Текст книги "Мак"

Автор книги: Иван Гринюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

От автора

Все события, описанные в данной книге, являются художественным вымыслом и приукрашенным враньём, а персонажи – плодом авторского воображения. В связи с этим убедительная просьба не принимать написанное близко к сердцу.

1 часть

Добрый день.

Меня зовут Мак, и мне двадцать три. Я бородат, не работаю, живу с мамой и играю в малоизвестной метал-группе. Мой круг интересов настолько узок, а шутки настолько плоские, что гораздо занимательнее и полезнее для вас будет вообще со мной не говорить. Названия книг, которые я читаю, а также фамилии их авторов ничего вам не скажут, так как, скорее всего, вы быдло. Мне крайне любопытны люди и разные яркие личности: иными словами, чужая личная жизнь и интересы являются для меня предметом ярой дрочки, в то время как своё собственное эго я раздавил и утопил в дерьме. Друзья считают, что у меня противный и иногда противоречивый характер. Видимо, это потому, что мне частенько нравится втаптывать их в грязь, а потом долго зализывать им раны в надежде получить прощение. В добавок ко всему, я интроверт, хам и лжец с хроническим спермотоксикозом.

Некоторые мои други и подруги оказались слабаками, растерявшими свои стальные яйца, и спустя какое-то время, не выдержав общения со мной, в ужасе сбежали. Остались только трое самых закалённых и неубиваемых мужиков и не менее крутая тян впридачу. Как настоящие товарищи, мы выдумали друг для друга простоватые и туповатые прозвища: Вампир, Эльф, Гоблин, Волчица и Тролль.

Вампиром у нас был Сашка, которого я знал дольше всех – два года. Он болел одной из разновидностей порфирии, но выглядел не так кошмарно, как описывают толстые медицинские справочники: всего лишь истончённая кожа да пару язв. Клыков и необъяснимой тяги к крови у него не наблюдалось, зато за непереносимость солнечного света всякие Ублюдки называли парня то упырём, то кровопийцей. Выискивались современные инквизиторы, применяющие свои "карательные" меры скрытно, но не менее жестоко, чем их средневековые предки. Например, одна из новых, усовершенствованных пыток заключалась в нетактичных вопросах на подобие: "Ой, а что это у тебя на лице?" или "А почему ты не пытаешься скрыть эти штуки?". Разумеется, вопрошающие были прекрасно осведомлены, что Саша и без них знает о своих проблемах с кожей. И они понимали, что их вопросы его смущают, иначе бы даже не думали их задавать. Не знаю, было ли ему обидно за "вампира" – он никогда этого не высказывал. Да и вообще Саня мало разговаривал, следуя законам долбанных хики. Мне кажется, его отказ от социальной жизни и стремление к полной изоляции основаны на страхе в очередной раз угодить в инквизиторский костёр.

А вот Ник любил, когда его причисляли к эльфийской расе, хотя ни капли не был похож на тех ушастых пидорасов с длинными волосами. Широкий лоб, полные щёки и губы, какие-то припухлые веки, странная форма носа, – в общем, абсолютно нормальный парень. Эльфом мы его нарекли за синдром Вильямса, о котором Ник мог легко трепаться с Ублюдками. Они видели, что он нисколько не обижается на их нападки и завуалированные оскорбления, отчего бесились, рвали и метали, истекали слюной от ярости и собственного бессилия. Его тоже пытались подпалить карающим инквизиторским огнём. Его неприкрыто унижали за внешность и врождённую болезнь. Его со всех сторон обкладывали издёвками и насмешками. А Ник миролюбиво улыбался и постигал дзен. То был смачный плевок в лицо Ублюдкам, который ранил гораздо сильнее, чем их злые языки ранили этого доброй души человека. Он был любимчиком моей мамы, занимался вокалом и поражал нас своей детской непосредственностью.

