Текст книги "Я вернусь через тысячу лет. "

Автор книги: Исай Давыдов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

14. Рисует «нежная» из ту-пу

Тили ждала ребёнка. Если б не была она такой худенькой, это, наверное, можно было и не заметить. Но уж когда девчонка и так кожа да кости… Лицо её осунулось, заострилось, голова стали больше, руки – тоньше.

Когда я вошёл в её пещеру, Тили закрыла ладонями живот и обрадованно закричала:

– Сан! Сан!

И явно хотела по-девчоночьи попрыгать. Но не смогла. Боль и испуг отразились на заострившемся её лице, она согнулась и тихо ускользнула в боковой проход. Но быстро вышла оттуда с мыслеприёмником в руке, надела на голову и почти спокойно сказала:

– Я знала, что ты придёшь. Я всем говорила, что ты придёшь. А мне никто не верил.

– Почему не верили, Тили?

– Фор был у купов. Охотники были у купов. Все видели, что в твоей хижине живёт дочка вождя. Охотники сказали: «Ты не нужна ему!» А я ответила: «Он всё равно меня не забудет. Он придёт, даже если я не нужна!» И ты пришёл!

На балконе перед пещерой дымил небольшой костёр, и Тулю осторожно жарила рыбу на сучках. Рядом тоненький Виг отбивал кремнёвые наконечники для стрел – уже не другим камнем, а острым концом железного молотка. Поднялся в пещеру запыхавшийся Фор – видно, спешил откуда-то с другого берега реки, увидев мой вертолёт над селением.

Я расстелил на плите песчаника скатерть из плёнки и выложил главные подарки.

– Смотри, Тили! Я принёс чем рисовать и на чём рисовать. На этом рисуют сыны неба. Это – бумага! Хочешь, я нарисую плот? Смотри! Вот продольные брёвнышки, вот – поперечные… Вот ваша бухточка возле холма… Вот лиана привязывает плот к дереву…

– Как хорошо ты рисуешь, Сан!

– Ты нарисуешь лучше! Возьми эту палочку. Это фломастер. Вот коричневый – браун. Вот чёрный – блэк. Вот ваш тёплый красный – ай. Вот зелёный – грин. Попробуй! Рисуй, что хочешь! Вот тебе чистая бумага! Как чистая стена!

Вокруг собрались Фор, Тулю, Виг – и молчали. Я вручал им подарки из сумки. Фору – достойный вождя охотничий нож. Тулю – красивую коробку конфет и красивую пластмассовую посуду. (Научил-таки меня Натан Ренцел!) Вигу – набор мелкого слесарного инструмента – напильники, долота, молоточки. А Тили быстро рисовала – фломастерами на белой бумаге, и плакала от счастья. Лучшего подарка ей, наверное, нельзя было сделать.

Жаль, что так поздно привёз я его! Сколько пролежал он у меня в палатке, этот школьный набор, взятый в Нефти ещё в конце той сумасшедшей ночи, когда искал я по всему Материку исчезнувшую Розиту!.. Всё некогда, некогда, некогда… А привёз бы раньше – и раньше появились бы эти слёзы счастья на глазах осунувшейся девчонки.

Но что же рисует она фломастерами на фоне лихо заштрихованной зелёной травы? Догорающий костёр, чёрные угли, кости коричневые возле них, отрубленную голову – женскую, с очень длинными волосами, красные пятна на зелёной траве и на костях.

– Что ты нарисовала, Тили?

– То, что увидела. Хуры съели наших детей и женщину. Это увидели охотники. Потом туда пошли все.

– Те хуры, у которых ты была?

– Другие. Голые. Волосатые. Всё равно – хуры.

– Когда это было?

– Недавно. Я не считала дней.

– Десять дней назад, – вставил Фор.

Я и не заметил, откуда взял он мыслеприёмник, когда надел на голову…

– Вы их поймали? – спросил я.

