Текст книги "Подозрение (СИ)"

Автор книги: Ирина Сафина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

А на нее восхищенным взглядом смотрел их шеф. Ни для кого не было секретом, что Тамару и Кононова связывают не только деловые отношения. Олег Игоревич влюблен в Тамару страстно, без оглядки еще с тех времен, когда они жили в маленьком военном городке под Москвой. В то время Кононов был кадровым офицером, а восемнадцатилетняя Томочка, не поступив в институт, работала при штабе машинисткой. Соня подумала, что ее познаний русского языка не хватит, что бы подобрать эпитеты к чувствам шефа к Тамаре. А что касается Тамары... ей целого мира мало. Периодически Кононов узнавал о новых Тамариных "интересных мужчинах", и они ссорились. Однако если большинство людей умеют сделать из мухи слона, то Тамара умела с легкостью даже огромного слона превратить в муху. После пятиминутного общения любой упрек Олега Игоревича казался смешным и нелепым ему самому.

Не прошло и десяти минут, как Тамара выскочила из кабинета Кононова с улыбкой:

– Ребята, праздник состоится! Сядем в шесть. Стол уже накрыт? Нинуль, ты куда?

Соня с Константином вышли в приемную и увидели, как Нина молча достает из шкафа свою сумку.

– Домой.

– Нинуль, даже не думай! – Тамара обняла Нину за плечи. – Шеф просто не в духе, погорячился. Оставайся. Вот увидишь, все будет хорошо.

В приемную вошла Ольга Петровна Тиль.

– Шеф сегодня как с цепи сорвался, – сказала она.

Ольга Петровна выглядела потерянной, уставшей. Говорила вполголоса, косясь на директорскую дверь.

– Что еще я не знаю? – вскинув брови, спросила Тамара.

Ей ответила Ольга Тиль:

– Кононов накричал на Славу. Ты не в курсе, что они не поделили?

– Нет, – Тамара задумалась, – Олег о Славе мне ничего не говорил. А что случилось?

Нина передумала уходить и поставила сумку обратно в шкаф. Она пояснила Тамаре:

– Директор с Тилем заперлись в кабинете, перевернули стол, шеф кричал что-то о том, что фирма никогда не достанется случайным людям.

– Да ты что?! – Тамара была явно удивлена. – Похоже, что-то серьезное. Сейчас я к нему с этим не сунусь. Во время праздника разберемся, что к чему. Оля, ты не переживай, я все узнаю и тебе расскажу. Кстати, а где Слава?

Ольга Петровна пожала плечами, а затем выпрямилась, вздернула подбородок, вмиг став прежней мадам.

– Понятия не имею, – сухо ответила она.

– Они с Натальей куда-то ушли, – наябедничала Нина. – Вместе. Под ручку.

Ольга Петровна бросила на Нину испепеляющий взгляд.

– Да ты что?! – вновь удивилась Тамара.

До начала мероприятия оставался час. Неприглашенные собрали пакеты с провизией и слонялись по торговому залу, ожидая команды расходиться по домам. Приглашенные, за исключением Вячеслава Тиля и Натальи, собрались в бухгалтерии, и там косились на накрытый стол.

От нечего делать, Соня наблюдала за Ольгой Петровной. Та сидела возле окна в напряженной позе. На ее шее висел золотой медальон в форме сердца, с крупным рубином по центру. С этим медальоном Ольга Тиль не расставалась никогда. Вот и в эту минуту она теребила его рукой. Проследив направление ее взгляда, Соня увидела во дворе Вячеслава Тиля с Натальей. Они стояли друг против друга и о чем-то оживленно спорили. Наталья размахивала руками.

Галина Петровна поправила тарелочки на столе, шлепнула полотенцем по руке Константина, который попытался стащить кусок колбасы, а затем обратилась к Тамаре.

– Тамарочка, а чего мы ждем? Почему именно в шесть, ведь никто и так уже не работает. Закрыли бы магазин и сели.

– Олег кого-то ждет. Он просил дверь до шести не закрывать.

– А кого он ждет? – спросила Соня, вспомнив подслушанный разговор.

– Не знаю, не сказал. Знаешь, он, правда, сегодня какой-то странный. Боюсь, от нервов у Олега снова язва разыграется.

