Текст книги "Злата. Медвежья сказка (СИ)"

Автор книги: Ива Лебедева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Глава 45

Айвен:

Сначала я даже не понял, о чем говорит Злата. Решил, что она все еще бредит. Все же это было большой глупостью и самодеятельностью с моей стороны – вот так, без тренировки, понадеявшись на медвежью силу и выносливость, тащить через пролив свою дочь и же… женщину.

Да, у нас не было времени на более долгие приготовления. Да, Злате удалось убедить меня в том, что медведи прекрасно плавают и вполне перебираются через пролив даже без всякого плота.

Но! Я тут мужчина. Я принял решение. И это решение едва не стоило ей жизни. Как бы Злата ни храбрилась и ни делала вид, что все в порядке, она по-настоящему надорвалась. И едва не умерла.

Пока я не буду анализировать, почему это меня так напугало. Все потом. Но последствия налицо: она, вполне возможно, бредит. Не было у меня никогда никаких татуировок, тем более на всю спину.

– Но я сама видела, – уперлась Злата. – И это не бред, не смотри на меня так. Кристинка! Крис? Малышка, скажи, в тот день, когда мы купали папу в реке, у него была картинка на спине?

Кристина вынула мордочку из котелка с рыбным варевом, облизнулась и сонно прищурилась на меня, одновременно залезая поглубже ма… Злате под лапу. Очень явно задумалась, а потом уверенно заявила:

– Была картинка с мишкой и буквами.

Я озадаченно нахмурился. А потом пожал плечами:

– Ладно, с нами столько всего странного произошло, что картинкой больше, картинкой меньше – не имеет значения. Ешьте и давайте спать. Я прошел по берегу в обе стороны – тут нет удобного спуска с обрыва на много миль, и люди здесь не ходят. Прилив сюда не достанет, я проверил. Так что до завтра будем отдыхать и набираться сил, а потом пойдем уже искать, где выбраться наверх.

– Надо бы вещи разобрать-разложить, – пискнула было из миски с едой Злата, но я только фыркнул в ответ:

– Никуда наши вещи не денутся, умерь свой хозяйственный пыл. Я и так подозреваю, что мы слишком много нагрузили на плот, и это едва не стоило тебе слишком дорого. Так что завтра, все завтра. Заодно и пересмотрим еще раз весь груз, ненужное повыкидываем.

– Там нет ненужного! – Упрямая, набычившаяся, хотя и едва живая медведица выглядела смешно и немного трогательно. Ох уж эти женщины и их хозяйство…

– Ладно-ладно, завтра разберемся. У тебя уже хватит сил выйти из-под скалы ненадолго и попробовать хорошенько отряхнуться?

– Не знаю… Ты сам-то давай превращайся обратно, если мы собрались спать. Человеческим телом на голых камнях не полезно, знаешь ли.

– Догадываюсь, – я улыбнулся ее ворчливой заботе. Совсем как рань… как раньше, да. Я все больше и больше думаю о том, кто эта женщина и правда ли она не моя… нет, глупости. И не время.

Встал и, отойдя на пару шагов, за валун, скинул штаны. Немного повздыхал, высунулся обратно по пояс, чтобы видеть свою пришелицу, сосредоточился, глядя медведице в глаза. Без этого пока превратиться так и не получилось. Черт, как неудобно с этими раздеваниями-переодеваниями! Но ходить голым при ребенке я все равно не готов.

– Оппа! – оценила мой оборот Злата. – А ты сухой! Совсем. Так, поднимите мне веки… тьфу. Помогите мне встать. Айвен, куда пошел, дай сюда свои глаза. Я тоже так хочу. Крис, и ты давай превратись разок туда-обратно.

Ну, дочь долго упрашивать не пришлось, она моментально кувыркнулась, выпав из-под навеса, пару минут скакала голышом по берегу, уворачиваясь от моих лап и не обращая внимания на сердитые окрики Златы, потом озябла и так же быстро перекинулась обратно в медвежонка. И сразу притихла, забираясь обратно под скалу.

Злата же, упрямо выползая под моросящий дождик, какое-то время не могла сосредоточиться и, как мне показалась, с трудом осилила оборот. Я было отвел глаза, чтобы не смотреть на обнаженную женщину, но тут она покачнулась, и я плюнул на все, тем более что мне, медведю, собственно, грозит? Захочешь – не соблазнишься.

