Текст книги "Стражница. Как всё начиналось (СИ)"

Автор книги: Ирма Погосян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

   Глава 1.

   Человек может брать на себя ответственность только за свою жизнь. Посему если он берется за какою-либо иную стезю, то должен брать себе помощника и советника из животного али крылатого рода. И прислушиваться к добрым советам да порицать дурные.

   Коли на совести твоей власть – дели ее с орлом из мудрого племени. Коли охранять подвязался – положись на пса. Ежели в науках силен да поучать взялся – слушайся кота. Коли...

   (отрывок из писания о кастах и роли животных в ней)

   ***

   Ночь была безлунная, но очень звездная, также располагающая к прогулкам поэтических натур и влюбленных пар. Созвездия перемигивались друг с другом, ожидая своего зрителя, но тем было не до любования небесными светилами.

   Достаточно молодой юноша бежал куда глаза глядят, спотыкаясь от усталости даже на ровном месте. Дыхание сбилось, со лба градом катил пот, а светлая челка застилала глаза, которые и без того с трудом различали дорогу. Парень уже сообразил, что пропустил нужный, спасительный поворот и теперь лихорадочно подыскивал укрытие. Тень сзади настигала.

   Дома резко закончились и юноша увидел прямо перед собой деревья. Много деревьев. «Парк!» пронеслась мысль в его голове. Преследуемый даже успел обрадоваться такому стечению обстоятельств, решив что среди толстых стволов он легко сможет если не затеряться и скрыться от своего преследователя, то уж точно спрятаться и немного отдышаться. Как стрела влетев в парк, он немного покружил, удостоверился что тяжелые шаги сзади слышны чуть глуше и тише и резко прильнул к старичку-дубу. Чуть восстановив дыхание, парень навострил ушки и прислушался – звука шагов почти не было слышно, но мешало журчание воды. Он пытался, прищурившись, определить сколько до центральной площади, где нет-нет да и встречаются прохожие, но безлунная ночь была ему совсем не помощница. Решив, что стоит рискнуть, юноша бросил последний взгляд в ту сторону, с которой ожидал погоню и был готов уже сорваться с места, как прямо перед ним будто из-под земли выросла мощная темная фигура.

   ***

   Наверно ничто не может сравниться с рынком ранним воскресным утром. Еще не до конца проснувшиеся торговцы обмениваются шутками, дабы взбодриться, зелень в пучках свежа и особо заманчива, лотошники только-только начинают прохаживаться между рядами и от лотков с пирогами еще идет дымка. Запах специй пока не перемешался с ароматами молоденьких задорно похрюкивающих поросят, да и сам воздух не пропах сотнями тел.

   Рано утром на воскресный рынок ходят не от большой надобности, а для души. Именно в тот момент, когда солнышко только-только начинает свой путь на небосводе, можно встретить настоящих ценителей торговли, неспешных и вдумчивых покупателей, которые относятся даже к покупке иголок с настоящим вдохновением. Как раз таких и ценили торговцы – им не надо было что-то на ходу выдумывать, нахваливать, подобный покупатель не злится что ты долго отсчитываешь сдачу... Да покупатель это скорее – друг.

   Таких вот ранних пташек очень любила торговка сдобой и домашними соленьями, розовощекая полноватая матрона в цветастом платке и белоснежном переднике. Всех своих утренних покупателей она даже знала по именам и потому приветливо улыбнулась подошедшей к ее прилавку рыжей девушке с пушистой косой до пояса.

   – Триша, как служба? – торговка уже сняла расшитые узором льняные полотенца, которые прикрывали сдобу, и заманчивый запах распространился на несколько метров вокруг. Тут же под руку хозяйки юркнула маленькая мышка – неизменная помощница любого лотошника или торговца, само собой, в ошейнике.

   – Ох, тетя Лада, лучше не спрашивайте, иначе это будет уже разглашение секретной информации, – смеясь, отмахнулась девушка. Потом поудобнее перехватила корзинку, в которой уже аккуратно лежали зелень, морковь и капуста на щи и склонилась над пирожками. – А что у вас сегодня вкусненького?

