Текст книги "Подозрение (СИ)"

Автор книги: Ирина Сафина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Глава 1

Предательство

Предпраздничный рабочий день – тридцатое апреля – близился к концу. Много лет назад Первомай свернул свои знамена, однако суть торжества от этого не изменилась. Ибо неискоренима «солидарность» трудящихся.

К четырем часам в офисе фирмы "Эра" уже не работал никто. Секретарша Нина руководила закупкой продуктов, девчонки из бухгалтерии накрывали стол, менеджеры и продавцы с приклеенными улыбками носились по торговому залу, выпроваживая последних покупателей, ну а директор – Олег Игоревич Кононов – обреченно взирал на это безобразие через открытую дверь своего кабинета.

Юрисконсульт фирмы – Софья Громова – также не принимала участия в предпраздничной суете. Она сидела за рабочим столом и пыталась сосредоточиться на условиях договора с новым поставщиком, но строчки текста мелькали перед глазами нагромождением ничего не значащих символов. Мысли упорно возвращались во вчерашний день.

Почему это происходит с ней снова и снова? Что в ней не так? Что она делает не так?

Семью, домашнее хозяйство Соня ставила на первое место, старалась угодить любимому, исполнить любое его желание, но в результате совместное проживание оканчивалось катастрофой. Каждый раз, и каждый раз одинаково.

Сначала муж. Пятнадцать лет назад он ушел от Сони к взбалмошной особе – дочери своего начальника. Девица не то, что рубашки гладить, простые макароны отварить не умела! Однако избалованный, придирчивый до занудства Юрий после ухода в новую семью выглядел вполне счастливым. Он даже забыл о трехлетнем сыне!

Соня вырастила Диму одна, без мужа, бабушек, дедушек и практически без денег. Той суммы, которая причиталась ей в виде алиментов, не хватало даже на нормальное питание для ребенка. Из зарплаты "в конверте" Юрий не давал на воспитание сына ни копейки. В то время сама Соня зарабатывала гроши. По вечерам мыла полы в магазинах, а днем училась. Не смотря ни на что, она решила не бросать институт. В одной руке книжка, в другой – швабра. Почти что так. После института Соня сменила много мест работы, собирая опыт по крупицам, а подзатыльники от судьбы – пригоршнями. Лишь, когда устроилась в "Эру", стало легче. Зарплата юрисконсульта в крупной фирме позволила не только нормально существовать, но и оплатить обучение повзрослевшего сына в Москве.

После развода были еще мужчины, разные, но уходили они одинаково – к другим. К молодым, взбалмошным стервам. Накануне ушел очередной. Впрочем, нет. Первый раз в жизни Соня ушла сама. Успела.

Соня отложила в сторону карандаш и закрыла лицо ладонями. Слезы тут же наполнили глаза. Пальцы стали влажными. Хотелось упасть на стол и порыдать от души, громко, во весь голос. Хотелось кричать, осыпая проклятиями себя и весь мир! А ведь она догадывалась, что это может произойти в очередной раз. Чувствовала.

С Алексеем они вместе не жили. Соня предлагала Алексею переехать к ней. После того, как Дима поступил в Московскую юридическую академию и перебрался в столицу, квартира пугала пустотой. Но Алексей убедил не торопиться, проверить отношения. Проверили...

Накануне они не договаривались встретиться, но Соня захотела сделать сюрприз. Ключи от квартиры Алексея у нее были. Приготовила ужин – гуляш, салат – и вышла из дома пораньше. Она знала, что Алексей возвращается с работы после семи вечера, и планировала до его прихода накрыть "романтический стол".

Дверь не хотела открываться. Замок долго спорил с ключом, оберегая секрет своего хозяина, но упорство Сони победило. Недовольно скрипнув, дверь отворилась, и Соня переступила порог.

Первое, что она увидела – женские туфли на шпильке. Красные. Они валялись посреди коридора и будто сигнал светофора кричали: "Стой! Дальше нельзя! Ни шагу вперед!".

Соня уже все поняла, но на краешке сознания еще теплилась надежда – это коллега по работе, просто подруга... Чудес не бывает.

