Текст книги "Магия взгляда. Часть 1: Руни"

Автор книги: Ирина Юрьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

– Ты не смеешь меня обвинять! – почти выкрикнул Орм. – Для тебя я лишился всего! Я ведь взял тебя в жены, нарушив обычай! Я мог бы отдать тебя утром толпе, но не сделал так! Если бы начался штурм, я велел бы людям сражаться, не считаясь с потерями, так как я люблю тебя, Руни! За что ты так ненавидишь меня?

Руни слушала эту тираду не двигаясь, только прикрыла глаза, словно бы собираясь заснуть. Когда Орм повторил: “Так за что же ты так ненавидишь?”, – она подняла взгляд. Лесянка молча взглянула на Орма, и он вдруг отпрянул, с трудом сдержав крик.

Победитель всегда знал: глаза Эрла и Руни похожи, но раньше не думал об этом. Теперь же ему стало жутко. Взгляд Рысей из древних легенд… Беспредельная синяя бездна с яркими искрами… Нечеловеческий взгляд…

Можно долго внушать себе: ты невиновен в гибели брата, все вышло случайно… Фланн просто не понял приказ и уже поплатился за это! Но, встретив взгляд Руни, ты больше не сможешь забыть о расправе… Не сможешь заставить себя просто жить, словно этого не было… Каждый раз, видя жену, ты невольно почувствуешь рядом с лесянкой присутствие Эрла и вспомнишь, что ты сделал с ним… Пройдут дни… И недели, и месяцы… Годы… Но память о брате уже не покинет тебя… Эрл и Руни… Он знал, что тогда был не прав, положившись на грязные сплетни. То, в чем обвиняли этих двоих было вымыслом, ложью… Но только сейчас Орм открыл, что меж ними и впрямь было что-то такое, чего он не понял и больше уже никогда не поймет…

Орм не смог совладать с этим мрачным потоком нахлынувших чувств, он не мог больше видеть жену. Повернувшись, он вышел. Свельд, стоя у стула с резной спинкой, грустно взглянула ему вслед.

– Так значит, ты вновь принялась за свое? Тебе мало того, что ты сделала с Ормом? – спросила она.

В ее тоне не было гнева, лишь горечь и странная твердость, как будто бы Свельд была вправе рассчитывать на откровенный ответ и на покаяние Руни.

– И что же я сделала? – так же печально переспросила сестра.

– Тебе мало тех неприятностей, что Победитель уже перенес? Тебе нужно заставить несчастную кошку его изувечить? Ты так ненавидишь, что рада мучить его?

Руни тяжко вздохнула. Она лишь теперь поняла, как они отдалились со Свельд друг от друга.

– Как мне объяснить, что не я натравила на Орма белую кошечку? Просто, когда он напомнил о том, что случилось меж нами, я не смогла совладать с собой… Бедный котенок воспринял, почувствовал ужас и боль… Может, правда, что звери мне ближе людей? Но сестра не захочет понять! Как же это случилось? Когда мы с ней стали чужими? – подумала Руни, и сердце вдруг сжала тоска.

“Я люблю тебя, Свельд,” – очень тихо сказала она.

– Нет, не любишь! Наверно, ты просто не можешь любить!

Неизвестно, к чему бы привел разговор, но у входа вдруг появилась служанка с подносом еды.

– Не хватало здесь только Гутруны, – подумала Руни, почувствовав слабость. – Не знаю, смогу ли я выдержать этот приход…

– Госпожа, вы очнулись! Мы все так боялись за вас! Наконец-то! – раздался над ухом фальшиво-вкрадчивый голос. – Не знаю, понравится вам то, что я принесла, или нет! Но вы только велите – и мы все исполним!

– Спасибо, – ответила Руни, не в силах понять, что заставило Гутруну так откровенно юлить перед ней.

– Она просто боится тебя! – отвечая на этот вопрос, прозвучал голос Свельд, когда Гутруна вышла за двери. – Все в замке боятся!

– Но почему?

– Ты забыла, что сделала?

– Я? – Руни вправду не знала, о чем идет речь. – Что я сделала им?

– Ты хотела сжечь всех, кто пришел к замку Орма! Не знаю, спаслись ли те люди!

– Постой! Орм сказал, что уже собирался принять бой… Не помню, что было со мной, но ведь если мне удалось отогнать прочь от замка толпу, то живущие здесь должны были быть только рады!

