Текст книги "Сборная солянка (Reheated Cabbage)"

Автор книги: Ирвин Уэлш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Эти козлы половину телок увели! – простонал Омлет, потом дверь захлопнулась.

– Они там все спятили. Ничего, если мы с вами пойдем? – спросила подружка Джиллиан.

Кэлум и Шустрый промолчали. Худшая часть трипа была позади, но окружающее по-прежнему выглядело искаженным, словно в кривом зеркале, и коленки подгибались, а тут еще надо Боби на себе тащить. Он был не тяжелый, просто нести неудобно: тело, словно бурдюк с водой, все время сползало, ноги волочились по ступенькам, на ботинках оставались царапины.

– Я хочу посмотреть, что они с ним сделают, – сказала Джиллиан.

– Что мы с ним делать будем? – спросил Кэлум у Шустрого.

– А хрен его знает! – раздраженно отозвался Шустрый. – Давай для начала уберемся подальше отсюда.

Подружка Джиллиан скривилась.

– Фу! Как вы только можете! Я бы к нему и пальцем не притронулась!

– Заткнись, Мишель! – пихнула ее Джиллиан.

Парни вытащили Боби из подъезда на темную пустую улицу. Джиллиан и Мишель поначалу шли позади, потом стали по очереди забегать вперед и, если кто-то шел навстречу, переходили на другую сторону улицы.

– В жизни ни одного мертвяка не видела, – сказала Джиллиан.

– А я видела. Моего деда. Видела, как его уложили, – сообщила Мишель.

– Чем его уложили? – Джиллиан решила, что деда Мишель кто-то укокошил одним ударом.

– Ну, священник… в церкви, – грустно объяснила Мишель.

– А, ну да… – кивнула Джиллиан, сообразив, в чем дело, потом посмотрела на Боби. – Интересно, бабки у него есть?

Шустрый и Кэлум – а с ними и Боби – замерли как вкопанные.

– Ты это к чему? – спросил Кэлум.

– Просто на фиг ему теперь бабки? Лучше на такси его посадить или еще что.

Парни призадумались.

– Какое на хрен такси! – наконец сказал Кэлум. – Чувак-то ласты склеил! Тут можно по мокрому делу загреметь!

– Ну, я так, просто предложила, – пожала плечами Джиллиан.

– Уймись! – зашипел Шустрый на Кэлума. – Ничего такого она не сказала. Остынь, Кэл! Чего к девчонке прицепился?

Кэлума затрясло. Это ведь Боби… тело Боби…

Он вспомнил ночь, когда они жгли костры. Давно это было. Боби. Боби Престон. Они когда-то играли в войну между католиками и протестантами. Кэлум выстрелил, и Боби упал, притворяясь мертвым, на поросшую травой обочину возле шоссе. Потом он встал, и футболка на спине оказалась вымазана собачьим дерьмом.

А теперь Боби не притворяется – он на самом деле мертв. И все они в дерьме по уши.

– Нет, я так не согласен! Это же Боби! Твою мать! – выругался Кэлум.

Рядом с ними остановилась машина, и все четверо дружно застыли на месте: полиция!

Мысли Кэлума мгновенно изменили направление, и его охватил ужас.

А с ним-то что теперь будет? Его собственная жизнь утекала сквозь пальцы также неотвратимо, как утекла жизнь Боби, пока он сидел в кресле, оглушенный передозом и одурманенный наркотиками, не понимая, что медленно умирает.

Потом Кэлум вспомнил свою подружку Хелен: увидятся ли они снова?

Один полицейский остался за рулем, второй вылез из машины.

– Здорово, ребята, – сказал он и посмотрел на Боби, потом на Шустрого. – Дружок-то ваш в стельку нализался.

Парни молча уставились на полицейского. Нос у него был расплющенный, с двумя большими дырами вместо ноздрей; ярко-розовая кожа напоминала цветом недоваренную сардельку, а раскосые мутные глаза были глубоко вдавлены в похожий на крупную картофелину череп.

“Это все кислота, – подумал Кэлум. – Черт бы ее побрал!”

Приятели испуганно переглянулись поверх безвольно свесившейся головы Боби.

– Угу, – неопределенно пробормотал Шустрый.

– Вы тут сегодня ничего странного не видали? Какие-то придурки побили стекла в витринах.

– Не-а, мы ничего не видели, – ответила Мишель.

– Что ж, ваш приятель, похоже, вообще ничего не видит! – Полицейский презрительно глянул на труп Боби. – Отвели бы вы его домой.