   – У меня всё вкусное, а то ты не знаешь! – в шутку обиделась торговка. – Но вот из твоего любимого – с курятиной есть, с бобами, с черникой. А еще вот сделала с крапивой, подслащенной медом – пальчики оближешь!

   – Давайте тогда по парочке с курицей и с крапивой. Ну и для обормота моего мясных штуки четыре, – Триша как раз потянулась за кошельком к поясу, задумалась, слегка покраснела и добавила. – И с яблоками тоже парочку...

   Тетушка Лада посмотрела на нее с жалостью.

   – Что, опять не получились?

   – Не получились.... – покачала рыжей шевелюрой молодая стражница. – Вроде всё по вашему рецепту делала, даже тесто отбила ровно 30 раз, а всё равно не то.

   – Да не переживай ты так, дочка! Научишься еще пироги печь, помяни моё слово, – торговка уже складывала пироги в бумажный куль, потом машинально кивнула пискнувшей мышке и добавила. – Тебе вот Хрумка спасибо передает, что без Рыжего пришла. Ну сама ж понимаешь.

   Триша ласково почесала за ушком серую помощницу тетушки Лады и вытащила ей сухарик из кармана. Та снова пискнула и принялась за угощение – торговцы предусмотрительно не ставили на своих питомцев ошейники нового поколения, так что слышать речь мышки могла исключительно хозяйка.

   Попрощавшись с продавщицей сдобы и взяв по пути мясной вырезки на щи и для Рыжего, Триша отправилась через главные ворота рынка домой. Она очень любила так вот бродить в выходной по утреннему городку, по чистеньким улочкам, мимо клумб, которые росли рядом с аккуратными домиками, мимо пруда. Даже несмотря на профессиональную привычку стражника подмечать всё и вся вокруг, девушка действительно наслаждалась прогулкой.

   До маленького домика, предоставленного на ближайшие 4,5 года Трише от властей города в качестве съемного жилья, было всего пару улочек. Собственно говоря, именно из-за постоянного шума рынка дома тут стоили ничтожно мало, как раз столько, что их было не жалко отдавать приезжим рабочим. Жилье свое Триша всё же любила, за прошедшие полгода привела в приличный вид, покрасила крылечко и даже несколько клумб разбила перед входом. Именно на этом крылечке, развалившись в кресле-качалке, дожидался свою хозяйку огромный матёрый котяра рыжего цвета. Зеленый ошейник, со вкусом подобранный под цвет кошачьих глаз, выдавал в нем тотемное животное, а металлический жетон, натертый до блеска, указывал принадлежность к страже города. Кот не выдал своего интереса ничем – ни дерганьем пушистого хвоста, ни поворотом уха, ни фырканьем, и уж тем более не открыл глаза. Но Триша прекрасно знала повадки своего питомца, спокойно прошла в дом, не забыв оставить дверь открытой настежь, начала вытаскивать снедь и считать про себя, стоя к двери спиной. На «раз» Рыжий приоткрыл глаза, на «два» – абсолютно бесшумно спрыгнул на пол, на «три» он уже потягивался, а на «четыре» плавно переместился в дом. Триша сказала вслух «пять» и обернулась – кот, как и следовало ожидать, сидел прямо перед ней с таким видом, как-будто он уже тут давно и глядел на стол самым преданным на свете взглядом.

   – Рыжий, ну ты же на диете! – рыжеволосая стражница прекрасно знала, что кот выпросит свою порцию мяса, но без боя сдаваться не собиралась.

   – Почему как ловить несчастных маленьких мышек, которые тебе якобы мешают, так диеты нет и в помине, а когда дело доходит до крохотного кусочка свининки, то меня тут же притесняют? – от возмущенного мяуканья кота могли бы полопаться стекла в окнах, если бы те самые окна были бы застеклены, а не затянуты пузырем в качестве экономии. Он обиженно повернул голову, почесав под ошейником – тем самым, новейшего поколения, позволявшим моделировать мысли животных и преобразовывать их в человеческую речь. Эта модель уже не требовала носить хозяину парную клипсу в ухе, но животное могли слышать абсолютно все. Собственно, именно это, по мнению Триши, было главным недостатком ошейника и не раз заставляло ее краснеть, а Рыжего – спасаться бегством.