Гоблина обозвал так Эльф за его лысину, запавшую переносицу, беззубый рот (из-за которого произношение моего приятеля имело специфический характер), деформированные уши и нос, заячью губу и множество других вещей, из которых складывалась его неординарная внешность. А так он у нас Дэн или Дэнчик в зависимости от настроения. Тоже, кстати, не обижался на кличку, отличался редкостным похуизмом и болел эктодермальной дисплазией. Я не выяснял биологического механизма этого заболевания, потому что мне было попросту плевать. Его отличительной чертой был не недуг, а ум: в двадцать четыре он начал заочно получать третье высшее образование. Я упустил тот момент, когда Гоб умудрился закончить хотя бы второе. Упустил и то, как он купил собственную однушку недалеко от центра. Под его толстой кожей и маской чёрствого и саркастичного мерзавца скрывалось столько энтузиазма, что хватило бы на плотно забитый офис рутинно трудящихся менеджеров. Целью Дэна являлось духовное самосовершенствование, а не достижение навязанной мечты. Не проходило и недели, как он давал мне очередной повод обматерить и временно возненавидеть себя. Из всех нас пятерых мы с ним ссорились чаще, чем остальные. Мак и Дэн – это взрывная, неизменчивая комбинация. Дискуссии, как правило, начинал я, недовольный и несогласный высказываниями Гоба. А потом вступал и он сам, задетый моими словами. Вербальные побоища оканчивались поражением обеих сторон.

Волчицей среди нас была Оля. Несмотря на избыточный рост волос на совершенно не подходящих для этого участках кожи, я считал её довольно... красивой. Мне не хотелось давать ей эти дурацкие оскорбительные прозвища, какими мы с парнями щедро разбрасывались между собой, но она оказалась воинственно настроенной и потребовала относится к ней как к равной. То есть поливать не менее большими порциями говна, чем те, что достаются нам с парнями друг от друга. Она как будто не замечала, что нравится мне, но я-то понимал, что Оля только строит из себя глупую и наивную девчонку. Мне бы было в сто раз легче, если б наша Волчица прямолинейно послала меня в то место, которое ей больше приглядится своим адресом или звучанием. Но увы.

Троллем был я, и меня очень тронуло, когда ребятки сошлись на этом прозвище. Просто представьте, что вы ожидаете погоняло на подобие тварь, моральный урод, мразь или сволочь, а вас нарекают мягким и благозвучным "тролль". Я чуть слезу не пустил.

Мы впятером сидели в подвале Олиного дома на расставленных кругом табуретках, от которых занозы впивались в ягодицы даже через штаны, и недоумённо рассматривали пустое помещение с обоссанными и обосранными углами. Подвалом помимо нашей чистоплотной подруги пользовались ещё пару десятков свиней, живущих с ней по соседству. Никто не решался первым спросить, почему после совместной вылазки из своих квартир и посещения второсортного кафе Оля собрала нас именно в этой параше. Мы тупо пялились по сторонам остекленевшими глазами, пока она наконец не поднялась со своей табуретки и не произнесла дрожащим от затаённой злости голосом:

– Рому недавно похитили...

Рома – её младший брат. Я знаю только то, что он учится в старших классах и, в отличие от сестры, не страдает гипертрихозом, потому что у них с Олей разные матери. Хотя, проблема может быть и в отце, только тогда мальчишке попросту не передался злосчастный ген.

– Отлично, – прокомментировал Ник, миловидно улыбаясь.

Мы все посмотрели на него, но почему-то не сообщили, что пропажа человека – это какая-никакая, а проблема.

– Но его уже вернули! – добавила Оля.

Понятно. Эльф просто думает на один ход вперёд.

– Суть в другом, – продолжила девушка. – Четвёртого числа один гондон затащил Ромку к себе в гараж, когда тот вечером возвращался домой со вписки. Он вернулся домой только к концу следующего дня весь в слезах, с разбитым носом и синяками по телу! Тот выродок изнасиловал его, а из-за того, что Рома сопротивлялся и пытался вмазать ему, избил моего брата! Естественно, мы пошли в полицию. Наши бравые стражи правопорядка нашли, арестовали мужика и отправили в участок. Потом заява, разбирательство. Всё пришлось делать мне, потому что наш папаша как всегда засунул язык в задницу и молча улыбался, как юродивый дебил. Изначально было предъявлено обвинение в изнасиловании и нанесении лёгких телесных повреждений. Но в ходе расследования, которого в сущности и не было вовсе, обвинение смягчили! А потом следователь заявил, что на самом деле Рома соврал: мол, мужик тот его не бил и, тем более, не насиловал! Откуда синяки и расквашенный нос? Ах, да это он с мальчишками подрался! А медэкспертиза вроде как не зафиксировала изнасилования. Нет порванной задницы – нет преступления! Этот урод ещё из себя оскорблённую невинность стал строить и возмущаться, что на него наговаривают! Короче, не получил он ничего. Оправдан, сукин сын. А после знаете что сказал? Ох, так уж и быть, я забуду про вашу клевету! С-с-сука-а-а! Ненавижу-у-у!