И… воспользовался случаем, обнял ее обеими лапами, пряча хрупкую человеческую плоть своим собственным телом от ветра, дождя и холода. И украдкой вдыхая запах, знакомый и незнакомый одновременно, близко-влекущий и неуловимо чуждо-притягательный…

– Это ты нарочно шерстью отгородился? – ехидным шепотом спросила эта… бесстыдница. И посмотрела на меня снизу вверх хитрым-хитрым взглядом. Я шумно вздохнул и, вдруг почувствовав себя сущим мальчишкой– хулиганом, лизнул девушку в ухо.

– Ой! – изумилась она. А потом радостно захихикала: – Щекотно…

– Превращайся, щекотница, – велел я. – Нечего на холоде голышом стоять.

– Бу-бу-бу… – Смеющиеся глаза снова сверкнули в мою сторону лукавыми искорками. А потом прямо в моих объятьях девушка словно растворилась. И в следующую минуту медвежий горячий язык лизнул меня самого в нос. А потом меня куснули за шею, шаловливо и дразняще.

Но у медведицы после двух оборотов явно не осталось сил на что-то большее. Слава кругу, конечно, хотя… ладно. Зато она теперь была сухая, и шерсть больше не висела жалкими сосульками.

– Всё, – решительно начал руководить я. – Все под скалу и спать! Быстро!

– Есть, мой командир! – Медведица комично вытянулась в струнку, все еще стоя на задних лапах, и приложила лапу к виску, словно передразнивая каких-то неведомых военных, отдающих честь.

– Хулиганка, – тихо бухтел я, утрамбовывая обеих своих… – а-а-а, к черту! – обеих своих девочек поглубже в нишу под нависающей скалой и загораживая их своим телом от холодного ветра. – Спать, обе!

Странно все. Такое впечатление, что я сошел с ума еще тогда, когда плыл на остров спасать жену и дочь. А что, если еще где-то среди скал, где волнами разбило мою лодку, я пошел ко дну и все это – мгновения предсмертного бреда?

Ну и… пусть. Чем дальше, тем больше я прихожу к выводу, что все идет сложным, страшным и болезненным, но правильным путем. И Золотинка… Золотинка. Я потерял ее и одновременно не потерял. Даже, кажется, нашел. Потому что до жутких приключений на острове я жил словно в коконе своих представлений о мире, своих мыслей и привычного порядка вещей, где женщина, даже любимая, занимала строго отведенное ей место, как вещь на полке. И у меня такое впечатление, что в этой вроде бы чужой девушке из другого мира я заново и по– настоящему узнаю свою жену. Такую, какой она была на самом деле, без маски нарочитой покорности и без привычного следования навязанной роли.

Что будет завтра? Как мы поднимемся на высокий крутой берег? Как найдем дорогу в лесу? Сумеем ли вообще до зимы пройти чуть ли не тысячу миль и добраться до железной дороги?

Не знаю… но на сердце почему-то спокойно, пока две мои девчонки рядом.

Глава 46

Злата:

Утром я проснулась уже вполне в себе. Небольшая ломота в мышцах еще присутствовала, как в человеческом, так и в медвежьем облике, но я заметила, что оборот явно идет на пользу общему самочувствию, хотя и тратит прорву энергии. После него в организме такая возмутительная и очень голодная бодрость образуется, что хочется с разбегу запрыгнуть на береговой обрыв и мчать по лесам в поисках оленя. Или косули. Или… да кто угодно подойдет, я бы сейчас и волка сожрала, если бы ему не повезло подвернуться под когтистую лапу.

Но на завтрак пришлось ограничиться рыбным супом, причем только железная воля не позволила мне бухнуть в котелок сразу половину всего запаса. Но ничего, теплое варево все равно придало каких-то сил, и даже Кристинка временно перестала подскуливать про «мама, кушать!». Я подозревала, что это спокойствие очень ненадолго, так что, как только с завтраком было покончено, мы с Айвеном начали носиться по пляжу как две подстреленные куропатки. Все с плота разобрать, по-другому собрать, проверить, подергать за самодельные веревочные лямки на мешках, по очереди превратиться в медведей и навьючить друг друга… Вот тут мы столкнулись с первым затруднением. Потому как упакованный в мешки на завязках и в простую сбрую, к которой был привязан топор, еще топор, пила, тесак, кусок обычного железа и еще по мелочи, Айвен озадаченно застыл над горой поклажи, предназначенной для навьючивания на меня.

