Текст книги "История одной джарийе (СИ)"
Автор книги: Иса Браус
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
XI. Наказание
Ещё никогда в своей жизни Сезен не чувствовала себя так унизительно, ибо даже в барском доме её не подвергали телесному наказанию. Она даже не знала, что больше всего было унизительно: вместе с Накши лежать на холодному полу с привязанными к деревянной палке ногами или то, что за этим наблюдали другие джарийе, которых заставили смотреть.
Первые десять ударов прутом по голым стопам Сезен выдерживала, закусив нижнюю губу, но после вторых десяти она уже не могла сдерживать слёзы, а вот Накши с самого начала не смогла сдержать крик. Некоторым девочкам от вида такого наказания становилось не по себе, а были и те, кто просто прикрывал глаза рукой, слушая лишь свистящие удары и крики наложниц.
Когда же всё закончилось, наложницам перевязали ступни и под руку вернули в общую комнату, дабы они снова не подрались по пути.
Перед сном Сезен показала подругам свои ступни.
– Это должно быть очень больно. – предположила Пакизе.
– А ты как думаешь? – Сезен пока не решалась дотронуться до своих стоп, боясь, что они снова начнут болеть.
– Уж я-то помню какого это. – Увлие аккуратно приподняла ногу подруги, – Поэтому я вас и просила, чтобы вы не начинали драку. Ничего, скоро заживёт, даже шрамов не останется.
– Это Накши-хатун первая начала! – Пакизе недовольно скрестила руки на груди.
– Да какая теперь разница! – Увлие опустила перевязанную ступню, – Девочек всё равно уже наказали. Да, ещё нас голодных спать уложили.
Сезен бросила взгляд на Накши, сидящую на своём спальном месте и не обращавшую внимание на болтовню, которой докучала Зейнеб. Своенравная наложница также сверлила взглядом русскую джарийе. В глазах грузинки так и читалось: “Ну, я тебе ещё покажу!”
XII. Первое поручение
Месяц спустя.
Несмотря на высокий риск разоблачения, для Варвары встречи с Дмитрием были глотком свежего воздуха. Снова встретившись на том же месте, Митя помог девочке взобраться на дерево и сделал это сам. Сидя на длинной толстой ветке, подростки наблюдали за таким далёким, но ярким панорамным видом Стамбула, укрытого лёгким снежным покровом. Зима в Константинополе была более мягкой нежели в Российской империи, поэтому холод практически не ощущался, разве что Варя замечала пар, идущий из своего рта и рта Мити.
– Святая София... – Варвара показала пальцем на большую мечеть Айя-София, которую с высоты было сложно не заметить, – Трудно поверить, что эта мечеть ещё где-то триста тридцать девять лет назад была православным собором.
– Это был не простой собор, а можно сказать самое сердце православной веры. – оторвавшись от городского вида, Митя посмотрел на девушку, долго не решавшись задать вопрос, – Ты ведь приняла ислам, не так ли?
– Я... – Варе было как-то неловко ответить прямо, она достала из-под одежды маленький образ Богородицы, – Мы изучаем Коран. Мне его интересно читать, как и любую книгу, но ты поверь, мне пришлось...
– Я понимаю, что так нужно было. – Дмитрий положил свою руку, на руку девушки, которая сжимала в кулаке образ, затем юноша обратил внимание на ноги джарийе, – Мне показалось или ты как-то странно ходила?
– Да, ничего страшного, просто месяц назад попала в одну неприятность. Следов от фалаки уже не осталось, но правда при ходьбе ступни немножко побаливают.
– Вот оно что! – юноша с улыбкой снова взглянул на Варю, – Не переживай! Я на базаре попробую найти что-нибудь, что облегчило бы твою боль.
– Не стоит! Скоро заживёт, да и лекари в гареме в принципе женщины добрые, помогут в случае чего.
– Я рад, что ты освоилась в гареме. – после этой фразы Дмитрий стал более серьёзным, – В посольстве решили, что тебе можно поручить одно задание.
