Текст книги "Посланник (СИ)"

Автор книги: Иван Булавин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

В глазах начинает темнеть, артефакт уже ощутимо жжёт руку, чувствую, что материал его уже крошится под пальцами, скоро должен рассыпаться в прах.

– Потерпите, ещё немного, – голос учёного слышится как будто издалека. – Один человек, сейчас принесут.

Одним человеком оказывается женщина лет сорока в военной форме, блондинка, коротко стрижена, вроде бы, красивая, но точно разглядеть не получается. Половина лица и часть шеи покрыта страшным ожогом, словно к ней приложили факел. Даже если выживет, уродство будет страшное. Нужно вылечить, чего бы это ни стоило.

Чувствую себя губкой, которую выжимают досуха, руку обжигает, артефакт просто взрывается в руке, после чего сознание гаснет. Последним кадром, что впечатывается в сознание, становится лицо женщины, с которого на глазах слезает изуродованная плоть, под которой появляется чистая белая кожа. Кажется, я ударился головой при падении, но меня это уже не волновало.

Глава тринадцатая

Я открыл глаза, в небольшом помещении с белыми стенами светила тусклая лампочка. Я лежу на кровати, накрытый одеялом. Зря накрыли, жарко здесь, душно, а под одеялом я основательно взмок. Не мешало бы помыться. Сегодня банный день? Или… где я вообще?

Голову повернуть получается, перед глазами всё немного плывёт, но получается кое-как сфокусировать взгляд на фигуре, что сидит напротив. Ожидаю увидеть Марину, но нет. Это та самая женщина, что исцелилась последней. Я хорошо её запомнил. Только сейчас она одета не в военную форму, а в нормальное платье, белое в синий горошек, обтягивает фигуру, выгодно подчёркивая все выпуклости.

– Доброе утро, хотя уже далеко не утро, – голос негромкий, мягкий, с какой-то материнской заботой. – Рада, что с вами всё хорошо. Меня Люба зовут.

– Люба… – я пытаюсь вспомнить что-то из ранее услышанного. – Любовь Наумовна?

– Просто Люба, – она улыбается и гладит меня по голой груди, жест этот можно трактовать неоднозначно, хотя для меня сейчас это значения не имеет. – Помните, вы спасли меня?

– Да, вас я запомнил, – я попытался встать, но тут нарисовались две проблемы. Во-первых, во всём теле была жуткая слабость, вряд ли смогу на ноги встать, а во-вторых, я был голый, как-то не хотелось сверкать перед дамой голым задом. Хотя, при других обстоятельствах…

Она словно прочитала мои мысли.

– Давайте я помогу вам одеться, не нужно стесняться, я, да будет вам известно, голых мужчин видела, в обморок не упаду. Вот, держите.

Она открыла тумбочку и извлекла оттуда больничную пижаму.

Пришлось отбросить стеснительность, поскольку сам бы я ни за что не смог натянуть штаны и рубаху. Теперь, в одежде, я почувствовал себя гораздо увереннее. Правда, слабость никуда не делась, а ещё сильно хотелось пить. И снова Любовь Наумовна пришла на помощь. В руке её откуда-то появился большой стеклянный стакан, наполненный странной серой жидкостью.

– Белково-углеводный концентрат из солдатских пайков, – объяснила она. – Сразу питьё и еда. Можно в таблетках употреблять, но лучше вот так, в растворе.

Я взял стакан трясущейся рукой и начал пить. На вкус, конечно, так себе. Немного сладкое, немного отдаёт чем-то, вроде муки, слегка кислит. Но выбирать особо не приходилось. Хоть и с трудом, но я допил стакан. Не меньше полулитра. Сердце забилось чаще, меня снова повело, но негативные ощущения быстро пропали, в тело начала возвращаться сила.

– Теперь я вас оставлю, – сказала Люба и посмотрела на меня самым многозначительным взглядом. На меня уже смотрели так женщины, как раз перед страстным сексом. – Разумеется, мы могли бы…

– Что? – я старательно косил под дурака.

