Текст книги "Песня в облаках. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Иван Аккуратов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Солдат покачнулся, зарычал, ослабляя хватку, и Аллек, высвободив руку, неуклюже ткнул его кулаком в лицо. Противник, оскалившись окровавленными зубами, отпрянул. Всего лишь на короткий миг, но его хватило, чтобы Аллек смог слегка отползти, согнуть ноги и лягнуть обидчика, что было силы.

Солдат отлетел почти на шаг, упал на спину, тяжело дыша, но двое – нет, даже трое других – уже бежали к капитану.

Вскочив на ноги, он почувствовал руку на своём плече и, не глядя, отмахнулся. Кулак с хрустом ударил во что-то твёрдое, и за спиной парня раздался сдавленный стон.

Аллек побежал вперёд, к краю сцены, не обращая внимания на пребывающих солдат. Прямо перед ним вдруг вырос тот самый молодой лейтенант, до сих пор безуспешно пытавшийся унять своих людей. Аллек видел в его глазах ужас перед напирающей на сцену толпой. Видел страх перед освободившимися заключёнными. Видел панику, перед творившимся вокруг безумием. Заметив капитана, офицер, однако, моментально пришёл в себя. Выдернув клинок из ножен одним резким движением, он выставил его перед собой и кинулся вперёд.

Аллек выгнулся, уходя в сторону. Клинок прошёл в нескольких волосках от него, зацепив свободную робу. Лейтенант с рёвом развернулся, готовясь продолжать бой, но Аллек, не утяжелённый стальными латами, был быстрее. Он ударил противника в затылок ребром ладони, а затем, что было сил, оттолкнул к краю сцены.

Солдат неуклюже отшатнулся, наступил на полу собственного плаща, и закричав, рухнул вниз, громко звякнув доспехами. Аллек не стал проверять, жив ли парень, а устремился дальше – к спасительной темноте за сценой.

Он выбежал из света фонарей, пригибаясь каждый раз, когда слышал выстрелы. В небо до сих пор летели жёлтые, зелёные и красные салюты, подсвечивая облака яркими цветами. Схватившись за подвернувшуюся под руки деревянную балку, Аллек вцепился в неё, свесился вниз и, наконец, спрыгнул на мокрый камень. Кто-то тут же схватил его за порванную рубашку и потянул к себе. Аллек интуитивно выставил вперёд кулаки, готовый сражаться, но вдруг понял, что здоровяк перед ним – всего лишь его помощник Брэк. Его суровое лицо с густой рыжей бородой подсвечивало пламя, а в глазах читались страх и растерянность.

– Капитан! Бездна! Ты устроил настоящее безумие!

Аллек оглянулся, пытаясь отдышаться, и наконец коротко кивнул.

– Мы обыскали ратушу, – сообщил здоровяк более спокойным тоном.

– И?

– Ничего, – Брэк помрачнел. – Никаких доказательств, что мэр врал.

Аллек нахмурился. Мимо них пробежало несколько солдат, но они уже гнались за одним из заключённых и не заметили спрятавшихся под сценой людей.

– Но доказательств того, что он сказал правду, вы тоже не нашли?

Брэк сощурился, всматриваясь в лицо капитана.

– Нет, но…

– Отлично! – перебил его Аллек. – Тогда дай мне сумку.

– Эти вещи не нужны для отхода, и я не думаю…

– Давай сюда, – повысил голос капитан, взглянув в лицо Брэку. Он был на две головы выше Аллека и шире в плечах, однако отступил, и, покачав головой, протянул ему холщовую торбу, перевязанную верёвкой. Аллек выудил из неё длинную чёрную мантию с капюшоном. – Одевайте такие же. Каждый из вас. Я хочу, чтобы вы посеяли панику на площади.

Брэк недоверчиво посмотрел на капитана.

– Кажется, там уже паника.

– Раздайте эти мантии всем, – не обратил внимания на его слова Аллек. – Я хочу, чтобы никого сегодня не поймали. Смешайтесь со слушателями. – Он замолчал, окинув взглядом толпу. Над площадью громыхнуло ещё несколько выстрелов, заглушивших на секунду крики людей.

– Что ты задумал?