Оля зарычала так, что и впрямь стала похожа на разъярённого волка. Парни слушали, разинув пасти.

– Он, как позже выяснилось, какая-то крутая, мать его, персона! Или отродье крутой персоны. Разумеется, ему помогли замять дело! Боже, вы понимаете, что ему не сделали НИ-ЧЕ-ГО! Что мы оказались виноватыми!

– Как твой брательник сейчас? – поинтересовался Дэн, проявив хоть каплю участия. Молодец, чувак. Дай нам время переварить эту новость. Я прожил на свете очень мало и пока что ни разу не встречал случаи мужеложства. Упомянутый термин являлся для меня сказочным и мифическим, как, например, "скатерть-самобранка", "шапка-невидимка", "счастливая жизнь".

Оля, источая безысходность каждой порой своей кожи, рухнула на табуретку, пошарила по карманам спортивной куртки и вытащила свой мобильник. Порылась в нём, сунула мне в руки и ответила Гоблину:

– Заперся в комнате, выкручивает себе волосы. Я три раза в день приношу ему поесть, но вряд ли он даже ковыряется в тарелке. Пустеют только бутылки с водой, которые я каждый день оставляю перед дверью. Чувствую себя британским молочником.

– Почему? – не понял сравнения Эльф.

Я жестом заткнул его и передал мобильник по часовой стрелке – Вампиру. Теперь вместо обдирания заусенцев с большого пальца он будет рассматривать фотку заднеприводного преступника. Всё-таки этот случай в голове не укладывается. Мы так часто слышим про износ девчонок, что если посягают на мужскую задницу, то наши глаза становятся размером с орбиту Земли, а рты извергают кудахтанье типа: "Как же так?! Вопиющий абсурд!"

– Что делать, мальчики? – взывала к нам тем временем Оля. – У Ромы депрессия, выходить из дома он отказывается, почти не говорит... Только один раз пожаловался мне, что теперь перестал быть мужчиной и убежал к себе в комнату.

– Его что... прям туда? – робко пискнул Сашка и получил от меня локтем в живот.

– Раз судьи дружно сосут у бога корупции, то мы будем сосать у бога самосуда, – предложил я весьма неплохой способ утолить печали парня.

– У Линча что ли? – хрюкнул эрудированный Гоблин, но мы, необразованные плебеи, не оценили тонкий юморок. Вот что бывает с человеком, если он подписан и на "МХК" и на "MDK" сразу.

Теперь фото рассматривал Ник.

– Мак, ты хочешь стать шестым мстителем? – посерьёзнел Дэн.

– Не трогай Марвел, это святое! – вскрикнул я, прочитавший все марвеловские комиксы, которые только публиковались с 1963 года. – Ну, я хоть чё-то предлагаю. А вы и сейчас сидите просто так, и когда домой пойдёте, то забудете про Ромку и предадитесь мастурбэйшн. Пацана того... оттрахали – да простит меня Оля – и унизили. А ведь за свой жопец боитесь, гады!

– Не боимся. Посмотри на наши фиизономии (ну, и на свою тоже) и пойми, что у любого насильника от такого зрелища стручок скиснет.