Покачав головой, полицейский с отвращением фыркнул и удалился.

Компашка облегченно вздохнула, когда машина умчалась прочь.

– Твою мать… мы по уши в дерьме… чего теперь делать-то? – заныл Кэлум.

– Слушай, а легавый верно сказал, – подумав, сказал Шустрый.

Кэлум недоуменно уставился на него.

– Ты о чем? – спросила Мишель.

– Да вы сами подумайте! – принялся объяснять Шустрый. – Если нас засекут с телом, то нам кранты. А вот если мы его домой отнесем…

– Да ну на фиг! – покачал головой Кэлум. – Лучше бросить его где-нибудь.

– Совсем охренел? Полиция же дело заведет! – возразил Шустрый.

– Мля, у меня мозги совсем не работают, все из-за кислоты, черт бы ее побрал! – выругался Кэлум.

– Кислоту только психи глотают, – заявила Джиллиан, жуя жвачку.

Шустрый смотрел, как ее щека раздувается и опадает.

– Я знаю, что надо сделать! – вдруг оживился Кэлум. – Отнесем его в больницу. Типа несчастный случай. Скажем, что отрубился!

– Не пойдет. Они могут определить время смерти, – сказал Шустрый.

– Время смерти… – зловещим эхом повторил Кэлум. – Вообще-то я этого чувака и не знал толком. Пацанами вместе бегали, а потом каждый своей дорогой пошел. Я его сто лет не видел – кто ж знал, что он торчок?

Джиллиан откинула голову Боби назад. Кожа на лице выглядела нездорово бледной, глаза закрыты. Она раздвинула сомкнутые веки.

– Фу… фу… – не то застонала, не то фыркнула Мишель.

– Заткнись! – рявкнул на нее Кэлум.

– Мертвяк мертвяком, – пожала плечами Джиллиан и закрыла Боби глаза. Потом достала из сумочки косметичку и принялась подмазывать лицо Боби. – Хоть на человека немного похож будет. Если вдруг нас опять тормознут.

– Соображаешь! – одобрительно кивнул Шустрый. Кэлум посмотрел на ночное небо, на вымершие, темные здания. Горящие фонари лишь подчеркивали безжизненность призрачного города вокруг. Впрочем, впереди ярко сияла одна витрина – круглосуточная закусочная.

– Жрать охота, сил нет, – призналась Мишель.

– И мне тоже, – сказала Джиллиан.

Парни опустили Боби на скамейку под деревьями у входа в сквер.

– Кэлли, давай ты посидишь здесь с Боби, а мы за хавчиком сходим, – предложил Шустрый.

– Стойте… – заговорил Кэлум, но они уже переходили на другую сторону улицы. – Почему всегда я…

– Кэлли, ну чего ты дергаешься? Мы сейчас вернемся, – раздраженно отозвался Шустрый.

“Вот ведь козлы”, – подумал Кэлум. Оставили его тут одного загорать на лавочке. Он повернулся к Боби, которого поддерживал, приобняв рукой.

– Боби, старик, мне очень жаль, что так получилось… Нуда, я знаю, ты нас не слышишь… Это как с Иеном и нашей старой компашкой… Боби, никто ж ни хрена не знал про этот вирус, думали, что он только через трах передается, помнишь? Типа им только гомосеки в Лондоне заражаются, а нашим наркам не грозит. Некоторые пацаны вроде Иена и на игле-то всего несколько месяцев сидели… Не повезло им, Боби… Знаешь, я после того анализ сдал, ну, после Иена-то… Чистый я.

Кэлум задумался и впервые понял, что результат анализа на самом деле ничего не меняет.

К скамейке подошел пьянчужка в старом пальто, от которого воняло алкоголем и мочой. Он постоял, разглядывая сидящих, потом плюхнулся по другую сторону Боби.

– НДС! – пробормотал он. – Только и слышишь везде: НДС! – Он подмигнул Кэлуму.

– Чего? – недовольно отозвался тот.

– А печеная картошечка в той забегаловке – высший класс, приятель. Нигде такой картошечки нет, только у них. Я всегда туда хожу. Там славные продавцы работают. Молодые, вроде тебя. Студенты. Студенты, говорю!

– Угу, – разозленный Кэлум закатил глаза. Холод стоял собачий. И шея у Боби была ледяная.

– Филадельфия… город братской любви. Семейка Кеннеди. Джей Эф Кеннеди, – продолжал пьянчужка. – Эх, Филадельфия. Братская любовь, – прохрипел он.

– Бостон вообще-то, – ответил Кэлум.