Занятые делом, Алексей со своей дамой не слышали, как Соня открыла дверь. Громко играла ритмичная музыка, в такт двигалась партнерша Алексея. Лишь когда Соня, не отдавая себе отчет в том, что делает, достала из пакета кастрюльку с гуляшем, Алексей посмотрел на нее затуманенным взглядом, глупо улыбнулся и проговорил:

– Привет...

Соня подошла и, как ей казалось, медленно, очень медленно, перевернула содержимое кастрюли на голову сидящей поверх Алексея девицы.

Дальше все, как в тумане: музыка сливалась с визгом, с криками, с матом. Соня смотрела, как стекает по обесцвеченным волосам девахи грязно-коричневая подливка, как отлетают в стороны куски мяса.

Расхохотавшись, Соня развернулась и ушла.

Она смеялась всю дорогу, вспоминая это зрелище. Прохожие оборачивались, недоуменно и опасливо смотрели на нее. Лишь дома, в ванной, стоя под струей слишком горячей воды, Соня дала волю слезам.

– Ну, чего ты сидишь?! Нужно девчонкам помочь, а то не успеют салат настрогать, – Нина плюхнулась на стул возле стола Сони. – Сонь, ты чего? Плачешь?

– Уже нет, – Соня отняла от лица мокрые ладони и потерла их одна о другую. – Уже нет, – повторила она, взяла сумку и достала косметичку.

– Сонечка, кто тебя обидел? Наш мужлан?

Нина была рождена для своей должности – секретаря. В список того, что она любила можно смело записать: знать все и обо всех, а в список того, что не любила: печатать документы, разбирать почту и прочие должностные обязанности. Слово обязанности вообще вызывало у Нины отвращение, даже если эти обязанности и были приятными. Еще Нина обладала удивительной способностью – она метко навешивала ярлыки. С легкой руки, вернее языка, Нины прозвищами обзавелись почти все работники фирмы. Прозвища были настолько точными, что многим заменили имена и нравились самим "обозванным". Впрочем, это был не тот случай. Мужланом Нина называла директора фирмы, и только за глаза.

Впрочем, Олег Игоревич Кононов и был по своей сути мужлан. Любой из рядом стоящих олицетворял для бывшего военного лишь бойца. Хотя нет, бывших военных не бывает. Оставив службу, Олег Игоревич сохранил не только военную выправку, но и командирские замашки. От подчиненных требовал железную дисциплину и сурово карал за проступки. Он вел бой за прибыль, за место на рынке. Неисполнение приказа считал дезертирством и долго не церемонился – увольнял. Его улыбку, как крайнюю вольность, видели лишь избранные – те, кто входил в близкий круг допущенных до сердца. Только в их компании он мог расслабиться и на время стать просто мужчиной шестидесяти лет.

Соня достала из косметички влажную салфетку и привела лицо в порядок. Нина все еще ждала ответа. Она легла пышной грудью на стол и с нескрываемым любопытством разглядывала Соню.

Нина обожает сплетни и если сказать ей правду, через десять минут новость станет известна даже мышам в подвале. Соня это знала, но решила все рассказать. Слишком тяжело переживать предательство в одиночку.

– Нет, Нина, шеф не причем. Просто, я снова одна. Я...

Нина не дослушала.

– Сонечка, не переживай, – затараторила она. – Подумаешь, ушел! Видали мы таких! Кобели они все, и дураки. Счастья своего не замечают. А что случилось?

Нина принялась гладить Сонину руку, а Соня смотрела на ее толстые пальцы, унизанные массивными золотыми кольцами, и думала: "Интересно, она на самом деле переживает за меня или сейчас побежит рассказывать обо мне гадости?".

Не исключая последнего, Соня решила уточнить:

– Не он ушел – я ушла. Застала его с девицей. Перевернула ей на голову кастрюлю с гуляшем и ушла, – сказала Соня, а про себя подумала: "Вот теперь информация будет полной".

Не веря свалившемуся на нее счастью узнать эту потрясающую новость первой, Нина аж поперхнулась.

– Да ты что?! – выдохнула она, когда откашлялась. – Сонечка, ты молодец! Умница! Можно я девчонкам расскажу о твоем подвиге?

– Подвиге? – Соня усмехнулась. – Расскажи.