– Делаю ровно то, что мы и планировали. Отвлеките солдат от ратуши, а затем ждите меня у входа в канализацию.

– Бездна, Аллек! – закричал Брэк. – Мы же ничего не нашли! Нет смысла продолжать! У нас нет доказательств, что мэр Олси соврал на счёт смерти Иль’Пхора!

– Люди напуганы, Брэк! Напуганы, и мы нужны им! Им нужна надежда!

– Ты так это называешь? Надежда? – скривился здоровяк. – По мне, так это простое враньё! Чем твои слова будут отличаться от того, что говорил толстяк Олси?

– Тем, что они помогут городу выжить, а не разрушат его до основания!

Аллек почувствовал, как его переполняет злость, и схватил здоровяка за шиворот, пододвигая его лицо к своему.

– Это не ложь, слышишь меня? – зашипел капитан, стараясь не привлекать лишнего внимания. – Мы искали все последние месяцы. Искали и не нашли никаких доказательств смерти Иль’Пхора. Ты лично повстречал дюжину рабочих с нижней стороны панциря. Мы разговаривали с людьми с дочерних островов. С Тарконом и его подчинёнными. И ничего не нашли!

– Это ещё ничего не значит, – буркнул Брэк.

Аллек отпустил его, а затем поправил собственную рубашку. От неё отлетело несколько пуговиц, а рукав был оторван до локтя.

– Мне этого достаточно. – Капитан серьёзно посмотрел на помощника. Брэк долгие годы был его самым близким другом, но сейчас не было времени для дружеских уговоров. – А пока командую я, ты либо меня слушаешься, либо проваливаешь. Это понятно?

Брэк поморщился, будто от пощёчины, а Аллек продолжил:

– Мы найдём доказательства получше, но пока… Пока мы должны остановить это, – он окинул рукой площадь. – Эта паника, безумие…

– Созданы нами, – тихо ответил здоровяк, продолжая хмуриться.

– Нет, – отрезал капитан. – Мэр собирает армию. Ты знаешь это. Знаешь, что я прав. Ты веришь мне, Брэк, не отрицай.

– Верю, но…

– Тогда не будем терять время. Ты со мной? – Аллек протянул одну из мантий рыжему громиле, и тот нехотя её взял. Капитан кивнул и, похлопав друга по плечу, побежал в сторону ратуши.

Пробежав мимо главного входа, где было несколько солдат, Аллек обогнул здание вокруг и увидел нужное открытое окно. На бегу он укутался в мантию и накинул на голову капюшон. Прикидывая дальнейший маршрут, Аллек пролез в украшенные золотом ставни и оказался в небольшой комнатке с письменным столом, заваленным документами.

Выбежав в коридор, парень прислушался, пропустил несколько пробегавших мимо солдат и понёсся вперёд, по краю обширного тронного зала, прячась в тени мраморных колонн. Капитан закрыл глаза, вспоминая план здания. Свернул налево, обогнул группу напуганных чиновников, и побежал к лестнице на второй этаж, представляющий из себя вытянутую галерею с мраморной балюстрадой с одной стороны и яркими витражами с другой.

Аллек замер на секунду, пытаясь разобраться в череде похожих друг на друга колонн, украшенных картинами стен и дверей из цветного стекла. Он уже бывал здесь. Несколько лет назад, ещё в детстве. И всё же он лишь приблизительно представлял план здания.

«Третья дверь от лестницы», вспомнил он, заметив знакомый узор на стекле витража, где был изображён король, верхом на воздушном боге.

Внизу захлопали двери, загремели доспехи, забормотали встревоженные голоса. Капитану стало ясно, что времени у него меньше, чем он ожидал, и не стоило расходовать его попусту.

Аллек кинулся вперёд. Мимо замелькали витражи, и капитан свернул к одному из них. Двойная дверь, состоящая из цветной мозаики, открылась, и он вновь увидел перед собой площадь. Порыв холодного ветра скинул с Аллека капюшон, и дух захватило.

Отсюда, со второго этажа ратуши, площадь казалась огромной. Солдаты отгоняли жителей города от сцены, и многие из них оказались именно здесь, прямо под капитаном. На балкончике светило несколько ламп, так что его сразу заметили.