– А как теперь? – смущенно вопросил он. – Если я превращусь обратно в человека…

– Да, – я тоже в задумчивости почесала затылок. – Это мы с тобой молодцы. Ладно, ничего. У меня все равно меньше груза и сбруи. Ты мне и медвежьими лапами сможешь кое-что подать и подтянуть.

Ну и примерно часа через три после рассвета три медведя бодро трусили вдоль линии прибоя к далекому мысу, возле которого кудрявая береговая зелень спускалась почти до самой воды, значит, там был более пологий, заросший кустами и деревьями спуск, а не обрыв.

Я на секунду представила, что бы подумал случайный зритель, вдруг откуда ни возьмись оказавшийся в этом медвежьем углу и наблюдающий за нашей процессией сверху, с обрыва.

– Ты чего хрюкаешь? – забеспокоился большой медведь, притормаживая возле меня и с тревогой заглядывая мне в глаза. – Тебе трудно дышать? Веревки давят? Или все же простудилась?

– Нет, – задыхаясь от смеха, проблеяла я. – Я просто подумала… подумала… хи-хи-хи…

– Э – э-э-э… – окончательно озадачился Айвен.

Даже Крис притормозила свои веселые прыжки по камням и ловлю морской пены, чтобы заинтересованно спросить:

– Мама, ты сошла с ума?

– Нет! – Я окончательно села и какое-то время точно была похожа на спятившую гиену, потому что хихикала и не могла остановиться.

И только отдышавшись, я смогла объяснить семье, что же меня так насмешило. Крис так сразу покатилась по гальке, дрыгая лапами, а вот большой медведь сначала пару секунд моргал, а потом изобразил лапой самый настоящий фейспалм.

Отсмеявшись, мы снова выстроились мохнатой цепочкой, поставив Крис в середину, и двинулись в путь. Море – это, конечно, хорошо… даже северное. Но что-то меня от него уже подташнивает. Ну или это голод виноват. Так что вперед, в лес, там вкусные олени, волки и другая россомаховая живность, которую я сейчас как нефиг делать сожру.

В просторный сосновый бор мы выбрались только после полудня. Здесь было солнечно, ветрено и свежо, стройные стволы мачтовых сосен радовали глаз, но едой по-прежнему не пахло, поэтому и задержаться не получилось. Крис, правда, устала и пришлось по очереди сажать ее в человеческом виде на загривок. Где-то по дороге она там, уцепившись за веревочную сбрую, даже поспать успела. Вот кому все наши скитания были в удовольствие и приключение! Но это даже хорошо.

Короче, до нормального зверонасыщенного леса мы добрались только к вечеру, и, пока я обустраивала временный фигвам, злющий и голодный папа-медведь буквально в течение часа заловил в овраге у ручейка какого-то молодого лося, обломал ему рога и приволок тушу к костру. Даже не отъел ничего по дороге, добытчик.

Жрать копытное сырьем я категорически запретила и на недоуменные взгляды ответила диверсией: отвела Айвена в сторонку от костра, чтобы Крис не видела, и при нем вскрыла лосиный череп.

Личинки овода вообще для человека и медведя не опасны, но выглядят так, что большого мишку ощутимо шатнуло, был бы он в этот момент человеком – вывернулся бы наизнанку. Мне, с одной стороны, жалко было парня, а с другой – как еще объяснить основы лесной гигиены? На страшном примере жестче, зато сразу все понятно. И про остальное мясо сразу поверил, что не надо его сырым есть, даже медведю неполезно.

Правда, я не рассчитывала на такой мощный и длительный эффект: Айвен в последующие дни нам с Крис все мозги вынес на предмет «мойте руки перед едой», «не трожьте всякого грязного лесного зверя незащищенными пальцами» и «жарьте рыбу трижды». Даже подсохшую малину с кустов, точнее жалкие ее остатки, требовал собирать человеческими руками и мыть.

