Текст книги "Итоги № 3 (2014)"
Автор книги: Итоги Журнал
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
Невидящее око / Общество и наука / Общество
Невидящее око
/ Общество и наука / Общество
Вирус, поразивший подмосковные видеокамеры, заставляет задуматься: а так ли умен «Умный город»?
В ночь с 9 на 10 января из-за действий вредоносной программы произошел сбой в функционировании подмосковных комплексов фотовидеофиксации. В результате информация со 130 из 149 установок перестала поступать на сервер управления ГИБДД ГУ МВД России по Московской области. Такое заявление официально распространило министерство транспорта Подмосковья, отметив при этом, что особого вреда организации дорожного движения причинено не было. Хотя бюджет все-таки понес определенный ущерб. По словам главы областного минтранса Александра Зайцева, «в среднем за неделю автоматизированные средства фиксируют нарушений на два миллиона рублей. Нетрудно подсчитать, какое количество штрафов могло бы быть выписано неработающими камерами».
Казалось бы, ничего особо страшного не произошло: ущерб минимальный, который, скорее всего, понесла подрядная организация, обслуживающая камеры, в виде прописанных в контракте штрафных санкций. Однако экспертов взволновало другое: они отмечают, что это первый случай в России, когда, говоря языком IT-специалистов, «упал» не просто интернет-сервер отдельного ведомства, а была выведена из строя система, обслуживающая регион, сравнимый по размерам с небольшой европейской страной. Как говорится, прецедент. И возник он в одной из наиболее приоритетных сфер развития государственного управления. Не секрет, что проекту «Интеллектуальная транспортная система» (ИТС), который в скором будущем должен стать фундаментом глобальной информационной системы под названием «Умный город», уделяется особое внимание как в Центре, так и в регионах. А здесь одна из составных частей ИТС возьми да отключись на целую неделю из-за банального вируса, с которыми уже научились справляться даже домохозяйки при помощи простых, но действенных антивирусов. Возникают вопросы: насколько защищена ИТС от проникновения извне и что может произойти, если подобная ситуация повторится, но уже в более широком масштабе?
Умнее не придумаешь
Комплексы фотовидеофиксации объединены в сеть, сервер которой находится в Центре автоматизированной фиксации административных правонарушений. Он и подвергся воздействию вредоносной программы, явив тем самым пример того, как легко и просто можно вывести из строя ключевой элемент технологического управления. «Система «Умный город», – рассказал «Итогам» Андрей Андреев, руководитель департамента коммуникаций компании «СИТРОНИКС», являющейся создателем «Интеллектуальной транспортной системы» в Москве, – в целом представляет собой совокупность различных подсистем, управляющих той или иной частью городской инфраструктуры и формирующих единое информационно-коммуникационное пространство. «Умный» означает, что каждая из подсистем может функционировать в автоматическом или полуавтоматическом режиме и, главное, что между этими подсистемами происходит обмен информацией, позволяющий им действовать более эффективно». Каких-либо технологических стандартов по созданию «Умного города» на сегодняшний день не существует, однако некоторые его элементы уже начинают внедряться: кроме упомянутой ИТС это система «Безопасный город (регион)», единые ситуационные центры, система 112 (вызов экстренных служб). В ближайшем будущем к перечисленным элементам добавятся системы управления жилищно-коммунальным хозяйством, энергообеспечения, здравоохранения, социальные сервисы на основе мобильной связи и ГЛОНАСС. Главный вызов при реализации концепции «Умный город» состоит в том, чтобы все эти элементы работали сообща, слаженно и управлялись из единого центра. Пока же этого нет, а потому в каждом случае сбоя приходится разбираться, в какой части системы он произошел и в чьей зоне ответственности находится эта часть.
ИТС согласно информации департамента транспорта Москвы должна была охватить всю столицу уже к концу 2013 года. К сроку не поспели, но следует ли так уж спешить? ИТС – задумка грандиозная, она должна включить в себя системы мониторинга параметров транспортных потоков, управления техническими средствами регулирования и организации дорожного движения, информирования участников движения, комплексы для фотофиксации нарушений правил. В перспективе может добавиться еще ряд систем: расширенной видеоаналитики, для пешеходов и велосипедистов на светофорах, инвентарного учета объектов ИТС, обеспечения приоритетного проезда для общественного и спецтранспорта, контроля въезда грузовиков в ограниченные зоны, метеомониторинга.