Все это время Торопов подпирал дверной косяк, то и дело выглядывая в коридор. Наблюдая за ним, Соня подумала, что гостя ждет не только Кононов. Кого они ждут? Любопытство разбирало. Соня решила, что еще немного, и она задаст вопрос Торопову в лоб, не выдержит.

Вдруг Торопов быстро отошел от двери и сел за стол.

– Николаев идет, – как бы невзначай, сообщил он.

Все избранное общество поспешило в коридор.

Владимир Николаев – директор магазина "Девятый бит". Этот магазин находился в другом конце города и в числе прочих принадлежал "Эре". Николаев шел неспешно, тяжело, вытирал пот рукой. Сказывался лишний вес и возраст – Николаев уже разменял седьмой десяток.

Соня следила за приближением Николаева с нескрываемым любопытством. Неужели о нем говорил Кононов? Николаев – предатель??? Соня не могла в это поверить. Она знала Владимира Семеновича как добрейшего человека, отзывчивого, честного. Они вместе с Кононовым и Тамарой служили в одной воинской части – это известно всем. После того, как Кононов перебрался на Дальний Восток и поднял свой бизнес, он пригласил Николаева к себе, помог с жильем. Николаев предал своего благодетеля? Даже мысль о подобном коварстве казалась Соне абсурдной.

– Ух, ну и жаркий сегодня денек, – сказал Николаев и поздоровался со всеми. Женщин поцеловал в щечку, с мужчинами обменялся рукопожатием.

Тамара обняла Николаева одной рукой, а другой погладила по выпирающему животику:

– Володечка, сколько раз я тебе говорила – спорт, спорт и спорт!

– Томочка, это не жир, это опыт прожитых лет накапливается. Помнишь, каким я был тридцать лет назад? Красавец, боевой офицер!

– Ты и сейчас ничего, вот только бы еще пробежечки по утрам, или гантельки...

Услышав шум в коридоре, из своего кабинета вышел Кононов. Пожал руку Николаеву и сказал к Тамаре:

– Тамара, можешь закрывать магазин.

Тамара и Нина ушли командовать "вольно" продавцам и менеджерам в торговом зале, и вскоре в офисе остались только те, кого Олег Иванович Кононов включил в ближний круг доверенных лиц.

Глава 3

Кто враг? Кто друг?

Кононов поманил за собой Николаева, и они заперлись в директорском кабинете.

Соня хотела подслушать, но Торопов ее опередил. В мгновение ока он оказался около стола Нины. Начал перебирать бумаги, будто что-то искал, а сам не сводил взгляда с начальственной двери. Соня разозлилась. Любопытство раздирало на части. Соня решила – пусть это будет выглядеть глупо, но она встанет рядом с Тороповым и подслушает разговор, несмотря ни на что!

Она уже направлялась в приемную, когда ее окликнула Галина Петровна.

– Сонечка, мы о яблоках забыли! Не сочтите за труд, помойте их, пожалуйста.

Соня про себя чертыхнулась. Не взять яблоки у мамы Гали – это серьезно! Через десять минут весь офис будет знать, что "с Сонечкой что-то происходит, она сама не своя! Надо ее поддержать!". Привлекать излишнее внимание к своей персоне Соне не хотелось.

Вздохнув, она приняла из рук мамы Гали проклятущие яблоки и бросила тоскливый взгляд в спину Торопова.

– Да, конечно, помою...

Чтобы пройти в туалет, нужно пересечь торговый зал и войти в правое крыло. Там, в самом конце коридора, и находились блага цивилизации.

Соня вошла в туалет, высыпала яблоки в раковину, но воду включить не успела. Скрипнула дверь мужского туалета и раздался голос Натальи:

– Ты же умный, придумай какую-нибудь комбинацию. Папу пора отправлять на покой.

– Я же сказал, не могу! Я не убийца! – ответил голос Вячеслава Тиля.

Соня стояла, ни жива, ни мертва. Она ослышалась или они говорят... об убийстве?

– Директорское кресло его тоже убьет! Ты знаешь! Надо сделать так, как я говорю, – настаивала Наталья.

– Я подумаю, – после паузы ответил Тиль.

Покачнувшись, Соня схватилась за край раковины и раздался скрип. Соня запаниковала – они зайдут и поймут, что Соня все слышала, она свидетель их сговора! Соня вскинула голову, готовясь дать отпор Наталье и Тилю, но обошлось. Из коридора донесся звук удаляющихся шагов.