Еле-еле дней через десять пути удалось притушить его паранойю. В основном потому, что я всю дорогу рассказывала ему, как в природе звери успешно лечатся от заражения паразитами и как индейцы не менее успешно перенимают у них эти практики. Даже сварила пару раз нам всем антигельминтное пойло из всяких разных трав, в основном горьких как лось знает что.

Айвен и сам пил, и в Крис запихнул, невзирая на ее отчаянное сопротивление. И долго жаловался мне потом, что вскрытый лосиный череп изредка является ему в кошмарных снах. Обзывал меня злой женщиной. И охотился исключительно на оленей, а горбоносых копытных обходил седьмой дорогой и плевался как верблюд, а не как медведь.

Мы шли, шли и шли через лес, форсировали реки, перебирались через невысокие горы, скорее похожие на холмы, останавливались на ночлег в удобных распадках. Зверья непуганого вокруг было видимо-невидимо, люди до этих благословенных мест еще не добрались и нагадить не успели. Мы даже почти не трогали сделанные на острове запасы рыбы, но упорно волокли их дальше на себе, потому что лучше быть готовым ко всему.

Наши с Айвеном отношения за это время словно вернулись туда, откуда все началось: у меня сложилось полное впечатление, что мы семья, причем уже давно и привычно, когда муж и жена понимают друг друга с полуслова, с полужеста и даже с полумысли. И вместе заботятся друг о друге и общем ребенке. Но… но и на этом все.

Понятно, что мы так уставали в дороге, даже будучи медведями, что на объяснения и выяснения отношений просто не было сил. Жаль, что на поцелуи и нечто большее тоже не было. В смысле – Айвен не делал попыток сблизиться, только обнимал лапами во сне и закрывал от ветра, я тоже к вечеру так выбивалась из сил, что не провоцировала никаких хулиганств. Хотя все время думала о них.

И так продолжалось всю дорогу, мне даже стало казаться, что мы вечно шли через этот лес и будем вечно идти дальше.

Но однажды мы проснулись оттого, что медвежьи носы уловили близкий запах дыма и пороховой гари. Запах человека. Запах опасности.

Глава 47

– Судя по моим расчетам и по той карте, что висела в конторе, до станции осталось всего с десяток миль. —

Большой медведь нервно подергивал ушами и шумно нюхал воздух. – Так что люди в этом лесу встречаются. Наверняка кто-то из обслуживающего персонала пошел на охоту, это нормально и не опасно.

– Угу, особенно не опасно нарваться на охотника с ружьем, если Крис, как всегда, выскочит из кустов первая и побежит кувыркаться на опушке. – У меня не было ни малейшего доверия к гуманизму здешнего населения. – Мне кажется, лучше сделать крюк в лишний десяток миль, но не ходить в ту сторону, откуда так… воняет.

В последнее время у меня и в человеческой ипостаси резко обострился нюх. Мне уже не надо было перекидываться в мишку, чтобы почуять человека, шебуршащегося в кустах за пару холмов и перелесков от меня. Судя по тому, как реагировали на разные запахи Айвен и Кристина, у них все обстояло примерно так же. Интересно… вряд ли у меня в человеческом носу отросло столько обонятельных рецепторов, сколько есть у медведей. Тогда чем же я эти запахи чую?

А, не время для вопросов. Наше неспешное путешествие сквозь дебри севера закончилось слишком внезапно, и я в глубине души почти жалела об этом. Знаете, в лесу было… хорошо. Наверное, жить тут, имея только человеческий или только медвежий облик, трудно, но, если есть возможность совмещать, разом все становится гораздо проще и комфортнее. Жаль, что нельзя плюнуть на цивилизацию и остаться на год-другой…

Уф-ф-ф. Так, бесполезные мысли прочь. Следует занять мозги чем-то более конструктивным.

– Я знаешь о чем подумала?

Большой медведь, напряженно прислушивавшийся и принюхивавшийся к лесу, вопросительно шевельнул плечами, давая понять, что он меня внимательно слушает.

– В каком виде мы выберемся на станцию? То есть тот самородок, который мы нашли на острове, дорогу нам оплатит, конечно, но только если его у нас примут, а не попытаются обобрать трех бродяжек и выкинуть вон.