Кроме того, мы давно и охотно пользуемся такими трафик-сервисами, как «Яндекс» или Google, чтобы рассчитать время в пути от дома до работы. Если к этим расчетам добавить анализ трафика с видеокамер на дорогах, эффективность расчета маршрута существенно улучшится. «Вся эта информация может быть передана в подсистему управления светофорами, которая с учетом предикативной информации способна подстроить город под ожидаемый трафик. Можно придумать очень много подобных сценариев, – продолжает Андрей Андреев. – Поэтому умнее тот город, где более эффективно используются технологии machine-to-machine, которые генерируют необходимый объем информации для аналитики и где подсистемы управления инфраструктурой обмениваются данными».
Пока что идет пилотное тестирование элементов ИТС. Это, по словам Игоря Громова, руководителя проектов отдела инновационных технологий концерна РОССИ, разрабатывающего системы фотовидеофиксации нарушений ПДД, обусловлено тем, что «люди, диспетчеры, пока дублируют работу компьютера. Но как только развитие технологий выйдет на новый уровень, что неминуемо свершится в ближайшие годы, мы получим единую систему. Диспетчеры, которые сегодня могут позвонить друг другу и в ручном режиме управлять системой, к тому моменту будут уже сокращены. При этом появится дополнительная угроза. Тот, кто в теме, знает: если подвесить какой-то сервер или канал связи, вся система встанет колом».
Замыслив злое
Игорь Громов привел примерную схему того, как на практике могут происходить враждебное вторжение в систему и ее обрушение: «Для того чтобы сломать и поставить простую, слабо защищенную систему на колени и сделать так, чтобы она не работала несколько дней, нужен хакер, которого легко нанять в Интернете за 1000 долларов. Обычно это студент или школьник, у которого много свободного времени. Он будет долго копаться, искать уязвимые места в системе защиты, а потом сломает ее. Если это сильно бахнет, то он удалит себя со всех форумов, спрячется, и найти его будет практически невозможно».
Если же основные дыры в системе закрыты, то, чтобы иметь возможность сломать ее, необходим хакер очень высокой квалификации. Работа таких специалистов стоит очень дорого, и поскольку речь идет не о крупных банках или биржах, а всего-навсего об информационной системе на дорогах, то никто не будет платить хакеру миллион долларов за то, чтобы просто поразвлечься. Это основной принцип работы специалистов IT-безопасности: сделать так, чтобы ломать систему было экономически невыгодно.
Однако в случае с организациями, не имеющими единой службы безопасности, где все работы осуществляются по контрактам, что характерно для госструктур, которым закон прописывает обязательное выставление подрядов на тендер, часто вступает в силу человеческий фактор. «Я нередко сталкивался, – продолжает Игорь Громов, – с тем, что и система с виду серьезная, и куплена за приличные деньги, и в техническом задании содержала правильно оформленную главу по информационной безопасности, однако в одном месте, например, ленивый специалист по наладке оставил пароль Wi-Fi по умолчанию 12345 или qwerty. Это самые распространенные пароли, которые подбираются специальными программами менее чем за пару минут. Для этого вообще не надо иметь никаких хакерских знаний. Просто на компьютер ставится программа – подбиралка паролей, потом с ноутбуком злоумышленник ходит или ездит на машине, останавливаясь под каждым комплексом фотовидеофиксации, и в какой-то момент программа подбирает пароль. Сеть такая-то, пароль такой-то, подходи соединяйся. Это самый распространенный вариант».
Не секрет, что сейчас в городах некоторые жаждущие бесплатного Интернета граждане ломают Wi-Fi-сеть соседей. Существуют специальные, причем бесплатные программы практически для всех операционных систем. Но некоторые заходят дальше – ради спортивного интереса. «Можно ломать Wi-Fi-сеть соседей, можно каких-то комплексов, а можно прийти в тот же Центр автоматизированной фиксации административных правонарушений, чтобы, к примеру, оспорить штрафную квитанцию, увидеть там внутреннюю сеть, запустить подбиралку паролей на смартфоне от нечего делать, и она выдаст, что пароль, например, 12345, – говорит Громов. – Такие ситуации возникают сплошь и рядом».
