Текст книги "Магия взгляда. Часть 1: Руни"

Автор книги: Ирина Юрьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

Глава 15

Уезжая к Хранителю, Альвенн не думала, как возвратится обратно. Услышав о том, что случилось у Орма, Норт сразу направился в замок, велев ей дождаться его. Вне себя от тревоги Альвенн бродила по темному залу. Хотя Норт отпер одну из семи пустых комнат и посоветовал ей отдохнуть, она знала, что не сумеет заснуть. Гибель Эрла и страх за жизнь Руни, оставшейся в замке, сломали ее веру в Орма, заставили Альвенн иначе взглянуть на него.

Очень просто увлечься всеобщим кумиром… Легко поклоняться тому, кто далек, чьи поступки ты видишь сквозь призму восторга толпы… Не имея возможности ближе узнать его, можно спокойно наделить внешний образ достоинством, честью, сочувствием и благородством, хотя он совсем не такой… Хранить в памяти каждый взгляд и трепетать от его похвалы, полагая, что это и есть твоя жизнь, твое счастье, твой рок… И случайно открыть, что твой идол – всего лишь обычный мужчина, способный быть грубым, жестоким и несправедливым. Чувство любви к Победителю было разрушено взрывом, осталась одна пустота.

Возвращение Норта испугало Альвенн, он впервые был таким мрачным. Она не решилась его расспросить, а Хранитель не стал ничего объяснять, просто сел и задумался, глядя на камень в рукояти ножа.

– Я, пожалуй, пойду? – наконец очень робко спросила она.

– Подожди! – голос Норта был глух. – В замке знают, что ты была здесь?

– Да, наверно. Я сразу сказала конюху, что я поеду сюда.

Норт вздохнул:

– Очень жаль!

– Почему?

– Потому что ты вряд ли сумеешь вернуться обратно! Сейчас Орму не до тебя, но потом ему будет нетрудно понять, кто мне все рассказал. Он не сможет простить тебе этого.

– Знаю, – ответила Альвенн. – Но я служу в замке! Орм вправе насильно вернуть меня.

Норт покачал головой:

– Не совсем. Ты забыла, как мы повстречались впервые?

Альвенн слегка улыбнулась. Она не забыла тот день…

Была ранняя осень, пора заготовки плодов. Босоногой девятилетней девчонке было трудно тащить короб с орехами, но она знала, что если не справится, порки не миновать! Урок задан, и нужно с ним справиться. Феху, который по поручению вредной Эмбалы ведет заготовки, не станет с ней церемониться. Если ты отдана за неуплаченный долг, то изволь выполнять, что велят, даже если ты “дохлый мышонок”, а проклятый короб почти что с тебя! Девочка и не заметила, как с нею рядом возник человек. Изумленно взглянув на Альвенн, он спросил:

– Разве можно тащить этот короб одной?

Альвенн ему не могла не ответить, но ей было трудно решить, каким образом – честно сказать: “ Шел бы ты, дядя, мимо!” – или отчаянно зареветь. Посмотрев на того, кто достал ее глупым вопросом, она прикусила язык. Яркий камень в рукояти ножа был известен и тем, кто ни разу не видел Хранителя сам. Она не возражала, когда Норт взял короб.

– Я сразу узнала вас! – гордо сказала ему Альвенн.

Слово за слово, и очень скоро она рассказала ему, как семья, взяв немного зерна, не смогла рассчитаться, и как ей пришлось стать “уплатой за старый должок”.

– Он нам так и сказал! – пояснила Хранителю Альвенн, говоря о пришедшем за ней.

Со слов девочки это был Старший, назначенный главным в деревне. (Старший должен следить за порядком и выполнять все приказы из замка, которые связаны с жизнью крестьян.) Рассказала, как вместе со Старшим явилась к Эмбале… Та, недовольно спросив: “Шить умеешь? А ткать? Хорошо? Ах, не слишком?”, – брезгливо сказала Старшему:

– Что ты такое привел?

Тот попробовал ей объяснить, что “девчонка – уплата за долг”, на что сразу услышал:

– Таких мне не надо! Отправь чистить хлев.