– Он не такой уж большой, чтобы ради него затевать… – начал было Айвен и замолчал.

– Вот-вот. Жадность иногда и на крохи зарится. Смотри, у нас несколько проблем, которые надо решить прежде, чем мы выберемся к людям. Во-первых, нам нельзя оставаться собой, но это мы еще на острове обсуждали.

Наша троица из мужа-белого, жены-метиски и дочери пяти лет мгновенно себя разоблачит, если на станции есть соглядатаи этого босса, как его там.

– Поодиночке не пущу! – мгновенно рассердился Айвен. – Это плохая идея. Ни тебя с Крис не пущу, ни тебя одну, понятно?!

– Да понятно, понятно, – отмахнулась я, вздохнув про себя по поводу его упертости. – Я уже усвоила и предлагаю сделать по-другому.

– Хм.

– Смотри, даже если нас будет трое, то пусть это будет не семейная пара с ребенком, а, например… бабушка с двумя внуками мужского пола. Одним совсем маленьким и одним просто молоденьким. Почтенная дама, возвращающаяся от непутевого сына-старателя и увозящая на большую землю его детей, чтобы дать им нормальное воспитание-образование и вот это все. М-м?

– Так. Судя по твоим хитрым глазам, а также исходя из того, что меня за подростка не примет даже самый пьяный станционный смотритель, изображать бабушку ты предлагаешь мне? – проницательно прищурился большой медведь.

– Мне кажется, что соглядатай босса, если он там есть, будет пристальнее всего вглядываться в тех, кто похож на взрослого блондинистого мужика нужного возраста, – пояснила я свою задумку. – Потому что ты для них самый опасный, а нас они в любом случае уже списали со счетов, даже если каким-то им неведомым чудом мы и остались живы. Что может полуграмотная девчонка-метиска против уважаемого белого мужчины? Кому она что докажет, что здесь, что в более цивилизованных местах? Поэтому как раз тебя надо прятать наиболее тщательно.

– Но почему в бабку?! Почему я не могу быть старым старателем, например?

– Потому что женщин, особенно старых, в принципе разглядывают гораздо реже и часто вообще не обращают на них внимания. От них не ждут никакой опасности. А мужчина, даже старый, все равно мужчина. Ты не артист и вряд ли сумеешь вот так с разбегу притвориться разбитым стариком, тебя движения выдадут, осанка, поворот головы, стоит на секунду забыться.

– А старой бабкой я притвориться смогу, по-твоему?! Как ты себе это представляешь? И рост мой куда денется, и движения? Даже не самый внимательный наблюдатель сразу разберется, что я не старушка, а ряженый мужик.

– О-о-о-о, вот тут ты не беспокойся. – Я несколько злорадно ухмыльнулась, не в силах сдержать немного нервную веселость. – Видишь ли… в этом веке принято надевать на женщину столько всякой крайне неудобной, но «приличной» гадости, что, напялив на себя все необходимые для старой леди вещи, ты просто физически не сможешь нормально двигаться. И все сразу поверят, что у тебя ревматизм, паралич и плоскостопие одновременно.

– Ты как-то неприлично рада по этому поводу, – уязвленно засопел Айвен. – И что-то я не помню, чтобы все леди на улицах городов выглядели как параличные и плоскостопые. Ты преувеличиваешь.

– Леди тренируются с детства, – хмыкнула я. – И все равно часто не могут даже просто добраться в нужное место самостоятельно. Именно потому, что в их сбруе это крайне затруднительно сделать. Я уже молчу про то, что в общественных местах, вроде павильона всемирной выставки, просто нет дамского туалета. И нигде в городе нет, вот и приходится тщательно рассчитывать свой маршрут и время в пути, чтобы банально не лопнуть по дороге.

– Тьфу! Извини. Я опять забыла, что вопросы нормальной человеческой физиологии у вас табу. Но ведь они от этого никуда не деваются, ты хоть понимаешь? Ну, все же столько дней уже вместе с нами в пути и Кристину сам в кустики ходил охранять.