Когда Соня вернулась, то увидела, что все избранное общество собралось у дверей директорского кабинета.

На ее вопросительный взгляд ответил Костик:

– Фантомас разбушевался, и все смешалось в доме Облонских. Шеф орет на Николаева, как потерпевший. Похоже, Володя что-то натворил по-серьезному.

– А что шеф кричит?

– В общем-то, повторяется: "как ты смел?", да "как ты мог?". Я так понял – Володя утаил кучку денег.

– Не совсем, – тихо сказал Торопов. Все с удивлением посмотрели на него. – Николаев пропускает левый товар через свой магазин, совсем левый... ну вы понимаете...

– Ты это точно знаешь? – строго спросила Тамара.

Торопов покраснел, опустил голову, но ответил:

– Точно. Я это... от нечего делать в его комп влез, нашел переписку, другие документы. Кажется, Николаев еще и компромат собирал на тех, кто ему товар поставлял...

– Так... и к кому еще от нечего делать в компьютер заглядываешь? – Тиль подошел к парню и двумя пальцами поднял его голову за подбородок.

Ольга Петровна мягко, но настойчиво опустила руку мужа.

– Ни к к-кому, – заикаясь, ответил Торопов. – Я и к-к нему не хотел. Как-то само получилось...

– Само получилось, – передразнил Тиль. – Зачем сразу к шефу пошел? Мог бы вначале мне рассказать. Разобрались бы сами, по-тихому. Видишь, что ты натворил? Шефа инфаркт долбанет, или язва откроется. Разве можно такие новости на него вываливать?

Торопов исподлобья бросил на Тиля насмешливый взгляд и снова опустил голову. Этот взгляд заметила не только Соня.

– А парень-то не дурак, – прошептал Костик на ухо Соне и попытался тут же поцеловать ее в щечку.

От поцелуя Соня увернулась.

Мысленно она согласилась с Костиком. Торопов – не такой дурак, каким хочет казаться. Порой его истинная сущность прорывается, как вот в этом взгляде – дерзком, проницательном, ехидном. Соня не поверила, что Торопов залез в компьютер Николаева случайно. Он знал, что искать и нашел. Только зачем ему ссорить Кононова с Николаевым? Какая выгода сетевому администратору от ссоры двух директоров?

В этот момент в конце коридора появился тучный молодой мужчина. Федор Волков – сын Галины Петровны. Он шел вразвалку, слегка косолапил. Волосы слиплись от пота, рубашка выбилась из брюк.

– Мам! – прокричал Федор глубоким басом.

Галина Петровна моментально засуетилась и пошла навстречу сыну.

– Дитятко явилось, – фыркнула Нина.

– Не смей, – одернула ее Наталья и поспешила навстречу Федору. – Солнышко, а ты к нам какими судьбами?

– Вот вертихвостка, – снова фыркнула Нина. – Дразнит парня ради забавы.

– Хорош парень, – сквозь зубы процедил Тиль, – ему уже тридцатник стукнул, а он все мамкает. Тюфяк!

Ольга Петровна смотрела на мужа, перестав следить за выражением лица.

"Никакая она не мадам, – подумала Соня. – Столько любви и боли в ее глазах!". И еще Соня подумала о том, что раньше совсем не обращала внимания на взаимоотношения сослуживцев. Взять, например, Ольгу Петровну, Вячеслава Тиля и Наталью. Соня общалась с ними каждый день, но не замечала любовного треугольника. Судя по реакции остальных, весь офис был в курсе перипетий супружеской жизни Тилей, только Соне до офисных интриг не было никакого дела. Впрочем, Соне вообще ни до кого не было дела, пока в ее жизни был Алексей. Соня тяжело вздохнула. Такая уж у нее натура – отдавать своему мужчине всю себя без остатка. На других ее уже не хватало.

Меж тем, из директорского кабинета продолжали доносится гневные голоса, но собравшиеся уже потеряли интерес к этому действу. Взгляды всех были обращены в другую часть коридора. Сцена с явлением Федора Волкова обществу набирала обороты.

Наталья суетилась вокруг Федора, заправляла ему рубашку в брюки, пыталась ладошкой привести в порядок мокрые от пота волосы. Галина Петровна бегала вокруг них и... мешала? Соня удивленно вскинула брови. Галина Петровна не жалует Наталью? Натянутых отношений между ними Соня раньше тоже не замечала.