   – Потому, что пока ловишь мышей, ты тренируешься и сбрасываешь лишний вес, – парировала хозяйка. – А от готового мяса ты только жирок накапливаешь.

   – Зато теперь я могу сравниться по габаритам почти с любым помощником стражи!

   – Рыжий, ты скоро даже с помощником начальника можешь сравниться, а у него, на минуточку, престарелый заплывший жиром сенбернар!

   Стражница покачала головой, вздохнула и поставила на пол миску с мясом. Сама же отвернулась к начищенной до зеркального блеска металлической пластине и принялась переплетать косу. Это занятие всегда успокаивало девушку, а лучшая подруга Улада рассказывала, что это еще и помогает убрать всю негативную энергию. Ведь по большому счету Рыжий не в чем не виноват, ему тоже тяжело в непривычной стезе уже шестой год. Потому-то характер у него периодически портился до предела, а обжорство усиливалось до него же. Триша всё это прекрасно понимала, но и сама нуждалась в поддержке помощника, а не капризах баловня.

   – Как там Хрумка? – поинтересовался Рыжий, долизывая миску и косясь на корзинку с не распакованными пирожками.

   – Очень рада, что ты остался сегодня дома, – Триша как раз укладывала косу вокруг головы, ловко орудуя шпильками. – Что у тебя тут произошло за время моего отсутствия?

   Кот бросил еще один печальный взгляд на пирожки, убедился в бесчувственности и черствости своей хозяйки и начал перечислять, облизывая лапку.

   – О, ну сначала я поспал. Потом опять прилетали канарейки соседки и пришлось их гонять по всем крышам нашей слободы. Потом прискакал Волчок звать на расследования убийства рядом с фонтаном, а еще мы поболтали с Митрофаном. Ну тот кот без ошейника, три дома ниже живет...

   Триша уже заканчивала со шпильками, когда мозг всё же выцепил из пустой болтовни ценную информацию.

   – Волчок? Убийство?! – рыжая коса от резкого движения головой растрепалась, а шпильки посыпались на пол. – Рыжий, ты чего мне голову морочил, если нас на работу вызывают?

   – Если бы я тебе сразу всё сказал, ты бы меня до вечера голодом морила, а может вообще бы заставила крыс снова ловить, – укоризненно прищурился котяра. Он с недовольством наблюдал, как девушка скачет по комнате, пытаясь одновременно натянуть штаны и закрепить под подбородком ремешок шлема.

   После поспешных сборов, девушка накрепко захлопывает дверь, даже не удосужившись проверить вышел ли кот. Рыжий же, отфыркиваясь, протискивается в окошко снизу двери и неспешно трусит за хозяйкой.

   Фонтан в городе был один – в парке рядом с центральной площадью, на которой по праздниками устанавливался постамент для бродячих артистов. Он был достаточно простеньким, необычная горка камней, из которых била струя воды – самый элементарный механизм, за которым ревностно приглядывал дворник, старик Веш. Он очень гордился своей миссией и периодически отгонял от фонтана мальчишек, любивших сплавлять по крохотному водопаду свои деревянные лодчонки.

   Триша примчалась в парк без четверти восемь, буквально за десять минут добежав от дома, но всё равно опоздала на самое интересное. Любава уже убирала  блокнот, растерянно поглаживая своего помощника, крупную лайку Волчка, а тучный господин Всемир – начальник стражи – накрывал тело плотной тканью. Рыжий, вроде бы особо не спешивший, но оказавшийся у фонтана чуть ли не раньше самой Триши, уселся неподалеку, на равном и одновременно безопасном расстоянии как от Волчка, так и от лениво развалившегося помощника начальника, сенбернара Добряка.

   – Простите, господин начальник, я опоздала... – начала было Триша. Глупо, конечно, сваливать вину на кота.

