Текст книги "Формула счастья"

Автор книги: Ирина Тарасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Она действительно легко и быстро справилась с работой и большую часть времени затратила на борьбу с компьютером, который то и дело выдавал какие-то замечания и никак не хотел сохранять текст. Методом тыка она нажала какую-то клавишу, открыла новый документ и работа пошла без сбоев. Конечно, она пока плохо знала клавиатуру и очень устала от постоянного поиска нужных букв.

– Давай, – сказал Серега, вырвал папку из ее рук и дернулся обратно к машине.

– А гонорар? – испуганно спросила Светлана и, стараясь удержать парня, схватила за рукав.

Серега, легко поведя плечом, толкнул девушку так, что она потеряла равновесие и упала.

– Стелла, ко мне! – в отчаянии закричала Светлана. – Фас!

Повторять дважды ей не пришлось. Стелла стрелой ринулась на помощь. Несколькими быстрыми прыжками она догнала мужчину, остановилась рядом и угрожающе зарычала.

Света быстро вскочила и подбежала к парню.

– Гонорар, – твердо сказала она и протянула руку.

– Ну и скупердяй! – вылезая из машины, проворчал другой мужчина. – Девчонка и так почти задаром работала. – Он вынул из внутреннего кармана толстый бумажник, отсчитал пять сотенных купюр и протянул Светлане. – А тебе урок, пока не получишь деньги – всю работу не отдавай и старайся иметь дело только с приличными людьми, – добродушно поучал девушку «бизнесмен». – Собака у тебя молодец, свое дело знает, – добавил они грузно опустился на сиденье машины.

– Стелла, к ноге, – все еще возбужденная произошедшим, громко позвала Света собаку.

Овчарка, удостоверившись, что с хозяйкой все в порядке, отошла от мужчины. Серега, выругавшись, сел в машину.

– Молодец, молодец, – Светлана ласково потрепала собаку. – Ты моя опора и защита. – Она готова была расцеловать это милое существо. Завтра она будет искать более надежных заказчиков.

…Утром она зашла в книжный магазин. Отобрав несколько книг в мягких обложках, она поспешила домой. Дома, внимательно изучив выходные данные, она выписала адреса издательств, которые появились не так давно и начали выпускать так называемые книги массового спроса. «За переводы книг должны платить неплохие деньги, да и для меня это привычнее и интереснее», – подумала она.

Целый день Света ездила из одного конца Москвы в другой, от одного издательства к другому в поисках заказа – в лучшем случае ее выслушивали, но чаще всего сразу заворачивали назад, категорически отказываясь от ее услуг, узнав, что у нее нет диплома. Когда начало смеркаться, почти в отчаянии, не чуя ног от усталости, она переступила порог издательства «Пресс-ультра».

Неуверенно открыв дверь, она увидела небольшое помещение, в недавнем прошлом бывшее, вероятно, квартирой. Она вошла комнату, где стояли два стеллажа, а за письменными столами, сплошь заваленными папками, сидели двое мужчин и одна молодая девушка с ярко-желтыми волосами и искусным макияжем. Перед ними, как на экзамене, стояла средних лет женщина и, размахивая руками, кричала:

– За такие деньги я не работаю, я переводчик с двадцатилетним стажем. И не подсовывайте мне всякую порнуху! – Она бросила на стол книгу в мягкой обложке, повернулась и, почти сбив с ног Светлану, ринулась к выходу и громко хлопнула дверью.

– Хорошенькое дельце! Водила нас за нос два месяца и оставила ни с чем, – вскочив из-за стола и нервно вышагивая вдоль пачек с книгами, почти кричал высокий немолодой мужчина с лицом преподавателя университета. Очки в роговой оправе возмущенно съехали на кончик его громадного носа и уже готовы были сорваться, но тут мужчина остановился напротив Светланы, схватил их за дужку и резко спросил: – А вы откуда?

– Я… Я тут… – От неожиданности вопроса она растерялась. Темные, очень близорукие глаза смотрели на нее осуждающе. Светлана взяла себя в руки. – Я могу вам помочь, – почти умоляюще сказала она. – Я делаю литературные переводы с английского и французского, подстрочники – с испанского.

– А с японского? – в разговор включился молодой, судя по голосу, парень, который сидел спиной к окну поэтому Светлана видела только его силуэт. Повернувшись к нему, она сняла очки, положила их в сумочку и, вдруг успокоившись, словно не замечая издевки, ответила:

– Нет, японским я не владею. Можно я сяду? – спросила она уже мужчину в очках и, не дожидаясь ответа, тяжело опустилась на стул. – У меня был тяжелый день.

Мужчина молча протянул ей брошенную уходящей женщиной книгу и сказал:

– Можешь с листа перевести?

Она прочла название и вся как-то сразу подобралась, сконцентрировавшись, чтобы показать себя в лучшем виде.

– С какой страницы начать?

– С первой. – Парень встал из-за стола и подошел к ней. Вблизи он оказался старше, чем она предполагала, – лет тридцати, с начинающей уже лысеть макушкой. Его светло-серые глаза пристально, чуть насмешливо смотрели на нее.

Светлана бегло просмотрела страницу и начала: «Никогда не гнал он автомобиль так быстро. Никогда не срывался в подобную поездку по телеграмме, оставляя на солнечных берегах итальянского озера Камо свое счастье, о полноте которого он не мог и думать несколькими неделями ранее…» – девушка читала медленно, иногда делая паузы, выстраивая фразы по правилам русского языка и в то же время стараясь быть точной в переводе.

– Почти как у нашей маститой переводчицы, – глядя на лист бумаги с машинописным текстом, сказала блондинка, – только той, для того чтобы перевести одну страницу, понадобилось два месяца, а девчонка читает прямо с листа.

– У тебя есть переводческий опыт? – спросил мужчина в очках в роговой оправе. – Кстати, меня зовут Виктор Васильевич, его, – указывая на лысеющего мужчину, – Леонид, это, – он кивнул в сторону блондинки, – Татьяна. А вас как величать, молодая леди? Как постигали языки?

– Светлана Коробейникова, – представилась она. – Я читала в подлиннике классиков. В пятнадцать лет, после смерти мамы, чтобы не сойти с ума, я стала переводить Мопассана. У меня было два сборника: один – на французском, другой – на русском. Сначала я переводила абзацами; переведу – сверю с русским изданием. Потом, когда стала переводить увереннее, сверяла только по окончании: было интересно – у кого точнее. С первым рассказом я возилась почти месяц. Потом пошло быстрее. За летние каникулы я перевела двенадцать рассказов, а когда заболела и почти три месяца лежала в больнице, подруга принесла мне роман Франсуазы Саган, недавно изданный во Франции. За этот перевод мне даже поставили автоматом экзамен по французскому языку.

– Милая девочка, не могла бы ты принести нам баночку растворимого «Нескафе»? – перебил ее Леонид, доставая из кармана деньги и протягивая сотенную бумажку. – Здесь рядом есть небольшой магазинчик. А Танюша, – обернувшись к блондинке, продолжал он, улыбаясь, – пока вскипятит чайник.

– Хорошо, – с готовностью ответила Светлана, понимая, что сейчас, намеренно отослав ее, они должны принять решение и, судя по тому, что ей сразу не ответили отказом, у нее был явный шанс получить эту работу.

Выйдя в коридор, она осталась у двери, стараясь через приоткрытую дверь узнать итоги переговоров.

– Слушай, шеф, – начал Леонид, – разве у нас есть другие варианты? Через три – максимум четыре недели мы должны сдать эту книгу в работу. Старая стерва уверила нас, что у нее все готово, а что оказалось? Гонорар, видите ли, слишком мал! Хорошо еще, что Татьяна предупредила, что видела ее в «Динтрейде»! Наверняка на них работает. У нас ведь и бумага закуплена. Если сорвем сроки, типография возьмет в работу другую книгу. Это отсрочка почти на два месяца. А наша разведка доложила, что издательство «Динтрейд» тоже готовит перевод «Плутовки», но только в сборнике и в переплете. Если опередим их и выкинем на рынок нашу книгу в мягкой обложке задешево – перехватим у них покупателей. Так что, я считаю, эта девушка послана нам свыше.

– Вы звонили Мишелю? – раздался усталый голос Виктора Васильевича.

– Уже три недели, как он гуляет по Парижу.

– А Лидочке?

– Она на третьем месяце, – ответила Татьяна, – и страшно мучается от токсикоза.

– А Илье Николаевичу?

– Ну я вам уже объяснял, что все варианты мы проработали и остается брать только человека со стороны. – В голосе Леонида явно слышалось нарастающее раздражение.

– Насколько я разбираюсь в людях, – вновь послышался низкий, немного хрипловатый, но уверенный голос Татьяны, – а у меня большая практика, несмотря на мой юный возраст, эта девушка принадлежит к той категории людей, которые склонны скорее преуменьшать свои возможности, чем преувеличивать. И если она говорит, что справится с работой, значит, есть большая доля вероятности, что это действительно так.

– Ну что, кофе-то мы сегодня будем пить? – неожиданно сменил тему шеф. – Может, наша спасительница скрылась, довольствуясь сотенной?

Светлана как ошпаренная отпрянула от двери. Магазинчик действительно был в соседнем доме. Купив кофе, она бегом побежала в редакцию.

– Извините, я, вероятно, пошла не в ту сторону и не сразу нашла магазин.

– Да ничего, – любезно ответил Леонид, приглашая ее присесть и наливая в чашку кипяток из пластмассового электрического чайника. – С сахаром?

– Да, спасибо. – Она старалась утихомирить колотящееся от нервного напряжения сердце и выровнять дыхание, мысленно успокаивая себя.

– Вот что мы решили, Светлана, – начал Виктор Васильевич. – Для начала вы переведете страниц десять. Если нас устроит ваша работа – будете получать хорошие деньги. Но все, как вы понимаете, зависит от качества и сроков. Через день мы вас ждем.

– Через два.

Мужчины от неожиданности даже переглянулись, а Светлана пояснила:

– Один день мне нужен для ознакомления с текстом: надо хотя бы приблизительно составить общее впечатление о романе в целом, а на другой день я займусь собственно переводом.

– Хорошо, нас это устраивает, – поспешно ответил Леонид.

– Послезавтра к вечеру вы должны быть в редакции. Принесете то, что успеете сделать, – спокойно, но в то же время твердо, вставая из-за стола и показывая, что на этом разговор закончен, сказал Виктор Васильевич. – Вы где живете?

– В районе ВДНХ, – немного растерявшись от неожиданного вопроса, пробормотала Света.

Татьяна подошла к ней. Оказалось, она почти на две головы выше Светланы. Записав ее точный адрес и телефон в блокнот, блондинка воскликнула:

– Как здорово! Это точно перст судьбы! – И, уже обращаясь к коллеге, замурлыкала: – Ленчик, она так устала, подвези девушку домой, ты ведь такой добрый, хороший, милый…

– Ну что ж, мне нетрудно, – «Ленчику» явно доставляло удовольствие выслушивать комплименты.

– А заодно подбросишь и меня, мы с ней почти соседи, о’кей? – И не дожидаясь возражений, девушка накинула легкую беличью шубку и, достав зеркальце из элегантного портфеля, стала подкрашивать губы.

Леонид снисходительно улыбнулся:

– Ну как не порадеть родному человечку, – пропел он и добавил, переходя на прозу: – Я вас жду в машине. До свидания, шеф. – Надев уже на ходу замшевую куртку и кивнув на прощание, он удалился, захватив с собой кожаную папку ярко-желтого цвета.

Татьяна, натянув почти на самые глаза кепку и бросив «прощайте, милый друг» в сторону шефа, подхватила Светлану под руку, и они вышли из комнаты редакции.

Расположившись на заднем сиденье, Татьяна закурила тонкую сигарету. После нескольких затяжек она начала:

– Светлана, ангел, ты действительно была послана нам с небес. Мы с Леней идем сегодня в ночной клуб, и я голову сломала, что наговорить предкам, чтобы не шумели. Но ты нас выручишь. Я тебя представлю своим родичам. Папа у меня военный, а я – генеральская дочь и, по его понятиям, должна всегда ночевать дома. Легенда наша такова: моя подруга, то есть ты, плохо себя чувствует после вчерашнего приступа и нуждается в присмотре. На это они должны клюнуть. Твой вид внушает доверие. Я дам им твой номер телефона, а если они решат проверить, скажешь, что я в ванной. Я потом перезвоню тебе из бара и узнаю обстановку. Да? – И она с веселыми искорками в глазах, наклонясь к Светлане, чмокнула ее в щеку: – В знак скрепления нашей дружбы.

Света понимала, что ее используют, но была искренне благодарна судьбе за то, что оказалась вовремя в нужном месте. Эти люди дали ей шанс, почему бы и ей не помочь им?

Только после полуночи, совершив ритуал знакомства с Татьяниными родителями, выгуляв собаку и приняв ванну, она с наслаждением растянулась на тахте. Ей хотелось немного отдохнуть, а потом начать работу, но, закрыв глаза, она сразу забылась сном.

Пронзительный звонок заставил ее проснуться, резко вырвав из плена чудесного сна, который она в тот же миг забыла, сохранив прекрасное настроение. Светлана протянула руку к телефону, но, услышав лай Стеллы в коридоре, поняла, что звонят в дверь. Она посмотрела на часы – четыре утра. Скорее всего, это кто-то ошибся адресом.

– Кто там? – спросила Светлана и, услышав голос Татьяны, отворила дверь.

– Скоты, мерзавцы, подонки! – Устало ругаясь, Татьяна с трудом стащила с себя шубку и бросила ее прямо на пол. Шатаясь, она побрела по коридору; но, увидев постель с откинутым одеялом, издала какой-то гортанный звук и рухнула на нее, даже не сняв одежду.

Светлана раздела ее и накрыла пледом. Ничего страшного, сегодня она начнет день пораньше.

Ровно в девять, прочитав около полусотни страниц, она услышала, как зазвонил телефон; с трудом растолкав Татьяну, она передала ей трубку.

– Все хорошо, сегодня у нее опять ночью был приступ, поэтому я еще сплю, на работу пойду попозже. Целую, – стараясь четко выговаривать слова, сонным голосом сказала Татьяна и, бросив трубку, повернувшись на другой бок, опять засопела.

Когда Светлана, устроившись на кухне, начала переводить, было уже почти пять часов вечера. Пронзительный визг Татьяны, а затем лай собаки заставили ее сорваться с места. Вбежав в комнату, она увидела довольно забавную картину: Татьяна с взлохмаченными волосами, отчаянно визжа, стояла на тахте, прижавшись спиной к стене, а Стелла бегала вокруг и громко лаяла.

– Убери зверя! Я боюсь!

– Стелла, ко мне, – позвала Светлана овчарку и, гладя ее по спине, добавила: – Свои, это свои.

– Где это я? – опустившись на колени и приходя в себя, стала оглядываться Татьяна. – Который час? Господи! Весь день проспала. Надеюсь, Ленька позвонил на работу и предупредил, что меня не будет. Где телефон? – И, увидев трубку, набрала номер. – Да, Виктор Васильевич, ужасно болит голова, но завтра будет все о’кей. Вы самый хороший шеф на свете. До завтра. – И, положив трубку, опять легла на тахту. – Родичи не звонили? – потянувшись, тихо спросила она.

– Звонили, ты что, не помнишь? – удивилась Света. – Ты сама с матерью разговаривала.

– Хорошо, дай мне, пожалуйста, анальгин, он у меня в сумочке, – жалобно простонала она и, запив таблетку водой, опять со стоном откинулась на подушку.

Только часа через два, выпив несколько чашек кофе, приняв ванну и выкурив сигарету, Татьяна повеселела.

– Как твои дела, мой ангел-хранитель? – спросила она, присаживаясь рядом.

– Вот уже три страницы перевела, – неохотно отрываясь от работы, коротко ответила Света.

– Да, почерк у тебя неважнецкий, – взглянув на исписанную мелким убористым почерком страницу, протянула блондинка. – Замаешься разбирать. Компьютер есть?

– Рядом с тахтой.

– Надо тебе как-то отплатить за услугу – давай я наберу. Шеф не любит напрягать зрение.

Татьяна схватила исписанные листы. Уже через несколько минут Светлана услышала еле слышный стук клавиш.

Примерно час спустя раздался звонок в дверь. Светлана открыла. Перед ней стоял высокий, чуть полноватый мужчина с военной выправкой:

– Татьяна у вас? – и, не дожидаясь ответа, прошел в коридор.

Стелла напряглась, вглядываясь в незнакомца.

– Свои, – успокоила собаку Светлана, но все же взяла ее за ошейник и отвела в дальнюю комнату.

– Папа, какими судьбами? – услышала она возглас Татьяны. – Проверять пришел, ты что мне, не доверяешь?! – В ее голосе слышались нотки недовольства и чуть ли не оскорбленного достоинства.

– Присаживайтесь, – вернувшись, пригласила Света, включая верхний свет. – Мы с Татьяной работаем. Мне заказали срочный перевод, а Татьяна помогает мне, она так быстро набирает!

– Так-так, – чуть смущенно, усаживаясь на тахту, проговорил мужчина. – Раз у вас срочная работа – мешать не буду. Я, собственно, по делу.

Он поправил стрелку на брюках, огляделся по сторонам и вдруг спросил Светлану:

– Вы действительно больны?

– Да нет, сейчас я уже выздоравливаю, – смущаясь, ответила Света, чувствуя неловкость за то, что ей приходится участвовать в обмане. – Татьяна преувеличивает.

– Я могу помочь. У нас замечательная больница, и, если необходимо, мы организуем вам обследование, – сказал мужчина. – Вы давно знакомы с моей дочерью?

– Я же говорила – мы вместе работаем, – вмешалась Татьяна.

– Дело, собственно, вот в чем. Вчера мне пришло письмо – через недельку-другую приедут мои друзья еще по Суворовскому училищу, хотят остановиться у меня. Не могли бы вы, Светлана, на день-два приютить у себя Татьяну. Мои друзья – люди шумные… Тем более у вас срочная работа, – добавил он после некоторой паузы, – я в этом убедился собственными глазами.

– Конечно, пожалуйста, – неуверенно залепетала Света.

– Ну и хорошо! – с явным облегчением сказал мужчина, вставая. – Ты когда домой? Много еще у тебя на сегодня работы? – обращаясь к дочери, спросил он.

– Часа на два, – ответила Татьяна, – ты не беспокойся, Света с овчаркой меня проводят.

Когда дверь за отцом закрылась, Татьяна запрыгала по комнате, хлопая в ладоши:

– Ура! Несколько дней полной свободы! Да здравствуют все вояки на свете! – и, немного успокоившись, добавила: – Папаньке захотелось оттянуться. Представляю, какая у них намечается крутая пьянка. Пусть, мы тоже тут от скуки не пропадем. А сейчас – за работу: враг будет разбит, победа будет за нами! – И с этими словами она плюхнулась на стул так, что тот жалобно скрипнул под ней. Она, как профессиональная пианистка, вскинула руки, опустила их на клавиатуру и опять мерно застучала.

На следующий день, сдав пятнадцать страниц перевода и получив добро, а заодно и аванс, Светлана начала новую жизнь строго по плану: утром прогулка с собакой, гимнастика, три часа работы, затем обед, пять часов работы, прогулка с собакой за продуктами и опять работа допоздна; на сон она отвела не более пяти-шести часов. Каждый день Татьяна забегала за рукописью и приносила деньги; Светланину работу оценили в тысячу двести за авторский лист, пообещав премию в случае сдачи работы в срок.

Дней через десять, когда уже большая часть перевода была сделана, Татьяна, забежав к ней утром, спросила:

– Помнишь тот приход моего папаши?

– Конечно.

– Так я сегодня вечером к тебе нагряну. Отец собирает мальчишник. Маманьку еще три дня назад отправил к бабуле, а я перекантуюсь у тебя. – Татьяна поморщила нос, и лукавые огоньки зажглись в ее глазах. – Перестройка открыла «железный занавес», который скрывал от наших предков правду о жизни. Теперь мужики, испугавшись грозящей импотенции, ринулись на освоение высот сексуального искусства. Я как-то принесла домой книгу, которую мы только что выпустили, – «Исповедь проститутки». Мать начала орать, а отец втихую прочитал, я точно знаю, сама склеивала страницы!

Это все она быстро выпалила, стоя в коридоре и запихивая листы с переводом в свой изящный портфельчик.

– Ну, до вечера!

Наклонившись к Светлане и по привычке чмокнув ее в щечку, Татьяна пропела:

– «Жди меня, и я вернусь, только очень жди».

Звонок раздался, когда Светлана нежилась в ванне. Она находила особое удовольствие в этом ежевечернем получасовом блаженном ничегонеделании под успокаивающий шум текущей из крана воды. Завернувшись в большое махровое полотенце, она побежала открывать. Татьяна вихрем ворвалась в коридор и с облегчением поставила на пол большую дорожную сумку.

– Меня до самого подъезда сопровождал эскорт из высших офицерских чинов. – И пристально оглядев полуобнаженную фигурку Светы, которую она уже записала в приятельницы, присвистнула: – Мать моя, да ты, оказывается, красавица!

– Раздевайся, проходи, – стушевалась Света и юркнула обратно в ванную, – я только ополоснусь и выйду.

– Не торопись, – услышала она голос подруги, – я пока ужин приготовлю. Тут нам кое-что перепало от щедрот вольных казаков.

Когда минут через двадцать, облачившись в широкий хозяйский халат и наподобие тюрбана обернув вокруг головы полотенце, Светлана вошла в комнату, то невольно застыла от удивления: свечи в хрустальном подсвечнике освещали стол, уставленный деликатесами. Филе красной рыбы, курица-гриль, сыр с зелеными прожилками, баночка черной икры, коробка импортного печенья, конфеты в блестящих обертках и даже виноград – такого изобилия она никогда не видела.

– Гулять так гулять, – жестом приглашая к столу и весело подмигивая, проворковала подруга и достала бутылку шампанского. Уверенно хлопнув пробкой, она разлила пенящуюся золотистую жидкость по бокалам. – «Новый свет».

Света поражалась, с какой удивительной легкостью ее подруга манипулирует окружающими ее предметами и даже людьми, заставляя их беспрекословно подчиняться себе. Она поймала себя на мысли, что тоже с радостью подчиняется этой веселой и беззаботной девушке, а Татьяна, не дожидаясь ее, осушила первый бокал и уже наливала второй.

– Давай-давай не отставай, – подбадривала она Свету и, подбросив куриное крылышко, крикнула собаке: – Бобик, лови!

Стелла, поведя носом, вопросительно посмотрела на Светлану.

– Бери-бери, это тебе, – подтвердила Светлана, и собака с явным удовольствием присоединилась к пиршеству.

– У тебя есть телевизор или хотя бы магнитола? – оглядываясь по сторонам, спросила Татьяна.

– Телевизора нет, но есть музыкальный центр, – ответила Света и прошла в зеркальную комнату, включила свет и поставила кассету с негритянскими блюзами.

– Вах! – услышала она за спиной удивленный возглас подруги. – А я и не знала, что у тебя есть такая шикарная, как говорили в девятнадцатом веке, зала. Класс!

– Это не мой дом, – заметила Светлана, робко встретив ее изумленный и восхищенный взгляд. – Я здесь буду еще недели две, не больше, – с грустью добавила она.

Татьяна придирчиво стала разглядывать свое отражение в зеркале. Она втянула живот, выпрямила спину, сделала задумчивое выражение лица. Наконец, довольная своим отражением, оглянулась на Светлану и подозвала к себе. Света подошла и остановилась рядом.

– А ведь ты действительно красавица, – в голосе Татьяны сквозила искренняя симпатия, – по сравнению с тобой я настоящий крокодил, – глядя на оба отражения, вздохнула она.

Светлана застенчиво хихикнула:

– Да что ты, не шути так, от тебя же все мужчины без ума, а меня никто вообще не замечает.

– Мужики как быки: видят только то, что бросается в глаза. Конечно, я упакована классно, а тебе вот нужно подумать о новом имидже. Хватит косить под серую мышку. Глаза у тебя замечательные даже без косметики, а фигурка прямо как у восточной женщины – такая изящная. А я могу похвастаться разве что длиной ног да модными шмотками. И, рассмеявшись, закончила: – У меня скоро, глядя на тебя, разовьется комплекс неполноценности.

Девушки посмотрели друг на друга и расхохотались. Из музыкального центра полилась веселая, ритмичная мелодия, и они, не удержавшись, закружились в танце; они чувствовали себя очень хорошо в компании друг друга.

– Знаешь, я сегодня была по-настоящему счастлива, – глубокой ночью, уже погасив свет и лежа в темноте, призналась Татьяна. – По большому счету, я ведь одинока: у меня никогда не было настоящих подруг. Родители считали, что у меня должно быть все только самое лучшее, поэтому все, кто оказывался даже случайно рядом, как им казалось, не были достойны меня… – Татьяна замолчала. Казалось, воспоминание о прошлом поглотило ее.

– А ты любила кого-нибудь? – стараясь отвлечь ее от грустных размышлений, спросила Света.

– Да, – глухо выдохнула Татьяна, – у меня стойкая прививка от этой болезни.

– У тебя была неразделенная любовь? – удивилась Светлана, которая даже и представить себе не могла, что ее новая подруга, всегда веселая и кажущаяся легкомысленной, когда-то могла испытать настоящее чувство.

– Еще какая разделенная! – Татьяна зажгла торшер, нашла сигареты и закурила. – Увидела его, – голос ее зазвучал глуше, – и перестала существовать. Жила как во сне, летала, словно на карусели: вверх-вниз, и в животе то ли страх, то ли восторг. Одним словом, полный улет, и башка без мозгов. Все началось в июне. Мне тогда было пятнадцать, и я готовилась к экзамену по русскому. Стояла жуткая жара, больше тридцати каждый день, – свихнуться можно. Позвонил папанька, предупредил, что привезут паек. Я открываю – молодой лейтенант вносит сумки. Выложив все содержимое в холодильник, оборачиваюсь, и – как будто током по позвоночнику – горящие глаза навстречу. Это трудно описать словами, еще труднее понять, почему и как это произошло. Его губы, руки, горячее, мускулистое тело… – Татьяна прикрыла глаза и несколько минут молчала. Потом вытряхнула из пачки новую тонкую сигарету, чиркнула зажигалкой, глубоко затянулась и продолжила: – Он даже не раздел меня, а только гладил и целовал мои ноги. Все выше и выше… Я даже испугалась, что упаду, присела на диван и сама скинула трикотажное платье. Я дрожала как в горячке, а он все ласкал меня и шептал: «Не бойся, не бойся, все будет хорошо…» Можешь себе представить – я в первый же раз вот тогда от одних его рук испытала оргазм?! – обращаясь то ли к Светлане, то ли к самой себе, прервала свои воспоминания Татьяна и села на кушетке, скрестив руки под коленями. – Мы встречались почти полгода. Ни особых разговоров, ни прогулок, ни цветов, ни подарков. Ничего, кроме наших постельных поединков до крови на губах и полного изнеможения. Опомнилась я столь же быстро, как и впала в безумие, когда увидела его вдвоем с женой. Она была страшно некрасивой от тяжелой беременности, вся обезображенная пигментными пятнами… И эта ее походка гусыни! – Татьяна с силой вдавила еще тлеющую сигарету в пепельницу. – От неожиданности я, кажется, даже дышать перестала, помню только, как кровь бросилась в лицо и сердце застучало где-то у подбородка. Я тогда остановилась, вроде как даже немного пришла в себя и ждала, когда они ко мне поближе подойдут, чтобы мило так поздороваться: здравствуй, мол, мой дорогой любовничек. Но прочитала в его глазах даже не страх, нет – ужас – и в тот же миг как проснулась. Стою как дура, и реветь хочется, и сил нет, как будто воздух кто из меня выкачал. В общем, выздоровела я от своей любови в момент и на всю оставшуюся жизнь. Я-то, идиотка, думала – у нас любовь до гроба, а он меня просто использовал как молодую самку. Еще небось и гордился собой, как все хорошо устроил: и жену не беспокою, пусть выращивает потомство, и сам в своем жеребцовом деле не застоялся! Заботливый отец семейства, говнюк! – Лицо Татьяны побледнело, глаза зажглись ненавистью, губы повело от брезгливости. – А то, что мне всего пятнадцать, – это его не волновало. Ну я его отблагодарила! Отцу, конечно, ничего не сказала: он бы убил его на месте, но с матерью поговорила по душам. Мол, влюбилась в молодого офицера, хочу за него замуж… Отец быстро нажал на нужные педали – и мой бывший возлюбленный скоренько направился служить Отечеству куда-то в Забайкалье. С повышением по службе…

Татьяна зло хохотнула и потушила лампу.

Подруги лежали в полной темноте, думая каждая о своем.

– Меня тоже использовали… – внезапно заговорила Светлана, – и ничего кроме омерзения я не испытала. – Светлана смотрела в темноту открытыми глазами и в который раз переживала минуты своего унижения. Это случилось, когда ей было семнадцать. Мачеха и отец тогда принимали гостей (а это у них обычно затягивалось чуть ли не до утра). Она спала в своей комнате, как вдруг холодное, скользкое, потное тело накинулось на нее; она хотела закричать, но мягкие, липкие губы заткнули ей рот и тяжелые пальцы сдавили горло… Если бы она тогда не потеряла сознание, то, наверное, умерла бы от ужаса и омерзения. Она даже не знала, кто это был… С тех пор даже мысль об интимной близости с мужчиной вызывала в ней панику.

– Я много читала о любви. Я знаю, что кто-то испытывает страсть, блаженство, но, видимо, это не для меня… – Светлана грустно улыбнулась в темноту, стараясь проглотить тяжелый комок в горле и сдерживая слезы.

– Ерунда! – прервала ее Татьяна. – У тебя еще все впереди: ты образованна, умна и красива. К тому же у тебя сильный характер, а это самое главное для удачной карьеры. Я уверена: ты сможешь многого добиться в этой жизни. И я тебе в этом помогу – я буду твоей феей, милая Золушка! Принца не обещаю, но прикид обеспечу. – Она зевнула. – Ну ладно, дорогая, пора бай-бай… – Татьяна, удобно устраиваясь на ночь, натянула на плечи одеяло. – Завтра будет новый день.

На следующее утро, убегая на работу, Татьяна пообещала Свете отпроситься пораньше, чтобы пройтись с ней по магазинам, но уже около двенадцати прозвонил телефонный звонок.

– Светка, срочно бери все деньги, что у тебя есть. Я посылаю к тебе нашу редакционную «газельку», лети сюда! – И ничего не объясняя, Татьяна бросила трубку.

Меньше чем через полчаса Светлана уже была в задней комнате редакции, где стояли пачки с книгами. Прислонив к ним узкое, потемневшее во многих местах зеркало, когда-то бывшее, видимо, частью платяного шкафа, Татьяна вытащила из угла большой бумажный пакет.

– Свет, тебе повезло несказанно: не успела я прийти на работу, как мне позвонила Тоська. Она когда-то была фарцовщицей, а это никакой кислотой не вытравишь. Она где-то поймала американку, которая пыталась по старой памяти, видимо в Москве была еще при Советах, сбыть свои шмотки. Тоська сунула ей баксы и завладела целым состоянием. Почти все шмотки разошлись моментально (кстати, и мне кое-что перепало), но застряли маломерки; я сразу схватила все без разбора, благо у меня с собой была пара сотен баксов. – Рассказывая, она доставала вещи и раскладывала на пачки с книгами. – Примеряй: джинсы «Рэнглер», немного потертые, но еще ничего; чудная кофточка из натурального шелка, одна пуговица потеряна, но это не страшно, нижнюю можно перешить наверх… Но вот это писк, о таком можно только мечтать, – черные кожаные шорты и жилетка, и, наконец, самое главное… – И она с восторгом на лице достала ярко-рыжую приталенную кожаную куртку с шикарным воротником из крашеного песца и на магнитной застежке. – Эту куртку кто только ни примерял – мала, черт побери! Если тебе подойдет, считай – родилась в сорочке, вернее, в куртке. – И она засмеялась своей шутке.