– Нас, таких непригодных, сейчас целых трое, – призналась Альвенн. – Раньше было не так уж и трудно, большим мы все были не слишком нужны. Но сейчас…

Это все началось с появления в их жизни Феху, мальчишки тринадцати лет. Альвенн и двум другим детям он казался взрослым начальником. Эмбала приказала ему для начала «приставить к серьезному делу тех трех недотеп, что приносят убыток хозяину.” Феху, польщенный доверием, рьяно взялся за дело.

– С утра дал короб, послал за орехами… Если не справлюсь, он может меня наказать!

Они так и дошли до деревни: ребенок вместе с Хранителем.

Альвенн надулась от гордости, видя, как две остальные девчонки разинули рты. Феху, увидев, кто привел Альвенн, опешил. Легко строить взрослого рядом с детьми, но попробуй объясниться с Хранителем, если девчонка напела ему невесть что!

– Я ведь это не сам… Вы же знаете, я выполняю приказ… Я обязан… Я вовсе не заставляю ее делать что-то особое… Альвенн сама… Сама выбрала, чтобы идти за орехами… Я ее не заставлял… – бормотал мальчик, покрываясь красными пятнами.

Норт, не повышая голоса, просто спросил:

– А такой большой короб Альвенн тоже взяла добровольно?

– Большой? Да с такими все ходят! Спросите Эмбалу! – чуть осмелев, попытался он оправдаться, но Норт оборвал его:

– Ходят, но только большие!

– Да он из коры, совсем легкий!

– Ну что же! Тогда подними его и обойди двадцать раз вокруг стен замка! Что же ты встал? Здесь ведь двор, а не лес: нет коряг, нет и зарослей. Да и орехи рвать тоже не нужно, они уже в коробе.

Феху мгновенно закинул короб за спину, не сомневаясь, что легко справится. Первый круг дался легко, второй тоже… К пятому Феху вдруг показалось, что короб потяжелел! На двенадцатом мальчик почувствовал – дело непросто… Пятнадцать!… Он мечтал об одном: сбросить проклятый короб и сесть… Восемнадцать… Хранитель остановил его.

– Видишь? – сказал он. – А ты ведь старше ее и сильнее! В другой раз сначала подумай, по силам ли отдан приказ.

Феху только кивнул. Альвенн и остальные девочки закусили губу, постаравшись сдержать торжество. Они знали, что после ухода Хранителя Феху, возможно, захочет вновь показать свою власть.

– Главный не только командует, он и заботится о подчиненных. Хочется верить, что ты это понял и справишься! – с мягкой улыбкой сказал Норт мальчишке.

Тот молча кивнул.

Урок был не напрасным. Для Феху он пошел впрок, а Альвенн подружилась с Хранителем.

Позже, уже через год, на тропинке у дома-холма Норт столкнулся со старшим сыном Галара. Орм, недавно лишившись отца, всем хотел показать, что он может управиться с замком.

– Ты знаешь, – сказал ему Орм после нескольких фраз, – всем заметен твой интерес к этой девочке, к Альвенн.

– Какой интерес? – изумился Норт. – Мы случайно с ней повстречались, ребенку нужна была помощь. Я сделал, что смог.

– Да, конечно. Но ты же знаешь, что все мы готовы увидеть за каждым поступком Хранителя Знак! Мне уже говорят, что пора бы отправить девчонку к тебе!

– Будет лучше вернуть ее в семью.

– Обратно к родителям? Вряд ли. Никто не поймет этот жест! Знаешь, Норт, если Альвенн и впрямь как-то связана с волей Богов, я не стану мешать ей. Ты можешь забрать эту девочку, если захочешь.

– Нет, Орм, в моем доме не место для малых детей! Я подумал бы, будь жива Влана, а так… Сомневаюсь, что ей будет там хорошо.

Прошло время. Когда Норт начал учить деревенских девочек петь, Альвенн сразу пришла в его дом.

– А я тоже пою! – заявила она, и Хранитель не стал ее гнать.

Поначалу это задело: служанок из замка не брали в певицы. И то, что Альвенн оказалась единственной, кто начал с ним выступать, удивило. Но после первой же песни, исполненной девушкой, вирды поняли: Норт знал, кого выбирал.

– Я напомню Орму об обещании, и он оставит тебя! Можешь жить пока в доме-холме, можешь сразу вернуться в деревню. Решай! – сказал Норт.

– Я останусь, – ответила Альвенн Хранителю. – Но я не просто певица. Эрл был моим другом, который помог мне узнать кое-что. Пришло время попробовать, справлюсь ли я.