   – Еще бы, гуляла небось всё утро непонятно где, дома помощник один, да и тот – кот... – как бы обращаясь к Волчку, но слишком уж громко сказала Любава. Девушки тут же злобно посмотрели друг на друга, но перепалку рядом с трупом затевать не решили – последнее это дело, покой мертвого нарушать. Тем более, если не своей смертью умер...

   Всемир выпрямился во весь свой немалый рост, утер пот с шеи платком и еще раз посмотрел на покрывало, которым было укрыто тело жертвы.

   – Опять парень, опять ножом его, – начал перечислять начальник стражи. – Я его даже припоминаю, на соседней улице со мной живет. Жил... Вечером к родителям его зайду, переговорю. Любава, перекинешься еще парой слов с Вешем, потом друзей мальчишки поспрашиваешь. Триша, раз опоздала, будешь бумажками заниматься. Труп сейчас заберут, свободны.

   Всемир еще раз промокнул пот платком, поправил шлем на начинающей седеть голове и, подозвав свистом Добряка, отправился в Дом Стражи. Любава бросила на Тришу победный взгляд и направилась к сидевшему неподалеку с самым потерянным видом дворнику – именно он и нашел паренька рано утром. Трише же ничего не оставалось, кроме как выполнить приказ начальства и заняться всей бумажной работой по убийству в Доме Стражи.

   Рыжий некоторое время трусил в отдалении от хозяйки, но уже на подходе к зданию, служившему местом работы всех стражников города, начал тереться об ее ноги и громко мурлыкать. Триша даже была ему благодарна за то, что кот обошелся без слов, небрежно потрепала помощника за ухом и, больше для себя, вслух сказала:

   – Я знаю, что всё равно бы не успела и не сержусь на тебя за мясо. Просто немного обидно – уже полгода как переехали сюда, а никак мне ничего сложнее карманной кражи не доверяют. Да еще и с Любавой на ножах постоянно...

   Рыжий еще раз муркнул, подтолкнул мордой рыжеволосую стражницу к двери и добродушно сказал:

   – Зато тебя дома ждут вкуснейшие пирожки тетушки Лады.

   Глава 2.

   Не всякий ребенок в семье – гость, но каждый должен быть привечен и обласкан, накормлен и напоен. Старшее чадо остается подле родителей буде то хоть девица, хоть парень. Следующее чадо должно готовить к службе на благо государства родимого, чтобы спор любой разрешить мог – али военным, али стражником, али судией и иной семьи, окромя государства, не имеет боле. Остальных же детей надобно в установленный срок отпустить в учение к тому мастеру, дело которого им любо, да не удерживать подле себя доле 20 весен.

(отрывок из Устава Стражи)

   Тесто для хлеба – оно особое. Как хлеб испечешь, так и будет в семье – ссора или лад. Поэтому делать его надо с душой, любовь вкладывая. Опару обязательно на ночь поставить, а утром на рассвете тесто вымесить и в печь, чтобы румяная буханочка ждала домочадцев к завтраку. Только таким вот хлебом и накормит хозяйка до отвала, и душу излечит, а ежели в дорогу даст буханку, то путь покажется ближе и спокойнее, как под крышей дома родимого.

   Именно так хлеб пекли матери семейств. Именно такая буханка – круглая, пышная, с любовью приготовленная – каждое утро появлялась на столе у Улады. И такой же хлеб она давала с собой мужу, когда он уходил с очередным караваном.

   – У тебя хлеб как у мамы моей получается, – задумчиво сказала Триша, грея в руке кружку с парным молоком. У ног ее терся и мурлыкал Рыжий, который свою порцию молока уже вылакал и теперь блаженно бездельничал, изредка бросая взгляды на пока еще сидящих за столом маленьких девочек.

   – Это потому, что я тоже мама, – весело отмахнулась Улада. – Каждая мать семейства обязана уметь печь такой вот хлеб, делать пироги, варить щи чтобы все были сыты и довольны. Еда – она же как лекарство: если правильно приготовлена, то и в семье всё хорошо да ладно.

