Текст книги "Волки выбирают пряности (СИ)"

Автор книги: Ирина Матлак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)

Букет 29. Договор и слёзы счастья

Повисшее между нами напряжение было ощутимо буквально физически. Стоящие рядом стражи так же напряглись, и хотя лица их оставались непроницаемыми, я интуитивно уловила их изумление. То ли оно было вызвано моими словами, то ли тем, что я вообще отважилась говорить подобное королю, а скорее всего – и тем, и другим.

Меж бровей монарха пролегла глубокая складка, а глаза приглушённо замерцали. До меня доходили слухи, что он обладает магией, и сейчас я убедилась в этом лично. Магом король явно был сильным – об этом говорило появившееся вокруг него жёлтое, отражающее внутреннюю силу, свечение.

– То есть, ты предлагаешь поверить тебе на слово и просто так отпустить всех белых волков? – он даже не пытался сдержать смесь недоумения и ярости.

– Я предлагаю заключить договор, – поправила его, не моргнув глазом. – Вы ведь этого и хотели, верно? Только условия будут моими.

Предо мной предстало редкое зрелище: удивлённое Его Величество король Диорг. Нет, даже не удивлённое – поражённое моей решительной наглостью.

Воспользовавшись его временным замешательством, я продолжила:

– Вы подпишите бумагу, где говорится, что отныне всем белым волкам даётся свобода, и скрепите её нерушимой клятвой. Условия должны быть прописаны таким образом, чтобы обойти договорённость не представлялось возможности. Однако если болезнь не отступит в течение двух недель, мы – волки, обязуемся вернуться и служить при дворе, как и прежде.

Король чуть подался вперёд, отчего его мощь стала ещё более ощутимой, и с убийственной вкрадчивостью спросил:

– Ты отдаёшь себе отчёт в том, с кем и о чём говоришь? Понимаешь, что одно моё слово – и комната сменится тюремной камерой, пробыв в которой всего несколько дней, ты будешь умолять смилостивиться и разрешить исцелить Августа?

– Вы ошибаетесь, – невзирая на желание вжаться в спинку кресла, я не шелохнулась. – Что бы вы ни сделали, моё решение не изменится. Можете меня мучить, убивать, но вместе со мной умрёт и ваш единственный наследник.

Внезапно король поднялся с места и, гневно глядя на меня сверху вниз, повысил голос:

– Да как ты смеешь?!

Медленно поднявшись, его теперь уже полыхающий яростью взгляд, я встретила спокойной решимостью. В этот момент для меня не существовало разделяющей нас пропасти. Я видела перед собой не сурового правителя, не своего короля, а человека, который сломал множество судеб моего народа и собирался ломать их дальше.

– Пожалуй, я не стану отправлять тебя в темницу, – неожиданно сменил решение король и, уверенный, что теперь я точно пойду на попятную, добавил. – Там будет гораздо удобнее твоему брату.

Наверное, услышь я нечто подобное некоторое время назад, задумалась бы над пересмотром решения. Но не сейчас. В глубине души плескался безумный страх, но его поглощали чувства куда более сильные. Понимала, что если сейчас хотя бы на долю секунды проявлю слабость, и король это заметит, всё мгновенно рухнет, и шансов на спасение не останется.

– Боюсь, вы так меня и не поняли. Можете делать с нами всеми что угодно, но каждый ваш шаг, каждая угроза укорачивает жизнь – не только Августа, но и вашу.

Сделав короткую паузу и мысленно собравшись с духом, я озвучила последнее, что передала мне Рада:

– В последние месяцы вы тоже чувствуете себя неважно, ведь так? О нет, физически с вами всё в порядке, но душевно… Кошмары и постоянный страх, появляющийся с приходом ночи. Эта слабость, которую вы ненавидите, но как бы ни старались, не можете от неё избавиться. И чёрные тени, что мерещатся на каждом углу, сводят с ума, заставляя волноваться за сохранность своего рассудка. А в королевстве сейчас неспокойно. Контролировать двуликих всё сложнее, а война, внесшая раздор между лисами и волками, осталось в прошлом. Объединившись, они способны на многое…

– Замолчи! – резко оборвал король, отшатнувшись назад, а в следующую секунду поднял руку, замахнувшись на меня.

Удара не последовало, и он быстро взял себя в руки. Смерив меня долгим, изучающим взглядом, он на некоторое время замолчал, после чего обратился к стражам:

– Уведите её.