Норт в ответ улыбнулся:

– Конечно, ведь травы – не волшебство и доступны каждому.

Альвенн, приняв предложение Норта, не думала, что кто-то может увидеть в нем скрытый смысл. Точно так же она приняла бы помощь от дяди, наставника, старшего друга. Привыкнув к тому, что Хранитель – ее покровитель с самого детства, певица не видела в Норте мужчины. К тому же крушение давнего чувства к Орму оставило сердце пустым, изгнав прочь все любовные мысли.

Может, будь они целыми днями вдвоем, Альвенн бы изменила свой взгляд. Но Норт редко бывал дома, предпочитая проводить время в лесу.

– Или где-то еще! – раз со страхом подумала Альвенн, увидев, как он пропал с глаз.

Был на месте и вдруг растворился в предутренней мгле.

– Примерещилось! Просто он скрылся в тумане! – решила она.

Впрочем, Альвенн не слишком задумалась над происшедшим. Хранитель – это Хранитель, не ей размышлять, что к чему!

Дни Альвенн были похожи один на другой. Она очень охотно готовила пищу и убирала комнаты. (Впрочем, уборка была символической, в доме-холме постоянно царил идеальный порядок.) Закончив, она принималась за книги по траволечению или встречала больных. Поначалу крестьяне не слишком-то ей доверяли, однако Альвенн очень скоро сумела их убедить, что способна лечить.

Эта бабушка явно любила посплетничать! Приходя за коробочкой мази от боли в суставах, она постоянно стремилась все выспросить и разузнать.

– А Хранитель-то где? – начинала она, приближаясь к дверям. – Вновь ушел? Ай-ай-ай!

– Мазь готовит не Норт, я сама ее делаю, – честно поясняла ей Альвенн.

Стараясь быть вежливой и терпеливой, она учила старушку, как ее применять. Но вопросы о жизни в доме-холме и о Норте она обходила молчанием до того дня, как бабуся, явившись в четвертый раз за неделю, вдруг выдала ей:

– И не стыдно ему?

– За что стыдно? – переспросила Альвенн, не понимая, о чем она.

– Да бросать тебя целыми днями одну! Если взял в дом жену, так люби и заботься о ней, а не шляйся Боги ведают где! Пусть ты даже Хранитель, а все же…

– Но я не Подруга Хранителя, Норт – мой наставник! Он помог мне, позволив остаться здесь, но точно так же помог бы и вам, и любой другой женщине, что оказалась в беде.

Старушка, похоже, обиделась:

– Будет придумывать! Я хоть и старая, но не слепая, не первый день-то живу! Когда в доме такая красавица, даже Хранитель не устоит!

Неприятный осадок от встречи не проходил очень долго. Альвенн было стыдно.

– А вдруг Норт решит, что я вправду влюбилась в него? – приходило на ум.

– Пусть болтают себе, что угодно, – ответил Хранитель, услышав от Альвенн про домыслы гостьи. – Мы ведь знаем, что это не так.

– Эрл и Руни… О них тоже много болтали, а чем это кончилось? – тихо сказала она, и Хранитель вдруг помрачнел.

– Безразлично, кто будет жить в доме-холме со мной рядом: Подруга или знакомая девушка, которой нужен приют, – наконец сказал он. – В Гальдорхейме никто не решится обидеть тебя.

Разговор успокоил, заставив прогнать неприятные мысли. Норт был старым другом, и Альвенн ему доверяла.

Когда Норт сообщил ей, что должен исчезнуть на несколько дней, Альвенн вдруг огорчилась. Заметив тревогу, Хранитель по-своему понял ее. Обладая, как Эрл с Руни, даром читать мысли тех, кто с ним рядом, Норт редко к нему прибегал без особой нужды.

– В моем доме никто не обидит тебя, даже если ты будешь одна, – сказал он.

– Да, я знаю, – ответила Альвенн. – А если что-то случится? Кому-то нужна будет помощь, а я не сумею ее оказать?

Норт вздохнул:

– Каждый год в это время я должен быть вовсе не здесь.

– Почему?

Норт не стал отвечать на вопрос и весь вечер старался отвлечь ее, чтобы Альвенн не думала о предстоящем уходе Хранителя. Утром он скрылся, исчез.