   Улада сняла передник, убрала со стола миску из-под сметаны, с которой все и ели хлеб, и уселась рядом с подругой, машинально начиная переплетать косу. Коса была темно-русая, знатная, толщиной с кулак, и молодая женщина ею очень гордилась. Особенно волосы стали лучше выглядеть после рождения второй дочки – верно говорят, что девочки матери красоту прибавляют. Хотя и раньше Уладе было на внешность жаловаться грех – парней рядом с ней увивалось всегда достаточно, хотя девушка и была первым ребенком в семье. И даже молодого да перспективного помощника караванщика не остановила перспектива, что жену надо не в свой дом вести, а самому с ее родителями жить да приглядывать за ними. Так и сыграли свадебку, когда со следующим караваном приехал.

   – А кто хочет причесать милого пушистого котика? – с некоторым вызовом промурлыкал котяра, приподнимаясь с пола и отправляясь на теплое, залитое солнечным светом крыльцо. За ним тут же потопали две пары ножек: бойкая трехлетняя Янина и еще не шибко уверенно топающая годовалая Дарина. Девчонки были обе похожи на мать – такие же русоволосые, круглолицые, с четко очерченными ротиками и вздернутыми носиками, обещая в будущем стать еще более похожими и столь же статными.

   – Знаешь, мне иногда кажется, что вас к нам сам Бог направил, – Улада оперлась локтями о стол, глядя на хохочущих дочек и отфыркивающегося, но довольного кота.

   – А нам – вас, – согласно кивнула рыжеволосая стражница, прикидывая сколько шерсти у ее помощника будет вычесано, а сколько – выдрано. – Я-то уже привыкла, а Рыжему совсем без детей скучно, он же не к такой жизни готовился...

   – Письмо от матери пришло? – переменила разговор подруга.

   – Пришло, – Триша заметно помрачнела. – Пишет про погоду, про отца... Похвасталась, что деревянные игрушки Вячеслава какой-то иноземный купец расхваливал, весь товар в час скупил. Аж на два листа с двух сторон письмо написала в этот-то раз.

   Семь лет назад Вячеслава, второго сына в семье, провожали шумно на службу в стражники. Не помнит уже никто, чего их с товарищами понесло к обрыву у реки, но под утро в дом родителей Тришы принесли сына с переломанными ногами и его помощника, косматого огромного Жалейку, со свернутой шеей. После такого дорога в стражники Вячеславу, с пятнадцати весен готовившегося к службе, была заказана, а вместо него из дома проводили Тришу, бывшую младше брата меньше чем на год и готовившуюся вместе со своим котом по кличке Рыжий обучать детишек. Брат еще долго горевал и лишь в последние пару лет занялся плотничьим ремеслом. Но вот от Тришы вся семья отдалилась. Вроде и не виновата она была, и службой в страже не грезила, а обижаться на младшую оказалось диво как удобно. Первые два года Триша еще ездила на побывку домой, а потом лишь изредка письма писала. Всё и правильно, про чадо, уходящее на 20 весен служить подальше от дома, как и забывали.

   – Сегодня соседки только и болтали, как про Игната, – перевела в другое русло разговор Улада. Она и сама ощущала неловкость от разговоров о семье Триши, но при этом знала, что подруге надо на эту тему выговориться. – Всё никак не укладывается в голове, что где-то рядом с нами чудовище такое бродит. Ведь мальчишка-то совсем был, ему весен 18, первенец в семье еще, опора родителей.

   – Не знаю, подруга... – Триша опять перевела задумчивый взгляд на Рыжего, уже устроившего свалку с девчонками. Ее всегда очень удивляло, как такое вот независимое и ленивое животное может так сильно любить маленьких детей и столь активно с ними играть. – Может это кто из приезжих, может караванщики, – стражница сделала вид, что не заметила, как передернуло ее товарку, – а может все четыре случая и не связаны друг с другом. Мне сейчас расследование вести не доверили, а Любава информацией делится нехотя.

   – Ой ли, – недоверчиво покачала головой Улада. – Вот так вот взяли да порезали ножом именно парней, именно ночью и друг с другом не связанные люди. Верится с трудом.

   – Вообще-то мы еще к сектантам присматриваемся, – высказала последнюю из версий Триша. – Они у нас три месяца как со своими шатрами стоят, мало ли чего они там своим божкам из жертв преподносят. Вдруг у них ритуалы какие есть, с жертвоприношениями?

   – Ох, Триша, типун тебе на язык! – молодая женщина резко поднялась из-за стола и, бросив еще один взгляд на веранду, отправилась хлопотать у печи. – И так они как бельмо на глазу, а если еще что худого от них и вправду есть...

   – Ну уж хорошего точно нет, – согласилась стражница, наблюдая как подруга переставляет в печке горшки. – Жили бы у себя за горой со своими божками и идолами, молились им, раз так приспичило, а нас не трогали.

   – Не мне тебя учить что там в вере и как, – отозвалась от печи, помешивая щи к обеду, Улада. – Ты же и детишкам должна была рассказывать что там и как. И да, надеюсь просветишь Янину со временем как нужно и правильно?

   – Если только они с Дарёнком от Рыжего отлипнут, – захихикала рыжеволосая девица. Ее подруга оставила стряпню и проследила за взглядом Триши.

   – Таааак, а ну-ка слезайте с кота!

   Улада быстрым шагом дошла до веранды и сняла с Рыжего Дарину, попутно отцепив от хвоста Янину. По молчаливому соглашению, Триша никогда не вмешивалась в эти детско-кошачьи свалки, а сам Рыжий мог только жалобно посматривать на старших, по прежнему позволяя вить из себя веревки любому ребенку младше пяти лет. Так что учить уму-разуму и показывать границы дозволенного в играх с животным приходилось исключительно матери.

   Неся обеих девчонок подмышками в комнату и игнорируя их ворчание, Улада уже твердо решила прогуляться в ближайшее время на площадь, к шатрам.

   ***

   Нет ничего лучше, чем приготовленная с любовью домашняя еда. Она и сытости придаст, и сил добавит, и лекарством будет. Потому ни один уважающий себя горожанин не станет часто питаться вне дома. Но приезжие да караванщики тоже хотят есть, потому утром и днем их всегда с радостью ждут в харчевнях. А уж вечером двери этих заведений открыты для любого. Не столько уже еда ценится, сколько общение с друзьями, веселая компания, да и просто с трактирщиком словом перемолвиться не помешает. Однако идут люди не абы куда, а туда, где с душой готовят – еда всегда должна быть во благо.

   Харчевня «У Гусака» как раз из таких. Фирменная каша с салом от стряпухи известна далеко за пределами городка, а мягкий добрый и сговорчивый характер Радомира, хозяина харчевни, притягивает народ как магнитом. Конечно, название оригинальностью не блещет – гусь является тотемным животным всех харчевников и стряпух, но назвать заведение как-то иначе у Радомира не поднялась бы рука.

   – И ты утверждаешь, что мы должны баловать клиентов и придумывать новые блюда? – недоверчиво покачал головой серый матерый гусь в зеленой щегольской панаме и такого же цвета ошейнике-передатчике, забираясь с лавки на стол, чтобы быть на одном уровне с хозяином.

   – Конечно, Буся! – с энтузиазмом покачал головой светловолосый крупный парень, про которого смело можно сказать и о косой сажени в плечах, и о богатырском росте. – Народу наверняка уже хочется разнообразия, им это понравится.

   – Им должно нравиться уже одно то, что я не плюю им в кашу и справляю нужду на заднем дворе, – буркнул гусак.

   – Буся! – не преминул возмутиться харчевник.

   – Ладно, ладно, – примиряюще вскинул крылья помощник. – В кашу и похлебку. И что ты предлагаешь добавить? – после минутного обдумывания ситуации спросил Буся.

   – Можно еще готовить сластей... – начал было Радомир, но был тут же прерван угрюмо смотрящим на него гусаком.