Что ж, он на это и рассчитывал.

Сбоку удобно расположился микрофон, которым пользовались чиновники, делая важные объявления, транслирующиеся по радио во всём городе. Его будет слышно по всей площади и даже в ближайших районах. Он включил и придвинул микрофон к себе. Ноги дрожали от волнения. Аллеку не раз доводилось произносить речи перед своими людьми, но сейчас народу было куда больше, и парень заметно нервничал.

Он вновь окинул толпу взглядом и набрал полную грудь воздуха.

– Всё это – долбанное враньё! – взревел капитан, и микрофон эхом разнёс слова по площади. Юноше нужно было привлечь к себе внимание, и такое начало показалось подходящим. Краем глаза он увидел, как несколько солдат сразу же бросились ко входу в ратушу, а значит много времени ему не дадут. Что ж, много ему и не нужно.

– Каждое слово! Каждое их слово – наглая ложь! – Закричал он, после короткой паузы. Люди внизу постепенно замолкали, прислушивались, устремляли взгляды на капитана. С каждой секундой, с каждым словом, парень чувствовал, как уверенность внутри него распускается, будто цветок. – Оглянитесь вокруг, жители Иль’Пхора. Солдаты мэра, солдаты короля. Все они здесь, лишь для того, чтобы разжечь в ваших сердцах страх. Разжечь ненависть.

Он сглотнул, обводя взглядом подсвеченную кострами площадь.

– Иль’Пхор не умирает! Это лишь предлог. Предлог для новой войны!

Что-то крикнули из толпы, но Аллек не обратил на это внимания. Он и не надеялся, что все жители ему поверят с первых же слов. Нужно было лишь зародить в их сердцах сомнение. На большее он не рассчитывал.

– Прислушайтесь к себе! Вспомните всех, кого вы потеряли! Военные лагеря открывают по всему острову! Забирают простых жителей! Забирают даже детей! – Он ненадолго умолк, позволяя утихнуть бурлящей негодованием толпе внизу. – Нам говорят, что защита Иль’Пхора – наш главный долг. Но война закончилась годы назад. А враги, от которых городу требуется защита – прямо здесь. Среди нас! Мэр Олси, король Тан Гурри, генерал Болло… Я не знаю, кому выгодна эта война, но знаю, что она близка.

Толпа вновь разразилась криками, и к своему удовлетворению, Аллек услышал в том числе и слова поддержки. Кто-то даже крикнул «долой мэра Олси!», и несколько человек подхватили этот лозунг.

– Мэр Олси всеми силами хочет сплотить вас перед новой войной, которую планирует начать! Он готов пойти на всё! Готов запугивать вас, заставлять вас силой, а также врать. Врать, как сейчас – про смерть Иль’Пхора! Пугать близким концом света, чтобы повести вас в бой! На войну, которая нужна лишь мэру, и больше никому!

Он подождал секунду, прислушиваясь. Криков одобрения становилось всё больше, и солдатам внизу, приходилось теперь отгонять от ратуши подступающую толпу. Что-то застучало в глубине ратуши, совсем рядом с капитаном, и Аллек услышал, как подрагивает стекло за его спиной. Времени почти не оставалось.

Он вдруг заметил, как под балконом в эту секунду разбегаются в разные стороны люди в длинных чёрных мантиях, будто ручейки, растекающиеся на песке.

– Я остановлю это! – Заорал капитан снова, понимая, что пора заканчивать, если он собирается уйти от сюда живым и исполнить своё обещание. – Я защищу свой город! Я, Аллек Болло, клянусь вам в этом! Не верьте этим людям! Сопротивляйтесь и будьте сильными! Только так мы сохраним свою свободу! Ведь это и есть то, за что нам всем стоит сражаться!

За его спиной вновь послышался шум. Кто-то закричал совсем близко, и Аллек услышал, как шаги латных сапог загремели по камню. Увидел сквозь цветное стекло силуэты и вскинутые ружья.

Кровь застучала в висках.

Он отбросил микрофон, и тот со стуком, разнёсшимся по площади гулким эхом, рухнул на пол. Скинув с плеча сумку, Аллек нащупал рукой смотанную верёвку, и принялся привязывать её к мраморной балюстраде, а затем сбросил свободный конец вниз.