Первый день был таким же, как все. И второй… И четвертый, хотя Альвенн вдруг загрустила. На пятый, сидя у дома, Альвенн очень ясно расслышала топот копыт. На минуту ее сердце замерло.

– Орм! Он приехал за мной! – промелькнуло испуганной вспышкой в мозгу.

Но она поняла, что ошиблась, когда на поляну выехал Хейд. Альвенн сразу узнала Человека Двора, хотя раньше они не общались. Остановив коня, Хейд, оставшись в седле, тут же задал вопрос:

– А где Норт? Где Хранитель?

– Не знаю, – ответила Альвенн.

Спустившись с коня, Хейд подвел его к дереву. Он собирался его привязать, когда Альвенн сказала:

– Вы вряд ли дождетесь его, Норт ушел. Я не знаю, когда он вернется.

Взглянув на Альвенн, Хейд сразу ответил:

– Пусть даже под вечер! Я должен дождаться его.

– Но Хранитель может вообще не прийти! Вам придется его дожидаться день, два, а быть может, неделю.

Хейд вдруг усмехнулся:

– Послушай, Альвенн, я не раз бывал в доме-холме, и я знаю, что Норт где-то рядом, иначе он запер бы дверь. Я приехал по важному делу и должен с ним встретиться. Ты же ведь знаешь: к Хранителю редко заходят просто так!

Альвенн вздохнула:

– Я знаю, но Норта действительно нет. Я живу в его доме одна, потому что…

Внезапно Альвенн запнулась. Изумленно-насмешливый взгляд Человека Двора показал, что Хейд, как и старушка, по-своему оценил ситуацию. “Неплохо! А Орм не слишком взбесился?” – казалось, сказал ироничный взгляд близко посаженных глаз.

– Я не знаю, когда он вернется, – опять повторила Альвенн, постаравшись скрыть чувство досады, которое вызвал в ней Хейд.

– Очень жаль! Если дело действительно так, я не стану его дожидаться, – сказал Человек Двора.

Но он не спешил сесть в седло. Отвернувшись, Хейд словно раздумывал.

– Альвенн! – окликнул он девушку, когда та собиралась войти в дом.

Она обернулась:

– Вам что-нибудь нужно?

– Да! Я вижу, ты не в восторге от нашей сегодняшней встречи. Не знаю, чем вызвал столь лестное чувство, но только надеюсь, что это не помешает тебе сделать то, о чем я попрошу. Это важно. Действительно важно.

По тону Человека Двора Альвенн вдруг поняла: Хейд не лжет, случилось что-то серьезное.

– Чем я могу вам помочь? – осторожно спросила она.

– Скажи, в доме найдется бумага или обрывок пергамента?

– Да.

– Я оставлю для Норта записку. Как только Хранитель вернется, ты сразу ее передашь, хорошо?

– Хорошо, передам, – согласилась певица.

Ее неприязнь к Человеку Двора начала отступать. Пусть Хейд был в Гальдорхейме чужим, но он искренне чтил их обычаи, верил Хранителю и кое-что понимал в местной жизни.

Впустив Хейда в дом, Альвенн смогла убедиться, что он бывал здесь. Хейд, взяв бумагу, исписал узкий лист и, свернув его трубочкой, перевязал. Они с ним попрощались довольно тепло. Уезжая, Хейд верил, что Альвенн выполнит просьбу. Пугало лишь то, что Хранитель мог опоздать!

Вэтнайтэр, неделя, когда год закончил растрату жизненных сил и вступает на путь постижения истин… В Вэтнайтэр открыты семь пертов, дорог вещей Матери, семь путей тайных пространств.

Первый перт ведет в кору земель, в Преисподнюю – мир жутких сущностей, что иногда прорываются к людям. Отсюда приходят и краши, вселяясь в тела крупных птиц, трансформируя их под себя, и опасные всем Духи Чащи. Отсюда черпает силы лесная Топь. Кора – это тюрьма низших сущностей, что порываются выбраться в мир. Дважды в год открывает Хранитель опасный перт и заклинает их не проникать в мир живых. Коре трудно за всем уследить, и Хранитель ей должен помочь своей Силой. Во время обряда часть Духов способна покинуть кору и прорваться в реальность. Хранитель обязан их быстро найти и вернуть.

Второй перт ведет вглубь, к самой Магме, где скрыт Черный Дух, главный враг Жизни. По временам он пытается вырваться в кору земель, чтобы потом воплотиться в человеческом мире. Сам Норт ни разу не видел его, хоть и знал, что Хранителю делать, пройди Черный Дух в кору.

