355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Иван Крылов » Басни » Текст книги (страница 6)
Басни
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 02:19

Текст книги "Басни"


Автор книги: Иван Крылов


Жанр:

   

Поэзия


сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

«Нет, я б на это не решился». «Да как же здесь ты очутился?» «Да я к тебе же прицепился, И снизу на хвосте ты сам меня занёс: Но здесь и без тебя умею я держаться; И так передо мной прошу не величаться; И знай, что я…» Тут вихрь, отколе ни возьмись, И сдунул Паука опять на самый низ. Как вам, а мне так кажутся похожи На этаких нередко Пауков Те, кои без ума и даже без трудов, Тащатся вверх, держась за хвост вельможи; А надувают грудь, Как будто б силою их бог снабдил орлиной: Хоть стоит ветру лишь пахнуть, Чтоб их унесть и с паутиной. [75] 1811 XIX. Лань и Дервиш Младая Лань, своих лишась любезных чад, Ещё сосцы млеком имея отягченны, Нашла в лесу двух малых волченят И стала выполнять долг матери священный, Своим питая их млеком. В лесу живущий с ней одном, Дервиш, её поступком изумленный: «О безрассудная! – сказал, – к кому любовь, Кому своё млеко ты расточаешь? Иль благодарности от их ты роду чаешь? Быть может, некогда (иль злости их не знаешь?) Они прольют твою же кровь». «Быть может, – Лань на это отвечала, — Но я о том не помышляла И не желаю помышлять: Мне чувство матери одно теперь лишь мило, И молоко моё меня бы тяготило, Когда б не стала я питать». Так, истинная благость Без всякой мзды добро творит: Кто добр, тому избытки в тягость, Коль он их с ближним не делит. [76] 1813-1814 XX. Собака У барина была Собака шаловлива. Хоть нужды не было Собаке той ни в чём: Иная бы таким житьём Была довольна и счастлива И не подумала бы красть! Но уж у ней была такая страсть: Что из мясного ни достанет, В минуту стянет. Хозяин сладить с ней не мог, Как он ни бился, Пока его приятель не вступился И в том ему советом не помог. «Послушай, – говорит, – хоть, кажется, ты строг, Но ты лишь красть Собаку приучаешь Затем, что краденый кусок Всегда ей оставляешь. А ты вперёд её хоть меньше бей, Да кражу отнимай у ней». Едва лишь на себе Собака испытала Совет разумный сей, — Шалить Собака перестала. 1816 XXI. Орёл и Крот Не презирай совета ничьего, Но прежде рассмотри его. Со стороны прибыв далёкой В дремучий лес, Орёл с Орлицею вдвоём Задумали навек остаться в нём И, выбравши ветвистый дуб высокой, Гнездо себе в его вершине стали вить, Надеясь и детей тут вывести на лето. Услыша Крот про это, Орлу взял смелость доложить, Что этот дуб для их жилища не годится, Что весь почти он в корне сгнил И скоро, может быть, свалится, Так чтоб Орёл гнезда на нём не вил. Но кстати ли Орлу принять совет из норки, И от Крота! А где же похвала, Что у Орла Глаза так зорки? И что за стать Кротам мешаться сметь в дела Царь-птицы! Так многого с Кротом не говоря, К работе поскорей, советчика презря, — И новоселье у царя Поспело скоро для царицы. Всё счастливо: уж есть и дети у Орлицы. Но что ж? – Однажды, как зарей, Орёл из-под небес к семье своей С богатым завтраком с охоты торопился, Он видит: дуб его свалился И подавило им Орлицу и детей. От горести невзвидя свету: «Несчастный! – он сказал, — За гордость рок меня так люто наказал, Что не послушался я умного совету. Но можно ль было ожидать, Чтобы ничтожный Крот совет мог добрый дать?» «Когда бы ты не презрел мною, — Из норки Крот сказал, – то вспомнил бы, что рою Свои я норы под землей И что, случаясь близ корней, Здорово ль дерево, я знать могу верней». 