– Это Наталья назло отцу делает, – задумчиво сказала Тамара.

– Что делает? – спросила Соня. Офисные интриги ее заинтересовали не на шутку.

Тамара манерно взмахнула руками, изображая Наталью, и пояснила:

– Флиртует с Федором. Олега это бесит. Вот увидишь, она Федора за стол потащит и станет с ним флиртовать на глазах у отца. Боюсь, Олег совсем разболеется...

– Маму Галю их дружба тоже бесит, – встряла в разговор Нина. – Сколько раз видела, как мама Галя валерьянку пьет после встреч Федора с Натальей.

– Почему? – продолжила расспросы Соня. – Наталья только кажется непутевой, на самом деле она другая, нормальная умная девушка. Почему мама Галя не любит Наталью?

Тамара пожала плечами и отвернулась.

Ольга Петровна коснулась Тамариного плеча, привлекая ее внимание.

– Том, а почему шефа так злят отношения Натальи с Волковым? Он даже в лице меняется! А когда Наталья флиртует с другими – ему хоть бы что.

Тамара промолчала, не то не расслышала вопрос Ольги, не то не захотела на него отвечать. Вместо нее высказался Вячеслав Тиль:

– Сама подумай, хотела бы ты видеть дочь рядом с таким тюфяком? Я бы не хотел! И тоже менялся бы в лице.

– У нас нет дочери, к сожалению, – отрезала Ольга Петровна и добавила, чуть помедлив: – Или, к счастью.

– К счастью, – глядя в упор на жену, уточнил Тиль.

Ольга Петровна отвела взгляд, ее рука непроизвольно потянулась к медальону. Пальцы вновь начали нервно крутить на цепочке увесистое пурпурно-золотое сердце.

Дверь директорского кабинета открылась, и Кононов с Николаевым вышли. По лицу Николаева струился пот, щеки раскраснелись. Кононов выглядел не лучше, на лице застыло отражение мучившей его боли. Одной рукой Олег Игоревич держался за живот.

– А вы чего здесь стоите? Почему еще не за столом? – спросил Кононов и с усилием улыбнулся.

Тамара протянула ему пузырек с лекарством:

– Олежек, как твоя язва? Тебе плохо? На тебе лица нет...

Кононов Тамару не заметил. Его взгляд был устремлен на середину коридора, где Наталья что-то шептала на ухо Федору Волкову.

– Наташа! – позвал дочь Олег Игоревич.

Наталья подошла, таща за собой упирающегося Федора. Позади семенила Галина Петровна. Олег Игоревич сморщился ни то от боли, ни то от этого зрелища.

– Да, папуль, что хотел?

– Наташа, зайди, нужно поговорить.

– Можно тут поговорить, пусть все слышат, – улыбнулась Наталья. – Разрешите представить вам моего жениха!

Галина Петровна сжала руки на груди так, что широкая блузка поднялась с одного края, оголив часть живота.

Все недоуменно переглянулись.

– Жениха?!

– Да, папа. Мы с Федором давно встречаемся, а теперь решили пожениться.

– Цирк! – Тиль расхохотался и, махнув рукой, скрылся в бухгалтерии.

Ольга Петровна посмотрела вслед мужу с такой тоской, что у Сони сжалось сердце. Накануне она сама оказалась в подобной ситуации и представляла, какая ужасная боль в эти минуты пожирает сердце хладнокровной Мадам. "Боже мой! – подумала Соня. – Бедная Ольга...". Ольга Петровна отвернулась, но Соня успела заметить слезы в ее глазах. Соня коснулась руки Ольги, хотела поддержать, но та оттолкнула ее и уверенным шагом направилась к выходу в торговый зал.

Тамара взяла Олега Игоревича за руку и повернулась к Наталье:

– Наташа, как тебе не стыдно! Отец плохо себя чувствует, оставь свои шутки на потом!

– Томочка, это не шутка. Федор, скажи!

Федор пробормотал нечто невразумительное. Галина Петровна громко охнула и начала оседать на пол. Соня поспешила ей на помощь:

– Галина Петровна, вам нужно присесть. Давайте, я отведу вас в кабинет?

– Нет, нет! Я никуда отсюда не уйду! – неожиданно громким сильным голосом ответила Галина Петровна и, опершись на Сонину руку, встала.