Третий перт – человеческий. Это проход, позволяющий перемещаться в любое место земель и открытый для всех Посвященных. Гокстед, Фирод, Агенор… Норт не раз побывал там, хотя и не пробовал с помощью перта попасть в Скерлинг или Лонгрофт, полагая, что там ему нечего делать.

Четвертый перт – это проход в мир эфирных пространств, мыслеформ. Побывав там, Хранитель способен помочь землям. Каждая мысль обретает в четвертом пространстве конкретную форму, идет в жизнь. Хранитель, увидев беду, неподвластную силе людей, проникает туда, чтобы с помощью древних заклятий ее устранить, смоделировав новый путь, но он редко решается так поступить, опасаясь невольно нарушить Ось Равновесия.

Пятый – предел для Хранителя, дальше он не пойдет. Зазеркалье – обманный мир, где любой может принять свои домыслы за совершенную истину. Это ловушка пространства, которая не позволяет подняться в шестой и седьмой пласт. Там правит Великая Мать и негоже вторгаться к ней.

В день Вэтнайтэра Норт, как и обычно, отправился в путь меж пластов. Третий перт перенес к входу первого, скрытого между холмов. Но сегодня Хранитель войти не спешил. К хищным сущностям смело идет тот, кто верит, что он безупречен, а Норт сомневался. С момента гибели Эрла Хранителя мучило чувство вины.

– Норт, ты будешь жить долго, намного дольше, чем хочешь. И все же придет твоя Смена. Однажды из леса к тебе выйдет мальчик пяти лет с такими глазами, как у тебя. Он протянет руку к ножу и спокойно скажет тебе: “Отдай, это мое!” И ты снимешь нож и отдашь ему. Камень просияет и вспыхнет голубоватым огнем. И ребенок забудет, откуда он взялся, но будет знать свое имя и то, что он Смена. На протяжении века ты будешь учить его тайнам Хранителя. Лишь убедившись, что он сможет справиться с грузом, ты сможешь покинуть его и уйти точно так же, как я ухожу. Это было и будет! Учитель сказал мне, что я пришел так в Гальдорхейм. Я не верил, пока на поляну не вышел ты, Норт. И ты тоже дождешься ребенка-Хранителя. Но не пытайся ускорить события! Мальчик найдет тебя сам!

Когда Галар пришел к нему после болезни младшего сына, Норт сразу понял, о чем пойдет речь.

– Эрл владеет каким-то особенным Даром. Я знаю легенду о Смене Хранителя, но наша жизнь изменилась. Вдруг Эрл сможет стать твоей Сменой? Попробуй, проверь его, Норт!

– Хорошо, я согласен, – ответил Хранитель, и дело было не в просьбе Галара.

С момента гибели Вланы Норт чувствовал лишь пустоту. Он устал, он хотел бы уйти за Учителем, но без положенной Смены не мог. И мелькнула шальная мысль:

– А вдруг получится?

Вечером Галар привел с собой сына. Эрл остался в доме-холме, чтобы Норт мог поближе с ним познакомиться. Он не боялся Хранителя, Норт же насторожился еще в первый день.

В поведении Эрла было что-то особое, что отличало его от других детей. Этот мальчишка был вовсе не прост. Не случайно он был одинок среди сверстников. Младшего сына Галара как будто окружало ледяное кольцо, приближаться к которому было рискованно. Глядя на Эрла, Норт вдруг подумал:

– Ребенок шести-семи лет не бывает настолько надменным. Не связан ли мальчик с Эногаранэ?

Эногаране – Черный Дух и исконный Враг Матери, что заперт в Магме, но вечно стремится вернуться в людской мир… Чем больше страданий в Гальдоре, тем крепче Эногаранэ… Ужас, боль, разрушение нравственных норм, надругательство над тем, что свято в глазах человечества – “пища” Черного Духа.

Гордыня – его вековечный исток. Отделяя себя от других, презирая весь мир, человек открывает дорогу Эногаранэ. Призывая его в свое тело, не видит, что он лишь игрушка для Духа. Хранитель должен уметь распознать, кто способен призвать Черный Дух для его воплощения, и помешать.

Эрлу сразу понравился камень в рукояти ножа.