– Нет, Филадельфия, – квакнул пьянчужка.

– Семейка Кеннеди вся из Бостона. Они там родились.

– Всякий сопляк меня учить будет! Это ты меня истории учить будешь?! – заорал пьянчужка, брызгая слюной прямо в лицо Боби, потом пихнул его. – Передай своему долбаному дружку!

Тело Боби навалилось на Кэлума, и тот оттолкнул его, выпрямляя, чтобы оно не соскользнуло на пьяницу.

– Не трогай парня! Не видишь, он отрубился! – сказал Кэлум.

– Могу тебе рассказать, где я был, когда застрелили Джона Леннона… – прохрипел пьянчужка. – Могу показать то самое место! – Он уверенно показал на землю под ногами.

– Мы же про Кеннеди говорили, долбак! – насмешливо покачал головой Кэлум.

– Я сам знаю, сопляк! А теперь я говорю про Джона Леннона! – Пьяница встал и принялся петь: – Наступает Рождество-о-о-о, а что же мы сделали… С Рождеством всех и с Но-о-о-овым го-о-о-одом…

Пошатываясь, он побрел прочь. Кэлум смотрел ему вслед: пьянчужка исчез в темноте, но его голос слышался еще долго.

Вернулись остальные и принесли шаурму. Шустрый отдал Кэлуму его порцию, еще одна осталась.

– Твою мать! – прошипел Шустрый сквозь зубы и мрачно уставился на сверток в руке. – Совсем из башки вылетело, что чувак перекинулся! На хрен я лишнюю купил!

– Нуда, он специально ласты склеил, чтоб шаурма лишней оказалась! – разозлился Кэлум. – Шустрый, ну ты ваше долбанулся! Боби-то больше нет!

Шустрый постоял, раскрыв рот.

– Ладно, старик, извини. Он твой кореш и все такое.

Джиллиан посмотрела на Боби.

– Если он на игле сидел, то все равно не стал бы есть. Торчки никогда не едят.

Шустрый задумался.

– Ну, вообще-то, да, но не все. Помнишь Фила Кэмерона, Кэл? Толстяком его еще звали.

– Ага, – кивнул Кэлум. – Толстяк Фил, был такой.

– Единственный, кого я знал, кто сидел на героине и жирел, – улыбнулся Шустрый.

– Заливаешь! – фыркнула Джиллиан.

– Чистая правда! Скажи, Кэл? Кэлум пожал плечами, затем кивнул.

– Толстяк Фил сначала вмажет, потом его на сладкое пробивает. Он идет в кафешку и берет огромный пакет пончиков. И попробуй только один урвать! Он скорее дозу отдаст, чем долбаный пончик! Правда, Фил потом с иглы слез… не то что Боби…

Кэлум уныло посмотрел на остывающий труп друга детства.

Они молча дожевали шаурму. Шустрый откусил кусок от лишней порции, а остатки выбросил в кусты. Джиллиан с грустью уставилась на тело Боби, потом накрасила посиневшие губы помадой.

– Вот ведь не повезло пацану, – сказал Кэлум. – По уши затянуло… И столько пацанов в то же самое дерьмо вляпались… Нормальные пацаны были, не хуже и не лучше других…

– Может, у него все равно СПИД был, – предположила Джиллиан.

– Фу! – скривилась Мишель, потом задумчиво добавила: – Жалость-то какая… Представляете, каково его мамане будет…

Услышав приближающийся шум, Кэлум и Шустрый напряглись. Судя по голосам, бешено орущим песни футбольных фанатов, парни искали, на ком бы потренироваться и куда выплеснуть агрессивность.

Бежать было некуда и прятаться негде.

– Сидим тихо! – предупредил Кэлум.

В поле зрения появились злобные твари, освещенные луной и уличными фонарями. Сколько их было, трудно сказать, но Кэлум знал, что мимо они не пройдут.

– Эй, вы там! – закричал кто-то.

– Это ты кому? – слишком громко фыркнула Джиллиан.

– Тихо ты! – зашипел Кэлум. – Мы сами с ними разберемся!

Он ударился в панику. Телкам-то что, по мозгам не им настучат, а нам – ему лично.

– Эй! Вы легавых здесь не видели? – заорал высокий крепкий парень с давно немытыми волосами до плеч и горящими безумием глазами.

– Да нет вроде… – ответил Шустрый.

– Откуда ж вы такие свалились? – не унимался парень.

– Мы это… на тусовке были, – занервничал Шустрый. – У кента на хате.