– Поймали. Этих или других, не знаю. – Фор отвечал как-то растерянно. – Они все одинаковые. Мы пустили в лес другую женщину с ребёнком. И шли вокруг неё бесшумно. А она кричала, звала ребёнка. Выскочили из кустов три хура. Хотели её убить. Но мы успели убить их. Всех! А сейчас опять три хура бродят вокруг нашего холма. Может, другие, может, убитые вернулись из страны предков. Я запретил женщинам и детям выходить в лес. Но дети не слушаются вождя, убегают. Женщины идут их искать. Опять могут кого-нибудь сожрать…

– Есть такие звери, Фор, овчарки. Они живут вместе с людьми в пещерах. Хорошо знают всех своих. А чужих слышат издалека. Когда ты ещё не слышишь. И поднимают шум. Даже ночью разбудят. Они растут медленно, от разлива до разлива. Но живут долго. И становятся хорошими защитниками. Они любят и слушаются только своих. Лучших защитников сыны неба не знают.

– Где взять таких зверей, Сан?

– Я привезу. Детёнышей, маленьких. Через столько дней, сколько пальцев на десяти руках. Ты их вырастишь. Они будут совсем твои – ласковые, послушные, верные. Это у них в крови.

– И никого у нас не съедят?

– Никого! Рвут они только чужих.

– Привези. Буду ждать. Я всегда жду тебя. Тут всегда твой дом. Ты не забыл?

– Всё помню. Фор. Для племени я привёз новый инструмент. Старый ещё не поломался?

– Ломаются палки. Мы вставляем новые. А инструмент вечный. Только становится тупой.

– Его можно заточить. Ты не видел у купов, как работает старик Бир?

– Мне показывали старика, который что-то крутил.

– Он крутил наждак. А наждак затачивает инструменты. Если ты отпустишь Вига, он может научиться у Бира. А наждак я отдам свой. И Виг прямо здесь, в твоей пещере, будет затачивать любые инструменты.

– Для этого я отпустил бы Вига.

– Передай ему свою дугу.

Фор охотно передал сыну мыслеприёмник, и я спросил юношу:

– Хочешь ты научиться затачивать инструменты? И делать новые.

– Хочу, – тихо ответил Виг.

– Для этого тебе надо поучиться у купов. Они умеют. Если у них поживёшь, тоже научишься. Ты не боишься пожить у купов?

– Купы нам всегда помогали, – спокойно ответил Виг. – С купами мы вместе охотились. Я их никогда не боялся.

– Полетишь со мной?

– Полечу.

– Отдай дугу Фору.

Фор снова натянул мыслеприёмник, и я доложил ему:

– Виг согласен. Он полетит со мной.

На суровом лице Фора одновременно отразились и грусть и радость. Ему не хотелось расставаться с сыном. Но очень хотелось получить своего оружейника.

Ещё раз я убедился, что, родись Фор в другом обществе, стал бы неплохим артистом. Ведь ни слова не сказал, даже жеста не сделал, а сразу душу раскрыл. Настежь!

И невольно вспомнилось, как сегодня утром я обговаривал возможность такого приглашения с вождём купов. Почему-то особого восторга оно у Тора не вызвало. Он отводил взгляд. Но вроде и не возражал.

– Хочешь – приглашай, – сказал он. – Я ещё не понял, зачем. Но тебе верю.

– Если ту-пу будут сильней, то и купы будут сильней, – объяснил я. – Чтобы научить ту-пу, мне надо прожить в их пещерах немало дней. А кто в это время будет защищать купов?

– Я тоже так подумал, – не очень охотно согласился Тор. – Лучше пусть их охотник живёт здесь, чем ты там.

Так вот уклончиво вроде бы и договорились. Но я понял, что главного вождь не раскрыл. То ли опасался он, что неизвестный умелец слишком серьёзно увеличит силу соседнего племени… А кому хочется иметь под боком сильного соседа?.. То ли Тор не хотел, чтобы тесные связи с ту-пу привели в конце концов в мою хижину давно предназначенную мне дочку нового вождя того племени. То ли вообще допускал в душе, что я могу перенести в тамошние пещеры свою резиденцию. И что при этом будет с Лу-у?

В общем, не определил я для себя чётко сегодняшний ход его мыслей. Туман остался! В отличие от того, что мгновенно прочитал на лице Фора.

А Тили тем временем рисовала фломастерами на широком белом листе. И когда я поглядел на него, увидел до боли знакомую сцену бегства девчонки из плена: склонённые чёрные головы и плечи по нижнему краю – как выпуклые булыжники на речном перекате; крутой бок полосатого вертолёта с провисшей лопастью – справа, по краю листа; а слева, тоже по краю – схематичный ряд чёрных фигур. И летящую по головам и плечам к вертолёту тонконогую сплошь голубую девочку, которая вытянула руки вперёд, как перед броском в воду.