– Еще бы! – с какой-то горькой насмешкой прервала ее Свельд. – Очень рады! Безумно! Ты хоть понимаешь, на что ты нас обрекла? Для всех местных мы как зачумленные! Люди боятся приблизиться к замку, пока ты здесь! Слуги трепещут при мысли, что могут разгневать тебя! “Рассердившись, она может нас уничтожить!” – твердят они!

Руни слегка усмехнулась:

– Так значит, мне нужно исчезнуть из замка? Охотно!

– Тогда не забудь, уходя, нас убить! – закричала вдруг Свельд, не пытаясь сдержать себя. – Лучше погибнуть в огне, чем стать жертвой бесноватой толпы!

Руни резко села в кровати:

– О чем ты?

– Едва ты покинешь наш замок, как люди решат отомстить всем, живущим у Орма, за гибель друзей и родных! Они вряд ли решатся напасть, пока знают, что ты здесь, но если…

– Достаточно, хватит, – оборвала ее Руни. – Я все поняла…

Ей хотелось сказать сестре, что она очень устала и хочет остаться одна, но Свельд просто не слушала.

– Хватит? Нет, Руни! Я знаю, как ты мечтаешь сбежать! Ты не ценишь того, что тебе подарила Судьба! Тебя мало заботит, что станет с другими! Тебя не волнует, что ты поломала жизнь Орма из глупой прихоти! Ради тебя он пожертвовал всем, что имел, а ты даже не хочешь родить ему дочь! Ты нарочно сделала так, чтобы этот ребенок не появился на свет!

– Помолчи! – голос Руни был резок, глаза вдруг стали почти голубыми, они словно выцвели. – Ты не смеешь судить меня, Свельд! Ты твердишь мне, что я загубила жизнь Орма? Что я виновата во всем, что случилось? Чем, Свельд? Тем, что я никогда не любила его? Это правда! Его любишь ты, а не я, и Орм знал это очень давно! Я посмела выбрать другого, и Победитель расправился с ним!

– Он не сам это сделал!

– Конечно! Ведь рядом был Фланн… Ты не знаешь, как страшно понять, что ты просто не в силах ничего изменить… Как ужасно стать жертвой того, на ком кровь дорогого тебе человека…

– Выродка! – вдруг со слезами вскричала Свельд. – Понимаешь, Выродка! Эрл не имел права жить! Твое чувство к нему было просто преступно! Решившись выбрать его, ты нам всем доказала свою извращенность! Орм вынужден был попытаться напомнить тебе про твой долг!

Руни тихо вздохнула:

– Ты просто не хочешь услышать меня… Ты действительно веришь тому, что сейчас говоришь… Я надеюсь, что Боги вполне милосердны… Они не заставят тебя испытать то, что выпало мне…

Она так же могла бы сказать, что нелепо обвинять ее в том, что ребенка не будет. “Ты первой придумала то, чего нет! Я не в силах выполнить эту фантазию… К счастью! Нарочно что-нибудь сделать я бы не смогла… Не потому, что мне так поступить запрещает “мой долг”, о котором ты столько твердишь, полагая, что эти слова что-то значат… Мы жили в лесу, не в деревне! Одни! Так откуда же мне научиться тому, в чем ты хочешь меня упрекнуть?” – собиралась ответить она, но внезапная слабость заставила Руни смолчать.

Дальше спорить не было сил. Вокруг все поплыло, закружилось… Лесянка больше не слышала Свельд. Опустившись опять на подушки, Руни закрыла глаза, погружаясь в спасительный сон.

Свельд не сразу поверила, что сестра спит.

– Она просто не хочет выслушать правду! – мелькнула досадная мысль, но будить Руни было опасно. Кто знает, чем это закончится?

Чуть подождав и поняв, что здесь меньше притворства, чем ей показалось сначала, Свельд вышла из комнаты. От разговора остался в душе неприятный осадок.

– Но я ведь права! Я все делаю только ради нее! Придет день, когда Руни поймет и оценит то счастье, которым ее одарили! – привычно повторила лесянка и вздрогнула.

В первый раз Свельд осознала, что это только слова.

Когда синее пламя ударило рядом с Вальгердом, Хлуд был в стороне. Он отчетливо видел, как огненный столб развалился на две полосы и рванулся вперед. “Вальгерд мертв!” – промелькнуло в мозгу. “Человек не способен остаться там и не сгореть!” – с откровенным злорадством подумал Хлуд. После раны в живот, чуть не стоившей жизни, он очень хотел отомстить главарю, но не мог.