1814 Книга четвёртая I. Квартет Проказница Мартышка, Осёл, Козёл Да косолапый Мишка Затеяли сыграть Квартет. Достали нот, баса, альта, две скрипки И сели на лужок под липки, — Пленять своим искусством свет. Ударили в смычки, дерут, а толку нет. «Стой, братцы, стой! – кричит Мартышка. – Погодите! Как музыке идти? Ведь вы не так сидите. Ты с басом, Мишенька, садись против альта, Я, прима, сяду против вторы; Тогда пойдёт уж музыка не та: У нас запляшут лес и горы!» Расселись, начали Квартет; Он всё-таки на лад нейдет. «Постойте ж, я сыскал секрет! — Кричит Осёл, – мы, верно, уж поладим, Коль рядом сядем». Послушались Осла: уселись чинно в ряд; А всё-таки Квартет нейдёт на лад. Вот пуще прежнего пошли у них разборы И споры, Кому и как сидеть. Случилось Соловью на шум их прилететь. Тут с просьбой все к нему, чтоб их решить сомненье. «Пожалуй, – говорят, – возьми на час терпенье, Чтобы Квартет в порядок наш привесть: И ноты есть у нас, и инструменты есть, Скажи лишь, как нам сесть!» «Чтоб музыкантом быть, так надобно уменье И уши ваших понежней, — Им отвечает Соловей, — А вы, друзья, как ни садитесь, Всё в музыканты не годитесь». [77] 1811 II. Листы и Корни В прекрасный летний день, Бросая по долине тень, Листы на дереве с зефирами шептали, Хвалились густотой, зелёностью своей И вот как о себе зефирам толковали: «Не правда ли, что мы краса долины всей? Что нами дерево так пышно и кудряво, Раскидисто и величаво? Что б было в нём без нас? Ну, право, Хвалить себя мы можем без греха! Не мы ль от зноя пастуха И странника в тени прохладной укрываем? Не мы ль красивостью своей Плясать сюда пастушек привлекаем? У нас же раннею и позднею зарей Насвистывает соловей. Да вы, зефиры, сами Почти не расстаётесь с нами». «Примолвить можно бы спасибо тут и нам», — Им голос отвечал из-под земли смиренно. «Кто смеет говорить столь нагло и надменно! Вы кто такие там, Что дерзко так считаться с нами стали?» — Листы, по дереву шумя, залепетали. «Мы те, — Им снизу отвечали, — Которые, здесь роясь в темноте, Питаем вас. Ужель не узнаёте? Мы корни дерева, на коем вы цветёте. Красуйтесь в добрый час! Да только помните ту разницу меж нас: Что с новою весной лист новый народится, А если корень иссушится, — Не станет дерева, ни вас». [78] 1811 III. Волк и Лисица Охотно мы дарим, Что нам не надобно самим. Мы этой басней поясним, Затем что истина сноснее вполоткрыта. Лиса, курятинки накушавшись досыта И добрый ворошок припрятавши в запас, Под стогом прилегла вздремнуть в вечерний час. Глядит, а в гости к ней голодный Волк тащится. «Что, кумушка, беды! – он говорит. — Ни косточкой не мог нигде я поживиться; Меня так голод и морит; Собаки злы, пастух не спит, Пришло хоть удавиться!» «Неужли?» – «Право, так». – «Бедняжка куманёк? Да не изволишь ли сенца? Вот целый стог: Я куму услужить готова». А куму не сенца, хотелось бы мяснова — Да про запас Лиса ни слова. И серый рыцарь мой, Обласкан по уши кумой, Пошёл без ужина домой. [79] 1816 IV. Бумажный Змей Запущенный под облака, Бумажный Змей, приметя свысока В долине мотылька, «Поверишь ли! – кричит, – чуть-чуть тебя мне видно; Признайся, что тебе завидно Смотреть на мой высокий столь полет». «Завидно? Право, нет! Напрасно о себе ты много так мечтаешь! Хоть высоко, но ты на привязи летаешь. Такая жизнь, мой свет, От счастия весьма далёко; А я, хоть, правда, невысоко, Зато лечу Куда хочу; Да я же так, как ты, в забаву для другого, Пустого Век целый не трещу». [80] 1813-1814 V. Лебедь, Щука и Рак Когда в товарищах согласья нет, На лад их дело не пойдет, И выйдет из него не дело, только мука. Однажды Лебедь, Рак да Щука Везти с поклажей воз взялись, И вместе трое все в него впряглись; Из кожи лезут вон, а возу всё нет ходу! Поклажа бы для них казалась и легка: Да Лебедь рвётся в облака, Рак пятится назад, а Щука тянет в воду. Кто виноват из них, кто прав, – судить не нам; Да только воз и ныне там. [81] 1814 VI. Скворец У всякого талант есть свой. Но часто, на успех прельщаяся чужой, Хватается за то иной, В чём он совсем не годен А мой совет такой: Берись за то, к чему ты сроден, Коль хочешь, чтоб в делах успешный был конец. Какой-то смолоду Скворец Так петь щеглёнком научился, Как будто бы щеглёнком сам родился. Игривым голоском весь лес он веселил, И всякий Скворушку хвалил. Иной бы был такой доволен частью; Но Скворушка услышь, что хвалят соловья, — А Скворушка завистлив был, к несчастью, — И думает: «Постойте же, друзья, Спою не хуже я И