   – Сласти – это для девушек молоденьких и детей, а они к нам ходят редко. Ну сам представь, какой караванщик у тебя будет заказывать орехи в меду или ватрушки с творогом да ягодами?

   Радомир, сам нежно и трепетно любивший сладкое, хотя руки его были больше привычны к разделке и приготовлению мяса, уже хотел было возмутиться, но дверь закрытой до полудня харчевни отворилась. В образовавшемся зазоре показалась сначала голова, обрамляемая кудрявыми и черными как смоль волосами, а потом и весь парень. Святящиеся от радости глаза и лучезарная белозубая улыбка могли бы говорить об искренней радости пришедшего, но впечатление слегка портил хитроватый прищур.

   – Милан? – удивленно охнул харчевник, поднимаясь из-за стола. – Ты?

   – Я, дружище! – парень подошел ближе к столу и тут же был сгробастан в медвежьи объятия товарища. Буся же сердито шикнул и, спрыгнув со стола прямо на пол, отправился на задний двор через предусмотрительно открытую дверь.

   – Ты как тут очутился? Давно в городе? – Радомир разжал объятья и стал рассматривать друга молодости на вытянутых руках.

   – Да пару дней как, блуждал тут немного, – отмахнулся брюнет. По сравнению с товарищем он, достаточно высокий и в меру плотный, казался чуть ли не угловатым подростком. Чуть помедлив, всё же спросил: – А можно я у тебя пару дней побуду?

   – Да запросто! – даже не заметив заминки, кивнул харчевник. – Ты давай наверх проходи, у меня там комната есть свободная. А я пока к открытию заведение подготовлю – надо еще проследить что там тетка Мира наготовила. Но вечером ужо посидим, не переживай!

   Милан кивнул другу, и, вполне довольный, направился к лестнице. Стоило брюнету скрыться из виду, как в комнату, ковыляя, протопал пепельно-серый гусак.

   – Ну и чего ему опять понадобилось?.. – презрительно фыркнул он. – Два года не видали, а тут явился и не запылился.

   – Ой, Буся, ну хватит сердиться, – отмахнулся от помощника Радомир. – Мы с ним же столько лет учились вместе, чего только не пережили. К тому же, – харчевник понизил голос и прибегнул к главному аргументу, – он оставил своего дятла дома и никто тебя задирать в этот раз не будет.

   Бусый гусак вздохнул, насупился, что не очень-то легко, имею красный клюв, и ушел на кухню, продолжая бурчать о бестолковых плотниках и их тотемных птиц.

   Глава 3.

   И есть единый Бог, и не приравнять к нему нельзя ни человека, ни животного, ни травы, ни гадов морских. Он выше солнца, он чище неба <...> и воздавать Ему нужно молитвы да благодарности на восходе да на закате, а боле Он ничего не требует от рабов своих. <...> Да не прогневи Господа своего, поклоняясь идолам и не выдумывай иных богов. Не приноси им жертвы, ибо истинному Богу того не треба...

(отрывок из Книги Божьей)

   Наверно самое легкое в работе стражника – это патрулирование улиц. Свежий воздух, умеренная физическая нагрузка, а еще – возможность перекинуться словом с лотошниками или просто знакомыми. Главное – не попасть в ту смену, когда должен идти проливной дождь.

   – И вот вижу я, что он спину выгнул, усы торчком и задумал уже на крылечко наше влезать, – вдохновенно пересказывал события прошедшего утра своей хозяйке Рыжий.

   – А ты что? – скорее вежливости ради поинтересовалась Триша, которая к осмотру улиц всё же относилась ответственно.

   – Чрезвычайно корректно уточнил, де не могли бы вы, товарищ Мурлыка, соблаговолить отойти метить свою территорию в иное место – неужели вы не ощущаете, что сие место уже занято иным котом, – не поведя усом, ответил кот, чем вызвал приступ неудержимого смеха своей хозяйки. Рыжеволосая стражница как раз прекрасно слышала кошачью перепалку, которая началась с обычного низкого мява с порыкиванием, а закончилась столь отборным жаргоном перешедшего на человеческий язык Рыжего, что даже Триша кинулась записывать пару оборотов.

   – И ничего смешного я не вижу, – насупившись, отвернулся котяра. Жест был бы еще более эффектным, если бы Рыжий в этот момент не стукнулся лбом о косяк двери Дома Стражи, в который элементарно не вписался.

   Триша подавила очередной смешок и прошла в здание, приветственно махнув рукой дежурному. Русоволосый Добрыня, сидевший за столиком у двери, улыбнулся рыженькой стражнице, а его помощник проводил презрительным взглядом кота. Триша же тихонькой вздохнула и покачала головой – да, котам в страже не место, но по ее случаю разрешение получали аж в столице. На прошлом месте работы Рыжего признали лишь год спустя, но и сама стражница на тот момент была новенькой в деле. Здесь они работают уже полгода как, а ситуация никак не меняется.

   – Ой, Триша, совсем забыл! – вдруг окликнул стражницу дежурный. – Тебя же господин начальник вызывал к себе,

   – Спасибо, Добрыня, – кивнула в ответ девушка и, закинув шлем на свой стол и наполнив свежей водой миску для Рыжего, поднялась по лестнице на второй этаж.

   Ступеньки на лестнице были добротными, но на редкость музыкальными, а дверь в кабинет начальника стражи скрипела столь пронзительно, что становилось понятно – петли не просто никто не смазывает, но еще и заботливо поливает кипятком во внерабочее время. Господин Всемир свято уверен, что по такому месту, как Дом Стражи, бесшумно передвигаться не полагается ни в коем случае и Триша находила в таком положении вещей достаточно логики.

   Как бы там ни обстояло дело со ступенями, стражница всё же твердой рукой постучалась в дверь начальника и, услышав традиционное «Войдите!», протиснулась в кабинет, стараясь наводить как можно меньше шума и не слишком сильно морщиться.

   Господин Всемир встретил свою посетительницу с обычной для хозяина жутко скрипучей двери ухмылкой.

   – Прибыла по вашему приказанию, господин начальник! – Триша вытянулась в струнку, встав аккурат напротив огромного дубового стола, слева от которого дремал на своей подстилке Добряк.

   – Да, помню, вызывал... – кивнул Всемир, утирая пот со лба льняным платком, по размеру больше смахивающим на наволочку. Стражница всегда очень сочувствовала своему достаточно габаритному руководителю, для которого летний зной превращался в извращенную пытку. – Будем тебя к делу пристраивать.

   – Так точно, господин начальник! – Триша попыталась вытянуться еще сильнее, но это не так-то легко, когда ваш рост едва дотягивает до трех вершков.

   – Ой, да вольно уже, – отмахнулся начальник и рыжеволосая стражница наконец-то смогла выдохнуть. – Хватит тебе по дозорам бродить да штаны за бумажками просиживать, займешься тоже этими убийствами.

   Триша в душе просто возликовала – наконец-то ей доверили ответственное дело. Но виду не подала, только серьезно кивнула.

   – Друзей и возможных врагов убитых мальчиков прорабатывает Любава, – продолжил начальник стражи, удовлетворившись реакцией своей подчиненной. – Тебе же надо будет посмотреть, кто за последние дни приезжал в город и что они делали в интересующее нас время. Потом посмотрим, может займешься нашими небезызвестными сектантами, а может кто из парней к сему времени справится. И вот еще...

   На середине фразы Всемир вдруг схватился за виски, сжав их своими огромными ручищами и лицо его искривилось от боли. Добряк же с рыком вскочил на лапы и начал подозрительно осматриваться.

   – Господин начальник, вам помочь? Может воды принести?.. – Триша не на шутку испугалась, потому как даже среди стражников ходили байки о том, что Всемир не смотря на некоторую грузность и показную неуклюжесть не только никогда не болеет, но даже и не устает. А уж что про него бывшие арестованные рассказывали – заслушаться можно, не каждый сказочник выдумает.