Текст книги "Проклятье скрытых предметов (СИ)"
Автор книги: Ирина Нельсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Милочка застыла с раскрытым ртом.
– Но… Я не понимаю…
Во взгляде медиума промелькнула жалость.
– Предназначение, Милочка. У каждого человека в Городе есть своя роль. Город отличается от всех прочих мест тем, что не человек владеет вещами, а вещи – человеком. Я не была медиумом, пока не получила свою шаль, хрустальный шар и прочие ведьмовские атрибуты, – она широким жестом обвела свою комнату. – Проводник не был проводником, пока не нашел плащ, фонарь, ключи и карту. Никто не был бы на своих местах без статусных вещей. Даже оборотни и горгульи – это люди, которые получили соответствующие вещи и не остановились, пока не собрали полный комплект. Но у каждого Предназначения есть и обратная цена. У Города правило: чем больше получаешь, тем больше теряешь. Став медиумом, я лишилась смеха, как Тим Талер. Черный Барон получил власть над Городом, но цена, видимо, оказалась для него слишком высока.
Милочка побелела. Она видела своё отражение в стекле напольных часов: длинное платье старинного фасона, шляпка с брошью в виде дрозда, кружевные перчатки… Мэр ей говорил, предупреждал, а она не подумала.
Какова теперь её роль? Приходить с дождем – это цена? Какую часть Предназначения Черного Барона она взяла на себя с зонтом?
– Значит, когда он оставляет свои вещи, то избавляется от части Предназначения? – схватился разум за спасительную соломинку.
Марта кивнула.
– Да. Город дает возможность выбора. Можно не идти до конца, не собирать комплект полностью и застрять в промежуточном состоянии. Так поступил Детектив, не став Полицейским. Но, к сожалению, полностью избавиться от роли нельзя. Вещи… Все вместе они проникают в суть. Потерять их невозможно, а если избавиться… Коллекционер исчез с последним переданным предметом, Милочка. Осталось лишь отражение.
Милочку затрясло.
А Марта смотрела своими туманными глазами, полными понимания.
– Я не смогу его остановить, Милочка. Но ты, по всей видимости, можешь. У тебя его зонт, ты много значишь для него. У тебя есть много путей. Но помни, в конце любого пути ты заплатишь цену.
– Дождь…
– Дождь – это твоя власть. Цена будет в конце.
Пальцы впились в стол так, что побелевшие костяшки стали видны даже сквозь синее кружево. Милочка встала, чувствуя, как кружится голова, и побрела к выходу, не видя ничего перед собой.
Пока она была у Марты, дождь усилился. Тучи загустели, стали темнее, подул холодный осенний ветер. Вода плеснула в лицо, попала за шиворот, и Милочка осознала, что стоит на улице с закрытым зонтом.
Она медленно пошевелила пальцами, глядя, как по кружевным перчаткам стекают капли, не впитываясь, провела по гладкой тяжелой ткани платья, ступила непромокаемой туфлей в лужу и расхохоталась, когда на плече неожиданно лопнул ремешок старой черной сумочки.
– Значит, только сумочка, да? Власть, значит, да? Выбор? – Милочка подняла голову к свинцовым тучам и закричала: – Тогда хватит лить! Достало!
Дождь прекратился резко, как будто кто-то наверху выключил кран.
Глава 9.
Она сидела на разворошенной кровати, закутавшись в пушистый плед. На полу неаккуратным комком валялось платье, в одном углу куковала одна туфля, другая – где-то в клумбе под раскрытым окном. Повезло лишь шляпке – по приходу Милочка опустила её на полку. Перчаток не было видно, и Милочку совершенно не интересовало, куда те подевались. В тот момент ей просто хотелось раздеться.
Отель очень четко уловил её настроение и, как настоящий друг, вызвал в номер Пенни с ведерком мороженого, в которое Милочка вцепилась как в последнюю соломинку. Растрепанная, всхлипывающая девушка орудовала ложкой так, как будто хотела откопать как минимум смысл жизни. Пенни молча сидела рядом и внимательно слушала бессвязный поток мыслей, в который превратился пересказ.
– Вот такие дела, – шмыгнула распухшим носом Милочка, когда немного успокоилась.
– Блеск, – заключила Пенни и, достав вторую ложку из глубин передника, тоже залезла в ведерко. – Ну, что-то подобное я подозревала…
– Пенни, как взрослая умная женщина, скажи, что мне делать? – Милочка умоляюще заглянула в глаза подруге.
– Что делать… – Пенни облизала свою ложку и устремила задумчивый взгляд за окно.
На улице шел дождь, безветренный, беспросветный и сильный, как настроение Милочки.
– Для начала давай определимся, чего ты хочешь.
– Я не знаю-у! – завыла Милочка, уткнувшись лицом в плед. Растрепанные светлые волосы упали на плечи. – Всю жизнь прожить в лужах – кошмар! Я хочу избавиться от костюма, но если я это сделаю, то буду как Коллекционер. А я не хочу закончить как он! И Черный Барон… Он перекладывает Предназначение на других, но оно оборачивается проклятьем. Я не хочу, чтобы он проклинал людей, но и понять его могу! И не хочу, чтобы он страдал!
Пенни вздохнула.
– Ты своего Барона любишь?
– Я не знаю-у! – повторился вой. – Он такой… Такой замечательный, галантный, умный, добрый…
– То есть, ты влюбилась.
– Но он ведь любит не меня, а Сильвию!
– Послушай, – женщина положила руку на плечо Милочки. – Какая разница? Вы уже связаны, Милочка. Зонт ведь стал твоим.
Милочка даже плакать перестала.
– Конечно, ты можешь поступить как барон, подбросить его кому-нибудь, – добавила Пенни. – А можешь оставить всё, как есть, и вернуть зонт, когда он избавиться от остального. Ну чтобы не исчез совсем.
Милочка переваривала предложение Пенни три дня, крутила и так и эдак, и, в конце концов, пришла к выводу, что сначала нужно поговорить с Черным Бароном. Барон пришел сразу, словно стоял под окнами Отеля и ждал.
Он выглядел… Иначе. Черты лица, вся его фигура словно потеряли четкость, странно расплывались, словно кто-то сначала стер его некачественным ластиком, а потом снова нарисовал, прямо поверх пятна. Милочка окинула его перепуганным взглядом и замерла. Шляпы-цилиндра больше не было, как и галстука.
– Барон, – она нервно присела в книксене.
Барон привычно приложился к её руке поцелуем и вдруг выдохнул вполне человеческим голосом:
– Сильвия! Как я рад, что наконец-то могу поговорить с вами!
Милочка вздрогнула и глубоко вздохнула.
– Вы… Вы избавляетесь от вещей. Но этого делать нельзя! Вы исчезнете, когда лишитесь последней вещи!
Барон печально посмотрел на неё. Эмоции угадывались с трудом. Милочка почему-то никак не могла рассмотреть его лицо: глаза, рот, нос, улыбка – всё воспринималось только по отдельности, никак не собираясь воедино.
– Если такова цена за один полноценный разговор с вами, любимая, то я готов её заплатить, – тихо ответил он.
Милочка не знала, плакать ей или смеяться от такой глупости.
– Но зачем мне один разговор, если после него вы исчезнете? Я была согласна и на вас молчащего.
Барон шагнул ближе и вложил ей в ладони круглый медальон.
– Просто я так хотел найти вас и всё объяснить…
Он снова поцеловал ей костяшки пальцев и раскрыл медальон.
У Милочки перехватило дыхание. С черно-белой фотографии в знакомом платье и шляпке с брошкой-дроздом, чинно сложив руки на коленях, смотрела… она сама!
И нет, это была не просто похожая девушка. Монохром, конечно, искажал черты лица, но родинки на шее? Не бывает у людей настолько одинаковых родинок! Даже у близнецов!
– Что это значит? – пискнула Милочка.
Черный Барон осторожно сжал её ладони, отвел в библиотеку и, усадив на диванчик, глубоко вздохнул.
– Вы уже были здесь, Сильвия. В этом Городе.
У Милочки закружилась голова.
– Но… Я из двадцать первого века, а на фото… Платье, украшения… Конец девятнадцатого, не раньше!
– Верно, – в голосе Барона звучала печаль. – Я допустил ошибку, когда выпускал вас из Города, поэтому вы попали не в своё время.
– Хорошо, я мало что помню из прошлой жизни, поэтому не могу опровергнуть ваши слова… Стоп! – осеклась Милочка. – Из Города можно выйти? Как?!
Пальцы нервно сжались на её запястьях.
– Чтобы выпустить вас, мне пришлось стать Черным Бароном. Это единственный статус, который позволяет властвовать над Городом. И нет, больше из Города никто никогда не уходил. Лишь вы.
Черный Барон выдохнул, поднес её затянутые в перчатки руки к губам и медленно поцеловал.
– Я безмерно благодарен Городу за ваше возвращение, Сильвия.
– Но… Почему? Если это правда, почему я вернулась? – пролепетала Милочка. – Это вы? Ведь это вы попросили Город, так?
– Да, – улыбнулся Барон. – Простите. Я безумно скучал.
– Вы! Вы!..
– Я знаю, как жесток мир за пределами Города. Вы были там несчастны, другие сюда не попадают даже по просьбе Черного Барона. Здесь вы нашли своё место, друзей. Безопасность. Сильвия, я сделаю всё, чтобы вы были счастливы даже… – он судорожно вздохнул, но твердо закончил. – Даже если мои чувства больше не имеют для вас никакого значения. Я пойму. Просто… Не уходите.
Он целовал её руки с такой нежностью и был таким беспомощным в этот момент, что все злые слова застряли у Милочки в горле.
– Когда… – голос сорвался на хрип, и она кашлянула, прежде чем продолжить. – Когда мы с вами впервые встретились после моего возвращения в Город, Барон?
– Отчего вы задаете такой странный вопрос?
– Просто ответьте, пожалуйста!
– Здесь, в Отеле, – в полустертых чертах угадывалась улыбка. – Я услышал ваш голос и пришел. Вы так очаровательно пытались вернуть мне часы…
Милочка сглотнула комок в горле и закрыла глаза, проклиная тот день, когда взяла зонт в руки. Она запуталась во всей этой истории как муха в паутине. Всё, что ей осталось – смириться и сложить крылья.
– Вы вернете себе вещи, Барон? – тихо спросила она. – Когда я найду свою сумочку, вы перестанете перекладывать Предназначение на других?
– Да.
Эпилог.
– Моё почтение, Барон.
Мэр сглотнул и с трудом подавил желание поправить шейный платок. Гость в черном всегда наводил на него жуть, не прилагая для этого никаких усилий. Ему всего-то и требовалось возникнуть в холле, пройти мимо секретаря, небрежно кивнув в ответ на вопль о занятости, и спокойно расположиться на мягком стуле. Всего один стеклянный взгляд – и Мэр обливался холодным потом, дергался и суетился, словно нерадивый студент на экзамене.
Черный Барон давил всем своим существом. В нем всё кричало о силе и власти куда большей, чем у любого другого жителя Города. Мэр кашлянул, сбросив оцепенение, и спросил:
– Кофе? Марк прекрасно готовит капучино.
Увенчанная цилиндром голова качнулась в согласии плавно, как на шарнирах. По застывшему лицу скользнул солнечный луч, угодил в глаза да так и остался там. Мэр с трудом подавил дрожь. Ни одно живое существо не могло вынести бьющий в глаза свет с подобным равнодушием. Да еще зрачок совершенно потерялся в радужке… А был ли он там вообще когда-нибудь?
– Кхм, так… Город, да, – произнес Мэр, нервно схватившись за какие-то бумаги. – Благодарю за Больницу. Замечательнейшая Больница, да… Людям не хватает развлечений. Театр может быть? Также нужно что-то придумать с Японским двориком, он слишком близко к Восточному базару… На шпилях Лаборатории снова завелись горгульи…
Барон слушал с бесконечным вниманием восковой куклы. Чашка с кофе равномерно поднималась к его губам и опускалась на фарфоровое блюдце. Неспешно, монотонно, без малейших признаков усталости…
Мэр снова уткнулся в бумаги и настолько ушел в строчки, что не сразу заметил исчезновение солнечного света. Недавно чистое небо заволокли тяжелые тучи, прохладный ветер распахнул окно и вздыбил занавеску. На подоконник упала сначала одна капля, другая, и на Город с тихим шорохом обрушился дождь.
– Дорогая…
Шепот Черного Барона наполнил комнату, заставил задрожать кости внутри тела. И сколько в этом выдохе было радости!
Мэр медленно поднял взгляд от списка.
У окна стояла девушка. С открытого зонта падали капли дождевой воды и стекали по синему платью на ковер. Ручка в виде орлиной головы недобро щурилась. Девушка одним небрежным движением захлопнула зонт, подала руку выскочившему из кресла Барону и аккуратно переступила натекшую с подола лужу. Двигалась гостья величаво.
– Дорогой…
Барон наклонился и поцеловал тонкое кружево перчатки. По розовым губам незнакомки скользнула улыбка, нежная и вместе с тем холодная. Сверкнула молния, блеснула брошь на шляпке – дрозд на ветке черемухи – и Мэр выронил бумаги.
– Душечка!
Темно-серые глаза – точь-в-точь небо за окном – скользнули по нему без малейших признаков узнавания. Девушка горделиво вздернула подбородок и шагнула ближе к Барону, легонько обхватив любезно поданный локоть.
– Госпожа Дождей, сэр. Но вам как Мэру разрешено называть меня Сильвией. Будем знакомы.
Она положила на столик свою сумочку – аккуратный прямоугольник на тонком ремешке. Мэр вздохнул и опустил взгляд, не в силах смотреть на спутницу Барона, прекрасную и неземную.
– Будем знакомы, Сильвия.
Смешливой кареглазой девочки из двадцать первого века больше не было.
Глава 1.
Белым лебедем, черный барон, не взлететь тебе, и не мечтай. То ли крылья подрезаны, то ли и вовсе не птица Скалит зубы душа твоя, черный барон. И тебе никогда В небеса уже не возвратиться.
(Лора Московская «Черный барон»)
Город был живым. Он дышал туманами, смотрел окнами домов, шевелился, каждую ночь перестраивая улицы. Город знал каждого своего жителя, играл с любимцами и безжалостно избавлялся от наскучивших персонажей. Как маленькая капризная девочка, Город получал всех, кого хотел, и никогда никого не отпускал.
Но с любой маленькой капризной девочкой может справиться строгий сильный взрослый.
– Моё почтение, Барон, – Мэр нервно поклонился. – Присаживайтесь, пожалуйста. Чаю?
Барон прошел в роскошный кабинет, величественно расположился на мягком вычурном стуле, разгладил складки своего черного с серебряным узором плаща, поставил рядом длинный зонт с изогнутой ручкой в виде орлиной головы. Немигающий взгляд черных глаз пронзил каждую мелочь, начиная от тяжелых пыльных штор и заканчивая статуэткой на полке, и остановился на журнальном столике по правую руку. Сочтя сей предмет пригодным, Барон снял с головы свой щегольской цилиндр и положил его на стеклянную поверхность. Гладко зачесанные волосы блеснули на солнце нефтяным глянцем. Барон поправил свои кипенно-белые перчатки, положил руки на подлокотники стула и повернул бледное, лишенное всяких красок лицо к Мэру.
Мэр бочком придвинулся к двери и прошелестел в щель:
– Душечка…
– Я Милочка! – отозвался суровый девичий голос.
– Да. Будьте добры, принесите самого лучшего чаю и… – он бросил короткий взгляд на застывшего посетителя, облизнул губы. – И, пожалуй, восточных сладостей.
Дверь закрылась. Мэр неловким шагом, как-то странно кособочась на левую сторону, просеменил к своему столу и робко устроился на краешке кресла.
– В городе снова появились оборотни, Барон, – отрапортовал он. – У вампиров появился свой клуб в Подземелье, прямо рядом с Залом Свадеб. Люди очень просят перенести кровососов в другое место. Обитель Чародеек заволокло туманом. Девушкам круглые сутки приходится держать защиту. Они не могут выйти из Обители! Да еще Проводник просит помощника. Людей в последнее время приходит слишком много…
Смоляные брови Барона недовольно дрогнули, и Мэр осекся.
– Да, простите, вы не занимаетесь людьми…
Скрипнула дверь. Молоденькая помощница поудобнее перехватила поднос с чаем и медленно, немного неуклюже пересекла комнату, глядя под ноги и явно опасаясь своего платья со свободным, доходящим до пола подолом. Она поставила поднос на журнальный столик, подняла взгляд на Барона и, густо покраснев, схватилась за чайник. Мужчины терпеливо подождали, когда она разольет чай по чашкам и расставит вазочки со сладостями. Двигалась Милочка медленно, не забывая улыбаться гостю и давая рассмотреть себя со всех сторон.
– Можешь идти, – прошипел Мэр, заметив, что секретарь задерживается непозволительно долго.
Девушка обиженно покосилась на него, сделала широкий шаг и, запутавшись в юбке, влетела в косяк.
– Ну что за дурацкая мода! – в сердцах воскликнула она и выскочила из кабинета, забыв захлопнуть дверь. – Почему нельзя носить брюки? Простые черные прямые брюки! Это же не джинсы!
Барон метнул равнодушный взгляд на дверь – та покорно захлопнулась, отсекая возмущения непривычной к длинным юбкам девушки. Мэр вздохнул.
– Прошу прощения. Она из новеньких. Из начала двадцать первого века. Никаких манер, но секретарь прекрасный!
Барон уставился на картину над головой Мэра, аккуратно откусил кусочек рахат-лукума, прожевал, перекатывая сладость на языке, отпил чай.
– Да, да… – снова занервничал Мэр от такого игнорирования. – У нас по-прежнему нет Больницы. Еще неплохо бы организовать пару многоквартирных домов века двадцатого – в поезде жить неудобно.
Мэр замолчал, вытер лицо платком, схватился за свою чашку.
– Всё? – разлепил бледные губы Барон.
Голос отразился от стен гулким, утробным эхом, пробрался до самых костей, заставив сердце Мэра на миг сбиться с ритма. Тонкий стеклянный бокал на полке жалобно завибрировал. Мэр побледнел, съежился и явно переборол порыв схватиться за голову.
– Да-да, это всё, – дождавшись, когда стихнет гудение в голове, пробормотал он. – Поисковые экспедиции к Дому Синих Витражей вам ведь неинтересны?
Барон склонил голову в согласии. Черные глаза вымораживали своим равнодушным, каким-то не совсем человеческим спокойствием. Мэр опустил взгляд в чашку, а когда поднял, о посетителе напоминал лишь забытый зонт и опустевшие вазочки.
– Милочка! Милочка, заберите чашки!
Помощница удивленно застыла на пороге.
– А где?..
– Ушел, – облегченно улыбнулся Мэр.
Милочка покосилась на окно, примерив его к роли запасного выхода, пожала плечами и собрала посуду.
– А кто это был?
– Черный Барон. Единственный, кто может управлять нашим Городом.
Девушка похлопала накрашенными ресницами.
– Но в городе есть Хозяин. И вы.
– Хозяин? Хозяин всего лишь владел землей до того, как это место стало Городом. Он ничего не решает. Всё, что у него есть – это гонор, – усмехнулся Мэр. – Я разбираюсь с проблемами жителей. Черный Барон – с Городом. Иногда мне и вовсе кажется, что он и есть Город. Мало в нем человеческого, мало. Да… Не трогайте зонт. Пусть стоит там.
Милочка покорно сняла зонт с запястья и повесила на спинку стула.
Глава 2.
Дождь был сильным, холодным. Резкие порывы ветра бросали струи на окна с такой силой, что они жалобно дрожали. Милочка смотрела на это безобразие и вздыхала. Рабочий день у неё закончился, а идти по такой непогоде до дома совсем не хотелось. Да еще Мэр отказался оставить её в здании на ночь.
– Вы же понимаете, дорогая, оно не предназначено для жизни. Сюда может прийти что угодно. Я не хочу лишаться такого прекрасного секретаря, как вы. Идите домой, – сказал он.
Аргумент Мэра был веским. Милочка вздохнула и пошарила по шкафам в поисках какого-нибудь плаща. В крошечном будуаре и прихожей не нашлось ничего подходящего, и после недолгого колебания девушка зашла в кабинет Мэра.
Взгляд сразу упал на длинный зонт-трость, который висел на спинке стула. Милочка с радостным возгласом хлопнула себя по лбу, досадуя на свою забывчивость. Последние дни она совсем не замечала зонт Черного Барона – настолько тот вписался в интерьер кабинета.
Милочка схватила его и помчалась на улицу.
Ветер тут же плеснул воды в лицо и растрепал волосы. Прикрываясь от бури зонтом, Милочка побрела домой. Щит из него был откровенно никудышный – в местах соединения спиц с черной тканью оказались дырочки, на голову, за шиворот падали холодные капли. Милочка вымокла с ног до головы.
– Тоже мне, Барон, – бурчала она, трясясь от холода. – Нормального зонта нет.
Ветер ударил снизу, забираясь под юбку. Тяжело хлопнула мокрая ткань. Милочка вздрогнула, выругалась, покрепче перехватила скользкую ручку бестолкового прибора и, согнувшись, побрела в сторону кафе «Алая роза».
Внутри играла тихая музыка, призрак в маске тоскливо таращился в чей-то недопитый стакан с вином, Бармен лениво протирал стойку. Больше никого не было, даже завсегдатаев – погода разогнала всех. Милочка довольно вздохнула, почувствовав тепло, и повернулась, чтобы закрыть зонт.
Тот без боя не сдался, вырываясь из рук и застревая в дверном проеме. Милочка выругалась, толкнула боком дверь, поправила точащие спицы и разгневанно прошипела:
– Глупая бесполезная вещица! Понятно, почему Барон забыл тебя у нас.
Зонт оскорбленно покосился на девушку орлиным глазом: «Сама такая!». Милочка в отместку потуже затянула ремешок и бросила вещь в угол.
Бармен и Призрак наблюдали за ней с интересом.
– Добрый вечер, – учтиво сказал Призрак. – Проходите к бару, мадам. Бармен готовит замечательный глинтвейн.
– Спасибо, – буркнула Милочка. – А платья у вас не найдется? Я вся вымокла.
– Поищите в шкафу, – махнул рукой Призрак, оглянувшись на Бармена. Тот сосредоточенно наливал вино в кружку. – Час назад Город обновил в нем вещи. Платьев не было, но что-то точно подберете.
Милочка с энтузиазмом закопалась в предоставленное богатство. К вещам здесь относились очень просто. Да и как по-другому, если Город постоянно тасовал их в абсолютно произвольном порядке? Милочка на днях познакомилась с девушкой, которой пришлось нанимать человека, чтобы найти свой костюм к празднику. Кринолин с юбками оказался в Зале Свадеб, туфли с драгоценностями нашлись в Холл-Сити, а корсет – на Вокзале, в каморке Проводника! Доходило до того, что если хозяин заставал в доме вора, то сам подключался к поискам нужной побрякушки.
Вот и сейчас Милочка без сожалений была готова расстаться с надоевшим платьем, отыскав в ящике под радио весьма удобные брюки с блузкой.
– Вы знаете Черного Барона? – Милочка от неожиданности подскочила. Призрак оживился, вылетел из-за стола и завис над тем самым углом, в который был брошен бесполезный зонт с ручкой в виде орлиной головы. – У вас его зонт. Откуда?
– Барон забыл его у Мэра пару дней назад. Я секретарь, – пояснила Милочка. – Вы его тоже знаете? Он здесь бывает? Если бывает, то хотелось бы оставить тут…
– Дорогая, его никто не знает! – со смехом перебил её Призрак. – И встречались мы лишь единожды.
Смех у него был нервным.
– Появился недавно. Заходит редко. Молчит всё время, – отрывисто, немного невпопад сказал Бармен и, подумав, добавил: – Смотрит жутко.
– Он год назад оставил у нас свои карманные часы. Замечательнейшие часы, хочу заметить: серебряные, с ониксами в циферблате. Только время неточное показывали. И дернул же черт! Я колесико выдвинул, чтобы время выставить, стрелки остановились… – Призрак вздохнул и махнул рукой на свое прозрачное тело. От мрачных воспоминаний оно стало совсем серым, густым. – Очнулся уже таким.
По спине Милочки пробежал холодок.
– А часы?
Призрак безразлично махнул рукой Бармену. Тот послушно выложил на стойку крупные старинные часы на цепочке. Милочка подошла поближе и, затаив дыхание, осторожно провела пальцем по крышечке, украшенной изображением летящего орла. На обороте нашлась гравировка: «С вечной любовью, Сильвия». Милочка рискнула и заглянула внутрь. Чистое прозрачное стекло блеснуло в свете ламп, вместо цифр на циферблате красовалось двенадцать черных капель камней. Время застыло на двух часах, сорока минутах и пятидесяти пяти секундах. Колесико прокрутилось свободно, также свободно встало на место, но тонкие серебряные стрелки не шелохнулись.
– Так и лежат тут уже год. Никуда не исчезают, – грустно наблюдал за ней Призрак. – И больше не идут, сколько не заводить пружину. И Барон больше здесь не появлялся. Зонтом так не размахивайте больше, а то мало ли…
Он опустил взгляд на свои прозрачные руки, тяжело вздохнул и, ссутулившись, вернулся за столик.
Милочка вспомнила, как зонт пропускал капли, мешался, и передернулась. Да, ей невероятно повезло, что всё ограничилось всего лишь этим!
– Я могу отнести часы к Мэру, – предложила она. – Как я поняла, Черный Барон к нему часто заскакивает. Как заглянет, я ему вещи верну и поговорю насчет вас. Вдруг он сможет всё вернуть назад?
Призрак тускло улыбнулся.
– Попробуйте. Только, сдается мне, не захочет он помогать. Если про часы от любимой Сильвии забыл, то уж про меня говорить и вовсе бесполезно.
Милочка решительно сгребла часы в сумочку, переоделась в сухое на небольшой кухне и взяла предложенный Барменом пряный глинтвейн. Помощь ей ничего не стоила, а для Призрака это было жизненно необходимо. Она найдет Барона. Тем более, Мэр говорил что-то об Обители Чародеек и что Барон мог помочь. Ночь еще не наступила и наступит еще не скоро. Только бы кончился дождь…
– Как считаешь, у неё получится? – спросил Призрак, когда дверь с тихим звоном захлопнулась за девушкой.
Бармен безразлично пожал плечами. Сколько он видел таких: новеньких, молодых и решительных.
– Если Город захочет. А если нет, то на улице одной нечистью станет больше.
Призрак окончательно поник, бросив тоскливый взгляд в сторону выхода.
Вымытый бокал из-под глинтвейна с тихим стуком встал на полку и потерялся в ровном ряду одинаковых собратьев.
Глава 3.
Дождь не утих. Наоборот, к вечеру он стал злее, холоднее, в тучах замелькали молнии. Милочка сидела в кафе до самого закрытия, но так и не дождалась окончания грозы. С идеей похода к Обители Чародеек пришлось распрощаться – по такой погоде больше думалось о том, как дойти до дома, а не о делах. От бури её защищал лишь зонт Черного Барона, да и то скорее от ветра, чем от ледяной воды. Делать было нечего – она отправилась домой.
Вымокнув и хорошенько промерзнув, Милочка добрела до Вокзала, кое-как нашла состав и вагон, зашла в своё купе и рухнула на полку, уснув, кажется, уже в падении. Сумочка с часами и зонт остались лежать на полу.
Дождь барабанил по крыше состава всю ночь, гром был слышен даже сквозь сон. Такие страшные бури в Городе случались редко, и люди их встречали с радостью. Дождь прогонял Туман Забвения, который обычно наползал на улицы с наступлением темноты, а молнии распугивали нечисть, отчего та не показывалась неделями. И от свежего, насыщенного озоном воздуха спалось как никогда сладко.
– Милочка!
Милочка неохотно разлепила глаза.
– Уже утро?
Соседка по купе Пенни, милая женщина, которая работала помощницей пекаря в ближайшем ресторанчике, застыла напротив неё, прижимая к груди ворох чистого белья. Полное лицо лишилось всякого намека на румянец, рот приоткрылся, руки дрожали. В целом, Пенни выглядела так, как будто вот-вот упадет в обморок.
Милочка села.
– Что случилось?
Пенни икнула и плавно опустилась на свою полку, не отрывая испуганного взгляда. Простынь перевесилась через ослабевшие руки, угрожая шлепнуться мимо колен прямо на пол. Чуть влажное, с темными пятнышками дождя, оно чем-то насторожило Милочку, но чем – спросонок она не смогла понять.
Молния сверкнула прямо перед окнами. От грохота задрожали стекла, и это привело Пенни в чувство.
– Что случилось? Что случилось?! И ты еще спрашиваешь?
Она вскочила, в сердцах запустила бельем в соседку и выскочила из купе. Милочка проводила её пышную фигуру взглядом, даже не пытаясь выпутаться из вороха простыней, наволочек и сорочек. Зеркало рядом с дверью бесстрастно отразило её ошалевшее лицо. Оно немного опухло, на щеке отпечаталась красная полоса, да и белая наволочка совершенно не смотрелась на растрепанных светлых волосах, но в целом Милочка выглядела так, как всегда. Что испугало Пенни, было непонятно.
Звон будильника потонул в очередном раскате грома. Милочка глянула на циферблат и с руганью подскочила. Она безнадежно опаздывала на работу! Зачем Пенни выставила такое позднее время, опять было непонятно.
Умыть лицо, вытереть круги из потекшей вчерашней туши платком, безжалостно расчесать колтуны, скрутить их в пучок на затылке, залезть в пахнущее грозой длинное платье из тяжелой темно-синей ткани, которое свисало с верхней полки – вот и вся красота. Милочка в прыжке поправила завернувшуюся пятку на ботильонах, схватила сумочку и побежала сквозь грозу и ветер к начальству.
Зонт добавил ноту приключений, вырываясь из рук и выворачиваясь при каждом сильном порыве. Вода тонкой струйкой текла по ручке, капала из дырочек на голову. Одно хорошо – ткань платья оказалась непромокаемой, и брызги стекали по ней, не оставляя грязных разводов. В дверях опять пришлось возиться – вредная вещь никак не хотела закрываться. Милочка перетянула ремешком торчащие спицы, выдохнула и, наконец, подняла голову.
Мертвенно-бледный Мэр застыл у секретера. Перо в его руках смялось – так сильно его сдавливали побелевшие пальцы. Расширенные глаза впились в Милочку и смотрели так, как будто она была посланцем ада.
За секретером сидел молодой незнакомый парень. Сидел с таким видом, как будто бумаги, журналы и безделушки Милочки принадлежали ему всегда.
– Сэр, вам знакома эта мисс? – спросил он с любопытством.
– Душечка… – проблеял Мэр дрожащим голосом.
– Я Милочка! – рявкнула девушка и угрожающе подняла зонт. – И я секретарь! Какого черта он расселся за моим рабочим местом? Почему вы меня не уведомили об увольнении, сэр?
Грозный тон подействовал самым благоприятным образом: парень подскочил с места и растерянно захлопал глазами, а Мэр перестал изображать жертву вампиров, взял себя в руки и отложил поломанное перо.
– Милочка, вы отсутствовали на рабочем месте полгода, – стараясь сохранять спокойный тон, сказал он. – Прикажете сидеть мне без секретаря, пока вы прохлаждаетесь неизвестно где?
– Полгода?
В подтверждение своих слов Мэр подал журнал входящей документации. Милочка пролистнула тетрадь, бледнея. Строчки неаккуратного девичьего почерка на половине тетради прервались и дальше пошли острые ровные буквы…
Парень поймал выскользнувшую из рук тетрадь. Мэр аккуратно подхватил под локоть.
– Какое сегодня число? – выговорила девушка дрожащими губами и, узнав ответ, замотала головой. – Не может быть…
Она не заметила, как Мэр завел её, спотыкающуюся, оглушенную, в свой кабинет, как новый секретарь принес поднос с чаем и сладостями, как они вдвоем пытались её напоить и как зубы стучали о край фарфоровой чашки. Она плакала, а за окнами негодующе ревела буря, меча громы и молнии.
Поймав строгий взгляд Мэра, секретарь перестал неловко топтаться рядом и вышел из кабинета. Мэр же обнял узенькие вздрагивающие плечи и погладил девушку по растрепанной голове, терпеливо дожидаясь конца истерики. Его белоснежная рубашка смялась в тонких нервных пальцах и намокла от обильных слез. Когда Милочка осознала, что безнадежно испортила внешний вид своего бывшего начальства, рыдания стихли.
– П-простите, – всхлипнула она, отпустив тонкие кружева.
Мэр улыбнулся и похлопал её по плечу.
– Пустяки, дорогая. Совершенные пустяки. Сладостей или попросить Марка принести чего-нибудь посущественней?
На предложение поесть живот отозвался голодным бурчанием. Милочка покраснела.