– И что же это? – Варваре стало не по себе, но ей ничего не оставалось, кроме, как слушать юношу.
– Ты, наверняка, в курсе, что несколько дней назад во дворец приехала Эсма-султан вместе супругом Капуданом-пашой Кючюк Хюсейном?
– Ха, об этом весь Топкапы в курсе. Её же с такими почестями встречали. Я больше удивлена, что вы об этом в курсе.
– Не забывай, что у нас есть шпионы среди агов высших чинов.
– Да, стоило догадаться. Но как моё первое поручение связано с Эсмой-султан?
– К нам поступила информация, что кузина султана через своих слуг тайно контактирует с австрийскими дипломатами. Есть подозрения, что это как связано с их недовольством Ясским мирным договором.
– Эсма-султан? – очень удивилась Варвара, – Митя, она же моя ровесница! Как-то с трудом вериться, что она способна на какие-то политические интриги.
– Вот это ты и должна проверить.
– Что ж, я что-нибудь придумаю. – Варя старалась не показывать страх, но её голос всё равно звучал неуверенно.
– Я в этом уверен. – Митя положил руку на плечо девушки, – Варя, ты, наверное, сама не представляешь, как ты умна и находчива! У тебя всё получиться, по-другому быть и не может!
– Спасибо. – Варвара улыбнулась, а на её лице появился лёгкий румянца, – Мне ещё никто никогда таких слов не говорил. Я имею в виду среди русских.
– И очень зря!
Обсудив задание, подростки спустились на землю. Прежде чем расстаться, Митя показал девушке тайник. Опустившись на корточки к корням дерева, юноша слегка смахнул землицу, под которой пряталась круглая медная крышка.
– Я сам придумал. – когда Дмитрий снял крышку, Варя увидела длинную стеклянную банку, зарытую в яме, – Если у нас не получиться встретиться, то свои отчёты ты будешь оставлять тут.
– Хорошо придумано!
– Спасибо. – прежде, чем расстаться со шпионкой, Митя, нежно положив руки ей на плечи, произнёс, – Береги себя!
Молча кивнув, Варвара убежала обратно во дворец.
XIII. В покоях Эсмы-султан
Возможность проникнуть в покои султанши появилась два дня спустя. В тот день Сезен после занятий мыла полы в коридоре. Она долго канифолила его, делая вид, будто грязь не получается отереть, в коридоре возле двери покоев госпожи, выжидая момента. Наконец, Сезен дождалась, когда Эсма-султан вместе со своими личными джарийе покинет покои, и, убедившись, что в коридоре больше никого, проникла в комнату с помощью отмычек, которые Митя отдал на одной из встреч.
Покои кузины султана были намного роскошнее, чем у любой другой кадын, однако у Сезен не было времени восхищаться великолепием помещения. Русская джарийе сразу же принялась обыскивать письменный стол. В одной из полок она нашла письмо от австрийского посла, однако в нём не было ни слова о Ясском договоре. Более того в нём не было ни слова о политической обстановке. В письме шла речь о подарках, которая юная султанша получила от посла. Ничего особенного, только украшения и красивые шёлковые ткани. Однако Сезен чувствовала, что с этим письмом явно что-то было не так.
“Эсма-султан не производит впечатления интриганки, но всё же... Почему австрийский посол так хочет заполучить её внимание?” – призадумавшись, Сезен вдруг осенило, – “А может дело между строк?”
Во время тайных встреч Дмитрий рассказывал Варе о невидимых чернилах, которые русские использовали для переписки с высокопоставленными шпионами. Сезен не исключала, что такой трюк входу и у австрийцев. Наложница подбежала к камину и аккуратно подняла письмо над пламенем. Языки пламени оттенили другое послание.
Султанша, я понимаю ваше волнение, но пока рано предпринимать какие-то действия. На данный момент влияние России слишком велико, и мы не можем нарушить союзнические договорённости с ней. К тому же в Европе уже есть опасный очаг виде Франции, и не ясно, насколько сильна будет взрывная волна от него.
