Текст книги "Формула счастья"

Автор книги: Ирина Тарасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

От неожиданности Леонид застыл со стаканом в руке, а Татьяна, присев перед ней на корточки, мягкими движениями ладоней вытерла ее слезы.

– Какая же ты все-таки дурочка, – ласково, почти по-матерински сказала она. – Давай лучше поставим цветы в вазу. – И быстро встав, потянула Светлану за собой.

Виктор Васильевич молча наблюдал эту мелодраматичную сцену, очищая апельсин. Женские слезы, всегда вызывавшие у него лишь раздражение, неожиданно тронули его. Положив апельсин на тарелку и вытерев носовым платком липкие от сока пальцы, он вытащил из внутреннего кармана пиджака голубой конверт.

– Кстати, у меня есть приглашение на двоих на празднование Нового года в ресторане «Европейский», и вас, Светлана, я прошу быть моей спутницей.

Еще минуту назад он и не помышлял о таком повороте событий, но, увидев радостное удивление и блеск в глазах девушки, понял, что не ошибся. Ее глаза лучились искренней признательностью, и он невольно почувствовал себя счастливым. Эта девушка скрасит ему скучный полуофициальный прием, куда были приглашены работники ведущих издательств столицы.

– Здорово! – удивленно выдохнула Татьяна. Конечно, сама бы она не хотела провести новогоднюю ночь с шефом, которого, несмотря на свою браваду, слегка побаивалась. Но какова малышка?! С такими способностями ее явно ожидает взлет карьеры, если, конечно, она научится понимать свои преимущества. Мало быть красивой, важно уметь использовать свою красоту, густо приправленную шармом, как крючок с наживкой. Хотя, впрочем, первая жертва уже на крючке. И Татьяна посмотрела на улыбающегося шефа. Пожалуй, такое выражение на его лице она видела впервые.

– Я счастлива, – выдохнула Светлана, – я всегда мечтала работать с интересными и отзывчивыми людьми. Вы столько сделали для меня…

– Не больше, чем ты для всех нас, – ответил Виктор Васильевич, подавая ей стакан с пузырящейся жидкостью. – За наше процветание!

Четыре дня провела Светлана, рассеянно гуляя по московским улицам, разглядывая хмурые лица прохожих. Она заходила в магазины, даже несколько раз осмелилась заглянуть в бутики с их фантастическими ценами и неприступными продавщицами. Света с удовольствием рассматривала нарядную одежду, изящную обувь, украшения. Но все это пока было ей не по карману. На выданный аванс она купила себе новое платье в небольшом магазинчике рядом с метро. Маленькое, черное (о, Коко Шанель!), с большим вырезом, открывающим плечи, оно плотно облегало ее фигуру. Примерив его дома перед зеркалом, она удивилась своей смелости: ей пришлось надеть его прямо на голое тело, и твердые горошины ее сосков дерзко выпирали из-под мягкой матовой ткани, а обнаженные плечи казались вызывающе эротичными. Решив изменить макияж, она подвела глаза темным карандашом и обильно покрыла ресницы тушью, нанесла немного персиковых румян на чуть выступающие скулы и накрасила губы красной помадой. Припудрив нос, она подошла ближе к зеркалу и с удивлением обнаружила, что на нее смотрит вполне зрелая, уверенная в себе и одновременно очень соблазнительная женщина. Незнакомка приподняла бровь и заговорщически улыбнулась ей.

«Как же здорово все складывается!» – думала Светлана. Она даже и представить себе не могла, что светлая полоса ее жизни может так затянуться. Дело в том, что вчера ночью хозяйка квартиры по телефону уведомила ее, что остается в Америке еще на четыре недели, подписав небольшой контракт и продлив визу. Света не успела даже ответить, как голос в трубке превратился в короткие гудки. Еще почти месяц свободы!

С большим трудом Светлана приучила себя мыслить сегодняшним днем, стараясь не заглядывать в отдаленное будущее, но то, что оно будет прекрасным, уже не сомневалась.

Тридцать первого декабря ровно полвосьмого за нею заехал Виктор Васильевич, чисто выбритый, веселый и, как ей показалось, помолодевший. Он вышел из машины и галантно приоткрыл перед ней дверцу. Светлана осторожно села на сиденье, стараясь не зацепить тонкую сетку колготок и в то же время играя роль уверенной в себе дамы, привыкшей ко вниманию и комфорту.

– Я вам так благодарна, Виктор Васильевич….

– Просто Виктор, – вежливо улыбаясь, попросил шеф. – К тому же это вы делаете мне одолжение. У меня свои эгоистические планы: хочу, чтоб мне завидовал каждый мужчина на этом вечере.

Виктор Васильевич был удивлен: он видел эту девушку в третий раз, и в третий раз она его восхищала своими метаморфозами; в первый раз он повстречался с неуклюжим подростком, потом перед ним предстала юная, очаровательная девушка, а сейчас – роскошная женщина. Он был доволен. Вечер, который мог стать похожим на все остальные, где единственным развлечением были свежие анекдоты да икра под водку, начинался вполне удачно. По крайней мере, вместо всегда раздраженной, вечно ворчащей жены, которая уехала на праздники к дочери в Коломну, рядом с ним очаровательная спутница.

Когда они вошли в банкетный зал, где уже собирались стайками его старинные знакомые: маститые журналисты, издатели, чиновники и появившиеся сравнительно недавно владельцы издательств, газет и журналов, – ему показалось, что все повернули головы, как только они переступили порог, и внимательно, как будто только этого и ждали весь вечер, стали разглядывать его спутницу.

– Виктор, представь меня этой милашке, – тут же подлетел редактор спортивного отдела одной из крупных газет. Благодаря своей моложавости он все еще претендовал на роль сердцееда, но по причине преклонного возраста и большой, во всю голову, лысины шансов на это у него было немного.

– Светлана, – представил свою спутницу Виктор Васильевич, – а это Константин Сергеевич, чемпион по бегу на длинные дистанции.

– Очень рада, – пробормотала Света, стараясь вспомнить что-нибудь из последних спортивных новостей, чтобы начать беседу. Но ей не пришлось напрягать память, так как старый бегун, очевидно привыкший к монологам, стал детально расписывать ей свою спортивную биографию. Она вежливо делала вид, что внимательно слушает, оглядываясь по сторонам и рассматривая присутствующих. В основном это были люди старше ее: худощавые либо полные дамы, которых трудно было назвать элегантными, много курили; мужчины в строгих костюмах и при галстуках о чем-то горячо спорили. Обстановка ожидания делала людей немного напряженными, а их разговоры – натянутыми и чуть более громкими, чем им следовало бы быть.

Виктор Васильевич принес вино, и Светлана с явным облегчением взяла бокал, ощущая приятную прохладу тонкого стекла.

– Вам здесь нравится? – поинтересовался шеф, когда бывший чемпион переключил свое внимание на жилистую даму у стойки, с удовольствием поглощающую бутерброды.

– Занятно, хотя пока не слишком весело.

– Ничего, от скуки есть очень хорошее лекарство, и оно у вас в руках. Вино неплохое, хоть я и предпочитаю коньяк, а за неимением оного пью, как всякий русский человек, водочку. Может, и вам чего-нибудь покрепче?

– Нет-нет, спасибо, все отлично, – отказалась она, хотя вино показалось ей чересчур кислым. Но чтобы почувствовать себя уверенней, она выпила весь бокал.

– Не вздумайте робеть, вы сегодня слишком красивы для этого, – шепнул он ей на ухо, подводя к оживленно болтающей компании из трех мужчин и одной женщины, высокой, крупной брюнетки с большим носом.

Мужчины с откровенным любопытством смотрели на подходящую к ним пару, стараясь угадать, какие отношения их связывают: родственные, деловые или любовные, – и, узнав, что Светлана – работник редакции, заметно оживились, силясь привлечь ее внимание и показаться в лучшем свете перед молодой, очаровательной дамой. Только нос некрасивой брюнетки недовольно поморщился: ее-то не проведешь, и что за мода водить на закрытые вечера «для своих» этих пустоголовых девушек из сопровождения!

– Да этот Лимонов просто хам, – продолжила прерванный разговор экзальтированная дама. – Его мат не может не коробить любого нормального, интеллигентного человека. Причем эти площадные слова звучат не только в диалогах, а, что больше всего раздражает, в авторской речи! И кто только читает такие книги?

– Но вы же прочли, – вступила в разговор Светлана и тут же осеклась: ее замечание хоть и было высказано мимоходом, но прозвучало с вызовом, «в стиле Лимонова» (как она внутренне сама определила), и, чтобы сгладить неприятное впечатление, она решила добавить: – Ведь язык Лимонова, согласитесь, продукт нашего времени, а сам он «зеркало маргинального общества». Разве вы не заметили, насколько стала раскованней русская речь и как много появилось американизмов? То, что раньше считалось признаком дурного тона, теперь воспринимается как непринужденность и открытость. И разве вы сами, чтобы придать колорит своей речи, не употребляете жаргонизмы?

Брюнетка от такой наглости опешила: эта потаскушка еще смеет вмешиваться в профессиональный разговор со своими рассуждениями?! Хотя, впрочем, она права.

– Кстати, Ирина Николаевна, ваше издательство в начале девяностых каким тиражом выпустило «Эдичку»? – стараясь поддержать свою спутницу, спросил Виктор Васильевич.

– По-моему, пятьдесят тысяч… – неуверенно ответила дама и вдруг рассмеялась, отчего черты ее лица стали казаться не такими хищными. – Классно вы меня трахнули! Ваша взяла, блин!

Дружный хохот завершил дискуссию. Разговор перешел на обсуждение тиражей и прочие профессиональные темы. Светлана чувствовала себя так, словно попала в высший свет, о котором только читала, и, скользя взглядом по залу, видела – а скорее всего, по причине своей близорукости представляла себе блестящую публику – в стиле картин французских импрессионистов. Она не замечала, что сама является объектом внимания со стороны многих гостей, вызывая подчас удивленный, заинтересованный шепот.

Наконец всех пригласили за стол. Блюда были восхитительными, или, по крайней мере, Светлане так показалось после третьего бокала вина. Слева от нее сидел Виктор Васильевич, справа – бывший бегун, который, видимо утомившись от долгих разговоров, молча поглощал закуски, время от времени опрокидывая регулярно наполняющуюся рюмку. Играла тихая инструментальная музыка, где основную мелодию вел саксофон, изредка уступая мажору фортепиано. Светлана наслаждалась каждым мгновением вечера, с удовольствием откликаясь на шутки соседей по столу, участвуя в общем разговоре о произведениях авторов русского зарубежья. Ее шеф оказался великолепным собеседником и галантным кавалером, с удовольствием подливая ей вина, он всякий раз рассказывал о необыкновенных вкусовых качествах то шартреза, то бордо, то божоле, так что у нее создавалась иллюзия, что она пробует изысканные напитки.

Постепенно ее неуверенность проходила, уступая место безотчетной радости; ей все было внове: большой, немного официозный зал с массивной дубовой стойкой, столы, накрытые белыми крахмальными скатертями, разговоры о судьбах мировой литературы и тиражах будущих изданий; ей нравилось чувствовать себя сопричастной этому доселе недосягаемому для нее миру. Из веселой задумчивости ее вывел бой курантов. Все дружно подставили бокалы рвущемуся на свободу из темных бутылок шампанскому.

– С Новым годом!

– С новым счастьем!

Светлана улыбалась от переполнявших ее чувств; гулкий шум поздравлений, смешанный со звоном бокалов, наполнял ее душу трепетом предчувствия счастья.

Как только шум начал стихать, зазвучала танцевальная музыка, и гости с резвостью табуна, рвущегося на весенний простор, устремились в центр зала. Шеф подал ей руку, с трудом протискиваясь между танцующими, нашел небольшое свободное пространство и, размахивая руками, весело затоптался на месте, стараясь попасть в ритм всеобщему веселью.

Она танцевала легко и непринужденно и казалась особенно подвижной рядом с неуклюжим партнером. Бурный ритм диско сменился тягучим блюзом, и толпа, расколовшись на пары, медленно заколыхалась в чувственных объятиях. Шеф крепко прижал ее к себе, его объятия становились все теснее и теснее, так что она стала задыхаться. Тогда, сделав усилие, Света попыталась вытянуть руки так, чтобы увеличить дистанцию между ними, скрашивая свой жест легкой, чуть извиняющейся улыбкой. Виктор Васильевич немного ослабил хватку, но не выпустил девушку, и она, прекратив сопротивление, отдалась на волю партнера. Пары медленно толклись под томные завывания негра. Через плечо партнера она попыталась оглядеться. Все казалось ей туманным, только иногда в поле ее зрения попадали то тяжелая рубиновая брошь на пышной, обтянутой бархатом груди, то отражающая разноцветные световые блики лысина, то лоснящийся от пота двойной подбородок, то замысловатая, чуть растрепанная прическа. Она почувствовала легкое головокружение и закрыла глаза.

Резкий, вызывающе пряный запах заставил ее прийти в себя. Ярко-рыжая женщина явно старалась привлечь внимание ее шефа. Ее обнаженная рука с большим браслетом на запястье и массой колец на пальцах неожиданно оторвалась от плеча танцующего с ней молодого человека и легла на плечо Виктора.

– Извините, – обращаясь к Светлане, сказала она и с вежливой улыбкой предложила: – Давайте поменяемся партнерами.

Виктор Васильевич, недовольно вскинув голову, сквозь толстые стекла очков уставился на женщину с львиноподобной прической.

– В чем дело?!

– Ты что, не узнаешь, старый медведь? – И женщина, растянув губы в деланной улыбке, хлопнула его по плечу.

Тот остолбенел. Он узнал в этой увядающей женщине первую красавицу курса, когда-то золотоволосую блондинку с чудными, по-кошачьи зелеными хищными глазами, в которую был влюблен. Как безжалостно время к женской красоте! Перед ним стояла холеная, худая женщина со впалыми щеками и обжигающе-рыжей гривой волос. Тонкая сеть мелких морщинок неумолимо указывала на ее возраст. Какой замечательной, нежной, прозрачно-матовой была ее кожа! Как он любил ласкать ее тело, такое мягкое и податливое, страстное и неистовое под его ласками! Неужели это она, его первая возлюбленная, когда-то божественно красивая и непостоянная, предательски бросившая его ради безликого карьериста?!

– Людмила… – удивленно выдохнул он. – Это ты?

– Да, это я, как ни странно. Давай оставим этих молодых людей, а сами пойдем поболтаем.

Светлана не возражала. Она подумала, что в компании незнакомого молодого парня она будет чувствовать себя более свободно.

В холле Людмила и Виктор присели на большой мягкий кожаный диван и закурили.

– Какими судьбами? – прервав затянувшееся молчание и стараясь быть непринужденным, спросил Виктор. – Ты с мужем?

– Нет, я вдова, – ответила Людмила и отвела взгляд.

– Извини, я не знал, – чтобы скрыть неловкость, торопливо сказал Виктор.

– Все нормально. – Людмила повернула голову, и он не увидел ни тени скорби в ее глазах. – Меня пригласила подруга. Она имеет большие виды на меня. Ты же знаешь, я много лет прожила за границей, и у меня по сегодняшним временам неплохие связи. Я была замужем за дипломатом, и мы долго прожили во Франции, а теперь я почти персонаж оперетты – богатая вдовушка. А ты как? – Резким движением она сняла с него очки и заглянула в его глаза. Лишенные стеклянной защиты, они казались беспомощными. – Ищешь приключений?

– Ты это о чем?

– Да о той милой девчушке, которую ты чуть не затоптал, Я ведь помню, что ты никогда не был хорошим танцором. Мне кажется, что мои ноги до сих пор не отошли от синяков, полученных от твоих танцевальных упражнений. – И она медленно провела холеными пальцами, унизанными кольцами, по своим гладким, длинным, все еще прекрасным ногам.

Он смотрел на нее беззащитным, близоруким взглядом, и она опять казалась ему самой красивой и соблазнительной женщиной.

– А, это… Это моя сотрудница… Переводчик с французского.

– Врешь! Старую любовницу нельзя обмануть!

– Да нет, это правда. Очень талантливая и трудолюбивая девушка.

– Что ты говоришь?! Особенно в постели!

– Не говори глупостей, она еще девчонка, хотя не скрою, очень мне симпатична.

– И ты не прочь утащить ее в постель.

– С большим удовольствием в постель я утащил бы тебя.

От неожиданности собственного признания он даже поперхнулся, но потом, встряхнув головой, взглянул в ее кошачьи глаза. А почему бы и нет?

– Поедем ко мне, – предложила Людмила.

– А Светлана? Я не могу бросить ее здесь одну.

– Она не ребенок. Можешь предупредить, что через час у подъезда ее будет ждать серый «мерседес» с шофером.

Виктор, водрузив очки на обычное место, пошел обратно, с трудом отыскал в танцующей толчее маленькую фигурку в черном платье и отвел Светлану в сторону. Молодой, смазливый парень остался дожидаться ее поодаль, не скрывая своего раздражения.

– Света, вы не будете против, если я вас покину, – неуверенно и чуть ли не заискивающе спросил Виктор Васильевич. Светлана растерянно смотрела на него снизу вверх.

– Хорошо, – сказала она и, видя как отражается ее paстерянность в глазах шефа, добавила ободряюще: – Конечно, не беспокойтесь, мне здесь очень нравится. – На секунду в ней вспыхнуло чувство страха: остаться одной на этом большом и шумном сборище незнакомых людей! И в то же время безотчетное веселье и жажда новых впечатлений были сильнее, она чувствовала себя Наташей Ростовой, попавшей на свой первый бал.

– Ну и хорошо, – с нескрываемым облегчением вздохнул шеф. – Кстати, домой вы можете добраться на машине моей подруги.

– Серый «мерседес» с шофером будет ждать… И Сергей тебя проводит, не так ли? – повелительно, не терпящим возражения голосом добавила Людмила, которая только что вернулась в банкетный зал в накинутом на вечернее платье голубом норковом манто.

Молодой человек отделился от стены и подошел к ним.

– Конечно, не волнуйтесь, я за девушкой присмотрю, – поспешно заверил он.

Виктор вопросительно посмотрел на Свету, и она, чтобы успокоить шефа, улыбнулась, помахала ему рукой, подхватила под руку Сергея, и они скрылись за спинами танцующих.

– А помнишь, на третьем курсе мы тоже удрали с новогодней вечеринки? Твои родители ушли праздновать к друзьям, и мы до утра занимались любовью на их широкой кровати у тебя дома, – включив ночник в виде большого спрута, плавно двигающего щупальцами, и глубоко затянувшись дымом сигареты, заговорила Людмила. Ее мысли кружили в водовороте старых воспоминаний. С тихим вздохом она откинула голову назад, и ее медные волосы рассыпались по плечам. Одна рука на отлете держала сигарету, а другой она теребила жесткую поросль на его груди. Она во все глаза смотрела на его полуопущенные веки, стараясь поймать его взгляд. Людмила была счастлива вновь ощутить блаженство близости, и ей казалось, что можно опять начать сначала, вернее, вернуться к началу и продолжить свою жизнь с по-настоящему близким ей человеком.

Она никогда не обманывала себя, сознавая, что вышла замуж по расчету только для того, чтобы жить, как она считала, в достойных условиях, и ни разу не пожалела о своем решении, заменив любовь к мужчине на громадную, сильную, непреходящую любовь к большому и красивому городу – Парижу, где она провела почти двадцать лет. А теперь, вынужденная жить в Москве, она снова попробует вернуть живую, плотскую любовь. Если не поздно… Нет, без боя она не сдастся.

Утром, наливая ему горячий кофе в изящную позолоченную чашку начала девятнадцатого века с изображением идиллической пасторали, она вдруг спросила:

– Значит девочка, с которой ты вчера был, хорошая переводчица?

– А что? – удивленно приподняв брови, вопросом на вопрос ответил Виктор.

– Я хотела попросить у тебя помощи, – усаживаясь на легкий плетеный стул, начала Людмила.

Она больше не даст им возможности встречаться, пусть ей только показалось, что он слишком чувственно обнимал эту малышку; она пустит в ход всю свою тяжелую артиллерию, чтобы удержать его около себя. Как многие красивые женщины, она больше всего на свете боялась старости и одиночества.

– Дело в том, – продолжала она уже деловым тоном, – что сразу после рождественских каникул в Москву приедет Антуан Журэ, представитель одной известной французской фирмы, которая открывает в Москве свое представительство. Один раз он уже приезжал, но был очень недоволен организацией подбора персонала. Теперь он просил меня, по отарой памяти, взяться за это дело. Но мне нужна толковая, пунктуальная и воспитанная переводчица. Как ты считаешь, твоя сотрудница обладает этими качествами?

Виктор задумчиво уставился в чашку. Он понял маневр своей старой подруги и втайне одобрил ее тактику. Он был не прочь помочь молодой девушке.

– Я думаю, что лучшей кандидатуры тебе не найти. Кстати, давай ей позвоним, и ты можешь поговорить с ней напрямую.

Что-то мокрое ткнулось Светлане в щеку.

– Стелла, дурочка, дай поспать, – пробормотала Светлана, стараясь натянуть одеяло на голову. Но пронзительный звонок телефона окончательно лишил ее возможности заснуть снова. Она приложила трубку к уху, стараясь удержаться на зыбкой грани между сном и явью. – Алло, – еле слышно прошептала она.

Громкий женский голос вызвал в голове у Светланы болезненный резонанс: она приехала домой уже на рассвете, и сейчас, взглянув на часы, застонала – еще не было и двенадцати.

– Я тебя разбудила?

– Нет-нет, – пробормотала она, с трудом разжимая веки.

– Как тебе моя машина?

– Какая машина?.. Ах да, машина… – И сев в постели, Светлана попыталась собрать вчерашние воспоминания воедино, но пелена сна туго стягивала память. – Большое спасибо, хорошо, – ответила она.

– Я вижу, вы вчера хорошо погуляли, но, если ты хочешь получить престижную работу, сейчас же проснись, – переходя на французский, заговорила Людмила.

Эта фраза привела Светлану в чувство лучше холодного душа.

– Я вам очень благодарна за заботу; машина великолепная, комфортная, быстрая, – не замечая, что без труда принимает новые условия разговора, отвечала она по-французски, смутно вспоминая плавное покачивание машины на ходу, тепло салона и мягкость сидений.

– Реакция у тебя хорошая, да и трудностей с языком не наблюдаю. Записывай адрес. Страстной бульвар… Встречаемся десятого января ровно в двенадцать часов. Одежда и макияж – деловой. – И, не дожидаясь ее ответа, трубка загудела.

Десятого января без четверти двенадцать Светлана была около административного здания. Она открыла стеклянную дверь и оказалась в большом холле. За столом у вертушки, защищающей вход, сидел рослый, широкоплечий мужчина в форме цвета хаки и рассматривал журнал с обнаженными девушками. Большая широкая лестница находилась прямо у него за спиной. Светлана решительно двинулась к нему.

– Меня ждут… – И вдруг осеклась: ведь она не знала ни фамилии, ни отчества Людмилы, ни номера офиса, ни даже названия фирмы!

– Предъявите документ, – спокойно сказал мужчина, убирая журнал в ящик письменного стола и придвигая большую амбарную книгу для регистрации посетителей.

– Вот, пожалуйста. – Светлана достала из сумочки паспорт и протянула ему.

Сличив фотографию с оригиналом и записав данные паспорта в книгу, охранник позвонил куда-то по телефону и только потом нажал какую-то кнопку. После чего Светлана смогла войти, легко толкнув железку вертушки.

– Вам на второй этаж, офис двести одиннадцать, – вдогонку сказал охранник, опять доставая журнал.

…Она поднялась на второй этаж и очутилась в небольшом, холле, где висело огромное зеркало. Светлана взглянула на свое отражение. Она сняла берет и спрятала в сумку, расстегнула полушубок, поправила деревянные бусы, которые хорошо смотрелись на бежевом свитерке, машинально поправила чуть сползшие очки и пошла по коридору. Она нашла дверь с табличкой «211», тихо постучала и, не дожидаясь ответа, потянула ручку, двери вниз, переступила порог и остановилась, озираясь вокруг. Красивые женские лица, улыбаясь, глядели на нее с рекламных постеров, развешанных по всем стенам, в углу стоял большой стол с компьютером. Поодаль она разглядела журнальный столик и два низких кожаных кресла; у окна стояла Людмила, в ее пальцах дымилась сигарета.

– Ты пунктуальна. Проходи, садись, – вместо приветствия сказала она и указала на кресло.

Поискав глазами вешалку и не найдя, Светлана сняла полушубок и положила его на подлокотник кресла. Людмила, оставив сигарету на краю хрустальной пепельницы, стоящей в центре журнального столика, подошла к девушке, взяла ее полушубок и повесила на плечики, спрятанные в глубине встроенного шкафа. Сев напротив, она снова взяла было недокуренную сигарету, но, увидев, что та дотлела почти до фильтра, резким движением погасила ее. Наконец она пристально взглянула на девушку. Лишенная вечернего макияжа, она показалась ей совсем юной и беззащитной, не помогали даже очки, которые делали ее чуть строже, но не старше.

– Вы что закончили? – уже по-французски спросила Людмила, чуть наклонив голову и опять закуривая.

– Я училась на филологическом факультете университета, – неуверенно начала Светлана, но, как будто опомнившись, быстро и четко, как на экзамене, продолжила: – Моя мама с рождения говорила со мной по-французски, поэтому я хорошо владею разговорным языком.

– О, это интересно! А кто ваши родители?

– Я сирота, – чуть потупив взор, словно говоря что-то неприличное, ответила Светлана.

Она не лгала. Действительно, она давно считала себя полной сиротой: вечно пьяный, быстро деградировавший отец не вызывал у нее никаких чувств, кроме омерзения, и, когда в очередной пьяной драке он убил случайного собутыльника и попал в тюрьму, Света даже вздохнула с облегчением. Ее память хранила воспоминания о другом отце – веселом, красивом и щедром человеке, которого так любила ее мать, а опустившееся до звериного состояния существо, в последнее время жившее с ней рядом, не имело ничего общего с этими воспоминаниями.

На лице Людмилы отразилось недоверие: уж не ломает ли девочка комедию? Но, заглянув в ее пронзительно грустные глаза, поняла, что та говорит правду. Что ж, Людмила как никто другой могла понять эту девушку. Ее родители пропали без вести во время целинной эпопеи, замерзнув в степи или растерзанные голодной волчьей стаей. Воспитывала ее бабушка, поэтому ей пришлось познать настоящую нужду, и она сделала все возможное, чтобы забыть об этом навсегда. Рано узнав силу своей красоты и переспав с некоторыми «нужными» людьми, она поступила на факультет журналистики МГУ, где и познакомилась с Виктором, тогда еще застенчивым мальчишкой, одним из самых талантливых на факультете, но предпочла ему лысеющего, преуспевающего дипломата, который женился на ней сразу после сорокадневного траура по жене, тихо умершей в онкологической больнице. Вскоре после регистрации брака она оказалась в Париже.

Людмила поперхнулась дымом от сигареты и закашлялась.

– Работа предстоит несложная, – отпив глоток воды из хрустального стакана, стоящего рядом с пепельницей, начала она. – Нужно будет подготовить перевод десяти резюме, а когда приедет Антуан Журэ, быть его переводчиком. Кстати, каким парфюмом ты пользуешься? – неожиданно меняя тему, спросила Людмила.

– Не помню, – неуверенно ответила Светлана и вопрошающе посмотрела на строгое лицо экзаменаторши. Недавно она купила себе небольшой флакончик с нежным ароматом в небольшом ларьке на рынке. Она, конечно, понимала, что этикетка «Шанель» явно не соответствует наполнению, но запах ей понравился.

Людмила поморщилась, как учительница от неправильного ответа прилежного ученика. Она встала, выдвинула ящик стола, достала небольшую белую коробочку и протянула Светлане. Это «Guerlain», легкий дневной запах. Попробуй.

Света отвернула колпачок и вдохнула нежный аромат.

– Это великолепно! Большое спасибо. – В ее глазах было столько детской радости, что Людмила сама испытала удовлетворение, какое, вероятно, испытывает мать, угодив своему чаду. И ей вдруг захотелось рассказать этой полуженщине-полуребенку о своей жизни.

Людмила вернулась опять в свое кресло, чиркнула зажигалкой, закурила и после нескольких глубоких затяжек начала:

– Смотрю я на тебя и вспоминаю свою такую недалекую юность. Кажется, только моргнула – и треть жизни пролетела как один миг. Я приехала в Париж такой же девчонкой, как и ты. Ничего не знала, ничего не умела. Муж целыми днями был на работе, а я бродила по городу. Тоска и наслаждение слились тогда для меня воедино…

Она говорила медленно, не торопясь о своей страсти к Парижу, о его старинных и современных кварталах, о многочисленных кафе и клубах, о картинных галереях и театрах, о званых вечерах и дипломатических приемах… Казалось, она помнит каждый дом, каждую улицу, по которой ей когда-то приходилось ходить; образы случайных и неслучайных прохожих наполняли ее рассказ трепетом живых воспоминаний, прошлых встреч и дружеских бесед. Наконец она остановилась, глубоко вздохнула и потянулась, как будто пробуждаясь от приятных сновидений.

– Но это мало относится к делу, – закуривая новую сигарету, продолжила она.

– «Guerlain», фирма, имеющая множество филиалов по всему миру, готовит к открытию филиал в Москве. Мне поручили подготовить все к приезду представителя фирмы. Я отобрала около десятка претендентов на должности менеджеров, и около пятидесяти девушек хотят получить работу продавщиц-консультантов фирменного магазина. Окончательный отбор сделает Журэ: нужен один менеджер и шесть продавщиц. Директором-распорядителем филиала назначена я, и остальных сотрудников я смогу набрать без согласования с фирмой. К тому же Антуан, возможно, заинтересуется и моделями. Я знаю, что идет работа над новым ароматом и для рекламной кампании потребуется новое лицо. Правда, этот привередливый француз не очень-то любит работать с русскими моделями, хотя сам, говорят, наполовину славянин: то ли поляк, то ли белорус, но признает, что русские девушки очень красивы и неординарны. Так что, возможно, нам придется подготовить ему кастинг, но об этом он сам скажет по приезде. Твоя задача заключается в точном и быстром переводе. Будь тактична, аккуратна и особо не лезь на глаза. Прежняя переводчица так его раздражала своим громким голосом и вызывающими манерами, что ее пришлось заменить. Но когда Антуан узнал, что его переводчиком будет мужчина, то вообще взбеленился: он, как оказалось, предпочитает иметь дело с женщинами, считая мужчин грубыми, невежественными и примитивными. В этом он, конечно, прав, поэтому на эту работу я и пригласила тебя.

– Но вы ведь сами хорошо владеете французским, почему же вы не стали переводить?

Людмила смерила девушку презрительным взглядом. Но в глазах Светланы было столько ребячливой наивности, что Людмила опять снисходительно улыбнулась:

– Конечно, французский я знаю сейчас, наверное, лучше русского, но я директор, не забывай об этом, милая девушка.