– Эй, цыпа, это твой чувак? – спросил у Джиллиан парень в старомодной шляпе, меряя Кэлума взглядом.

Джиллиан молча уставилась на парня.

– Может, и мой. А тебе-то что? – презрительно бросила она.

Кэлума охватили гордость и страх одновременно, причем многократно усиленные действием кислоты. На лице задергался какой-то мускул.

Парень в шляпе упер руки в боки, чуть склонился вперед и медленно покачал головой.

– Слышь, чувак, – заговорил он, разглядывая Кэлума и явно стараясь сдержать злость, – если это твоя телка, скажи ей, пусть базар фильтрует, понял?

Кэлум опасливо кивнул. Лицо парня вдруг превратилось в морду горгульи, которую Кэлум однажды видел на открытке: сидя на корточках на карнизе, демон смотрел на город с высоты собора Нотр-Дам в Париже – теперь демон сошел на землю.

– А этот чувак чего молчит? – спросил у Шустрого парень с длинными волосами, показывая на тело Боби. – Да он помадой намазан! Эй, чувак, ты гомосек, что ли?

– Парни, вы это… – начал было Шустрый.

– Нет, пусть он сам за себя скажет! Эй, приятель, ты кто такой? – не унимался парень.

Боби, разумеется, ничего не ответил.

– Ну ты и борзый!

Парень размахнулся и ударил громадным кулаком Боби в лицо.

Шустрый и Кэлум выпустили тело, и оно тяжело шлепнулось на землю.

– О-ой! Придурки, он же умер! – завизжала Мишель.

– Щас наверняка сдохнет! – отозвался парень. – Нуты, козел! Давай один на один! По-честному! Вставай, твою мать!

Он принялся пинать труп.

– Крышка ему, видали? – Довольный победой, парень повернулся к дружкам.

– Чувак в шляпе выпятил губу и закатил глаза, изображая восторг.

– Ну ни хрена себе, Дуги! Одним ударом его вырубил!

Раздувшись от бешеной гордости, Дуги посмотрел на Шустрого и Кэлума.

Кэлум незаметно огляделся в поисках подходящего оружия – ничего.

– Парни… да мы ж никого не трогали… мы тихо-мирно… – вякнул Шустрый.

Дуги на секунду замер. Лицо искривилось от напряжения, словно он пытался осмыслить невообразимо сложную идею.

– Ну ты, хрен собачий, а ну вали отсюда! – вдруг встряла Джиллиан.

– Ты на кого пасть раскрываешь, коза?! – заорал он в ответ.

– Почем мне знать? У тебя на лбу не написано, – невозмутимо ответила она, продолжая жевать жвачку, и презрительно смерила его взглядом.

– Да ты… Да таких тедок надо драть во все дырки! Совсем оборзела, сука! – разозлился Дуги, с которым ни одна женщина так еще не обращалась.

– Ты ваще кто такой, урод недоделанный?! Да ты, пидор, ни за одну бабу не держался, не считая мамки! Пшел вон, трахать дружков своих будешь, козел вонючий! – завизжала Джиллиан, которой еще ни один мужик таких гадостей не говорил.

Тяжело дышащий Дуги будто прирос к месту; на лице застыло выражение полного изумления – его чуть удар не хватил.

– Да ты… Да ты меня не знаешь! – замычал он, будто раненое животное, униженно и угрожающе одновременно.

Под действием кислоты искаженное лицо Дуги показалось Шустрому еще более уродливым. Животный страх вдруг уступил место ярости, и Шустрый набросился на обидчика, молотя кулаками, однако Дуги с двумя дружками быстро повалили его на землю и принялись пинать. В это время парень в шляпе махался с Кэлумом, потом стал гоняться за ним вокруг стоявшей рядом машины. Кэлум схватился за антенну, она сломалась, и он ударил ею преследователя в лицо, распоров щеку. Парень в шляпе заорал, но не столько от боли, сколько от злости: Кэлум заполз под машину – как можно дальше, чтобы избежать пинков по бокам. Наткнувшись под машиной на кого-то еще, Кэлум в ужасе принялся отбиваться руками и ногами – оказалось, что это Шустрый.

– Кэл! Твою мать! Это же я!

Тяжело дыша, приятели в страхе прижались друг к другу, прислушиваясь к голосам.

– Взломать на хрен дверь! Заведем машину и раскатаем говнюков в лепешку!

“Только не это!” – подумал Шустрый.

– Лучше шлюх отдерем! Давай в очередь! “Хреновые дела… – подумал Кэлум. – Так ведь

эти глупые коровы сами начали!”

– Только попробуй! – раздался голос Джиллиан.

“Нет, – подумал Кэлум, – они не виноваты. Джиллиан – молодец, умеет за себя постоять. Надо бы ей помочь…”

– Пора валить отсюда на хрен! – закричал кто-то. “Ура! – подумали Шустрый и Кэлум. – Давайте-давайте! Валите отсюда!”

– Сначала отметелим того пидора! Дуги ему уже врезал!

Вот ведь придурки!

Остальные быстро согласились в этим предложением. Спрятавшись под машиной, Шустрый и Кэлум наблюдали, как хулиганы пинали тело Боби. Один из парней ткнул горящей сигаретой в накрашенные помадой губы трупа – тот не пошевелился.

– Эй, хватит! Он уже готов! – крикнул кто-то, и избиение прекратилось.

Хулиганы запаниковали и кинулись прочь.

– Ну вы, сучки, настучите – убьем! Ясно? – обернувшись, предупредил парень в синей куртке.

– Ой, как мы испугались! – насмешливо фыркнула Мишель.

Парень повернул назад и врезал ей по лицу. Подкравшаяся Джиллиан дала ему в зубы и снова примерилась, но он перехватил ее руку. Мишель сняла туфлю и кончиком шпильки съездила ему по щеке, снизу вверх и прямо в глаз.

Он отшатнулся, зажимая ладонью рану, из которой хлынула кровь.

– Ах ты, сучка! Чуть глаз не выбила! – взвизгнул парень и попятился от медленно наступающих на него девушек, а они бросились за ним, точно два мелких хищника, преследующих крупного раненого зверя.

– Тебе не жить, понял?! – вопила Джиллиан. – Мои братья из тебя отбивную сделают! Энди и Стиви Фармер, запомнил?! Братья мои, козел!

Испуганно посмотрев на нее, парень развернулся и потрусил вслед за своими дружками.

– Да вылезайте вы оттуда, говнюки трусливые! – закричала Джиллиан, обращаясь к Шустрому и Кэлуму.

– Нет уж, – ответил Кэлум. Под машиной было хорошо – безопасно.

Зато Шустрому стало казаться, будто он похоронен заживо, причем в одном гробу с Кэлумом.

– Они свалили уже, – сообщила Мишель.

– Нам и тут неплохо… это все кислота… Вся эта хрень из-за кислоты. Шли бы вы домой, – пробормотал Кэлум.

– Я говорю, вылезайте, мать вашу! – завизжала Джиллиан так, что у приятелей в ушах зазвенело.

Пристыженные и испуганные, они кое-как выползли из-под машины.

– Тише ты, – простонал Кэлум. – Того и гляди, легавые прибегут!

– Вы это… молодцы, девчонки. Спасибо, – сказал Шустрый. – Ну, то есть не дали себя в обиду.

– Ага, здорово вы их отшили, – согласился Кэлум.

– Тот козел ударил Мишель. – Джиллиан показала на подругу, которая, заливаясь слезами, надевала туфлю обратно.

Шустрый сочувственно свел лохматые брови.

– Мы этим козлам потом покажем, верно, Кэлли? Соберем наших пацанов. Мы бы с ними и вдвоем справились, если б не кислота. Эти козлы еще не знают, с кем связались, сопляки недоделанные! Они и драться-то не умеют. Навалились всей кодлой, я уж думал, нам кранты, а они больше друг друга пинали, придурки! Ну ничего, я до них еще доберусь! Если б не кислота, мы бы их размазали, верно, Кэл?

– Кислоту только дураки глотают, – ответила Джиллиан.

Все четверо посмотрели на Боби. С одной стороны его лицо было вмято, как будто скулу сломали. Кэлум снова вспомнил их детские игры в войнушку и как Боби притворился мертвым.

– Пошли отсюда, – сказал Кэлум.

– Нельзя же его просто так оставить! – вздрогнул Шустрый, подумав, что это он мог бы лежать на месте Боби.

– Нет, лучше уйдем побыстрее! Полиция найдет тех ублюдков и закроет их за убийство – ведь на самом деле это они его убили! – всхлипнула Мишель. – Все мы когда-нибудь помрем, что тут поделать…

Они молча пошли прочь. Шустрый и Кэлум, пошатываясь, шагали впереди, направляясь к Шустрому домой, девушки поплелись за ними. Ночную тишину нарушали только всхлипывания Мишель.

– Ты все Алана забыть не можешь? – спросила Джиллиан, ласково обхватив подругу за талию. – Плюнь ты на него! Думаешь, он по тебе скучает? Вот еще! – фыркнула она. – Послушай меня, просто дай первому встречному, пусть оттрахает тебя до потери сознания, и все пройдет! Мужика тебе не хватает!

– Я из-за него работу в банке потеряла… – пожаловалась Мишель. – Хорошую работу… В Королевском банке!

– Забудь ты про него! На нем свет клином не сошелся!

Мишель хмуро посмотрела на Джиллиан, потом с усилием улыбнулась. Джиллиан кивнула на нетвердо шагающих впереди парней, и обе девушки расхохотались.

– Тебе кто из них нравится? – спросила Мишель.

– Да вообще-то они оба так себе, но этот бровастый меня совсем уже достал! – Джиллиан кивнула на Шустрого.

– Не, он ничего… – возразила Мишель. – А вот его дружок… у него и зада-то нет!

Джиллиан задумалась. Подруга права: задница у Кэлума совсем тощая.

– Хрен с ним, с задом, был бы перед на месте! – засмеялась она, раскрасневшись от вспыхнувшей страсти.

Мишель тоже засмеялась.

Джиллиан не спускала глаз с Кэлума: худой как щепка, зато большие кисти, стопы и нос. Судя по всему, и член тоже немаленький.

– Ладно, тогда ты берешь Шустрого, а я – его дружка, – прошептала она.

– Давай так, – пожала плечами Мишель.

Вся компания завалилась на хату к Шустрому. В квартире холод стоял собачий, поэтому они сели, не снимая пальто, возле газового камина. Джиллиан села на диван и принялась разминать Кэлуму шею. Он отходил от кислоты, и прикосновение показалось ему приятным.

– Какой ты весь напряженный, – сказала Джиллиан.

– Перенапрягся, – только и сумел выдавить Кэлум в ответ.

“Чему уж тут удивляться!” – подумал он, вспоминая события прошедшего вечера.

– Да уж, перенапрягся немного! – повторил он, нервно посмеиваясь.

Мишель и Шустрый перешептывались, устроившись на полу.

– Ты, наверное, думаешь, я шлюха, да? – тихо спросила Мишель. – Так и скажи…

– Нет… – неуверенно отозвался Шустрый.

– Я раньше в банке работала, в главном отделении, – стала оправдываться она. – Не где-нибудь, а в Королевском банке. Королевский банк Шотландии, слышат?

– Ага, это на Маунде, – кивнул Шустрый.

– Да нет же! Ты про Банк Шотландии подумал, а я в Королевском банке работала! Королевский банк Шотландии, главное отделение – на Сент-Эндрю-сквер.

– А, Королевский банк… – повторил Шустрый, не сводя взгляда с Мишель. – Ну да, Королевский банк…

Какая красавица! Карие глаза, алые губы… Помада… Даже на отходняке от ее накрашенных губ у него начались глюки. Шустрый понял, что любит женщин, которые знают толк в помаде – а Мишель явно знача.

Она почувствовала его возбуждение.

– Тогда пойдем туда, – кивнула Мишель на дверь спальни.

– Угу… Пойдем… в спальню, – улыбнулся Шустрый.

Мишель нетерпеливо вскочила, Шустрый кое-как поднялся за ней и поплелся к дверям. По дороге он поймал взгляд Кэлума и подмигнул.

– Ну вот, мы остались вдвоем, – с улыбкой сказала Джиллиан.

– Ага, – согласился Кэлум.

Они улеглись на диван. Джиллиан сняла шубку из искусственного меха и укрыла их обоих вместо одеяла. Кэлум с удовольствием смотрел на ее фигурку, обтянутую коротким красным платьем. Теперь руки Джиллиан выглядели вполне нормально – должно быть, раньше у него были глюки из-за кислоты.

Твердое тело Кэлума распалило девушку: она не могла понять, толи он такой мускулистый, то ли просто ширококостный. Джиллиан принялась гладить его и тереть в паху сквозь джинсы. Кэлум почувствовал, что у него встало.

– Да, вот так, хорошо, – тихонько зашептала Джиллиан.

Он начал целовать девушку, потом запустил руку в вырез ее платья, но платье и лифчик оказались слишком тугими, и попытки Кэлума высвободить грудь заставили Джиллиан поморщиться от боли. Тогда он провел ладонью вверх по ее бедру и забрался пальцами ей между ног. Джиллиан высвободилась и спрыгнула с дивана – лишь для того, чтобы раздеться. Кэлум торопливо последовал ее примеру, и тут у него все обвисло. Джиллиан улеглась обратно на диван и притянула Кэлума к себе. У него опять встал, но ненадолго.

– В чем дело? Что с тобой? – недовольно спросила Джиллиан.

– Это кислота… ну и… в общем, у меня есть девушка. Хелен ее зовут. Короче, я не знаю, вместе мы еще или нет, потому что в последнее время мы постоянно ссорились и я ушел и с ней больше не живу, но мы вроде как все равно встречаемся…

– А я замуж за тебя не собираюсь: перепихнулись – и разбежались, ясно?

– Ясно…

Кэлум посмотрел на обнаженную Джиллиан и сам не заметил, как у него снова встало.

Прикрывшись шубкой, они занялись любовью. Союз основывался не на глубокой душевной привязанности, а на трении гениталий, но они увлеклись процессом, и Джиллиан довольно быстро кончила. Кэлум кончил после нее и был очень доволен собой: в какой-то момент он не был уверен, что сумеет сдержаться. Он огорченно подумал, что способен на большее – если б не кислота, да еще Боби и разные тараканы в голове… Впрочем, учитывая все обстоятельства, получилось совсем неплохо.

Удовлетворенная Джиллиан была бы не прочь повторить еще разок, но по крайней мере он сумел сдержаться и кончил после нее. В общем, пока сойдет.

– Неплохо перепихнулись, – призналась она перед тем, как оба провалились в сон.

Через какое-то время Джиллиан зашевелилась, и Кэлум проснулся, но сделал вид, что крепко спит. Она встала и принялась одеваться. Услышав перешептывание, Кэлум сообразил, что в комнату вошла Мишель. Он вспомнил, что лежит совсем голый, и, смутившись, потянул на себя шубку, прикрывая интимные места.

– Как ночь прошла? – шепотом спросила Джиллиан у подруги.

– Хреново. Прям девственник какой-то, мать его – понятия не имел, что делать, так и не встал у него. Говорил, что все из-за долбаной кислоты… – Мишель расплакалась, потом с интересом спросила: – А у тебя как?

Джиллиан натянула платье и задумалась. Кэлум чуть не лопнул от нетерпения.

– Не красавец, конечно, атак ничего, – наконец сказала она. – Ох, бедняжка Мишель… такой облом… Надо было тебе его отдать. – Джиллиан кивнула на Кэлума, который почувствовал приятное тепло в паху.

Мишель вытерла слезы, размазав по лицу тушь. Джиллиан собралась было сказать об этом, но Мишель ее перебила:

– Просто с Аланом все было так здорово. То есть поначалу был полный отпад, пока он не спутался с этой шлюхой. Потом-то стало совсем хреново, но вначале… Лучше не бывает!

– Да уж… – прошептала Джиллиан, впервые задумавшись о том, каков Алан был в постели. Про размазанную тушь упоминать пока явно не стоило. Джиллиан потрясла Кэлума за плечо. – Эй, Кэлум, пора вставать! Просыпайся, мне нужна моя шуба – мы уходим.

– А, нуда… – пробормотал Кэлум, открывая глаза. В мозгах была каша, все тело болело, точно избитое. По крайней мере действие кислоты закончилось, и глюки прошли. – Дайте хоть штаны надеть, – попросил он.

Девушки отошли в сторонку.

– Мы не будем подглядывать, честное слово, – пообещала Джиллиан.

Мишель засмеялась, и в ее смехе Кэлуму почудились хищные нотки, да и черные от размазанной туши глазницы выглядели жутковато.

Он натянул трусы и джинсы, потом отдал Джиллиан ее шубку.

– Ну, ладно, пока, девчонки… Джиллиан, у тебя есть телефончик? – нерешительно спросил Кэлум. Он и сам не знал, захочет ли снова с ней увидеться, но почему бы не предложить? Вообще-то ему показалось, что у Джиллиан немного с головой не в порядке.

– Вот еще, мой телефончик захотел! Лучше свой оставь, – ответила она, передавая ему ручку и обрывок бумаги, который оказался рождественским лотерейным билетом “Клуба 86”. – Ты ведь уже взял у меня лотерейки? – спросила Джиллиан.

– Пять штук! – ответил Кэлум, записывая свой номер на обратной стороне билета.

Джиллиан посмотрела на Кэлума, перевела взгляд на Мишель, потом обратно на Кэлума.

– Теперь, если я захочу тебя увидеть, то позвоню, а то терпеть не могу, когда парни начинают названивать: “Эй, Джиллиан, пошли погуляем!” – передразнила она противным голосом, затем обвила руками обнаженный торс Кэлума и прошептала: – Мы еще потрахаемся, совсем скоро, да?