соловьиным ладом». И подлинно запел, Да только лишь совсем особым складом: То он пищал, то он хрипел, То верещал козлёнком, То не путём Мяукал он котёнком; И, словом, разогнал всех птиц своим пеньём. Мой милый Скворушка, ну, чтo? за прибыль в том? Пой лучше хорошо щеглёнком, Чем дурно соловьём. [82] 1816 VII. Пруд и Река «Что это, – говорил Реке соседний Пруд, — Как на тебя ни взглянешь, А воды всё твои текут! Неужли таки ты, сестрица, не устанешь? Притом же, вижу я почти всегда, То с грузом тяжкие суда, То долговязые плоты ты носишь, Уж я не говорю про лодки, челноки: Им счёту нет! Когда такую жизнь ты бросишь? Я, право, высох бы с тоски. В сравнении с твоим, как жребий мой приятен! Конечно, я не знатен, По карте не тянусь я через целый лист, Мне не бренчит похвал какой-нибудь гуслист: Да это, право, всё пустое! Зато я в илистых и мягких берегах, Как барыня в пуховиках, Лежу и в неге, и в покое; Не только что судов Или плотов Мне здесь не для чего страшиться; Не знаю даже я, каков тяжёл челнок; И много, ежели случится, Что по воде моей чуть зыблется листок, Когда его ко мне забросит ветерок. Что беззаботную заменит жизнь такую? За ветрами со всех сторон, Не движась, я смотрю на суету мирскую И философствую сквозь сон». «А, философствуя, ты помнишь ли закон? — Река на это отвечает, — Что свежесть лишь вода движеньем сохраняет? И если стала я великою рекой, Так это оттого, что, кинувши покой, Последую сему уставу. Зато по всякий год Обилием и чистотою вод И пользу приношу, и в честь вхожу и в славу, И буду, может быть, ещё я веки течь, Когда уже тебя не будет и в помине И о тебе совсем исчезнет речь». Слова её сбылись: она течёт поныне; А бедный Пруд год от году всё глох, Заволочён весь тиною глубокой, Зацвёл, зарос осокой И, наконец, совсем иссох. Так дарование без пользы свету вянет, Слабея всякий день, Когда им овладеет лень И оживлять его дея?тельность не станет. 1814 VIII. Тришкин кафтан У Тришки на локтях кафтан продрался. Что долго думать тут? Он за иглу принялся: По четверти обрезал рукавов — И локти заплатил. Кафтан опять готов; Лишь на четверть голее руки стали. Да что до этого печали? Однако же смеётся Тришке всяк, А Тришка говорит: «Так я же не дурак И ту беду поправлю: Длиннее прежнего я рукава наставлю». О, Тришка малый не простой! Обрезал фалды он и полы, Наставил рукава, и весел Тришка мой, Хоть носит он кафтан такой, Которого длиннее и камзолы. Таким же образом, видал я, иногда Иные господа, Запутавши дела, их поправляют, Посмотришь: в Тришкином кафтане щеголяют. [83] 1815 IX. Механик Какой-то молодец купил огромный дом, Дом, правда, дедовский, но строенный на славу: И прочность, и уют, всё было в доме том, И дом бы всем пришёл ему по нраву, Да только то беды — Немножко далеко стоял он от воды. «Ну, что ж, – он думает, – в своём добре я властен: Так дом мой, как он есть, Велю машинами к реке я перевесть (Как видно, молодец механикой был страстен!), Лишь сани под него подвесть, Подрывшись наперёд ему под основанье, А там уже, изладя на катках, Я вo?ротом, куда хочу, всё зданье Поставлю, будто на руках. И что ещё, чего не видано на свете: Когда перевозить туда мой будут дом. Тогда под музыкой с приятелями в нём, Пируя за большим столом, На новоселье я поеду, как в карете». Пленяся глупостью такой, И к делу приступил тотчас Механик мой. Рабочих подрядил, под домом рылся, рылся, Ни денег, ни забот нимало не берёг; Однако ж дома он перетащить не мог И только до того добился, Что дом его свалился. * * * Как много у людей Затей, Которые ещё опасней и глупей! X. Пожар и Алмаз Из малой искры став пожаром, Огонь, в стремленье яром, По зданьям разлился в глухой полночный час. При общей той тревоге Потерянный Алмаз Едва сквозь пыль мелькал, валяясь по дороге. «Как ты, со всей своей игрой, — Сказал Огонь, – ничтожен предо мной! И сколь навычное потребно зренье, Чтоб различить тебя при малом отдаленье, Или с простым стеклом, иль с каплею воды, Когда в них луч иль мой, иль солнечный играет! Уж я не говорю, что