Текст книги "Смерть ходит рядом"

Автор книги: Ирина Зарубина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Ирина Зарубина
Смерть ходит рядом

ГЛАВА 1

– Блестяще раскрытое дело о заказном убийстве актера Севастьянова – заслуга следователей нашей прокуратуры Клавдии Дежкиной, Ирины Калашниковой и Игоря Порогина…

Клавдия вздрогнула, услышав собственную фамилию.

Ирина как раз рассказывала ей анекдот с густым украинским акцентом, и Клавдия только было собралась тихонько засмеяться, а тут – на тебе, хвалят.

Прокурор Малютов закончил фразу и победоносно посмотрел в зал.

Зал понял этот взгляд как призыв к аплодисментам и разразился громкими хлопками.

У Клавдии появилось два противоречивых желания: вскочить и раскланяться или, наоборот, провалиться сквозь землю. Второе было куда сильнее, потому что народ дружно повернулся в ее сторону.

Клавдия и Ирина скромно покивали головами и уставились на сцену, всем своим видом показывая, что очень внимательно слушают доклад.

Если бы Дежкиной дали слово, она бы сказала, что дело о заказном убийстве считает не раскрытым, а блестяще проваленным.

– Ну, Ириша, готовь дырочку на погонах, – сказала Клавдия, когда аплодисменты стихли и Малютов продолжил свою речь.

Обе следовательницы сидели в красивой синей форме, правда, у Клавдии регалий было побольше.

Калашникова презрительно фыркнула, но Клавдия видела, что она гордится.

Совещания теперь проходили чуть не еженедельно. Клавдия их ненавидела. Ей все время казалось, что она бездарно теряет время, в чем была абсолютно права. Она пробовала брать в зал дела, но что это за работа? Вязать она не умела, спать с открытыми глазами, как это делал, скажем, Левинсон, тоже. Вот они и перешептывались с Ириной.

– …что вокруг прокуратуры сложилась нездоровая обстановка. Я сначала думал, что это дурное влияние окружения мэра, но потом понял, что и сам мэр не доверяет прокуратуре…

Клавдия вздохнула.

Ну сколько можно? Любит их мэр или не любит? Чего отмываться пламенными речами? Нет, видать Малютова сильно припекло, если он с упорством, достойным лучшего применения, поет и поет «жалобы турка».

– Уходим по одному, – шепнула она Ирине, – и огородами к Котовскому.

Она рассчитала, что совещание минут через двадцать закончится, а двадцать минут для дела очень немало.

– Встречаемся на конспиративной квартире, – поддержала Ирина. – Если придут с обыском – мы чай пьем.

Клавдия сидела с краю, поэтому никого тревожить ей не пришлось. Но она все-таки согнулась в три погибели, чтобы стать уж совсем незаметной.

Не получилось.

– Клавдия Васильевна, вы куда? – прервал свою речь Малютов.

Клавдия так и застыла в шпионской позе.

«Ну что ему сказать – я в туалет, у меня критические дни… Господи, как в школе».

Клавдия не стала оправдываться. Она повернулась к трибуне и спросила:

– А это еще надолго?

У Малютова от такой наглости дыхание перехватило.

– Вот мы как раз собирались дать вам слово, – тем не менее нашелся он. – Расскажите нам, Дежкина, о перспективах ваших дел.

– Нет, – сказала Клавдия. – Не могу. Следственная тайна.

Действительно, в зале сидели журналисты, но не они заботили Дежкину. Она вообще не любила выступать. А тем более рассказывать о том, что ею, возможно, если сложатся благоприятные условия, будет сделано в ближайшее или отдаленное время.

Малютов выдавил из себя улыбку.

– Ладно, идите.

– Могу?

– Идите, идите.

– Правда? Разрешаете?

– Да, можете идти.

– Ой, спасибо, ой не ожидала! – Клавдию понесло. Она и сама не думала, что ее вдруг прорвет. Еще секунда – и она бы устроила грандиозный скандал. Она бы выложила все, несмотря на журналистов.

– У нас срочный звонок, – вдруг разрядила обстановку Ирина.

Она подхватила Клавдию под руку и вытащила из зала.

– Спасибо, прикрыла, – с облегчением вздохнула Клавдия.

В самом деле она страсть как не любила скандалов, а тем более публичных.

