нас дома долгохранящихся продуктов.

Включив компьютер, я принялся пересматривать содержимое рюкзака, чтобы скоротать время, пока тот не придёт в себя после сна. Скоро нужно было опять платить за Интернет... Отлично. Мама здорово сэкономит на глобальной сети благодаря моему отсутствию.

Я написал нашему вокалисту длинную браваду, стараясь помягче сообщить о своём решении покинуть группу. Мне откровенно не нравился этот тип, который с каждым концертом всё больше склонялся на сторону Ублюдков. Он не достиг ничего, но чуть ли не в мегафон кричал о своём музыкальном таланте, а когда в очередной раз проваливал попытку раскрутить проект "Жидкая ярость" (я был пьян, когда проголосовал за это название), то напивался вдрызг и жаловался, что никто не понимает его музыку. Этот парень имел манию величия, привычку присваивать чужие заслуги себе и по-свински относился к окружающим. Ему удавалось поднять свой авторитет, внушая страх робким людям. Несмотря на отсутствие лидерских качеств, наш вокалист смело лез управлять не только работой группы, но и любой деятельностью, кишащей в диаметре тридцати метров от него. Собственно, вот и все причины, по которым он был мне неприятен как человек.

Я считал участие в музыкальной группе не работой, а хобби. Нет, даже не так. Я не считал работой участие именно в "Жидкой ярости". С нашей-то известностью и востребованностью невозможно было получать стабильную прибыль. Пособие по безработице обеспечивало меня больше, чем отбивание банального ритма на барабане. Единственным плюсом являлось то, что, выступая на дешёвых подростковых тусовках, мы не платили налоги государтсву.

Вокалист, возомнивший себя невъебически крутым, никогда не отвечал на сообщения раньше, чем спустя полчаса, даже если был онлайн. Иногда мне казалось, будто он ставит таймер, когда видит новое оповещение. И, конечно, игнорирует сообщения специально. Я настолько в этом уверен, потому что, мать вашу, этот чувак руководит группой, но не мировой корпорацией! Не думаю, что его личка завалена письмами.

Однако на плохую новость он отреагировал молниеносно. Всё-таки в "Вк" есть возможность увидеть кусочек сообщения, когда оно только пришло. А моё начиналось со слов: "Я бросаю эту грёбаную группу"

Ответом мне был град упрёков и обвинение в предательстве. Продираясь сквозь орфографические ошибки, я прочитал сентенцию о том, что друзей в беде не бросают, а потом спросил, при чём тут мои друзья. Вокалист потребовал объяснить причину ухода из группы. Тот факт, что мне надо срочно и немедленно уехать, его не устроил. Диалог получился в духе:

– Задержись на неделю!

– Я уже купил билеты.

– Ну, так сдай их обратно!

– Не принимают.

– Я не смогу найти нового барабанщика за неделю до концерта!

– А мне-то что?

– Мак, ты неблагодарная тварь!

– Чтобы быть неблагодарным, нужно не благодарить человека, который сделал для тебя что-то хорошее.

И так далее и тому подобное. Получив недельную порцию оскорблений, я выключил компьютер и сходил проведать маму. Она смотрела мультфильм "Daria" по телевизору. Рисовка оставляла желать лучшего, но это был единственный мультфильм, чья главная героиня казалась мне наиболее адекватной. Мне стало любопытно, с чего вдруг телевидение решило транслировать мульт начала второго тысячелетия.

– Господи, какой депрессивный мультик! – причитала мама.

Я оставил маму наедине с Дарьей, а сам отправился в торговый центр. Моего духа не было там со времён... Надо признаться, что моего духу вообще никогда там не было. В торговые центры ходят те, у кого есть деньги. Здесь играет весёлая музыка, а в перерывах между попсовыми треками звучит реклама каких-то магазинов и ресторанов. Если ты хотел быть модным и стильным, то должен был закупаться исключительно в этих магазинах и жрать исключительно в этих ресторанах. Тут ошиваются все мои знакомые, которых я не желал видеть до самой смерти. Перед входом стоят распространители листовок, более назойливые, чем в других общественных местах. Охранники изображают из себя невесть каких бравых стражей порядка. Везде горит этот ебучий искусственный свет, такой яркий, что после посещения торгового центра ты получаешь ожоги роговицы. Посетители одеты так презентабельно, что ты не понимаешь, куда попал: в чёртов магазин или на фестиваль позёров. Мимо тебя ветром проносятся отупевшие дети с криком: "Пошли в Макдональдс!", а ты смотришь им вслед и ещё больше начинаешь любить движение чайлдфри. Расталкиваешь локтями тощих сучек, которые делают селфи в самом неподходящем месте. Изумляешься тому, что какая-то сраная футболка в элитном магазине может стоить пару косарей. Проклинаешь очереди в супермаркете и назло влетаешь своей тележкой в Ублюдков, да чтоб было побольнее. Стоишь на эскалаторе, зажатый лентяями, и не можешь подняться вверх самостоятельно и быстро, потому что на человека, идущего по эскалатору смотрят как на потрошителя младенцев. Последняя проблема недавно была решена: рядом с эскалатором построили нормальную лестницу, благодаря которой тебе не нужно делать круг, чтобы подняться по другой лестнице, находящейся за пределами торгового центра.

Я подумал о том, что мне нужно входить в этот храм позёрства, и настроение испортилось. Мне хотелось отыграться на распространителях листовок, но с утра они ещё нежились в своих кроватках. Утром в торговых центрах более менее пусто, и меня не могло это не радовать.

К сожалению, чтобы совершить тот безумный поступок, который я кое-как спланировал, требовалось пройти такое жестокое испытание. Ближайшая авиакасса находится только здесь. Да, я собрался лететь самолётом.

Авиакасса действительно была авиаКАССОЙ. То есть никакого просторного помещения: только мелкий закуток с будкой, где сидит апатичная баба и разговаривает с вами равнодушным тоном. Мне попалась как раз такая. К ней в комплекте шли накладные ресницы, нарощенные ногти и взгляд, который без цензуры сообщал: "Как вы меня все заебали". Когда я обратился к ней, меня несколько секунд напряжённо разглядывали, пытаясь увидеть под одеждой пистолет.

– Не поверите, но я не пришёл вас грабить. Третье преступление за одно утро – это даже для меня перебор.

Девушка злобно сверкнула глазами. Как ни странно, мне удалось с ней договориться. Контакт с чужим кланом был налажен.

Я возвращался обратно через ярко освещённый холл торгового центра с авиабилетом в Бангкок в кармане. Знаю, Таиланд – очень и очень банально, но даже он подарит мне море эмоций, потому что ни один из сделанных мною загранпаспортов ни разу не был использован. Так уж получилось. Не могу дать членораздельное и вразумительное объяснение, почему я мудохался с ними, если никуда не выезжал. Зато сейчас новый и девственно чистый загранпаспорт пригодился. В наличие были рейсы в другие таиландские города, но они стоили гораздо дороже. Приобрети я билет туда – и вся моя заначка испарится.

А ещё в Тай почти не нужна виза. В аэропорту требуется предъявление обратного билета (у меня билет в один конец), но я в курсе, как с этим разобраться.

На первом этаже торгового центра располагался супермаркет, и я решил не упустить возможность отовариться, пока там не образовалось вавилонское столпотворние. Охранники на входе в павильон смерили меня подозрительными взглядами, к которым я уже привык, как к своим изношенным джинсам. Когда я стоял напротив полки с печеньями и выбирал между шоколадной и клубничной начинкой, меня окликнули. Мне не нравилось встречать знакомых в общественных местах, но судьба была на редкость жестока. Я тут же съёжился, скукожился, сморщился и ссутулился в надежде слиться с радужными упаковками печенья, однако мои навыки маскировки далеки от совершенства. Человек, узнавший по меня по спине, упорно продолжал кричать: "Мак! Мак! Оглох, что ли?". Пришлось зажмуриться от досады и безысходности и обернуться на настырный зов. В трёх метрах стоял эльфийский адепт собственной персоной. По правую руку от него находилась не менее улыбчивая, чем Ник, девчонка лет восемнадцати, а, беря в расчёт косметику, пятнадцати. Веснушчатая, точно леопард. Все эти коричневые пятнышки и родинки замазались бы только театральным гримом.

– Мак, – констратировал Ник.

– Чувак, – сказал я и посмотрел на две гульки, находящиеся на разных полюсах головы девчонки. Не хочу показаться злым, но эти штуки в форме кучек дерьма выглядят мило на японских школьницах, а не на своеобразных бабоньках типа подружки Ника. Увидев её наряд, мне невольно вспомнилась Алана в средней школе.

– Оля рассказала про то, как ты разбил голову Ублюдку, – говорит Эльф, лыбясь так широко, что при взгляде на эту улыбку, у меня самого сводило челюсти.

– Кто такая Оля? – строгим тоном осведомилась бабонька, мигом стерев с лица жизнерадостное выражение.

– Не разбил, а слегка стукнул, – поправил я, кривясь, как будто набил рот дольками спелого лимона.

– Гоб сказал, ты уезжаешь, – выдал мне очередной слух Ник, игнорируя свою подружку. Они там все что, по рации общаются?

– Гоб – это твой друг? – опять встряла бабонька, чьи уголки губ поползли вниз. – Ты мне о нём не рассказывал.

– Да, Эл, я уезжаю, – подтвердил я, телепатически посылая Дэну бранные оскорбления его личности и личности всей его семьи заодно.

– А куда? – полюбопытствовал Эльф, сцепив руки за спиной и слегка наклонившись ко мне, как это делают маленькие дети, когда чем-то интересуются. Хотя, русским детям не свойственен такой милый жест, да не обидятся на меня их сердобольные мамаши.

– В Тай, – решил я выложить все карты.

– О, – подала голос бабонька, – это уже не модно! По путёвке, да? У-у-у! Лучше выбирай какую-нибудь необычную и неожиданную страну. Ну, неожиданную в смысле неожиданного выбора! Или автостопом. Вот автостопом – в самый раз! Это так интересно! Мы с друзьями прошлым летом...

Опять клан Ублюдков. Опять мне капают на мозги. Если мне объяснят, зачем она высказывает мне своё бесполезное мнение и лезет в личные дела чужого человека, то я, возможно, перестану фантазировать, как извлекаю её кишки из брюшной полости. Эта женщина живёт в России и говорит, что Тай – недостаточно необычная страна!

– Вообще-то, – прервал я её воспоминания, – моя цель заключается не в отпуске. Я еду в Таиланд на заработки. Дело в том, что у меня шесть детей и жена, которых я не могу прокормить. Мой старший брат залез в долги. Моему отцу срочно требуется дорогостоящая операция. Мы бедны и несчастны. Именно поэтому я отправляюсь в чужую, незнакомую страну. Я буду работать проституткой для богатых тайцев, жить на улице, питаться кокосовым молоком и отсылать все деньги домой.

Ник нахмурился, а бабонька возмущённо отвернулась от меня, распознав ложь. Ох уж эти женщины: строят из себя глупых, а на самом деле умны и видят людей насквозь!

– У тебя шестеро детей? – удивился Эльф и, заметив озлобленный взгляд своей подружки, виновато улыбнулся, пожал плечами и попытался отгородиться от неё ширмой из чёлки.

– Сам не знаю, как это получилось... Ладно, чуваки, не буду мешать вам няшкаться в лабиринте из полок. Но запомните: делать это в общественных местах уже не модно! Собирались, пока народу мало, да? О-о-о! Лучше выбирайте какое-нибудь необычное и неожиданное место. На обочине шоссе, например. Вот на обочине – в самый раз! Это так интересно! Мы с женой прошлым летом зачали так шестого ребёнка.

Бабонька протянула брезгливое "фи-и-и", обвинила Ника в том, что у него некультурные друзья, и утащила его прочь. Меня обидело, что моё хамство было расценено в качестве хамства обыкновенного и вульгарного, а не поучающего и содержащего мораль. Остановившись на печенье с клубничной начинкой, я долго лавировал между многоярусными полками и, завидев издалека пока ещё свободную кассу, подлетел к ней, как пущенный катапультой снаряд. Женщина с полной тележкой майонеза и оранжевым от пудры лицом издала какой-то недовольный звук и пристроилась сзади с таким видом, какой бывает у злодеев в мультфильмах, когда они говорят: "Это не последняя наша битва! В этот раз тебе удалось победить, но я ещё вернусь!". Чтобы купить одну упаковку печенья мне потребовалось ответить на несколько вопросов типа "У вас есть карта постоянного покупателя?", "Пакет нужен?", "Вы участвуете в нашей акции?", "А вы знаете, что на товары с жёлтым ценником скидка 30 процентов?". Устроив мне основательное анкетирование, продавщица наконец пробила штрих-код несчастного печенья и получила свою мелочь. Вот странно: если я расплачиваюсь крупными купюрами, ублюдочные продавцы закатывают глаза и ропщут на Бога из-за того, что у них якобы нет сдачи; если я высыпаю им горсть мелочи, они снова закатывают глаза и с мученическим видом собирают её с лотка, будто бы их заставили считать, сколько зёрен находился в килограммовой пачке риса. Но разве счёт денег – это не официально оплачиваемая задача продавца на его должности?

Покончив с торговым центром, я с удовольствием поспешил домой, на бегу проверяя, не забыл ли авиабилет, ключи и, самое важное, печенье. На пороге квартиры мне в нос шибанул запах чего-то жареного и явно вкусного. Поджелудочная железа взволнованно напряглась. Скинув ботинки в прихожей, я прокрался на кухню и обнаружил маму, готовящую оладьи и напевающую что-то из репертуара русского рока. Рядом с плитой возвышалась пирамида из пышных лепёшек, но маме такое количество казалось неприлично маленьким, и она продолжала наливать жидкое тесто на сковороду, производя на свет сразу по четыре оладьи.

– Максик, а я думала ты уехал! – воскликнула мама. – Хочешь оладушку?

– Хочу, – не устоял я и спрятал печенье в настенном шкафу. – Нет, уезжаю я после-послезавтра в 14:40. Все эти дни буду отсыпаться.

Штампуя аккуратные и идентичные по форме лепёшки, мама выслушала мою оду, воспевающую Тай как идеальную страну для временного отдыха от городской стихии. Она не заразилась моей идеей, но была рада, что я наконец покидаю родительский дом. Потом я опять позвонил Вадиму, который, как оказалось, уже успел подумать над моими словами, и рассказал ему о своём решении. Мы долго обсуждали сутолоку с документами и легальным проживанием по истечению срока безвизового пребывания, и я почерпнул нужные мне сведения. Некоторые детали Вадим заставил меня записать. Выходило так, что отоспаться не получится.

Когда трубка стационарного телефона грохнулась на своё место, я обнаружил, что без разбору умял два десятка оладий. Мама упрямо продолжала строить новую пирамиду, перейдя с песен Lumen на Земфиру. В гигантском тазу (назвать по-другому глубокую и широкую алюминиевую миску было нельзя) тесто ещё оставалось. Я поинтересовался, зачем столько готовить.

– Молоко скисло, – ответила мама. – А куда его девать? Вылить жалко. Да и у яиц срок годности подходил к концу. Мука место занимает, а торты и пироги дороже выходят.

– Одну минуту, – опешил я. – Откуда у нас столько продуктов?

– А кто в оптовом магазине закупился? – добродушно усмехнулась мама и стукнула меня столовой ложкой по лбу. Хорошо, что чистой.

– Мы с того раза не съели?!

– Да как мы всё это съедим?

Действительно. Нас всего двое, а мама добровольно питается одним чаем.

– А что с этим делать?! – указал я на блюда с оладьями.

Моя серьёзная и ответственная родительница беспечно пожала плечами и вновь запела. В нашу входную дверь постучали, и мне захотелось, чтобы это были голодные, жутко голодные бездомные. По дороге в прихожую я твёрдо решил, что несмотря на то, кем будет визитёр, его надо затащить в квартиру и скормить половину этого мучного кошмара, который перестаёт казаться самым вкусным в мире после съеденного второго десятка. Мой желудок не справится с таким количеством теста. Если гость не пожелает принять щедрое угощение, придётся привязать его к стулу и принять крайние меры.

– Чё?

Я изумлённо выпучил глаза, когда открыл дверь и увидел потенциального едока. Наверное, моя реакция смутила его, потому что он тут же рассыпался в извинениях и собрался уйти.

– Подожди, подожди! Это просто естественное удивление!

Рома остановился и, видимо, отложил свой побег. Я отметил, что он выглядит лучше на ноль целых восемь десятых процентов. Может быть, потому что поспал часа два. С нашей последней встречи парень, к сожалению, не потолстел и по-прежнему гремел костями во время телодвижений. От его стильной одежды не осталось и следа: Рома был одет ничут не лучше, чем я. Прибавить к этому болезненную бледность, всё те же старые добрые круги по глазами и понурый вид – так мы могли вместе выпрашивать у прохожих мелочь на чекушку.

– Что-то случилось? – спросил я не без доли волнения.

– Я хотел сказать...

– Что?

– Спасибо, – выпалил он и шустро рванул, чтобы убежать, но я схватил его за ворот, затащил в квартиру и захлопнул дверь.

– Максик, кто там? – крикнула мама с кухни.

– Щас покажу! – ухмыльнулся я и поволок недоумевающего Рому в самую жаркую из-за работающей печи комнату. Там он был усажен на стул перед тарелкой с оладьями. Мне захотелось смеяться, смотря на его растерянный и испуганный вид. Так выглядит человек, которого только что вытащили из воды, куда он имел неосторожность упасть.

– Боже! – ошеломлённо взмахнула ложкой мама. – Ну-ка, что за мальчик? Твой знакомый?

– Ага. Это... эм. Михаэль, и он работает фотомоделью. Приехал из Италии, чтобы сняться на обложку знаменитого журнала. По-русски не говорит... Слушай, давай ты пойдёшь посмотришь мультики, а я тебе чай сделаю и принесу? И посуду сам помою. Иди отдыхай.

Мама поборола свой инстинкт, приказывающий накормить анорексичного юношу, и, отложив рабочие инструменты для готовки, ушла в гостиную и включила телевизор.

– Мак? – с вопросительной интонацией произнёс Рома.

– Если бы я сказал: "Хей, ма, это то, что осталось от Олиного бро", то ты б не миновал допроса. Тебе охота лишний раз затрагивать тему?

Рома поджал губы. Этот мимический жест у него получился точь-в-точь похожим на Олин. Когда она обижалась или испытывала неловкость, то точно так же сжимала губы в тонкую полоску.