– Знаешь, я, оказывается, превосходно жил без этого знания, – вздохнул Айвен. – Хорошо, что через шерсть просто не видно, как я покраснел. Конечно, у медведей с этим проще… Круг святой, я уже не уверен, что хочу обратно в цивилизацию. В этой природной простоте есть своя прелесть. Но я очень – очень! – тебя прошу: постарайся обуздать свою откровенность к тому моменту, как мы доберемся до людей.

– Постараюсь, конечно, – вздохнула я, заранее предвидя миллион трудностей и неловких ситуаций. – Только тебе придется мне помочь. Надо разработать систему сигналов, незаметных для окружающих, но понятных нам двоим. Или троим. Чтобы ты вовремя сумел меня остановить, если я вдруг забудусь. Ладно… это дело не такое срочное.

– А какое срочное?

– Ну как какое. Сначала нам надо придумать, где и как мы будем красть для тебя корсет и панталоны. Это не считая юбок и шляпки, естественно.

Глава 48

– Юбки, шляпки и шали придется покупать, тут ты прав, никуда не денешься, их легко опознать, – втолковывала я упрямо набычившемуся Айвену. – А вот нижнее белье спокойно можно утащить: во-первых, у нас столько денег нет, чтобы за все по-честному сразу расплачиваться, а во-вторых, кто к тебе под юбку полезет проверять, краденые там панталоны или праведно заработанные?

– Мне не нравится сама идея что-то у кого-то красть, – довольно резко ответил мужчина, хмуро глядя в огонь.

Мы в человеческом виде сидели у входа в шалаш, сторожили Кристинкин сон и продолжали препираться. Этот спор начался еще днем.

– Айвен, а что ты предлагаешь? – Я устало откинула с лица прядь волос. – Если бы у нас были время и возможности, я сама бы предпочла честно заработать и купить все, что нужно. Но у нас их НЕТ. Нам нельзя появляться на станции в том виде, в каком мы сейчас, нам нельзя будет задерживаться там даже с учетом маскарада, потому что лишнее время на глазах у людей – это лишний риск разоблачения. А учитывая, что Крис хоть и научилась контролировать свои эмоции и обращаться в мишку, только когда мы разрешаем, но все равно еще ребенок и, если сильно испугается, рассердится или обидится, может не сдержаться… ну ты же сам все понимаешь.

– Да понимаю я! – махнул рукой Айвен. – Мне просто противно… и все внутри сопротивляется. Здесь людям их хлеб ой как нелегко дается, а уж сколько стоит приличная одежда – даже думать не хочется. Когда-то в городе я эти суммы за деньги не считал, пока не попробовал сам зарабатывать. И сейчас как подумаю, что почувствует человек, у которого мы украдем потом и кровью заработанное…

– Слушай! – после того как перестало першить в горле от вдруг откуда ни возьмись нахлынувших слез, вскинулась я. – Мы с тобой два дурня! Полных! Зачем красть насовсем?! Считай, что мы берем взаймы. Да, без спроса, но это потому, что у нас и правда нет другого выхода. Но кто мешает нам тщательно запомнить, даже записать, кому и сколько мы должны? А потом вернуть все не просто до цента, но и с приличной прибавкой за беспокойство?!

Айвен удивленно вскинул на меня посветлевшие глаза и неуверенно улыбнулся. Было видно, что его все еще одолевают сомнения, но то, что я предложила, уже не вызывает такого резкого отторжения. Да мне самой стало в разы легче – я ведь тоже не профессиональная воровка, и тырить у людей нижнее белье никогда не было моим любимым занятием. Мне самой эта идея поперек натуры… Кстати! Надо вообще грабить не частные лица, а магазин. Или лавку – как оно тут сейчас называется? Потом будет проще вернуть, это раз, и гигиеничнее носить, это два.

Короче говоря, вот так в спорах и моральных терзаниях мы еще два дня неторопливо шли в сторону станции, и к концу пути у нас таки сложился более-менее нормальный план, который казался осуществимым и не слишком сильно давил на совесть.

Итак, часть вещей придется «заимствовать», от этого никуда не денешься. А все, что можно будет честно купить,

– купим. Пусть даже это будет сложно. Какая-то довольно ограниченная сумма у нас будет. Во-первых, все три недели, пока мы шли, сыпал снег, и в связи с этим лес был полон свежеопушившихся белок, которых мы били десятками. В человеческом облике с помощью примитивной пращи Айвен их снимал с кедров просто мастерски, он и меня научил. Сами зверьки шли в похлебку, а шкурки я старательно припасала – необработанные, конечно, стоят буквально по паре центов за хвост, но это все равно деньги. Если взять объемом – вполне хватит на один сравнительно приличный комплект одежды.