Сзади прогремел выстрел, и стекло со звоном посыпалось на каменный пол. Аллек успел заметить несколько людей из личной охраны мэра с мечами в руках, улыбнулся им, а затем, обвязав руку верёвкой, спрыгнул вниз.

Ветер засвистел в ушах, а затем руку обожгло болью, и капитан охнул, повиснув в воздухе. Солдаты уже бежали к нему по площади, прорываясь сквозь плотные ряды людей, но Аллек знал – они не успеют. Снизу бушевала толпа, и крики смешивались в единый шум. Он оттолкнулся босыми ногами от стены, несколькими быстрыми движениями спустился по верёвке и оказался на мостовой, а уже через мгновение все вокруг него накинули на головы чёрные капюшоны. Он и десяток его людей, одетых в одинаковые мантии слушателей, бежали в разные стороны, путая солдат.

Им не поймать его. Ни за что не поймать.

Он побежал, пряча лицо в капюшоне, сам не до конца веря, что ему удалось совершить задуманное и уйти живым. Продравшись сквозь напирающих людей, Аллек наконец вырвался из толпы, и оттолкнув одного из солдат, оказавшегося рядом, побежал в сторону жилых зданий. Через несколько мгновений, он взобрался на крыльцо трёхэтажного дома, украшенного гирляндами к празднику, открыл незапертую дверь, которую его люди оставили для отхода, и кинулся напрямик сквозь пустые комнаты.

Не больше десяти шагов капитану потребовалось, чтобы пробежать дом насквозь и оказаться в безлюдном переулке вдалеке от шума площади. Сзади доносились крики и редкие выстрелы, но, похоже, за парнем никто не гнался. А впереди был приоткрытый люк, ведущий в канализацию.

Он был у выхода. Добрался, почти без осложнений, как и планировал. И всё же…

Капитан шагнул вперёд, но вдруг услышал… нет, почувствовал что-то. Совсем рядом с ним.

Что-то было не так.

Он интуитивно, поверив собственному чутью, отпрянул. Развернулся на месте, пригибая голову, и только благодаря этому смог уйти от удара. Щека почувствовала ветер, от пролетевшего мимо кулака, а следом за первым ударом тут же последовал второй.

Капитан отшатнулся на шаг, оценивая обстановку. Перед ним оказалось три человека. Лица закрыты повязками, простая одежда вместо военной формы. Искорки уверенности и веселья в глазах. Настоящие головорезы. Это не могли быть обычные стражники с площади. Их отправил не мэр Олси. Но тогда кто? И как они здесь оказались?

Капитан, оскалившись, побежал в сторону люка, пытаясь обогнуть людей, но впереди показались ещё две фигуры. Он застыл, понимая, что окружён. Кинулся на ближайшего противника, надеясь застать его врасплох, но получил болезненный удар по рёбрам, а за ним ещё один, ногой в бок.

Аллека развернуло, отбросило на мостовую. Он застонал, но всё же устоял на ногах. Противники уже приближались, наступая все вместе, не желая давать капитану даже иллюзорного шанса на благоприятный исход.

«Нет… Не может быть! Они ждали здесь! Ждали с самого начала. Но как они его выследили?»

Аллек выпрямился, приготовился к атаке.

Он отвёл первый удар в сторону локтем, уклонился от второго, но следующий попал в живот.

Капитан, задыхаясь, отступил, затем резко выпрямился, ударив не глядя, но кулак лишь просвистел по воздуху, а затем что-то промелькнуло перед глазами, и голова вспыхнула болью. Удар одного из нападавших пришёлся прямо в челюсть капитану, и Аллек неловко упал на колени, прикрывая лицо руками.

Он вновь попытался подняться, не взирая на боль, но его окружили, и удары сыпались один за другим, не давая ему сориентироваться.

Он зарычал, вновь ударил не глядя, но его руку схватили и завели ему за спину. В плече вспыхнул огонёк боли. Капитан забрыкался, пытаясь вырваться. Зарычал яростнее, забил ногами, стараясь попасть хоть по кому-то.

Борясь до последнего.