– Подвиге, подвиге! Мы тебе медаль нарисуем, обещаю!

Нина проворно подскочила и, колыхнув объемным телом, выбежала из кабинета.

Дверь за собой Нина не закрыла. Впрочем, как всегда. Соня бросила тоскливый взгляд на договор, но работать желания не было, и она принялась наблюдать за директором. Благодаря расположению кабинетов, делать это было совсем не трудно.

Планировка здания была такова: с улицы посетители попадали в торговый зал магазина, принадлежащего фирме. Слева и справа от торгового зала, симметрично друг другу, отходили два коридора. Правый вел к кабинетам менеджеров и сетевого администратора. Там же находились складские помещения, туалеты и черный ход. Пройдя по левому коридору, можно было попасть в бухгалтерию, к экономисту и, наконец, в приемную.

Приемную перегораживал широкий стол секретаря с высокой стойкой перед ним. Если посетитель стоял перед стойкой, то справа от себя он видел дверь, ведущую в кабинет Сони, а слева – в кабинет директора. Двери располагались точно напротив друг друга, и ели обе были открыты, то сидя за столом в одном кабинете, можно было видеть почти все, что происходит в другом.

Соня минут пять наблюдала за Олегом Игоревичем. Он читал какие-то бумаги и периодически морщился. Язва давала о себе знать. Соня отметила, что за пару последних месяцев Олег Игоревич сильно осунулся, постарел. Может, прогрессировала болезнь, может, одолевали личные проблемы, но выглядеть он стал неважно. Вокруг рта, глаз пролегли глубокие морщины. Кононов и раньше не мог похвастаться здоровым цветом кожи, но теперь она приобрела болезненный землисто-серый оттенок.

Олег Игоревич отложил бумаги, поднял телефонную трубку.

– Зайди, – приказал он кому-то.

Минут через пять в приемную вошел Николай Торопов – сетевой администратор. Сутулый застенчивый парень лет двадцати пяти. Его, как говорила Нина, "всегда давно не стриженные" рыжие волосы залихватски торчали в разные стороны, совершенно не соответствуя робкому нраву хозяина. Николай старался передвигаться по офису мелкими перебежками, прижимаясь к стенам и прячась от назойливых глаз. Любой знак внимания, особенно со стороны женщин, отражался пунцовым румянцем на веснушчатых щеках.

"Хороший парень, но так до старости в девках и просидит, – подумала Соня и улыбнулась. – Нет, не просто в девках, а в виртуальных".

За неимением более приятного занятия в реальном мире, Николай просиживал на рабочем месте до глубокой ночи, гуляя по всемирной паутине. Сторожа жаловались директору, что не могли выгнать Торопова из офиса даже после полуночи.

Торопов встал перед директором навытяжку.

– Я не верю! Этого не может быть, ты ошибся! – гаркнул Олег Игоревич.

От грозного окрика Торопов пошатнулся, но не отступил.

Соня с удивлением посмотрела на шефа. Олег Игоревич любил порядок и дисциплину, был строг, но при этом никогда не повышал голос. Максимум, как он мог выразить свое недовольство – это добавить в интонацию с полкилограмма льда. Но чтобы кричать... за восемь лет работы в фирме, Соня не слышала подобного ни разу.

Торопов что-то бормотал. Соня не могла разобрать слов. Она наблюдала за выражением лица Кононова. Он морщился, будто от сильной боли, тер пальцами виски.

– Прости, – устало произнес Олег Игоревич, – ты прав. Я это понял еще по тем бумагам, которые ты дал мне вчера. Но не захотел поверить. Подумать только, он предал меня! Мой лучший друг – вор! Я доверял ему, как брату, а он предал меня! Ладно, Коля, ты свою работу сделал, иди...

Кононов откинулся на спинку стула, обмяк, будто силы покинули его.

Торопов вышел в приемную и остановился. Соне показалось, что Торопов не все доложил директору, а теперь решает дилемму: продолжить разговор или нет. Торопов топтался на месте, не осмеливаясь сделать шаг в какую либо одну сторону.

На мгновение взгляды Сони и Кононова встретились. Даже на расстоянии Соня видела, сколько отчаяния отражалось в них! Предательство... Она знала, как это больно.

– Софья Андреевна, вы договор с Легатом уже передали Тамаре? – прокричал со своего места Кононов.

– Еще нет, – ответила Соня, краснея, – но к концу дня обязательно передам!

Торопов встрепенулся и пулей вылетел из приемной.

К удивлению Сони, Кононов встал и направился к ней. Подошел к столу, посмотрел на отложенный в сторону договор, на котором еще не было ни одной карандашной пометки, но замечания не сделал.

– Софья Андреевна, помните, некоторое время назад я дал вам конверт и просил положить его в надежное место?

– Да...

Кононов кивнул.

– Хорошо. Не забывайте о нем. Если со мной что-нибудь случится, вскройте конверт. Без свидетелей. Потом вы поймете, что делать дальше.

– Но...

– Нет, ничего не спрашивайте, – Кононов прижал палец к губам. – Может быть, это и не понадобится. Пусть конверт пока побудет у вас. Если я передумаю, то заберу его.

Кононов ушел, а Соня смотрела ему вслед, открыв рот. Она солгала начальнику, что помнит про конверт, об этом эпизоде Соня забыла в тот же день! Она не придала ему значения...

Перед восьмым марта Кононов зашел в кабинет Сони и положил на стол большой белый конверт, в каких обычно отправляют деловую корреспонденцию формата А4.

"У вас сейф закрывается?" – спросил Кононов.

Соня подтвердила, что да, закрывается.

"Положите это к себе. В нем важный документ, а в моем сейфе вечный бардак, не хочу, чтобы он затерялся".

Бардак и Кононов – понятия несовместимые. Соня удивилась такому нелепому оправданию, но задавать вопросы не стала. Мало ли по какой причине директор не хочет держать документы в своем кабинете? На то он и директор, чтобы иметь право на причуды. Под пристальным взглядом Кононова Соня спрятала конверт в сейф, под стопку бумаг, и в тот же день забыла о нем.

В голове крутились слова Кононова: "Если со мной что-то случиться...". Что спрятано в конверте? Завещание? Компромат на предателей?

Кононов неспешным шагом вернулся в свой кабинет, сел за стол и с рассеянным видом принялся теребить телефонную трубку.

Соне захотелось зайти к Олегу Игоревичу, выразить сочувствие. Она поднялась и направилась к двери, но в этот момент в приемную вихрем влетела Нина...

Глава 2

Близкий круг

Нина притащила огромный пакет, поставила его на стол и начала разбирать содержимое: колбаса, сыр, яблоки... По количеству закуски Соня поняла, что праздновать они будут с размахом.

Меж тем, в своем кабинете Олег Игоревич набрал номер, долго ждал, пока снимут трубку.

– Здравствуй, это я, – громко сказал Кононов. – Сегодня у нас вечеринка по поводу дня трудящихся. Что-то я замотался совсем и, не поверишь, хочу расслабиться. Ты тоже обязательно приходи. Соберемся близким кругом, посидим, выпьем. Помнишь, как в молодости? А то директорами стали, заважничали... придешь? Вот и славненько!

У Сони, слышавшей каждое слово, как говорится, отпала челюсть. Одновременно что-то с грохотом упало на пол в приемной. Очевидно, у Нины от удивления выпало нечто увесистое из рук. Для подобной реакции была причина. Олег Игоревич празднования на рабочем месте не жаловал. Прямо не запрещал, ибо понимал, что это бесполезно, и коллектив все равно найдет закуток, где пропустить в честь праздника рюмку, другую, но сам такие мероприятия игнорировал. Обычно Кононов демонстративно уходил из офиса еще до застолья и даже не прощался. И вдруг шеф не только решает остаться, но и приглашает какого-то друга!

– Нина, зайдите! – прокричал со своего места Кононов, когда закончил разговор.

Та суетливо забежала к нему в кабинет и закрыла за собой дверь. Спустя пару минут вышла, постояла, прижимаясь спиной к двери, словно раздумывая, что делать дальше. Затем направилась к Соне.

– Нет, ты слышала?! Бывает же такое, – Нина грузно плюхнулась на стул.

– Что он тебе сказал?

– Просил организовать в бухгалтерии отдельное застолье для избранного круга. Ты приглашена.

– Кто еще? – поинтересовалась Соня.

Нина начала перечислять, загибая пальцы.

– Все по верхам. В первую голову дочка Наташенька, далее Тиль с супругой, Тамара, Галина Петровна, Полянский и я, естественно. И еще, что странно, Торопов! Вот скажи, каким боком к руководству относится Торопов?

Соня усмехнулась – то, что Кононов отнес секретаря к руководству, Нину не удивило. С Натальей понятно, она дочь Кононова, по совместительству бухгалтер. Тиль – совладелец фирмы, его жена, Ольга Петровна, – старший менеджер центрального магазина. Тамара – экономист, Галина Петровна – главный бухгалтер, а вот Торопов... Действительно интересно, чем он сумел так отличиться. После минутного раздумья Соня решила не рассказывать Нине о подслушанном разговоре. Вместо этого спросила:

– А каким боком к руководству относится Полянский?

– Костик? – Нина мечтательно закатила глаза. – Костик хоть и простой менеджер, но душа компании. Это даже шеф понимает, в отличие от некоторых. Какая вечеринка без Костика? Закиснут все!

– Так уж и закиснут...

– А то! Закиснут, изойдут на корню! Ты, Соня, все же дура, прости господи. Цепляешь где-то мужиков с вывернутыми мозгами, а то, что в тебя такое чудо влюблено, не замечаешь!

– Эй-эй, Нинуль, что-то ты разговорилась, – огрызнулась Соня беззлобно.

– Да будет тебе. Все знают, что Костик влюблен в тебя без памяти.

– Костик во всех влюблен без памяти. Побалуется и забывает.

– Все же дура, – констатировала Нина, – вот и надевай тогда своим "с памятью" кастрюли на голову.

– Я не им надеваю, а их девицам.

– Один черт, – отрезала Нина и отошла от стола.

– Нина, мне тридцать семь! Костик младше меня на семь лет! – бросила Соня последний аргумент ей в спину.

Нина оглянулась, стоя на пороге, и отбила подачу:

– Ну и что! – по слогам произнесла она.

Собирая со стола косметику, Соня повертела в руках пудреницу. Открыла, посмотрелась в зеркальце и задумалась.

"Как там сказала Нина? Ну и что?"

Четвертый десяток отпечатался на Сонином лице сетью мелких морщинок вокруг глаз, тонкими, но уже довольно заметными носогубными складками. Вот если отодвинуть зеркальце подальше и приглушить свет... тогда – да. Соня гордилась густыми, длинными и от природы иссиня-черными волосами. Время их не тронуло. И еще глаза. Все говорили, что у нее красивые карие глаза – большие, миндалевидной формы, с чуть приподнятыми внешними краями. Она улыбнулась зеркальцу.

– Обо мне думаешь?

Соня подняла взгляд и непроизвольно ойкнула. Из-за косяка выглядывала голова Полянского. В зубах Костик держал алую розу с длинным стеблем.

– Черта помяни, он и появится, – беззлобно буркнула Соня.

Константин тут же материализовался в полный рост, и выглядел весьма неплохо. Похожий на голливудского актера Киану Ривза, с не менее голливудской улыбкой, Костик покорил сердца всех женщин "Эры" и прилегающих окрестностей. Всех, кроме одной. С первого дня работы в фирме он начал ухаживать за Соней, а она с ним дружить.

Вальсируя, Костик подошел к столу и элегантным жестом вручил Соне цветок.

– Сегодня, вроде, не восьмое марта, – проворчала Соня, но цветок приняла.

– Тем не менее, сегодня праздник! Ибо моя красавица в очередной раз убедилась, что лучше меня в этом мире никого нет.

– И ты уже знаешь! Когда только Нина успела?

– Хорошие новости распространяются быстро. Предлагаю бросить эту тусовку и отметить начало нашей совместной жизни в ресторане. Сейчас за кольцом сбегаю. Идет?

Не дожидаясь ответа, Костик начал сгребать в кучу бумаги на столе. Соня едва успела выхватить и прижать к сердцу еще не прочитанный договор.

– Не идет! Мне нужно до конца дня Тамаре договор отдать, чтобы она, как экономист, прощупала цифры...

– Забудь. Похоже, шефу не до работы сегодня. У него переоценка ценностей. Даже решил с нами праздник отметить, слышала?

– Ну, Нина, – восхищенно ахнула Соня. – И это уже разболтала!

– Не разболтала, а провела необходимую подготовительную работу. Сейчас она молодежь из офиса выпроваживает.

– Как это выпроваживает? – удивилась Соня. – Стол на всех накрывали.

– Накрывали, а сейчас закрывают обратно. По здравому размышлению решили, что раз пошла такая тема, то незачем неприглашенным шефу глаза мозолить. Мало ли... молодежь напьется, скажет что-нибудь лишнее. Толик, наш новый продавец, всех к себе пригласил. Они сейчас пакетики собирают.

С громким смехом в приемную вошли Нина и Вячеслав Иванович Тиль – начальник сервисного центра и совладелец фирмы.

Поверх плеча Костика Соня наблюдала, как Вячеслав Иванович целует Нине ручку. На фоне Костика тот смотрелся полным антиподом. При сходном телосложении со спины их можно было бы легко перепутать, если бы не цвет волос. Костик – темноволосый кареглазый брюнет с тонкими чертами лица, а Тиль – круглолицый голубоглазый блондин с ямочкой на квадратном подбородке и более волевыми чертами лица.

Как говорила Нина: "Женщинам нашей фирмы несказанно повезло, ибо мы каждый день имеюм честь лицезреть двух самых красивых мужчин города". А по отношению к Вячеславу Тилю Нина всегда добавляла, что он "мужчина, приятный во всех отношениях". Однако в этом случае звучное прозвище, данное Ниной Тилю, в коллективе не прижилось. В среде предпринимателей города Вячеслава называли не иначе, как Проныра Тиль – за неуемную предприимчивость, изворотливость и хитрость. Коллектив фирмы с этим прозвищем полностью согласился.

– Вот и Проныра Тиль пожаловал. Гости начали прибывать, – прокомментировал Костик, а Соня вспомнила подслушанный разговор и подумала, не его ли приглашал шеф?

После недолгих раздумий Соня покачала головой, отрицая собственные мысли. Кононов говорил: "директорами стали", а Тиль, хоть и совладелец фирмы, но не директор.

Тиль зашел в кабинет Кононова и закрыл за собой дверь.

С помощью неимоверных усилий и пары нехороших слов Соне удалось отогнать от своего стола Костика. Он пересел к окну и начал демонстративно вздыхать, облокотившись на подоконник, а Соня попыталась сосредоточиться на договоре.

Она раз за разом перечитывала первую страницу, и затертое временем воспоминание буравило мозг. Фирма поставщика называлась "Легат". Прочитав первый раз название, Соня сразу вспомнила институт – римское право. Легат – это завещательный отказ, когда наследник должен выдать сумму денег или какую-либо вещь тому лицу или лицам, которых указал наследодатель в своем завещании. Странное название для фирмы, но кто в наше время задумывается над смыслом слов? Но вдруг фирму назвали так именно из-за смысла? Однако тревожило Соню не столько название, сколько фамилия директора – Фирсов Александр Петрович. Соня нахмурилась. Снова и снова занозой пробивалось из подсознания нечто забытое. Что? Вдоволь намучившись, но не найдя ответа, закрыла лицо ладонями.

Все это время Костик просидел у окна, напевая незатейливый мотивчик. Нехотя, Соня начала подпевать, и мысли, ощутив слабину хозяйки, тут же отвернулись от скучных рабочих дел и взялись за дела сердечные.

Так неосторожно сказанные Ниной слова попали в самое сердце. Вдруг Нина права, и Соня не замечает счастья у себя под носом? Да, Костик заигрывает со всеми проходящими мимо женщинами, девушками, девочками, но столько раз Соня отмечала, что он делает это как бы мимоходом, понарошку. С ней он ведет себя по-другому. Дурачится, шутит, но в то же время... его глаза... Нет, так не смотрят на проходящих мимо.

Тишину кабинета огласил громогласный кошачий "мяв". От неожиданности Соня подпрыгнула на стуле. Костик спокойно достал из кармана сотовый телефон.

– Никак не могу привыкнуть к твоему мявканью, – проворчала Соня. – Костик, смени пластинку!

Костик выдал улыбку чеширского кота и произнес в трубку:

– Я есть.

Некоторое время Соня наблюдала за ним. Взрослый мужчина, "один из самых красивых в городе" ставит на мобильник вместо нормальной мелодии истеричное кошачье мяуканье. Мало того, на сам мобильник он вешает брелок – игральную фишку. "Нет, Нина не права, – подумала Соня, – Костик не самый красивый мужчина в городе, а самый взрослый ребенок в городе!".

Вдруг раздался грохот – в кабинете директора, как минимум, перевернули стол. Затем донесся громогласный голос шефа:

– Никогда! Ты слышишь меня?! Никогда фирмой не будут владеть случайные люди!

– Ого! – воскликнул Костик и вопросительно посмотрел на Соню. В ответ она лишь пожала плечами.

Не сговариваясь, они сорвались с места и выскочили в приемную.

Испуганная Нина стояла, прижавшись ухом к двери директорского кабинета.

– Нина, что случилось?

– Тсс! – Нина замахала рукой и еще крепче прижалась к двери.

Из бухгалтерии, что находилась через стенку от кабинета Сони, вышла Галина Петровна – главный бухгалтер. Интеллигентная женщина пятидесяти лет, отзывчивая до безотказности. За ее готовность по первому зову, а также без оного, придти на помощь, в коллективе Галину Петровну называли не иначе, как мама Галя.

Прижимая руки к груди, Галина Петровна замерла посреди коридора, не решаясь приблизиться.

– Ребята, кто там? Что за шум? – тихо спросила она.

– Тиль с шефом поругались, – ответил Костик.

– Божечки мои! – всплеснула руками мама Галя. – Нужно Олечке сказать! Пусть бежит мужа выручать!

Галина Петровна скорым шагом направилась в сторону торгового зала.

– Она что, за мадам побежала? – шепотом спросила Нина, отойдя на шаг от двери. – Как бы хуже не было...

Мадам, опять же с легкой руки Нины, называли Ольгу Петровну Тиль – старшего менеджера магазина и жену Вячеслава Ивановича. Ольга Петровна – ухоженная, высокомерная бизнес-леди тридцати с хвостиком лет. Прямая спина, гордо поднятый подбородок, фунт презрения к окружающему миру. Одним словом – мадам.

Пока Соня, Нина и Костик переглядывались, раздумывая, что предпринять, дверь распахнулась, и взлохмаченный Тиль выскочил из кабинета. В коридоре он столкнулся с мамой Галей, которая уже вела с собой его жену.

Следом за ними бежала Наталья – дочь Кононова. Внешне Наталья весьма походила на куклу Барби. Высокая стройная блондинка с пышными формами. Одевалась она с блеском в буквальном смысле. Не знающие Наталью близко, принимали ее за очаровательное, но глупое создание. И ошибались. Вопреки расхожему мнению о блондинках, Наталья – умна. Соня была уверена, что и ее "блестящий маскарад", и легкомысленное поведение – всего лишь вызов отцу. Они постоянно ссорились. Причина была понятна всем – Наталья чувствовала себя способной на большее, а отец упрямо продолжал видеть в ней лишь маленькую капризную девочку, которую нужно постоянно опекать. Он и в фирму пристроил ее бухгалтером лишь затем, чтобы контролировать.

Ольга Петровна попыталась взять мужа за руку:

– Слава... Что произошло?

Тиль грубо отпихнул жену:

– Отстань, – сказал он и быстрым шагом пошел к выходу.

Наталья резко развернулась и побежала за ним, а Ольга Петровна осталась растеряно стоять посреди коридора, глядя вслед удаляющейся паре.

Под шумок Мама Галя благоразумно скрылась в бухгалтерии.

Соня с Костиком еще находились в приемной, когда туда вышел директор. Заглянув в кабинет, Соня отметила, что стол для совещаний все-таки роняли. Он уже стоял на месте, но поднос с графином и стаканы валялись на полу.

Кононов согнулся, морщась от боли. Нина тут же кинулась к нему:

– Олег Игоревич, вам плохо? Вызвать скорую? – спросила Нина и попыталась обхватить Кононова руками: – Пойдемте, я вас посажу.

Но Кононов резко отстранил Нинины руки.

– Все нормально, – буркнул он, а затем добавил: – Вы заявку отправили?

– Какую заявку?

– На поставку компьютерной техники для школ. Сегодня последний день. Если мы упустим эту сделку по вашей вине, можете собирать вещи прямо сейчас! Я не намерен больше терпеть вашу безалаберность!

Несмотря на боль, Кононов сказал это так, как умел только он – сковав ледяным тоном пламя гнева. Нина покраснела.

– Отправила, Олег Игоревич, не беспокойтесь.

– Нина, еще раз повторяю и хочу, чтобы вы отнеслись к моим словам серьезно. Если вы заявку не отправите, считайте сегодняшний день последним днем работы в фирме.

Кононов ушел, а Нина кинулась к столу и принялась рыться в бумагах. Куча пакетов с продуктами мешала. Соня решил помочь Нине. Она подошла и начала убирать со стола все лишнее.

– Нина, ты точно отправила? – спросила Соня. – Если нет, еще есть время...

– Отправила, отстань! – гаркнула Нина.

Соня застыла с очередной целлофановой упаковкой в руках. Мысленно она уже ругала себя всеми известными ей словами. Не иначе на нее затмение нашло – вручить пакет с заявкой на участие в конкурсе Нине! Утром, когда она сказала об этом шефу, он попросил – либо проконтролировать, либо отправить заявку самой. Но, занятая личными переживаниями, Соня совсем забыла об этом! А теперь, глядя на суетливость Нины, чувствовала, как холодные мурашки крадутся по спине.

Нина продолжала рыться в бумагах. Что-то под кипой не до конца разобранной почты привлекло ее внимание. На минуту она замерла, потом склонилась над столом. Соня тоже попыталась заглянуть туда, но все, что успела заметить – это коричневый краешек большого конверта, похожего на тот, в котором утром она передавала Нине заявку.

– Что это? – строго спросила Соня.

Нина на минуту замешкалась с ответом, а затем выпалила:

– Что, что! Конверт, в котором была заявка – вот что! Чего так смотришь?! Да, я испортила твой конверт, но переложила заявку в другой и отправила!

– Покажите конверт, – это спросила уже не Соня. Олег Игоревич услышал разговор в приемной и вышел из своего кабинета. – Покажите испорченный конверт! – приказал он.

Нина молча достала из-под бумаг вскрытый коричневый конверт. Внутри – пусто.

– Говорю вам, заявку я отправила в другом конверте!

– Нина, я вас предупредил, – отчеканил Олег Игоревич и вернулся в кабинет.

Соня с Константином, став невольными свидетелями неприятной сцены, чувствовали себя неловко. Стараясь не смотреть на раскрасневшуюся Нину, они поспешили спрятаться в Сонином кабинете.

– А, может, ну их? – Костик призывно посмотрел на Соню. – Давай я за кольцом сбегаю, и в ресторан!

Ответить Соня не успела – из приемной донесся звонкий голосок Тамары Прониной – экономиста фирмы и подруги Кононова.

– Нинуль, к празднику все готово? Я слышала, Олег решил остаться с нами?

– Ну вот, ангел-примиритель прилетел, – хмыкнул Константин. – Через пять минут все проблемы покажутся шефу пустяками.

– Сонечка, Костик, приветик! – Тамара заглянула в кабинет. – А чего вы такие грустные? Нинуль, у шефа плохое настроение? Сейчас уладим!

Через приоткрытую дверь Соня видела, как Тамара бабочкой запорхнула в кабинет директора, и ощутила чувство непроизвольной, глубокой зависти. Нет, никогда ей не стать такой. Тамара – профессионал, хладнокровный аналитик финансового рынка. Однако вне своего кабинета Тамара становилась слегка наивной, немного рассеянной, но остроумной и темпераментной женщиной. Она любила жизнь и мужчин. Несмотря на пятьдесят с хвостиком лет, она продолжала смотреть на мир восхищенным взглядом.