И тут я осознал, что отомстить члену клана Ублюдков будет действительно непросто. И дело даже не в его связях, деньгах и власти. Дело в нас. Мы с ребятами – мягкосердечные и слабохарактерные мямли, не умеющие таить злобу. Нам скажешь "прости" – мы простим. Думаем, что Ублюдки и вправду могут раскаяться и признать свою вину. Считаем, что в них есть что-то доброе и светлое. Полагаем, что за свинством и жестокостью скрывается тонкая душевная организация. А если станем пользоваться тем же оружием, то не заметим, как сами трансформируемся в Ублюдков. Да и каким образом использовать это оружие? Допустим, набьём мы морду тому мужику, и каждого из нас потом долго будет мучать совесть, мол, можно было не доходить до такой крайности. Я это знаю, я знаю, что так и случится! В добавок ко всему, налетят петушки-законники и набросятся на нас, карателей, потрясая уголовным кодексом. Конечно, они будут кричать, негодовать, возмущаться и, самое главное и основное, завидовать. Завидовать, потому что кто-то выполнил их работу лучше и качественнее – реально наказал преступника, а не сиськи мял на хлебной и прибыльной должности судей.

А ещё ЛГБТ прискачет: "Как вы посмели ударить гея! Да вы гомофобы!". Они в таких ситуациях постоянно где-то рядом вертятся с ехидными мордами, как шакалы. "Эй, смотрите, господа: нетолерантность, ненависть к человеку на почве сексуальной ориентации! А вы говорите, не нужны гей-парады, не нужна борьба за равные права!"

– Слушай, Гоб, – сказала вдруг Оля усталым голосом, – мой брат не виноват, что родился красивым. И его красота – не повод для изнасилования.

Охренеть. Меня впервые посетила мысль, что красивые люди тоже могут страдать из-за своей внешности.

Дэн хмыкнул и уткнулся в дисплей Олиного телефона. Наверное, он даже не видел, что там фото сорокалетнего мужика – ему нужно было куда-нибудь деть глаза. Нет, не от стыда. Просто Гоб, вероятнее всего, считал последнее замечание нашей подруги истерикой и отнюдь не соглашался с её мнением, но предпочёл промолчать. Правильно и сделал. Мне не нравилась его логика, которая заключалась как раз-таки в том, что виноват Рома. Что он был провокатором. А что спровоцировало насильника – поведение или, что ещё дебильнее, внешность – плевать. "Виновата жертва", – такой слоган гуляет среди Ублюдков. Это они его придумали, это они так мыслят.

– Чтобы ослабить противника, надо вальнуть босса, – ляпнул Сашка, наш любимый хикка-задрот. Опять душой в онлайн-игре.

– У клана Ублюдков нет босса. Они, как крысы, мыслят коллективным разумом, – сказал я и обратился к Оле: – Мы сочувствуем, правда. Но тут надо думать. Предлагаю сейчас разойтись по домам, создать беседу в "Вк" и туда слить свои предложения.

– Шикарная идея! – поддержал Дэн и вернул телефон хозяйке.

Оля поджала губы и дала понять, что если мы сможем помочь, то ей всё равно, где мы будем об этом думать. Мне стало стыдно. Потому что Гоблин по странному стечению обстоятельств именно сегодня будет оффлайн; Вамп застрянет в своей дрочёной видеоигре; Эльф будет читать сообщения в беседе, но предложить ничего не предложит.

Дэн первым встал с колючей табуретки и, отметив напоследок, что тут воняет, как в общественном сортире (как будто мы сами не чувствуем!), поднялся вверх по каменной лестнице, на поверхность. За ним ушла подавленная Оля, а следом я с Саней и Ником.

Весной темнеет поздно, но сумерки уже начинали штурмом брать небо. А учитывая проишествие с Ромой, мои храбрые товарищи резко разлюбили романтичный ночной мрак и поспешили, напялив капюшоны, ретироваться по своим безопасным квартирам. Мы с Сашкой остались стоять возле подъезда Оли, которая юркнула из подвала к себе домой, даже не попрощавшись.

– Как говорил бёрджессовский Алекс: ну, что же теперь, а? – осведомился я у растерянного Вампа. Он, конечно, спросил меня, кто такой Алекс, а я ласково обозвал его деревенщиной и направился домой. Так как Сане идти было в ту же сторону, чувак догнал меня и отвесил пинок под зад.

– Сам деревенщина! – выкрикнул он и предусмотрительно отскочил.

– Ой, да не буду я тебя бить, чё ты скачешь. Нам своих бить нельзя – нам чужих надо бить.