Но у меня есть для вас и хорошие новости. Если судить по вашему последнему письму, Низам-и-Джедид вбил клин между Султаном Селимом и янычарами, так что султанат вашего брата является лишь вопросом времени. Не теряйте надежду! Пока султан не имеет детей, шехзаде Мустафе ничего не грозит.
Прочитав послание, Сезен поспешила убрать письмо от огня. Убедившись, что письмо не пострадало и тайный текст не виден, наложница положила письмо на место и поспешила покинуть покои султанши.
Однако стоило девочке закрыть за собой дверь, как она столкнулась с Зейнеб-хатун. Её вечно глупое выражение лица стало очень удивлённым. Сезен же в этот момент покрылась холодным потом, а её руки сильно сжали ручку ведра.
– Сезен-хатун, – наконец, Зейнеб своим заторможенным голосом задала логичный вопрос, – Что ты делала в покоях Эсмы-султан?
– Я убираюсь. – тихо произнесла Сезен, дабы её голос не выдал волнения.
– Вообще-то, я должна сегодня убираться в её покоях.
– Да? – в этот момент русская джарийе начала лихорадочно соображать, – Я хотела у неё прибраться, но... Я смотрю, вода в ведре очень грязная. Хотела сходить поменять. Ну... Если ты должна прибраться в покоях Эсмы-султан, то не буду тебе мешать, Зейнеб-хатун.
Сезен поспешила удалиться. Девочка чуть не задохнулась от накатившего волнения. Ей повезло, что в этот момент она столкнулась с недалекой Зейнеб. Конечно, грузинская джарийе поверила объяснению русской наложницы, но будь на её месте более старший и умный обитатель гарема, у неё могли быть большие проблемы.
“Я избежала ужасной беды! Будь это кто-то другой, меня бы ждал страшный конец!” – думала Сезен, идя по коридору.
Отчёт она смогла составить только следующей ночью. Войдя в тайный туннель, где были заранее оставлены бумага и карандаш, Варвара написала отчёт и, выйдя наружу, оставила его в тайнике у дерева.
XIV. В (не) нужном месте и в (не) нужное время
После очередного трудового дня, Сезен, Увлие и Пакизе, как обычно, перед сном отправились в хаммам. Этот вечер мало чем отличался от предыдущих: наложницы во время мытья обсуждали с подругами прошедший день. Когда Увлие и Пакизе собрались в общую комнату, Сезен сказала, что хочет ещё чуть-чуть помыться.
Обливая своё лицо тёплой водой, девочка вспоминала своё первое поручение от посольства. Впервые она почувствовала серьёзную опасность, ибо ночные побеги к Мите, по сравнению с этим, были лишь безобидной шалостью. Юная Варвара, наконец, поняла, насколько серьёзна та игра, в которую её втянул Аркадий Лицын. И было неизвестно, сколько лет ей ещё предстояло быть пешкой в большой политической игре королей и королев.
Находясь внутри этих размышлений, Сезен не заметила, как быстро пролетело время. Быстро поправив мокрое полотенце на своём теле и накинув халат, наложница поспешила покинуть хаммам, пока Пелин-калфа не отругала бы её за несоблюдение режима.
Коридоров в Топкапы было так много, и они, соединяясь между собой, напоминали настоящий лабиринт. За четыре месяца, что Сезен жила в гареме, она не смогла ещё полностью выучить, где находится каждая комната. Поэтому она в хаммам ходила вместе с подругами, ибо Увлие уже успела выучить, путь от общей комнаты до бани и обратно. По бродя по коридорам, Сезен пожалела, что в этот вечер она решила рассчитывать на свою память.
“Молодец! И почему, когда надо, я не могу найти в коридоре ни одного евнуха или ночную калфу? Надо было пойти...” – вдруг девочку с мысли сбили странные звуки вперемешку с мужскими возгласами.
