Текст книги "История одной истерии"

Автор книги: Ирина Потанина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Что с вами? Вам плохо? – тоном совершенно нормального человека обеспокоено спросила Кристина.

Вместо ответа я протянула Тигре клочок фольги от сигарет. Осторожность и подозрительность куда-то испарились. Острый приступ беспокойства за Сестрицу сделал меня глупой и опасной.

– Поймаю – прибью! – грозно прошипела я, и кинулась вниз по лестнице.

В этот момент я увидела голову Настасьи.

Через секунду вслед за головой появились и остальные части тела Сестрицы. Пыхтя и что-то бормоча себе под нос, она поднималась вверх по ступенькам.

– Куда ты пропала? – снова озвучила мой вопрос Тигра. Тоже мне, «специалист по связям с общественностью».

– Не поверите! – торжественно заявила Сестрица, – Я такое видела! Этот газетчик знаете, куда побежал? – к счастью, выдерживать театральных пауз Настасья еще не научилась, поэтому сразу перешла к делу, – Он от вас выбежал и сразу на лестницу. Я решила проследить. Так вот, он скрылся в том подъезде, где наш страшный музей! Представляете?! Катюш, – голос Сестрицы вдруг стал жалобным, – Ты чего так смотришь? Я что-то не то говорю? Ты чего, Катюш?

Правильнее было бы не пугать Сестрицу раньше времени. Но в этот день я, похоже, все делала неправильно.

– У тебя одна сестра в этом городе? Может, все же речь идет о какой-нибудь другой, – с надеждой поинтересовалась Настасья, изучив записку, – Жаль. Предъявлю маме претензии.

Всё это Настасья говорила уже на бегу. Совершенно не представляя, что буду делать с пойманным почтальоном, я все же кинулась на его поиски. В вышеописанном подъезде царил сквозняк. Дуло откуда-то из подвала. Непроизвольно, я сделала несколько шагов по подвальной лестнице.

– Не ходи туда! – вдруг воскликнула Сестрица и уцепилась обеими руками за мой плащ, – Там жутко!

Я и сама чувствовала, что жутко. С детства приученная бороться с пустыми страхами, я решительно отстранила Настасью и спустилась вниз. Ничего страшного не произошло. Если не считать болтающуюся от сквозняка дверь страшной находкой. Слева, в стене пролета ведущей в подвал лестницы, красовался выход на улицу. Ох уж мне эти домишки, выстроенные в центре. В них все не как у людей. Все перевернуто и абсолютно нессиметрично.

– Мы зря теряем время, – оповестила я девочек, поднимаясь обратно, – Подъезд – проходной. Наш почтальон зашел в него, чтобы запутать следы.

Петляя между лужами, пешеходами и прочими мелкими неприятностями, наша живописная троица направлялась на стоянку. Джинсовая тинэйджерица с плеером, «модно-кислотная» лысая девушка на мотороллере и мелкогабаритная барышня с белой блямбой вместо прически, прыгающая между ними. Ничего не скажешь – сыщики! Оставить свой чудо-транспорт у дяди в гараже Тигра категорически отказалась.

– Значит так, – рассуждала я, – В прихожей, где висел мой плащ, побывали всего трое посторонних.

– Не трое, а пятеро, – поправила Тигра.

– Мы с Настасьей – не посторонние, – отрезала я, – Впрочем, с тебя подозрение тоже можно снять.

– Из соображений блата? Несправедливо, – обиделась Тигра, которой, похоже, нравилось быть подозреваемой.

– Нет. Потому что ты находилась внутри репетиционного зала, когда подбрасывали первую записку, – аргументировала я, – А её подбрасывали снаружи!

– Но Тигра может быть в сговоре с преступником, – подсказала Настасья.

– Исключено, – смирилась с собственной невиновностью Кристина, – Не могу. Мне убеждения не позволяют.

На том и порешили. Хотя, признаться, безоговорочно верить в невиновность Тигры я пока не собиралась.

– Все равно, самый подозрительный – этот курьер, – настаивала Сестрица.

Я вяло согласилась, думая о своем. Настасью надлежало немедленно отправить под охрану Георгия. Пусть сидят вместе в офисе, на телефонные звонки отвечают. Кроме того, мне не давало покоя это загадочное письмо, полученное Шумиловым. Уж слишком все это было странно.

– Тигра, – решилась я, наконец, на окончательное принятие Существа в команду, – Уж очень мне интересно, что в этом письме… Сомневаюсь, что твой дядя признается мне в этом добровольно. Справишься?

– Постараюсь, – неуверенно проговорила девочка, – Дядька, кончено, у меня мировой, и меня очень любит… Но в дела посвящать не станет. А любую хитрость легко раскусит. Но можно попробовать.

– Будь добра.

Этим ударом я убила сразу массу зайцев. Получив задание, Тигра, наконец, почувствовала себя при деле и без лишних пререканий согласилась временно оставить меня в покое. Настасья последовала благому примеру старших товарищей и тоже начала проявлять чудеса послушания: согласилась остаться возле Георгия. Кроме того, чем черт не шутит, существовала все-таки надежда, что Тигре действительно удастся узнать содержание таинственного письма. Сама же я собиралась подробнейшим образом пересказать все Георгию и стребовать с него рекомендуемый план действий. Кроме того, мне необходимо было продумать все нюансы предстоящего разговора с Шумиловым и Ксенией.

Свои подозрения относительно причастности дочери Шумилова к написанию угрожающих записок я решила пока не высказывать. Ксении это однозначно не понравится. Издатель же и без этого довольно странно реагировал на мои расспросы о дочери. Впрочем, и на все остальные вопросы тоже. И не только на вопросы.

Я вдруг представила нас с Шумиловым со стороны и, стараясь давать объективную оценку происходящему, прокрутила в памяти состоявшийся разговор.

Он вообще был странным, этот издатель. Не удивлюсь, если даже…

«Так», – мысленно отрезвила меня самоирония, – «Подозревать своих нанимателей, похоже, уже становится у тебя дурной привычкой. Зачем им обращаться к детективу, если они не хотят, чтобы дело было распутано?»

Впрочем, я ведь ни словом не обмолвилась о том, что расследование будет вести Георгий Собаневский. Подсознательное желание очаровать издателя, похоже, заставило меня казаться несколько более самостоятельной, чем я есть на самом деле. Из всего, что я тут наговорила, Шумилов просто обязан был сделать вывод о полной моей непригодности к расследованию. Нанять меня мог лишь человек, страстно желающий запутать дело…

Нехорошие предчувствия заставили меня прибавить газ. Скорее к Георгию. Уж он-то сумеет во всем разобраться. Сумеет защитить меня и Сестрицу, сумеет найти пропавших девочек, сумеет поставить на место негодяя, который подбрасывает мне свои мерзкие записки. Нет-нет. Я не изменила принятому еще утром решению, сделать дело режиссерши своим личным делом. Просто каждый решает возникающие проблемы своими методами. Я – путем привлечения Георгия. Если мне удастся привлечь внимание Жорика к исчезновению актрис, то он, несомненно, докопается до истины. От этого дело не станет менее «моим», ведь именно я заставлю Георгия это сделать. Скорее к Жорику.

«Ничего не скажешь, хорош этот издатель?! Совсем заморочил мне голову! Как я только могла ему поверить?» – возмущалась, измученная подозрениями и разочарованная во всех на свете, легкомысленная часть меня.

Подъезжая к подъезду, я с грустью констатировала, что все мои симпатии к Шумилову испарилась без следа. Как обычно, когда очередная влюбленность оказывалась мимолетной, я немного расстроилась. Прибавленное к общему негативному состоянию это расстройство окончательно уничтожило остатки хорошего настроения. Эх, а утром это театральное дело казалось таким приятным и привлекательным…

Настасья, видимо, почувствовав мое состояние, притихла, глядя за окно. Правда, звуки из наушников её плеера конкурировали с моей автомагнитолой… Но, все равно состояние Сестрицы можно было назвать на удивление тихим. Похоже, я делала первые педагогические успехи.

6. Глава о том, как бестолково взрослеют дети.

– Как хорошо дома! – намеренно громко промурчала я в прихожей, чтобы привлечь внимание Георгия к нашему появлению, – Ты себе представить не можешь, сколько на улице всяких неприятностей.

– Так сидела бы в офисе, – громогласно отреагировал Георгий, не выходя из комнаты. Ничто не могло оторвать детектива Собаневского от напряженной борьбы с компьютерными монстрами, – Тогда, глядишь, и катастроф на улицах меньше бы стало.

Настасья, всегда готовая подыграть Жорику, прыснула со смеху.

– Ты не понимаешь, – стараясь сохранять серьезность, продолжила я, – На этот раз я ничего не натворила. И без меня обошлось. Знаешь, это дело оказалось совсем не столь незначительным, как ты предполагал. Без тебя я не справлюсь. Необходимо твое вмешательство.

Все это я выкрикивала, прыгая по прихожей на одной ноге. Процесс стаскивания обуви несколько затягивался. Купленные неделю назад ботфорты смотрелись на ногах совершенно потрясающе, находиться на них любили и без боя не снимались.

– Да выньте меня кто-нибудь отсюда! – не выдержала я, – Я ж не кот, чтоб всю жизнь провести в сапогах.

– Нечего совать ноги куда ни попадя, – безынициативно отозвался Жорик, которому уже успел порядком поднадоесть процесс изымания меня из объятий дорогостоящей обуви. Увы, кроме Георгия сие ритуальное действо выполнять было некому. У Настасьи попросту не хватило бы сил. Компьютерным игрушкам пришлось немного обождать.

Заметив, что компьютер освободился, Настасья мигом проскользнула в комнату и полезла в Интернет.

– Представляешь, общалась полдня с заказчиком – издателем Шумиловым – и в результате обнаружила, что из всех задействованных в деле персонажей, он оказывается самым подозрительным, – доверительно вручая Жорику свою ногу, сообщила я, обеими руками хватаясь при этом за дверную ручку.

– У вас с ним это взаимно. Он звонил несколько минут назад. Просил, чтобы я следил за тобой. Ты у него – главный кандидат в преступники, – как ни в чем не бывало, произнес Георгий.

От неожиданности я растеряно всплеснула руками. В этот момент Жорик дернул за сапог. В результате мы с ним оба отлетели в дальний угол прихожей. Настасья, следила за нашими передвижениями из комнаты. Давненько не наблюдавшая подобного цирка, Сестрица была в восторге.

– Говорят, после каких слов человек упал, то и неправда, – заметила она, едва сдерживая смех, – Значит, Катюша не преступница.

– А про то, что грех смеяться над упавшими, тебе не говорят? – колко поинтересовалась я, – Ты ведешь себя некрасиво.

В этот момент не выдержавшая нашего налета дверца шкафа резко отворилась, и я согнулась под тяжестью собственной дубленки.

– Я же говорила, – пожала плечами Сестрица, – Все-все, больше ни слова не произношу, веду себя прилично…

Последнюю тираду Настасья выпалила, наткнувшись на мой строгий взгляд. Удивительное для этой особы послушание. Понимает, прям, с полувзгляда!

Нет, в самом деле, то ли я превратилась в отличного воспитателя, то ли Сестрица оказалась приличным ребенком. Мамочка бы ни за что не поверила ни в первое, ни во второе.

– Я оккупирую на время компьютер? – спустя несколько минут, все же решила поинтересоваться Настасья.

Жорик тяжело вздохнул, но согласился.

– Может, она, как Печкин? – с надеждой спросила я, – Может, у неё переходный возраст и плохой характер были, пока велосипеда (в данном случае компьютера) не было?

Исчезнув в недрах Интернета, Сестрица действительно затихла.

– Похоже, ребенок заболел, – обеспокоился Георгий.

Другого объяснения исходящей от Сестрицы тишине никто, знающий Настасью достаточно хорошо, придумать бы не мог. Между тем, я вдруг вспомнила, что знаю это «другое» объяснение.

– Знаешь, мне нужно массу всего тебе рассказать, – я потащила Жорика на кухню, – И про Настасью тоже. Она такая тихая, потому что боится.

– Ей что-то угрожает? Натворила что-нибудь и теперь боится расплаты? Куда ты уже втянула ребенка? – Георгий уселся на подоконник, что свидетельствовало о его готовности к долгой беседе.

В последнее время у Жорика появилась эта дурацкая привычка – вынуждать всех вокруг смотреть на себя снизу вверх. Я покорно уселась на стул и задрала голову. Подоконники в этой квартире располагались довольно высоко.

– Не «что-то», а «кто-то»! – зловеще проговорила я. И протянула Жорику последнюю записку. Для наглядности, – Не удивительно, что Сестрица испугалась.

– Ничего я не испугалась! – послышалось из коридора.

– Ты же в наушниках?! Ты же ничего не слышишь? И потом, кажется, ты обещала испариться?– наигранно возмутилась я, облегченно вздыхая про себя. Раз возмущается – значит, действительно, не слишком переживает.

– Ну, сидела, – Настасья кокетливо потупилась, – А потом перестала сидеть. Случайно проходила мимо, в этот момент как раз случайно закончилась песня, и я случайно услышала, что ты говоришь…

– Бывает, – я закатила глаза к потолку, чтобы многозначительно переглянуться с Жориком.

– Так вот! – Настасья решила, что с оправдательной частью можно закончить, и перешла к обвинительной, – Ты не права! Я не записки боюсь! Я тебя боюсь! Ты ведь можешь уволить меня… Скажешь, мол…

– Настасья, здесь становится небезопасно, – перебил Сестрицу Жорик, – Тебе лучше будет пока не вмешиваться. Придешь на стажировку во время более спокойного дела…

– Вот-вот, – утвердительно закивала Сестрица, продолжая вести разговор только со мной, а Георгия используя в качестве наглядного пособия, – Именно это ты мне и скажешь. А я не хочу спокойного дела.

– А я не хочу неприятностей! – безапелляционным тоном заявил Жорик.

Оба они сверкнули друг на друга глазами и уставились на меня. Нашли судью…Будто я могла предложить что-то дельное!

– Предлагаю компромисс, – оказалось, что могла. Мой голос заговорил отдельно от меня самой, находя приемлемое решение, – Настасья от дела не отстраняется, но в оперативной работе участвует только косвенно. Сидит связным на телефоне. Приезжать после школы будет сама. День все-таки… А вечерами я буду отвозить её домой и передавать из рук в руки родителям.

– Из рук в лапы, – угрюмо поправила Настасья.

– Что решим? – не обращая внимания на Сестрицыны реплики, поинтересовалась я. Конечно же, окончательный ответ оставался за Георгием.

– Для начала, изложи мне обстоятельства дела.

– Только прежде объясни, что ты там говорил про звонок Шумилова?

– Все тривиально. Позвонил, сказал, что хочет работать с таким детективом, как я. Говорит, мол, навел справки… Репутация нашего агентства не оставляет сомнений в надежности сотрудничества и т.д. Просил выяснить, кто такая детектив Катерина Кроль, и что подвигло её влазить в расследование… Пересказал ваш разговор. По правде говоря, ты действительно вела себя очень странно. Отчего ты не сослалась на наше агентство?

Ну что я могла ответить!? Вот такая уж странная я уродилась…

– Понятно, – Жорик правильно истолковал моё пожатие плечами, – В общем, я согласился установить за тобой слежку.

– Не стыдно?

– А что? Заказчику нужно узнать, кто ты такая и что делаешь? Пожалуйста, предоставлю ему полную информацию. Я что ,виноват, что людям деньги некуда девать?

– Почему ты не объяснил ему, что мы работаем вместе… Это же нечестно. И ты сможешь так поступить?

– Очень постараюсь, по крайней мере. Ладно, рассказывай, что там стряслось, и отчего ты стала главной преступницей.

– О втором ничего не знаю. А про само дело… Сейчас…

Я занялась приготовлением кофе и приступила к рассказу. Не так-то легко, на самом деле, объяснить ситуацию, никого не запутав и самой не запутавшись. Я отправила Настасью за своим блокнотом. С маниакальной упорностью записывая всё услышанное, я автоматически лишила себя возможности упустить какие-нибудь нюансы дела. То есть все, что мне показалось значимым, я и так запомнила. Но для Георгия обычно имели решающее значение как раз те факты, которые я считала незначительными. И именно из них он обычно складывал необходимую картину, чтобы с блеском раскрыть дело. Георгий действительно был очень талантливым детективом. Если уж он задумывался над разгадкой какой-нибудь тайны, то доводил дело до конца. Проблема заключалась только в том, чтобы заставить его задуматься. Обычно для меня это было самой большой проблемой в расследовании. Пока Сестрица выполняла поручение, я в нескольких словах попыталась описать случившееся и атмосферу, царящую в труппе театра. Получилась не слишком лицеприятная картина.

– Может, за это дело лучше вообще не браться? – насупился Жорик, – От такого режиссера и я бы сбежал. Им там, по-моему, нужен хороший доктор, а не детектив. И потом, с твоими расшатанными нервами общение с таким количеством себеподобных вредно…

– После четырех лет общения с тобой, мне уже ничего не вредно, – мило улыбнулась я, – И потом… Как это не браться?! А о пропавших девочках ты подумал? Ну, подумай, ну, пожалуйста… Кто вытащит их из беды?! Кто, если не знаменитый Георгий Собаневский?

На этот раз Жорик отчего-то не растаял от лести. Наоборот, нахмурился еще больше и сделался вдруг до невозможности деловым и официальным. Ну, прям, как я в кабинете у Шумилова, когда старалась побороть свою очарованность.

– Опыт показывает, что, если беда действительно случилась, то вытаскивать из неё надо сразу. Сколько, говоришь, времени прошло с момента исчезновения твоих актрис?

– С момента исчезновения Первой Героини прошла неделя. Вторая исчезла на два дня позже, – эту информацию я уже читала из блокнота.

– Вот видишь! – тоном Всезнающего Детектива, с победным блеском в глазах, провозгласил Георгий, – И никаких требований выкупа? Никаких вестей от возможных похитителей?

– Никаких…

– Или с барышнями ничего страшного не случилось, или спасать уже некого, – твердо заявил Всезнающий Детектив так, будто речь шла о какой-нибудь бытовой мелочи, – Считаю участие в этом деле нецелесообразным. В первом случае все газеты радостно заверещат, что агентство «Order» от серьезных дел скатилось к извлечениям нерадивых пигалиц из чужих постелей. А во втором… Вряд ли ты сможешь назвать положительным результатом расследования нахождение двух трупов, правда?

Я не вспылила. Не кинулась на Георгия с обвинениями в жестокосердии. Не набросилась с упреками, касающимися подавления моей личности (всю жизнь, как только какое-то дело пробуждало во мне интерес, Георгий объявлял его нецелесообразным). Даже не возмутилась по поводу абсолютно неоправданного пессимизма Жорика. Нет. Я мысленно досчитала до десяти и решила попробовать всё объяснить еще раз. И после этого кто-то еще берется утверждать, что у меня расшатанная психика?!

– Все не так просто, – начала я, – У Первой Героини были прекрасные отношения с родителями. Очень открытые. В семье было принято все друг другу рассказывать. Девочке просто не из-за чего было уходить из дому. Понимаешь? Кроме того, в двадцать один год это можно делать и не скрытно. Предупредив друзей и родителей. А она никого не предупредила. Вела себя так, будто собирается на обычную прогулку. Перед выходом позвонила своему парню, сказала, что ей грустно дома, предложила пойти пройтись. Он готовился к какому-то институтскому семинару, поэтому отказался.

– Почему же милиция решила, что девушка исчезла по собственной инициативе?

– Да потому, что милиции лень заниматься расследованием! Раз никакого преступления совершено не было, то можно отделаться обычным объявлением пропавших в розыск и ничего не предпринимать, – я поймала себя на том, что цитирую режиссершу, – По крайней мере, так считает Зинаида Максимовна. Но она вообще настроена категорически против милиции. Оперативника, которому было поручено устроить обыск в её кабинете, она попросту спустила с лестницы. Выкрикивая при этом что-то вроде: «Грязные свиньи! Вместо того, чтобы заниматься расследованием, они роются в моих вещах! Я вам покажу обыск! Это мои личные вещи!»

О том, что последний факт имел место быть, я узнала от Настасьи, та от Тигры, восхищенной смелостью своей «Зиноидочки Максимовночки». Тигра оказалась невольным свидетелем этой сцены. Поднималась в очередной раз занести режиссерше забытые в зале ключи и наткнулась на разгневанную Зинаиду Максимовну, расправляющуюся с бедным оперативником.

– Так и запиши: «Режиссерша ведет себя отвратительно. И подозрительно, вдобавок», – продиктовал Жорик, – Боялась обыска, значит, было, что скрывать. Кроме того, уж ты-то должна понимать, что милиция не прекратит активных действий просто так, из-за лени. Наверняка наши опера нашли веские доказательства добровольного ухода твоих Героинь в тень. Так. Пометь, что мне нужно позвонить ребятам, узнать, из-за чего они поверили в версию об отсутствии преступления.

Я обрадовалась, что Жорик начал, наконец, думать, и даже не стала спорить с его мнением о порядочности режиссерши. Когда-то давно Георгий и сам работал в милиции, посему у него сохранилась масса ценных связей. Сообщение о том, что Георгию нужно расспросить бывших коллег о нашем деле, я пометила единичкой.

– Отлично! У нас появился первый пункт плана действий.

– И не надейся! – обиженно пробурчал Жорик, осознав, что поддался на мои провокации и все-таки начал думать о расследовании, – Я не давал согласия впутываться в это дело…

– Ну, Георгий! – хором заныли мы с Настасьей, – Ну, пожалуйста! Ну, мы в тебя верим!

– Прекратите этот балаган немедленно! – если бы Георгий сидел в положенном для сидения месте, он наверняка стукнул бы кулаком по столу. Увы, стола под кулаком не оказалось. Пытаясь призвать нас к порядку, рассерженный Жорик со всей силы стукнул себя по колену. Сработали рефлексы. Георгий досадливо зашипел, схватившись за ногу, и даже спрыгнул с подоконника. При этом он, конечно же, испугал меня. Я отскочила в сторону, опрокинула кофе, обожглась и тоже зашипела, стараясь скрыть за этим звуком поток неприличных ругательств. А потом он удивляется, почему я – человек с расшатанной психикой!

Настасья, ранее не наблюдавшая подобного цирка так часто, восторженно захлопала в ладоши. Я немного успокоилась и принялась вытирать разлившийся из опрокинутой турки кофе.

– Есть такая примета, – обращаясь, якобы, только ко мне, проговорила Настасья, – Кто что-то неправильное делает или говорит, того Бог наказывает. После каких слов у нас этот бедлам начался?

– После того, как Жорик отказался помогать нам в поисках Героинь, – с серьезным видом включилась в Сестрицину игру я.

– Ладно, перестаньте, – взвыл Георгий, – Я не отказывался. Просто считаю это глупым занятием. Но вы, я так понимаю, так легко не успокоитесь. Хорошо, а если я докажу вам, что актрисы исчезли по собственному желанию? Тогда вы оставите меня в покое?

– Обещаем! – дружно обрадовались мы.

– Катерина! – тоном Самого Главного Шефа приказал Жорик, – Продолжай доклад.

– После телефонного разговора со своим возлюбленным, Первая Героиня сообщила родителям, что пойдет гулять с подружкой, и, возможно, останется у этой подружки ночевать. Девушка щелкнула по носу младшего брата и захлопнула за собой входную дверь. Было восемь часов вечера, на улице было на удивление тепло и сухо. Больше Первую Героиню никто не видел.

– А на следующий день должна была быть репетиция в театре, – напомнила мне Настасья, опасаясь, что я буду читать только свои записи и забуду о добытой Сестрицей информации.

– Зинаида Максимовна долго не могла поверить, что Главная Героиня может позволить себе неявку на репетицию. Никого не предупредив?! Что за непростительное хамство? – снова подражая интонациям режиссерши, продолжила я свой рассказ, – В состоянии крайнего возмущения режиссерша отдала главную роль Второй Героине. Для подстраховки. Чтобы был второй состав, на случай очередных капризов со стороны Первой Героини. Вторая Героиня все время, пока пьеса находилась в разработке у театра, мечтала об этой роли. Она терпеть не могла Первую Героиню, и считала, что та недостойна играть главную роль. Вторая Героиня жила в студенческом общежитии и за ночь успела довести до истерики всех соседей. Девушка беспрерывно репетировала. Читала текст вслух и просила кого-нибудь послушать получившееся со стороны. Читала она очень эмоционально и довольно громко. Вскоре половина общежития знала текст роли и втайне проклинала все театры, вместе взятые. Следующим утром Вторая Героиня отказалась идти на учебу, заявив, что не для того так долго ждала этой роли, чтобы тратить драгоценное время репетиций на институтские будни.

– Так, – все еще приказным тоном прервал Жорик, – Записывай: «Вторая Героиня ведет себя крайне подозрительно». Одно то, что человек может целые сутки что-то там репетировать, характеризует его, как стопроцентного маньяка, которого стоит изолировать от людей. Похоже, ради получения этой роли, твоя Вторая Героиня могла пойти на все, что угодно.

– Убрала соперницу, а сама потом пала под натиском угрызений совести? – с сомнением скривилась я, – Неправдоподобно! Кроме того, если рассуждать подобным образом, то выходит, что вся их труппа – сплошные маньяки, которых нужно изолировать от общества. Каждый из них, я уверена, репетировал бы новую роль не менее активно. Зинаида Максимовна умеет заражать людей энтузиазмом.

– Может, все же тебе не стоит с ней общаться? – тоном не начальника, но мужа, проговорил Жорик, – Нет? Ну ладно, продолжай рассказ.

– На следующий день все соседи по общежитию заметили, что буйная радость Второй Героини сменилась напряженной задумчивостью. Поздно вечером девушка отложила роль в сторону и спустилась в холл, где сделала несколько звонков по телефону-автомату. Глухая вахтерша случайно услышала, что девушка оба раза разговаривала с мужчиной.

– Пиши, – начальственно распорядился Жорик, – «Глухая вахтерша ведет себя очень подозрительно». Не такая уж она и глухая, раз услышала. Или врет о звонке, или о собственной глухоте.

– В том-то и дело! – поразилась Жоркиной несообразительности я, – Глухая – а услышала. Ты представляешь, как нужно было разговаривать? Так сказать, «разговор на повышенных тонах». После этого звонка Вторая Героиня с растерянным видом вернулась в свою комнату. Всю ночь о чем-то ворочалась. А рано утром собрала рюкзак. Все выглядело так, будто она собирается на несколько дней к родителям, которые проживают в двух часах езды от города. В каком-то поселке. В общем, соседка по комнате еще очень долго думала, что Вторая Героиня уехала домой. Позже милиция установила, что дома Вторая Героиня не появлялась. Родители пропавшей девушки дали массу адресов, по которым могла поехать Вторая Героиня. Оказалось, что у этого семейства родственники чуть ли не в каждом городке нашей области. И со всеми Вторая Героиня поддерживала теплые отношения. У всех могла появиться, но… так и не появилась. Родители считают, что девушка могла поехать еще к каким-нибудь родственникам. Например, в Крым. Заявление об исчезновении Второй Героини писала режиссерша. Родители в розыск подавать и не собирались.

– Здорово! Пометь, что родители второй героини тоже подозрительны. Что было дальше?

– Что, что. Вот уже целую вечность девушки в розыске. Результатов никаких. Да, забыла сказать. Когда родители Первой Героини заявили об исчезновении дочери, Зинаиду Максимовну, конечно же, посетили работники органов. Режиссерша, услышав, что милиция считает, что девушка ушла из дому по собственному желанию, выразила категорическое несогласие с такой версией. Закатила грандиозную истерику работникам органов, с требованиями искать Первую Героиню лучше и тщательнее. После этого началась эпопея с записками. Зинаиде Максимовне подбросили в пачку от сигарет записку с текстом: «Не хочешь, чтоб все исчезли? Не напрягай ментов». Режиссерша тут же оповестила органы об этой записке, но те никак не отреагировали. Мало ли кто и что пишет на фольге от сигарет? На следующий день на репетицию не пришла Алла. Так звали Вторую Героиню. Режиссерша считает, что, если бы она не рассказала милиции о записке, возможно, Алла бы никуда не пропала.

– Так, запиши, что и милиция ведет себя крайне подозрительно. Может, они сами подбросили эту записку? В целях самообороны. Чтоб прекратить налеты режиссерши.

– А зачем им мне потом записки писать? Тем же почерком, что и режиссерше.

Через несколько минут, две страницы моего блокнота были исписаны длинным перечнем тех, кто ведет себя подозрительно. В список подозреваемых попали даже мы с Настасьей, не говоря уже о Тигре, которая, по мнению Георгия, за одну свою прическу давно уже должна была быть засажена за решетку.

«Так… Видимо, Жорик еще не окончательно активизировал свою мозговую деятельность. Как бы все-таки заставить его тщательно подумать? Может, и впрямь не кормить до первых важных результатов расследования? Нет. Это может быть небезопасно для жизни. И для его, и для моей жизни», – пролетало в голове.

Отчего-то я была уверена, что, стоит Жорику заставить себя сосредоточиться, как мы немедленно разгадаем тайну исчезновения актрис. Как и все женщины, я считала, что мое место исключительно рядом с незаурядным мужчиной. Поэтому, иногда, я несколько преувеличивала достоинства Георгия.

«Да уж. Стареем. В былые времена, сталкиваясь с тем, что мужчина не вполне отвечает моим запросам, я сменила бы мужчину. Теперь меняю запросы…» – грустно подумала я и отчего-то вспомнила о Шумилове. Брошенный на часы взгляд привел меня в состояние полнейшей паники.

– Опаздываю! – громко закричала я и кинулась одеваться. Заранее задуманный мною для вечерней встречи с Шумиловым деловой костюм сидел сегодня несколько строже, чем обычно. Вдруг захотелось позволить себе нечто более легкомысленное. В конце концов, в ресторан же иду!

«И не думай даже!» – назидательно сообщил кто-то внутри меня, – «Деловой женщине расфуфыривание не к лицу. Ресторан – всего лишь место, где люди коллективно поглощают пищу и обмениваются информацией».

Вечернее платье со сногсшибательными вырезами на всех положенных для сшибания с ног местах уже год, как висело нетронутым. Я непроизвольно вздохнула и застегнула пиджак на все пуговицы.

«А твой Шумилов, между прочим, обманщик и низкий шпион», – зачем-то заявили мне изнутри. От этих слов стало несколько легче.

– Я почти готова к выходу, – громко сообщила я домочадцам и сотрудникам, – У кого какие напутствия и пожелания?

– Я с тобой! – громко сообщила Настасья и кинулась ко мне.

– Так что, ужинать дома ты не будешь? Можно доесть плов? Я счастлив, – громко сообщил Жорик и кинулся к холодильнику.

– Можно, – я решила пойти на некоторые жертвы, – Только сначала давай определимся с судьбой Сестрицы.

Жорик пристально глянул на Настасью. Та невинно захлопала ресничками и вытянулась по стойке смирно, изображая готовность к послушанию. Весть о плове, видимо, задобрила Георгия.

– Ладно. Пусть остается работать. Только из офиса ни на шаг. Пусть осваивает компьютер и отвечает на телефонные звонки.

Обрадовавшаяся было Настасья резко сникла и ушла в комнату. Георгий тяжело вздохнул, глядя ей в след. По всему было видно, что Жорик не хотел обижать Сестрицу.