– Ну… в общем, – бессвязно пробормотал он. – Ну, да… Типа того.

Ему вдруг вспомнилась увиденная в какой-то передаче о природе сцена: самка богомола откусывает самцу голову во время спаривания. Глядя вслед уходящим подругам, Кэлум подумал, что легко может представить себе поцелуй с Джиллиан, который закончится точно так же, как спаривание у богомолов.

Оставшись один, Кэлум уселся перед телевизором, смотрел утреннюю программу и курил сигарету за сигаретой. Он сунул руку в трусы, потер ладонью в паху – на пальцах остался запах Джиллиан. Кэлум подумал о Хелен и Боби, и настроение испортилось. Тогда он заставил себя поставить чайник.

В комнату вошел сияющий Шустрый.

– Как ночка прошла? – спросил Кэлум.

– Классно, старик! Лучше не бывает! Эта Мишель – клевая телка! Из Королевского банка, это тебе не хухры-мухры! И трахаться готова во все дырки, не остановишь! Но Шустрый – жеребец тот еще, не импотент какой-нибудь!

– Короче, вставил ей по полной программе, а? – без особого интереса спросил Кэлум.

– Да я ее просто порвал! На байке ей больше не ездить. А у меня теперь крупный счет в Королевском банке. Я сделал несколько приличных вкладов и только раз снял со счета – ну, ты меня понял, надеюсь. А

уж какие там проценты! Надо было мне ей сказать, что если кому из подружек нужна помощь, пусть ко мне их присылает – лучше Шустрого не найдешь! Тра-ля-ля! – запел Шустрый, двигая бедрами вперед-назад. – Шустрый – лучший жеребец! Та-да-дам! В этом деле просто спец! Та-да-дам!

Пусть себе танцует, решил Кэлум и не стал говорить, что Мишель была другого мнения. Настроения не было ловить приятеля на вранье: из головы не выходили мысли о Боби. Когда он на самом деле умер? Ведь это случилось задолго до вчерашней ночи.

– А у тебя как? – вдруг спросил Шустрый, ухмыляясь. – Как тебе Джиллиан?

– Да так себе. Сам виноват – все из-за кислоты. Шустрый глянул на него с преувеличенным презрением.

– Кэлли, старик, нуты, блин, ваше! Посмотри на меня – у меня просто на лбу написано “Круче всех”, и любая отрава мне не помеха. Вот в чем разница между опытным мужиком и остальными.

– Нуда, наверное, это либо есть, либо нет, – устало согласился Кэлум.

– Верно, Кэл, это врожденный талант! Без него никакая “Камасутра” не поможет.

У Кэлума все не выходил из головы Боби, а тут еще и Джиллиан вспомнилась.

– Я как-то документальный фильм видел, про богомолов – насекомые такие, знаешь?

– Ага… Вид у этих тварей – просто жуть.

– Короче, богомолиха откусывает богомолу башку, пока он ее трахает… Ну, то есть я не про богомолов, а про баб и мужиков, понимаешь?

Шустрый озадаченно посмотрел на него.

– Что за хрень ты несешь?

Кэлум свесил голову, а ладонь ко лбу поднес. Шустрый понял, что приятель лицо пытается прикрыть.

– Мы… мы ведь пацана видели… – помолчав, заговорил Кэлум взволнованным, прерывающимся голосом. – Боби… мы видели, как Боби умер… как же мы могли… будто ничего не случилось… ну, то есть…

Шустрый сел на диван рядом с Кэлумом, чувствуя себя ужасно неловко. Пару раз он открыл было рот, но не издал ни звука. “Может, так и надо, – подумал Шустрый. – Лучше уж промолчать, чем ляпнуть что попало”. Может, и хорошо, что он ничего не может сказать другу, который прячет от него лицо. Молчание затянулось надолго.

– Что за хрень показывают? – наконец спросил Шустрый, глядя в экран телевизора.

Кэлум поднял голову и посмотрел на приятеля.

– Утренняя программа. Пожалуй, пора бы позавтракать.

– Вот это в точку, старик! Пойду сгоняю за булочками и молоком. – Шустрый посмотрел на Кэлума, радуясь, что неловкость прошла. – Интересно, чем теперь дело кончится?

Кэлум подумал про Боби. Борзый он был пацан, никогда никого не слушал, вечно ходил с этакой ухмылочкой, будто все вокруг ему должны.