Несмотря на страх, Сезен решила разузнать, что происходит, пойдя на звук. Добежав до конца коридора и свернув за угол, юная наложница в тусклом освещение увидела, как Мирза-ага лежал на полу, прижатый чёрным евнухом, сидящего спиной от девочки, который пытался его задушить. Сезен, видя, что у почти задушенного евнуха, не получается отбиться, она подбежала к убийце и накинула на его лицо халат. Такого трюка хватило ненадолго. Чёрный евнух встал на ноги и отшвырнул наложницу. Упав на пол, девочка увидела злые глаза убийцы. Однако чёрный евнух не успел с ней что-либо сделать. Быстро пришедший в себя, Мирза, воспользовавшись моментом, схватил сзади евнуха за голову и за одну секунду сломал ему шею. Сезен в испуге хотела встать на ноги, но Мирза схватил её за горло и прижал к стене. Глаза девочки испугано заморгали. Джарийе понимала, что оказалась в не нужном месте в не нужное время, но всё же она прекрасно осознавала то, что Мирза не мог игнорировать того факта, что Сезен только что спасла ему жизнь.
– Хатун, – наконец, сквозь зубы произнёс евнух, – Забудь о том, что видела. Иначе мешок станет твоим саваном, а дно Босфора могилой! Ты поняла?
Сезен всхлипнув нервно кивнула, и Мирза-ага её отпустил, после чего обратил внимание на труп.
– М-м-мирза-ага. – девочка боялась, что одно слово может разозлить евнуха, который снова злобно зыркнул на джарийе, – М-мне на-айти к-комнату.
Евнух глубоко выдохнул и жестом руки указал направление. Едва получив ответ, девочка убежала как ошпаренная. Наконец, она нашла общую комнату. Дойдя до порога, Сезен собралась к своему спальному месту, но Пелин-калфа, стоявшая у входа, схватила наложницу за руку.
– Ты где пропадала, Сезен-хатун? – возмущённо спросила калфа.
– Я... – на краткий в голове наложницы предстала картина убийства, свидетелем которой она невольно стала, – Я заблудилась, Пелин-калфа.
– Я так и знала! – в дальнем конце комнаты раздался возглас Увлие, – Пелин-калфа, я же говорила!
– Живо спать! – приказала калфа, затем она снова обратилась к Сезен, – Почему ты такая бледная? Не уж то заболела?
– Нет, со мной всё в порядке! – улыбнулась девочка, – Просто нужно поспать.
Удовлетворившись ответом, Пелин отпустила наложницу. Дойдя до своего спального места, Сезен рухнула на свою постель. Девочка была настолько вымотана, что не обратила внимание на то, как на неё смотрит Накши. Сверля девочку взглядом, грузинка вспоминала слова Зейнеб о наглости Сезен.
– Всем спать! – приказала Пелин, после чего вместе с ночными калфами потушила свет в общей комнате.
XV. Цветение розы в лунную ночь
Июнь 1793 год.
Последующие семь месяцев для Варвары прошли относительно спокойно. За этот период у пятнадцатилетней девочки не было поручений от посольства, ибо внимание всех крупных держав было устремлено на революционную Францию, которая недавно казнила своего короля. Так что Варя могла полностью могла посвятить себя службе в гареме.
И всё же, несмотря на отсутствие поручений от посольства, Варвара продолжала встречаться с Митей по ночам. Он был для девочки ниточкой, которая соединяла её с родиной. И если бы была воля Вари, она с юношей не расставалась бы вообще.
В одну из ночных встреч на ветке дерева, Митя принёс мясные пирожки и флягу с квасом.
– Благодарю, – Варя взяла один пирожок, – Я так давно не ела чего-нибудь такого... Русского!
– Я смотрю дело не только в этом. – Дмитрий не мог не смотреть на девочку без улыбки, – Такое чувство, будто вас в гареме перестали кормить!