– Мак, а ты серьёзно отомстишь за Олиного бро?

– Эй, эй, полегче! В натуре меня за мстителя принял? Отомстишь! Этому городу нужен новый герой, блин. Или как там.

Санька скривил нижнюю часть лица и скосил глаза куда-то влево – это у него была гримаса недоумения.

– Да забей ты, – посоветовал он.

– Ага, щас! Я ж так и понял, что вы поведёте себя, как мудаки! Неа, хренушки вам, я нашу волчицу не брошу.

– Так в том-то и дело, что ты это не ради Ромы, а ради Ольки делаешь! Ну, Тролль, тебе же наплевать на него, нет? Ты хочешь выпендриться перед ней! А Дэну, Нику и мне она не нравится, поэтому и разбираться с этим как-то...

– Угу, давай Сань, продолжай, чего заткнулся-то? Покажи, какой ты звездатый друг! Посмотрю хоть, на будущее заметку сделаю, как ты другу в беде поможешь.

– Но ты ж другое дело, – смутился Вамп.

– А чё другое? Какое другое? – взбесился я. – А Оля тогда что? Ты её за друга типа не считаешь, так? Мы типа с тёлочками не дружим, у нас типично мужская тусовка?

Всё. Началось.

Да и не нравится мне Оля! Я просто привык вести себя, как человек, а не как Ублюдки...

Ладно, нравится.

– Что за дела, слышь?! Чё-то вы какие-то странные все стали: Гоб начинает мыслить по-ублюдски, да и ты присоединяешься! К ихнему клану примкнуть решили? Да только вот они вас уничтожат, порвут на конфетти! Как будто вы этого не знаете, честное слово. Ублюдки готовы перемыть кости за один прыщ на лице, а за вашу внешность и вовсе сгнобят! Ты в школе не учился, да? Или учился среди бодипозитивных ангелочков?

– Да что ты с Оли на Ублюдков перешёл?! – окончательно растерялся Вамп.

– Короче, слушай. Если сегодня ты придёшь домой и вместо того, чтобы изобразить заинтересованность в нашем разговоре пойдёшь задрачивать в свою говноигру, я затолкаю мышку от компа тебе в глотку! А если блеванёшь, затолкаю ещё раз – и так до тех пор, пока у тебя рвотный рефлекс не исчезнет!

Злой, как чёрт, я ускорил шаг и вскоре скрылся за поворотом.

Моя хата находилась где-то в четырёхстах метрах от Олиной, то есть на расстоянии одной автобусной остановки. Но путь этот был такой кривой и извилистый, что казалось, будто проходишь втрое больше. На автобусе не поедешь, потому что придётся делать целый круг и тратить столько же времени, за сколько доковыляешь и на своих двух. Я это говорю к тому, что меня всё порядком заебало, а плохая дорога попалась под горячую руку. Лучше уж выместить зло на неодушевлённых предметах, чем прийти домой и наорать на маму.

Я добрался до нашей двушки, позвенел ключами на уровне замочной скважины и максимально тихо открыл дверь. Квартирка отозвалась похрапыванием. Спит, ну и слава богу. С порога было видно, как мама с комфортом развалилась на диване в немыслимой позе. Странные позы для сна – это у нас семейное. Я тоже каждое утро обнаруживаю своё тело скрюченным и спутанным, как клубок наушников.

У нас очень маленькие и узкие комнатки. Один шаг влево – и ты уже в сортире. Потом обратно, вправо – и опять в прихожей. В ванной особо не разгуляешься, потому что её размеры позволяют лишь разворачиваться к нужному предмету: унитазу, ванне или раковине. Стиральной машинки здесь отродясь не было, поэтому приходилось стирать вручную.

Я на цыпочках прокрался к себе в комнату мимо вздымающейся от ровного дыхания груды одеял, которыми укрывалась мама. Она в любую погоду укутывалась в миллион пледов и покрывал, и мучалась бессоницей, если слой всей этой одеяльной вакханалии был толщиной меньше метра. Данная генетическая предрасположенность, в отличии от невероятных поз для сна, мне не передалась: во все времена года, кроме зимы, я обливался потом даже под дырявой простынёй.

В моей комнате, как обычно, было душно. Пришлось срочно открыть форточку, от которой толку как с козла молока. Москитная сетка к оконной раме крепилась такая плотная, что проникнуть в помещение не оставалось шансов не только у комаров, но и у воздуха. Я скинул с себя старомодную косуху и тяжёлые ботинки, сравнимые по удобству лишь с кандалами, оставшись в джинсах и футболке.

Мой образ жизни был поистине скотский: в чём хожу – в том и сплю, в чём сплю – в том и хожу. На компьютерном столе громоздилась цитадель из тарелок, кружек и столовых приборов, окружаемая баррикадой из пустых банок от диетической колы. Не то что бы я следил за фигурой, но этой цикламат-натриевой дряни в нашем холодильнике была целая цистерна. А всё потому, что через дорогу расположился "FixPrice", где диетическая кола продавалась круглый год и по дешёвке. Убирать всю эту посуду время от времени, к сожалению, приходилось. Просто в один прекрасный день в комнату заглядывала мама, видела созданную мной стаканно-тарелочную квинтэссенцию и строго говорила: "А я-то думаю, где вся посуда!". Совесть сжимала мне горло, и я покорно относил на кухню залежи керамики и столовой нержавеющей стали.

К слову, у меня дома 136 чашек. Я считал. И так как мне не свойственно вовремя мыть за собой посуду, то нередко через компьютерный стол проходят все 136. Моя любимая – чёрная с белыми китайскими, или японскими, или китайско-японскими иероглифами, которая вмещает в себя 400 мл и имеет прикольную квадратную форму, сужающуюся к низу. Её я купил сам, добровольно. Остальные же мне на протяжение четырёх лет дарили друзья и знакомые, считающие чашки и кружки лучшими подарками. Мама пьёт из экземпляра с принтом, изображающим анимешную красноволосую демоницу из "High School DxD". Какой уникум догадался подарить мне такую чашку, уже не помню. Терпеть не могу аниме. А вот маму не смущают буфера навыкате и полосатые трусы под короткой юбкой. Пьёт и в ус не дует.

Кстати о маме. Надеюсь она не проснётся из-за чёртового компьютера. Он у меня такой древний, что звук его работающего процессора слышат и соседи по лестничной площадке. Когда я включаю эту впечатляющую своими габаритам махину, шум в квартире становится сродни запуску ракеты с Байконура. А теперь возьмите в расчёт ночную тишину, ничем не прикрывающую грохот и потуги первобытного электронного существа, и поймите, какой в квартире стоит гам.

Подождав, пока старичок очухается от дневного сна и хоть немного утихнет, я открыл браузер двумя щелчками мыши и принялся наблюдать, как комп напряжённо анализирует мой поступок. Надо же, а ведь я тоже стану таким лет эдак через сорок: тормознутым, вялым и слабоумным маразматиком. Но это будет самый благоприятный исход, для которого мне требуется начать нормально питаться и отказаться от вредных привычек.

В диалогах "Вк" я увидел, что Оля уже создала беседу и даже отправила в неё одинокое сообщение: "Вот как-то так". Вдруг у меня защемило сердце от жалости. Бедная девочка, она уже догадалась, что её друзья – чмошники, от которых не стоит ждать помощи. Не думаю, что в данный момент её душа пылает амбициями и энтузиазмом.

В беседу, не считая нас с Олей, были приглашены три участника, и я прошёлся по каждому из них настолько быстро, насколько позволяла скорость Интернета. В итоге выяснилось, что все, кроме Дэна, онлайн. Кто бы сомневался!

Я с трудом отбил по тугим кнопкам клавиатуры текст, в котором спрашивал, возникли ли у кого-то какие-нибудь идеи, и отослал в наш несуразный чат. Минут пять не появлялась даже строка, уведомляющая, что собеседник набирает сообщение. Мой указательный палец нервно тыкал на кнопку мыши, обновляя страницу каждые несколько секунд. Когда от Вампа наконец что-то пришло, я сначала обрадовался, а потом раздосадованно обматерил монитор, потому что Саня плюнул нам в лицо своим "Неа". Следом Оля, чья грусть чувствовалась сквозь экран компьютера, прислала разочарованное "Если бы".

