Текст книги "Итоги № 3 (2014)"
Автор книги: Итоги Журнал
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Спасти мистера Диснея / Искусство и культура / Кино
Спасти мистера Диснея
/ Искусство и культура / Кино
Удалось ли самой консервативной голливудской киностудии развенчать свой главный миф?
Возможно ли сегодня наперекор истине создавать экранные апокрифы? Конечно, возможно. Люди любят сладкие утешительные сказки. И если они сделаны добротно, мастерски, то нередко такая киноподмена по-рейдерски захватывает нишу правды. Выходящая на российские экраны лента «Спасти мистера Бэнкса», история победы киномагната Уолта Диснея над автором «Мэри Поппинс», упрямой писательницей Памелой Трэверс, – именно такой искусный и чрезвычайно правдоподобный фейк.
Впрочем, скандал, который неожиданно для всех замутила Мерил Стрип на недавнем вручении наград Национального совета кинокритиков США, бросил щепотку соли в пресный суп. Но именно что щепотку. Потому что величественное здание под названием «миф Диснея», строившееся десятилетиями, невозможно сотрясти и тем более порушить такими локальными скандалами.
Компоненты магии
«Спасти мистера Бэнкса» – название-клон, согласитесь, не самое удачное. Поскольку на ум сразу приходит боевик Спилберга, гораздо более пафосный и драматичный. Невольное сравнение, увы, не в пользу новой ленты. И не потому, что там война, кровь и слезы, а здесь изначально легкий жанр. (Кстати, Том Хэнкс сыграл в обоих фильмах, о чем он не преминул пошутить на пресс-конференции съемочной группы в Beverly Hills Hotel: «Осталось спасти третьего».)
У Спилберга спасают рядового Райана – для его матери и для репутации страны. Здесь же как бы спасают прелестный студийный проект от злой воли неуступчивого автора. Но тема такого спасения, если задуматься, оборачивается своей противоположностью. От голливудского напора спастись не может даже сама Памела Трэверс, и писательнице приходится, скрепя сердце, пойти на компромиссы с могущественной студией. Перечитайте книжки Трэверс (русский перевод Бориса Заходера очень хорош), а потом пересмотрите оскароносный мюзикл «Мэри Поппинс» 1964 года режиссера Роберта Стивенсона. Несмотря на то что тот фильм сделан отменно, музыка братьев Шерман великолепна, а Джули Эндрюс бесподобна, сложность, многозначность образа гувернантки из книжек ушла бесповоротно. Потому так и упрямилась Трэверс, не соглашаясь на экранизацию своего детища.
В Голливуде победителя назначает касса. Мюзикл Стивенсона при огромном для того времени бюджете 6 миллионов долларов собрал в мировом прокате 102 миллиона и получил пять «Оскаров». Можно сколько угодно сетовать на мифологизацию и тенденциозность, но «Спасти мистера Бэнкса» – фильм о том, как затевался проект того самого мюзикла, – уже в первые недели американского проката также был спасен от финансового краха. Свой довольно скромный по сегодняшним меркам бюджет в 35 миллионов долларов он отбил уже вдвойне, и это еще не вечер, поскольку предстоит прокат во многих странах.
На какой же крючок подцепил американского зрителя «Мистер Бэнкс»? Начать с того, что это первый игровой фильм об Уолте Диснее, великом американском аниматоре, режиссере и продюсере, умершем в 1966 году от рака легких в возрасте 65 лет. Его артистический гений дал нам «Белоснежку и семь гномов», «Бэмби», «Пиноккио», «Фантазию» и множество других великолепных мультяшек, без которых общее число детских улыбок на планете резко бы уменьшилось. О создателе Микки-Мауса написан десяток книг и снято несколько документалок, но впервые в художественном формате, пусть и не в байопике, его играет актер.
К тому же мощный звездный состав – всеамериканский good guy Том Хэнкс в роли Диснея, блистательно артистичная британка Эмма Томпсон (Трэверс) и еще такие первоклассные актеры, как Колин Фаррелл, Пол Джаматти, Рейчел Гриффитс, Джейсон Шварцман. Добавим крепкую режиссуру Джона Ли Хэнкока.