– Не совсем. – немного глотнув квасу, Варвара продолжила, – Сейчас месяц Рамадан, поэтому нас кормят только после заката. А дни в этом месяце очень длинные.
– Ясно. Я рад, что тебе помог.
– Передай кухарке посольства все похвалы от меня!
– Обязательно. – в этот момент Митя заметил, что Варя стала печально задумчивой, – Что такое?
– Просто... Моя матушка любила меня баловать мясными пирожками. – девочка опустила свой взгляд на откусанный пирожок, – Я скучаю по ней.
– Ты же знаешь, что с ней всё хорошо. Аркадий Васильевич получает извещение из имения господина Лицына.
– Я знаю! Просто я помню, как она была против того, чтобы меня увезли в Стамбул, что даже... Даже... – Варя задрожала, – Что даже она пыталась меня убить!
– Что? – Митя аж побледнел от услышанного, – Ты шутишь?
– Грешно таким шутить, Митя! – девочка, закрыв лицо руками, разрыдалась, – Да, то, что матушка пыталась сделать ужасно, но я могу понять, почему она решилась на подобное. Она просто отчаялась! Я не могу винить её за это!
Пока Варвара продолжала плакать, Дмитрий обнял девочку за плечи.
– Хотела бы я дать хоть один сигнал того, что со мной всё хорошо. – всхлипнула Варя.
– Я думаю, она это понимает. Всё-таки материнское сердце очень чувствительно. Поверь, я это знаю по своей матушке, а точнее по её письмам.
– Часто она тебе пишет? – уже без слёз прошептала Варвара.
– В месяц одно письмо будет всегда. – юноша не смог сдержать смешок, – О, как мама меня собирала в Стамбул! Такое чувство было, будто она не сына провожала, а целый солдатский полк. К счастью, папа смог поумерить её беспокойство, и я взял не больше вещей, чем это требовалось.
– Ха, забавно! – на лице Варвары снова появилась улыбка.
Подростки взглянули на небо. Полная яркая луна ассоциировалась у Вари с султаншей, а маленькие звёздочки были её наложницами. Митя взглянул на девочку. Лунный свет красиво освещал лицо джарийе.
– Митя, – Варя взглянула на юношу, от его улыбки было сложно сдержать эмоции, – Я рада, что ты рядом! Ты все эти месяцы оказывал очень сильную поддержку. Я так тебе благодарна!
– Варя, – юноша взял руки наложницы, – Я никогда раньше не встречал девушку, чей ум всегда жаждал нового. В Санкт-Петербурге я в основном общался с барышнями, чьи темы сводились к французскому языку, французской любовной литературе и разговорам о погоде. И мне всегда говорили, что для барышень это нормально, но теперь, когда я встретил тебя... В общем, я счастлив, что знаю тебя.
– Я тоже! – на лице Варвары появился румянец.
Подростки долго смотрели друг другу в глаза. В этот момент девочке казалось, будто она расцвела словно роза. Почувствовав смущение, Варя взглянула на небо.
– Мах. – прошептала она.
– Что это значит? – Митя прошептал этот вопрос на ухо девочки.
– Мах? – Варя снова взглянула на юношу, – Луна. Мах – значит луна.
В этот момент губы подростков слились в очень нежном поцелуе. Вместе с ним словно роза расцвела любовь.
XVI. Праздник
Наконец, настал день, когда месяц Рамадан был закончен. Это событие отмечалось праздником Ураза-байрам. Вечером, по приказу Валиде Михришах-султан, в гареме было устроено торжество.
Джарийе, служившие в султанском гареме первый год, в том числе и Сезен, получили свои первые подарки: простые, но красивые наряды и украшения. Сезен достались шёлковое розовое платье и золотые серьги. Конечно, такие дары, по сравнению с украшениями Валиде-султан и султанских кадын, были весьма скромны, но для девочки, которая ещё год назад, живя в барском доме, вместе с матушкой шила себе сарафаны из грубой ткани и не носила ничего дороже обручей и цветочных венков, эти подарки были самой настоящей роскошью.
Прежде, чем присоединиться к празднику в одной из больших комнат, джарийе, надев полученные подарки, должны были помочь раздать еду. Сезен, Увлие, Накши и Зейнеб стояли на кухне и дожидались, когда повар Энвер-ага с помощниками закончит готовить очередную порцию угощений. Сезен, внимательно наблюдая за всеми действиями, закидывала Энвера вопросами о кулинарии. Увлие это очень веселило, а Накши и Зейнеб, иногда фыркая, смотрели на дотошную наложницу с раздражением.
– Энвер-ага, а зачем так много масла? – казалось, Сезен не делала паузы между предложениями.
– Для того, чтобы мяса покрылось хрустящей корочкой. – повар уже выбился из сил отвечать на вопросы, – Сезен-хатун, когда у тебя уже силы хватить только на дыхание?
– Видимо, никогда. – буркнула Зейнеб.
– Прости, Энвер-ага, – Сезен сделал вид, что не слышала колкое замечание, – Просто всё это так интересно!
– Ну, что ж, – теперь от язвительной фразы не удержалась и Накши, – Не стесняйся, спрашивай Энвера-агу, ведь тебе только и быть прислугой. Кто знает, может через года тебя повысят до служения на кухне!
– Только этого мне не хватало! – неосознанно выпалил повар.
– Вы две гарпии! – заступилась Увлие, – Даже в праздник источаете яд.
К счастью, до новой драки дело не дошло. На кухню пришла Пелин вместе с двумя младшими калфами.
– Благословенного праздника! – пожелала средняя калфа, – Как у вас дела?
– И тебе, Пелин! – Энвер положил готовую еду на поднос, – Вот, всё готово! А теперь уведи эту болтушку от меня!
Забрав поднос, Сезен вместе с Пелин покинула кухню, за ними последовала Увлие, а Накши и Зейнеб ушли последними.
Идя по коридору, Сезен рассказала калфе о причине раздражённости повара. Пелин косо посмотрела на русскую джарийе.
– Я не понимаю, что в этом плохого? – спросила девочка, – Ты ведь сама говорила, что нужно быть умной.
– Сезен-хатун, быть умной и докучать повару вопросами – это разные вещи. – увидев стыдливый взгляд наложницы, опущенный на пол, Пелин-калфа смягчившись слегка дотронулась пальцем до лба девочки, – Меня радует твоя тяга к знаниям, но ты пойми, что признак ума не в их накопление, а в умение правильно их применить.
– Поняла. – Сезен подняла взгляд, стыд пока никуда не исчез.
– Надеюсь, ты это усвоишь, Сезен-хатун. – средняя калфа улыбнулась, – Всё-таки у тебя хорошие задатки. Будет обидно, если ты загубишь своё будущие своей же несдержанностью.
Накши и Зейнеб, которые слышали этот разговор, остановились и дождались, когда Пелин-калфа вместе с Сезен и Увлие зайдут за угол.
– “У тебя хорошие задатки!” – передразнила Зейнеб.
– О, Аллах! До чего же эта хатун противная! – с отвращением произнесла Накши.
– Это да! Так со знаниями носиться, что даже по ночам не спит. Да только зря старается!
– В смысле по ночам не спит?
– Ну, меня, бывало, бессонница мучила... В общем, я несколько ночей замечала, как Сезен-хатун выходила из общей комнаты. Думаю, она там кирпичи в стенах считает, чтобы узнать, сколько их во дворце.
– И как часто она выходила?
– Последние месяцы довольно часто. – Зейнеб это не казалось подозрительным, а вот Накши это явно насторожило.