Я посмотрел на её аву и задумался, как можно устранить проблему или хотя бы остаться в её глазах мужиком. С фотографии на меня приветливо пялилась миловидная девчонка с чуть смуглой кожей, широким носом, полными бескровными губами и круглой формой лица. Неприятной растительности, разумеется, не было. Не думаю, что Оля решилась бы выложить фото, где у неё борода похлеще, чем у меня. В реальности ей не хватало тепения и усидчивости ежедневно бриться до блеска и идеальной гладкости, но мне было плевать на её внешность. Люди не выбирают, с какими мордами им родиться, поэтому глумиться над неправильными чертами лица или родинкой на лбу – стрёмное хобби. Если ликвидация твоих недостатков неосуществима или слишком тяжела, то Ублюдки радуются, ликуют и злорадствуют. Ребята на подобии нас – это куски свежего мяса, брошенные этим диким псинам. Поэтому я зарёкся никогда не высмеивать чужую внешность. Не хочу мыслить как Ублюдок.

Я попросил написать имя, возраст и адрес преступника, и Оля чуть ли не в ту же секунду удовлетворила мою просьбу. Среди гор мусора мне удалось откопать гелевую ручку, которая уже совсем скоро должна была испустить дух. Бумаги под рукой не оказалось, и пришлось довольствоваться чистой бумажной салфеткой в цветочек. Теперь на розочках и хризантемах блестели жирными чернилами мои каракули:

"Киреев Алексей Юрьевич. 38 лет."

Так как почерк у меня размашистый, адрес уместился уже на другой стороне, которую производитель не раскрасил и обделил цветочной мешаниной. Запихнув салфетку в карман брюк, я напечатал ребятам торжественное послание:

"Слушайте, бро мои. Завтра погляжу, чё за лачуга у него. Мы будем бороться против зла, как команда мстителей. Текущая локация называется "Логово Пидораса". Прокачивайте свои скиллы, а я пущу в ход разведчиков"

Вамп отозвался ахахаханьем, а вот Олю моя речь не впечатлила, и она прямо спросила, что конкретно я собираюсь делать. Скажем так, ничего определённого и путного я ответить не смог, запудрил ей мозги, наговорил лабуды и выключил компьютер, как будто это помогло бы мне отвязаться от неё навсегда.

Вот же дерьмо.

Что я сделаю?

Нормально поспать мне сегодняшней ночью не удалось. Часа два я ворочался, крутился, вертелся вокруг своей оси и всё-таки кое-как задремал. В бреду, который язык не поворачивался назвать сном, мне чудился мультяшный человечек в костюме кудрявой овцы и с чёрным журналом в руках. Эта маленькая сволочь лыбилась во весь рот и мелькала на ярко-жёлтом фоне, потряхивая своей тетрадкой с иероглифом на обложке. Проснулся я в холодном поту в шесть часов утра и спросонья вспомнил, что видел этого уродца на обложке книги "Дэнс, дэнс, дэнс" Харуки Мураками. Хотел заказать это творение в интернет-магазине, но теперь дудки.

Зная, что не смогу заснуть после такого зловещего сновидения, я отправился на кухню, налил в чайник воду из-под крана и поставил на плиту.

Чай – самый восхитительный напиток, который только могло изобрести человечество. В него можно добавить что угодно, и он всё равно будет великолепным – это же чай! Но современный человек предпочитает этой полезной для здоровья прелести... кофе. С утра кофе, на работе кофе, в обеденный перерыв кофе. На каждом углу кофейни, в пабликах "Вк" ванильные посты о кофе, кофе для похудения, зелёный кофе. Пей кофе; кофе – напиток постиндустриального общества! Пей кофе; кофе – это модно! Ходи в ёбаный "Старбакс" и вливай в себя латте, трать зарплату на капучино, захлебнись вонючим эспрессо. Ужрись кофеином так, чтобы ты срал кофейными зёрнами. Подсади на кофе свою жену, чтобы у неё для твоих детей вырабатывалось не молоко, а сразу какао. Удивляйся своей бессонице, гипертонии и сердечным приступам. Пей литрами это мейнстримное говно и корчись от горечи, но не подавай виду, ведь кофе – это модно!

Почему-то мне не повезло встретить людей, которые действительно любят кофе и не выпендриваются тем, что каждый божий день ходят в дорогую кофейню. Я бы и не пикнул, если бы меня не обрабатывали фразами типа: "Кофе бодрит лучше чая" или "Как ты можешь быть бодрым без кофе?", а также "Британские учёные доказали, что кофе полезнее чая!". А знаете, кто так говорит? Ублюдки, конечно же. Они не уважают чужих вкусов. Они не могут смириться с тем, что ты не следуешь моде и не делаешь мейнстримные вещи, потому как это символизирует их поражение.

Пока у меня тихо бомбило, мама проснулась и вошла на кухню, простирая объятия, в которые собиралась меня заключить. В потёртом домашнем халате, улыбающаяся, добрая и мягкая.

– Доброе утро, Максик! – обхватила она меня двумя руками, упираясь носом мне в грудь. Мама была маленькой, толстенькой и очень милой. Эту женщину я любил больше всех на свете и вряд ли полюбил бы так собственную жену. Если у меня когда-нибудь появится жена.

– Ты ночью пришёл? – спрашивает мама, ослабляя удущающие объятия.

– Да, ма. Я тебе чай сделаю, иди телек пока посмотри.

Она заранее рассыпается в благодарностях, как будто для неё совершили какой-то подвиг, и медленно уходит.

Стационарный телефон стоит у нас на кухонной тумбочке. Пока грелся чайник, я решил позвонить своему бывшему однокласснику, с которым мы до сих пор довольно неплохо общаемся. С подросткового возраста он был "жаворонком" и вставал тогда, когда я обычно ложился, поэтому звонок в шесть утра по отношению к нему не являлся свинским поступком. Не знаю, почему мне вдруг приспичило поболтать с ним. Просто если я надолго забываю про Вадима, он тут же начинает упрекать меня в "неуважении к старому приятелю".

– Фигасе, – отозвался вызываемый абонент.

Я угукнул и спросил, как у него дела. Основная деятельность Вадима – журналистика, но на досуге он подрабатывает писаниной коротких любовных романов для женщин под псевдонимом Лара Миткевич. Славы на таком поприще он не сыскал. Если честно, я поражаюсь его смелости и готовности к риску. Выучиться на журналиста – это настолько же опасно для твоего финансового положения, как не учиться вообще ни на кого. Например, у меня нет вышки, а у него есть, однако зарабатываем мы примерно одинаково.

– Ты вроде книгу писал? – вспомнил я. – В смысле нормальную.

– Э-э-э, друг, не спрашивай. Написал уже. И не одну.

– Чё не спрашивай? Чего не издашь, раз написал?

– А на кой чёрт мне это надо? Душу излил на бумагу и хватит.

– Зря, зря, – покачал я головой. – А вдруг знаменитым станешь?

В трубке откровенно заржали.

– Мак, я не стану знаменитым писателем, потому что не пишу про геев, фэнтези и еблю. Хотя, по отдельности уже не катит. Вот те, кто пишет про всё это вместе, снимают сливки.

Я оставил его реплику без комментариев и, чтобы отвлечь Вадима от болезненной темы, спросил:

– Слушай, чувак, тут проблемка такая. В общем, что делать, если суд продался и оправдал преступника?

– То есть что делать, если тебя не устраивает решение суда?

– Да.

– Боже. Мак, это элементарно. Обжаловать в вышестоящем суде.

– О. Круто. Спасибо. И всё?

– Всё. Во что вляпался?

– Не я. Подруга. Уже хрен знает сколько мучается.

– Подруга – дура. Давно надо было обращаться.

– Сам ты дура! – заступился я за Олю. – Ей двадцать. Она молодая и наивная. Вспомни себя в этом возрасте.

– Эм. Я всего на три года старше. Как, собственно, и ты.

Мы оба замолчали, и, честно говоря, я понятия не имел, о чём ещё можно поговорить с бывшим одноклассником. Вадим, наверное, почувствовал моё замешательство.