И тут что-то рухнуло ему на голову, и мир вокруг закружился, утопая в розовой пелене. Звуки отступили, смешиваясь в однородный шум. Мостовая возникла перед его лицом, и вокруг замелькали ботинки, пробегающих мимо людей. Аллек почувствовал вкус крови во рту, увидел несколько красных капель на влажном камне.

А затем на его голову накинули холщовый мешок, и мир почернел.

Глава 2. Не на своём месте. Энжи

Маленькой девочкой Энжи никогда не боялась отца. Он был для неё образцом для подражания. Монументом, высеченным в камне. Памятником всему хорошему и правильному, что она только знала. Она любила отца, уважала его. И старалась быть на него похожей.

Король Тан Гурри был сильным. Вот какое первое впечатление он на всех производил. Сила исходила от него при каждом жесте, вибрировала в голосе, читалась во взгляде. Никто и никогда не смел ослушаться его приказов. Ему не нужно было юлить, подлизываться, просить – нет, он просто говорил другим, что именно они должны делать, а те – слушались. Это восхищало Энжи с малых лет, и она, как могла, пыталась вести себя также.

Но далеко не сразу узнала, что её понимание силы было далеко от истины. Её копирование отца заключалось лишь в плохом обращении со служанками и приближёнными её семьи ниже по статусу.

Она просила няню приносить игрушки, которые были ей не нужны, или еду, которую девочке не хотелось есть. Потом, маленькая принцесса выбрасывала её и посылала за новой порцией. Если слуги не слушались, она начинала плакать, закатывать истерики, а затем угрожать. Однажды, в порыве гнева, Энжи пообещала служанке, что отец казнит её, если та ослушается. Отрубит ей голову, стоит только попросить.

Король, узнав об этом, был вне себя от гнева. Ворвался в комнату с раскрасневшимся лицом, чуть не выломав дверь. Он никогда не бил дочь, и, на сколько она знала, никого из детей, но в тот момент Энжи впервые его испугалась.

Сперва отец накричал на девочку, а затем, обнаружив, что лишь испугал её, расстроился и долго сидел рядом. Энжи и сейчас помнила тот момент. Помнила свои слёзы и безмолвную, гнетущую тишину. Помнила, как отец искал нужные слова. Старался объяснить ей, что казнь – это не шутка, точно также, как и власть, которой обладает их семья. Энжи молча кивала, желая лишь, чтобы король ушёл, но так и не поняла, что он имел ввиду. Как не осознала, почему его так испугали угрозы служанкам.

А затем, в возрасте восьми лет, принцесса увидела первую казнь.

Служанки рассказали ей, что осуждённые преступники покушались на отца. Они подняли против их дома несколько рабочих районов с корней Царь-древа, и шли с факелами ко дворцу. Внутри у неё всё всколыхнулось. Она испытала гнев, ненависть, злобу. Желание сделать что-то – отомстить. Хоть как-то и неважно кому.

Она хотела во чтобы то ни стало увидеть казнь, но знала, что отец этого не допустит, поэтому уговорила служанок её отвести. Заставлять людей делать то, что ей нужно, у неё уже хорошо получалось, и мало кто осмеливался ей отказать.

Укутавшись в незаметную одежду, они выбрались из дворца через окно, и тайком пробрались к месту казни. У принцессы не было сомнений, что осуждённые заслуживают смерти. Более того, девушка испытывала искренний интерес и предвкушение. Она ожидала, что смерть этих людей принесёт ей радость, или хотя бы справедливое удовлетворение. Но оказавшись перед помостом, где всё и должно было случиться, ей стало не по себе. Осуждёнными оказались три молодых парня, в порванных и испачканных грязью дорогих костюмах. По началу они держались уверено, но после оглашения приговора начали вдруг скулить, прося о пощаде, и сердце у Энжи сжалось.

Судья приговорил заключённых к смерти, через обезглавливание, и исполнял приговор лично её отец. Это казалось принцессе справедливым – ведь они покушались на его жизнь, и теперь он должен был забрать их. Однако почему-то, глядя на короля, с широким мечом в руках, готовящегося привести приговор в исполнение, девушке стало страшно.