– То самое, – она усмехнулась. – Но вы не в том состоянии, а кроме того, Марина… знаете, у неё такая влюблённость. Не хочу расстраивать, она хорошая девочка. Неопытная, с неоднозначным прошлым, но… не обижайте её.

– А где она?

– Здесь, неподалёку, в одной из палат. Но ей уже гораздо лучше, в себя пришла ещё ночью, сразу спросила о вас. Думаю, скоро вы с ней увидитесь. А пока… – она показала мне на большой графин. – Допейте всё, туалет сразу за дверью. Пока.

Она встала и повернулась, дав возможность ещё раз оценить фигуру и прозрачность платья, под которым было очень небогато с бельём. Да, ладно, пока не до того.

Стоило ей выйти, как в палату вихрем ворвалась Марина собственной весьма недовольной персоной. Немедленно уселась со мной рядом и посмотрела на меня так, как прокурор смотрит на подследственного.

– Что она тут делала?

– Зашла справиться о здоровье, – спокойно ответил я. – Я вообще-то её спас, высказала благодарность, дала попить, помогла переодеться.

– То есть, ты при ней голым задом сверкал? – зрачки её сузились, вот-вот выпустит когти.

– Солнышко, – я откинулся на подушке. – Давай определимся, у нас с тобой таки что-то есть, или мы просто знакомые?

– Как это, просто знакомые? – она, кажется, растерялась.

– Понимаешь, котёнок, чтобы ревновать, нужно определиться, что да, это твой мужчина, и другие женщины на него претендовать не могут. А у нас не только записи в паспорте нет, мы с тобой даже… А вот теперь подумай, вот есть мужик, – я похлопал себя по груди, – ему нужна женщина, на примете есть ты, с разговорами и нежными поцелуями. А есть взрослая женщина, которая знает, чего хочет. Я ведь не мальчик, к романтике не склонен.

– И? Что?

– То, что если я твой мужчина, то предлагаю начать… – я попытался вспомнить формулировку, – фактические брачные отношения. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я?

– Понимаю, просто…

– Что?

Она некоторое время мялась, но потом, делая над собой усилие, произнесла:

– Ты не спрашивал, как я в колонии оказалась.

– Не счёл нужным, думаю, это никак не изменит моего к тебе отношения. Ну, расскажи, если это важно.

– Я там всего месяц пробыла, меня из суда отвезли, до того на свободе была, под подпиской.

– Ну, а статья?

– Убийство. Отчима убила, ножом… в шею.

– Умница, ну, то есть, плохо конечно, а как умудрилась? И что сподвигло?

– Он меня… – на глаза навернулись слёзы.

– Изнасиловал?

Она кивнула.

– Начинаю понимать, теперь ты в каждом мужчине видишь его, тебе трудно расслабиться, сразу начинается паника, стало быть, никакая половая связь для тебя невозможна. Так?

– Нет, – она удивлённо подняла глаза. – Не так. В тебе я вижу тебя, ты мне нравишься, я тебя люблю, просто я думала, что ты меня… после такого…

Дальнейшие слова потонули в рыданиях. Случай тяжёлый, тут несколько сеансов психотерапии потребны. Ну, да ладно, справлюсь. Терпение и труд…

– Давай уже, завязывай реветь. Это… короче, непринципиально. Я уже был женат, и у жены своей был не первый. И ничего, жили как-то, расстались по другим причинам.

– Значит, ты со мной?..

– Что за привычка обрывать фразы на полуслове? Чтобы я додумывал? Да, я с тобой всё, как положено. Не прямо сейчас, оклемаюсь немного и, считай, что ты моя жена. Расписываться тут негде, будем так жить.

Она на меня посмотрела странным взглядом, но слёзы моментально испарились. Открыла рот, чтобы ещё что-то сказать, но тут кто-то постучал в открытую дверь.

– Извините, что беспокоим, – сказал Башкин, просунув голову в палату, – но нам сказали, что вы очнулись, есть разговор.

– Зайдёшь попозже, – я взял девушку за руку.

– Угу, – она кивнула и немедленно убежала, будет читать пейджер и много думать.