– Ты узнал, что это? – спросила Тили.

– Это ты убегаешь от хуров.

– Это ты спасаешь меня, – поправила она. – Это самое главное, что было в моей жизни.

– Тебе надо учиться! – У меня горло перехватило от жалости к этой изломанной жизнью девчонке. – Когда родишь сына и вырастишь его, я увезу тебя к сынам неба. Они научат тебя рисовать так, как рисуют боги.

– Когда выращу сына? – Глаза Тили были широко раскрыты. – Когда он станет охотником?

В её интонации мне послышался испуг. Она, видимо, хотела бы пораньше…

– Не так долго! – поправился я. – Когда его можно будет оставить на Тулю. Когда ты его выкормишь.

– Это будет не скоро. – Глаза Тили отчётливо погрустнели. А я вспомнил, что в племени купов младенцев кормят грудью по три-четыре разлива. А то и больше. Потому что другого молока, кроме материнского, для малышей нет.

Впрочем, будет ли молоко и для этого малыша? Грудь у Тили совсем детская, неразвитая. Молоко в ней может и не появиться. Тогда младенец обречён. Если, конечно, не отыщется в племени кормилица.

Так, мимоходом, проверилось в разговоре главное: от будущего младенца – плода насилия! – здесь и не думают избавляться. Его собираются растить так же, как и всякого иного.

Хотя в каком-нибудь другом племени его могли запросто сбросить в реку. Если уж на Таити и в «героической» Спарте отцы собственных детей уничтожали…

– Когда бы ни попала ты к сынам неба, – пообещал я Тили, – ты будешь рисовать лучше всех на этой земле. Рисуй сейчас больше. Не раздавай свои картинки никому. Собери их. Скоро я привезу к тебе своего брата. Среди сынов неба он рисует лучше всех. Он посмотрит твои картинки и чему-то научит тебя прямо здесь. А потом ты будешь учиться у него там, где мы живём. Теперь я покажу тебе, как работать красками и карандашами…

Я раскрыл коробку акварели, достал кисти, поставил перед Тили стаканчик с водой и набросал крупными мазками три осенние золотые берёзки по зелёному косогору, два облачка над ними и замысловатую голубую лужицу на переднем плане.

Эта стандартная мазня на уровне школьных уроков рисования в третьем классе потрясла Тили. Она смотрела на мой рисунок широко распахнутыми глазами. А удивляться тут, по-моему, можно только быстроте. Но ведь не знала Тили, что такие композиции мы всем классом шпарили именно на скорость.

Потом перочинным ножичком, на глазах Тили, я заточил шесть цветных карандашей и так же схематично – кружок на кружке, как учили нас в первом классе – набросал щенка и взрослую собаку.

– Это овчарки, – объяснил я. – Дитя, щенок, и взрослая. Скоро такие щенки появятся в твоей пещере, вырастут и будут охранять всех вас от хуров. Это очень умные и ласковые звери. Ты их полюбишь, а они полюбят тебя. Это друзья на всю жизнь!

Ну, что ж, главное, зачем летел я сюда, услышано и сказано. Оставалось выгрузить контейнер, опорожнить его да поднять обратно в машину. И прихватить несколько аккумуляторов из того контейнера, который остался тут от Брунова «Контура». Знал я, что кроме инструментов прислали для племени ту-пу и немного посуды, и неизменные отрезы сатина. Этого долго им будет не хватать. Да и как иначе?.. Старые отрезы сейчас в несколько слоёв облегали талии Тулю и её дочки. При таком расходе никаких доходов не хватит! Всё как и у купов: сначала в лохмотья изорвут целые отрезы, потом научатся пользоваться ножницами и раскраивать ткань. Для этого впору ещё одну «курсантку» везти в селение купов. Но не всё сразу!.. Наверняка кое-что удастся показать и объяснить Вигу. Может, он сам и подходящую ученицу подберёт? По своему вкусу… Вмиг все проблемы не решишь!