Стоя в толпе, слушая озлобленные крики, принцесса затаила дыхание. Она отчётливо запомнила, как меч отца неестественно сверкнул, опускаясь на плаху; запомнила крик молодого парня, который вдруг резко оборвался; запомнила, как голова с открытыми глазами отлетела в сторону толпы, и люди восторженно взревели. Увидела, какое у трупа было неестественное выражение лица, и чуть не закричала. Отворачиваясь, вновь заметила голову, и пустые глаза, как ей показалось, взглянули прямо на неё. Ужас и отвращение смешались внутри, и принцессу стошнило на новые розовые туфельки.

Вернувшись домой, Энжи плакала. Долго не могла остановиться, и ей сложно было объяснить почему. Ещё несколько дней, она начинала рыдать лишь при виде отца, испытывая неестественный страх. Раз за разом она вспоминала отрубленную голову, взгляд безжизненных глаз, тонкие ручейки крови на помосте. И отца, стоявшего с мечом в руке.

Отец видел это. Видел, и ничего не говорил. Он не ругал её, за то, что она пробралась на площадь, в отличии от неё понимая, что творится у девочки внутри. Лишь спустя несколько недель, она перестала его бояться. Перестала вздрагивать, слыша шаги, перестала просыпаться посреди ночи, мокрая от пота. Тогда она поняла, почему отец переживал за неё. Сделав некоторые вещи, назад уже не вернуться. Они меняют человека навсегда.

Теперь всё повторялось.

Казнь на Иль’Пхоре вновь разбудила страх в сердце принцессы, и она ошарашенно озиралась.

Освещённая кострами площадь выглядела зловеще. Пламя плясало, выхватывая испуганные лица людей в толпе. Превращая убегающих жителей города в мельтешащие тени. А над головой у Энжи, будто чёрные колонны, к небу тянулись столбы дыма.

Энжи прибыла точно к началу речи мэра. Она стояла в толпе, слушая, как людей охватывает страх. Наблюдала, как меняются их лица. Иль’Пхор – их дом – умирал. Огромный титан – один из семи самых крупных островов во всём мире Песни – скоро должен был пасть в бездну. Это ужасало даже саму принцессу, а что сейчас чувствовали жители города, она и представить боялась.

Произошедшее после речи мэра, девушка осознала не сразу. Сперва на сцене началась суматоха, и почти одновременно с этим, над городом, взметнулись к облакам салюты. Яркие огни осветили площадь с четырьмя фонтанами, и сразу за этим несколько костров вспыхнули вокруг.

Что-то изменилось в тоже мгновение. Люди всполошились, крики стали громче, страх пропитал площадь, и даже Энжи это почувствовала. Она увидела, как на сцене сверкнули клинки, заметила, как кто-то упал, и солдаты, охранявшие её, тут же закрыли девушку своими спинами, оттесняя взволнованную толпу.

Прогремели первые выстрелы. Совсем рядом с принцессой молодая девушка в простой одежде пробежала, прижимая к груди маленькую дочь. Несколько стариков, ещё недавно сжимавших в руках флаги Иль’Пхора, теперь судорожно старались уйти в переулок. Молодой парень с криком набросился на охранника, стоявшего рядом с принцессой, и Энжи увидела ненависть, полыхнувшую в его глазах, когда он взглянул на неё. Кровь, неестественно яркая, вдруг брызнула на мостовую из его груди, и он, закатив глаза, повалился на камень.

Раздался женский крик, и в туже секунду его заглушила новая череда выстрелов. Энжи и её служанок отвели в сторону переулка, и девушка застыла, прислушиваясь к биению собственного сердца. Из-за спин солдат, она видела лишь небольшой участок площади, где воины с красными гербами на плащах, разгоняли напиравшую толпу. Завязалась потасовка, и несколько человек, обмякнув, повалились вниз, под ноги солдатам, а те, казалось, даже этого не заметили.

В горле принцессы встал ком. Она хотела отвернуться, не видеть творившегося безумия, но почему-то продолжала смотреть. Из её маленького закутка, в самом углу площади, была видно часть опустевшей сцены, с которой быстро увели мэра Олси и его сыновей. Люди из её личной охраны, которых, как ей теперь казалось, было очень мало, замерли, нервно сжимая убранные в ножны клинки. Байрон рядом с ней сглотнул, но так и не произнёс ни слова. И даже служанки замолчали, заворожённо глядя, на освящённую кострами и салютами бойню.

И вдруг всё затихло, так же резко и неожиданно, как началось. И над площадью зазвенели слова какого-то молодого парня. Он говорил о приближающейся войне, о мэре Олси, который предал доверие людей. О короле, который, по его словам, был причастен. Энжи стало страшно от этих слов, но ещё страшнее оказалось то, что люди, похоже, его поддерживали. Она взглянула на Байрона, ища объяснения, но тот застыл, опустив руку на рукоять дуэльной трости, убранной в ножны.

Прошла вечность, прежде чем парень замолчал, и ещё больше, прежде чем солдаты наконец вывели её из переулка. Площадь почти опустела. Проходя мимо группы стражников с гербами Иль’Пхора, принцесса слышала, как они обсуждали побег заключённых. Видела группу людей в чёрных мантиях, задержанную солдатами. Костры почти потухли, но из-за брошенных флагов, осколков окон и стонущих на земле тел, площадь теперь походила на поле боя с одной из картин, что висели во дворце на Царь-древе.

Девушка шла к ратуше молча, стараясь не смотреть на оставшихся на площади жителей города. Слева от неё, у стены дома, кто-то лежал, и принцесса поспешила пройти мимо, не желая знать, всё ли с этим человеком в порядке. Неужели стражники убили ни в чём не повинных горожан? Но даже если и так, не они были виноваты в этих смертях, а вырвавшиеся заключённые. Хорошо добиваться свободы, когда твои руки связаны, и ты приговорён к смерти. Ведь тогда тебе нечего терять. Но думали ли бунтовщики о других пришедших на площадь? Думали ли о жизнях, которые могли оборваться по их вине?

Энжи вздрогнула, когда чья-то рука дотронулась до её плеча.

– Мисс… – Байрон, поморщившись, отдёрнул руку. – Мне передали, что мэр Олси готов принять вас, несмотря на…

Энжи резко развернулась к советнику и взглянула прямо в глаза.

– Восстание? – сказала она, дрожа от подступившего гнева. – Неповиновение? Пожар, выстрелы, и смерти? Несмотря на это?

– Несмотря на неприятный инцидент, омрачивший праздник, – перебил её Байрон.

Энжи фыркнула.

– Мэр Олси допустил произошедшее. Допустил все эти смерти.

– Прошу вас, мисс, – Байрон мягко направил её в сторону главного входа в ратушу, представляющего собой массивные двухстворчатые двери, с небольшой калиткой. – Не думаю, что вам стоит указывать на это градоначальнику столицы королевства. Прошу вас, будьте помягче. Оплошности случаются в каждом городе, и, уверен, его люди уже приняли все меры.

Энжи бросила взгляд на корчащегося от боли солдата, который лежал, прислонившись к зелёному фонтану в центре площади. Из его груди торчало обломанное копьё, а окровавленные губы что-то беззвучно шептали. Никто из его сослуживцев не спешил помогать – все, кто стоял на ногах, прогоняли с площади безоружных граждан города. Её и мэра Олси подданных.

– И ради этого праздника мы так спешили, – задумчиво пробормотала Энжи, но Байрон не удостоил эти слова ответом, молча пропуская девушку вперёд.

Перед принцессой предстало здание ратуши. С корабля оно показалось ей чудесным, но сейчас выглядело зловеще, освещённое тусклыми зелёными лампочками и всполохами костров. Энжи поёжилась, как она сама решила – от холода. Тепло шло от почвы, как и на любом воздушном боге, и всё же ветер вне облаков пронизывал до костей.

Стоило подойти к воротам, как её вновь окружили солдаты. У ратуши осталось лишь несколько стражников, и выглядели они как герои, сошедшие с картин. Блестящие латы были украшены золотом, на развивающихся плащах – красные птицы, летящие к солнцу. Даже честь они отдали низким поклоном, а не ударом кулака в грудь. На лицах этих людей, было торжественное безразличие, словно только что им не пришлось разгонять обезумевшую толпу.

Принцессу пустили внутрь, не задавая лишних вопросов, но Байрону и служанкам, было приказано ждать на улице. Энжи не решилась спорить, хотя оставаться одной после увиденного ей совсем не хотелось.

Стражник внутри поклонился ей и кивком указал в сторону лестницы на второй этаж. И лишь в этот момент Энжи осознала, что находится в чужом городе, без поддержки и людей, которых знает, и чьему мнению может доверять.

Она поёжилась снова, когда ветер, гуляющий в обширном тронном зале подтолкнул её вперёд. Медленно пошла между высокими мраморными колоннами, уходящими к сферическому потолку, с которого на золотых цепях свисали огромные люстры. Здесь, внутри ратуши, всё выглядело так, будто бы никакого восстания не было вовсе. Словно каменные стены могли отделить людей от хаоса, охватившего площадь.

Энжи успела сделать несколько шагов по красному ковру с золотой окантовкой, как её окликнули сверху – с галереи на втором этаже.

– Мисс Тан Гурри!

Энжи присмотрелась и увидела невысокого толстого человечка с большими щеками и кудрявыми светлыми волосами – мэра Олси, который оделся в новый дорогой костюм. Он помахал ей, и лучезарно улыбнулся, и она нерешительно улыбнулась в ответ.

– Мисс Тан Гурри! Поднимайтесь на балкон! – мэр безмятежно взмахнул пухлой рукой в направлении лестницы, и Энжи увидела, как засверкали перстни на его пальцах. По величине, они превосходили даже те, что были у представителей великих семей с древа.

Наконец Энжи кивнула и поспешила сквозь обширный, хорошо освящённый зал. Мимо неё проносились чиновники в строгих костюмах, которые, суетясь, переносили какие-то документы. Не меньше здесь было и слуг в незаметных чёрных одеждах, разносящих напитки, или просто стоящих у стен с ничего не выражающими взглядами.

Принцесса поднялась на второй этаж и подошла к мэру, опирающемуся на перила. Он вновь лучезарно улыбнулся ей, демонстрируя ровные белые зубы. В руке у него уже появился бокал с вином.

– Мисс! Я очень рад, что вы смогли так быстро добраться! Надеюсь, с вами ничего не приключилось в этом бардаке?

Энжи с удивлением обвела его взглядом. Мэр Олси выглядел так, будто лишь поднялся с постели, и то лишь для того, чтобы посетить званный ужин. Немного растрёпанный, но в безупречно чистом и выглаженном костюме, он улыбнулся ей и сделал маленький глоток. Девушка поняла, что должна что-то сказать, но мэру, похоже, ответ и не требовался.

– Вся эта ситуация… Сплошной кошмар, я понимаю. – Он удручённо покачал головой и вздохнул, будто именно ему предстояло заниматься раненными. – Я хотел пригласить вас в свой кабинет, но там сейчас полный бардак.

– Беспорядки добрались и до ратуши? – Энжи огляделась, но не нашла вокруг никаких признаков погрома.

– Конечно! Хоть слугам уже приказано привезти всё в порядок. – Мэр расстроенно поджал губы. – Представляете? Я устраиваю праздник, трачу деньги из собственной казны на салюты и приготовления, а затем…

Энжи хотела было заметить, что деньги на праздник в казну выделяет её отец, но не решилась. К тому же мэру для общения совершенно не нужен был собеседник. В своём разговоре он старался не делать пауз больше, чем требовалось ему, чтобы дышать.

– Мисс, прошу вас! – Мэр Олси вновь взмахнул короткими пальцами, и повёл девушку по галерее, в сторону небольшого круглого стола. Принцесса присмотрелась и обнаружила, что там их уже ждали два юноши и несколько слуг. – Не таким я представлял приём вашего высочества, но не могу оставить вас совсем без удобств. К тому же, мне хотелось бы представить вам моих сыновей.

Оба парня приосанились, стоило Энжи подойти ближе. Они отвесили умеренно низкие поклоны по всем нормам приличия и встали рядом с отцом. Слуги в это время выдвинули стулья и принялись сервировать стол.

– Мой старший сын – Пауль! – торжественно представил мэр Олси молодого парня по правую руку от себя.