А в палату, предусмотрительно прихватив стулья, вошла целая делегация. Первым прошёл учёный, следом – Рогов, после него неизвестный в военной форме, погоны рассмотреть мешал наброшенный сверху халат, но по возрасту – не меньше майора, скорее всего, больше. Последним был высокий худой мужчина лет пятидесяти с небольшим, одетый в не первой свежести пиджак. На носу висели очки, но смотрел он поверх них.

Расставив стулья вокруг моей кровати, они чинно расселись. Разговор начал Башкин:

– Итак, Дмитрий Сергеевич, давайте знакомиться. Меня вы уже знаете, Бориса Аристарховича тоже, а вот это, – он указал на военного, – полковник Верещагин, он с сегодняшнего дня будет комендантом города. Потом объясню, что это значит.

Третьего человека он не представил.

– Так вот, первым делом выражаю вам благодарность за спасение раненых. Двадцать три человека обязаны вам жизнью. Сказать по правде, я не рассчитывал на такой результат. Обычно исцелить можно не больше семи-восьми человек. Вы просто феномен, надо запомнить на будущее. Мне сказали, что незадолго до событий вы пили живую воду, но даже она не объясняет такого успеха.

– Я рад, что так получилось, – я посмотрел на графин с питательным раствором, учёный всё понял и немедленно наполнил стакан. – Но лучше расскажите мне другое. Что случилось там, чем закончилась история с нападением?

– Нападение почти полностью было отбито силами поселенцев, – вступает в разговор военный. – Вы уничтожили процентов восемьдесят нападавших и всю их технику. Признаться, не ожидал.

– А вы раньше не могли прийти? – укоризненно спросил я.

– Мы просчитались, – признаёт он. – У нас была информация о большой группе сектантов, но мы ждали их в другом месте. Нам в голову не пришло, что они двинут сюда. Отряд ждал их примерно в ста километрах отсюда. Сами понимаете, возможности спутникового наблюдения крайне ограничены. Когда стало ясно, пришлось сворачивать засаду, именно в этот момент прибыл ваш связной.

– Вы их добили?

– Разумеется, а ещё взяли в плен десяток людей и двух сектантов. Последние не особо разговорчивы, но и те и другие в один голос твердят, что их королева жива.

– А людей они что, в свою веру перекрестили?

– Не до конца, те полностью поддерживали сектантов, которые, как известно, огнестрельным оружием не пользуются. Каждый участвовал в омерзительных обрядах, каждый уверен, что должен сражаться на их стороне. Правда, королеву лично никто из попавших к нам живыми не видел. Ещё в их обозе было несколько пленных, которых они не успели обратить в свою веру.

– А среди пленных был я, – вступил в разговор безымянный мужик в очках. – Разрешите представиться, Коростин Эдуард Фёдорович.

– Аааа… – только и сказал я.

– Да, я всё знаю, мне передали ваше послание, не скажу, что это прорыв, но теперь цель моя гораздо ближе, чем была раньше. Собственно, всё уже понятно, но создание установки упирается в ресурсную базу.

– Скажите, а…

– Потом, – перебил меня Коростин. – Поговорим отдельно.

– Пока же доведём до вас следующее, – снова заговорил военный. – С этого дня город переходит под власть армии. Так уж вышло, тревожные события заставили правительство ускорить возвращение пустых земель. На местном аэродроме уже высаживается воздушно-десантный полк. Будем отодвигать фронтир.

– Здесь аэродром есть? – удивлённо спросил я.

– Гражданский сейчас недоступен, но в пригороде есть военный, куда могут приземляться транспортники. После выгрузки они начнут зачистку города. Думаю, управимся за пару месяцев, потом начнётся возвращение жителей. Должно начаться, если всё пойдёт по плану.

– А мне-то что делать?

– Вам сейчас следует отлежаться, потом поступите в распоряжение к Эдуарду Фёдоровичу. У вас ведь свои задачи, мы о них знаем, но мешать вам незачем, а помочь ничем не можем. Со своей стороны также объявляю вам благодарность за героизм при отражении атаки сектантов, а также спасение раненых.