В более глобальном масштабе действие может разворачиваться по следующему сценарию. Некто подобрал пароль к локальной сети той или иной организации, в которую может запустить троянов или ботнетов. Они, если на компьютере есть хотя бы сеансовый доступ в Интернет, обязательно проявят себя через какое-то время. При этом заражение может происходить не обязательно через Сеть. Очень часто та же самая секретарша заходит в социальные сети. Кто-то может прислать ей некую открытку, в которую встроен вредоносный код. Когда она ее открывает, код автоматически встает в фон, стартует вместе с запуском системы и через Интернет позволяет делать что угодно.
Троянская программа – это очень компактный злонамеренный программный код, который никак не мешает работать, выполнять определенные функции на компьютере. В фоновом режиме он использует доступ в Интернет для того, чтобы зарегистрировать себя на каких-то специальных центральных серверах. Через какое-то время зараженный компьютер себя проявляет, и через канал, который он устанавливает, злоумышленник получает доступ к машине с максимальными администраторскими правами. Если это компьютер классического офисного сотрудника, секретаря, руководителя или не очень въедливого администратора и у него есть некий доступ к серверам (например, для целей сбора статистических отчетов раз в неделю), то есть к внутренней сети, злоумышленник попадет на компьютер и получит возможность выходить на все ресурсы, включенные в общую систему.
Возможен и другой вариант: секретарь имеет доступ к некоему серверу баз данных, который, например, собирает информацию со всех комплексов видеофиксации, устройств видеонаблюдения и так далее. Естественно, на нем есть все необходимые ответные шифровальные ключи. Сам сервер по специфике своей деятельности обязан иметь возможность связываться со всеми устройствами в системе с максимальными правами. Те же права через удаленный доступ получит и злоумышленник, внедривший вирус беспечному сотруднику офиса серьезной с виду организации.
После заражения злодей проникает в систему и с центрального сервера может видеть все ее элементы. Теперь связь между каждым устройством может быть защищена сколь угодно, но это не мешает вирусу никоим образом: он уже всемогущий администратор. Соответственно, попав на этот сервер, злоумышленник способен загрузить на все комплексы вредоносное программное обеспечение, завести свое адское творение, как будильник, на какое-то число, когда все должно вырубиться. «Обычно для этих целей выбираются праздники или дни после праздников, когда еще нет высшего руководства, водителей, монтажников. Их трудно собрать, многие в отпусках. Восстановление сбоя в эти дни занимает долгое время», – говорит Игорь Громов. Так, судя по всему, и произошло в случае с подмосковными видеокамерами.
После того как зловредный код загружается на все устройства, происходит зачистка: все следы подчищаются, убираются системные журналы. Лишь через какое-то время можно понять, что был задействован чужой код, а о каналах его попадания в систему остается только догадываться.
Лоскутная безопасность
Понятно, что, случись подобное в выстроенной в единое целое информационной сети, как, например, предполагаемая ИТС Москвы, коллапса не избежать. Стоит только представить себе масштаб бедствия: нажатием одной кнопки можно запустить блэкаут. Город не просто встанет. Погаснут все светофоры, информационные табло, фонари, отключится фотовидеофиксация. «Скорая» не будет знать, куда и как ехать, в какую больницу везти пациентов. Системы уборки дорог потеряют ориентацию в пространстве. Коллапс неизбежен. Можно ли уже сегодня что-то предпринять, дабы избежать такого сценария?
Как говорит Игорь Громов, «предупредительные меры лучше всего налажены в крупных корпорациях, где есть специальный департамент, содержащий в штате подразделение IT-безопасности, которое постоянно проходит переподготовку». Однако что-то близкое в условиях реальной действительности при нынешней системе госзаказов вряд ли получится осуществить на уровне не то что страны, но даже одного города. В идеале, считает Андрей Андреев, вопросам безопасности должно уделяться надлежащее внимание уже на этапах проектирования и составления бюджетов.
Как ни странно, единственное, что успокаивает экспертов, это то, что система «Умный город» у нас пока развивается, мягко говоря, через пень-колоду. Каждая система имеет своего подрядчика или субподрядчика. У каждого из них свой офис, свой сервер. Парадоксально, но некая разрозненность, разобщенность пока служат наиболее надежной защитой от возможного коллапса. У нас есть время, чтобы придумать более современные способы, как обезопасить горожан от чьей-то злой воли или ошибки.
По койкам! / Общество и наука / Медицина
По койкам!
/ Общество и наука / Медицина
Реформа московского здравоохранения под грифом «для служебного пользования»
Аккурат перед Новым годом, когда москвичи строгали салаты и украшали елки, на сайте столичного департамента здравоохранения под грифом «важно» появилось разъясняющее письмо. Поводом к нему, как сказано, стало распространение в СМИ некорректных данных относительно реорганизации московских больниц, вводящих в заблуждение жителей столицы. Чтобы опровергнуть слухи, чиновники впервые подробно рассказали о том, какие больничные отделения и стационары закрыли, какие перепрофилировали, что сдано в концессию… Все бы хорошо, но, как известно, дорога ложка к обеду. Все события, о которых говорится в письме, случились почти два года назад. А вот о нынешних планах реорганизации в заявлении чиновников практически нет ни слова. Иными словами, несмотря на протесты оппонентов, чиновники от медицины продолжают реформу, не отчитываясь перед населением и не раскрывая карт. А что же в действительности приготовили москвичам люди в белых халатах?
В режиме спецоперации
«Все приказы о слиянии больниц проходят под грифом «для служебного пользования», – рассказывает координатор общественного движения «Вместе за достойную медицину» Алла Фролова. – Чиновники действуют по принципу: меньше знают – меньше влезут. В письме департамента говорится о событиях двухлетней давности. Но у нас нет никакой информации о грядущих слияниях – что еще позакрывают, какую больницу с какой объединят и когда. Впечатление такое, что в столичном здравоохранении разворачивается спецоперация. Мне, например, известно, что с 28 октября по 1 ноября прошлого года было подписано больше сотни приказов московского департамента здравоохранения о реорганизации больниц. Но они нигде не были опубликованы. Наверное, их обнародуют месяца через четыре, когда вся работа будет проведена и противники закрытия больниц уже ничего не смогут поделать».
Хотят руководители московского здравоохранения или нет, но в отсутствие информации население продолжает питаться слухами. «Врачи в тревожном ожидании перемен, пациенты считают, что дальше все будет только хуже, и готовят деньги на платную медицину. Больше всего угнетает неизвестность. Например, в 4-й больнице, где недавно закрыли инфекционный корпус, хорошая хирургия кисти. Но я не знаю, смогу ли по-прежнему направлять туда своих больных, ведь непонятно, что еще произойдет с этим стационаром»,– обрисовал «Итогам» картину один московский доктор. Алла Фролова по-своему объясняет нынешний флер секретности. «Почему, например, чаще всего реорганизуются стационары, расположенные в престижных районах Москвы, где земля стоит дорого? – задается вопросом правозащитница. – Могу допустить, что это делается в интересах коммерциализации. Например, сейчас городская клиническая больница № 63, расположенная рядом с Европейским медицинским центром и отданная ему в концессию, стала филиалом 1-й Градской. Зачем нужно такое слияние? Боюсь показаться циничной, но попробуй продай частникам какую-нибудь больницу в Москве: поднимется шум. Продашь не продашь, придется оправдываться. Ну а если объединить несколько стационаров, то каждая больница станет лишь филиалом. А если еще доказать, что он работает неэффективно, то есть попросту не нужен городу, то его можно тихо продать, без шума сдать в аренду, отдать под платный центр».
Алла Фролова уверяет, что сегодня на бумаге можно сделать неэффективной практически любую больницу. Например, в письме департамента утверждается, что оптимизации подлежат койки, в которых условия пребывания не соответствуют действующим санитарно-гигиеническим и противоэпидемическим нормам и правилам, а также койки, имеющие низкие показатели загруженности. «В сентябре прошлого года чиновники уже пытались провести операцию «Неэффективные койки», – рассказывает Фролова. – Что это такое? В больницу, которая планируется под закрытие, перестают госпитализировать больных, и она пустеет. После этого комиссия констатирует: койки не загружены, бюджетные средства расходуются неэффективно. А доказать несоответствие санитарно-гигиеническим нормам еще проще: надо просто перестать делать ремонт». «Это не такой уж невозможный сценарий, – комментирует президент российского Общества специалистов доказательной медицины Василий Власов.– Посмотрите в сторону соседней Грузии. Там в результате реорганизации многие больницы просто исчезли: теперь на их месте открылись гостиницы и бизнес-центры. Чтобы подобных вещей не происходило, реформа должна проходить максимально открыто».
Больше да лучше
А ведь хотели, как всегда, только хорошего. В департаменте здравоохранения уверяют, что ставили целью «не увольнение врачей или сокращение коек, а совершенствование организации и качества оказания медицинской помощи жителям Москвы, внедрение современных высокоэффективных методов комплексного лечения пациентов и использование поставленного в рамках программы модернизации высокотехнологичного оборудования».
Многие эксперты уверены в том, что стационары надо реорганизовывать и укрупнять – это мировая тенденция.Так можно продвинуть качество и сэкономить. «Сейчас российская медицина концептуально основывается на госпиталях. Человек, заболев, попадает туда на две-три недели. Но эта модель уже мертва», – больше года назад уверял «Итоги» известный американский хирург Александр Гершман, который в качестве эксперта Калифорнийской медицинской ассоциации консультирует реформу здравоохранения в США. Тенденция американской медицины, а за ней неминуемо последует и европейская, такова: 90 процентов лечения должно происходить вне госпиталя. Больной должен попадать в стационар только в критических случаях или тогда, когда ему необходима операция. «Только адаптация этой модели позволит сделать медицину рентабельной и двинуть ее вперед, – считает Гершман. – В Москве, например, вкладываются огромные деньги в содержание нескольких десятков госпиталей. Однако при современных технологиях для десятимиллионного города нужно всего пять-шесть крупных больниц». Похоже, планируя реформы, московские власти решили учесть зарубежный опыт. Они собираются перейти к трехуровневой модели городского здравоохранения и поставить медицину на индустриальные рельсы. «Модель предусматривает создание максимально комфортных условий для лечения на дому. Это первый уровень, пациент здесь имеет дело с филиалом поликлиники, – рассказывает директор Института экономики здравоохранения Высшей школы экономики Лариса Попович. – Если нужно, он проходит обследование в диагностическом центре и получает консультации – это второй уровень. И только если необходимо, он попадает в большой, оснащенный и работающий по индустриальным принципам стационар третьего уровня».
Для укрупнения медицинских учреждений, по-видимому, была еще одна, чисто российская причина. «Наша система здравоохранения устроена очень неудобно, – рассказывает Василий Власов. – Предположим, рядом находятся две одинаковые больницы или поликлиники. В одной есть томограф, в другой нет. Если пациенту больницы, где нет томографа, понадобится пройти обследование на этом аппарате, ему из-за бумажной волокиты не так-то просто будет попасть в соседнее учреждение. Но если слить стационары, доступ к дорогостоящей медицинской технике будет у всех. Таким образом власти проводят квазиоптимизацию: каждому поровну».
Еще один плюс: кое-где, укрупнив стационары, можно быстро ликвидировать недостатки качества. «Например, объединение роддомов и женских консультаций с многопрофильными больницами, которое проводится в Москве, – это правильная мера. Практически нигде нет таких родильных домов, как в России, – говорит вице-президент Российской медицинской ассоциации Юрий Комаров. – За рубежом родильные отделения существуют при крупных госпиталях. Осложнений при родах становится все больше. В стационаре широкого профиля больше возможностей решить проблемы, которые могут возникнуть».
Дело за малым: провести расчеты и показать, как именно надо проводить реорганизацию – для начала, например, определить, каких коек городу не хватает, а где наблюдается излишек. «Но пока мы слышим общие слова, – говорит Алла Фролова. – Чиновники говорят, что в городе переизбыток офтальмологических коек. Допускаю, что это так. Но почему нам не сообщили, как обстоит дело с кардиологией, пульмонологией, неврологией? Кто-то провел такие расчеты? И если, например, у нас есть лишние неврологические койки, почему в московских больницах можно увидеть пациентов с инсультами, лежащих в коридорах? Почему пытались закрыть 45-ю больницу в Звенигороде? Там сосредоточено более 40 процентов всего пульмонологического коечного фонда Москвы. Неужели все это лишнее? Между тем больницу хотели отдать под центр реабилитации спортсменов. К счастью, ее удалось отстоять ветеранам войны».
Эксперты подозревают, что никаких серьезных расчетов при разработке реформы городского здравоохранения просто не делалось. «Специалистов по этому вопросу в России не так уж много, – говорит Юрий Комаров. – Мне абсолютно точно известно, что их не привлекали для этой работы. Чиновники используют среднепотолочные цифры. Реформы идут по принципу «сколько денег, столько песен». А если это так, то реформа в лучшем случае может превратиться в банальное штопанье старого носка. Что толку, если вместо двух старых больниц, которые к тому же могут быть даже расположены не по соседству, теперь на бумаге будет числиться одна?
Пропавшее звено
Так для чего же затевать реформу, если не брать в расчет укрупнение ради укрупнения? Интересы бизнеса тоже как-то неудобно ставить во главу угла… Здравоохранение-то государственное. А о пациентах подумать не пробовали? Эксперты уверены: власти с самого начала должны были информировать людей о реорганизации и работать с ними. «Давно пора понять: пациент такое же звено системы здравоохранения, как и все остальное, – говорит Лариса Попович. – Скажу больше: это самое важное звено». Сбросив со счетов интересы пациента, можно с помощью реформ быстро увести здравоохранение в виртуальную реальность. А там уже недалеко и до тупика. Похоже, именно так случилось, когда руководителям московского здравоохранения показалось, что они успешно реформировали амбулаторно-поликлиническое звено, объединив 225 московских поликлиник в 46 амбулаторно-поликлинических центров, к каждому из которых прикреплено по 200—250 тысяч человек. Стало ли удобнее пациентам? «Эти объединенные поликлиники не всегда находились в одном районе, иногда и в другом конце округа. Некоторые люди стали тратить на дорогу до них по два часа», – рассказывает Юрий Комаров. При этом выяснилось, что попасть на прием к специалисту или пройти обследование в укрупненной поликлинике можно, только получив направление от терапевта в своем филиале. Руководители здравоохранения объяснили: это нужно, чтобы ликвидировать очереди к врачам-специалистам. «Но очередь никуда не исчезла! – восклицает Комаров. – Она лишь ушла в виртуал». Врачам, наверное, стало легче. А пациентам? «На пути к врачу у них стало еще больше барьеров, – продолжает Комаров. – К специалисту можно в лучшем случае попасть через неделю, сделать УЗИ – через 3—4 месяца. Дошло до того, что кое-где появились так называемые медицинские маршрутки и социальные такси между подразделениями одного амбулаторного центра для транспортировки льготных категорий пациентов. Кстати, остальных везут за плату… В некоторых московских объединениях стали организовывать даже выездные бригады врачей в нынешние филиалы поликлиник. Конечно, не от хорошей жизни!»
По мнению экспертов, медицинская помощь в амбулаторном звене стала еще менее доступной. Можно ли создать пациенту в такой обстановке максимально комфортные условия для лечения на дому? И неужели именно так, замерзая в очереди в медицинскую маршрутку, неделями дожидаясь возможности сделать анализы, вынуждены будут лечиться те, кому по международным меркам не показан стационар? «Амбулаторно лечатся там, где есть для этого возможность, – говорит Юрий Комаров. – Например, в странах, где другая система здравоохранения и другой принцип работы врачей общей практики. Но в России без серьезных потерь времени и дополнительных трат пациент может лечиться только в условиях стационара. Сначала у нас нарушили амбулаторную помощь и сделали ее менее доступной для москвичей, а врачей-специалистов максимально удалили от населения. И теперь предлагают лечиться амбулаторно вместо больниц».
Что в итоге? Вряд ли реформу московской медицины удастся провести тихо, скрытно и быстро, как планировалось. «Мы хотим, чтобы нам четко объяснили, какие учреждения возьмут на себя функции тех, что закрыты», – требует Алла Фролова. И на этот вопрос надо будет ответить. И на многие другие. Незавидная работа, но выбора нет. «Ведь иначе Москва рискует очень быстро стать самым здоровым городом мира, – говорит Юрий Комаров. – Количество заболевших считается у нас по обращаемости. А люди, перейдя на амбулаторное лечение после лихо проведенной «оптимизации» сети лечебных учреждений, могут вообще забросить свое здоровье. У них просто не будет возможности ходить по врачам». Затраты на медицину снизятся, вот только смертность сильно возрастет.