До комнаты я шла, ровно держа спину и ничем не выдавая того, что творится внутри. Но когда дверь за спиной закрылась, медленно сползла на пол, чувствуя, как подкашиваются ноги.

Я не могла знать, какое решение примет король, но знала другое – я всё сделала правильно. Теперь оставалось только ждать и, и во мне отчего-то крепла уверенность, что всё наладится. Реакция Диорга была вполне объяснимой и ожидаемой, но пройдёт немного времени, и он поймёт, что другого выхода, кроме как поверить и принять мои условия, у него нет.

А если всё же предпочтёт другой вариант – что ж, значит, такова судьба, и смертный приговор будет подписан не одному Августу.

В следующие несколько дней ко мне никто не заходил, даже лекарь. Иногда наведывалась лишь горничная, молча оставляющая на столе поднос с едой. Мучить голодом меня не собирались, и это внушало надежду. По всему выходило, что король действительно обдумывает мною сказанное.

Неизвестность утомляла, а одиночество ощущалось как никогда остро. Настолько, что я стала разговаривать со стоящими на подоконнике цветами. Даже имена им дала. Хотя, в общем-то, ничего удивительного – за мной и прежде наблюдалась подобная привычка.

Несколько раз я пробовала воззвать к своей второй сущности, просто чтобы проверить, не произошло ли каких-то изменений, но по-прежнему её не чувствовала. Так странно – жила обычным человеком столько лет и была всем довольна, а теперь казалось, что из меня вынули часть души.

Чтобы чем-то себя занять и хоть как-то отвлечься, я рисовала. Однажды, проверяя шкафы и тумбочки на предмет книг, случайно наткнулась на блокнот и новую упаковку простых карандашей. Понятия не имела, откуда они здесь взялись, да это было и не важно. Главное, процесс нанесения рисунка на бумагу успокаивал.

Я не рисовала с тех самых пор, как покинула стены приюта, хотя прежде очень любила это занятие. Сейчас по памяти делала зарисовки всех известных мне цветов, а когда тема себя исчерпала, перешла на букеты. Конечно, выходившим из под моего карандаша натюрмортам было далеко до шедевров, но они мне всё равно нравились.

Как раз в один из тех моментов, когда я старательно выводила контур вазы, за дверью послышались приближающиеся шаги. Успев отложить блокнот и оправить платье, гостя я встретила стоя. Шаг не был похож на принадлежащий горничной, потому я не сомневалась, что это не она.

Так и оказалось.

В дверном проёме показалась Тильда, что вызвало ощущение дежавю. Так же, как и в прошлый раз, за её спиной маячили стражи, и когда бывшая повариха велела иди за ней, они двинулись следом.

Мы пошли не тем маршрутом, каким меня вели на встречу с королём. Вместо того чтобы свернуть направо и подниматься вверх, Тильда повела меня в противоположном направлении. Вскоре мы оказались в небольшом саду, который хорошо просматривался из моих окон. До этого, сколько бы ни гипнотизировала его взглядом, я так и не видела, чтобы сюда хоть кто-то выходил. Разумеется, за исключением стражей.

Оказаться на улице было невероятно приятно. Я ужасно тосковала и по свежему воздуху, и по ощущению природы в непосредственной близости с собой. Цветы, аккуратно подстриженные кусты и миниатюрные деревца – всё дарило глубинную радость и посылало частички невидимой силы.

Вопросов я не задавала, но когда мы приблизились к фонтану и остановились, всё-таки не выдержала:

– Зачем мы здесь?

Тильда не ответила. Она вообще словно пребывала глубоко в себе и предпочитала меня не замечать. Я же ощущала какое-то смутное волнение и не могла понять, чем оно вызвано. Как ни странно – точно не страхом. Наверное, за эти несколько дней я просто исчерпала лимит переживаний и теперь была готова ко всему.

Между тем волнение всё не исчезало. Я машинально перебирала пальцами складки на платье, но как только это действие стало осознанным, тут же себя отдёрнула.

Время шло, и ничего не происходило. Должно быть, прошло не более пяти минут, но для меня они ужасно растянулись и показались огромным сроком.

Пробежавший по саду ветер прилетел с севера.

Я тут же его узнала – свежий, прохладный, несущий запах гор, диких цветов и пряностей. От зашкаливающего волнения горло сделалось шершавым, а сердце забилось с удвоенной скоростью.

Ушедший страх вернулся, и я боялась оборачиваться назад. Слишком велико было искушение поверить в то, что сейчас может произойти. Но чтобы видеть, смотреть и не требовалось. Их приближение я ощущала физически, метафизически, духовно, морально. Всеми органами чувств. В глазах появилась резь от застывших в них, не проливающихся слёз.

Они подошли и остановились, а я всё стояла к ним спиной, до крови прикусив губу и впиваясь ногтями в ладони. Казалось, я вдруг превратилась в одно из садовых деревьев, длинными корнями прочно врастающих в землю.

Когда момент, которого ждёшь долгие годы, внезапно случается, ты просто не можешь в это поверить. Становишься раздираемым самыми противоречивыми чувствами и, что самое необъяснимое, бесконечно его боишься. Вдруг что-то пойдёт не так? Вдруг те, кого не видел столько времени, переменились, и теперь уже не такие, какими ты их запомнил? Вдруг они, так долго жившие в этом месте, утратили любовь и желание этой самой жизни, превратившись в тени самих себя?

– Юта.

Одно короткое слово, сказанное почти забытым, но вмиг вспомнившимся голосом, заставило резко обернуться.

И я снова стала маленькой девочкой, что когда-то сидела на ковре, обнимая плюшевого мишку. Той, что помогала в составлении букетов и осыпала бесконечными вопросами, когда ей рассказывали сказки.

Слёзы потекли по щекам – больше не сдерживаемые, горячие, принадлежащие и давно ушедшему, и настоящему. Протянутые ко мне руки дрожали от такого же волнения, а я просто задыхалась, оказавшись в тех объятиях, о которых страшилась даже мечтать. И до боли знакомый запах заставил моё море стать ещё больше, усилив впечатления.

Касаясь ту, что подарила мне жизнь, я выплакивала печали и испытывала до того светлую радость, что казалось, сердце просто не выдержит и разорвётся. Эти мгновения стоили всего, что мне довелось пережить, и если бы предо мной поставили выбор и спросили, хочу ли что-то изменить, я бы поступала точно так же. Потому что путь, берущий начало семь лет назад, привёл меня в родные объятия.

Отстранившись, я не отпустила маминых рук, боясь, что она снова исчезнет, и всмотрелась ей в лицо. В глазах её я видела собственное отражение и собственные же чувства.

Вопреки ожиданиям, она ничуть не изменилась, и сейчас на меня смотрела всё та же молодая, красивая женщина, какой она была несколько лет назад. Это же относилось и к отцу. И хотя в их взглядах сквозил отпечаток пережитого, живая искра в них не погасла, а наша встреча лишь усилила блеск.

Мы втроём, не размыкая рук, опустились на бортик фонтана. Я не замечала ничего вокруг и буквально задыхалась, захлёбываясь в окончательно разбушевавшемся море. Подобрать слова? Не просто сложно, практически невозможно.

Что спросить? Все вопросы казались глупыми. А на то, чтобы поговорить обо всём требовался не один час. И даже не один день.

Первым затянувшееся молчание нарушил отец:

– Юта…

От очередного звука своего имени я непроизвольно вздрогнула, чувствуя, что ещё немного, и слёзы снова обожгут щёки. Судорожно вздохнув, постаралась взять себя в руки.

– Нам обо всём сообщили, – продолжил он, тоже явно пытаясь справиться с эмоциями. – Сейчас тебя отведут на встречу с королём, где вы заключите договор.

Его голос дрогнул и, порывисто меня обняв, папа произнёс:

– Маленькая моя Юта, как же я рад, что смог тебя увидеть. Теперь всё будет хорошо.

В последнем утверждении звучала неуверенность, на которую я тут же возразила:

– Обязательно будет.

Долго находиться вместе нам не дали, и уже вскоре я в сопровождении Тильды и стражей направлялась к королю. Лежащая на моих плечах ответственность давила, ведь, в сущности, я представляла всех белых волков и, заключая договор, говорила и от их имени тоже. Перед тем как расстаться, родители сообщили, что остальные мне доверяют и согласны с моими действиями. Это служило поддержкой.

Подписание контракта промелькнуло смазанной картинкой, но предшествующие этому минуты были чёткими и размеренными. Я тщательно вникала в каждую запятую, проставленную на предложенном мне документе. Рядом в это время находился Хильд, на присутствии которого, видимо, настояли родители. Даже не знала, как им удалось этого добиться после явного предательства короля придворным магом.

В сравнении с нашей предыдущей встречей Хильд выглядел несколько усталым, под глазами пролегли тёмные мешки, а лицо казалось неестественно бледным. Тем не менее, держался он, как и прежде уверенно. Лично перечитал договор и несколько раз всё перепроверил.

– Учти, – негромко проговорил король, когда я поставила на бумаге свою подпись, – если ты соврала, и за эти две недели Августу станет хуже, ваша жизнь во дворце будет подобна аду. А если он умрёт, ты первая отправишься следом за ним на тот свет.

Я едва заметно усмехнулась:

– Надеюсь, вы не забыли о том, что если после его исцеления нарушите условия, на тот свет моментально отправитесь сами?

– Не играй с огнём, девочка, – предостерёг он. – Ты чувствуешь себя неприкосновенной, но это не так. Один раз я решил пойти навстречу, до другого раза может не быть.

Я склонила голову, показывая, что прекрасно это понимаю, и ощутила на плече прикосновения Хильда. Между двумя мужчинами витало ничем не прикрытое напряжение, и становилось понятно, что именно придворный маг станет тем, кого первым настигнет дворцовый ад. Чем выше паришь, тем больнее падать. Придворный маг всегда стоит ближе всех к королю, ему же выпадает участь ощутить самый страшный гнев в случае предательства. Мне было искренне жаль человека, так много помогающего нашей семье, но в этом случае я сделать ничего не могла.

Возвратившись в сад, обнаружила, что там к этому моменту собрались все придворные волки. Всего их насчитывалось около тридцати, и к своему искреннему изумлению я узнала, что имею ещё несколько близких родственников. Дядю, двух двоюродных сестёр и деда, назвать которого «дедом» было бы просто оскорбительно. Это был высокий, подтянутый белый волк, выглядящий не старше, – а может и моложе, – того же Хильда.

Он окинул меня придирчивым взглядом, рассмотрел со всех сторон, а после скупо заявил, что рад познакомиться. Вначале мне подумалось, что я чем-то ему не угодила, но по улыбкам остальных волков быстро поняла, что такое поведение и минимум эмоций просто в его характере.

Когда мы всей толпой, в сопровождении более десятка турьеров покидали дворец, в это не могла поверить не только я. На лицах тех, кто был заточён здесь долгие годы, отражалась такая гамма чувств, что при взгляде на них щемило сердце.

Как только мы вышли за стену с задней части дворца, все как один возвели глаза к небу, где, словно символы свободы, щебетали птицы. Солнце, в последние дни всё больше прячущееся за облаками, сейчас ярко светило, лаская лучами бывших узников.

Нас рассадили по экипажам, и вскоре мы тронулись в путь. Судя по виду из окошка, нас везли окольными путями, и вместо главных врат города, мы выехали с другой стороны.

Мы направлялись в Тамаринд, а точнее – в волчью деревню, находящуюся при нём. На ближайшие две недели я могла выбрать для нас любое место проживание и всё же остановилась на нём. Надеялась, что тамошние волки простят нам дискомфорт, вызванный надзором множества турьеров.

В сущности, королевские маги в этот промежуток времени должны были стать лишь наблюдателями и следить за тем, чтобы ни один из принцев не нарушал договор. Поставив подпись, я обязала себя и всех нас на добровольную жизнь в течение оговоренного срока в волчьей деревне без возможности выхода из неё.

Конечно, вряд ли это можно было назвать свободой в прямом смысле слова, но игра стоила свеч. Сейчас меня больше всего волновал Арден и переворот, который мог произойти под его руководством. Дать ему знать о том, что происходило во дворце, я никак не могла, и сейчас переживала, что они с прочими двуликими наломают дров.

Ещё я опасалась, что когда мы приедем в деревню, Ардена там не будет. Ведь во время своеобразной встречи с Радой я видела его, находящимся где-то в глубоком лесу.

В Тамаринд мы прибыли ранним утром, в то время как город всё ещё спал, окутанный предрассветной негой. Тёмное над нами, но светлое на горизонте, небо напоминало чашку кофе, куда только что налили молоко.

Экипажи катились по узким улочкам, и, глядя на мелькающие за окошкам дома, я неожиданно испытала безграничное счастье. Зародившееся еще в первую минуту воссоединения с родителями, оно расцвело именно сейчас, когда мы оказались в родном для меня Тамаринде. Даже не верилось, сколько всего произошло за время разлуки, а дороги наши всё равно сплелись и привели обратно – в этот тихий скромный уголок давно ушедшего детства. Сейчас рядом не хватало лишь Эрика, и меня, как и родителей, всю дорогу снедало волнение. Поскольку выходить из деревни в ближайшие две недели было нельзя, мы решили разузнать о нём через серых волков. Про себя я подумала, что, возможно, оно и к лучшему. Сперва мне самой следует с ним поговорить и подготовить к такому важному известию.

Перед отъездом нас заверили, что из приюта его так и не забрали, и все эти дни он провёл в спокойном неведении, даже не подозревая, чем обернулась поездка сестры в столицу. Меня несколько удивляло, что король не приказал доставить Эрика во дворец сразу же, но, видно, на то были свои причины.

Мои давешние опасения не оправдались, и, как оказалось, в деревне нас уже ждали. Стоило экипажам выехать на дорогу, ведущую прямиком к селению волков, как около них появились серые, призванные нас сопроводить. Это были те двуликие, каких приставил ко мне Арден в качестве охраны. Я предположила, что всё это время они крутились поблизости с дворцом, и когда узнали о нашем отъезде, поспешили с новостью в Тамаринд. Двуликим не требовался длительный отдых, они бежали быстрее лошадей, и потому добрались раньше нас.

Один за другим белые волки выходили из экипажей и ступали на приветливую землю, напитанную родными истоками. Нам была приготовлена гостеприимная встреча, и все до единого местные жители вышли из домов, чтобы нас поприветствовать.

Впереди остальных стояла Алексия Блэк, по старинной традиции держа тарелку с волчеягодником. Когда-то о таком обряде мне рассказывал Арден, говоря, что эти ягоды для волков являются особенными. Они символизируют удачу и счастье, а ещё ими принято встречать самых дорогих и важных гостей.

Несмотря на присутствие турьеров, здешние волки были нам рады. И, судя по лицам некоторых из них, почитали за честь принимать у себя принцев.

Окинув Алексию лишь беглым взглядом, я выискивала в разномастной толпе знакомую фигуру. Рядом с высшей волчицей стоял брат Ардена, а вот его самого, к своему глубокому разочарованию, среди присутствующих я так и не обнаружила.

– Добро пожаловать, – произнесла Алексия, когда мы, спустившись с холма, где оставили экипажи, приблизились к ним.

Её взгляд метнулся в мою сторону и, улыбнувшись, я приветственно кивнула в ответ.

Белые волки подходили к Алексии, брали по нескольку ягод и, съедая их, тут же с ней обнимались, а после называли свои имена. В тот миг, когда очередь дошла до меня, внутри шевельнулось уже известное мне чувство, возникающее всякий раз, стоило одному высшему волку оказаться поблизости. Интуитивно посмотрев в сторону дальних домов, я увидела его, стоящего в самом конце дороги. Нас разделяло большое расстояние, но могла поклясться чем угодно, что взгляд голубых глаз был направлен на меня. Это было практически так же, как при встрече с родителями. Рука опустилась, и горсть тёмно-синих ягод рассыпалась по земле. Волна несказанного облегчения и радости нахлынула с силой цунами и буквально толкнула вперёд.

Лишь усилием воли заставляя себя не сорваться на бег, я стремительно двинулась ему навстречу. Было всё равно, что вокруг больше сотни волков, что на меня устремлено множество взглядов. Разве всё это имеет значение, когда одно жаркое любящее сердце стремится навстречу другому?

Он тоже направился в мою сторону, и чем ближе мы становились, тем сильнее искрился воздух. Рассвет вступил в полную силу, и теперь его розово-алые краски падали на крыши домов, кроны деревьев…ведущую нас друг к другу дорогу. Наверное, со стороны кто-то мог бы подумать, что оказался свидетелем одного из бульварных романов, но это было куда больше. И то, что переполняло изнутри, имело множество оттенков, из которых влюблённость являлось лишь малой частью.

Мы замерли, не дойдя друг до друга несколько шагов. Скупой на выражение чувств, не привыкший показывать, что творится в душе, сейчас Арден казался как никогда открытым. Среди всего прочего, что отражали его глаза, выделялись и радость, и боль, и чувство вины, вызванной тем, что не смог меня защитить.

– Привет, – заговорила я первой, понимая, насколько глупо это сейчас звучит.

– Привет, – Арден усмехнулся, но глаз его улыбка не коснулась. – Рад, что ты вернулась.

На последних словах его голос стал хриплым и, выругавшись про себя, волк внезапно сократил между нами расстояние, и крепко, отчаянно меня обнял.

– Чёрт бы тебя побрал, Юта, – выдохнул он куда-то мне в волосы. – Думал, пополню ряды белых, поседев раньше времени!

Я сдавленно фыркнула, украдкой смахивая выступившие слёзы и сознавая, что настолько часто плакать от счастья, мне ещё не приходилось.