– А что с местными будет? – спросил я. – Армия сюда придёт, а их куда?

– Кто-то останется, кого-то пристроим, кого-то отправим на Большую землю, – начал объяснять полковник, – есть, правда, те, по ком тюрьма плачет. С другой стороны, сажать их нецелесообразно, куда лучше использовать их навыки борьбы с нечистью. Глядишь, потом объявят им какую-нибудь амнистию.

После этого трое встали и ушли, остался только Коростин, который сидел напротив меня и многозначительно молчал.

– Сказать по правде, – начал я. – Я думал, что, как только вас увижу, сразу схвачу за хобот и потребую вернуть меня обратно. Будь я сейчас покрепче, так бы и поступил.

– Я догадываюсь, что вы здесь не по своей воле, но, увы, хватать меня за хобот, равно как и за другие части тела, совершенно бесполезно. Вопрос вашего возвращения, как, впрочем, и моего, лежит совсем в другой плоскости.

– Но ведь сюда послать получилось, – напомнил я.

– В том-то и дело, отправить сюда получилось вас, а чуть раньше – меня, некоторое время получалось обмениваться информацией, но вот создать устойчивый канал мы пока не можем. Установка, стоящая в этом мире, не работает в полную силу. Теперь, после внесения изменений, можно надеяться на прогресс, но обещать ничего не могу.

– Так давайте попробуем, – я встрепенулся, но новый приступ слабости придавил меня к кровати. – Где ваша установка?

– Как вам объяснить, – он поморщился, видно было, что хочет послать меня подальше, но в то же время понимает, что право спрашивать у меня есть. – Представьте, что у вас есть рабочая установка, делающая то, что вам нужно. Но установка эта работает только тогда, когда оператор стоит за пультом без штанов, в первый день новолуния, спрятав за щеку пятак и напевая «Бхагавадгиту» на мелодию Моцарта.

– Всё так плохо?

– Всё ещё хуже, в описанной мной ситуации хотя бы известны все входящие факторы, которые способствуют успешной работе. В нашем случае половина из них неизвестна. Машина создана, откалибрована и готова к работе, даже необходимый источник энергии имеется, вот только откроет ли она проход?

– Хорошо, – я сделал вид, что смирился и отступил на прежние позиции. – Начнём сначала: откуда всё это взялось? Опять же, вы постоянно говорите «мы», а мы – это кто? Спецслужбы? Но каким спецслужбам придёт в голову отлавливать случайных прохожих и отправлять их в пекло?

– Хорошо, раз уж вы с нами, так сказать, недобровольный союзник…

– Свой своему поневоле брат, – вставил я фразу из фильма.

– Напрасно вы паясничаете, – он зачем-то снял очки. – Я и так прекрасно понимаю, что вы ни ко мне, ни к моим коллегам тёплых чувств не испытываете. Но так уж вышло, что ваш единственный шанс вернуться назад завязан на сотрудничество со мной. Так вот, объясняю. Проект межмировых переходов разрабатывался давно, лет… точно не скажу, где-то с конца девяностых. Потом лавочку свернули, лишили финансирования. И надо было такому случиться, что именно в этот момент учёные смогли нащупать ключ к проблеме. Разумеется, это никого не убедило. Но потом учёные продолжили опыты, что называется, в гараже, благо, матбаза имелась, такое оборудование больше ни для чего не нужно, а потому завладеть им оказалось просто. Кроме того, нашлась парочка спонсоров, которая преследовала свои интересы.

– А почему не доложили об успехе, когда всё получилось?

– Проблема в том, что успеха не было. Собственно, успехом своим группа исследователей обязана тому, что началось в этом мире. Открылся проход (и не один) в мир иного порядка, в этот момент создалась идеальная ситуация для запуска установки.

– А потом проходы позакрывали, – напомнил я.

– Да, а установку до ума не довели. Полноценных сеансов связи было всего пять, отправили сюда недоделанную установку, потом некоторые приборы, потом меня, потом… А на этом контакт был разорван. Связь стала односторонней, всё, что знали там, – это то, что я жив и работаю над открытием прохода. Само собой, группа пыталась мне помогать, отправляя сюда… добровольцев, увы, не нашлось, а проход оттуда очень капризный, вы, наверное, заметили, что он не пропускает металл?

– Да.

– Он много чего ещё не пропускает, а главное – при этом проходить должен живой организм. А идея отправить собаку с письмом в ошейнике показалась ненадёжной, особенно с учётом того, что я не сидел на месте.

– Ладно, – я понял, что пытать его дальше непродуктивно, – будем считать, что я вас понял. Следующий вопрос: что теперь делать-то?

– Вам? Так уже сказали, восстанавливать работоспособность. В ближайшее время тут будет много работы. Что же до нашего общего дела, то придётся подождать, потом я получу важные комплектующие.

– Откуда? Ещё одного бедолагу зашлют?

– Нет, что вы, на той стороне и не знают, что нужно прислать именно это. Детали будут присланы с так называемой Большой земли. Местная власть знает обо мне, более того, помогает по мере сил. Потом, когда опыты завершатся удачно, проще будет устанавливать контакт.

– Это долго?

– Две недели. Или три, зависит больше от доставки, изготовление займёт пару часов.

– Ясно, буду ждать.

– Ждать просто так не выйдет, нам ещё понадобится некоторое количество артефактов… не люблю это слово, но пусть будет так.

– Машина без них не работает?

– Некоторые предметы, как я понимаю, принесённые из третьего мира, могут менять законы физики. Если правильно их применить, то получится сильно упростить работу прибора. Подумайте, что проще, вставить огромные магнитные катушки, весом в четверть тонны каждая, или четыре кристалла, размером с мой кулак?

– И где мы их возьмём?

– Есть места, не забывайте, что огромные территории страны до сих пор безлюдны, но кое-где есть поселения мародёров. Часть занимается чистым мародёрством, но таковых немного. Видите ли, в мелких поселениях ловить нечего, а в крупных ситуация такова, что заходить туда можно только танковым полком. Куда продуктивнее охота на монстров и поиск так называемых выходов. Но тут стоит помнить, что любое сталкерство возможно только при наличии контакта с Большой землёй. Артефакты нужно кому-то сбывать, получая взамен необходимые товары. Здесь, в этом городе, ситуация простая, база военных находится на разумном расстоянии, более того, там же присутствуют учёные, которые дают за находки приличную цену.

– А в других местах?

– Представьте себе Московскую область, или Киев, или Волгоград. Там, где плотность населения была большой, сейчас практически не осталось людей. Стоят какие-то остроги, их построили военные для временных нужд, а потом поселенцы приспособили для своих нужд. Оттуда делают рейды, туда свозят добычу, там происходит обмен. Но источник товаров для обмена лежит в цивилизованных землях, следовательно, между городами ходят караваны. Группы машин с охраной, в конечном итоге добыча попадает куда надо, а обратно отправляются пряники от цивилизации. Насколько я понимаю, для обмена годятся даже продукты, в некоторых местах те же консервы проще купить, чем добывать из городских запасов.

– Но основной товар – патроны, – предположил я.

– Да, патроны, оружие, взрывчатка, горючее. Разумеется, купцы (а это полноценный класс, сложившийся в последние годы) не могут не контактировать со спецслужбами. Запасов оружия и патронов на пустых землях не так много, тут власть постаралась на славу, а потому идёт поступление из центра. По моим наблюдениям, власть позволяет отправлять на заражённые территории ровно столько, чтобы можно было истреблять нечисть, но нельзя было поднять восстание. Впрочем, никто в здравом уме его и не поднимет. Даже этот вопиющий случай с недобитыми сектантами подавили быстро и качественно.

– Так мы отправимся в путешествие?

– Мы в него обязательно отправимся, установка находится далеко на юге. Но до того, как всё будет готово, придётся поездить по городам и весям, доставая всё необходимое. Часть, думаю, получится купить, товары для обмена мне предоставят, патроны в первую очередь. Часть, подозреваю, придётся добывать самим. Возможно, силой. Это, кстати, аргумент в вашу пользу. Человек, умеющий стрелять, на диких землях будет незаменим. Я попробую выпросить сопровождение от военных, но они его дают крайне неохотно. Возможно, кто-то из живших здесь сталкеров согласится пойти с нами.