всё тебе беды, Что на тебя ни попадает: Безделка – ленты лоскуток; Как часто блеск твой затмевает, Вокруг тебя один обвившись, волосок! Не так легко затмить моё сиянье, Когда я, в ярости моей, Охватываю зданье. Смотри, как все усилия людей Против себя я презираю; Как с треском всё, что встречу, пожираю — И зарево моё, играя в облаках, Окрестностям наводит страх!» «Хоть против твоего мой блеск и беден, — Алмаз ответствует, – но я безвреден: Не укорит меня никто ничьей бедой, И луч досаден мой Лишь зависти одной; А ты блестишь лишь тем, что разрушаешь: Зато, всей силой съединясь, Смотри, как рвутся все, чтоб ты скорей погас. И чем ты яростней пылаешь, Тем ближе, может быть, к концу». Тут силой всей народ тушить Пожар принялся; Наутро дым один и смрад по нём остался. Алмаз же вскоре отыскался И лучшею красой стал царскому венцу. 1813-1814 XI. Пустынник и Медведь Хотя услуга нам при нужде дорога?, Но за неё не всяк умеет взяться: Не дай бог с дураком связаться! Услужливый дурак опаснее врага. Жил некто человек безродный, одинокой, Вдали от города, в глуши. Про жизнь пустынную как сладко ни пиши, А в одиночестве способен жить не всякой: Утешно нам и грусть и радость разделить. Мне скажут: «А лужок, а тёмная дуброва, Пригорки, ручейки и мурова шелкова?» «Прекрасны, что и говорить! А всё прискучится, как не с кем молвить слова». Так и Пустыннику тому Соскучилось быть вечно одному. Идёт он в лес толкнуться у соседей, Чтоб с кем-нибудь знакомство свесть. В лесу кого набресть, Кроме волков или медведей? И точно, встретился с большим Медведем он, Но делать нечего: снимает шляпу, И милому соседушке поклон. Сосед ему протягивает лапу, И, слово за слово, знакомятся они, Потом дружатся, Потом не могут уж расстаться И целые проводят вместе дни. О чём у них, и что бывало разговору, Иль присказок, иль шуточек каких, И как беседа шла у них, Я по сию не знаю пору. Пустынник был неговорлив; Мишук с природы молчалив: Так из избы не вынесено сору. Но как бы ни было, Пустынник очень рад, Что дал ему бог в друге клад. Везде за Мишей он, без Мишеньки тошнится И Мишенькой не может нахвалиться. Однажды вздумалось друзьям В день жаркий побродить по рощам, по лугам, И по долам, и по горам; А так как человек медведя послабее, То и Пустынник наш скорее, Чем Мишенька, устал И отставать от друга стал. То видя, говорит, как путный, Мишка другу: «Приляг-ка, брат, и отдохни Да коли хочешь, так сосни; А я постерегу тебя здесь у досугу». Пустынник был сговорчив: лёг, зевнул, Да тотчас и заснул. А Мишка на часах – да он и не без дела: У друга на нос муха села. Он друга обмахнул, Взглянул, А муха на щеке; согнал, а муха снова У друга на носу, И неотвязчивей час от часу. Вот Мишенька, не говоря ни слова, Увесистый булыжник в лапы сгрёб, Присел на корточки, не переводит духу, Сам думает: «Молчи ж, уж я тебя, воструху!» — И, у друга на лбу подкарауля муху, Что силы есть – хвать друга камнем в лоб! Удар так ловок был, что череп врознь раздался, И Мишин друг лежать надолго там остался! [84] 1807 XII. Цветы В отворённом окне богатого покоя, В фарфоровых, расписанных горшках, Цветы поддельные, с живыми вместе стоя, На проволочных стебельках Качалися спесиво И выставляли всем красу свою на диво. Вот дождик начал накрапать. Цветы тафтяные [85] Юпитера тут просят: Нельзя ли дождь унять; Дождь всячески они ругают и поносят. «Юпитер! – молятся, – ты дождик прекрати, Что в нём пути И что его на свете хуже? Смотри, нельзя по улице пройти: Везде лишь от него и грязь и лужи». Однако же Зевес не внял мольбе пустой, И дождь себе прошёл своею полосой. Прогнавши зной, Он воздух прохладил; природа оживилась, И зелень вся как будто обновилась. Тогда и на окне Цветы живые все Раскинулись во всей своей красе И стали от дождя душистей, Свежее и пушистей. А бедные Цветы поддельные с тех пор Лишились всей красы и брошены на двор, Как сор. Таланты истинны за критику не злятся: Их повредить она не может красоты;

    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю