Текст книги "Волки выбирают пряности (СИ)"
Автор книги: Ирина Матлак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)
Букет 28. Реальность во сне
Опустившись в стоящее у кровати кресло, которое, к слову, всегда занимал и лекарь, Тильда сцепила в замок руки и окинула меня внимательным взглядом. Мы смотрели друг на друга, словно пытаясь заново познакомиться, и каждая из нас хотела понять, о чём думает другая.
– Ты с самого начала была в приюте по приказу короля? – первой нарушила я воцарившуюся тишину.
Тильда усмехнулась:
– Мне нечасто выпадала честь быть приглашённой на аудиенцию к Его Величеству. Задание я получила от особого отдела безопасности, хотя суть от этого не меняется. Да, я изначально появилась в приюте с целью разузнать, для чего придворный маг послал туда Рэя.
– Рэя? – переспросила, удивившись.
– Хильд давно вызывал подозрения у Его Величества, – хмыкнула Тильда. – Наблюдая за Рэем, я и узнала об Эрике, но не была до конца уверена в своих выводах, поэтому не спешила составлять донос. Всё прояснилось только с твоим появлением, с ним же изменилась и моя цель.
Для меня многое прояснилось. Тильда выбрала беспроигрышный образ и блестяще сыграла свою роль. Это ведь именно она рылась в моих вещах, ища документы. Это она всегда была рядом и слышала наши разговоры с Рэем, включая тот, где мы обсуждали поездку в столицу. Именно она предлагала уйти из приюта…для чего? Чтобы я осталась одна. Но благодаря созданному ею образу, неизменной влюблённости в шеф-повара и ревности ко мне, её никто не воспринимал всерьёз.
В этом свете так ли важно, что я задержалась в той злополучной таверне для разговора с Хильдом? Если Тильда всё знала с самого начала, то вопрос стычки с королевскими магами был лишь вопросом времени. Возможно, послушай я Весборта, сбежать бы удалось, но кто знает, чем бы это обернулось в конечном итоге?
– Но я пришла поговорить о другом, – тем временем развила мысль Тильда.
Я мысленно хмыкнула – кто бы сомневался.
– Все, кто был с тобой в ту ночь, взяты под стражу, – сообщила она, глядя мне в глаза. – Со дня на день в замке появится и Эрик.
Я сжала зубы с такой силой, что было совершенно неясно, как они не раскрошились. Ногти до боли впились в ладони, оставляя на них глубокие красные отметины.
– За время твоего пребывания здесь многое изменилось, – сделав вид, что не заметила моей реакции, невозмутимо продолжила она. В тоже время в её следующих словах улавливалось напряжение. – Августу вновь стало хуже.
– Августу? – переспросила я, припоминая, что так, кажется, звали того самого престолонаследника. В следующее мгновение родилось понимание: – Что значит хуже? Он ведь полностью выздоровел?
– Все мы так думали, – согласно кивнула Тильда. – Но буквально несколько дней назад он снова оказался прикованным к постели. Живущие здесь белые волки до сих пор приходят в себя, они не способны поделиться и каплей силы. Поэтому…
– Поэтому приложить силы к его исцелению должна я? – продолжила, чувствуя, как внутри всё дрожит от злости. – Ты за этим пришла? Чтобы меня уговорить? Только этого не будет, так можешь и передать тому, кто тебя послал. Я прекрасно знаю правила. Я родилась вне пределов замка и не заключала никаких договоров, не приносила присягу королю, и моё удержание здесь является незаконным.
Тильда скептически выгнула бровь:
– И что с того? Законы рождаются здесь. Понимаю, ты ненавидишь и короля, и этот замок, а на наследника тебе плевать. Но только задумайся, к чему может привести твоё упрямство? Разве тебе мало того, что по твоей милости твои защитники сейчас сидят за решёткой?
Она определённо знала, на что надавить.
– Если сумеешь победить болезнь, все вы – ты, твои друзья и твоя семья получите свободу.
Наткнувшись на мой красноречивый взгляд, она уверено добавила:
– Король даст нерушимую клятву.
Даже если так, соглашаться на подобное было чистой воды самоубийством. Неужели никто не понимает, что у меня просто не хватит сил? Как может одна белая волчица исцелить того, кого в течение долгих лет не сумели вылечить десятки её сородичей и придворные лекари?
– Твоя семья одна из сильнейших, – угадав ход моих мыслей, продолжала убеждать Тильда. – Лекарь из приюта охотно поделился со мной новостью о чудесном исцелении мальчика Тима, страдающего пороком сердца. Насколько я понимаю, тебе хватило всего одной ночи, чтобы победить его болезнь?
Тим…бедный маленький ангелочек. Если Эрика увезут из приюта, пострадает и он, вновь оставшись в одиночестве и без защиты.
Тряхнув головой, отгоняя непрошеные мысли, я задумалась. На первый взгляд, ситуация казалось безвыходной. Если решу попробовать, от меня наверняка потребуют подписания бумаг, иначе король не даст клятву. А если после этого у меня ничего не выйдет, – что наиболее вероятно, – то шансов отсюда вырваться не останется никаких.
С другой стороны, просто так сидеть и бездействовать тоже нельзя. Проблемы не решатся по щелчку пальцев, и сейчас главное понять, как выкарабкаться из той ямы, в какую я угодила.
Прищурившись, я всмотрелась в лицо Тильды. В её словах было нечто, что меня царапнуло. Ощущение складывалось странное: отчего-то казалось, что в чём-то она соврала. А если так, то в чём?
Собравшись с мыслями, я медленно кивнула и твёрдо произнесла:
– Хорошо. Но у меня будут свои условия.
Тильда окинула заинтересованным взглядом, как бы прикидывая, чего от меня ожидать, но я её разочаровала:
– Говорить буду только с Его Величеством, и ни с кем другим.
Произнося «Его Величеством» не смогла сдержать саркастических ноток, которые, впрочем, были лишь показными. Кажется, впервые за свою жизнь я по-настоящему кого-то ненавидела. Понимая, что монархи всегда мыслят масштабно, заботятся о престолонаследии и сохранении рода, ничем не могла оправдать того, что делал он и его предки.
Спорить моя гостья не стала, видимо, и ожидая такого поворота. Поднявшись с места, она понимающе улыбнулась, из-за чего мне как никогда захотелось выпустить когти, и произнесла:
– Я передам твои слова. Сомневаюсь, что король примет тебя сегодня, будь готова завтра утром.
Когда за ней закрылась дверь, подушке досталось несколько глухих и сильных ударов. Частично выпустив пар, я открыла окно и, вцепившись пальцами в железные прутья, обратила взор на закат. Снова ждать. И готова спорить, меня заставляют томиться намерено, стремясь довести до края. Сломать, да.
Не дождутся!
Больше жалеть не буду ни себя, ни того, что ушло.
Словно проверяя моё решение на прочность, память услужливо воспроизвела закат, когда мы с Арденом стояли у реки. Теперешний был очень на него похож – небо окрасили золотые и алые всполохи. Где-то на горизонте возвышались горы, за которые постепенно опускалось горячее красное яблоко.
За этим воспоминанием пришли и другие – бег, Волчедождь, мгновения на постоялом дворе и незабываемая ночь в лесу…
Пальцы непроизвольно крепче обхватили железо, и я до боли прикусила губу. В следующую секунду расправила плечи и высоко подняла голову. Я – белая волчица, потомок могущественной семьи двуликих. И я верю в себя, как верю и в Ардена.
Представить, что этот гордый высший волк сейчас находится в заточении, было невозможно. Подозрение, возникшее во время разговора с Тильдой, переросло в уверенность, и осознание того, в чём именно заключалась ложь, поразила словно молния.
До конца не понимая, откуда это знаю, больше я не сомневалась ни секунды.
Ардена в замке нет.
Этим вечером я легла спать пораньше, хотя и предполагала, что быстро заснуть не смогу. Ровно в десять часов в комнату, как обычно, зашёл лекарь, предложивший отвар и ампулу. Выпила, не почувствовав даже вкуса, а когда он ушёл, перевернулась на живот и, незаметно достав ампулу, привычным жестом засунула её в щель между матрасом и спинкой кровати. Конечно, маловероятно, что за мной мог кто-то наблюдать, но предосторожность не мешала.
В очередной раз так подумав, я криво усмехнулась – уж кто бы говорил о предосторожности…
Темнело сейчас поздно, и мне представилась прекрасная возможность наблюдать за угасанием дня. Как его медленно, но неизбежно поглощала вступающая в права ночь. Как она – вечная противоположность света с мрачным торжеством пожирала последние краски заката.
Я лежала, смотря в потолок, а роящиеся в голове мысли спорили друг с другом за первенство. Вначале я пыталась представить предстоящую встречу с королём, в деталях продумать, что скажу и потребую, но вскоре размышления свернули в другую сторону. Впервые за всё время пребывания здесь, я отбросила эмоции и, вернувшись к моменту встречи с Хильдом, постаралась смотреть на него со стороны. Вспоминая каждую мелочь, пыталась разобраться в себе и понять, почему поступила так, как поступила.
Повышенная эмоциональность никогда не была мне свойственна, если не считать последних месяцев. Напротив, я всегда трезво смотрела на вещи, сохраняла рассудительность и, насколько это возможно – хладнокровие. Лишь оставаясь одна, позволяла жалеть саму себя и предаваться отчаянию. Тем страннее сейчас мне казалось собственное поведение. Да, некоторые перемены в характере и излишнюю чувствительность можно было списать на пробуждение второй сущности и предшествующие этому стрессы, но мне казалось, что здесь имело место и другое.
Что именно – я пыталась понять
Сейчас, смотря в приклеившиеся на потолок тени, я словно сбросила морок, окутывающий меня в последние дни. Рассудительность вынырнула откуда-то из недр сознания и, потупившись, скромно меня поприветствовала.
Чем руководствовалась я, когда приехала в столицу? Желанием поговорить с Хильдом. Идя на встречу с ним, была уверена в своей безопасности, хотя и волновалась. Тем не менее, услышав слова Весборта, почему не придала им значения? Не отказалась поверить, что было бы вполне логичным, а просто проигнорировала возможную опасность? Не послушала и Ардена, когда он предложил уйти с ним. Всё тот же вопрос – почему?
Не виня себя, я старательно пыталась разобраться.
Желание увидеться с родителями и помочь им, всегда было неимоверным. Но разве одно только это оправдывало риск? Казалось, вернись я сейчас в те мгновения – ушла бы не раздумывая. Возможно, не с мэром, но с Арденом точно. И не потому что теперь знала, чем всё закончится, а потому что в тот момент понимала бы, что так нужно.
Отведя взгляд от потолка, я перевернулась на бок и принялась наблюдать за подрагивающими на окне полупрозрачными занавесками. Подобно белым парусам, они надувались от ветра, и так же медленно сдувались, чтобы после наполнится снова.
И тут я вспомнила о странном толчке в спину, ставшем для меня последней каплей, переполнившей чашу весов. В тот момент совершенно о нём не задумалась, и теперь, стараясь понять, что это было, ответа так и не нашла.
Занавески продолжали колыхаться, гипнотизируя своим танцем, веки тяжелели, и постепенно я проваливалась в сон.
– Дзинь! – упав на дорогу, звякнула монетка и покатилась вперёд по ночному городу.
Вокруг было тихо. Ни одна повозка не бренчала, везя людей по срочным делам, ни один голос не сотрясал воздух вибрацией, ни один отголосок смеха не разносился по застывшей округе.
Осмотревшись, я сосредоточилась на своём маленьком, поблёскивающем проводнике и, лишний раз не раздумывая, пошла следом. Минуя пустые улицы и кварталы, сворачивая в узкие переулки, я углублялась в Тамаринд.
Маленький городок, названный в честь выращиваемой в нём специи. Место, где я провела первых одиннадцать лет своей жизни. Место, куда вернулась спустя семь.
Сейчас он спал, окутанный серо-голубой негой, ползущей по тротуарам и отражающейся в разбитых глазах заброшенных домов. Идя, я обнаружила, что одета в белую ночную рубашку, а в босые ступни врезаются мелкие камешки и редкие осколки стекла. Не было ни ощущений, ни боли, будто я – всего лишь призрак, разгуливающий в этих местах среди ночи. А быть может призрак – само это место. Город. Весь Тамаринд.
Монетка остановилась у знакомого крыльца, и дверь тут же гостеприимно распахнулась – без скрипа. Я вошла внутрь и поднялась по старой шаткой лестнице, всё так же – без скрипа. Ни единая прогнившая половица не издала тягучего стона под тяжестью моих шагов.
Очередная дверь – и я в комнате. Старая ичши спит, укрывшись несколькими заштопанными одеялами. Бедные старики, им холодно даже тёплыми майскими ночами…Рядом, обняв подаренного мною плюшевого мишку, спит Шанта, смешно морща носик во сне. Чуть дальше – Джур, судя по открытому рту, издающий храп. Есть здесь и ещё несколько человек, но их рассмотреть я не успеваю, потому что вижу её – Раду.
Она сидит у окна, прямо на полу, и облик её как всегда полон тайны и чего-то непостижимого. Будто она, невзирая на возраст, давно постигла главные мудрости жизни, и сейчас снисходительно, словно мать, смотрит на непутёвых детей.
– Садись, – Рада похлопала по месту рядом с собой.
Ошарашенная, я на внезапно негнущихся ногах приблизилась и опустилась на пол. Ни холода, ни тепла, ни посторонних звуков – их по-прежнему не было, отчего прозвучавший голос ичши стал ещё большей неожиданностью.
– Я сплю? – спросила, заторможено обведя взглядом всех, находящихся в комнате.
– Можно сказать и так, – она улыбнулась, но в следующий миг улыбка её померкла. – Это мой тааши – так мы называем подобные места. Мой созданный мир. Иногда я могу уходить сюда, а иногда и приглашать кого-то другого. Не уверена, что моих сил хватит надолго, потому постараюсь, чтобы наш разговор не отнял много времени.
На меня обратились чёрные как ночь глаза и, убедившись, что я готова слушать, Рада произнесла:
– Я хочу кое-что показать тебе, но перед этим скажу: твой выбор был правильным. Знаю, ты винишь себя, но поверь, всё случилось так, как должно. Это я подтолкнула тебя к тому шагу, и сейчас ты поймёшь, почему.
Она изящно взмахнула рукой, и перед нами замелькали картинки. Показалось, что я снова оказалась на просмотре кинофильма, но на этот раз цветного, и главной героиней которого оказалось я сама.
Стремглав передо мной пронеслись все мгновения того злополучного дня. Не щадя меня, Рада заставила просмотреть всё от начала и до конца. Вплоть до того момента, пока на меня не надели серебряный браслет.
Дышать стало трудно, но ичши, словно не заметив моего состояния, продолжила:
– А теперь взгляни, что было бы, уйди ты с турьером Весбортом.
И я увидела себя – настороженную, недоверчивую, но всё же садящуюся в экипаж с мэром. Мы выезжаем из города, петляя по дальнему району, после выезжаем из столицы и едем по окольной дороге. Весборт уверен, что сумеет меня увезти, но через час позади слышится шум, ознаменовывающий приближение королевских магов. Они приближаются быстро, завязывается потасовка, и экипаж переворачивается. Я буквально ощущаю, как от боли разрывается грудная клетка, а шея принимает неестественное положение. Всего несколько мгновений – и боль исчезает, а последнее, что я вижу – искажённое ужасом лицо мэра.
Картинка исчезла, и, переведя потрясённый взгляд на Раду, я хрипло спросила:
– А после…они бы тоже забрали меня, да?
Та, посмотрев мне прямо в глаза своими бездонными чёрными колодцами, спокойно проронила:
– В этой вариации будущего ты умерла.
Не дав мне опомниться и осознать сказанное, ичши снова взмахнула рукой. На сей раз я увидела себя, уезжающей с Арденом. Экипаж остановили, едва мы выехали из города. Те же пятьдесят турьеров, один из которых выступил с призывом пройти с ними. Всё было схоже с уже случившимся.
Пять волков – чёрный, серые и белая противостояли магам, а позже присоединились и мэр с Дианом. Картинки ускорились, и вся битва промелькнула в одно мгновение, а представший предо мной итог показался хуже предыдущего. Мертвы были двое, подоспевшие нам на помощь. Мэр и турьер, которого дома, в лисьей деревне ждала любящая семья.
Ощущая, как меня трясёт, я закрыла рот руками, чтобы не закричать, и теперь Рада сделала недолгую паузу, дав мне немного успокоиться.
– Всё…обязательно было бы именно так? – спросила охрипшим голосом, не в силах в это поверить.
– Это наиболее вероятные варианты, – отозвалась ичши. – Когда-то я уже говорила, что моделей будущего великое множество, и лишь наши поступки определяют, какое станет истинным. То, что ты увидела – произошло бы скорее всего. События могли бы иметь и другое развитие, но с наименьшей долей вероятности.
Хотя, поднимая на неё глаза, не видела себя со стороны, я знала, что в них всё ещё отражается неприкрытый шок:
– То, что я приняла за подтолкнувший меня ветер, была ты?
Рада не ответила, но её слегка поднявшиеся уголки губ я приняла за знак согласия.
– А теперь покажу настоящее, – произнесла она, вновь сопроводив слова взмахом руки.
И я снова оказалась в моменте, где на моём запястье появляется серебряный браслет. Увидела, как вокруг смыкается круг турьеров, охваченных особо ярким жёлтым свечением, преодолеть которое не может ни Диан, ни Весборт, ни даже Арден. Последний преследует увозящий меня экипаж, но вскоре на него набрасываются оставшиеся маги, число которых к этому моменту увеличилось. На него так же пытаются надеть серебро, но высший волк ловко уворачивается и избегает этой участи. Кажется, что сущность зверя окончательно взяла верх, когда он в ярости разбрасывает нападающих в стороны.
Картинка в очередной раз изменилась, и моему взгляду открылась незнакомая поляна, затерянная где-то в чаще леса.
Я не ошиблась, когда подумала, что Ардена нет в замке – он находился там. Среди своей семьи, среди серых волков и, – неожиданно, – лисов. Рядом с ним стоял и Диан, и Алиса, и ещё несколько незнакомых мне высших лисов.
В совокупности их всех было около пятидесяти, может чуть больше. Они яро что-то обсуждали, но слов я не слышала. Должно быть, в тааши я могла слышать лишь голос его полноправной хозяйки.
– О чём они говорят? – спросила, невольно подавшись вперёд.
– Готовят переворот, – в голосе ичши не прозвучало ни единого оттенка эмоций. – Многие двуликие давно этого хотели, а когда среди них прошёл слух о белых волках, жажда справедливости усилилась. Всего за неделю Арден сумел собрать совет из высших волков, а Диан – призвал лисов. Турьер Весборт на этот раз предпочёл остаться в стороне.
Мне вспомнилось, как Арден говорил, что он считает переворот не лучшей мерой, но, похоже, сейчас всё изменилось.
Вцепившись в руку Рады, я всмотрелась ей в глаза и лихорадочно спросила:
– К чему всё это приведёт? Ты ведь знаешь ответ, скажи! Двуликих мало, сумеем ли мы противостоять целым полкам королевских турьеров?
Ответ казался таким очевидным, что я боялась его услышать. За время гонений и недавней войны двуликих действительно осталось мало. Слишком мало для того, чтобы добиться желаемого. Даже объединившись, волки с лисами не могли противостоять магам на равных. А если учесть, за кого будут простые люди…
Во второй раз Рада мне не ответила, и теперь по её лицу ничего нельзя было прочитать.
– Ты идёшь на аудиенцию к королю, – она резко сменила тему. – Я дам тебе знания о том, что следует сказать.
Дверь комнаты резко распахнулась, и я почувствовала, что непреодолимая сила тянет меня к ней. Голос пропал, не давая словам сорваться с губ, и последнее, что мне удалось услышать:
– До скорой встречи, Юта…
Пробуждение было внезапным, заставившим буквально подскочить с места. Я тут же пошатнулась из-за головокружения, вызванного резким подъёмом, и вцепилась в спинку кровати. Затем, дойдя до ванной, плеснула в лицо ледяной водой, и ей же утолила мучительную жажду.
Первая мысль – это был сон.
Вторая – нет, не сон.
Третья – реальность во сне.
Поразмыслив не дольше пары секунд, решила, что именно третья лучше всего отражает суть. Глубоко вздохнув, я принялась готовиться к предстоящей встрече с королём. Рада не соврала, и в моём сознании чётко отложилось всё, что я должна была сказать. Надо отметить, это стало для меня потрясением не меньшим, чем просмотренные варианты будущего и весь наш ночной разговор.
Неужели всё так просто? И неужели король послушает и поверит?
Впрочем, альтернативы не было, и мне оставалось лишь довериться Раде. Пожалуй, эта ичши была едва ли не единственной, кому я полностью доверяла. До сих пор так до конца и не поняла, почему именно она стала мне помогать, и подозревала, что у неё могли быть свои мотивы. Однако интуитивно я чувствовала в Раде нечто близкое и нисколько в ней не сомневалась.
Собралась быстро, и как раз в тот момент, когда закончила расчёсывать волосы, в комнату вошла Тильда. На этот раз она была не одна, а в сопровождении пары стражей. Мы вышли из комнаты, и я, наконец, смогла увидеть, что творится извне. Наверное, при других обстоятельствах меня бы восхитило убранство дворца, но теперь окружающая роскошь совсем не трогала. Стояло позднее утро, которое сегодня выдалось пасмурным и предвещающим дождь. Оно и к лучшему – жизнерадостное солнце было бы совсем неуместным.
Шли мы довольно долго, редко встречая кого-то по пути. Из этого я сделала вывод, что меня, как и прочих белых волков, держали в отдельном крыле дворца, куда большинству вход был ограничен.
Наконец, перед нами возникла высокая арочная дверь, у которой стояло сразу шестеро вооружённых турьеров. Волнение я подавила ещё в «своей» комнате, поэтому сейчас чувствовала лишь непоколебимую уверенность. Если Его Величество ожидал увидеть жалкую и запуганную девочку, готовую соглашаться на всё, то буду вынуждена его разочаровать.
Внутрь я входила всё под тем же конвоем, и лишь Тильда осталась снаружи. Но когда мы вошли в просторные приёмные покои, большинство турьеров тоже удалились, и осталась лишь личная охрана короля.
Сам монарх восседал на бархатном алом кресле, отдалённо напоминающем трон. Он оказался в точности таким, каким его изображали в газетах – немолодым, с тёмной, но уже тронутой сединой бородой, слегка вьющимися волосами и суровым взглядом, дополненным густыми, сходящимися на переносице, бровями.
Справа находились большие окна, из которых открывался вид на прелестный ухоженный сад. А слева тянулись стеллажи книг, количество которых могло бы наполнить не одну городскую библиотеку.
Придворному этикету я обучена не была и лишь смутно представляла, что должна сделать при встрече с королём. Заранее меня никто не готовил, так что я сочла лёгкий поклон более чем уместным.
Тяжело ли мне это далось? О да. Тяжелее, чем если бы катила в гору огромный камень. Но все эмоции и личная неприязнь были спрятаны надёжно и глубоко – настолько, насколько это было возможно.
Вслед за поклоном я расправила плечи и посмотрела монарху в глаза, что уж точно запрещалось, и не только нормами этикета. В этот момент представила, что действительно являюсь принцессой, ведущей переговоры от своего народа. Так держать себя было легче.
Ничего не говоря, король кивнул на соседнее кресло, и, подойдя, я заняла предложенное место. Мельком отметила, что на кофейном столике стоит пара чашек с дымящимся чаем, блюда с фруктами и разнообразными сладостями.
Решение ничего не есть и не пить было принято моментально.
Король окинул меня одним из тех взглядов, под которыми хочется сжаться, опустить глаза, а ещё лучше – исчезнуть. Но я не сделала ни того, ни другого, ни, конечно же, третьего. Хотя доля страха всё же появилась, ничем её не выдала.
В следующую секунду показалось, что в глазах монарха отражается лёгкая заинтересованность.
– Тебе передали моё предложение? – он не стал размениваться не лишнее и перешёл сути.
Хотя ответ ему был известен и так, проигнорировать вопрос я не могла, поэтому утвердительно кивнула.
– И каково твоё решение? – прозвучавший тон был ровным и твёрдым. Если бы меня попросили его изобразить, я без раздумий нарисовала бы неприступную скалу.
Сейчас, сидя перед первым человеком королевства Гиор, я особо остро ощущала пролегающую между нами пропасть. Человек, привыкший к неукоснительному повиновению, готовый идти по головам и жертвовать «малым» ради большего. Король Диорг не был тем правителем, который часто является народу. Тем не менее, большинство подданных его любили и всецело поддерживали в ограничении свободы двуликих.
Не отводя взгляда, я недрогнувшим голосом ответила:
– Я не стану приносить бессмысленную жертву, пытаясь исцелить престолонаследника. То, что мешает ему жить, то, что приковывает к постели и постепенно лишает не только физического, но и душевного здоровья, не является болезнью. Это кара, проклятие вашего рода за совершённые деяния, – заметив, как король недобро нахмурился, собираясь перебить, уверено продолжила. – Ваш дед, король Рионис, пленивший белый волков более века назад, подписал себе смертный приговор. С того времени ваш род обречён на вымирание. Все умирали не своей смертью, и вам грозит та же участь.
Почувствовав угрозу, стоящие за спиной короля стражи двинулись в мою сторону, но тут же были остановлены его жестом.
– Понимаешь ли ты, что говоришь, девочка? – от прозвучавшего голоса по коже пробежала дрожь, но глаза я так и не отвела.
– У вас нет шансов на искупление, и гореть вам в аду, – произнесла негромко и с предельной чёткостью. – Но если послушаете меня, если добровольно отпустите всех белых волков, болезнь отступит. Вы погубили свою душу, но можете спасти племянника.
Казалось, направленным на меня взглядом, монарх может убить, но я не обратила на это внимания:
– Судьба вашего племянника в ваших же руках.