– Винокур?

– Да, я тоже о нём думал, у него всё плохо, временно прячется, но теперь, когда военные осядут здесь, ему придётся искать новое место. Попробую предложить.

– Договорились, собирайтесь, думаю, через пару дней буду готов.

– Хорошо.

Он пожал мне руку и вышел, а в палату снова проскользнула Марина.

– Мне тут учёный про тебя рассказал, я ничего не поняла, только то, что ты из другого мира. Это правда?

– Да, – я вздохнул. – И ищу способ вернуться обратно.

– А я?

– Понимаешь, далеко не факт, что у меня получится, но, если калитку откроем, то я возьму тебя с собой. Проблемы будут, паспорт там получить, но у тебя и здесь всё то же самое.

– Правда? – она посмотрела на меня подозрительно.

– Да.

– А как там, в твоём мире? – она ловко пристроилась на кровати рядом со мной.

– Да всё то же самое, люди, как видишь, те же, страна другая, время вперёд ушло лет на десять, капитализм, но терпимо, жить можно. С деньгами, думаю, проблем не будет, глядишь, тут чего ценного прихватим, – тут у меня заработала мародёрская смекалка, металлы проносить нельзя, а камни? Допустим, найду ювелирный магазин, выпотрошу, золото отдельно, а камни заберу себе. Штук десять решат большинство моих проблем. Впрочем, подозреваю, ювелирные магазины, до которых можно добраться, давно обчищены под метёлку.

– А женщины там какие?

– Такие… красивые, красиво одеваются, любят драгоценности, косметику используют. Некоторые даже пластику делают.

– А что за пластика? – она всё сильнее прижималась ко мне.

– Ну, есть какой изъян, его хирург удаляет. Например, грудь маленькая.

– И грудь удаляют? – спросила она в ужасе, зачем-то посмотрев на свою грудь.

Мне стало смешно.

– Что, у вас пластической хирургии не было?

– Ну, слышала что-то такое, бывало, что уродство какое или шрам, тогда врачи исправляют. Помню, что на такие операции большая очередь была.

– А у нас популярно, и очереди нет, только стоит дорого. А насчёт груди, там гель специальный закачивают, отчего она больше становится.

– Ужас.

– Да нет, некоторым идёт. А теперь ещё мода пошла губы накачивать. Внутрь гель заливают, губы становятся, как вареники. – Я изобразил губами подобие утиного клюва.

– И что в этом красивого?

– Ну, опять же, в отдельных случаях получается неплохо, но чаще всего… фигня получается, короче. Ну, стандарты красоты такие, что делать. Вообще, если там окажешься, для тебя многое дикостью покажется. Например, телефоны.

– Я знаю, что такое телефон, – возмутилась она. – И даже радиотелефон, у нас были хорошие.

– А сотовый?

– Ну, слышала, что такие есть. Используют на Большой земле. Сама не видела, но в журнале читала.

– А теперь представь, что в телефоне том, что размером… – я показал пальцами, – с шоколадку, есть фотоаппарат, видеокамера, а ещё связь с любой точкой мира. Отсюда всякие выверты сознания, нужно непременно сфотографировать свой ужин, голую попу, кота и новое платье, выложить на странице и набрать побольше лайков.

– Чего набрать?

– Так не объясню, вот выкладывает человек на свою страницу то, что сфотографировал, его сразу куча людей видит. А под фотографией на экране есть значок «нравится».

– И что это даёт?

– Ничего. Потом сама разберёшься, глядишь, тоже станешь фотки выкладывать.

– А попу голую зачем?

– Затем, что красиво, особенно, если в неё куча труда вложена, своего или хирурга, сделать себе красивый зад и никому не показывать – это неправильно.

Она задумалась, ничего, если всё так получится, то привыкнет, наш мир, при всех его недостатках, всё же лучше. Хотя бы тем, что там нет тварей, плюющихся кислотой.