А во-вторых, самородок из ручья с острова и еще несколько чешуек золота, что, играя, намыла там же Кристинка. Их обратить в монеты будет чуть сложнее, потому что опаснее, но, если как следует подготовиться, это будут деньги на билеты и буквально первые несколько дней в большом городе. А дальше, если верить расчетам Айвена, он получит доступ к своим счетам и мы точно не пропадем с голода. Я уже прикинула, что, как бы дело ни обернулось – ну мало ли, сразу денег снять не получится, или Айвена не признают в банке, или еще какие затруднения, – мы все равно справимся, пока будет идти письмо его родственникам. Здешние крупные города еще не успели так загадить все вокруг, что зверям не прокормиться в окрестностях, в крайнем случае пропитание мы себе всегда добудем. Я пойду и поохочусь, а спать три медведя могут и в холодном подвале какого-нибудь заброшенного дома. Все же оборотнем быть гораздо легче, чем просто нищим бродягой без цента в кармане. И обидеть нас разным обитателям дна, с которыми мы можем теоретически столкнуться, будет затруднительно. Короче, прорвемся.

Айвен всю дорогу развлекался тем, что мысленно вел строгий бухгалтерский учет всего, что нам необходимо позаимствовать, прикидывал примерную стоимость и щедро умножал на пять, составляя таким макаром смету на будущую раздачу долгов. Я ему не мешала, наоборот, мы только коллективным мозговым штурмом одолели весь список. Ну, просто потому, что Айвен отродясь не покупал женского белья и о том, как там все внутри под платьем у дамы устроено, имел самые смутные представления. Я в целом знала больше, но тоже, знаете, без подробностей. Когда-то я читала кое-что по истории костюма, это было интересно и нужно для школьной постановки. И уроки истории не прогуливала. Но это когда было! В средней школе. И в другом мире.

А нам ведь не только нашу пожилую «леди» надо прилично одеть. Надо еще нам с Крис притвориться мальчишками. Это в каком-то смысле проще, только с длинными волосами придется попрощаться. Как и с их цветом. Рыжий мальчишка-метис слишком примечателен даже в этих краях, нам не надо, чтобы на нас обратили внимание и запомнили. Пусть я буду просто метис – мало ли, сын старой леди женился на индианке, а вторую жену взял уже нормальную, вот и получился младшенький без примеси дикарской крови. Короче, это в наших краях дело обычное. В отличие от рыжих смесок.

Айвен был категорически против стрижки и покраски, но его удалось убедить. Он даже, со скрипом и ворчанием, помогал мне собрать нужные травки. Я его заверила, что цвет волос постепенно восстановится, когда краска слиняет при постоянном мытье головы, это ж не промышленная косметология, а всего лишь природные дары, они не такие стойкие. А длина… ну что длина, волосы – не голова, отрастут.

Крис идею притвориться мальчишкой приняла с восторгом и о своих длинных золотых локонах не сожалела ни секунды. Возможность бегать в штанах и плевать сквозь зубы, как уличные мальчишки в фактории, привлекала ее гораздо больше, чем принцессины платьица и туфельки, как у хороших девочек.

Я ее понимала. А папаша только вздыхал, но помалкивал – он с моей помощью постепенно проникся феминизмом. Точнее, конечно, никаким не феминизмом. Просто родную дочь было жалко – не слепой же, видел, насколько живее, веселее и свободнее себя чувствует Кристина без всех этих «юной леди не положено».

Он только очень осторожно интересовался у меня, а не будет ли Крис вести себя как маленький медвежонок всю оставшуюся жизнь. Мол, все же ей жить среди людей… а потом что-то вспомнил, бормотнул про бабушкино поместье и успокоился.

Правда, с покраской волос ничего толком не вышло – после первого же оборота в медведицу я обнаружила на голове все те же ярко-рыжие кудряшки. Но хотя бы они не выросли до прежней длины и остались коротко стриженными. И то хлеб. Ладно, шляпу надену.