Важный звонок был не совсем вымыслом. Игорь поехал к экспертам, уже должны быть готовы результаты исследования взорванной машины. Правда, он мог позвонить и попозже. Но Клавдия чего-то важного ждала от Игоря. Ждала, что проваленное, как она считала, дело не совсем безнадежно.

Актера Севастьянова убили во время съемок. Режиссер проводил их на улице скрытой камерой, актеры должны были действовать в реальной обстановке. На роль убийцы пригласили друга Севастьянова, бывшего однокашника. И тот Севастьянова убил.

Клавдия и Ирина раскопали, что Севастьянов был не только актером, но и сутенером. В его доме существовал престижный притон. Устроить его Севастьянову помогли двое следователей районной прокуратуры.

И для Севастьянова, и для его убийцы, и для режиссера все кончилось печально. Их убили.

Дежкина и Калашникова нашли виновных, тех самых следователей, Степанова и Чиханкова, но и они были убиты. Степанов, стреляя в преследователей, нечаянно угодил в Чиханкова, а сам через несколько минут, убегая от погони, взорвался в собственной машине. Вот результатов экспертизы по этому делу и ждала Дежкина.

А чай она все-таки поставила.

Но только они с Ириной пригубили пахучий, густой, сладкий напиток, как действительно раздался звонок.

И это был Игорь.

– Клавдия Васильевна, все сделано. Пересказать самое интересное?

– Перескажи.

– Интересного мало. Взрывчатка пластиковая, дистанционное управление, примерно грамм четыреста было заложено.

– Ого, хотели наверняка.

– Да, вот и все, пожалуй.

– А что за «пожалуй»?

– Да так, детали. Пружинку нашли, считают, что от корейского будильника.

– Зачем будильник?

– Часовой механизм.

– Еще и часовой механизм? Дистанционное ж управление!

– Да вот не знаю.

– Ладно, приезжай, подумаем вместе.

Ирина, внимательно слушавшая телефонный разговор, сказала, когда Клавдия положила трубку:

– Что-то уж сильно перестраховались.

– Или перестарались, – сказала Клавдия.

В этот момент дверь тихонько раскрылась и всунулась растрепанная голова Левинсона.

Левинсон был пресс-секретарем прокуратуры и все новости носил на хвосте, как сорока, щедро рассыпая их пополам со сплетнями и анекдотами.

– Дежкина, что было! Ты себе представить не можешь! Когда вы так шумно удалились, Малютов решил поговорить о дисциплине.

– О финансовой? – саркастически улыбнулась Ирина.

– Ох, вы дошутитесь, Калашникова, – полушутливо пригрозил ей пальцем Левинсон.

– Да какие уж тут шутки! Зарплату платят через пень колоду, какие-то проекты с космонавтами затеяли, а за чей счет?

– Космос – это святое, – серьезно сказал Левинсон. – Это дело завтрашнего дня.

– Да, Малютов широко мыслит. Завтра в космосе начнутся преступления, а мы уже там, – сказала Клавдия.

– Как раз поэтому и начнутся.

– Нет, я ничего не слышал, не видел, не понимаю, – закрыл уши Левинсон. – Это какой-то нигилизм. Я к вам даже не заходил.

Он вскочил и выбежал из кабинета, словно в нем случился пожар.

Клавдия не успела улыбнуться, как Левинсон влетел снова и протараторил:

– Самое главное… С вами тут обо всем забудешь! На ковер пожалуйте-с, – и он сделал очень красивый приглашающий жест, словно звал Клавдию не в начальственный кабинет, а на менуэт.

– Мне с вами? – спросила Ирина.

– Да сама уж как-нибудь, – вздохнула Клавдия и пошла к двери.

Она подоспела к Малютову как раз в тот момент, когда он прощался с журналистами и поэтому хотел выглядеть демократом, шутником и обаяшкой.

– Да не ищите вы негативов! Вот вам позитив – отличный следователь, красивая женщина и прекрасная семьянинка. Двое детей. Столько преступлений раскрыла, что вам не на одну статью хватит, на целую книгу.

Журналисты из приличия оглянулись на Клавдию, но позитив их интересовал мало.

– А правда, что вы встречались с лидерами оппозиции?

– Есть ли у вас материалы о коррупции в мэрии?

– В чем причина вашей конфронтации с Поляковым?

– Все, господа, все. На все вопросы не ответишь. Мы будем держать вас в курсе дела. Наш пресс-секретарь… – Малютов оглянулся по сторонам в поисках Левинсона. – Словом, приходите, всегда будем рады.

После этого секретарша довольно бесцеремонно прогнала журналистов, проследив, чтобы они чего не увели из кабинета, и Клавдия осталась с Малютовым один на один.

– Ну что звонок? – спросил Малютов.

Клавдия не сразу поняла, о чем речь.

– Ты же торопилась позвонить, – напомнил прокурор.

– А, вы об этом. Все нормально.

– Ну и хорошо. Сколько у тебя там дел?

«Издалека начинает, – подумала Клавдия, – расслабить хочет».

– Пять. А что?

– Погоди, это каких же пять? Ты и Севастьянова считаешь?

– А как же…

– Забудь. Я это дело Шевкунову передам. Да там и копать нечего.

– Ну, без Севастьянова – четыре, – смирилась Клавдия. Хотя дело об убийстве Севастьянова она вовсе не хотела отдавать. Были у нее кое-какие соображения.

– Не четыре, а пять, – рассмеялся Малютов. – Опять двадцать пять. Тут как раз для тебя, по женской линии.

– По женской?

– Ну да, проституция.

– Проституция – это скорее по мужской, – сказала Клавдия.

– А, да-да… Ну, все равно. Займись.

И снова, в который уже раз по полированному столу прокурора скользнула папка.

Клавдия взяла ее.

– Это все?

– Займись, – как-то многозначительно повторил прокурор.

Потом Клавдия часто думала, что лучше бы прокурор устроил ей в тот день головомойку.

И что самое странное – ей сегодня не снилось никаких дурных снов.

Плохой сон – это, ясное дело, к неприятности. А Клавдия всю ночь видела себя в белой ночной рубашке до пят, с золотой арфой в руках, босой и поющей: «Мы красные кавалеристы, и про нас былинники речистые ведут рассказ!..»

ГЛАВА 2

Это только у классиков гулящая, падшая женщина, потом названная заграничными словами проститутка и путана, – средоточие раскаяния и мучительных духовных исканий выхода из греховности. Клавдия знала, что в нашей жизни таких, увы, давно не осталось.

Наша проститутка – деловая женщина. Сотовый телефон, на крайний случай – пейджер, боевая раскраска, холеное тело, дорогая одежда, хорошая машина и все – человека-то, собственно, и нет. На смазливом, пэтэушного интеллекта лице оловянные глазки и хамоватая улыбочка.

В ком угодно – в рецидивисте, убийце, ворюге, взяточнике – в каждом Клавдия ухитрялась увидеть хотя бы в прошлом человека, а к этим не испытывала ничего, кроме брезгливости. И это очень ей мешало в работе, хотя, слава Богу, не так уж часто ей приходилось сталкиваться с проститутками. Эти дела шли по другим ведомствам и серьезными не считались. Бывало, такая ночная бабочка проходила подельницей или свидетелем. Но чтобы вот так взять и приказать следователю по особо важным делам: займись проститутками – Дежкина себе и представить не могла.

Неужели новая кампания началась – за моральную чистоту родной столицы? Или что-то там открылось из ряда вон выходящее?

Клавдия прочитала материалы не очень пухлого дела и удивилась еще больше.

Некая Инна Петровна Кожина совершила ряд краж у иностранных граждан, похитив у них в общей сложности пятьдесят тысяч долларов. Промышляла Инна Петровна в престижном месте – гостинице «Рэдиссон-Славянская», что возле Киевского вокзала. Показания иностранных граждан прилагались. Показания самой Кожиной – тоже. Деньги у Инны Петровны были изъяты в сумме сорок тысяч двести пятьдесят долларов и возвращены пострадавшим.

Остальные деньги Кожина собиралась вернуть, когда будет препровождена домой и укажет тайник, в котором хранятся ее сбережения.

Дежкина оторвалась от бумаг – пока что она не могла понять из-за чего сыр-бор. Из-за недостающих десяти тысяч?

Клавдия с трудом подавила нервный зевок. Что-то слишком все просто. И эта простота настораживала.

Интересно, что там дальше?

А дальше было действительно интересно. Потому что ничего не было. Ни где содержится Кожина, ни чем кончилась эта история.

Клавдия набрала номер следователя районной прокуратуры, который начинал это дело.

– Здравствуйте, Дежкина из городской прокуратуры. Это от вас к нам пришло дело Кожиной?

– От нас, – немного помедлив, ответил следователь.

– А где она сейчас? В Бутырке?

Следователь снова помолчал.

– Значит, вы не в курсе. Сбежала Кожина.

– Как сбежала? – опешила Клавдия. – Когда?

– Да во время выемки денег. Убила оперативника, ранила милиционера и скрылась в неизвестном направлении.

Если бы Клавдия умела свистеть, она бы присвистнула протяжно. Ничего себе – справиться по крайней мере с двумя здоровенными мужиками, а там их наверняка было куда больше, и еще ухитриться сбежать. Прямо Никита какая-то.

– Как убила? Она что, гений дзюдо?

– Из пистолета убила. У нее там был пистолет припрятан, вот она и…

– А почему этого нет в деле?

– Так дело мы позавчера отправили…

– …а убила она вчера, – продолжила Клавдия полувопросом.

– В общем, да.

– Значит, решили самодеятельностью заняться? Кто был на выемке?

– Капитан Савелов и сержант Коротный.

– Как? Всего двое?

Следователь ничего не ответил.

– Капитан, насколько я понимаю, оперативник?

– Да.

– А что с сержантом?

– В больнице. Нас вызвали соседи.

– С ним поговорить можно?

– Нельзя, – опять через паузу ответил следователь. – Я только от него – в коме он.

Ну дела!..

– Значит, так: чтобы сегодня же у меня на столе лежал подробный отчет, – рубанула Клавдия.

– Да пишу уже, пишу, – на этот раз не раздумывал следователь.

Клавдия положила трубку.

Ну что, надо создавать группу, искать эту Кожину. А на это уйдет месяца три, не меньше. Значит, она может спокойно заняться своими текущими делами.

– Здравствуйте еще раз, – распахнул дверь Игорь Порогин. – Ну и погодка. И это весна!

– Обещали похолодание, – пожала плечами Клавдия.

– Вот такое наблюдение, – сказал Игорь, снимая плащ, – все плохое, что они обещают, – сбывается, а все хорошее – никогда.

Игорь сел к столу, искоса поглядел на чайник, словно кот на сметану.

– Горяченький как раз, – сказал Клавдия. – Сам нальешь?

– А как же!

Клавдия снова перечитала заключение экспертов. Ничего Игорь не упустил, а как раз отметил главное – дистанционное управление и часовой механизм. Перестарались.

– Игорек, а можно узнать, кто там у нас пластитом увлекается?

– Запросто.

Игорь уже пил чай, поэтому становился все благодушнее.

– Узнай. Хотя…

– Что?

– Да дело передали Шевкунову.

– Вот так просто?

– Не просто. Мне взамен подсунули вот это.

И Клавдия подвинула к Игорю дело Кожиной.

Тот не спеша раскрыл папку и сказал:

– Это она?

Клавдия еще раз взглянула на фотографию Инны Петровны. Высокий лоб, что у женщин вовсе не означает ум, прямые темные волосы, широко поставленные глаза смотрят прямо и холодно. Скулы немного выдаются, губы сжаты в злую ниточку. На подбородке ямочка, которая весь железный облик проститутки делает каким-то пародийным.

– А я ее знаю, – сказал Игорь. – Она у меня свидетелем проходила по делу «Импэксбанка». И что она натворила?

– Если цветочки – то украла пятьдесят тысяч долларов.

– А если ягодки?

– Убила оперативника и ранила милиционера.

Игорь присвистнул.

– Она что, сдурела?

– Похоже.

– А это точно?

– Милиционер в коме, оперативник убит – куда уж точнее.

– Пф… – издал какой-то странный звук губами Порогин. – Даже в голове не укладывается. У нее ж сын маленький. Три годика. Очень больной.

– И что? – насторожилась Клавдия.

– Да она про него только и говорила. Что-то там с психикой, что ли.

– Так, постой. – Клавдия и себе налила чаю. Беседа становилась интересной, а стало быть, торопиться некуда. – А что там за дело с этим банком?

– Да обычное дело – левые кредиты, нарушения валютных операций.

– Погоди, а проститутка какое отношение к этому банку имела?

– П-проститутка? – даже заикнулся Игорь. – Кто? Она? Какая проститутка? Она у них менеджер по рекламе. Зарплата двенадцать тысяч долларов в месяц.

Теперь уже пришло время заикаться Клавдии.

– Д-двенадцать? И ей этого не хватало?

– Выходит, не хватало.

– И что, банк прикрыли?

– Да нет, не прикрыли. У нас легче армию распустить, чем закрыть банк. Бухгалтера выгнали, гендиректора тоже. Вернули долги, разделались с кредитами.

– А ее? Ее тоже выгнали?

– Не знаю, не думаю.

– Веселая девушка, – сказала Клавдия и еще раз посмотрела на фотографию. И теперь увидела, что сжатые губы и острые скулы делали неубедительным мягкий облик женщины. – Игорек, у тебя сейчас много дел?

– Имеются. Но – подождут.

– Вот спасибо.

– А Калашникову позовем?

– Куда ж без нее? – улыбнулась Клавдия.

ГЛАВА 3

Первым делом отправились на квартиру Кожиной. Конечно, найти ее там и не надеялись. Но Клавдия ехала в Крылатское, чтобы на месте разобраться, как все там произошло.

Отчет от следователя районной прокуратуры еще не пришел, но Клавдия и без него догадывалась – два крутых мужика посчитали, что одна женщина ничего им не сделает, наверняка сняли наручники, и ей ничего не стоило выхватить пистолет.

Клавдия уже видела богатые квартиры, чаще всего в них бывала на убийствах. Вот жил человек, копил деньги праведным, а чаще неправедным путем, закупал в квартиру все самое дорогущее, вил свое гнездышко (чаще гнездовище) по последнему слову, а потом приходил какой-нибудь ублюдок – и все. Лежит человек в луже крови, эксперты задирают его одежду, стягивают штаны, деловито ворочают простреленную голову, а он смотрит мертвыми глазами на свое жилье – никакой радости.

Клавдия подозревала, что и при жизни особенной радости у таких людей не было.

Как-то пришлось ей заниматься делом Фанни Каплан. Сколько версий было по поводу этой террористки. Дескать, не она стреляла, дескать, большевики сами решили убрать Ленина. И действительно, полуслепая Каплан вряд ли попала бы в Ленина. Без суда и особого следствия ее расстреляли в подвале у Кремлевской стены. Пистолет коменданта, всадившего ей пулю в затылок, потом лежал в музее революции. Коменданта, естественно, наградили.

Клавдия помнила, как в школе учительница говорила, что дедушка Ленин запретил расстреливать Каплан, что она лечилась с ним чуть ли не в одной палате, горько раскаивалась, а потом работала в Сибири библиотекарем.

Клавдия дотошно проверила все версии – Каплан действительно стреляла в Ленина. И потом сдалась сама. На благородство рассчитывала.

Но не это больше всего потрясло Клавдию. То дело боком зацепило историю потомков Пушкина. Те, что оказались на Западе, разумеется, остались живы. А вот те, что остались в России… Их расстреливали, они мерли с голоду в придорожных канавах, сидели по сталинским лагерям. Если треть из них осталась жива – слава Богу.

Клавдия выложила тогда для себя из фотографий потомков нечто вроде генеалогического древа.

И ахнула.

Красивые дети Пушкина и Натальи Гончаровой родили тоже красивых детей. А потом, в двадцатом веке, что-то случилось. И тонкие лица становились грубыми, умные глаза тупели, гордые осанки сгибались. И это было видно так явно…

Клавдия, конечно, слышала о деградации народа, но никогда в это особенно не верила. А теперь смотрела и ужасалась. Да что же произошло? Неужели просто тяжелая жизнь так изуродовала людей? А потом поняла – нет. Это из людей уходила душа. Ее выбивали, выжигали, вытравляли. И оказалось, что это неразрывно связано – красота и душа. Безо всяких там поэтических метафор, а на уровне грубой генетики.

Вот и про убитых в богатых квартирах Клавдия думала, что мертвые они ничем не отличались от живых – души в них уже давно не было.

Понятых позвали из соседней квартиры – молодых мужа и жену, вскрыли печати и вошли.

И Клавдия остановилась на пороге.

Во-первых, она, конечно, знала, что до них здесь уже побывали с обыском, но и представить не могла, чтобы дом так можно было перевернуть вверх дном. Это было скорее похоже не разгром. Даже кое-где были содраны мягкие поролоновые обои.

А во-вторых, Клавдию удивила прямо-таки спартанская обстановка. Только самое необходимое, даже телевизора не было. Только на полу толстые ковры, которые тоже перевернули. И все равно даже эта небогатая обстановка была приведена в полный хаос.

– Во, постарались, – сказал Игорь. – А что нашли?

– Пока не знаю. Отчет, скорее всего, придет завтра. Впрочем, можно позвонить.

– Что-то непохоже, что дамочка получала двенадцать тысяч долларов в месяц, – сказала Ирина.

– У нее сын больной, – напомнил Игорь.

– Все равно, – сказала Ирина. – Хоть бы занавесочки повесила. А то казарма какая-то.

– Ну что, Клавдия Васильевна, искать нам тут, пожалуй, нечего, – сказал Игорь.

– Пожалуй, – согласилась Клавдия, – а все-таки давайте посмотрим. Я – на кухне, ты – в ванной, а Ирина – в комнате. – Клавдия поставила на ножки два стула и сказала понятым: – Садитесь.

Кухня особенно жалко выглядела после обыска. Никто же не собирался убирать рассыпанную крупу или картошку, из выключенного холодильника несло несвежими продуктами, которые тоже никто не удосужился хотя бы выбросить.

Клавдия знала, что обыск делали мужчины. Для женщины разгромить кухню – это как ударить ребенка.

Клавдия потыкала пальцем в гречневую крупу на кухонном столе, заглянула в кастрюли – они были новенькие, в них если и готовили, то раза два от силы. А пельменные коробки в морозилке явно указывали, что готовили.

Да, вкусы у Инны Петровны были непритязательные. Правда, раковина блистала чистотой, что уже характеризует хозяйку как примерную. И грязной посуды тоже не было. Клавдия посмотрела на даты выпуска пельменей – ого, полгода они тут мерзли. А кетчуп даже засох.

Мгм…

В ящике под раковиной аккуратно лежали новенькие мочалки для посуды и почти полные бутылки с моющими средствами.

Ясно…

Мусорного ведра или пакета Клавдия не нашла. А очень хотелось. По мусору человека легче узнать.

Например, Чубаристов, бывший коллега Дежкиной, вообще говорил, что на человека надо смотреть сзади. Сзади он себя не контролирует. Правда, он в основном имел в виду женщин. Но кое-какой резон в его замечании был и относился ко всему человечеству.

Больше смотреть на кухне было нечего, и Клавдия пошла к Игорю.

– Ну, что у тебя? – спросила Дежки на, с трудом втискиваясь в узкое помещение совмещенного санузла.

– Тайник, – сказал Игорь. Ванна была облицована кафелем, и одна плитка снималась. На полу осталась запекшаяся лужа крови, на стене тоже виднелись пятна.

– Здесь она в них и стреляла, – сказала Клавдия.

– Странный только какой-то тайник, – пожал плечами Игорь.

– А что такое?

– Пощупайте стенки. – Игорь уступил место Клавдии.

Та опустилась на колени и сунула руку в нишу. Стенки ее были холодными и какими-то маслянистыми на ощупь.

– Это что такое?

– Свинец, скорее всего.

– Свинец? Свинцовые стены?

– По-моему.

– Ну-ка, сковырни кусочек.

Игорь достал из кармана нож и царапнул по стене.

Клавдия взяла продолговатую стружку металла и прикусила зубами – действительно, свинец.

– Зачем? – спросила она.

– Экран. Может, радиоактивные вещества тут хранились.

– Счетчик Гейгера, конечно, опять не захватили, – шутливо сказала Дежкина.

– Захватили, – вдруг ответил Игорь. И достал из кармана что-то вроде авторучки, только с лампочкой на конце и маленьким дисплеем на корпусе. – Карманный. Очень популярен у японцев. Мы так правительства не боимся, как они радиации.

Игорь сунул счетчик в нишу, посмотрел на дисплей и сказал:

– Одиннадцать. Норма.

– Мгм…

– Что «мгм»?

– Нет, ничего путевого. Так, делаю умное лицо, – серьезно ответила Клавдия.

Ирина рассматривала вспоротый матрас.

– Что? – спросила Дежкина.

– Я вообще не понимаю, – сказала Калашникова, – зачем было тут такой раскардаш устраивать?

– Искали…

– Под обоями деньги искали?

– Мало ли. Может, она долларами стены вместо газет обклеила. Кстати, в доллары добавляется специальный химикат от тараканов и прочих вредных насекомых.

– А они все равно к ним липнут, – улыбнулась Ирина.

Клавдия дала понятым подписать протокол и отпустила с миром.

– Свинцовый тайник, – задумался Игорь.

– Вот тебе еще одна загадка, – сказала Ирина.

– Нет, две загадки, – сказала Клавдия. – И много-много чего впереди.

Почему-то настроение у нее стало лучше.