– А ваши женщины, они…

– Договаривай, – настойчиво сказал я.

– Ну, как они с мужчинами это делают?

– У тебя вообще никакого опыта нет?

– Ну, кроме как… – она опустила глаза.

– Ясно, значит, никакого. Да, женщины у нас гораздо более раскованы, могут позволить себе всё, включая то, что у вас считается страшным извращением. Особенно, если любят своего мужчину.

– Ну, нам вообще-то Любовь Наумовна рассказывала многое, говорила, что в жизни пригодится. А ещё говорила, что скромность нужна в обществе, а со своим мужчиной стесняться не нужно.

– Умная тётенька, – заметил я.

– А давай свет погасим, – предложила она. – Сегодня по больнице Полина дежурит, я её попросила, чтобы нас не беспокоили.

Я покосился на окно. Шторы частично закрывали свет, но и так было понятно, что снаружи вечер. Если сейчас потушить свет, то через час уже ничего не будет видно. Но и в темноте мне сидеть не хотелось, поскольку впереди интересные события. Я пришёл к компромиссу, соорудил светильник из своего фонаря и пустого стакана. Стакан был вычурный, возможно, даже хрустальный. Свет, проходя через него, много раз преломлялся, отчего по палате бегали зайчики. У фонаря регулировалась мощность, установил самую маленькую.

– Так пойдёт? – спросил я.

– Угу, – она кивнула и присела рядом, а потом и прилегла, свернувшись калачиком.

– Так не пойдёт, – я погладил её по спине. – Переворачивайся.

– Боюсь.

– Не нужно, ты красивая, скрывать это смысла нет.

Она послушно перевернулась на спину, а я начал по одной расстёгивать пуговки халата. Халат, вроде бы, больничный, но довольно нарядный и ткань мягкая. Когда последняя пуговица сдалась, развязал пояс, отбрасывая ткань в сторону. Нежная белая кожа (в этом мире с загаром туго) покрылась пупырками, но явно не от холода. Марина закрыла глаза и предоставила себя в моё полное распоряжение. Ну и хорошо, торопить события я не намерен, тем более что сам ещё не до конца восстановился. Акт любви, если и будет, то короткий и скомканный. Пусть тогда она получит больше ласк.

Провёл кончиками пальцев по коже, соски на небольшой груди немедленно вскочили, а дыхание её стало сбиваться. Поглаживания перешли на живот, потом вернулись к груди, переместились на шею. Реакция становилась всё более явной, когда перешёл к ласкам сосков, она открыла глаза.

– Дима…

– Марина?

– Ничего, продолжай.

Вдоволь наигравшись с её верхней половиной, я переместился ниже. Подцепил пальцами простые хлопковые трусики, после чего медленно стянул их. Сопротивления не было, хотя лицо её залила краска, видная даже в слабом свете светильника. Глаза её были закрыты, а на лице она всеми силами старалась сохранить выражение невозмутимости. Получалось плохо. Небольшого усилия хватило, чтобы развести её ноги в стороны. Ноги худые, но, в целом, фигура неплохая. А промежность заросла волосами, с эпиляцией незнакома, да тут и условий нет. Впрочем, кому это когда мешало.

– Что ты делаешь? – спросила она встревоженно, открыв глаза, когда я перешёл к более откровенным ласкам.

– Не думай о том, что я делаю, названия всего этого я тебе потом перечислю, будет небольшой разбор полётов. Пока думай о том, нравится тебе это или нет. Можешь снова закрыть глаза.

Она вняла моему совету, а я занялся ей вплотную. Не скажу, что пришлось много стараться, уже через пару минут девочка застонала и несколько раз вздрогнула, стиснув бёдра. Глаза открылись, она смотрела на меня испуганным взглядом.

– Вот видишь, ничего страшного, – сказал я с улыбкой и поцеловал её в губы. – Но процесс этим не исчерпывается, я собираюсь многому тебя научить. Приступим?

– Начинай, – едва слышно произнесла она, обхватывая меня руками и прижимая к себе.