Раздав подносы с угощением, джарийе заняли свободные места. Вскоре в большой комнате заиграла музыка, а в центре танцевали шесть одалык в ярких костюмах. Сидя за одним из столиков вместе с подругами и поедая лукум, Сезен осматривала комнату. За большим столом на мягких подушках, вышитых золотом, сидели шесть кадын султана. Они с улыбками, но очень сдержанно общались друг с другом. Сезен могла только представить, какая брезгливость и отвращение храниться в их душе по отношению друг к другу.
– Эх, у них всё самое лучшее! – Пакизе с завистью смотрела на богатые наряды султанских кадын.
– А мне их немного жалко. – пока Сезен пила щербет, Увлие и Пакизе с удивлением взглянули на подругу, затем русская наложница продолжила, – Им, наверное, сложно подавлять ревность! Тем более они на равных правах, ибо никто из них не родил наследника. Так что одна не может заткнуть другую в открытую
– Мда, – Пакизе сделала небольшую паузу, отпив щербет, – Повелителю не везёт с наложницы, всё бесплодные!
– Может, в них есть что-то такое, что зацепило падишаха? – предположила Увлие, – Иначе бы он не возвысил их до кадын!
Взяв кусок баранины, Сезен продолжила оглядывать комнату. Окинув взгляд на двери, она увидела Мирзу-агу. Сердце девочки от страха снова бешено заколотилось. Наложница никому не рассказывала о случившемся, даже Мите. И всё же она не могла не заметить холодного взгляда чёрного евнуха, который хотел сказать: “Я слежу за тобой, хатун!” Увлие хотела задать вопрос подруге, но Мирза, заглянув в коридор, на всю комнату произнёс: “Дорогу! Достопочтенная Валиде Михришах-султан!”
Музыка прекратила играть, и все присутствующие, встав с места, склонили головы. Мать падишаха медленно и плавно шла по ковру, смотря на своё роскошное место, не обращая внимание маленьких по значение людей вокруг. Сзади неё шла Азиза-хатун. Сев на своё место, Валиде поманила пальцем хазнедар и прошептала ей пару слов. Получив приказ, Азиза ударила один раз тростью по полу. Вскоре появились белые евнухи с горшками золота. Все джарийе напряглись, приготовившись получить сигнал. Евнухи раскидали монеты по полу и отошли к двери. После чего Валиде взмахнула рукой, и джарийе кинулись к ковру, собирать золото. Когда каждая забрала сколько смогла, Михришах-султан дала отмашку одалык, играющих на музыкальных инструментах, и одалык-танцовщицам. Праздник продолжился.
Сев на своё место, Сезен, Пакизе и Увлие начали считать монеты, которые они смогли собрать.
– О, думаю этого хватить на какое-нибудь украшение. – сказала Увлие.
– Да, – согласилась Пакизе, – В прошлый раз это торговка Ниса сказала, что прибудет послезавтра в гарем.
– Я тоже хорошую сумму набрала, – Сезен закончила счёт своих монет, – Но я лучше их приберегу до лучших времён.
– Дорогу! – голос Мирзы-аги снова раздался на всю комнату, – Достопочтенный султан Селим хан!
Веселье снова прервалось. У всех наложницы от волнения заколотились сердца, особенно это касалось джарийе, которые живут в гареме чуть меньше года, ибо они впервые увидели падишаха. Хотя слово “увидеть” тут преувеличено. С упущенным взглядом было очень сложно рассмотреть султана. Дождавшись, пока падишах подойдёт к матери, Сезен осторожно повернула голову в его сторону. Высокий брюнет чуть за тридцать, чей возраст не могла скрыть густая щетина, с крепким телосложением, которое не смогли скрыть широкие одеяния.
“А он не такой страшный, как я представляла!” – подумала Сезен.
– Благословенного праздника, Валиде! – спокойный голос султана Селима был как бальзам на сердце наложниц.
– И тебе, мой лев! – Михришах-султан протянула сыну свою руку, – Я так рада, что ты почтил нас своим присутствием в этот светлый праздник.
Поцеловав руку Валиде, вместе с матерью и своими кадын сел за стол. Праздник снова продолжился.
