Текст книги "Подсолнух"
Автор книги: Ирина Воробей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Глава 2.6. Боевое крещение
Наконец, можно было задуматься о костюме, попытаться его описать или даже нарисовать, хотя бы представить, чтобы начать шить. Весь четверг Татьяна посвятила этому. Смотрела в интернете различные варианты костюмов танцовщиц, показы мод и даже фото девушек-косплееров, но все ей не нравилось. Ей требовалось что-то оригинальное, соответствующее только ей и не похожее ни на что другое. Идея пришла во сне.
Она приснилась себе танцующей посреди чистого поля на фоне солнечного неба в костюме подсолнуха. Чаши бюстгальтера представляли собой два крупных желтых цветка с цветоложе из черных искусственных камней, поблескивающих на свету, словно черные алмазы. Вместо бретелей вокруг шеи обвивались две тонкие искусственные лианы, тянущиеся также вниз, переплетаясь на животе и спине в красивый растительный узор наподобие рыболовной сети. Они соединяли лиф с юбкой, сшитой из множества пышных лепестков подсолнуха и сильно смахивающей на балетную пачку, обрамленной поясом из таких же страз, что и бюстгальтер. Лианы продолжали тянуться вниз к темно-зеленым чулкам в сеточку. На голове маленькими подсолнухами расцветал венок. Во сне она двигалась легко и непринужденно, проделывая трюки из балета и современной хореографии, хаотично сочетая их под музыку транса.
Всю пятницу Татьяна пыталась нарисовать эскиз своей идеи. Она просмотрела множество роликов по фэшн-иллюстрации, пытаясь повторять за мастерами. Но в ее распоряжении не было даже карандаша, только ручка, поэтому при каждой неверной линии приходилось начинать заново. Убив все нервы на девяносто три попытки нарисовать костюм так, как она себе представляла, Татьяна решила оставить девяносто четвертый вариант, как есть: кривой, косой, местами непропорциональный, местами излишне ровный, но зато он более-менее передавал суть. С этим детским наброском она подошла к Адлии, которая как раз смотрела сериал в интернете и вязала жилетку.
– Угу, – вдумчиво кивнула она, всматриваясь в кривые синие линии на белой клетчатой бумаге.
Татьяна за нее нажала пробел на клавиатуре ноутбука, чтобы поставить серию на паузу. На экране крупным планом с недовольным выражением красивого лица застыл турецкий султан в поблескивающем восточными узорами тюрбане.
– Это лианы, что ли?
Адлия показала пухлым пальцем в район плеч, с которых свисали колючие волнообразные линии. Татьяна утвердительно закивала.
– А ткани ты выбрала?
Девушка по-глупому на нее посмотрела и пожала плечами.
– Я надеялась, ты мне поможешь.
Адлия усмехнулась.
– Хорошо, давай, в понедельник, после работы. А то нам уже выходить пора.
До «Дэнсхолла» они добирались на автобусе. Адлия смотрела в пол, Татьяна искала в интернете информацию по тканям и материалам, чтобы предметно обсуждать со швеей будущий костюм. Видов, типов и классификаций тканей оказалось великое множество. Татьяна открыла для себя новую вселенную и поняла, что без Адлии здесь не разберется.
На входе снова собралась стройная толпа. Охранник деловито пожимал плечами, отвечая на вопрос первой в очереди на вход пары. Татьяна с Адлией обошли клуб с торца здания и вошли через служебный вход. За неделю там ничего не изменилось. Идя впереди по узкому коридору, Адлия сказала:
– Здесь наша подсобка.
Она подошла к единственной с левого бока двери, вставила ключ и отворила ее. Подсобка оказалась тесной комнатенкой, наполненной перемешавшимися химическими ароматами различных средств для уборки. По стенам стояло несколько тележек с ведрами и швабрами, железные стеллажи с туалетной бумагой, полотенцами и другими расходными материалами, и пара табуретов вокруг небольшого прямоугольного стола, половину которого занимала заляпанная желтыми брызгами микроволновка. Татьяна осознала, что комната отдыха для сотрудников клуба не предполагала размещение там уборщиц. У них была тесная подсобка, совмещенная со складом рабочего инвентаря. Девушке стало обидно, особенно после того, как она в прошлый раз поразилась комнате отдыха других сотрудников клуба, которую обустроили комфортабельными диванами и креслами, чистым столом, шкафами и кофемашиной. Там сама обстановка располагала к отдыху и расслаблению. А здесь было так тесно, сыро и воняло химикатами, что даже после нескольких часов напряженной работы аппетит не смог бы появиться. Но Адлию, кажется, ничто не смущало. Она повесила сумку на вешалку сразу у входа, сняла с крюка пакет с формой и начала переодеваться прямо здесь.
– Туалеты надо убирать каждый час. Мы с напарницей чередуемся, – говорила женщина, стягивая пестрое льняное платье, сшитое, видимо, самой для себя. – У тебя когда перерыв?
Платье украшали крупные листья папоротника насыщенно зеленого цвета на бежево-песочном фоне. Фасон предполагал широкую свободу действий и комфорт. Такое платье ее заметно молодило и сразу ставило в один ряд с модницами.
– Не знаю, как скажут. Может быть, сейчас сразу, а может быть, через двадцать минут, – ответила Татьяна.
– Аа, – протянула Адлия, запахивая халат. – В общем, туалет я пойду убирать без пятнадцати одиннадцать. Если будешь свободна, приходи сюда. Так-то тут, пока клуб работает, убирать, кроме туалетов, особо нечего. В бар и в ресторан, правда, часто зовут. Очень редко приходится на танцпол выходить. Ну, если вдруг что-то только. А так мы здесь большую часть ночи проводим. Так что можешь приходить сюда в перерывах. Настоящая уборка начнется после четырех утра.
– Хорошо, – согласилась Татьяна.
Сюда ей приходить казалось гораздо приятнее, чем в наполненную игнорирующими ее людьми гримерку или забитую равнодушными незнакомцами комнату отдыха. Там пахло кофе, высокомерием и жалкими остатками гламура, а здесь – химикатами и простотой.
Но все равно перед началом работы нужно было зайти в гримерку, чтобы привести себя в порядок и переодеться. Танцовщики снова шумели и смеялись. Татьяну никто не замечал, точнее, все делали вид, что ее не существует. Только «кореянки» с ней односложно поздоровались. Татьяна им улыбнулась, но выражения их лиц остались равнодушными к ее приветливости. Они и с остальными так себя вели. Красивые, хладнокровные, себе на уме, сестры снова оккупировали пуф в углу и первым делом проверили смартфоны. Всеобщее игнорирование угнетало, но теперь у Татьяны здесь была Адлия и ее подсобка, где она могла спрятаться от презрительного равнодушия. Это заметно облегчало ее участь.
Света прибежала позже всех. Быстро раздала всем указания: кто, где и в каком порядке сегодня танцует, и побежала за ширму. Для Татьяны ничего не изменилось. Она выступала второй, на подиуме за баром, возле туалета. Сегодня выходить в зал она боялась меньше: все-таки за плечами имела две ночи танцев в клубе и два уличных выступления. Опыт давал свои плоды. Но неловкость и неуверенность Татьяна все равно ощущала, хоть и отрепетировала дома самые популярные связки движений, которым научилась у Светы. Она решила повторить их в гримерке перед зеркальными дверцами шкафа, не обращая внимания на оставшихся в гримерке сестер Олю и Юлю. Татьяна положила смартфон с открытым видео на столик и, встав к ним спиной, начала повторять движения перед зеркалом. Она пыталась отчеканить быстрые переступы ногами, заострить откидывание волос назад и сделать более плавным изгиб спины, который она уже повторяла на площади. Когда Татьяна стояла с широко расставленными прямыми ногами и опущенной вниз головой за ней возникла Оля, которую она видела верх тормашками. Оля строго на нее посмотрела и поджала губы.
– Знаешь, ты как-то неправильно делаешь, – начала девушка, тряхнув каре. – Ты сейчас как-то сильно выгибаешь спину, потому тебе подниматься тяжелее.
Она встала рядом в такую же позу и плавным движением корпуса показала, как надо. Татьяна наблюдала сбоку, не меняя позиции.
– У тебя очень пластичное тело, – заметила Оля. – Но ты торопишься. Как будто боишься, что к тебе сейчас сзади кто-то пристроится.
Юля рассмеялась, но Оля была предельно серьезна, как будто преподавала конфуцианство в императорской школе в эпоху династии Цин.
– Расслабься, – продолжала она наставления. – Здесь тебя за такое не освистают. Ты делаешь так, будто хочешь поскорее спрятать свою попу, а надо наоборот, дать людям насладиться этим видом.
Татьяна и без того покраснела, потому что стояла вниз головой, но после таких слов кровь ринулась к лицу, особенно щекам, с удвоенной скоростью в троекратной объеме. Девушка не выдержала и выпрямилась, но Оля подошла к ней и снова наклонила, поддерживая руками живот и спину. Она заставила Татьяну сделать движение попой вверх. Затем еще раз и еще, пока результат ее не удовлетворил.
– Вот так, – коротко сказала она и вернулась на пуф к сестре.
Юля продолжала смотреть на Татьяну испытующим взглядом, то ли выискивающим слабинку, то ли, напротив, сильные стороны.
– Я бы прогиб в спине все-таки увеличила, – добавила, наконец, она, спустя минуту наглого разглядывания Татьяниных ягодиц, и тоже подошла к ней. – Ну-ка!
Одной рукой она схватила девушку за шею, а вторую положила на поясницу и повела голову подопытной вниз, прогибая спину почти с усилием. Татьяна с трепетным спокойствием вновь прибывшего падавана терпела все манипуляции со своим телом. Если не считать заплывшей кровью головы, урок «кореянок» пошел ей на пользу. Она еще несколько раз отрепетировала это движение, как бы закрепив его в мышечной памяти, а потом наступила пора выходить в зал.
На подиуме у туалета ее по-прежнему не замечали. Точнее, смотрели как на красивую игрушку, маятник, дрыгающийся под музыку, задающий темп механизм с искусственной улыбкой. Но Татьяна в уме хвалила себя сама, как раньше всегда это делал отец. Даже если при нем какой-то преподаватель ругал Татьяну за корявость движений, отец, сперва поворчав на преподавателя, пускался в расхваливания дочери. Это сглаживало все негативные впечатления и поднимало самооценку. Поскольку отца рядом не было, и за такое он бы вряд ли ее похвалил, она решила сама этим заняться. После каждой удачно выполненной, на свой взгляд, связки она отвешивала себе маленький комплимент наподобие: «Молодец, Татьяна, – сейчас гибко!», «Плавно получилось – так держать!», «Прогрессируешь – уже хорошо!».
После выступления она забежала по-быстрому в комнату отдыха выпить стакан воды из кулера. Ей повезло, там никого не было, и она быстро выбежала в дверь напротив. Адлия размешивала моющее средство в ведре с водой, когда Татьяна с шумом ворвалась в подсобку.
– Ты как раз, – улыбнулась женщина и тут же ойкнула, оценив вид девушки в костюме. – Ты прямо так будешь?
Татьяна посмотрела на свою обувь на высоких каблуках и поджала губы. Пришлось возвращаться в гримерку и переобуваться в кроссовки. Вернувшись, она застала Адлию на выходе.
– Возьми там в верхнем ящике в стеллаже такой же халат, – сказала женщина, ущипнув себя за полосатый воротник. – И тележку.
Татьяна кивнула, вбежала в подсобку и достала из пластикового белого ящика запакованный в шуршащий пакет, в каких на рынках продавалась одежда, такой же синий халат. Она быстро застегнула все пуговицы, схватила за ручку ближайшую телегу и вышла следом за Адлией.
– На, волосы заплети. И это надень.
Женщина протянула Татьяне тонкую канцелярскую резинку и комок голубой хлопковой ткани, который в развороте оказался шапочкой наподобие поварского колпака. Девушка поблагодарила ее кивком и скрутила волосы в полупучок-полухвост на затылке, чтобы они не лезли в лицо, а поверх натянула шапочку. В клубе имелось два туалета для посетителей по одному на этаж и в каждом по пять кабинок. Если бы не очереди в них, их можно было бы убрать минут за двадцать. После уборки в коммунальной квартире, Татьяна думала, что ей уже ничего не испугаться. Но то был домашний туалет, которым пользовалось максимум пять человек, хоть и незнакомых Татьяне, но относившихся к туалету как к своему. Здесь же туалетом пользовались мало интересующиеся проблемами уборки пьяные молодые люди, которые не всегда даже вспоминали о необходимости слива за собой, видимо, торопясь вернуться на горячий танцпол. Но клубу требовалось держать марку, поэтому приходилось убирать все досконально. Адлия коротко объяснила Татьяне, что к чему, и они, разойдясь по двум концам, стали убирать по кабинке, чтобы сойтись в центральной. Девушка старалась на людей не смотреть, чтобы они ее не узнали. Хотя они не смотрели на нее даже тогда, когда она танцевала на подиуме, поэтому страхи были преувеличены, но чувство неловкости и даже стыда от этого никуда не делось.
Войдя в первую кабинку, Татьяна ужаснулась. В сливе унитаза осталась желтая пенистая моча вышедшего перед ней брюхатого парня с ирокезом. Татьяна была в резиновых перчатках, но все равно трогать все в этом туалете ей казалось омерзительным. Очень осторожно она протянула указательный палец и медленно нажала на кнопку слива, отойдя на шаг назад в страхе попасть под брызги. Из мусорного бака взорвавшейся кучкой валялась использованная туалетная бумага, которую надо было поднимать руками и запихивать в огромный мусорный пакет, что ей дала Адлия. Края пакета, вложенного в мусорный бак, оказались где-то внутри под воздушным слоем использованных кусков бумажного рулона. Пришлось поднять бак и попытаться его опростать в пакет. Большая часть мусора провалилась мимо. В результате, собирать руками пришлось почти все содержимое урны. Татьяна проклинала себя за такую неуклюжесть. Все остальное далось легче, даже мытье унитаза ершиком. Татьяна отворачивалась, как могла, но терла ободок моющим средством, распылявшим приятный аромат морского бриза. В конце прошлась отжатой шваброй по полу и направилась в следующую кабинку. Снова пришлось ждать, пока оттуда выйдет посетитель. Потом опять повторять историю с мусорным баком. В этой кабинке было меньше мусора, но повозиться все равно пришлось. Пока Татьяна убирала две кабинки, Адлия успела справиться с тремя и закончила раньше нее.
– Молодец, прошла боевое крещение, – усмехнулась женщина, заметив застывшее отвращение на лице Татьяны.
– Почему ты на такой работе работаешь? – искренне удивлялась девушка.
– Потому что на другую не берут, – пожала плечами Адлия без особенных эмоций.
Татьяна нахмурилась и вздохнула. Она извинилась перед уборщицей за то, что не сможет ей помочь со вторым этажом, потому что надо было бежать на подиум. Та с улыбкой кивнула и направилась к лестнице. А девушка бегом погнала тележку в подсобные помещения.
Уже на подходе к подсобке она наткнулась на Свету, которая выходила из комнаты отдыха. Татьяна чуть не наехала на нее тележкой, но вовремя остановилась. Рыжая вгляделась в лицо девушки под колпаком, потратив несколько секунд на распознание, а потом медленно натянула на лицо усмешку.
– Ты, наконец, нашла себе работу под стать?
Острый взгляд ее скользнул по Татьяниной тележке и грязной воде в ведре.
– Со шваброй ты явно лучше обращаешься, чем с пилоном, – добавила она, посмеявшись через нос с поджатыми губами.
Татьяна закатила глаза и вошла внутрь подсобки. Реагировать на Светины издевки у нее попросту не было времени и сил, хотя в душе стало и стыдно, и обидно. Она сбросила халат и перчатки на обшарпанную табуретку, помыла руки, растрепала волосы, как надо, выдернув толстый клок вместе с резинкой, и выбежала обратно в зал, снова преобразившись в полуголую танцовщицу.
Все перерывы она проводила с Адлией то за уборкой в туалете, то за чаем с печеньками в подсобке. Татьяна познакомилась с напарницей Адлии, которая ей в противоположность оказалась неумолкающей болтушкой. По-русски она говорила неважно, но с Адлией на родном шпарила без остановки. По уставшим глазам Татьяна поняла, что Адлия сама не знает, куда от нее деваться.
За танцами, уборками и разговорами ночь пролетела молниеносно. К четырем утра она почти не чувствовала усталости, потому что была заряжена непрерывностью действия. Клуб заметно пустел с каждым получасом. Гримерка опустела совсем. Они с Адлией начали убираться в служебных помещениях: ходили по кабинетам директоров, которых не было на месте, мыли кухню и складские помещения, убирались в служебном туалете и комнате отдыха, в гримерке, а потом, когда клуб закрылся, принялись вымывать весь зал. Площади были большие и сильно затоптанные, поэтому Адлия взяла специальную машинку для мытья полов, и они без спешки наворачивали круги по залу, катая машинку по плитке.
Татьяну начало клонить в сон только в автобусе. До своего подоконника-кровати она едва доплелась, сразу рухнула на ватный матрас и мгновенно заснула.
***
За двумя работами Татьяна не успевала считать минуты. Девушка чувствовала себя изможденной под конец выходных. Вдобавок под утро понедельника, перед уходом, Света сказала всем явиться вечером на репетицию к тематической вечеринке в честь Дня арбуза и спросила, все ли выучили движения.
– Какие движения? – удивилась Татьяна, потому что до этого она ни о какой вечеринке не слышала.
– Те, что я раздала вам в памятке в пятницу, – нехотя ответила Света, скрестив руки, и презрительно посмотрела на Татьяну, как бы показывая, что этого она от нее и ожидала.
Та растерялась.
– Мне никто ничего не давал, – тихо ответила девушка.
Рыжая закатила глаза, выдохнула со звуком и, покопавшись в рюкзаке, достала оттуда мятый листок с карикатурно нарисованными фигурами, показывающими различные повороты, шаги и прыжки. Она грубо протянула его Татьяне, не глядя в лицо, и сразу закрыла рюкзак. Та неохотно поблагодарила, подозревая, что она специально ничего заранее не получила и могла бы вовсе не получить и даже пропустить репетицию, если бы не услышала сейчас объявление Светы.
Каждый будний день танцовщиков обязали являться в клуб к семи и проводить на репетициях по два часа. Необходимость видеть Свету каждый день удручала Татьяну. Еще большее ее волновало то, что она не сможет выступать с Ладой и Юрой, если те ее позовут, и, следовательно, останется без денег и без костюма. Сейчас ее запасы составляли всего несколько тысяч. Большую часть из них надо было тратить на проезд и перекусы на работе. Но выбирать ей все равно никто не дал. Поэтому, проспав до пяти, она соскочила по будильнику и судорожно начала собираться на репетицию, быстро всунув в рот несколько ложек макарон с курицей, которые Адлия успела приготовить, пока Татьяна спала.
– Спасибо большое, Адлия, вкусно как всегда! – восклицала девушка, вбегая в комнату, где соседка снова вязала за просмотром сериала.
Пока одевалась, Татьяна вслушивалась в диалоги персонажей, показавшиеся ей больше смешными, чем драматичными, но интрига, которую они обсуждали, ее все равно заинтересовала. Она даже остановилась на минутку, встав у Адлии над душой, чтобы посмотреть, что происходит на экране. Вместо того, чтобы идти на репетицию, на которой Света снова будет ее унижать, а остальные – игнорировать, она бы предпочла остаться с Адлией и наблюдать за тем, как страдают экранные персонажи, чужие, не настоящие и не она, но пропуск репетиции сулил еще большими страданиями. Надо было выходить.
Справа от входа висело одно единственное зеркало на всю комнату. Оно имело овальную форму в деревянной раме светло-коричневого цвета и не позволяло оглядеть себя целиком, а только бюст, поэтому Татьяна выкручивалась и вытягивалась, чтобы увидеть в нем чуть больше, чем лицо, но безрезультатно.
– Адлия, а вечером же обсудим материалы к костюму? – спросила девушка, недовольно отворачиваясь от зеркала к двери.
– Да, конечно, – ответила та, не отрываясь от ноутбука.
Татьяна, довольная ее ответом, попрощалась, захлопнула дверь и выбежала из квартиры.
Когда она прибежала в клуб, все танцовщики находились в гримерке. Ее, по обыкновению, не замечали. Татьяна прошмыгнула мимо Светы и других за свой столик и слегка привела себя в порядок, поправив волосы. Минуту спустя все двинулись в зал следом за рыжей головой. Татьяна только теперь вспомнила о тех движениях, что должна была разучить и начала судорожно шарить по карманам спортивного костюма в поисках инструкции. Листок стал еще более мятым и плохо читаемым, но Татьяна все равно пробежалась по нему глазами, пытаясь разобрать хотя бы саму суть движений, а порядок надеялась выучить в процессе. Но за минуту это сделать было невозможно.
Из колонок, подключенных к Светиному смартфону, заиграла музыка. Старшая вышла вперед, встала на ширине плеч и начала делать легкую разминку, считая, как учитель физкультуры в школе от раза до четырех. Все повторяли за ней. Татьяна тоже. С этим справиться было легко, потому что упражнения девушка помнила с детства. Но потом начались танцы. Все пятнадцать человек, включая Свету, как один задвигались в такт быстрой музыке, только Татьяна застыла в растерянности, осматриваясь вокруг. Она пыталась повторять за девушкой, что стояла перед ней, но не поспевала за всеми, потому что мозгу нужно было сначала хотя бы понять, что делать, а уже потом реагировать с соответствующей скоростью. Света не могла этого не заметить и через две минуты выключила музыку.
– В семье не без урода, – негромко сказала она, но достаточно для того, чтобы Татьяна услышала это, находясь в самом дальнем углу группы.
Рыжая помотала головой в бессильном отчаянии и через толпу направилась к девушке.
– Ты, конечно, ничего не выучила дома, – утвердительно произнесла она. В голосе проскользнули нотки раздражения.
– У меня времени не было. Я же только утром об этом узнала. Мне никто ничего не говорил, – выпучивая напуганные глаза, верещала Татьяна.
– Слушать надо было! – резко вскрикнула Света. – Думаешь, раз спишь с Ариной, то я теперь тебе лично все указания и новости доносить должна?
– Я с ней не сплю! – протестовала Татьяна, глядя в острые глаза.
– А что ты тогда с ней делаешь? Лижешь ей?
Рыжий блеск гладких волос мимолетной вспышкой больно стрельнул Татьяне в глаза. Над квадратным подбородком появилась ехидная ухмылка. Такие же, по цепной реакции, начали появляться на лицах других членов группы. Татьяна покраснела от зашкаливавшей пошлости предположения. Свету это еще больше раззадорило.
– Видимо, ты это делаешь умело, раз она тебя здесь держит. И, судя по всему, это единственное, что ты умеешь делать.
На Светином лице выступило омерзение. Татьяна вскипела от обиды, но понимала, что следует держать себя в руках. Из ушей пошел пар. Грудь она наполнила холодным воздухом просторного зала, чтобы остудить пыл. Это помогло избежать извержения, но глаза выпирали из орбит, глядя в ухмыляющееся белое лицо, обрамленное рыжей шевелюрой. Остальные переводили взгляды с одной девушки на другую с любопытством и усмешками.
– Ах, да, прости, забыла, – бездарно изобразив сожаление, проговорила Света и приложила ладонь ко рту. – Мытье туалетов – твой второй талант. Надеюсь, ты их так же тщательно вылизываешь, как вульву Арины?
Остальные танцовщики в унисон захохотали. Татьяна оглядела раскрытые пасти коллег и едва заметно поморщилась.
– Свет, ее не было тогда в гримерке, – лениво, без агрессии, сказала вдруг Оля, выйдя чуть вперед из толпы, – когда ты объявляла о репетиции. Как она могла узнать, если все ее игнорируют?