Глава четырнадцатая

Отлёживался я ещё два дня. Не скажу, что так уж тяжело было после работы с артефактом, хотя и слабость не сразу ушла, просто лежал я теперь не один, Марину как-то очень удачно освободили от работ, предоставив нас друг другу. В таких условиях желание вылезать из постели в голову не приходит. Больницу мы покинули утром следующего дня. Перебрались ко мне в номер, каковым оставался класс английского языка.

А на третий день в нашу обитель постучался Коростин, сказав, что есть дело. Натянув портки, я отправился открывать. Марина, которой одеваться было лень, просто нырнула под одеяло.

– Добрый день, – я открыл дверь и впустил инженера внутрь.

– Добрый, – он огляделся, нашёл стул и присел на него. – Не хотел тебя отрывать, но есть дело.

– По нашему вопросу?

– Да. Если в двух словах, то отправляемся с караваном на запад. Сегодня вечером.

– А если в трёх словах?

– Надо добраться до города Котельнич, это недалеко от Кирова. Там, не в самом городе, а рядом, где большой укрепрайон, есть поселение. Народ лихой, не совсем разбойники, но опасные. Туда караван пойдёт, с товаром, само собой. Есть мнение, что, если мы попадём туда одновременно с ними, удастся что-то перекупить.

– Вопрос первый: возьмёт ли караван конкурентов? Вопрос второй: если народ лихой, что мешает им просто завалить нас и забрать плату, оставив товар у себя? Вопрос третий: что именно там можно купить, и чем ты собрался расплачиваться?

– Отвечаю, – он вынул из кармана очки и надел на нос. – С караваном нас возьмут потому, что местное начальство попросит. Им не отказывают, кроме того, транспорт у нас свой, харчи свои, а что в торбах везём, про то знать не надо. Второе: в том поселении за всем смотрит один человек, который меня знает и кое-чем мне обязан. А ценностей у нас будет не настолько много, чтобы на старые обещания наплевать. И третье: купить нам нужно три артефакта. Вот, гляди.

Он вынул из кармана конверт, в котором нашлись три хорошо сделанные фотографии непонятных предметов. Первый выглядел, как двойная спираль, слепленная из сахара. Второй представлял собой объёмный эллипс фиолетового цвета, покрытый крошечными отростками. Насчёт материала сказать ничего не могу, напоминает стекло, но может быть и холодцом. Третий выглядел, как небольшая тряпочка ромбовидной формы, по краям обрамлённая жемчугом. Жемчуг, правда, был чёрным, а тряпочка напоминала резину, но в целом, изображение было достаточно чётким, чтобы запомнить внешний вид и не перепутать.

– Вот это, – начал он объяснять, – «спираль». Позволяет управлять магнитным полем, всех возможностей пока не выяснили, но и того, что известно, хватит вполне. Второй – это «огурец». Вообще, используется в лечебных целях, местные воспаления снимает быстро, правда, колется больно. Но мне от него другое нужно, долго объяснять. Ну, а третий – это «бахрома». Изолятор стопроцентный. Куда ни положишь, всё диэлектриком становится. Если в руке её держать, можно по линиям ЛЭП ходить спокойно, электричество никак на тебя не действует.

– И там всё это есть?

– Даже если найдём что-то одно, – это уже победа.

– А платить чем?

– По-разному. Вообще, возьмём с собой тысячи две автоматных патронов. Винтовочных тоже сотни три. Автоматы там редкость, как и здесь, но всё же есть, патроны берут охотно. Мы их, собственно, для себя возьмём, отбиваться от нечисти. Ну, а излишки продадим. Кроме того, в таких местах гладкоствольное оружие популярно, так что захватим пороха и капсюлей, сколько унесём, товар ходовой, за него заплатят щедро. Ну и по мелочи, лекарства, книги, приборы, батарейки. Товар компактный, а стоит неплохо. Ещё концентратов армейских прихватим. Здесь их до чёрта, солдаты их не любят, а вот у бродяг они в цене, на крайний случай, если застрянешь там, где еды нет.

– В каком составе поедем? – тут же спросил я.