– Дай сюда, я хочу посмотреть! – заявил он, и тон не понравился Норту.

– Нет, нож не игрушка, – ответил он Эрлу.

Если бы мальчик затопал ногами и начал кричать, угрожать или просто капризничать, Норт бы нормально воспринял такую истерику. Он понимал, что ребенок, привыкший к тому, что отец и старший брат балуют «малыша», не привык себя контролировать.

Но Эрл не выплеснул гнев. Он всерьез обозлился на этот отказ и замкнулся. Ребенок замолчал на весь день, не желая общаться с Хранителем. Норт старался привлечь внимание мальчика, вызвать его интерес, но тот просто не видел усилий Хранителя.

– Не будем ссориться, – вечером мягко сказал ему Норт, убедившись, что Эрл не уступит. – Я дам тебе нож, но потом. И я даже расскажу тебе сказку, когда ты захочешь уснуть.

Норт думал, что Эрл будет рад помириться, но мальчик так странно взглянул на Хранителя, что Норту стало неловко.

– Эрл понял, что я лицемерю! Он чувствует, что не понравился мне, как не нравился раньше другим. Галар может его защитить, но не сможет заставить людей полюбить Эрла. Даже мое обещание сказки для сна и охотничий нож – не знак дружбы, а просто приманка. Предлог для начала ночных испытаний… М мальчик почувствовал правду, – пронеслось в голове Норта.

– Не нужно сказок, дай нож, – посмотрев ему прямо в глаза, сказал Эрл.

– Хорошо. А ты слышал, что камни способны влиять…

Норт старался увлечь рассказом, и это ему удалось.

Поначалу все шло хорошо. Эрл легко погрузился в магический транс.

– Ты не сможешь проснуться, пока я тебе не велю! Ты забудешь все то, что случится с тобой, – говорил Норт. – Возьми нож на шнурке и надень его.

Мальчик исполнил приказ с удовольствием. То, что случилось потом, Норт всегда вспоминал с содроганием. Камень начал темнеть и синеть, наполняясь яркими искрами. Даже простой человек ощутил бы присутствие Силы, способной смести все вокруг.

– Неужели в нем Сила лесянок? – подумал Хранитель. – Не верю… Ребенок, наделенный такой сверхъестественной Мощью и одержимый гордыней… Который не может прощать… И, наверно, не может любить… Идеальный объект для явления Черного Духа?

Норт смог тогда побороть суеверный страх, вызванный Эрлом. Он создал три блока. Хранитель расщепил связь сознания мальчика с инстинктом действия, быстро поставил преграду на пути волевого напора и заблокировал память, парализуя способность использовать Силу. Теперь Эрл не мог к ней прибегнуть.

– Надеюсь, что ты никогда не узнаешь о собственной Мощи! – подумал Норт.

Оставалось, проникнув в сознание мальчика, выяснить, связан ли этот ребенок с Эногаранэ.

Очень скоро Хранитель вздохнул с облегчением, честно признав, что ошибся. Следов Духа не было, но Норт открыл, кроме Силы, еще ряд особых способностей. Это смутило. Норт честно признался себе, что время, когда он мечтал постигать тайны новых, еще неизведанных чар, ушло в прошлое.

На протяжении двух веков исполняя лишь повседневный набор дел Хранителя, Норт постепенно привык: экстремальных ситуаций не будет. Приход ребенка, наделенного Силой, пугал.

– Эрл пока что не делает зла. Он упрям и не хочет считаться с другими? Я это могу изменить. Ему только семь лет. Эрлу нужно внушить, что он такой же, как все. Он ничем не лучше других… Хорошо, что пока вспышки Силы непонятны ему самому. Мои блоки удержат ее! Но что будет, если их все-таки снимут? – раздумывал Норт. – Тогда, если мальчик захочет, он выжжет весь Гальдорхейм… Значит, выход один: сделать так, чтобы это вообще не пришло ему в голову! Мальчику нужно учиться понимать и прощать, ощущать боль других, как свою…

Норт не знал, как он будет воспитывать Эрла. Он лишь понимал: если Кодекс Хранителей или заветы Великой Матери не смогут стать для ребенка естественной нормой, Эрл будет смертельно опасен.