Света бросила злобный взгляд в сторону «кореянки». Та ответила флегматичным равнодушием, как и всегда. Татьяна посмотрела на девушку с благодарностью, но не получила ответа вовсе.
– Что же ты тогда своей «подружке» ничего не сообщила?
– Потому что это твоя обязанность доносить информацию до всех, кто у тебя в подчинении, – без обиняков ответила Оля. – А сейчас мы теряем драгоценное время репетиции на вашу бессмысленную перепалку о личной жизни Арины, которая нас всех не касается.
Несколько человек выдавили по короткому смешку. Татьяна выдохнула горячий воздух из бурлящей эмоциями груди. Сразу полегчало. Света огляделась вокруг и, бросив ей: «Смотри и запоминай», вернулась на свое место перед группой. Репетиция продолжилась, как ни в чем не бывало. Татьяна встретилась взглядами с Олей и с едва уловимой улыбкой кивнула ей, а потом поймала взгляд поддержки Юли и улыбнулась чуть заметнее.
Танцев было несколько, но каждый не представлял из себя ничего сложного. Танцевать их предстояло, разбившись по группам, чтобы чередоваться во время всего выступления. Движения были специально простыми, но в исполнении группы хорошо синхронизированных танцовщиков смотрелись эффектно. В такой простоте кроилась красота. Не у каждого движения Татьяна могла определить стиль, потому что далеко не все из них походили на танцы гоу-гоу. Сексуальности в этих движениях было гораздо меньше, зато больше драйва и экспрессии, присущие хип-хоп культуре. Хотя некоторые элементы, например, характерная походка от бедра или волнообразные вытягивания корпуса в стороны тоже присутствовали.
Татьяне понравилась энергичность танцев и легкая музыка, которая их сопровождала. Под такие песни тело подстраивалось само, а движения настолько идеально вписывались в ритм, что не требовалось много времени на их изучение. Еще больше ей нравилось быть частью слаженной группы, профессиональной, одинаково настроенной. Все двигались в такт музыке, меняли позиции, переплетались иногда между собой и снова рассыпались по условной сцене, формируя своими телами произвольный танцевальный узор. Во время танца ребята уже не могли ее игнорировать. Она ориентировалась на них, они следили за ней. Татьяна встречалась с ними взглядами. Иногда приходилось даже касаться руками или спинами. Она, наконец, почувствовала себя частью коллектива, а не отбившимся фрагментом мозаики, отброшенным за ненадобностью в темный угол.
Домой она вернулась в хорошем расположении духа. Адлия как будто не вставала с места и даже не меняла позы. Она продолжала вязать и широкими изумленными глазами пялиться в матовый экран.
– Я там блинчики приготовила, – сказала соседка без всяких приветствий, услышав, как Татьяна входит в комнату.
– Здорово! – облизывая губы, ответила девушка. – А ты когда освободишься?
– Костюм хочешь обсудить?
Адлия, отрываясь от сериала и от вязания, говорила с Татьяной будто из параллельной вселенной.
– Ага, – довольно кивнула та, доставая из холодильника большую плоскую тарелку с идеально ровными блинами с множеством мелких дырочек.
– Давай, – с неохотой протянула женщина и потянулась к ноутбуку на табурете, чтобы нажать на паузу.
Они весь вечер провели за компьютером, листая сайт за сайтом о тканях, материалах и нюансах швейного мастерства. Адлия терпеливо рассказывала Татьяне о каждом виде, отмечая свойства и самые широкие способы их применения. Иногда она углублялась в историю, что занимало немало времени, но девушка слушала с любопытством.
– Кстати, легенда есть, что шелк придумала китайская императрица, жившая еще до нашей эры, – в очередной раз отвлекшись на историческую справку, говорила Адлия, когда они дошли до обсуждения шелковых тканей. – Ну, как придумала. Ей в чашку с чаем залетел кокон шелкопряда. Она попыталась его вытащить, но размотала из кокона нить. И у нее родилась идея использовать эти коконы для создания тканей. Она начала изучать, откуда берутся эти коконы, наблюдала за червями, как их, шелковичными, и, в итоге, начала производство шелка. Сейчас его используют по всему миру, а китайцы сделали ее богиней шелка в своей мифологии. Надо же так. Одна простая случайность и ты богиня!
Адлия взмахнула руками и засмеялась. Татьяна улыбнулась.
– В этом мире много таких случайностей, которые меняют историю, не устаю удивляться, – заключила женщина, помотав головой и цокнув губами.
– И не только историю, – согласилась Татьяна, вспомнив о случайной встрече с Вадимом. которая, конечно, не могла изменить мир, но кардинально поменяла ее жизнь.
– Ладно, давай, дальше, а то шелк шибко дорогой, – вернула ее в реальность Адлия и мышкой начала кликать по сайту на следующие страницы. – Хотя шелк – очень удобная и красивая ткань. Помню, мне первый муж подарил ночнушку из натурального шелка. Я в ней спала, как принцесса.
Она мечтательно взглянула в потолок, будто там на белой краске появлялись цветные изображения ее воспоминаний. Татьяна невольно взглянула туда же, но увидела только тонкую трещину на шероховатой поверхности.
– Ладно, – вернулась она к экрану. – Думаю, тебе нужно что-нибудь полиамидное. Нейлон, например.
Татьяна и не подозревала, что выбор тканей настолько огромен. Они отличались не только составом, но и способами производства, методами плетения, наличием или отсутствием дополнительных нитей, придающих определенные свойства, например, эластичность. Ткани смешивали и переплетали, создавая совершенно новые виды. При помощи современных технологий и оборудования из синтетических и растительных веществ создавали новые более сложные виды материалов. Вплетали их в традиционно известные и получали совсем другие свойства. В общем, в этом можно было запутаться. Многие из них на вид были схожи, но имели разные свойства, отчего Татьяна еще больше терялась. Изображая костюм в голове, она нечетко вырисовывала фактуру, представляя только общий цвет, характерный блеск и примерную плотность, поэтому, когда увидела, что подобными свойствами обладает огромное множество, как натуральных, так и искусственных видов тканей, попросту встала в ступор. Но выбрать хотелось нечто идеальное и при этом бюджетное, поэтому процесс поиска затянулся.
На город опустилась ночь. Разговоры и шаги в квартире постепенно стихли. Только легкая, еле уловимая, мелодия звучала из динамиков ноутбука. Адлия долго и внимательно слушала Татьяну и изучала рисунок, хотя больше информации, чем она уже выудила, она оттуда вынести не могла. Девушка листала картинку за картинкой, ища нужный материал, который, как начало казаться, существовал только в ее воображении.
– Блиин, я совсем запуталась, Адлия! Расскажи мне про эту органзу, – недовольно ворчала Татьяна, красными глазами глядя в монитор. – Адлия?
Она посмотрела на уставшую женщину, глаза которой уже слипались. Время было позднее. К тому же, они битый час сидели у ноутбука.
– Адлия, ну, ты чего? Не бросай меня, я тут не разберусь без тебя.
Татьяна потормошила женщину за плечо. Адлия качнулась в бок, чуть не упав со стула, и резко вскочила, ахнув. Полупустым сонным взглядом она огляделась вокруг, как будто не понимала, где находится, а потом, когда дошла до Татьяны, несколько раз с усилием моргнула.
– Давай, завтра, – устало пробормотала она и медленно начала двигаться к постели.
– Адлия! – недовольно кричала ей вслед Татьяна, насупившись, но женщина не отреагировала.
Даже не сняв тапочки, она смешно плюхнулась на диван и мгновенно заснула. Пару минут девушка смотрела на храпящую соседку, надуваясь изнутри от такого пренебрежительного отношения к ее важному проекту. Ей хотелось поскорее покончить с выбором тканей и материалов, чтобы как можно раньше приступить к изготовлению костюма. Она и сама устала, но продолжала искать, плохо разбираясь в этой теме, а Адлия, которая обладала необходимыми навыками и знаниями, не подумала даже извиниться за то, что так нагло бросила ее в самый ответственный момент. Татьяна дулась, обвиняя ее и оправдывая себя, и наблюдала за неподвижной женщиной, скорчившейся на неудобном диване в позе эмбриона.