– Федя, нам нужно поговорить. Не здесь! – заявила Галина Петровна и цепко схватила сына за руку. Тот замялся, глядя на Наталью, будто ожидал от нее поддержки, но Галина Петровна с силой дернула его руку на себя и направилась к выходу из коридора. Федору ничего не оставалось, как последовать за ней.

Наталья с широкой улыбкой театрально махала им вслед.

– Не задерживайся долго, любимый! – игривым тоном, нараспев, проговорила она.

Олег Игоревич окончательно вышел из себя и с силой ударил дочь по вытянутой руке.

– Ты даже не представляешь, что творишь! – сказал он дочери и пошел вслед за Галиной Петровной.

– Олег, ты куда? – заволновалась Тамара.

– Руки мыть!

– Олежек, ты забыл лекарство, надо его принять обязательно! – Тамара побежала за Кононовым.

В ожидании ушедших остатки избранного общества скучали у накрытого стола. Торопов складывал из салфетки оригами, Наталья и Вячеслав Тиль шептались, а Николаев и Нина обсуждали наводнение в Европе. Соня с Костиком устроились поодаль – у подоконника.

Соня ощущала себя уставшей. Мало ей собственных проблем, так еще не давали покоя проблемы других. Из головы не шел подслушанный в туалете разговор Натальи с Вячеславом Тилем, когда они упомянули убийство. Соня хотела бы думать, что ослышалась, но к чему себя обманывать? Она все расслышала правильно, вот только что под этим подразумевалось? Между отцом и дочерью теплых отношений не было, а потому слово "убийство" могло быть сказано в самом прямом смысле.

Потом Ольга Тиль. Соня была уверена – Ольга Петровна, их несгибаемая Мадам, сейчас сидит где-нибудь в пустом кабинете и плачет. В груди даже самой отъявленной стервы бьется живое сердце. Соня видела, что сердце Ольги бьется на разрыв, и сочувствовала ей.

Еще эти скандалы... За вечер Кононов разругался с Тилем и с Николаевым...

– Солнышко, о чем думаешь? – не выдержав долгого молчания, спросил Костик и улыбнулся. – О моем предложении и о кольце с бриллиантом?

– Костя, я поеду домой, – проговорила Соня. – Настроения совсем уже нет. Все переругались. Знаешь, у меня такое предчувствие, что этот вечер плохо закончится...

– Хочешь бросить меня? Солнышко, я без тебя не смогу...

Костик заглянул ей в глаза. С неподдельной тревогой, заботой. Забытая на фоне местных скандалов тоска по надежному мужскому плечу выползла из своего укрытия и ехидно прошептала: "Не по твою душу честь...". Больше для того, чтобы поспорить с ней, Соня спросила:

– Твое приглашение в ресторан остается в силе?

– Конечно! – быстро ответил Костик, а сам бросил взгляд на дверь. – Я и за кольцом могу сгонять... Только давай Кононова дождемся и остальных...

Соня вздохнула – все правильно, она снова ошиблась. Нет Константину никакого дела ни до нее, ни до ресторана, ни до кольца.

– Ладно, дожидайся, а я домой, – как можно тверже сказала Соня и попыталась встать, но Костик с силой усадил ее обратно на стул.

– Сонечка, красавица моя, ты обиделась? Я люблю тебя больше всего на свете! И за кольцом я... честное слово! Только нельзя сейчас эту компанию оставлять. Должен же быть среди них хоть кто-то с трезвой головой и здравой памятью! Они тут все переругаются, перессорятся. Нужно остаться... Сонечка, давай останемся? А завтра утром я буду у твоих ног с кольцом и с предложением руки и сердца!

Соня смотрела на вызывающе красивое лицо Константина, в его глаза, излучающие целую гамму чувств, и думала... ой ли? А, впрочем, какая разница! Она просто дура, раз всерьез решила, что их отношения с Костиком вдруг изменились. Нина сказала глупость, а она размечталась! Дура и есть. Правда намного прозаичней. Любой свежеброшенной женщине хочется мужского внимания, чтобы поднять планку самооценки – она не исключение. Восприняла желаемое за действительное. Надо засунуть голову под струю холодной воды, и мир вернется на круги своя.

– Ну пожалуйста, солнышко, давай останемся...

Костик смотрел на нее с мольбой. Соня вздохнула. В конце концов, Костик прав. Хоть кто-то должен контролировать ситуацию. Соня не претендовала на роль рулевого, но, вспомнив о разговоре Натальи и Вячеслава, подумала, что неплохо было бы проследить за этой парочкой. А кроме Сони о страшном сговоре никто не знает...

– Хорошо, я остаюсь.

– Что-то долго не возвращаются, схожу, проверю, – проговорила Наталья и поднялась.

Соня поспешила опередить ее:

– Наташ, сиди, я сама схожу.

Ей хотелось хоть немного побыть одной. На попытку Костика увязаться следом, Соня ответила таким взглядом, что Костик плюхнулся на стул, не проронив ни слова.

Возле входной двери за столиком сторожей сидела баба Люба. Она вязала, глядя через толстые стекла очков в громоздкой пластмассовой оправе. Седые волосы скручены в тугой пучок, старенькая резинка, привязанная к дужкам очков, смешно топорщится на затылке. Сухонькие пальцы споро перебирают петли.

Соня остановилась чуть поодаль, сердце тоскливо сжалось, слезы непроизвольно навернулись на глаза. Баба Люба в этот момент так сильно походила на ее, Сонину, бабушку.

Родители – увлеченные альпинисты, погибли в горах, когда Соне было всего пять лет. Ее воспитывала бабушка. Баба Тоня не дожила две недели до свадьбы внучки. Соня хотела отменить свадьбу, но будущий муж не посчитал это причиной. Соня тяжело вздохнула. Еще тогда надо было задуматься. Поступок говорил сам за себя – Юрий эгоист, и ничего хорошего из их брака не выйдет. Но в те дни Юрий был для Сони центром вселенной, и она слушалась его во всем.

Соня подошла к бабе Любе. Просто постоять рядом, посмотреть, как перебирают петли сухие морщинистые пальцы, погладить седые волосы. А баба Люба пусть не замечает, пусть вяжет, думая о своем. Соне хотелось просто постоять рядом... сопричастно.

– Сонечка? – баба Люба подняла голову и улыбнулась: – А вы чего не за столом, не отмечаете праздник?

– Он еще не начался, – Соня вздохнула и присела на стул. – У каждого свои проблемы.

– У каждого, – кивнула баба Люба и надела на руку только что связанную варежку.

По центру варежки шел витиеватый узор. Приглядевшись, Соня поняла, что это жар-птица.

– Как красиво! – похвалила Соня.

– Сейчас вторую начну, только бы красных ниток хватило, – сказала баба Люба, немного помолчала и добавила: – Нельзя в чужие дела вмешиваться, но я за Галину Петровну и ее сына очень переживаю. Они так ругались! А сейчас на улицу вышли и теперь там ругаются.

– Не переживайте, – Соня погладила ее морщинистую руку, – просто Галине Петровне не нравится невеста Федора.

– Невеста? – баба Люба удивилась. – Галина Петровна все время говорила о какой-то сестре.

Соня покачала головой:

– У Федора нет сестры. Это они уже о чем-то другом спорят. Возле приемной они из-за помолвки Федора и Натальи поругались.

Баба Люба отложила вязание, сняла очки и посмотрела на Соню уже блекло-голубыми от возраста глазами:

– Разве можно ругаться из-за помолвки? Радоваться нужно за сына, а хорош или плох его выбор – то время покажет. У меня тоже сын был, очень давно. Он погиб, когда служил в армии, замерз... Вот вернулся бы живым, невесту бы себе нашел... да разве ж я б за то ругалась? Это ведь счастье! Внуки-правнуки... Тридцать лет прошло, как нет сына, но больно также, будто все случилось вчера.

Соня не знала, что сказать. Она обняла бабу Любу за плечи:

– Только не плачьте, пожалуйста...

– Что вы, Сонечка! Я слезы все уже выплакала. Об одном бога прошу – чтобы забрал меня. Загостилась я на этом свете. Да, видно, не слышит он меня, грешную. Я ведь сына в подоле принесла, без мужа.

– Что вы такое говорите, баба Люба! Вы хорошо выглядите, вам еще жить, да жить! Загостилась... Бог, он знает, когда надо исполнять людские просьбы, а когда нет. Значит, нужны вы на этом свете кому-то или для чего-то. Не говорите так!

Баба Люба задумалась.

– Может, вы и правы, Сонечка. Может, бог меня здесь для чего-то держит. Знать бы только, для чего?

Федор вихрем влетел с улицы в торговый зал. Следом, тяжело дыша, вбежала Галина Петровна.

– Я убью его! – прокричал Федор. Обернулся и схватил мать за руки: – Почему я узнаю об этом только сейчас? Почему?!

– Но, Федечка, он так много для нас сделал!

– Я уже взрослый и сам могу нас обеспечить! А где он был тогда?! Когда мы жили черт пойми как?!

Баба Люба сделала вид, что увлечена своим вязанием, а Соня поспешила сбежать. Семейная сцена – неприглядный спектакль, и ей вовсе не хотелось стать зрителем без билета.

Однако убежать от непонятных и пугающих офисных разборок не получилось. На середине зала она лоб в лоб столкнулась с Кононовым и Тамарой.

Впервые за восемь лет Соня видела Кононова в таком бешенстве. Он размахивал руками, волосы взлохмачены, на лбу выступила испарина. Кононов кричал, а Тамара его успокаивала:

– Олежек, это их дело, пусть сами разбираются.

– Тома, ты не понимаешь! Я столько раз ее предупреждал! Она сама себя губит, с этим нужно что-то делать. Это уже зависимость! Если мы не поможем, кто ей поможет?!

– Если ты вмешаешься, Слава ее бросит.

– Может оно и к лучшему, – резюмировал Кононов.

Соня хотела прошмыгнуть мимо, но не успела. Кто-то с силой толкнул ее в спину, и Соня упала. Поднимаясь, она с ужасом наблюдала за развернувшейся сценой.

Федор подбежал к Кононову и с размаху ударил его кулаком в лицо. Тот упал. Тамара кинулась на помощь Кононову, а Галина Петровна загородила его своим телом. Она хватала сына за руки, не давая тому вновь нанести удар. На распластанную на полу Соню никто не обратил внимания.

С помощью Тамары Кононов встал, закрыл ладонью покрасневшую щеку.

– Ничего, ничего, – сказал он Тамаре, – все нормально. Он имеет право.

– Имеет право тебя бить?! – Тамара была вне себя от гнева, ее голос моментально преобразился, зазвучал металл.

Едва встав на ноги, Соня побежала прочь с одной лишь мыслью – забрать вещи и уехать домой! Ужас набирал обороты. Еще час назад ее окружали вполне интеллигентные люди, но теперь... Только мистикой можно объяснить то, что в один миг столь уважаемые ею люди превратились в жестоких, злобных оборотней. Драки, ругань, что еще будет? "Нет, – думала Соня. – Домой и только домой! Только сначала умыться...".

Помыть руки и ополоснуть лицо хотелось со страшной силой. Отмыться от увиденного, как водой забвения.

Направляясь к туалетам, Соня проходила мимо кабинета программистов. Дверь была открыта, и Соня невольно заглянула внутрь.

За столом Торопова сидела Ольга Петровна. Спина хладнокровной мадам содрогалась от беззвучных рыданий.

Соня на мгновение замешкалась, но затем, все же, подошла, дотронулась до плеча Ольги. Та вздрогнула, как от удара.

– Ты? – спросила она, подняв голову. – Что тебе?

– Помощь нужна? – спросила Соня, тоже переходя на "ты".

– Нет...

– Может, косметичку принести? У тебя тушь потекла, – предложила Соня.

– Не нужно, я в туалете умоюсь, – ответила Ольга и ее рука потянулась к груди.

Соня заметила, что медальона нет. Она хотела сказать об этом Ольге, но та резко поднялась со стула и направилась в женский туалет.

Соня собиралась сделать то же самое, но ее окликнула Нина. Она бежала по коридору, тяжело дыша.

– Где вы все ходите? – набросилась на Соню Нина. – То одних нет, то других. Так мы никогда вместе не соберемся!

По ее раскрасневшемуся лицу нетрудно было понять, что в бухгалтерии праздник уже начался.

Едва Ольга Петровна вышла из туалета, туда прошмыгнула Нина. На пороге она оглянулась и пригрозила:

– Через пять минут не придете за стол, мы закроем дверь изнутри и всю водку выпьем!

– Отстань, – буркнула в ответ Ольга Петровна, а затем добавила, обращаясь к Соне: – Где-то медальон потеряла... Ты не видела?

– Нет, – Соня задумалась. – Последний раз я видела его на тебе еще возле приемной. А потом ты с ним сюда пошла.

– Да, он был на мне, когда я первый раз в туалет заходила, а потом он куда-то делся...

Они поискали медальон в коридоре, в кабинете программистов, за столом и под столом Торопова – медальона нигде не было.

– Может, в кабинке? – предположила Соня.

– Поищем, когда Нина уйдет. Не хочу, чтобы она знала. Тут же всем разболтает, панику наведет.

Нины не было еще минут пять. Потом она вышла и, не сказав ни слова, торопливо ушла. Соня с Ольгой обшарили весь туалет – медальон как сквозь землю провалился.

– Ладно, бог с ним, – сказала Ольга, прикрывая ладонью грудь. – Если найдешь медальон – сразу скажи мне.

– Конечно, но... я хотела домой уехать.

Ольга Тиль, услышав эти слова, неожиданно резко развернулась, схватила Соню за руку и с такой отчаянной мольбой начала просить:

– Сонечка, пожалуйста, не уезжай! Очень прошу! Ты – единственный нормальный человек в этом серпентарии! Ты – другая, нормальная. У тебя нормальная жизнь... Тебе никогда не было дела до местных интриг. С тобой спокойнее. Останься, прошу! Пожалуйста!

Соня подумала, что мир, и вправду, сошел с ума. Из всей пламенной речи Ольги Тиль она поняла лишь одно – Ольга чего-то боится и ей нужна поддержка. Но при чем тут она, Соня?! С Ольгой они не были подругами, никогда не разговаривали на личные темы, общались только на "вы", и вдруг такое доверие...

Ольга смотрела на Соню таким просящим взглядом, что она не смогла отказать.

– Хорошо, – Соня вздохнула. – Пойдем за стол...

Глава 4

Роковое застолье

Соня и Ольга вошли в бухгалтерию последними.

Негромкую музыку все чаще заглушали взрывы смеха. Пережив катаклизмы непросто дня, избранное общество налегало на спиртное и делало вид, будто всем до чертиков весело.

Костик пригласил Соню на танец. В узком промежутке между сдвинутыми столами они пытались изобразить нечто похожее на подходящие музыке па, но, по едкому замечанию Натальи, их движения больше напоминали "кама сутру по вертикали".

Соня обнимала крепкие плечи Константина. Изрядно захмелевший Костик нашептывал ей на ухо всякие глупости насчет будущего кольца с вульгарно большим камнем и свадебного путешествия в теплые края. Соня хихикала и подыгрывала Костику. В эти минуты Соня ощущала себя лет на десять моложе. Вино будоражило кровь легкостью вседозволенности, объятия Константина дурманили, а жизнь впереди вновь казалась простой и до безумия романтичной.

– Хочу выпить за моего друга! За Олежку! – Николаев поднял бокал. – Все вы сегодня слышали нашу небольшую ссору. Но это все пустяки! Правда, Олег? Настоящих друзей рассорить не так-то просто. А мы с Олегом – настоящие друзья!

Нина протянула руку за спину Торопова и подергала Николаева за штанину. Однако Николаев лишь отодвинулся в сторону от досадной помехи.

Кононов встал, поднял рюмку:

– Да, Володя, мы – друзья! – поддержал он тост Николаева.

– Вот и я говорю, – продолжил Николаев. – Чего мы только не пережили в свое время! Помнишь, Олег, как в части, на учениях, танк утонул?

– Танк утонул? – заинтересовался рассказом Тиль.

– Ну, это я образно, – Николаев засмеялся. – Дамы меня не поймут, если я начну вдаваться в технические подробности...

В этот момент в бухгалтерию осторожно заглянула баба Люба.

– Сонечка, – позвала она от двери, – там к тебе пришел какой-то Алексей. Шумит! Говорит, что если ты не выйдешь, он окно высадит!

– Я ему высажу! Самого на раму натяну, – пообещал Костик и добавил: – Я так понимаю, это твой бывший хахаль от гуляша отмылся. Я с тобой пойду.

– Сама справлюсь, – Соня направилась к выходу, но Костя сжал ее руку.

– Я с тобой!

Тем временем, Николаев продолжал, не обращая внимания на помехи: