Текст книги "Рязань,Касимов"

Автор книги: Ирина Ильенко

Соавторы: Евгений Михайловский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Борисо-Глебская церковь известна, как уже говорилось, издревле. В грамоте, данной в 1568 г. епископу Филофею, она упоминается как существующая с XII в. Именно здесь с XIII в. была епископская кафедра Рязанского княжества. Когда церковь обветшала, на ее месте в XVI в. была возведена новая, тоже каменная, „строение епископа Ионы". Когда же и она была разрушена, позднее была построена другая, деревянная, церковь и наконец в 1686 г. была сооружена существующая сейчас – кирпичная (илл. 61, 62).

Церковь (трапезная и колокольня полностью перестроены в XIX в.) представляет собой очень интересный памятник архитектуры XVII в. Особенно хорош ее стоящий на квадратном основании восьмерик с главкой – стройный, с искусно вырисованным силуэтом; с востока ее заканчивает трехчастная апсида. Но детали церкви, кроме наличников окон восьмерика, несколько архаичны, что заставляет предполагать здесь руку местного мастера, хотя и высказывались мнения, что ее тоже строил Я. Бухвостов. Ее первоначальная, уже не существующая колокольня была столпообразной, с шатром вверху.

Из остальных церквей XVII в. в современной черте города сохранилось только две: Входоиерусалимская на Нижнем посаде и церковь в бывшем селе Борки.

Дорога в Борки начинается у Борисо-Глебской церкви по ограничивающему холм оврагу. В Борках, на песчаных дюнах у самой Оки, был в древнейшие времена, когда товары перевозились по реке, первоначальный торговый центр города. Эта дорога связывала его с крепостью – с Олеговым двором и со всей сетью сухопутных дорог, подходивших к Переяславлю-Рязанскому. С XV в. здесь существовал монастырь. Ему придавалось большое оборонное значение, и потому в XVI в. он был обновлен по указу Ивана Грозного и даже назывался „царевым и великого князя Ивана Васильевича". Уже тогда в нем был сооружен каменный храм, который не сохранился до наших дней.

82. Торговые (хлебные) ряды. Первая четверть XIX в.

Существующая сейчас церковь построена в 1673 г. Время почти не изменило ее (в XIX в. перестроен лишь северный придел). Церковь имеет трехчастную апсиду, а с западной стороны притвор с двумя арочными проемами. В ее деталях можно отметить сходство с деталями епископских палат 1655 г. Интересен в церкви белокаменный резной южный портал. При церкви была раньше шатровая колокольня.

Входоиерусалимская церковь (1680) является еще одним подражанием Богоявленской церкви Спасского монастыря, эффектная композиция которой, видимо, пришлась по вкусу рязанцам. В ней интересна свободно решенная аркада колокольни и богатый, почти скульптурный декор стен и наличников окон самой церкви.

Нарышкинский стиль русской архитектуры конца XVII в. довольно широко использовался в строительстве Переяславля-Рязанского и его окрестностей. Сейчас из сооружений в этом стиле в Рязани сохранились лишь: Успенский собор, епископские палаты 1692 г., Спасо-Преображенский собор Спасского монастыря и Борисо-Глебская церковь. И хотя не все построенные здесь здания были выдающимися, однако, поскольку среди них оказываются церковь в селе Жолчино (1673, теперь не существует), вероятно, первая возведенная в нарышкинском стиле, а также бесспорный шедевр – Успенский собор, можно говорить об особой роли Рязани в развитии этого художественного направления древнерусской архитектуры.

83. Бывш. дом Рюмина. Конец XVIII в.

84. Бывш. Мальшинская богадельня. 1806 – 09

Если считать, что этот стиль был выразителем идейных устремлений могущественной и весьма активной общественной силы, которая поддерживала и выдвинула на царствование Петра I, предпочитая его старшему брату Ивану, то следует вспомнить, что политическим лидером этой группировки были Нарышкины. Нарышкины были рязанцами. Двор Кирилла Полуэктовича, деда Петра I, стоял в кремле Переяславля-Рязанского, а двор Льва Кирилловича, дяди Петра I, стоял на Нижнем посаде города. Рязанское Жолчино было также усадьбой Нарышкиных. В связи с этим уместно говорить о Рязани, как об одном из центров развития этого стиля.

Не раз поднимался вопрос о том, что Я. Бухвостов мог построить в Рязани еще и другие церкви кроме Успенского собора. Вряд ли можно поддерживать эту гипотезу. Как это видно из общей композиции и всего убранства Рязанского собора и из другой известной постройки Бухвостова – церкви в селе Уборы под Москвой, он был первоклассным зодчим, необычайно талантливым, одним из гениев русской архитектуры XVII в. Приписывать ему второстепенные постройки без должных документальных оснований значило бы лишь умалять его талант и творческое дарование.

Оставим в стороне предположения, иногда лишь гипотетически развивающие не совсем ясные данные документов (как в случае в церковью в селе Троицком-Лыкове под Москвой), а иногда основанные на попытках стилистического анализа. Из прямых свидетельств, относящихся к дальнейшей судьбе Бухвостова, можно узнать, что еще до окончания строительства Успенского собора в Рязани крепостной крестьянин села Никольского Дмитровской вотчины стольника Д. М. Татищева Якушко Григорьев сын Бухвостов по жалобе боярина П. В. Шереметева в связи с задержкой в строительстве церкви в селе Уборы был посажен в тюрьму, а затем приговорен к наказанию. Приговор гласил: „ . . . бить кнутом нещадно". После исполнения таких приговоров, которые обычно осуществлялись со всем усердием, немногие выживали. Выжил ли Бухвостов, нам неизвестно, однако полное отсутствие сведений о его дальнейшей творческой деятельности заставляет предполагать, что рязанский собор был не только самым крупным, но и последним его творением.

Если в иконах XV в. из Переяславля-Рязанского проблемы колорита при реалистической трактовке лиц и фигур являются главными, а в XVI в. все внимание иконописца обращено на разработку самой темы, то в XVII в. он всецело занят детализацией сюжета, преломлением своих реалистических исканий именно сквозь призму сюжетных разработок, при множественности фигур и аксессуаров и малом внимании к индивидуальным чертам персонажей. Ослабевает внимание и к проблемам живописного плана.

Интересна икона, очевидно уже XVII в. бывшая „местной", во Входоиерусалимской церкви – „Вход в Иерусалим" (илл. 72) (Рязань, Краеведческий музей). Сюжет здесь передан подробно. Стремление к реалистической трактовке проявляется в лицах горожан и апостолов, в группе детей, взобравшихся на дерево, чтобы лучше видеть происходящее, а также в таких деталях, как тянущаяся за предлагаемой ветвью голова ослицы. Правда, печать схематизма проступает в этой иконе уже во многом. В ней господствуют потускневшие от времени красные, синие, белые тона, их оттеняет зеленый. Земля и скалистый пейзаж слева написаны глухими, коричневыми тонами. Слишком зачерненный тон фона не освежает красок переднего плана иконы. Написал ее, очевидно, местный мастер.

Иконы из Успенского собора, выполненные Соломоновым, о которых говорилось раньше, по-существу, относятся уже к следующему веку. В них видно влияние западноевропейских образцов и явственные черты натурализма при общем высоком уровне рисунка и всего исполнения.

В отделе древнерусского искусства Краеведческого музея хранится немало произведений прикладного искусства и мелкой пластики XVII в. Многие из них, особенно художественное шитье, могут быть отнесены к работам местных мастеров. Очень интересна изящно орнаментированная братина 1638 г., рисунок на которой выполнен гравировкой (илл. 65), а также сходный по технике выполнения орнамента ковш 1682 г. (илл. 64). Красиво паникадило XVII в., составленное из трех концентрических элементов, выполненных выколоткой и покрытых чеканным лиственным орнаментом (илл. 67).

Большой интерес представляет напрестольный серебряный вызолоченный крест 1630 г. из Спасского монастыря. Он довольно большого размера – 34,5x15 см. Его лицевая сторона украшена отлично выполненной сканью сложного рисунка, характерного для XVII в. На его филигрань наложено небольшое чеканное распятие с предстоящими фигурами, Саваофом и с херувимами. По краям крест украшен изысканной шнуровой сканью и жемчугом; на свободных местах красиво рассыпаны изумруды, сапфиры, рубины. Сравнение его с крестом XVI в. показывает, как изменились за истекшее столетие техника ювелирного искусства и самый стиль его.

85. Бывш. редутный дом. 1785

Замечателен складень из литой меди с деисусом, тоже относящийся к XVII в. Здесь поражает суровость лиц, передающая настроение, характерное еще для XV и XVI вв. Резким контрастом к общей мрачной серьезности изображенных является пестрая кайма из белой и синей перегородчатой эмали, оживляющая композицию.

Черты нарочито подчеркнутой выразительности можно отметить в роскошной грандиозной пелене „Плащанице" 1681 г., являющейся вкладом митрополита Рязанского и Муромского Иосифа в Успенский Рязанский собор (илл. 71). Шила эту плащаницу „разными шелками и серебром, и золотом, и низала жемчугом Григория Дмитриевича Строганова прикащика его Алексеева жена Агапова". За эту работу Агапова получила восемьдесят рублей – сумму по тем временам огромную. Экспрессивность проявляется здесь в подчеркивании ребер лежащего тела, в особой утонченности его рук и ног, в некоторой одутловатости лиц окружающих Христа фигур: черты натурализма отчетливо прослеживаются во многих деталях. Интересны также расположенные вокруг главного изображения клейма со сценами из Нового завета. Очень сдержанная, не лишенная удачных цветовых сочетаний общая красочная гамма этой пелены пленяет тонкими переливами своего изысканного колорита.

Замечателен также „воздух" с изображением „Рождества", тоже XVII в. На светло-коричневом поле помещен ангел в красной одежде, с золотыми крыльями и нимбом. Тона других частей вышивки подчинены этому главному соотношению цветов, изящным контрастом к которым является зеленая кайма с золотыми херувимами и золотой же надписью. Здесь виден тонкий художественный вкус русских мастеров того времени.

Как уже отмечалось, в искусстве XVI в. были распространены полускульптурные, полуживописные, так называемые рельефные иконы. В XVII в. они встречаются уже относительно часто. Примером являются: рельефная икона „Вход в Иерусалим" (илл. 72) и икона „Никола Можайский". В последней красочная гамма особенно интересна: на фоне синего неба и зеленой земли фигура святого в темно-синей одежде и темно-красном плаще стоит на пламенеющем облаке. В руках он держит меч и модель храма (илл. 73).

XVII веком закончился в Переяславле-Рязанском его древний этап. Архитекторы и художники, иногда известные нам, чаще же оставшиеся безымянными, происходили из самых широких народных масс. Они в рамках, поставленных им общественно-политическим строем и господствующей идеологией, творили замечательное искусство, памятники которого восхищают нас и поныне.

НОВАЯ РЯЗАНЬ

В XVIII в. Переяславль-Рязанский теряет свое былое значение военной крепости и торгового центра и постепенно приходит в полный упадок.

Заново выстроенная, всего полвека назад, крепость разваливается. Из Росписи 1706 г. мы узнаем, что: „Город Переяславль– Рязанский ставленой острогом и башни рублены в дубовом лесу … во многих местах выволился, иной подгнил . . . ветх и нагнулся … от полой воды подмыло и обвалилось многое число . .. И даже в двух „палатах казенных каменных", где хранился оружейный запас: пищали, ядра, дробь, „ручное и пушечное зелье", свинец и оружие „крышка ветха и в ином месте сгнило и провалилось". Подгнила и Приказная изба, стоявшая в кремле. Полное описание интерьера этой избы, приведенное в Росписи, дало возможность в настоящее время восстановить в Краеведческом музее этот интерьер.

86. Бывш. губернская земская больница. Портик

87. Бывш. губернская земская больница. 1816

Со второй половины XVIII в. строительство в Рязани начинает понемногу возрождаться. В 1767 г. была построена сильно разрушенная теперь церковь Николы Дворянского, названная так потому, что стояла среди кварталов, в которых жили дворяне. По общим своим формам она напоминает еще ярусные постройки конца XVII в. и подражает им в деталях. В ее архитектуре, как и в уже не существующей церкви Воскресения Сгонного, в значительной мере сказалось влияние Успенского собора Я. Бухвостова.

В 1778 г. по указу Екатерины II Переяславль-Рязанский был переименован в Рязань и определен главным городом Рязанского наместничества. Это способствовало новому, хотя и медленному его возрождению.

В 1780 г. был утвержден генеральный план Рязани, который в корне изменил самую систему ее строительства. На место беспорядочной, хаотической застройки была выдвинута идея планировки Рязани, как единого целого, как законченного планировочного и пространственного организма.

Непосредственно перед составлением нового генерального плана была снята сеть существующего города – „Бывший план города Рязани", из которого видно, что в конце XVII в. Нижний посад был вытянут не только вдоль дороги на Касимов (Старорязанская, или позднее Астраханская дорога), но и к западу до оврага. В низменной части, у кремля, за Лыбедью располагалась слобода Выползово, а Ямская слобода, к западу от Нижнего посада, была значительной.

Генеральный план Рязани был одним из трехсот составленных по указу Екатерины II для крупнейших городов России. Разрабатывала их в соответствии с общими принципами господствовавшего тогда классицизма специальная комиссия, первоначально созданная (в 1762 г.) для „устройства городов Санкт-Петербурга и Москвы". Планировка в этих проектах была строго регулярной, даже внешние границы города в большинстве случаев вписывались в прямоугольник, как правило, мало связанный с топографическими особенностями местности, как это было и в Рязани. В городе выделялись главные улицы – магистрали; перспективы их заканчивались площадями и обычно увязывались с какими-либо выдающимися зданиями. В новом плане Рязани такими улицами были: Почтовая, непосредственно выходившая на Московскую дорогу; Соборная, подходившая к ней под тупым углом, ориентированная на собор в кремле, и Астраханская, перпендикулярная последней, перерезавшая весь город.

При сравнении старого и нового планов видно, что Почтовая улица в основном следует бывшему косому проезду, соединявшему Московскую дорогу с Ямской слободой; Соборная – проведена по линии прежних переулков; Астраханская – в пределах Верхнего посада тоже идет по ранее существовавшей улице; в какой-то мере соответствуют древней сети и новые улицы в Нижнем посаде. Второстепенные улицы в большинстве случаев разбиты в новом плане заново, а овраги выравнены.

Следование направлению уже существующих древних улиц определило слабости нового проекта, в котором не были решены перекрестки важнейших магистралей. Почтовая (ныне Первомайский проспект) и Соборная (ныне ул. Революции) улицы превратились в главные магистрали города. Однако Астраханская улица осталась не связанной со сложившимся общественным центром города из-за отсутствия площади на ее пересечении с Соборной и оказалась, несмотря на свою длину, прямизну и хорошее благоустройство, а также показную застройку, улицей второстепенного значения. Недостатком этого генплана, вернее же его практического осуществления, явилось также игнорирование набережной реки Трубежа с ее чудесными перспективами, особенно ранней весной, когда заливные луга покрыты полой или талой водой или зеленой травой.

88. Бывш. губернская земская больница. План

Замечательной особенностью Рязани, как и некоторых других древнерусских городов – Владимира, Киева, Горького – является то, что самый центр их непосредственно смыкается с природным пейзажем, с бесконечными далями другого берега реки.

В 1770-80-х гг. господствующим стилем стал классицизм – стиль, строить в котором могли только архитекторы со специальным и достаточно высоким образованием. Выдающиеся зодчие теперь приглашались из Петербурга или Москвы только очень состоятельными людьми. В Рязани к числу их относились купцы Рюмины.

В Писцовой книге Переяславля Рязанского 1626 г. на посаде в Иерусалимской улице числился двор Сеньки Рюмы. В последующих переписных книгах число таких дворов купцов Рюминых увеличилось. В конце XVIII в. за Рюмиными числились уже значительные владения.

Миллионер, получивший дворянское достоинство, Г. В. Рюмин в 1780-90-х гг. имел в Рязани на углу Владимирской и Дворянской улиц громадную городскую усадьбу с пейзажным парком, в котором были даже пруды. Есть достаточные основания считать, что Рюмин пригласил для строительства этой усадьбы крупного архитектора из Москвы и что им был знаменитый русский зодчий М. Ф. Казаков.

В 1770-80-х гг. Казаков работал, как известно, в соседней Коломне. Он составлял там план города, делал зарисовки крепостных сооружений Коломенского кремля, руководил их реставрацией, строил ограды Брусенского и Ново-Голутвинского монастырей. Возможно, что Казаков мог заезжать и в Рязань или, во всяком случае, давать отдельные проектные предложения. Известно также, что в самом начале XIX в. в Рязани проектировал и строил сын Казакова – М. М. Казаков, который, кстати, в тот период часто представлял стареющего Казакова в его сношениях с различными учреждениями.

Дом старой усадьбы Рюмина сгорел и до нас не дошел. От всей усадьбы сохранились только парк – теперь центральный городской сад Рязани – и отдельно стоящее в этом саду здание, – возможно, флигель.

Этот флигель (ул. Свободы, 57) был подарен Рюминым в 1833 г. Рязанской губернской гимназии для устройства в нем „благородного пансиона". Его фасад с улицы был тогда отчасти изменен. Простые и строгие формы, хорошие пропорции и величественный коринфский портик с фронтоном главного фасада, выходящий в парк (илл. 83), невольно вызывают мысль о работе архитектора такого круга, как Казаков. Внутри до последнего времени сохранились фрагменты старой отделки: лепные потолки, двери.

Почти рядом с флигелем стоит еще одно величественное здание с шестиколонными портиками с высокими фронтонами над ними, на фасадах с улицы и с площади Старого базара, перенесенного сюда в XIX в. Несмотря на отсутствие капителей на колоннах, карнизов и других элементов декора (дом, видимо, пострадал при каком-нибудь пожаре), его выразительные, впечатляющие формы и хорошие пропорции невольно вызывают ассоциативную связь с флигелем усадьбы Рюмина. Не относился ли и этот корпус, позднее включенный в застройку Старого базара, к рюминской усадьбе? Следует учесть, что Рюмин строил свою усадьбу на окраине города, совершенно еще не освоенной в XVIII в., и, возможно, не очень считался с проектом будущей перепланировки Рязани. Парк его усадьбы, например, пересекал линию, намеченную на генплане для Астраханской улицы.

89. Дом И. П. Павлова на ул. Павлова, 27. XIX в.

90. Жилой дом на ул. Свердлова, 35. Конец XVIII в.

Еще один дом рубежа XVIII-XIX вв. невольно привлекает внимание совершенством своих пропорций, прекрасной прорисовкой деталей и законченностью общей композиции (ул. Ленина). Он принадлежал тоже весьма состоятельным людям – Кузнецовым. Главный фасад здесь, бесспорно, спроектирован крупным архитектором, таким, как М. Ф. Казаков, вероятнее всего именно им, в 1808 г.

91. Жилые дома на ул. Салтыкова-Щедрина. XIX в.

Его шестиколонный ионический портик в антах объединяет первый этаж с антресолями и увенчан гладким фронтоном (илл. 78). Цокольный этаж рустован и создает эффектный контраст спокойной глади стен первого этажа. Привлекает внимание высокий фронтон портика. Сходные пропорции мы встречаем у очень крупных мастеров классицизма – у Кваренги, Камерона. Фронтоны таких пропорций есть и у Казакова в поздний период его творческой деятельности – в 1780-90-х гг., например в доме Губина или доме Демидова в Москве.

Этот дом был также приобретен для Рязанской гимназии и в 1815 г. приспособлен для занятий. В это время, вероятно, был пристроен корпус гимназии по улице Свердлова, более простой по стилю и композиции.

Здание в стиле классицизма было выстроено в 1785 г. и у Московской заставы (ул. Каляева, 44). Этот Редутный дом сооружен Приказом общественного призрения (илл. 85). В нижнем его этаже помещался „пансионный дом" для детей дворян, а в верхнем – Дворянское собрание. Доходы от его эксплуатации Приказ использовал для своих благотворительных целей. Пропорции и архитектурные формы этого дома, как и общая композиция, соответствуют всем требованиям высокого классицизма, и можно считать, что он спроектирован незаурядным архитектором. Однако детали его искажены позднейшими ремонтами, а некоторые окна растесаны.

92. Жилой дом на ул. Салтыкова-Щедрина, 23. XIX в.

Чрезвычайно интересно в Рязани еще одно здание. Это бывшее Дворянское собрание на улице Ленина. В нем можно различить три части, относящиеся к разным периодам строительства: одна – двухэтажный, на цокольном этаже, корпус по улице Подбельского; другая – великолепный особняк с восьмиколонным коринфским портиком по улице Ленина и круглой ротондой на углу двух улиц; третья – примыкающий к нему справа зал, в котором сейчас размещается Дворец бракосочетаний.

93. Жилой дом на ул. Салтыкова-Щедрина, 25. XIX в.

Строительство нового Дворянского собрания было задумано в 1831 г. Из ряда представленных проектов сохранился один – 1836 г., озаглавленный: „Дом бывшей гимназии, предназначенный для Дворянского собрания". Следовательно, и здесь раньше размещалась рязанская гимназия, которая была основана в 1804 г. Попечителем гимназии, а по некоторым данным и учредителем ее был Рюмин. На одном из чертежей это здание значится как „Дом Рюмина".

Практически для нового Дворянского собрания был использован центральный корпус, к которому около 1840 г. был сначала присоединен при помощи перехода купленный дом, стоявший по Почтовой улице (ул. Подбельского), а затем, в 1853 г., пристроен зал, занятый сейчас Дворцом бракосочетаний, тоже соединенный с ним переходом.

Центральная часть Дворянского собрания считается построенной в „александровское время" (1812) (илл. 77). По архитектурным формам и стилю она действительно может быть отнесена к рубежу XVIII-XIX вв. или к первому десятилетию XIX в. Первоначальная планировка этого дома была другой. Вход в здание помещался с угла; здесь располагались наружные лестницы со сфинксами и фонарями; ротонда использовалась как вестибюль. За портиком главного фасада находился большой зал. Несмотря на все изменения и искажения (например, уширение угловых пилястр, нарушение пропорций колонн, отсутствие иногда архитрава и т. п.), в общей композиции этого особняка и в его архитектурных формах чувствуется рука опытного и зрелого мастера. Это, бесспорно, одна из лучших построек Рязани периода классицизма.

М. Ф. Казаков умер и похоронен в Рязани в 1812 г. Возможно, что тесные связи с этим городом обусловили его приезд сюда при отступлении русской армии из Москвы.

В 1796 г. Рязань стала губернским городом. Здесь была учреждена должность губернского архитектора и постепенно стали воспитываться местные архитектурные силы. Уже с начала XIX в. на различных чертежах и в документах встречаются имена малоизвестных архитекторов, но оказавших определенное влияние на развитие строительства в городе.

В 1810-х гг. губернским архитектором был Милюков. Им подписан проект тюремного замка города и представлен „роскошный" чертеж для здания семинарии.

Несколько менее ясна фигура архитектора Шеина и губернского архитектора Ивана Сулакадзева. Первый из них позднее тоже стал губернским архитектором; фамилия Сулакадзева встречается на чертежах начиная с конца XVIII в. и до 1825 г. Очень часто их подписи встречаются вместе. Шейным был составлен проект Почтового дома (1817) и довольно интересный проект двухэтажного губернаторского дома (1826), как и некоторые другие. Сулакадзевым были построены каменные кордегардии при въезде в город (уже не существующие); ему принадлежит примитивный проект одноэтажного дома генерал-губернатора (1799). Сохранился отличающийся хорошей графикой чертеж Присутственных мест на Соборной площади, подписанный Сулакадзевым, рубежа XVIII– XIX вв., очевидно, обмерный.

В начале XIX в. застройка Рязани приняла интенсивный характер. Астраханская улица протягивалась все дальше на юг. Согласно новому генеральному плану на площади Старого базара строились торговые корпуса. Существовавшие здесь раньше отдельные здания и парк усадьбы Рюмина, по-видимому, помешали осуществить этот замысел полностью. Обстроены были только южная и восточная части площади и то не по всему периметру. Эти невысокие торговые корпуса очень просты по своей архитектуре. Зато расположенные при въезде на площадь со стороны Астраханской дороги пропилеи – два портика из шести дорических колонн каждый – решены в лучших традициях классицизма (илл. 81). Такой односторонний акцент в композиции застройки площади объяснялся, вероятно, тем, что в то время эти пропилеи были одновременно въездом в город. Такой же высоты, как и торговые корпуса (карниз восточного портика связан с карнизом торговых рядов), портики благодаря правильно выбранным пропорциям колонн, антаблемента, а также интерколумниев и умелому использованию архитектурных форм не кажутся низкими и отличаются стройностью. Это один из интересных памятников архитектуры классицизма в Рязани.

94. Жилой дом на ул. Салтыкова-Щедрина, 21. Деталь. XIX в.

Несколько позднее, но тоже, вероятно, в первой четверти XIX в. были построены Торговые (хлебные) ряды и на площади Нового базара, у Почтовой улицы. Выстроены они были, по-видимому, тоже местным архитектором (илл. 82). Они далеки от канонов высокого классицизма, но производят приятное впечатление.

Интересно также здание инвалидного дома (богадельни), возведенное на средства богатого купца Мальшина в 1806-09 гг. (илл. 84). Своеобразие общей композиции (впрочем, слегка напоминающей центральный корпус Дворянского собрания) с ее угловой ротондой и портиками, с фронтонами на каждом из уличных фасадов, хорошие пропорции и детали, общая сдержанность и классическая строгость позволяют считать богадельню произведением незаурядного зодчего.

Среди небольших домиков рядовой застройки Рязани привлекает внимание очаровательный одноэтажный особняк на улице Ленина, в котором жил когда-то знаменитый писатель-сатирик М. Е. Салтыков-Щедрин. Дом выделяет изящество пропорций, тонкость нюансировки деталей, простота и лаконичная выразительность замысла. В центре фасада, едва отступая от глади стены, расположен трехоконный ризалит, увенчанный фронтоном с изящным барельефом. Окна отмечены слегка углубленными ложными арками, а все поле Стены рустовано. По сторонам ризалита сделано по три окна, из которых среднее увенчано небольшим фронтоном на плоских кронштейнах, а боковые – ложными стрельчатыми арками (еще один ризалит вдоль улицы и следующая за ним стена возведены в наше время). Над окнами раньше также помещались барельефы. Высокий цоколь и строгость общей композиции придают этому особняку почти монументальный характер.

95 – 97. Жилые дома на ул. К. Либ кнехта. XIX в.

Еще одно поистине великолепное здание было возведено в первой четверти XIX в. у Московской заставы. Это – стоящая рядом с Редутным домом Губернская земская больница (ул. Каляева, 46), построенная в 1816 г. Приказом общественного призрения (илл. 86, 87).

Губернская земская больница, вероятно, лучшая из построек в стиле классицизма в Рязани. Ее пропорциональные соотношения заслуживают специального изучения. Благодаря им обыкновенный портик, здесь восьмиколонный, превращен в величественную монументальную колоннаду, где и колонны, и цоколь, и антаблемент, и завершающий фронтон сливаются в стройную и цельную композицию, суровая строгость которой ассоциируется с постройками античности.

98, 99. Колокольня Успенского собора. 1840

С поразительным чувством меры были нарисованы базы колонн и определены размеры ионических капителей (теперь уже отсутствующих). Смелый отступ портика от стены, впрочем, оправданный и функционально, так как именно здесь располагался вход в здание, крупной смело решенные членения фасада и его элементы (цоколь, карниз, окна), сдержанное благородство общего замысла, в котором нет ничего лишнего, ничего рассчитанного на эффект помпезности, логичность и рациональность взаимно увязанного решения плана и фасада выдают здесь руку первоклассного мастера. Кто же он был?

Подобную силу и мощь, строгость и величие, такую сдержанность трактовки и такие утонченные пропорции мы знаем в тот период в русской архитектуре только у знаменитого Кваренги. Не является ли больница в Рязани последним творением престарелого мастера? Кваренги даиал свои проекты не только для строительства в Петербурге или в Москве, но и для других городов. Известны его постройки в Курске, Воронеже, а также проекты провинциальных усадеб. В 1816 г. он, как известно, еще проектировал.

В начале XIX в. дворянские круги города наладили связи с Петербургом. Молодой Рюмин, например, часто жил в столице, вращаясь там в придворных кругах. Он мог способствовать получению проекта у Кваренги. Наконец, достаточно широкие связи Приказа общественного призрения (государственного учреждения типа министерства), для которого строили первоклассные архитекторы и в других городах, допускают возможность получения в Рязани проектных материалов из Петербурга.

Анализ здания вместе с тем не только не отвергает подобного предположения, но делает его уже в достаточной мере обоснованным. Прежде всего интересно сравнить плановое решение рязанской постройки с центральной частью больницы на Литейном проспекте в Ленинграде, построенной Кваренги. План рязанской больницы (илл. 88), которая значительно меньше ее столичного прототипа, является копией центрального корпуса на Литейном проспекте (без выходящих во двор боковых крыльев последнего). В них совпадает не только внутренняя планировка, но и расположение и число окон фасада. Восьмиколонный портик главного фасада тут и там скрывает за собой вестибюль с боковыми помещениями при нем. В центральном ризалите со двора размещен зал с двумя другими залами по сторонам; длинный коридор, расположенный на продольной оси, отделяет вестибюль от зала и разделяет на два ряда палаты с узкими вспомогательными комнатами для них.

Большое сходство можно отметить и в решении фасадов обоих зданий. В портике рязанской больницы общий прием композиции и пропорциональные соотношения членений колонн, их антаблемента и фронтона совпадают с ленинградскими. Разница видна лишь в расположении входных лестниц, которые Кваренги обычно варьировал.

Сходны во многих случаях и пропорциональные соотношения на боковых частях фасада, а то, что в рязанском здании верхние окна меньше по высоте, – вполне в духе вариаций, которые допускал Кваренги. Кстати, в здании Академии наук в Ленинграде, построенном Кваренги, фасад которого имеет некоторое сходство с больницей на Литейном проспекте, окна вверху тоже уменьшены по высоте, а все членения по вертикали вполне соответствуют рязанским.