Выбравшись из вертолёта, я увидел с холма, что многие работают в ущелье: вырубают каёлками ступени, расширяют тропинки, сбрасывают лопатами в воду щебень. Кто-то выносит его из пещер на шкурах. Значит, и внутри расширяются помещения…

Когда я вышел из жилища Фора, в ущелье не работал никто. Застывшими цепочками стояли люди на площадках, лестницах и переходах по обе стороны реки. Похоже, всё племя выбралось из пещер наружу. И чего-то ожидало от меня на фоне своей новой беды. А отвести её так быстро и эффектно, как прежнюю, я не мог.

Люди кричали вразнобой:

– Сан! Сан! Сан!

Как будто просили защитить.

Я должен был им что-то сказать. Но я не знал их языка, хоть он и близок к языку купов.

И всё же лучше, наверное, сказать хоть что-то на малопонятном наречии, чем не сказать ничего.

– Идите к вершине! – произнёс я на языке купов и показал на неё рукой. – Я привёз вам то, что облегчит работу и защиту от хуров.

Они поняли. И двинулись наверх. Многие бежали. Да ещё кричали по пути:

– Сан! Сан! Сан!

Это уже звучало как заклинание от беды.

«Надо изучать их язык, – подумалось почему-то с грустью. Наверное, потому, что на всё времени не хватало. – Не раз, похоже, придётся говорить со всеми. Опять великая надежда на Вига!»

Контейнер разобрали стремительно, в несколько минут, как и в прошлый раз. Обратно в машину подняли его десятки рук.

Аккумуляторы я решил сейчас не забирать. Не дело на глазах толпы увозить что-то отсюда. Пусть даже и своё собственное. Полежит, не прокиснет!

Когда вместе с Вигом мы взмыли над толпой, я не смог найти в ней ни большие печальные глаза Тили, ни умное и жёсткое лицо её отца. Так много было внизу глаз, поднятых кверху лиц, так плотно стояли люди на маленьком пятачке вершины.

15. «Сангину ты дикарке привозил?»

– Я прослушала твою последнюю заявку, – сказала Розита, – и хочу слегка облегчить твою участь.

– В чём?

– В заботах о мостике. Тебе достаточно определить его длину. И получишь готовенький. Из супердека. Уже стандартный! Три мостика отлиты для Зоны отдыха. Сумеешь определить длину без геодезического универсала?

– Попробую. Подручными средствами. В конце концов, тут не микроны ловить…

– Попробуй! – Розита хмыкнула. – Так всё же быстрее. Новые заботы есть?

Я рассказал о визите к ту-пу и обо всём из него вытекающем.

– Вызовешь Али? – уточнила Розита.

– Прямо сейчас!

– Они полетят вместе?

– Давно собирались. Анюта ведь увлечённая пейзажистка. Просто шума не любит. Но любит пленэр!

– Она ещё и медсестра, – напомнила Розита. – С акушерским уклоном. Я думаю о медосмотре Тили… Как начале других медосмотров.

– Ты рассуждаешь как член Совета.

– Постажировалась… – Розита помолчала. – Вот что, Сандро… Через три дня соберётся «Большой хурал». Ну, расширенный Совет… Дел много! В том числе – по твоему материку. Может, прилетишь? Послезавтра к вечеру. Потому что начнём утречком. Разговору – на весь день!

– Прилечу.

– Тогда, пожалуйста, изучи по карте устье Аки и той реки, где живут килы.

– В устье Аки, может, успею и слетать. У килов, слышал, сливаются две реки. Слышал и название: Жог.

– Прекрасно! Сделай, что успеешь. Всё надо! Значит, дополнения, как я поняла, щенки и слесарная мастерская для ту-пу?

– Причём упакованная в отдельный контейнер. Чтоб полежала, пока Виг учится.

– Записала. У тебя всё?

– Спасибо за музыку.

Розита помолчала. Потом тихо и грустно уронила:

– Будем считать, что поняла. Ухр!

Она отключилась, и я вызвал не Али, а маму.

– Знаю про ваш «Хурал», – сказала мама. – Жду тебя вместе с Лу-у.

– Дая у тебя? Не много нас соберётся?

– Дая у Светы. Как раз после вашего «Хурала» освободится соседняя квартира. Иржи Славек заберёт свои вещи.

– Там живёт Иржи Славек?

– Жил! – поправила мама, – Живёт он давно в Зоне отдыха. Достроит её – будет жить в Порту. Он живёт там, где строит. Квартира в Городе была для него гостиницей.

Легендарный Иржи Славек, строитель-организатор с первого корабля, начинал строить Город, начинал Нефть, строил Заводской район, рудник и ферму. А потом – Зону отдыха. Всё это я про него знал. Не знал только, что квартира его – рядом со Светиной.

Впрочем, квартиры всегда выделяли по алфавиту. А «Славек» и «Станевы», считай, рядом.

– Чем занята Дая?

– Работает у меня санитаркой. – Мама произнесла это с явным удовольствием. – Следит за чистотой в ординаторских. Бывает в операционных. Приучаю! Чтоб не боялась тут рожать. Очень полюбила белый халат. Попросила разрешения ходить в нём дома. Может, и Лу-у на денёк-два взять в свои апартаменты? Пока ты заседаешь…

– Возьми! Любую конкретную информацию она впитывает как губка.

– Ну, с абстрактной у них у всех трудно. – Мама вздохнула, – Может, оно и к лучшему? А то ещё задумаются вдруг о смысле жизни?.. Да, после «Хурала» ты очень спешишь?

– Там «воздуху» – три дня. Потом полёт на север. Проверка площадки для «курсантских» хижин. Вопрос твой неспроста?

– Угадал! Остались два-три тёплых денька в Зоне отдыха. Последние в этом периоде. Что если махнуть туда всей семьёй? Имеем мы на это право?

– И Даю – с собой?

– Конечно!

– Прекрасная мысль!

– Можно всё готовить?

– Готовь, мамочка!

…Али куда-то спешил. Или просто был очень занят. Потому что слушал меня, не перебивая. Что на него было совершенно не похоже.

Когда я выдохся, он подытожил:

– Верю твоему вкусу. Говоришь: стоит посмотреть – посмотрю! Да и порисуем с Анютой. Мы на пленэре тут нигде, кроме Нефти, не были… Сангину ты своей дикарке привозил?

– Намертво забыл! Наверно, потому, что в Нефти не было этого волшебного карандаша. А я всё брал для неё в Нефти.

– Хорошо, я привезу. Когда ты это планируешь?

– Вот пройдёт «Большой хурал»… Ты слышал о нём?

– Слышал.

– Потом мама увозит всю семью в Зону отдыха. Два-три дня. Потом денёк – полёт на север. Это не сдвинуть… А дальше всё свободно. Выбирай любой день!

– Хорошо. Согласую с Анютой. К твоему отлёту будет точный срок. Не устаю восхищаться твоей мамой…

– О чём ты?

– О вашей большой семье. Создать большую семью из сплошных обломков!.. Какое сердце для этого надо иметь! Какой талант!

– Милый Али! Ещё в «Малахите» я говорил, что ты поэт. Так коротко и точно! Как у Омара Хайяма!

– А-а… Не бей меня великими по голове! Ты всегда преувеличиваешь достоинства друзей.

– А если бы я преуменьшал их?

– Тогда у тебя их вовсе не было бы!

Али хохотнул и отключился.

…Вечером я снова рассказывал всем купам о людях-нелюдях, которые бродят вокруг и нашего селения и пещер ту-пу. О том, что видел тут, что слышал там. О том, что узнал из последней коэмы Нур-Нура. И снова просил женщин следить за детьми. Просил охотников охранять женщин.

На этот раз были вопросы.

– Сыны неба, – сказал Кыр, – задолго видели хуров, которые идут с холода. Почему не видят хуров, которые идут с заката?

– Тех было много, – ответил я, – И они шли днём. Этих мало. И они идут ночью. Никто их не увидит.

Хотелось сказать о собаках. Но решил, что рано. Пусть сначала полюбят щенков!

Потом спросил тёзка мой – Щур:

– Если хуров придёт много, сыны неба прогонят их?

– Прогонят! – пообещал я. – Но они придут снова. Этих хуров очень много. И они очень глупы. Представь себе, Щур, что ты на охоте не спал три ночи. Что у тебя в голове?

– Туман, – ответил Щур.

– Вот у них всегда туман. Даже когда спят!.. Может куп отдать свою жену за оленью ногу?

Взрыв смеха остановил меня. От души хохотали. Как мы на собрании после похорон Марата… Истерическая разрядка…

– А эти хуры отдают жену за оленью ногу. Тем хурам, которые с холода… Этих голых волосатых, сколько ни перебей – она этого не заметят. Как комары не замечают потерь. Убьют одного – прилетит другой. Вот сколько ума у этих хуров.

– Что же делать купам? – потрясённо спросил Шур.

– Быть осторожными, – посоветовал я. – Умный куп отличается от глупого хура именно осторожностью. Если хуров станет очень много, отступим на восход, к большой воде, вместе с племенем ту-пу. Сыны неба построят возле большой воды новые хижины для купов, новые пещеры для ту-пу. Сыны неба окружат хижины и пещеры невидимой стенкой. Ни один хур не пройдёт сквозь неё! Но здесь поставить такую стенку мы не можем. Только возле большой воды!

– Оставить хурам наши леса? – закричал Сар. – А где нам охотиться?

– На охоту идут без женщин и детей, – ответил я. – На большую охоту идут кучей. Охотникам глупые хуры не страшны. У них нет луков и копий. Они боятся охотников и не нападают на них. Где охотились раньше, там и будете охотиться. Ты ведь охотишься на восходе, за болотами?

– Чаще всего, – согласился Сар.

– Не всё ли равно, откуда туда идти: с восхода или с заката?

– Всё равно, – согласился Сар.

Море он знал – сам рассказывал мне. Он плавал в нём, не боялся его, и море ему нравилось. Не так уж отсюда и далеко до моря… Намного ближе, чем до северных озёр, куда Сар тоже ходил в одиночку.

– Купы не пропадут! – пообещал я. – Сыны неба не позволят пропасть ни купам, ни ту-пу. Мы братья навсегда!

Виг сидел рядом со мной, понуро опустив на руки нечёсаную голову. Разумеется, он плохо понимал то, что говорилось. Хотя и был в мыслеприёмнике. Но главное, похоже, понял. Потому что потом спросил у меня:

– А что же делать нам?

– Объединяться с купами, – ответил я. – Жить рядом возле большой воды. Помогать друг другу. Если ту-пу объединятся с купами, никакие хуры не будут страшны.

– Я расскажу это своим, – пообещал он. И ушёл спать в мой первый парашютный купол, где ждали его раскладушка, матрасик и ведро воды со стаканчиком. Большее ему не требовалось.

Перед сном я спросил Лу-у:

– Если ты улетишь дней на пять, сможет ли Нюлю справиться с курами?

Сестра-мачеха давно и охотно помогала Лу-у в работе на птичнике. Для неё, собственно, это было, по-моему, и не работой, а игрой, развлечением. Как и для Лу-у… Может, вторым за всю жизнь Нюлю развлечением. А первым, понятно, был сынишка Бур, который уже встал на ножки и резво бегал возле хижины под присмотром двух старших женщин семьи. Нюлю в это время помогала присматривать за курами и цыплятами.

– Нюлю справится, – спокойно ответила Лу-у. – Гар ей тоже поможет. Я попрошу Гара. А Нюлю возьмёт Ре-а. Она тоже любит кормить кур. И пить яйца.

Молоденькая смешливая Ре-а, ровесница Лу-у, недавно перебралась в новую хижину Щура. Произошло это тихо, спокойно, незаметно для всех. Ещё вечером она привычно ушла от костра в хижину своих родителей. А утром, щурясь от солнца и лениво потягиваясь, вышла из хижины Шура. И он, счастливо улыбаясь, выбрался вслед за нею, встал рядом. Так, безмолвно, всем было объявлено, что в селении появилась новая семья.

– Мы улетим в Город? – спросила Лу-у.

– Да.

– Опять на ферму?

– Нет. Из Города мама хочет всю нашу семью увезти на большую воду. Будешь там плавать, как в Аке.

– Дая поедет с нами? Твоя новая сестра…

– Поедет.

– Давай заберём её потом сюда!

– Не знаю. Дая ждёт ребёнка. А к нам лететь через море.

– Плевать! – вдруг решительно произнесла Лу-у и махнула рукой. – Я тоже жду ребёнка. Но не боюсь летать через море.