Норт старался, как мог. Результаты были прекрасными, лучше, чем он полагал. Эрл, столкнувшись с физической болью людей, ощутив их страдания, сразу увлекся воздействием трав. Потом, уже освоив азы врачевания, начал возиться со свитками. Выучив древний язык Гальдорхейма, он стал читать книги, надеясь понять, как устроен мир. Но вскоре Норт сделал все, чтобы пригасить интерес к древним свиткам.

Норт понял, что это опасно, когда Эрл принес ему текст “Вызывания краша”, как он перевел заголовок старинного текста, где речь шла о камне с налетом ржавчины.

– О чем здесь речь? – спросил Норт, постаравшись не выдать огромное чувство тревоги, которая вдруг охватило его.

– Я пока разобрал лишь начало. Написано, что этот камень зовет из глубин Магмы птиц и вселяет в людские тела, – сказал Эрл и добавил. – По-моему, чушь!

– Молодец! Большинство из «магических практик», дошедших до нас – результат суеверий и больных фантазий безумцев, мечтавших о власти. Только старые сплетницы верят всему, что услышат, – поддержал его Норт, ощутив облегчение.

Мальчик не понял того, что прочел. В старом свитке речь шла не о птицах, в которых вселяются сущности низшего мира. Отсутствие гласных заставило Эрла неверно прочесть текст, подставив название птицы на место Кэо-Аэршэ, одного из синонимов имени Черного Духа, Эногаранэ. Потом Норт не раз думал, что эти названья похожи.

– Возможно, что люди, не зная, в чем разница между Эногаранэ и другими духами из Преисподней, назвали одним из его имен сущность, которая входит в птиц… А потом сами забыли, что краш – вариант от Кэо-Аэршэ, – приходило на ум.

Норт не знал, прав ли он, но похожесть названий пришлась очень кстати. Тот свиток, который прочел Эрл, содержал очень древний обряд вызывания Черного Духа из Магмы в реальный мир. В тот же вечер Норт сжег страшный текст.

Время шло. Норт совершенно забыл о своих опасениях, связанных с Эрлом. Он любил его, как своего сына.

Норту не нравилось, что Галар учит Эрла сражаться, но он не мог воспрепятствовать этому. Тот поначалу, как каждый нормальный мальчишка, увлекся оружием, но очень скоро остыл. Недовольство Норта, который всегда говорил, что нормальные люди решают проблемы словами, а не смертоубийством, сыграло свою роль. Эрл забросил меч.

Норт открыл ему тайну земных пертов, как-то взяв Эрла с собой.

– Понимаешь, Хранитель сильнее обычных людей, но ведь я не пытаюсь использовать власть над мистической Силой во вред остальным! – говорил он ему. – Наделенные Мощью в ответе за слабых!

Эрл только согласно кивал. Он давно думал так же. Норт верил, что справился с главной задачей своей жизни.

Появление Руни всерьез испугало Хранителя. Он сразу почувствовал: Эрл и лесянка полюбят друг друга.

– Это обернется бедой! – говорил себе Норт. – Если двое, наделенные Силой, окажутся вместе, кого они смогут родить? Только монстра, который, удвоив Силу родителей, станет чудовищем! Дочка, рожденная Руни от Эрла… Об этом страшно подумать! А талисман? Он способен разрушить мои блоки, вскрыть потаенную Силу…

Теперь Норт жалел, что открыл Эрлу практику пертов Хранителей. Раньше он видел в нем лишь наблюдателя, но камень Руни не только мог снять блоки Норта со скрытой в нем Силы, он мог дать реальную власть.

– Если Эрл ощутит, что способен менять мир, то сможет ли он оставаться таким, как сейчас? – раздумывал Норт. – Не начнет ли опять презирать окружающих?

Глупая гибель того, кого он давно стал считать сыном, заставила Норта по-новому переосмыслить последний отрезок пути на дороге его долгой жизни.

– Нельзя скрывать Силу! Я должен был выучить Эрла, как с ней обращаться, поверить ему. Я ведь видел, что он не стремился возвыситься. Эрл никогда не пытался добиться успеха за счет остальных! Научись Эрл владеть своей Силой, он смог бы себя защитить, – повторял теперь Норт.