Уолт, просто Уолт
Американская критика в восторге. Представляете, Хэнкс показал Диснея как живого человека, с недостатками! Он хлещет скотч. Он подкашливает, поскольку курит. И самое невероятное – такую страшную правду-матку режет сама студия, носящая его имя. Чтобы понять, почему эти вполне обычные человеческие привычки экранного героя вызвали такое изумление, нужно четко представлять себе особый морально устойчивый характер студии Диснея, уже многие годы лидирующей в сфере производства разнообразного контента для детей и подростков. Это самая сиропно-сахарная структура в системе голливудского кинопроизводства. Завидев в афише это слово, Disney, можно смело вести в зал детишек любого возраста.
Более того, «Дисней» – самая могущественная в мире транснациональная корпорация в сфере развлечений со штаб-квартирой в Бербанке (Калифорния). Она включает не только одноименную студию, основанную в 1923 году, но и флагманский Диснейленд в Анахайме и полтора десятка тематических парков, также музыкальный и издательский бизнес, несколько телесетей, включая общенациональную ABC. Это не считая всяческого мерчандайза, который тоже приносит немалые деньги. Годовой доход империи Disney составил в 2012 году более 42 миллиардов долларов.
Келли Марсел и Сью Смит, создатели сценария про спасение мистера Бэнкса, долго носились с ним по Голливуду, без особой надежды на то, что кто-то на него клюнет. Но клюнул тот, на кого они мало рассчитывали, – сам Дисней, то есть нынешние боссы корпорации. Первая мысль сценаристов: ага, купили сценарий, чтобы положить под сукно. Режиссер Хэнкок сейчас шутит: «Я представлял себе момент, как диснеевцы говорят нам: ребята, простите, мы любим его как бога, но не как человека». Однако боссы решили дать сценарию ход. Сам могущественный Боб Айгер, глава студии, позвонил Тому Хэнксу и предложил ему главную роль. Хэнкс согласился и вместе с другим боссом, Аланом Хорном, отправился бить челом к Дайане Дисней-Миллер, дочери мэтра (она умерла в ноябре прошлого года, не дожив до официальной премьеры). Дайана уже сильно хворала, но проект через секретаря одобрила.
Фильм Хэнкока апеллирует к извечному культурному конфликту Нового и Старого Света. Американец прост и фамильярен в обращении. Но честен, наивен и простодушен. Британец, напротив, чопорен, формален, не терпит амикошонства и всегда настроен язвить и иронизировать. Надо сказать, противоборство манер и Хэнкс, и Томпсон передают убедительно и смешно. Но это как бы гарнир к главному. А главное – укрощение строптивой. Умница и тонкий психолог, Дисней находит ключик к сердцу британки, лишь покопавшись в душевных травмах ее детства в Австралии. Да, герой Хэнкса курит, пьет и иногда ругается. Все равно получилась икона. Такой сердечный американский дядюшка с симпатичной хитрецой в глазах.
В альянсе с Рейганом
Отскоблить хрестоматийный глянец попробовала Мерил Стрип, вручая награду Эмме Томпсон. Она сказала, что у Диснея были «расовые предпочтения» и что он «поддерживал антисемитское лобби». И будучи сексистом, он тиранил женщин и относился к ним пренебрежительно, как к людям второго сорта. В доказательство актриса зачитала отрывок из письма 1938 года, направленного из офиса Диснея начинающему аниматору-женщине. Ей отказано в приеме на курсы анимации, поскольку «этим делом занимаются только юноши и мужчины».
Действительно, Дисней входил в организацию «Альянс кинематографистов по сохранению американских идеалов», которую считают антикоммунистической и антисемитской. В ней он делил членство с Рональдом Рейганом, Кларком Гейблом, Джинджер Роджерс и Джоном Уэйном. «Нас возмущает, что в киноиндустрии заправляют коммунисты, радикалы и отщепенцы», – говорится в декларации альянса. В 40—50-е годы Дисней активно помогал Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности и стучал на красных и розовых коллег инквизиторам-маккартистам. Авторитетный биограф Диснея Нил Гэблер утверждает, что тот сам не был антисемитом, но якшался с таковыми и потому замарал себя на всю оставшуюся жизнь. Сторонники же мэтра уверяют, что в его окружении всегда были евреи, а уж в нью-йоркском офисе корпорации при его жизни их было, оказывается, большинство. Он щедро переводил деньги еврейским благотворительным организациям и даже помогал деньгами вооруженной сионистской группе, воевавшей с британскими войсками в Палестине.
Иронию наблюдатели увидели в том, что, фактически называя Диснея антисемитом, Стрип вручила премию Эмме Томпсон, которая не скрывает своей поддержки палестинцев и бойкота Израиля по всем направлениям. В частности, она требовала бойкотировать спектакли труппы «Габима», приехавшей в Англию для участия в театральном фестивале.
Будь жив Дисней, он наверняка нашел бы выход из скандальной ситуации. Как его всегда находит предприимчивый и неунывающий Микки-Маус, как его находит прижимистый и башковитый селезень Скрудж Макдак. Эти анимационные реинкарнации их создателя только кажутся глупыми, но их простота уж в любом случае выгоднее воровства.
Да и весь медоточивый, политкорректный, выхолощенный миф под названием «Дисней» отнюдь не так глуп, как его нередко аттестуют. И не лишен того самого спасительного чувства юмора, когда смеются над собой, грешными. В фильме Хэнкока приехавшая в гости к дядюшке Уолту в Лос-Анджелес Трэверс входит в приготовленный для нее номер гостиницы «Беверли хиллз». Он весь заставлен мягкими игрушками, воздушными шарами и пакетами попкорна. Строптивица в сердцах швыряет плюшевого Микки-Мауса в угол, скривившись и пробурчав: «Сиди там, пока не поймешь, что такое хорошие манеры». Приехавшую на съемки Эмму Томпсон нынешние наследники дядюшки Уолта встретили точно так же, теми же дарами голливудских волхвов. Зашвырнула ли актриса Микки-Мауса в угол или положила на ночь под бочок, история умалчивает.
Нью-Йорк
Квоты на скрепы / Искусство и культура / Кино
Квоты на скрепы
/ Искусство и культура / Кино
Кинопродюсер Сергей Сельянов: «У нас, к сожалению, нет нормального диалога с министром культуры»
На днях министр культуры России Владимир Мединский заявил, что руководимое им ведомство готовит законопроект о квотировании доли иностранного кино в прокате и отмене льгот по уплате НДС при показе зарубежных фильмов. Чтобы, так сказать, защитить отечественного производителя. По мнению министра, необходимость подобного шага очевидна как для кинопроизводителей и прокатчиков, так и для представителей высшего эшелона власти. У Сергея Сельянова, кинопродюсера и главы кинокомпании «СТВ», на счету которой почти сотня снятых полнометражных картин, на сей счет иная точка зрения…
– Ну что, Сергей Михайлович, кина не будет? Зато появится квота имени Мединского?
– Знаете, разговаривая с журналистами, испытываю сложные чувства. Вам нужен яркий образ, хлесткая фраза, я же, простите, не за красивостями гоняюсь, а занимаюсь делом, составляющим суть моей жизни. Оно, это дело, огромно, поэтому вопрос о квотах кажется мне поверхностным, очень частным. Тем не менее отвечу. Создание искусственных барьеров и преград для иностранных фильмов было бы уместно, если бы американцы – а речь в первую очередь о них – вели себя в России агрессивно, добивались преимуществ, используя недобросовестную конкуренцию. Этого нет. Нас побеждают в честной борьбе. Тогда зачем квоты? Протекционизм нужен, но важны его форма и суть, понимание, в чем он заключается. Мединский ссылается на существовавшую в СССР практику, когда на экраны страны допускалось лишь шесть американских картин в год. Мол, тогда и был расцвет советского кино. Но давайте вспомним, что в Союзе производили около ста пятидесяти фильмов за год, а не восемьдесят, как сейчас. В это число входят и дебюты, и авторское кино, практически не влияющие на сборы в прокате. Рассчитанных на массового зрителя лент мы делаем до полусотни, не более. Как конкурировать с 650 американскими полнометражными картинами, ежегодно выбрасываемыми на рынок? Пусть до наших экранов доходит менее половины, но если резко ограничить их доступ, завтра отечественным кинотеатрам попросту нечего будет показывать. Статистика известна: в мире на каждых семи сеансах из десяти крутят фильмы, сделанные в США. При этом действует неумолимое, как закон всемирного тяготения, правило: из ста выпущенных кинокартин (все равно, где именно – в Америке, России, Франции или Индии) к просмотру пригодны лишь десять. После них зритель не жалеет о потраченных деньгах и времени.
– А остальные – брак, руда?
– Именно. В результате 65—70 штатовских фильмов снимают почти всю мировую кассу. А нам нечего им противопоставить. Альтернатива одна: или, как в восьмидесятые, выпускать хотя бы полторы сотни картин в год, чтобы пятнадцать из них полноценно работали и конкурировали с продукцией Голливуда, или повесить амбарные замки на двери кинотеатров, перепрофилировать залы под мебельные магазины и автосалоны, как в девяностые. Это мы уже проходили. Нет, квоты не дадут должного эффекта. Известно, что примерно половина привозимых в Россию американских картин проваливается в прокате, собирая менее миллиона долларов. Конечно, лучше бы этого заокеанского мусора здесь не было, но, повторяю, у нас даже нет своего взамен. Вот в чем парадокс! Кстати, любопытный феномен. Когда отечественный зритель нарывается на плохой голливудский фильм, он легко это прощает. Выходит после сеанса и все забывает, как говорится, плюнул и растер. К родным кинематографистам отношение более пристрастное, нам не дают спуску. Но это психологический этюд. Если же вернуться к аналитике, то ответ прост: чтобы отвоевать долю рынка у США, надо самим снимать больше. И лучше. А лучше станет, когда будет больше. Прямая зависимость, сообщающиеся сосуды. Без роста производства российских фильмов ничего не выйдет. Людям необходимо предложить удобоваримый репертуар. Сегодня в нашем коммерческом кино крутится примерно поровну частных и государственных денег. Пропорция адекватная. Кинематограф – дело рискованное, вернуть вложенное получается далеко не всегда, поэтому и финансовую ответственность лучше делить. За частными инвестициями не заржавеет, если активнее заработает рычаг господдержки.
– Владимир Мединский говорит: пусть расцветают все цветы, но поливать мы будем те, которые нам нравятся.
– Фраза «Кто платит, тот и заказывает музыку», понимаете, она такая… ресторанная, кабацкая. А мы все же не из сферы «чего изволите». На самом деле я испытал бы великое счастье, если бы появился человек, который знает про кино все намного лучше нас. Он пришел бы и сказал: «Серега, это не делай, вот то делай, и все будет отлично. Не прогадаешь!» Но таких людей нет, я ни разу их не встречал.
– Тем не менее Владимир Ростиславович взял российский кинематограф под свое крыло. Ну, примерно, как министр спорта стал бы тренировать сборную по футболу, поскольку ходил на стадион, сидел в ложе для почетных гостей и видел, как по мячику бьют.
– Нет, дело в ином. Никто нас не тренирует и не дает установок перед игрой… Поймите, мы, те, которые каждый божий день живут кинематографом, более других заинтересованы, чтобы российские фильмы получались качественными, пробивали аудиторию – от детей до стариков, чтобы наша страна гордилась своими режиссерами и актерами. Но это нельзя сделать по приказу. Поэты и художники лучше чувствуют время, точнее проговаривают и выражают его, нежели секретарь соответствующего творческого союза либо еще какой-нибудь начальник. Тематическое планирование хорошо известно с советских времен. Это путь в никуда. Кино не штампуется по идеологическому заказу. Вернее, снять-то можно, да только эффект будет нулевым. Недавно вот вышли фильмы про Валерия Харламова и Юрия Гагарина. Оба наши, российские. И герои те, о которых можно лишь мечтать. В итоге «Легенда № 17» продолжает собирать призы и награды, а «Гагарин. Первый в космосе» досрочно сошел с орбиты, хотя и получил поддержку родных Юрия Алексеевича, что весьма непросто. Почему так? Значит, дело не в выборе темы, а в исполнении.
– Поэтому заказывать фильм к юбилею Победы или семисот-сколько-то-летию Куликовской битвы бессмысленно?
– Нет, идеи замечательные, кинематографически весьма привлекательные. Вопрос в том, кто и как будет ставить задачу. В форме предложения или приказа. Важно, чтобы тебя слушали и слышали. У нас, к сожалению, нет нормального диалога с министром.
– А в результате?
– А что в результате? Живем. Каждый своей жизнью… В России постоянно что-то меняется. В этом даже есть определенный интерес. Посмотрим, что произойдет дальше. Мы преданы нашему делу и занимаемся им, как умеем. Стараемся наилучшим образом… Но соль в том, что зритель строит нас гораздо жестче, чем любые начальники. Может ли министерство работать над проектами, которые кажутся ему важными? Должно! С девяностых годов прошлого века власть не занималась содержательной частью кинематографа. Вообще никак! Да, хорошо бы выбрать несколько тем и вступить в разговор с профессионалами, отдавая при этом отчет, что начинать надо с пары масштабных проектов в год. Как ни крути, отчетливо ощущается дефицит квалифицированных кадров – режиссеров, сценаристов, операторов, монтажеров, продюсеров… Даже если появятся бюджеты, снимать будет некому! Это к вопросу о системе образования. О количестве и качестве. Вкладывать надо в человека. Но это тема для отдельного неспешного разговора.
– А что показал Новый год? Смогли российские фильмы хоть малость потеснить в прокате американцев?
– Первое место за «Хоббитом». Как в 2013-м. Вторыми, опередив «Холодное сердце», финишировали «Елки-3». Их сборы перевалили за миллиард рублей. Отличный показатель, с которым от души поздравляю Тимура Бекмамбетова и его Bazelevs. Франшиза работает, поэтому неудивительно, что уже объявлено: будут и «Елки-4», и «Елки-5».
– Вы ведь тоже клонировали «Ивана Царевича и Серого Волка».
– Собрали за праздники шестьсот с лишним миллионов рублей. Результат хороший, хотя мог быть лучше. Сделаем выводы. Мы же работаем еще над двумя полнометражными анимационными картинами – продолжением «Трех богатырей» и «Ивана Царевича». В десятке лидеров новогоднего бокс-офиса – пять российских фильмов. Год назад было три. В этом смысле есть прогресс.
– Фильм «Быстрее, чем кролики» что-то маловато зачерпнул из общей кассы. Только на девятом месте. «Квартет И» делал ставку на комедию.
– Да, картина прошла менее успешно, чем ожидалось. Может, не стоило выходить с ней в Новый год? У нас ведь большинство кинотеатров однозальные. Когда есть заведомые фавориты – «Хоббит», «Елки», «Иван Царевич», «Холодное сердце» и «47 ронинов», даже хорошему фильму сложно пробиться на экран… Прокат – сложная игра, смесь преферанса и покера. Нужно учитывать массу нюансов, чтобы не пролететь. Если подходить с точки зрения получения прибыли, наш кинематограф пока лишь отчасти можно назвать бизнесом. Масштаб не тот. Тут трудно много заработать. Есть куда более простые и эффективные способы.
– Сесть на трубу?
– Ну, например… Вы обратили внимание, что среди заметных продюсеров нет тех, кто пришел бы в наше ремесло из других бизнесов? Все люди из кинематографической среды. Это очень амбициозная зона. В нее идут люди, которых волнуют не только деньги. Не это стоит на первом месте.
– Когда Владимир Мединский заявляет, что содержательно Россия – кинематографическая держава номер один в мире, никто, мол, и рядом не стоит, вы с ним соглашаетесь?
– Не знаю, в каком контексте прозвучали эти слова. Если о прошлом, готов полностью подписаться. Да, Эйзенштейн, Пудовкин и Довженко – имена планетарного масштаба. Они не произведения киноискусства создавали, а мир переделывали. Таков уровень пассионарности у великих. Сегодня в этот ряд поставить, увы, некого… Содержательности в современном российском кино мало. Запрос зрителя на что-либо, кроме развлечения, отсутствует. И общество не подает сигналов. Но, кстати, раз уж речь зашла о традициях… Министр объявил недавно, что Музей кино по-прежнему остается неприкаянным. Нет для него подходящего места в Москве. Это очень печально. Там выросло не одно поколение молодых кинематографистов, было шесть залов, где крутилось разное кино, куда постоянно шли люди… И почему с Наумом Клейманом контракт продлили лишь на год, не понимаю. Чем говорить о былом величии, рассуждать о кодах и духовных скрепах, лучше бы построили новое здание для музея. Это и было бы дело…
– У каждого свои приоритеты. Министр, например, огорчен, что «Сталинград» Бондарчука не номинирован на «Оскар». Как считает Мединский, из-за политической ангажированности и пристрастности Голливуда.
– Это досужие разговоры. Все на свете в той или иной степени ангажированы и пристрастны. Вы вот в разговоре норовите ущипнуть Мединского. Или мне кажется? Не надо никогда искать крайнего. Как и повод, чтобы обидеться на кого-то. Знаете, как говорили еврейские мамы своим детям? «Учись лучше остальных, тогда и оценку не занизят». Вот и нам надо становиться намного сильнее любых оппонентов.
– Первым же ответом вы щелкнули меня по носу, сказав, мол, квоты – это семечки, ерунда. А что, по-вашему, главное, Сергей Михайлович? О чем надо говорить?
– Тема номер один – творческая составляющая. Если совсем просто, то сценарий. Вот с чем беда. У нас достаточно опыта, знаний, технических возможностей, чтобы снимать хорошие, качественные картины, но все начинается с истории. Есть прекрасные идеи, а воплотить их на бумаге, облечь в слова не могут. Настоящий сценарий не пишется, он строится, грамотно же собрать его в состоянии немногие. Это не совсем писательство или даже совсем не писательство. Там свои законы, их надо знать. Стоящих предложений, увы, мало. Эта проблема лидирует с огромным отрывом. Сценарный цех прогрессирует, но медленнее, чем хотелось бы.
– Вы много читаете?
– Очень. Нечеловечески. За год в компанию «СТВ» самотеком приходит до тысячи четырехсот сценариев. Когда-то просматривал все в надежде отыскать жемчужину. Сейчас большинство фильтруют наши редакторы, но кое-что ложится и на мой стол. В итоге отбираем от силы полтора текста, пригодных для работы. Остальное заказываем сами. И все равно переделываем по многу раз. Мы с вами можем долго рассуждать на тему масштаба личностей и их системы ценностей, но факт остается фактом. Неоднократно я предлагал авторам заплатить двойной гонорар при условии, что через полтора года смогу запустить по их сценарию фильм в производство. В противном случае просил вернуть аванс и небольшую сумму в качестве компенсации за погибший проект и потерянное время. Ни один не согласился!
– Когда в последний раз у вас было так, чтобы ах?
– В зрительском кино – с Петром Бусловым и его «Бумером». Прочел и понял, что сразу можно снимать. С тех пор минуло более десяти лет…
– Уже после смерти Балабанова опубликовали его последний сценарий «Мой брат умер». Прошла информация, будто картину может снять сын Алексея.
– Федор говорил, что хотел поработать с отцом, но журналисты предпочли истолковать услышанное по-своему… Пока не вижу, кому мог бы доверить этот фильм. Хотя допускаю: такой человек появится.
– Вам сильно не хватает Алексея?
– Тут даже говорить не о чем. Любые слова окажутся банальными. Леша был для меня больше, чем коллега и даже друг. Не стоит о грустном…
– Ладно, тогда скажите, чего вы ждете от 2014-го? Кино будет?
– Куда же оно денется? Вряд ли год получится особо удачным, так обычно и идет – волнами, но есть несколько интересных отечественных проектов. «Дирекция кино» во главе с Анатолием Максимовым запускается с масштабным фильмом «Викинг», Тимур Бекмамбетов собирается снимать картину в качестве режиссера, на подходе «Солнечный удар» Никиты Михалкова, «Левиафан» Андрея Звягинцева. Это первое, что приходит на ум. В любом случае надо дождаться результата. Как говорят кинематографисты, экран покажет.