– Знай я раньше, каков этот Вальгерд, я сделал бы все, чтобы только его не признали здесь! – приходило на ум.

Смерть предводителя в пламени Рыси ему показалась наградой за все унижения.

– Да и наследство вполне неплохое! Поместье достанется мне! – усмехнулся Хлуд.

После смерти Вальгерда он мог бы просто занять замок, но полагал, что умнее его получить по закону Гальдора. Женившись на Бронвис, он мог бы избегнуть конфликта с другими вирдами.

– Правда, она теперь больше похожа на тощее пугало, чем на нормальную женщину, но разве это так важно? Угодья ценнее любой красоты… Я совсем не обязан с ней жить! Запру Бронвис в одной из тех башен, где свален ненужный хлам… Пусть посидит, а потом… Разве трудно зимой простудиться? Я даже приглашу к ней местную знахарку, чтобы все видели, как я забочусь о ней… Но ведь здесь не столица! Наш климат суров, и бедняжка зачахнет без солнца… Как жаль! – предавался мечтам Хлуд. – Нам нужно побыстрее пройти обряд в Храме… Тогда вряд ли кто-то оспорит права на наследство Вальгерда…

– Не стоит терять драгоценное время! – подумал Хлуд, ища взглядом сестру главаря.

Бронвис ехала чуть в стороне от толпы прихлебателей брата, никто не пытался приблизиться к ней. “Вот и славно!” – подумал Хлуд, направляя коня прямо к ней.

Она даже не вздрогнула, словно бы ожидала, что кто-нибудь к ней подойдет.

– Бронвис, – начал Хлуд, – мне тебя жаль! Смерть брата лишила тебя всего! Ты хотела расправиться с ведьмой, а потеряла Вальгерда. Но я не забыл нашу дружбу и помню, что ему обещал!

Бронвис нервно взглянула на Хлуда и вдруг усмехнулась.

– Вы сборище трусов, готовых бежать кто куда! Когда все пошли к замку, вы были в подлеске! Я видела, как вы попрятались там! Когда Вальгерд въехал в толпу, то тебя с ним не было!

– Как и тебя! – почти грубо ответил ей Хлуд.

– Я хотела поехать, но чем я могла бы помочь? Я ведь женщина, я не умею сражаться! Я просто мешала бы всем!

– Ладно, это неважно! Послушай, красавица, Вальгерд был моим другом! Он мне доверял и просил, если что-то случится, о тебе позаботиться! Ты мне нравишься! Очень давно! Если ты за меня выйдешь замуж, то я постараюсь помочь тебе, Бронвис!

Тон Хлуда был снисходителен. Он полагал, что его слов достаточно, чтобы Бронвис ответила: “Да!”, но она рассмеялась Хлуду прямо в лицо:

– За тебя? За тебя?!

– Не ори! – он почти зашипел на нее. – Лучше просто подумай, как ты будешь жить! Ты чужая, твой брат был убит Белой Рысью! Кому ты нужна здесь? Я единственный, кто еще может тебя защитить! Очень скоро семьи погибших от пламени станут искать виноватых, а кто жаждал штурма? Ты, именно ты! Тебя просто убьют!

– Я укроюсь за стенами замка!

– За стенами? Кто же станет их защищать? Я сумел бы сдержать натиск этих нахальных людишек, будь я твоим мужем, а так… Для чего мне, скажи, рисковать?

В золотом взгляде Бронвис читалась досада, когда она дерзко ответила:

– Люди найдутся и без тебя! Стоит мне захотеть…

– Ты совсем потеряла рассудок! – с издевкой ответил ей Хлуд. – Раньше, может, кто-то и захотел бы рискнуть головой, но теперь… Посмотри на себя! Ты не та, что была!

Хлуд вел себя очень нагло, считая, что Бронвис в его полной власти. “Пусть сразу привыкнет, кто здесь господин! – полагал он. – Не стоит растрачивать силы впустую, играя в Балладу Любви! Пусть признает, что я оказал ей услугу, предложив этот брачный союз!”

Хлуд не знал одного: человек, чей рассудок под властью “дыхания грез”, не способен логически мыслить. Любая обида будит вспышку агрессии и затмевает очевидные вещи. Будь Бронвис здорова, она бы, возможно, поплакав, смирилась с таким поворотом, теперь же внезапная ярость от хамства того, кого Бронвис считала ничтожеством и презирала, нахлынув, лишила остатков здравого смысла. На голову Хлуда обрушился целый поток оскорблений:

– Мерзавец! Дикарь! Грязный вирд! Ты считаешь, что я вправду стану твоей? Не дождешься! И замок мой! Только мой! Я сумею его защитить!

– Замолчи, сумасшедшая! – заорал Хлуд, вцепившись в уздечку коня Бронвис, чтобы ее удержать. Сама сцена была не из лучших.

– Еще не хватало мне, чтобы кто-то из этих кретинов сообразил, что к чему! – лихорадочно думал он.

Неожиданно резкий удар ожег руку, заставив выпустить лошадь сестры Златоглазого. Бронвис снова взмахнула хлыстом.

– Получил? – закричала она ему прямо в лицо. – Получил?!

И, пришпорив коня, устремилась вперед.

Хлуд за ней не погнался. “Пусть перебесится! Будет покорной, когда приползет, ведь идти-то ей некуда!” – с тайным злорадством подумал он.

Подождав, когда лошадь Бронвис скроется в зарослях, Хлуд обернулся к мужчинам.

– Она потеряла рассудок! – намеренно громко сказал он им. – Я надеюсь, что она скоро опомнится и возвратится. Идемте в замок Вальгерда!

– А кто ты такой, чтобы так откровенно указывать нам? – прозвучал чей-то голос, но тут же замолк от тычка одного из соседей.

События дня не прошли без последствий, и гибель Вальгерда в огне Рыси снова заставила думать, что лучше пока воздержаться от спора за власть в этой сваре, доверившись Хлуду.

– Наверное, он не случайно не ладил с Вальгердом… Обычно Хлуд знает, что делает… – думали многие. – Ладно, пока смиримся с ним… Все-таки свой!

Первые белые мухи-снежинки упали на землю, но женщина просто не видела их. Сжавшись в плотный комок, она тихо сидела под дроммом… Шел третий день одиноких блужданий в лесу…

Уезжая от Хлуда, Бронвис не думала, что она станет делать потом. Пустив лошадь в галоп, она мчалась по лесу, не разбирая дороги, покуда, запнувшись о корень, конь не сбросил ее. От удара Бронвис просто лишилась чувств, а, опомнившись, долго бесцельно блуждала по лесу, не зная, куда забрела. Теперь, даже если она бы хотела вернуться обратно в свой замок, то не смогла бы… Единственным чувством, напоминавшим ей, что она все же жива, был мучительный холод. Бороться с ним не было сил.

Временами не то засыпая, не то просто теряя сознание, Бронвис утратила счет проходящего времени. Как-то ей повстречалось дупло, но в нем было не лучше, чем просто в лесу. Натянув темный плащ, она села под дерево, зная, что просто замерзнет. “Печальный конец!” – шевельнулась последняя мысль.

Свен проверил капканы, добыча была очень скудной. “И с этим идти в Агенор?” – усмехнулся он, вспомнив, как мало хороших шкур снял за последние месяцы. “Это проклятье Богов, ты разгневал их!” – часто теперь повторяли соседи. Свен молчал. Ему было известно, что все началось с летней встречи, вселившей в душу тоску.

Синеглазая рысь с человеческим взглядом… Ночами он часто видел ее в своих снах… Пробуждаясь, Свен долго не мог позабыть эти странные грезы о звере в серебряной шкуре, лишавшие чувства покоя… Во время охоты стрела самострела летела совсем не туда, он как будто утратил все мастерство… Проклиная свою неумелость, Свен снова выслеживал дичь…

– Что со мной? Может, злобные чары лишают охоту удачи? – задавал он вопрос, но ответа не знал.

Свен не раз слышал сплетни о Руни, жене Победителя Бера. Но можно ли верить, что эта женщина – белая рысь, что тогда объедала с куста ежевику? Однажды Свен долго бродил вокруг замка, желая увидеть ее, но без толку. Зачем он искал этой встречи? Охотник не знал, он лишь чувствовал, что его прежняя жизнь развалилась на части, а новой ему не начать. Суеверный страх часто снедал его душу…

Один раз Свен все-таки съездил к купцам в Агенор. Дело было не в торге, поскольку он не привез с собой шкур… Свен просто стремился забыть про ту рысь, о которой в земле Гальдорхейма теперь говорили почти все. Поездка прошла не впустую. Один из торговцев привез с собой кошечку. Свен не подумал, зачем ему этот зверек, когда выложил все те монеты, которые взял с собой. Лишь возвратившись назад, он почувствовал, что сделал глупость, поддавшись порыву. Однако уже через день он пришел к замку Орма…

Предлагая зверька Победителю, Свен был в странном смятении, ждал неизвестно чего… Получив за живую игрушку хорошие деньги, он должен был быть очень счастлив, но, выйдя из замка, почувствовал горечь и стыд за свою потайную мечту. Он хотел видеть рысь в человечьем обличье, хотел ее прямо спросить: “Рысь, за что?”

– За что ты так жестоко со мной обошлась? Почему ты лишила покоя? Лишила меня моей веры в себя? Я охотник! Я должен убить, чтобы жить!

Он готов был упасть перед ней на колени и плакать, как будто ребенок под взглядом больших синих глаз…

Но нелепый восторг, умиление чаще и чаще сменял глухой страх. Он ходил к местной знахарке.

– Морок? Наваждение Рыси? А может быть, порча? – с испугом спрашивал он.

– Нет, причина в тебе! Слишком многого хочешь и ждешь… Не ищи недоступного! – грубо сказала она, сожгя травы в большой медной плошке и глядя на пепел. – А впрочем, уже слишком поздно, тебя остановит лишь смерть!

Он не понял, чья смерть, но, вернувшись к себе, вдруг подумал:

– Наверное, чтобы снять чары, я должен убить ее!

Мысль испугала… Свен мог бесконечно метаться, кляня жизнь, и все же он знал, что за все шкуры мира не отдал бы встречи в лесу…

Когда люди пошли на штурм замка, он был среди них… И он слышал почти все… Свен так и не понял, когда на стене появилась белокурая женщина. Он не сумел бы сказать, чего именно ждал, но что-то в облике вышедшей вдруг оттолкнуло его. Свен не смог рассмотреть цвет опущенных глаз, но манера держаться напомнила куклу. В жене Орма словно бы не было жизни.

– Нет, это совсем не она, не моя рысь из леса! – подумал он, прежде, чем что-то в ней вдруг изменилось, опять приковав его взгляд.

– Неужели…

Но он не додумал нежданно возникшую мысль, со стены взмыл синий огненный столб.

Дикий ужас – вот все, что осталось в сердце охотника после пожара. И, ставшее Свену привычным, грызущее чувство тоски. Словно жизнь, на минуту ему приоткрыв потаенные двери в прекрасный, особенный мир, вдруг захлопнула их… А когда он попытался открыть вход сам, за ним оказался лишь мрак, наполняющий страхом простую душу охотника. После пожара Свен твердо сказал себе:

– Хватит! Я должен забыть обо всем!

Поглощенный следами, охотник не сразу заметил под дроммом темноволосую женщину. Лишь поравнявшись с сидевшей, он громко окликнул ее. Незнакомка молчала.

– Жива ли? – подумал охотник, склонившись над ней.

Дорогое платье сначала удивило его.

– Дочь кого-то из вирдов? – мелькнула первая мысль, но потом Свен вдруг понял, кто она.

Перед ним была та, о которой в последнее время болтали не меньше, чем о лесной рыси. Эту столичную гостью считали одной из первых жертв Руни. “А как хороша была раньше! Красавица!” – часто вздыхали в селе, обвиняя нелюдя в колдовстве. Теперь, глядя в лицо Бронвис, Свен почему-то подумал:

– Наверное, слухи правдивы, она пострадала от чар! Разве может дойти человек до такого сам по себе, просто так? А я сам? Разве то, что творится со мной, не болезнь?

Чувство жалости к этой несчастной наполнило душу. Ему было трудно понять себя, он не привык разбираться, что с ним происходит. “Нельзя ее просто так бросить в лесу, – думал он. – И к себе не возьмешь! Что я стану с ней делать?” Ответ пришел сам.

– До дома-холма можно быстро добраться, – решил Свен. – И если Хранитель ей не поможет, то я могу честно признаться, что сделал уже все, что мог!

Подняв Бронвис на руки, он зашагал через чащу, не зная, чем это потом обернется. Темноволосая женщина… И деревенский охотник… И Белая Рысь… Роковой треугольник их судеб, захлестнутый мертвой петлей… Как песчинка, однажды попав между двух жерновов, обращается в пыль, так жизнь Свена, случайно сплетясь с судьбой женщин, рассыплется прахом… Но мог ли охотник тогда это знать?

Глава 17

Став свидетелем схватки огней, Хейд не думал, чем это потом для него обернется. Он должен был как-то смирить страх толпы, а потом помочь Норту. И только оставшись в доме-холме, Хейд впервые по-настоящему понял, что сделал.

Он знал о магической Силе Хранителя, но предпочел умолчать о ней в тех отчетах, которые он посылал в Лонгрофт “Службе”. Он видел, что Руни совсем непохожа на местных девушек, но не счел нужным упомянуть про лесянку. Теперь же, после пожара скрыть то, что случилось, уже не удастся. Охотники, принося в Агенор на продажу звериные шкуры, расскажут о страшном огне, чуть не сжегшем толпу, о волшебной защите, поставленной Нортом.

Простые наивные люди и впрямь будут верить, что сделают доброе дело, прославив подвиг Хранителя. Но в Агеноре бывают купцы из Фирода, слух быстро пройдет дальше! Лонгрофт… Скерлинг… Это станет для Хейда началом конца. “Служба Магии” вряд ли простит Человеку Двора происшедшее. Там не держат глупцов, они сразу поймут: Хейд сознательно скрыл то, что видел, а значит, он просто попал под влияние чар колдунов. А в Лонгрофте карали за меньший проступок, чем он совершил! “Те, кто знали, но предпочли умолчать о злодействах, творимых волшбой,” погибали во имя Святого в кострах куда чаще, чем маги и колдуны.

– Ситуация не из приятных, – подумал Хейд.

Он не видел разумного выхода. Выслать в “Службу” письмо с покаянием и приложением планов замка Орма и дома-холма?

– Виноват! Проглядел! Шлите срочно сюда Истребителя или целый отряд!

Поступить так мог только глупец. Покаяние вряд ли спасет! Человек Двора слеп? Он не может служить в Гальдорхейме Властителю, а проглядевший особую Силу не стоит доверия! Как только “Служба” получит отчет, сюда быстро придет Истребитель, но прежде чем взяться за Норта и Руни, он вручит Хейду хорошенький свиток с предписанием срочно вернуться в Лонгрофт.

– Если только не в Скерлинг! – подумал Хейд, вдруг ощутив холодок.

Отзываемых “Службой” ждала “интересная” жизнь! Для начала: публичное покаяние, после – особая комнатка-клетка, где недостойный мог долго оплакивать то, что уже совершил. И постоянный надзор… И беседы-проверки, во время которых старались понять, не способен ли ты прибегать к колдовству…

– Нет, спасибо! Такая жизнь не для меня! – усмехнулся Хейд.

Был и другой путь загладить ошибку: Железо Небесных Сфер… Кинжал мирно хранился в шкатулке, как будто бы ждал того часа, когда Хейд возьмет его.

– Если вернуться в Лонгрофт, уничтожив и Руни, и Норта, то “Служба” простит старый промах… Властитель не будет в восторге от бегства Человека Двора, но его гнев безопаснее, чем «Служба»… Конечно, в Лонгрофте уже не появишься, но ведь есть и Гокстед… “Служба” сможет дозволить остаться там… – быстро прикидывал Хейд.

Он не думал, что сделает это, он просто проигрывал каждый возможный ход.

– Так… Предположим, что я решусь… Это сделать нетрудно. Сейчас Орм в опале, он примет Человека Двора… Задержаться в его замке просто… И выбрать момент, когда Руни одна… Скрыться тоже возможно… А Норт? Он мне верит… Я был здесь не раз…

Хейд поднялся и вышел из дома-холма. Он видел, что это единственный выход, достойный высокородного Лонгрофта, но план отталкивал. Разум не мог пересилить эмоции, вытравить чувство, что, допустив эти мысли, Хейд словно извалялся в грязи.

Был еще третий путь: путь открытого бунта. Пока слух дойдет, пока вышлют ему предписание… Времени хватит! Он просто не подчинится распоряжению… И перестанет быть Человеком Двора, превратится в изгнанника… Тоже не слишком приятный конец для того, кто сначала мечтал о карьере в Лонгрофте, а потом полагал, что неплохо устроился в землях Гальдора… Хейд просто не мыслил себя вне игры!

Хейд пробыл в доме Норта еще сутки. Только поняв, что Хранитель действительно вновь возвращается к жизни, он собрался уйти.

Хейд столкнулся со Свеном у края поляны. Увидев охотника с Бронвис, он был поражен.

– Я нашел ее прямо в лесу… Чары Рыси… Хранитель… – Хейд плохо слышал, о чем говорил ему Свен.

– Дай сюда! Ты не знаешь, как с ней обращаться! – сказал он охотнику.

Тот охотно отдал свою ношу, однако пошел вслед за Хейдом, бессвязно стараясь ему объяснить, почему он решил принести эту женщину прямо сюда.

– Он, наверное, ждет, что я дам ему денег за то, что он смог разыскать ее в зарослях, – пронеслось в голове Человека Двора. – Жаль, что их нет под рукой.

“Подожди, – сказал он. – Я сейчас отнесу ее в дом-холм и выйду к тебе. Ты получишь награду за то, что ты спас ее.”

Альвенн была во дворе, когда Хейд возвратился. Увидев, кого он принес, она сразу открыла дверь. Осторожно опустив Бронвис на лавку, Хейд вышел к охотнику.

– Вот, – сказал он, сняв кольцо и отдав его Свену. – Ты сможешь продать его.

Тот поклонился:

– Спасибо. Надеюсь, Хранитель сумеет помочь ей!

Хейд не стал ждать, когда Свен вновь исчезнет в лесу, он вошел в дом.

– Мне тоже хотелось бы верить, что Норт сможет справиться с этой болезнью, – подумал он.

Появление Бронвис расставило все по местам, прогнав прочь неприятные мысли о “Службе”, карьере и Лонгрофте.

– Если Норт сможет помочь ей, то мне все равно, чем потом это кончится! Может быть, слухи и не дойдут… – промелькнула крамольная мысль.

Норт не сразу решился лечить.

– Я не знаю, смогу ли сейчас это сделать, – вздохнул он. – Пусть лучше попробует Альвенн.

Хейд понял, что схватка с огнем не прошла без следа, силы Норта пока не вернулись.

– Чем-то похоже на действие стронга, – сказала певица, внимательно выслушав Хейда. – Я знаю, как делать отвар.

Прошло несколько дней, и Хейд должен был честно признать, что лекарство Альвенн неспособно помочь Бронвис вновь начать жить.

– Я не знаю, в чем дело, – призналась Альвенн, – Я старалась помочь ей! Наверно, “дыхание грез”, о котором вы мне говорили, не лечится травами.

– Дело не в этом, – прервал ее Норт. – Здесь есть что-то еще, что блокирует силу лекарств! Бронвис словно боится жить дальше, вернуться к реальности. Ей легче мучиться так, чем позволить рассудку напомнить о том, что с ней было.

– Разрыв с Ормом так много значил для Бронвис? – спросила Альвенн.

– Я не думаю, – сразу вмешался Хейд. – Да, я знаю, что Бронвис любила его, но в ее жизни были и прежде такие истории. Ей хватало сил справиться с ними.

– Наверно, вам хочется верить, что все так и есть, вы ведь любите Бронвис, – хотелось ответить певице, но Альвенн решила смолчать.

Чувство Хейда внушало ей уважение.

– Мы можем только гадать, – сказал Норт, не желая обсуждать эту тему. – Наверно, мне все же придется попробовать слиться с сознанием Бронвис. Лишь так мы сумеем понять, что к чему.

– Это очень опасно? – спросил Хейд.

– Нет, – ответил Норт. – Бронвис это ничем не грозит, да и мне, я надеюсь.

– Так значит… – с тревогой вмешалась певица, но Норт ее тут же прервал:

– Нет, Альвенн, не волнуйся, все будет в порядке. Сегодня под вечер я сделаю то, что смогу.

В это время темнело достаточно рано. Когда зашло солнце, Норт вновь вошел в комнату, где была Бронвис. За дни, проведенные в доме-холме, она редко приходила в себя. Хейд старался быть рядом, но Бронвис как будто не узнавала его. Раньше Норт бы не стал, не вернув себе прежних сил, пробовать слиться с чьим-то сознанием, (Свод Древних Правил Хранителей строго воспрещал это делать.) но он видел, что время уходит и скоро Бронвис уже не помочь.

– Я и так слишком поздно решился, – подумал он, с болью глядя на женщину.

Норт никогда не любил златоглазую гостью из Лонгрофта, но он знал, как важно для Хейда вернуть ей желание жить, и ему было искренне жаль Бронвис.

Сняв с шеи нож, он поднял его так, чтобы камень находился на уровне глаз сестры Вальгерда.

– Бронвис, – спокойно и четко начал Хранитель. – Бронвис, взгляни на него! Смотри пристально, не отрываясь… Позволь себе просто раскрыться навстречу ему…

Время шло, но вокруг ничего не менялось. Хранитель вдруг понял, что просто не может ввести ее в транс. Это было достаточно странно. Он знал со слов Хейда, что те, кто попал под влияние “грез” совершенно лишаются воли.

– Здесь что-то еще! – вновь подумал Норт.

Наконец словно что-то сломалось внутри Бронвис, взгляд затуманила дымка.

– Пошло! – подобравшись, отметил Норт.

Вытянув руку с ножом таким образом, чтобы женщина видела ярко сияющий камень по-прежнему, он осторожно зашел ей за спину и тоже взглянул в голубой самоцвет…

Норт успел отшвырнуть нож намного раньше, чем понял, что значит та мрачная бездна, что вдруг потянула его. Рефлекс выручил лучше рассудка. Не зная конкретной трагедии Бронвис, он увидел достаточно, чтобы понять, что к чему.

– Значит, Бронвис… Она стала той, кто помог воплотиться Эногаране… Очень жаль…

– Я не знаю, смогу ли помочь ей, – ответил Норт Хейду, который его ждал за дверью. – Я смог бы снять тягу к столичному порошку, но “дыхание” – способ забыть то, с чем дальше ей просто не жить. Вся беда в том, что Бронвис начала принимать эти “грезы” раньше того, что сломило ее. Я вообще удивляюсь, насколько сильно в ней желание жить, если ей удалось позабыть то, что было, пусть даже при помощи порошка.

Хейд взглянул на него с плохо скрытой досадой.

– Прости, Норт, но мне непонятно, к чему ты ведешь. Я хочу знать конкретно: ты сможешь вылечить эту болезнь?

– Не смогу! Помочь Бронвис стать прежней сумеет только один человек – сама Бронвис, но эта задача сейчас не по ней.

– Значит, все безнадежно?

– Не знаю. Я мог бы поставить несколько блоков, заставив ее позабыть все, что связано с драмой, убившей ее веру в жизнь, но ведь это не выход! Любой стресс способен убрать их, вернув все к началу…

– Мне все равно! Сделай то, что сумеешь!

– Ты любишь ее? – спросил Норт.

– Да, люблю.

– Тогда прежде подумай! Придется вынуть из памяти год, вернув Бронвис к началу изгнания. Бронвис, пережившая драму разбитой любви и предательства тех, кто был должен помочь ей, могла бы принять твои чувства, оценить постоянство, но Бронвис из Лонгрофта вряд ли способна на это! Ты пробовал раньше пленить ее, но безуспешно…

– Послушай, Норт, это мои дела! Если ты сможешь помочь ей начать все сначала, то я буду вечным твоим должником.

– Хорошо, – улыбнулся Хранитель. – Я верил, что ты скажешь так. Но запомни: решаясь на это, ты должен быть с ней осторожен. Ты можешь коротко ей рассказать о событиях года, не вдаваясь в подробности. Знание вряд ли повредит Бронвис, но резкое вскрытие памяти чувств может стоить ей жизни.

– Я сделаю все, что смогу, чтобы только ее уберечь.

– И еще – блоки вовсе не вечны. Придет день, и Бронвис припомнит все, до мельчайших подробностей. Только сумев ей помочь обрести новый смысл бытия, ты удержишь ее в нашем мире. Пойми это, Хейд!

Через день, сидя рядом с постелью Бронвис, Хейд с тайной тревогой смотрел на нее. Норт сказал, что, проснувшись, она не узнает его, но их первая встреча решит очень многое.

Хейд не заметил, как она приоткрыла глаза. Изумленный взгляд быстро скользнул по стене, потолку, и она резко села, отбросив свое одеяло. Похоже, присутствие Хейда ничуть не смущало ее.

– Как я здесь оказалась? – спросила она. В тоне Бронвис смешались игривость и легкий испуг. – Это что, похищение?

– Нет, ты в гостях у Хранителя, – севшим голосом тихо ответил ей Хейд.

– Это у вас? – Норт был прав, Бронвис явно не помнила жизнь в Гальдорхейме. – Я, конечно, ценю проявление вашей заботы, но мне будет лучше вернуться в свой собственный дом.