Он знал, что случилось тогда в замке Орма, хоть взрыв был настолько силен, что стер всю Память Замка в крыле. (Это Альвенн рассказала ему все, что знала о странной засаде.) Эрл смог одолеть блоки Норта, и столб голубого огня дикой мощи испепелил и людей, и высокие стены, не пощадив и его самого…

Эти мысли теперь неотступно терзали Хранителя, но Норт прошел через перт. Он рассчитывал просто исполнить привычный ему ритуал, но невольно замер на месте. В мире низших сущностей что-то случилось! Все краши, которых Хранитель считал чуть разумнее хищной толпы остальных, отшатнулись от выхода в перт, лишь почувствовав Норта, но стая оставшихся сущностей просто взбесились, атаковав его.

Знаком Защиты Норт сразу отбросил их прочь, но понял, что усмирить их непросто. Начав плести сеть заговора, он видел, что духи не слишком боятся его, словно что-то ослабило силу заклятий. “Не может быть!” – подумал Норт. Он впервые столкнулся с подобным, но каждый Хранитель способен мгновенно понять: бунт в коре – первый признак ухода Эногаранэ из ядра Магмы.

– Черный Дух здесь или он вновь прорвался в людской мир? – огнем полыхнуло в мозгу.

Норт достаточно четко проделал обряд, духи словно смирились с барьером и новыми путами, но он не знал, как надолго. Подумав, Хранитель использовал несколько новых магических формул для укрепления прежних заклятий и начал творить Вызов. Он повторил его трижды, но отклика не было.

– Значит, Эногаранэ в коре нет! – понял Норт, ощутив, как на лбу проступает холодный пот.

Придя к Орму, услышав от Памяти Замка о том, что случилось там с Руни, Хранитель впервые почувствовал холод. Он помнил: поскольку Эногаранэ – Враг Великой Матери, то лучший способ открыть ему вход в людской мир – надругаться над чувствами женщины, сделать то, что действительно вызовет шок. Оскорбление Рыси из леса для Гальдорхейма было кощунством.

– Ты хоть понимаешь, что сделал?… Сбита Ось Равновесия мира! – тогда он выкрикнул Орму, который упорно стремился себя оправдать.

Но Хранитель не слишком-то верил своим словам, так как он видел, что Орм и сам в шоке, хочет загладить вину. (Одержимые Эногаранэ никогда не жалеют о сделанном.) И, возвращаясь к себе, Норт действительно верил, что худшее их миновало. Теперь же он понял, как сильно ошибся.

Считая, что Черный Дух ищет для воплощения тех, кто способен отторгнуть себя от других из-за ложных амбиций, Хранитель всерьез полагал, что Эрл ближе, чем Орм, к роковому барьеру. Он был незаконным ребенком, лишенным в глазах остальных многих прав. Только воля отца и желание брата дозволили Эрлу остаться меж вирдов. Он был сыном Рыси, “ошибкой природы”, как звали его за глаза, а любой из Хранителей знает, что сбои в законах развития часто лишают защиты от Черного Духа. К тому же особая Сила! Норт мысли не мог допустить, что к Эногаранэ ближе Орм!

Возвратившись в дом-холм, Норт хотел еще раз просмотреть фолианты, где речь шла о ликах Врага, но Альвенн протянула записку от Человека Двора.

– Хейд был очень встревожен, – сказала она.

Текст был прост: Хейд просил поспешить к нему, так как, возможно, в Гальдоре прольется кровь. “Я не знаю, кому это нужно, зачем, но я вижу сам механизм управления,” – кратко сообщал он в письме.

– Я не знаю твой механизм, но я вижу Исток! – вздохнул Норт, поднося свиток к пламени.

Он полагал, что любые слова, закрепленные надписью, могут оказаться опасны в умелых руках. Хейд охотно бы с ним согласился, но каждый вложил бы во фразу “опасны в умелых руках” разный смысл. Человек Двора знал: для интриги хватает намека, подтвержденного жалким клочком.

– Почерк ваш? Вы хотели…

– Да что вы! Я писал не о том…

– Вы виновны…

Обычная схема Лонгрофта! Высокородные знали, что делать и как поступать… Но Хранитель боялся другого: “в умелых руках” надпись станет ключом, отпирающим Поле писавшего, через которое могут уйти и покой, и здоровье, и жизнь. Это было похуже придворных интриг!

Они встретились с Хейдом в этот же день. Полагая, что с Нортом не стоит хитрить, если сам обратился к нему, Хейд не стал скрывать то, что узнал. Очень кратко изложив, что он заметил в последнее время, Человек Двора прямо спросил: